Раули Кристофер. Базил Хвостолом (Хроники Базила Хвостолома - 1)

   Трембоуд продрог, но отнюдь не наружный холод мучил его больше всего.
   Нечто гораздо более холодное пронзало его при мысли о том, что будет, если их схватят.
   Глава 40
   Солдаты отдыхали, сидя вокруг костра. Они ели провиант, захваченный у 6агутов, пили виски и от усталости едва не валились с ног. Драконы улеглись с набитыми животами, драконопасы устроились между ними, и вскоре по лагерю разнесся дружный драконий храп.
   Лагдален не спалось. Перед глазами вставали события прошедшего дня; она вспоминала, как ждала с табуном лошадей в десятках миль к западу и как небо вдруг побелело от чудовищной вспышки света. Они быстро поскакали к каньону и, когда прибыли, увидели на берегу Лессис и солдат Марнери среди вопящих багутов, беспомощно мечущихся по каньону между своими ослепшими лошадьми.
   У Лагдален после вспышки все еще стояли перед глазами круги. Свет был ярче любой молнии, ярче солнца; он так ее поразил, что она до сих пор пребывала в страхе. Лессис объяснила ей это чудо, пока они помогали возводить стену. Ведьма собиралась высвободить энергию из вещества Твари Небытия, того самого, за которым они ходили в мертвый город Дуггут. Чтобы это проделать, Лессис требовалось совершить богохульство и использовать технику врагов, потому что розовая магия Островов не действует на вещество Твари Небытия, абсолютно чуждую ей субстанцию.
   Вспышка ослепила багутов - кого на день или два, кого на недели или даже на годы. Они больше не представляют угрозы.
   Это выглядело настолько невероятным, что порой Лагдален не верилось, что все это происходит с ней, а не снится в чудесном сне. Невозможно было представить, что каких-то несколько месяцев назад ее держали взаперти в Новициате, где она драила день изо дня полы и зубрила церковный катехизис.
   Казалось, то была чья-то чужая жизнь, и происходило это совсем в другом мире.
   Но дни, проведенные в седле, взяли свое; мысли Лагдален перепутались, и скоро она погрузилась в дремотное забытье.
   Лессис не спала вообще, и нервы ее были напряжены до предела. Она допрашивала пленных кавалеристов из Туммуз Оргмеина, но они почти ничего не знали, Чародей вернулся к реке, когда внезапно появились драконы, но затем произошла вспышка и больше они ничего не видели.
   Лессис скрежетала зубами от бессилия. Везение этого человека было бесконечным. Вероятно, он поплыл вниз по течению, и вполне может быть, вспышка на него даже не подействовала. Так или иначе, но проклятый чародей снова от нее ускользнул, и принцесса по-прежнему находится с ним. Это было непереносимо.
   Но хуже всего было то, что вновь они понесли потери; там, у баррикады, которую они возвели в каньоне, смерть была много ближе, чем Лессис предполагала.
   Мысль о том, что ее затея была пустой тратой сил и жизней, вызывала неотвратимую горечь. Когда все это закончится, она попросит годичный отпуск.
   Будет пасти овец где-нибудь на высокогорной ферме, раз ни на что другое она уже не способна. Наконец наступил рассвет, она разбудила Лагдален и отправилась вдоль берега реки к югу на поиски беглецов.
   Больше всего она опасалась, что обнаружит принцессу мертвой - утонувшей и выброшенной на берег. Утро было в самом разгаре, когда они достигли потаенного перевала в долину Ган, так и не увидев ни одного мертвого тела. Даже трупов лошадей им не попалось ни разу. У Лессис появилась надежда, что Бесита жива.
   Ведьма спешилась и стала внимательно осматривать грунт под ногами. Трудно было отыскать нужный след, когда днем раньше здесь провели пятьдесят лошадей.
   Но, в конце концов, она убедилась, что чародей и принцесса здесь побывали и отправились дальше, ведя под уздцы двух лошадей. Их следы были более отчетливыми, почти нетронутыми по сравнению с другими.
   На вершине перевала проследить путь беглецов оказалось еще труднее; грунт здесь был тверже, и следов было оставлено великое множество.
   Когда Кесептон со своими солдатами догнал Лессис, она отправила их искать след по краю вытоптанного участка. Потребовалось некоторое время, но в конце концов след нашли. Две лошади прошли по каменистому руслу реки, затем выбрались оттуда и направились к западу, в степь с невысокой травой.
   Лессис почувствовала, как сердце ее упало. Чародей подался к каньонам. К вечеру он достигнет пепельной долины и к утру будет в каньонах. Шанс его там разыскать был невелик.
   Вышло именно то, чего она и боялась. Полная катастрофа!
   Солдаты ждали ее с лошадьми на краю утесов; они нервничали. Чтобы заварить чай и подогреть овсянку, развели костер. Драконы сидели возле утеса вместе с драконопасами.
   Сердце Лессис было разбито. Они сражались так стойко, продвинулись так далеко, и все напрасно.
   Подошел капитан Холлейн Кесептон, ведя под уздцы коня. Такой печали на лице леди он еще никогда не видел. Лагдален стояла в пятидесяти шагах от нее, придерживая лошадей и отвернувшись, - явный признак того, что Лессис усиленно размышляет. Но он должен был что-то сказать солдатам, солдаты ждали и нервничали.
   - Леди, каковы ваши планы? - спросил он. Она казалась спокойной, почти беспечной:
   - Чудесный будет денек, еще один чудесный денек. И на самом деле, в небе не было ни единого облачка. Кесептон ждал, пристально глядя на нее. "Все они ждут от меня приказаний", - подумала Лессис. Что ж, раз она взяла над ними командование, то действительно оставалась в этом смысле перед ними в долгу.
   - На запад, - произнесла она наконец. - Он ушел на запад. Вы хорошо знакомы с пепельными землями, капитан?
   - Нет, леди. Я служил на юге. До этого я никогда не пересекал Оон. На юге Оон граничит с Теитолом.
   - И следовательно, границу надлежит уважать. Что ж, к западу лежит плоскогорье, засыпанное вулканическим пеплом; оно тянется далеко, до самой горы Кулак. Плоскогорье сильно изрезано каньонами, там целые лабиринты, где можно прекрасно спрятаться и тебя никогда не найдут.
   - Вы хотите сказать, что нам его уже не найти? Она вздохнула. Ей очень не хотелось в этом признаваться.
   - Я вышлю птиц, но к тому времени, когда они его обнаружат, он уже будет в безопасности.
   Кесептон был удручен.
   - Значит, мы все-таки проиграли, - тихо произнес он.
   Она подавила тяжелый вздох. Шанс еще оставался, они могли еще вырвать победу из тисков поражения.
   - Пока мы потерпели неудачу. Но сдаваться нельзя. Мы пойдем на север. Мы можем его поймать, когда он выйдет на лаву, ближе к Кулаку.
   - На лаву?
   - Это черная земля, где вода кипит в скалах и из расщелин вырывается пар.
   Ее по-прежнему трясет, как в агонии. Там потребуется вся наша осторожность - мы будем рядом с крепостными валами на Кулаке; за территорией этой всегда следят, поэтому там полно патрулей.
   - И там мы их попытаемся поймать?
   - Не просто попытаемся. Мы их поймаем. Кесептон почувствовал чудовищную усталость. Погублены не только карьера, не только его отряд. Теперь он направляется прямиком к смерти, к границам Туммуз Оргмеина, к самому сердцу вражеской мощи. Но он не позволил выдать своих чувств голосом.
   - Тогда я передам ваш приказ. Мы идем дальше, в черные земли.
   Глава 41
   Семь дней спустя они уже одолевали пространства, покрытые черной лавой; среди трещин и возвышенностей этих черных земель почти ничего не росло. Пять пиков горы Кулак хмуро взирали на мрачную пустыню внизу. Каждая из вершин была окружена фортами и изрыта туннелями; за ними темной звездой сиял Туммуз Оргмеин, город, властвовавший теперь над центральным районом Высокого Гана.
   Прямо напротив места, где они находились, раскинулось плоское пространство голого камня, покрытого темно-серым песком. Оно протянулось почти на целую милю, а дальше вновь начиналась лава. Лишь случайные чахлые сосенки нарушали однообразие этого жестокого мира плоскостей и теней.
   Релкин раньше думал, что пустыннее пепельных земель ничего в мире не существует, но там по каньонам и ложбинам росли кустарники и деревья, попадались даже небольшие участки травы, где можно было пасти лошадей. Здесь же не было ничего, кроме черного камня, местами еще теплого после страшного извержения, разрушившего когда-то огромную гору и оставившего на ее месте пятипалую вершину Кулака.
   От Лагдален Релкин узнал название каждого из пяти каменных пальцев.
   Пепельный конус слева был Фейгер, темно-серый треугольник с гладкими склонами.
   Прямо перед ними находился Мор, зазубренный утес, покрытый у основания лавой.
   Слева от него располагались спутники Мора - Лоу, Базук и Мик.
   За этими вершинами, похожими на когтистую лапу, лежал огромный город.
   Ночью они видели в небе отражение огней. Энергии, которыми управлял Рок, были велики чрезвычайно - они обеспечивали бесплатное освещение всего города.
   В первую ночь, когда Релкин увидел огни, зрелище его напугало. Они с Лагдален отъехали от лагеря в сторону, вверх по склону, поболтать подальше от глаз взрослых.
   Лагдален рассказала ему, что влюблена в капитана. Релкин погоревал по этому поводу, хотя и понимал, что тут уже ничего не поделаешь. Он любил Лагдален, прекрасно зная, насколько невозможной была ответная любовь. Она была на несколько лет старше, и родом из знатной семьи, тогда как у него семьи вообще не было, если не считать семьей Стодевятый драконий эскадрон.
   Когда бы не возраст, он не посмотрел бы на все остальное. Но он был младше и чувствовал себя всего лишь юнцом, в то время как она была уже женщиной.
   Поэтому он держал при себе те слова, которые мечтал ей сказать. Он понимал, что она посчитает их безрассудством и даже хуже - ребячеством.
   Он слушал ее вполуха, глядя на фантастические огни, оттеняющие силуэты далеких гор; зарево от этих огней было, как огромный костер или древний вулкан, который вдруг начал действовать. Зрелище помогало заглушить боль от ее слов.
   Но горше, чем слышать от Лагдален признание в любви к капитану, было видеть самого Кесептона, когда они возвратились в лагерь. Релкин испытывал к нему одно восхищение; это был человек, который снова и снова демонстрировал на полях сражений свою отвагу. Релкин никогда не смог бы возненавидеть его, так же как и не мог разлюбить Лагдален.
   Но сейчас об этом лучше было не думать. Сейчас они нарушители, вторгшиеся в это царство лавы, где повсюду сотни шпионящих глаз, выискивающих малейший признак движения.
   Релкин перевел взгляд на лежащее впереди поле лавы. Лессис все время требовала, чтобы за местностью внимательно наблюдали. В любой момент их добыча могла уйти из-под носа.
   Релкин, сгорбившись, наблюдал за местностью; одним ухом он слышал, как капитан движется позади него вдоль развернутого строя солдат. Другим ухом он слышал, как ворчали, переговариваясь, драконы. Теперь их было двое;
   Чектора оставили на берегу Оона. Лапы его сильно распухли, и он не мог продолжать поход, тем более по землям, покрытым лавой.
   Далеко в небе кружился ястреб. Релкин знал, что птица летит сюда, чтобы передать донесение Лессис; ведьма и Лагдален расположились в лощине.
   Леди была уверена, что Трембоуд направляется вверх по ближайшему к ним каньону и в любой момент может скрыться в долине. План был такой: как только он окажется в поле зрения, они быстро двинутся, чтобы перехватить его, окружить и взять в плен. Вот тут-то и настанет самый опасный момент: долина просматривалась с гор, и за ними в погоню непременно вышлют кавалеристов и бесов.
   Чтобы это предотвратить, Лессис планировала разделить отряд надвое. В сопровождении двух солдат и Лагдален она сразу же отправится с Трембоудом и принцессой на юг. Остальные будут двигаться по краю лавы и отвлекут погоню. С двумя драконами они были серьезной силой, чтобы отразить нападение. Если, конечно, против них не выйдет большой отряд, которому помогают тролли. Тогда им придется двигаться как можно быстрее и попытаться скрыться от погони в каньонах.
   Когда Релкин выслушал этот план впервые, он ощутил внутри пустоту. Он понимал, что все это равносильно смертному приговору.
   Но ведь именно поэтому-то они и были здесь, разве не так? Они были героями, говорила Лессис, и они должны умереть, как герои, чтобы их могли увековечить барды, и баллады о них исполнялись в грядущих столетиях.
   Капитан Кесептон, когда рассказал им план, выглядел очень спокойным, но это было спокойствие обреченного. Релкин видел, что капитан готов принять смерть. Смерть была предпочтительнее-военного трибунала и позора, который его ожидал, если бы он когда-либо возвратился в Аргонат.
   Драконы долго ворчали и поначалу были угрюмы. Но сейчас они говорили о разных глупых вещах, например, о теплой погоде в этот ясный весенний день. Ни Несесситас, ни Базил о плане больше не вспоминали.
   Все знали, что им суждено умереть, кроме разве счастливчиков, кавалеристов Джорса и Хукса, которых выбрали сопровождать Лессис и пленников.
   По крайней мере, Лагдален выживет, утешал себя Релкин. Он представил ее матерью семейства, живущей с мужем, каким-нибудь аристократом из Марнери.
   Вспомнит ли Лагдален о них? Вспомнит о молодом капитане? О драконе Хвостоломе?
   О драконопасе?
   Ястреб уже закончил свои дела в лощине и теперь лениво кружил, прежде чем улететь на восток. Лессис и Лагдален, приняв его сообщение, скоро тоже присоединились к отряду, следившему за горами и долиной.
   Они ждали. Что-то Трембоуд запаздывал на встречу с судьбой. Лессис уже начала беспокоиться. Птица только что сообщила: две лошади, мужчина и женщина двигались вдоль каньона. Но ни один человек их пока не видел.
   Она доверяла птицам, но понимала, что они не могли рассказать ей точно, те ли это люди или другие. Что если у Трембоуда были дублеры?
   Чародей был хитер, он сбивал ее со следа уже десятки раз, так почему бы ему не выкинуть какой-нибудь очередной номер? Мучительные мысли такого рода шли и шли ей на ум. Всех этих солдат, этих героев и их драконов, всех их приходится принести в жертву ради того, чтобы поймать проклятого чародея и возвратить принцессу. Так было надо, это было необходимо для Аргоната, но лучше от этого не становилось.
   Дальше разразилась катастрофа!
   Они услышали горн, долгую низкую ноту, эхом прокатившуюся по равнине; звук шел из входа в каньон с другой стороны, из-под отвесных скал горы Мор.
   Несколько мгновений спустя там появился эскадрон всадников, человек восемьдесят. Они скакали прямо через равнину, и красные флажки хлопали на концах их копий.
   Когда они проехали полпути, из каньона выехали два всадника. Мужчина и женщина, оба в плащах, медленно двигались верхом на усталых лошадях.
   Трембоуд и Бесита, сомневаться в этом не приходилось. Недостижимые для Лессис и ее планов. И не было никакого способа схватить их и удержать. Не станешь же драться с восьмьюдесятью кавалеристами на свежих лошадях.
   Провал! Полный и окончательный!
   Кесептон придвинулся ближе к Лессис. Лицо его потемнело от беспокойства.
   - Что теперь, леди? Отдайте приказ, и мы возьмем их.
   - И все погибнем без толку. Нет. Мы должны придумать что-то другое.
   Кесептон бросил озабоченный взгляд на острые пики Штага и Кулака.
   - Надо идти туда.
   У Лессис свело скулы от напряжения. Отступать было некуда.
   - Полагаю, что так. Хотелось бы мне, чтобы был какой-нибудь иной способ. Она подняла на него темные глаза и пристально посмотрела.
   - У нас нет выбора, капитан. Мы не можем потерпеть здесь провал. Мы должны выполнить наше задание, от этого слишком много зависит.
   Кесептон взглянул на пятерку зловещих пиков. Каждый из них кишел тысячами вражеских солдат, недостижимых за высокими стенами крепостей. Он не понимал, каким образом тут можно было что-либо сделать.
   - Разумеется, - единственное, что он сказал.
   Глава 42
   Они прятались среди нагромождении застывшей лавы в полумраке у подножия горы Мор. Пятьюдесятью футами выше,. прямо над их головами, находились ворота Нижней крепости. Огромные крепостные валы увенчивали скалы над воротами. За ними ощетинились орудийные башни. В десятках бойниц и узких окон светились огни.
   Внутри горы, врезанная в скалу, находилась основная часть цитадели; крепость строили рабы, когда-то она была главным оплотом Рока, обосновавшегося теперь в Туммуз Оргмеине.
   Днем и ночью отряды всадников и пеших солдат входили и выходили из ворот; топот ног и лошадиных копыт эхом отражался от скал. Лессис видела, как Рок стягивает к городу огромную армию, готовя удар против Аргоната.
   Перемещался отряд только в сумерках; Лессис чарами наводила туман, и так, под его защитой, они пересекли последние километры плоскогорья, направляясь к омуту тени, скрытому у подножия горы. Двигаясь по проторен-ной дороге, ведущей к крепости, они не привлекали внимание шпионов.
   Теперь все зависело от ее умения создать иллюзию. Их было всего лишь двадцать солдат, горстка драконопасов, два дракона, девушка и старуха. В крепости горы Мор, по оценкам Лессис, находилось около двух тысяч солдат и, вероятно, столько же бесов.
   Лессис набирала отряд только из добровольцев. К ее удивлению, все солдаты шагнули вперед, даже кавалеристы из Талиона.
   После всех надежд, которые она обманула, солдатам было вновь не жалко положить свои жизни в этой последней отчаянной авантюре. Не нужны были ни речи, ни заклинания; они готовы были идти хоть на край света, если потребуется.
   Трембоуд с Беситой прошли в ворота за несколько часов перед ними; Лессис была уверена, что их продержат в крепости всю ночь и поведут к Року только на следующее утро. Захват принцессы хоть и был важен, но Лессис знала, что Рок постоянно занимался тысячами подобных операций.
   Лессис прошла вперед, к самому краю глубокой расщелины, и отцепила трех маленьких летучих мышей, которых носила в волосах. Что-то тихо пропищав на их языке, она выслала мышей в ночь.
   Крепость была огромна. Лессис надеялась, что крохотные умишки этих летучих созданий справятся с той информацией, что ей требовалась. Правда, на поиски Трембоуда у них могло уйти слишком много времени, если учесть, что, возможно, она ошибалась в своих предположениях относительно планировки крепости.
   В ожидании летучих мышей Лессис пыталась рассеять свои опасения, мысленно прослеживая их путь.
   Все зиждилось на одном-единственном несомненном факте. Трембоуд, вероятнее всего, чувствует себя в полной безопасности. Внутри крепости, охраняемой тысячами солдат, он наверняка думает, что лишь огромная армия может его достать. А по эту сторону Оона таких армий просто не существует.
   Естественно, он будет рад возможности вымыться, побриться и переодеться в чистое.
   Лессис знала его привычки - чародей был человеком столичным, этаким денди, для которого главное - внешний вид. Он, как и принцесса, с радостью избавится от потных одежд, в которых пересекал степь. Первым делом он примет горячую ванну.
   Затем отобедает с главным смотрителем ворот. Все этого, несомненно, ждут, и ему будет что рассказать перед алчущей аудиторией; ведь офицеры стражи и особенно офицерские жены всегда жаждут услышать о приключениях в роскошных городах юга. Жизнь в Туммуз Оргмеине была не слишком-то радостной для этих женщин и их семей. А наутро Трембоуд отправится на аудиенцию к Року.
   Лессис невесело усмехнулась.
   Вернулась первая летучая мышь. На несколько секунд она повисла, уцепившись Лессис за волосы, что-то пропищала ей в ухо и улетела охотиться на мошек, чтобы поддержать силы. Единственное, что она сообщила, это то, что крепость место весьма запутанное, и мышь совсем растерялась там внутри. В общем, ничего стоящего.
   Лессис стиснула губы, продолжая надеяться вопреки всему.
   Несколько мгновений спустя вернулась вторая мышь; на этот раз новости были хорошие. Мышь преодолела лестницу и достигла самого верхнего этажа крепости.
   Затем она пронеслась через комнаты, битком набитые людьми.
   Разумеется, там принимали Трембоуда. Затем мышь прогнали через окно, и она сразу же возвратилась к Лессис. Ведьма гладила ее маленькую головку, остерегаясь острых, как иглы, зубов. Летучие мыши хоть и трудолюбивые существа, но в любую минуту готовы укусить. Глаза ведьмы и мыши встретились, мышь пропищала ей что-то бессмысленное и взмыла вверх, добывать себе пищу.
   Услышав за спиной шум, Лессис мгновенно повернулась: позади стоял сержант Дьюкс. Ведьма напряглась, рука ее была готова метнуться к кинжалу, но тут она разглядела, что меч его вложен в ножны и поза сержанта не таит никакой угрозы.
   В то же время лицо его выражало полное уныние, как на похоронах.
   - Все ли готово, сержант? - спросила она.
   Он подошел ближе, взгляд его горел странным огнем.
   - Вы ведь так ничего и не рассказали? - прошептал он. - Капитану.
   - Нет.
   Лицо его не изменило выражения, но Лессис почувствовала, как он внутренне содрогнулся.
   - Но почему?
   Лессис улыбнулась; краем уха она услышала верещание летучей мыши, которая возвращалась с задания.
   - Сержант Дьюкс, вы сильный человек и у вас доброе сердце. Я думаю, что вас просто сбили с пути эти горячие головы из Талиона. Я заранее предполагала от этих людей что-то подобное. Вы слишком переутомились, вот и все.
   - И все это вы скажете в своем рапорте? Если мы вернемся.
   - Я не стану упоминать об этом инциденте в рапорте, сержант. И потом, еще неизвестно, доживу ли я до этого рапорта.
   - Не понимаю.
   - Легионам нужны такие люди, как вы, сержант, и не мое это дело - губить вашу карьеру. Инцидент исчерпан. Считайте, я все забыла. Постарайтесь забыть и вы.
   Он стоял, мотая головой; в нем все еще кипел гнев, - Вы околдовали нас, всех солдат, они словно оцепенели.
   - Они герои, сержант, так же, как и вы сами. Их будут помнить и петь о них сотни лет. Он скорчил гримасу.
   - Да, но мы уже будем мертвые. Талионцы насчет этого были правы.
   - Мы не умрем, я попытаюсь что-нибудь сделать. Главное, это собраться с духом. Враги теперь ослабят охрану. Они думают, что мы уже где-то по дороге на юг, преследуемые черной кавалерией.
   Дьюксу очень хотелось, чтобы так оно и было.
   - Все, чего я прошу, сержант, это чтобы вы, когда придет время, сделали свое дело. А время, думаю, придет скоро.
   Вернулась третья летучая мышь и, сев ей прямо на волосы, пропищала свой коротенький рапорт.
   Дьюкс вздрогнул и отвернулся.
   Лессис погладила маленькому созданию голову и отпустила охотиться в небо.
   Теперь она знала не только где разыскать Трембоуда, но даже каким образом ускользнуть, когда она его схватит.
   Пробил час сделать завершающий ход.
   Лессис с Дьюксом проверили дорогу и, убедившись, что на ней никого нет, направились к воротам. За ними шли солдаты, все десять, в туниках и простой обуви, с обритыми головами, как у воинов Теитола. Солдаты были связаны вместе ремнями багутов, от шеи к запястью, как и любая другая группа невольников, держащая свой печальный путь через степи к этим адским вратам. Только ремни их, в отличие от ремней невольников, были без узлов.
   Сзади ехали двое конников, раздетые до пояса, как батуты, с саблями в ножнах у пояса.
   Дьюкс также был одет, как багут; в руке он держал плеть, которой щелкал над головами "рабов", осыпая их отборной багутской руганью.
   Лессис внимательно оглядела сборище. Кажется, она ничего не упустила.
   Дьюкс в точности походил на погонщика рабов: такая же резкость в лице, хотя для кочевника он выглядел слишком белокурым и бледным.
   В сумках у всадников была дюжина коротких мечей, спрятанных до поры до времени.
   Лессис постоянно ощущала, что, пока они выбираются из тумана, за ними наблюдают десятки глаз. Теперь все зависело от ретивости часовых: станут ли они поднимать тревогу. Подобные группы приходили довольно часто, хотя эта свалилась вроде бы ниоткуда.
   По одному-единственному сигналу горна десятки лучников могли выйти на крепостные валы, и тогда не миновать гибели. Лессис старалась не думать ни о лучниках, ни о стрелах, ни о том, что она будет чувствовать, когда они вонзятся ей в спину.
   Но горн так и не заиграл.
   Наконец они достигли ворот. Дьюкс постучал в них рукояткой плети, и изнутри в ответ промычали:
   - Кто идет? Лессис ответила на резком наречии Теитола:
   - Невольники, хорошие сильные невольники для Рока. Открывай.
   Изнутри послышался шум.
   У солдат, остановившихся перед воротами, напряжение выросло до предела.
   Если бы их сейчас раскусили, то истребили бы в считанные секунды. Или того хуже - взяли в плен.
   Часовой возвратился.
   - Начался комендантский час, ворота можно открыть только по специальному разрешению.
   - У меня есть предписание, дурачина. От самого Трембоуда.
   - Ага, очередная работа доблестного Трембоуда? Нынче ночью только про него и шумят! Он здесь всего несколько часов, а все уже с ума посходили.
   Лессис пожала плечами.
   - Эти рабы его, но он еще должен за них заплатить. Маленькая дверца, вделанная в ворота, приоткрылась; скрипнули несмазанные петли.
   - Заткни свой недовольный рот, женщина! Чтобы какие-то багуты жаловались на доблестного Трембоуда!
   - Доблестный Трембоуд должен мне за этих людей. Если он впредь собирается покупать в кредит у работорговцев Гана, пускай расплачивается.
   - Да заплатит он тебе, не волнуйся. - Часовой исчез. Парень был низкорослым, но плотным и сильно походил на беса. Глаза его были неестественно велики и, казалось, вылезали из черепа; рот и зубы размерами также явно не подходили для его челюсти.
   - Ну, показывай, что у тебя за товар, - рявкнул он, появляясь с плетью.