Раули Кристофер. Драконы Аргоната (Базил Хвостолом - 6)

   Как и следовало ожидать, Пурпурно-Зеленый высказал пожелание поджарить и съесть одного из бьюков. Лессис отклонила его просьбу, сославшись на то, что их необходимо изучить и выяснить, насколько они сильны, ловки и сообразительны, выработать соответствующие контрмеры. Выразив сожаление по поводу невозможности потрафить гастрономическим интересам драконов, ведьма пообещала, что непременно угостит их чем-нибудь не хуже.
   Пленных людей - таких набралось одиннадцать - под стражей отправили в Марнери для строжайшего допроса. Лессис отправила в Марнери птицу с посланием, которое следовало переслать дальше, в Акдиквант. Белл и Селере, ведьмам из Службы Необычайного Провидения, предписывалось незамедлительно прибыть в Марнери и провести дознание. Затем пленников ожидал суд.
   У Лессис были к ним и свои вопросы. К примеру, ее весьма интересовала природа чрезвычайно яркого света, ос лепившего императорскую стражу, когда кортеж угодил в засаду. Судя по всему, там проявилась незнакомая ей, невиданная прежде в Рителте, сила.
   Если подозрения ее были верны и покушение организовал новый враг, следовало признать, что он мастер своего дела. Страшно было подумать о том, что попытка обезглавить Империю Розы одним решительным и быстрым ударом едва не увенчалась успехом. Она провалилась лишь благодаря счастливой встрече с боевым драконом и драконопасом. А что, если бы враг все же одержал победу? В таком случае следовало бы ожидать великих потрясений, связанных с борьбой за трон.
   В доме Астури не имелось достойного претендента. Керфад, кузен нынешнего государя, внушал надежды, но оправ дать их мог разве что в далеком будущем, поскольку было ему всего девять лет от роду. В таком возрасте рановато управлять Империей.
   Что же до Фурнидо, сводного брата Паскаля, то этот сварливый брюзга считал себя несправедливо обделенным. Вокруг него вечно отиралась разношерстная банда недовольных интриганов, которые вполне могли превратиться в заговорщиков.
   - Интересно, - подумала Лессис, - какие политические маневры ведутся сейчас в Кунфшоне и Андикванте?
   Разумеется, весть о спасении Паскаля покончит с ними. Однако, если вдуматься, вся эта ужасная история может принести определенную пользу, позволив выявить настроения внутри семейства Астури и родственных ему кланов.
   Драконы Сто девятого марнерийского не интересовались нюансами политической обстановки. Они отдыхали, тогда как драконопасы пользовали их раны да чинили амуницию.
   То, что его подчиненные сначала исчезли, а потом, так ничего и не объяснив, появились, страшно бесило командира Кузо, однако ведьма Лессис и командор Гейлен направили ему официальные письма, в которых было сказано, что Сто девятый марнерийский драконий действовал, выполняя "особые приказы", и проявил себя наилучшим образом. Тот факт, что эскадрон вопиющим образом нарушил устав - по существу дезертировал с оружием в руках, надлежало предать забвению.
   - Что это за "особые приказы", драконир Релкин? - поинтересовался Кузо.
   - Мне запрещено отвечать на этот вопрос, сэр. Приказано передать, что вы можете обратиться с ним к капитану Кесевтону.
   Кузо, ревностному приверженцу порядка и дисциплины, трудно было смириться с таким поворотом событий. Но выхода не было, и он отыгрывался на другом. Строевые смотры проводились с исключительной придирчивостью малейшее отступление от формы или небрежность в подгонке амуниции строго наказывались. Маленький Джак получил нахлобучку за несколько пятнышек грязи на джобогине Альсебры. Курф схлопотал такую же выволочку за плохо вычищенные сапоги. Когда очередь дошла до Релкина, Кузо расстарался вовсю, пытаясь обнаружить хоть какое-нибудь нарушение. Он внимательнейшим образом осмотрел все зашитые и перевязанные раны Базила, проверил состояние оружия и, само собой, заглянул в вещмешок. Однако Релкин давным-давно усвоил, что всех командиров эскадронов роднит фанатичное пристрастие к этому предмету снаряжения, и содержал свой вещмешок в идеальном порядке. Неохотно оставив в покое Релкина, Кузо, в порядке компенсации, отругал Ракаму за скверное, по его мнению, состояние филиграни, украшавшей причудливые ножны Грифа.
   Закончив обход, Кузо встал перед строем и обратился к эскадрону:
   - Вы все представлены к боевой звезде и медали за воинскую доблесть за участие в заварушке, которую они называют битвой при Куоше. Весь личный состав эскадрона будет награжден имперскими медалями.
   Это нечто из ряда вон выходящее.
   Драконы клацнули челюстями, драконопасы приосанились, новички раздулись от гордости. Еще бы - они кровью доказали, что достойны служить в прославленном Сто девятом марнерийском.
   - Когда я принимал командование, меня предупреждали, что Сто девятый имеет обыкновение первым бросаться навстречу любой опасности, и, как я теперь вижу, не соврали. Так что я горжусь вами, чертовски горжусь.
   Несмотря на эти слова, Кузо все еще был зол - отчасти из-за нарушения субординации, отчасти же из-за того, что сам не смог принять участие в этой битве.
   - Однако прежний приказ остается в силе. Вскоре мы отправимся в Марнери, а оттуда в Кадейн. Так что зиму, скорее всего, придется провести в Эхохо.
   Драконопасы, все как один, поежились. Даже драконы, и те слегка поскучнели. Склоны западных гор славились студеными, пронизывающими ветрами.
   Впрочем, сразу же после смотра вивернам сообщили и хорошую новость леди Лессис прислала им огромный мясной пирог и две бочки превосходного эля. Драконы мигом выбросили из головы все невеселые мысли и с весьма довольным видом отправились в драконий дом.
   Там они с аппетитом уняли здоровенный пирог, заели его обычной легионной лапшой, щедро сдобренной акхом - жгучей приправой из перца, чеснока и лука, без которой драконам кусок в горло не лез, и откупорили бочки. Пенистый эль полился в подставленные огромные кружки. В такие моменты виверны бывали совершенно счастливы.
   Релкин удалился в стойло и занялся работой. Первым делом он наметил перечень того, что нужно будет получить со складов, когда они прибудут в Марнери.
   Но едва он принялся за дело, как занавеска у входа отодвинулась и появилась голова Курфа.
   - Релкин, у тебя найдется минутка?
   Курф пытался поговорить с Релкином наедине еще до сражения, но Релкин избегал этого разговора.
   - Найдется.
   Курф кивнул в сторону свитка:
   - Готовишь список того, что потребуется на зиму?
   - Верно. А ты свой уже составил?
   - Все сделал, как Кузо велел. Ничего не забыл, даже шерстяные носки вписал. Три пары. Как ты думаешь, там и вправду так холодно?
   Релкин поднял взгляд:
   - Ты что, Курф, дурака валять затеял?
   - Нет.
   - Там будет гораздо холоднее, чем ты можешь себе представить. Мне довелось прослужить зиму в форте Кенор, что у Гана. Вот где было холодно. В иные дни я надевал сразу по два плаща, один поверх другого, но в карауле все едино замерзал до полусмерти. Но то было в форте Кенор, а нам предстоит подняться выше, в горы Белых Костей. Ты хоть знаешь, почему они так зовутся?
   - Вроде бы, это как-то связано с костями погибших путешественников.
   Курф во всем предпочитал видеть таинственную и романтическую сторону.
   - Так гласит легенда, но истинная причина в том, что эти горы всегда покрыты снегом. Там холодно круглый год, а зимой стужа стоит и вовсе неимоверная.
   - Брр. Похоже, в Марнери мне придется побегать по складам.
   - Угу. Не без того, - пробормотал Релкин, внося в свой список дополнительную пару теплых кальсон, шерстяные носки и запасные перчатки.
   - Хм, Релкин... мне надо кое-что у тебя спросить. На счет того сна, и все такое...
   Релкин пробурчал что-то невразумительное. Он понимал, что к нему будут цепляться с такими вопросами, но уж боль но не хотел затрагивать эту тему.
   - Релкин, сон был на редкость отчетливым. Я видел тебя так же ясно, как вижу сейчас. Ты словно бы плыл по воздуху и говорил - правда, голос твой звучал слабо, словно доносился издалека. Но видел я тебя хорошо.
   - Ну? Релкин не был склонен к разговору.
   - Я слышал тебя, но ты находился в Куоше, а я торчал здесь, в лагере.
   - Угу.
   - Так как?
   Секунду или две Релкин молчал.
   - Что как?
   - Как же ты ухитрился это сделать? Клянусь Рукой, Релкин, тут не обошлось без могучей магии. Как ты сумел заставить меня увидеть такой сон?
   Релкин вздохнул. Ему показалось, что он знает, почему Лессис порой выглядит такой усталой.
   - Курф, послушай меня, В жизни существует нечто та кое, с чем лучше вовсе не иметь дела. Ну, разве что по крайней необходимости. Уразумел?
   - Ты что-то узнал в том эльфийском городе?
   - "Узнал" - не совсем точное слово. Скажем так: это меня едва не убило. Это выше моих сил, Курф. И моих, и любого, кто не прошел специальной подготовки. Чтобы управлять такими силами, нужны знания, а я ничему подобному не учился.
   "Я вообще ничему не учился и ничего не видел, кроме Войны", - с горечью подумал драконопас.
   - Так-то оно так, но что-то ты наверняка узнал, а иначе как же ты ухитрился бы это сделать. Знаешь, ведь драконы тоже тебя видели. Все, даже Пурпурно-Зеленый.
   Голос Курфа звенел от любопытства. Релкину это внушало беспокойство, он понимал, что, если на него навесят ярлык чародея, он останется с ним на всю жизнь. И тогда все, и те, кому надобно избавиться от немочи, и кому охота научиться превращать солому в золото, потащатся за советом к великому чародею Релкину из Куоша. Его такая перспектива отнюдь не прельщала.
   - Он метнул на Курфа сердитый взгляд:
   Слушай, я понятия не имею, как это вышло. И тогда не знал, что делаю, и сейчас ни черта не знаю. Просто мы были в отчаянном положении: ясно было, что без помощи всем нам хана. Вот я и попытался связаться с вами, но провалиться мне на этом месте, коли я могу сказать, как все получилось.
   Курф угрюмо потупился - он был страшно разочарован. Колдовские тайны притягивали его, как магнит.
   - Понятно.
   - Так что больше я ничего тебе сказать не могу. Но поверь мне, Курф, в такие дела лучше не встревать.
   Полог отдернулся снова - на сей раз заявился Свейн.
   - Эй, ребята, слышали новость?
   - Что такое?
   - Поступил приказ ускорить отправку. Мы двинем в Марнери через два дня.
   - Ух ты! Времени на подготовку в обрез.
   - Это еще не все... - На лице Свейна играла довольная улыбка. Больше всего на свете он любил выведывать и разносить самые свежие новости.
   - Ну, выкладывай, не томи.
   - В Марнери, перед Сторожевой башней, будет устроен парад, и там нам вручат награды. Похоже, они затеяли провернуть эту церемонию с большой помпой.
   - А-а...
   - Вот здорово. Все девчонки нас увидят!
   При виде щенячьего восторга на лице Курфа Релкин угрюмо усмехнулся.
   Наблюдать за этим пареньком было все равно что видеть себя несколькими годами раньше. И тут Релкину вспомнился один разговор с Лагдален. Они беседовали о Лессис, и Лагдален объяснила ему, почему хотела бы оставить службу у ведьмы и вернуться к обычной жизни.
   - Понимаешь, для Серой Леди все это уже случалось прежде, много раз. Она видела все, слышала все. Люди рождались, старели, умирали, на их место приходили новые - и все это у нее на глазах. Она хочет умереть, Релкин, но не может. С самого начала мира ее защищает некая великая сила. Говорят, будто ей пятьсот лет, но мне кажется, что она гораздо старше. Она проклята, проклята той магией, которой владеет. А я не хочу иметь с этим ничего общего. Хочу жить как все люди, растить детей, а потом состариться, умереть и вернуться в Руку Матери. Истина и покой - там, а не в магических искусствах. Всякое колдовское учение - это сделка, заключенная на нелегких условиях. За то, что дает тебе магия, приходится платить высокую цену.
   Эти слова засели в памяти Релкина с того дня, когда он увидел Лагдален в Марнери, вскоре после запоздалого возвращения из Эйго. Они были созвучны его собственному решению: жизнь чародея не для него. Он хотел возделывать землю, жить с Эйлсой и Базилом, иметь настоящую семью. Иметь то, чего у него никогда не было. Релкин не желал чувствовать, как его тело пронизывает синее пламя, или видеть колдовские миры, населенные демонами соблазна, способными иссушить человеческое сердце и бесследно исчезнуть по велению их творцов.
   Свейн рассеянно ухмыльнулся:
   - Я вижу, куошиту не до нас. Он думает.
   Релкин вернулся к действительности.
   - По крайней мере, у меня это получается. Чего о не которых из нас сказать нельзя.
   - Ты, должно быть, имеешь в виду Ракаму?
   - О нет, - простонал Курф.
   - Ну, что на сей раз? - спросил Релкин.
   Он почувствовал странное облегчение от того, что пред стояло выслушать рассказ об очередной стычке между двумя дубоголовыми силачами.
   Глава двадцать четвертая
   То была маленькая комнатушка, густо устланная коврами и увешанная тяжелыми гобеленами, чтобы заглушить всякий звук. На стене висела маленькая аспидная доска; единственное окно скрывали плотные, не пропускавшие дневной свет шторы.
   Помещение освещалось лишь двумя лампами, стоявшими на столах ведьм.
   Расспрашивали Релкина Белл и Селера деятельные колдуньи с острыми, ничего не упускавшими глазами, ничуть не походившими на тусклые, усталые очи Лессис. Они бесконечно задавали вопросы, внимательно выслушивали ответы и делали записи в лежавших перед ними толстенных, походивших на конторские, книгах. Всякий раз по окончании допроса книги закрывали, складывали в шкаф и запирали на ключ. Релкина приводили туда с завязанными глазами. Повязку снимали в приемной рядом с центральной лестницей Сторожевой башни. Таким образом, он не знал, где именно расположена эта тайная канцелярия; судя по числу лестничных пролетов, она находилась на пятом этаже.
   Релкин сидел на жестком стуле. Осточертевшем ему до крайности, ибо уже не первый день он просиживал на нем с девяти утра до трех часов дня - а порой ведьмы затевали еще и вечерний допрос. Он устал от этой комнаты, устал от твердого стула, а главное, от вопросов - дотошных, въедливых и довольно бестактных. Колдуньи интересовались тем, что Релкин предпочел бы не обсуждать.
   Время, проведенное в диких дебрях южного Эйго, оставило в его душе неизгладимый след, породив сложную гамму переживаний и романтических чувств. Там происходили вещи, которые он просто не мог описать словами, а по существу едва ли мог и понять.
   Но ведьмам, похоже, вовсе не было дела до его чувств. Они держались надменно, всячески давая понять, что соображения какого-то там драконопаса не имеют никакого значения.
   Правда, непонятно было, зачем же они, в таком случае, так долго изводили его вопросами, растрачивая свое драгоценное время.
   Он изо всех сил старался отвечать правдиво, но порой это было нелегко. Особенно когда они пытались разузнать побольше о таких вещах, как магические системы эльфийских лордов. Ну как он, простой драконопас, мог хоть что-то толковое сказать про магию!
   - Эльфийские лорды мертвы, - уже в который раз повторил он. - Одни погибли, когда рухнули их миры, других сожгли восставшие рабы. Как они творили свои волшебные миры, я не знаю.
   - Но ты побывал в этих мирах, Релкин, - настаивала Селера, - и ты единственный, кто может поведать о них. Пойми наконец, что теперь это государственная тайна Империи Розы. Мы должны знать все.
   Он рассказывал, они уточняли, он рассказывал снова... Все это уже давно раздражало его до крайности. Сегодня они взялись выведывать всю подноготную его отношений с Лумби, девушкой из народа арду, с которой он совершил путешествие в глубь Внутренних земель. Ведьма Белл - женщина с красивым открытым лицом и мягкими каштановыми волосами - предпочитала добиваться своего исподволь. В отличие от нее, бледная, как пергамент, с глубоко посаженными темными глазами и яркими красными губами, Селера действовала напрямик. Как правило, вопросы задавала Селера, а Белл подключалась, когда требовалось прояснить детали. В первую очередь щекотливые.
   - Релкин, - промолвила Белл мягким, вкрадчивым голосом, - ты ведь провел несколько недель в лодке наедине с этой девушкой из арду.
   - С нами был Базил.
   - Да, конечно, но других людей там не было.
   Там действительно никого не было. Только они, и тысячи миль странного, таинственного леса.
   - Да.
   - И наверное, вы двое задумывались о сексуальных аспектах ситуации. Возникало у тебя желание потянуться к ней, обнять или, скажем, поцеловать в губы?
   Было время, когда он непременно покраснел бы, услышав такой вопрос, тем более - заданный красивой женщиной. Это время прошло. Но отвечать ему не хотелось.
   - Ну?
   Они буравили его проницательными главами, от которых ничто не могло укрыться. Он знал, что обмануть этих ведьм, соратниц самой Лессис, решительно невозможно.
   - Какое это имеет значение?
   Белл проигнорировала его вопрос.
   - Ну так как, было такое?
   - Ну... теперь, когда вы об этом сказали... ну да.
   - И ты действовал в соответствии с этими побуждениями, не так ли?
   Нет, они решительно не хотели оставить эту тему. И что это им приспичило выяснять, чем занимались они с Лумби, когда оставались наедине? Это вовсе не их дело, хотя они, по-видимому, так не считают.
   - А хоть бы и действовал, вам-то что? - выпалил Релкин.
   - А то, что ты должен рассказать все без утайки. Арду совсем не похожи на нас, это единственные хвостатые люди из когда-либо живших.
   - Ну и что?
   - Релкин, ты обязан рассказать нам о Лумби.
   - А может, мы полюбили друг друга? Вы не имеете права в это соваться.
   - Нет, Релкин, - промолвила Селера с дружеской улыбкой, - мы не имеем право оставить это без внимания. Если обычный мужчина способен полюбить хвостатую женщину, и наоборот, может возникнуть множество осложнений, когда арду более тесно соприкоснутся с внешним миром.
   Дело в том, - подхватила Белл, - что это необходимо для выживания народа арду. Если мы не научим людей относиться к ним с уважением и без атавистической ненависти, арду ждёт нелегкоё будущее. Скорее всего, они будут истреблены.
   - О-о, - простонал Релкин, у которого просто голова шла кругом. Что ни говори, а Белл умела затрагивать чувствительные струны.
   - На них будут смотреть как на выродков, станут считать воплощением демонов. Их уничтожат. Мы должны защитить этот народ.
   Угрюмый Релкин погрузился в долгую пытку - рассказ о вещах, которые, по глубочайшему его убеждению, никого, кроме него и Лумби, не касались. Больше всего на свете ему хотелось выбежать из этой проклятой комнаты и никогда в нее не возвращаться!
   Ближе к вечеру допрос наконец завершился. Релкину завязали глаза, вывели из тайной канцелярии Службы Необычайного Провидения, свели вниз и оставили в приемной, рядом с кабинетами Имперской администрации. Когда по вязку сняли, оказалось, что рядом с ним стоит Белл.
   - Прости, Релкин, - сказала она, - но мы вынуждены были вдаваться во все подробности. Это не слишком-то деликатно по отношению к тебе и прелестной Лумби, но что поделать. Долг предписывает нам заботиться обо всех живущих в этом мире, а стало быть, и об арду.
   Релкин торопливо сбежал вниз и, покинув башню через главный вход, поспешил к драконьему дому. Там его встретил знакомый запах вивернов, пота и Старого Сугустуса.
   Базил резвился в бассейне вместе со Влоком и Чектором. Вместе три шумно плескавшихся дракона весили больше восьми тонн, так что человеку лучше было держаться от бассейна подальше. Релкин не стал мешать Базилу забавляться. Полученные при Куоше раны затягивались быстро, так пускай дракон порезвится - это пойдет ему только на пользу, лишь бы швы не разошлись. Он ведь тоже прошел через допрос, только его расспрашивали о событиях, имеющих место в Урдхе, несколько лет назад.
   Дракону и драконопасу предстояло в очередной раз вы ступить свидетелями по затянувшемуся делу Портеуса Глэйвса, бывшего некогда командиром Восьмого полка, в котором они служили. Базил недовольно ворчал.
   - Этот дракон рассказал все, что им нужно знать, три года тому назад. Сколько раз им нужно слушать одно и тоже?
   То была типичнейшая человеческая глупость. Люди вечно все усложняют только для того, чтобы испортить виверну настроение. А заодно и огорчить его драконопаса. Они уже давали показания на предыдущих судебных процессах - и вот те на: предстоит еще одно слушание.
   Перекрестные допросы, проведенные представителями обвинения и защиты в марнерийском суде, оставили у Релкина не самые приятные воспоминания. Теперь им обоим предстояло пройти через это снова - а тут еще Белл с Селерой с головы не слезают. Черт побери, нет в жизни справедливости.
   Досада усугублялась тем, что эскадрон готовился к отправке в Кадейн, а затем в Эхохо. В такой поход надо собираться с умом, нельзя упустить ни одной мелочи. Бегая без конца по судам да допросам, Релкин вынужден был полагаться на помощь товарищей, а это порождало чувство неловкости. Не годится в такой степени зависеть от других драконопасов.
   Завалившись в стойло, которое он делил с Базилом, Релкин сразу же углядел дожидавшийся его на койке свиток. Новости из Кенора? Сердце юноши подскочило.
   Он вскрыл послание, увидел наверху герб клана Ваттель и со смешанным чувством страха и надежды принялся читать.
   Первые же строки развеяли все его опасения, В письме со общалось, что Эйлса на перекладных едет в Марнери и прибудет уже через пару дней. Послание было отправлено на севере и доставлено в город через пограничные земли у реки Бур.
   Эйлса едет! Значит, до отправки в Эхохо им все-таки доведется встретиться - почти наедине. Конечно, от компаньонок никуда не денешься. Несмотря на давление со стороны клана, Эйлса упорно отказывалась выйти замуж за кого-нибудь из знатных сородичей. Незамужней девушке столь высокого происхождения не пристало встречаться с кем-либо наедине, тем более что клан видел в ней мать будущего вождя. При всем внешнем почтении к Великой Матери и ведьмам Кунфшона клан Ваттель продолжал поклоняться древним богам Вероната. Женщины гор не пользовались такой свободой, как жительницы Кунфшона и Аргоната.
   Но, так и иначе, Эйлса скоро приедет. Они увидятся и наверняка отпразднуют встречу в одном из лучших ресторанов города. Вместе с друзьями - Лагдален и капитаном Холлейном Кесептоном.
   И уж как-нибудь исхитрятся укрыться от глаз надоедливых тетушек, пекущихся о невинности девушки, и сумеют украдкой одарить друг друга сладчайшими, жаркими поцелуями. Пусть в глазах всего клана он, Релкин, всего лишь безродный чужеземец, простой драконопас, не имеющий ни единого акра земли. Им он не нужен, но зато нужен Эйлсе.
   Охваченный теплым чувством радости, Релкин мигом позабыл обо всех неприятностях. С того момента, как они впервые встретились после его возвращения, любовь его вспыхнула с новой силой. Она ждала его. Ради него она отвергла предложение руки троих юношей из хороших семей, владевших богатыми землями и многочисленными стадами овец. Эйлса хранила ему верность.
   К сожалению, Релкин не мог сказать того же о себе. На Эйго он изменил ей дважды, причем при столь необычных обстоятельствах, что об этом трудно было бы рассказать. Иногда ему казалось, будто он сможет убедить ее, что все это произошло как бы в иной жизни, но в глубине души знал, что никогда не осмелится ранить любовь Эйлсы - возможно, смертельно. Как мог он описать ей Ферлу, прелестную демонессу из грота в волшебном мире Мот Пулка? Или рассказать о Лумби, девушке арду, с которой совершил великое путешествие по Землям Ужаса, первозданным лесам, где властвовали свирепые древние чудовища.
   Нет. Релкин понимал, что никогда не сможет поделиться с любимой пережитым, а стало быть, навсегда останется со своей виной. А возможно, и с малой толикой мудрости.
   Глава двадцать пятая
   В тысячный раз Релкин поднял глаза к белому прохладному куполу судебного зала, но это не принесло ему успокоения. Шло заседание Высокого Суда города Марнери. Релкин находился на скамье свидетелей и уже два часа отвечал на вопросы представителя обвинения мастера Бушелла.
   Показания драконира касались одного из важных эпизодов имевшей место несколько лет назад кампании в Урдхе. Релкин рассказал о том, как с отрядом волонтеров, состоявшим из людей и драконов под началом капитана Холлейна Кесептона, отправился в Дзу, чтобы Найти и уничтожить угнездившегося там демона. По пути добровольцы захватили "Орех" - корабль, незадолго до того попавший в руки дезертиров из Кадейнского легиона. Стычка продолжалась всего несколько минут - как только на борт поднялись драконы, кадейнцы бежали. В капитанской каюте были найдены Портеус Глэйвс и его телохранитель Дэндракс. Их вывели на палубу и заковали в кандалы. К тому времени все уже знали, что Глэйвс, тогдашний командир Восьмого полка Второго марнерийского легиона, дезертировал из Урдха, все еще находившегося в осаде. Многие люди были свидетелями того, как дезертиры под началом Глэйвса и капитана Рокенсака из кадейнского легиона напали на "Орех". Релкин описал Глэйвса таким, каким он ему запомнился: растерянным, с отвисшей челюстью и вытаращенными, ошарашенными глазами. Этот человек был ошеломлен неожиданным провалом его затеи.
   Продолжая отвечать на вопросы Бушелла, Релкин рассказал, что слышал, как Дэндракс сообщил Холлейну Кесептону, что Рокенсак и его люди силой захватили корабль, убив при этом капитана Пика и первого помощника Дуна.
   Бушелл, со своей стороны, весьма красочно расписал судьям великую Урдхскую кампанию. Изматывающие марши, грандиозные сражения и ужасная, воистину эпическая осада огромного города - все нашло свое отражение в его речи. Подытожив показания Релкина, он уселся на скамью обвинения.