Это был еще один пример силы, заключенной в вещах, сделанных людьми, в вещах, которые меняли жизнь и становились столь важными, что было уже трудно обходиться без них. Пурпурно-Зеленый презрительно хмыкал, видя эту зависимость Базила, но кожистоспинник уже заметил, как у дикого дракона медленно, но уверенно крепнет привязанность к могуществу оружия.
И вот теперь щит был вновь хорош, возможно несовершенен, ведь ремонт делался в спешке, но дракон был уверен, что сможет с его помощью отбивать удары копий, стрел и даже топоров троллей. С хорошим щитом в одной руке и Экатором в другой Хвостолом был готов ко всему.
Разведав тропу по левую сторону от багутской колонны, вернулся Релкин. Он доложился Тарренту и присоединился к дракону:
– Слева от нас все чисто. Мы только что здорово побили их и свернули с тропы, чтобы уйти от них.
– Прекрасно.
Базил выгнул шею и бросил взгляд над камышами. Справа, невидимая под завесой зарослей, шла тропа. Он почувствовал толчок в бок. Это был Пурпурно-Зеленый:
– Хвостолом, дружище, ты обдумал, что я тебе сказал?
– Это о багутских лошадях?
– Конечно, мы возьмем одну, только одну, и поджарим ее. Солдаты могут получить всех остальных, которых мы захватим.
– Люди не позволят нам.
– Не позволят? Да кто они такие, боги? Мы свободные драконы. Мы сражаемся за этих людей, и нам нужно время от времени съесть что-нибудь приятное. Лошадь – это хорошая еда, и я хочу попытаться, как и люди, поджарить ее на огне. Это великий секрет, который знали наши предки, но затем он каким-то образом был утерян.
– Ты считаешь, что старый Глабадза жарил мясо, которое ел?
– А почему нет? Теперь, когда я попробовал мясо, поджаренное людьми, я это хорошо понимаю. Вкус становится лучше. Конечно, лошадь можно есть и так, как я привык, вместе со шкурой. Это удовольствие, как съесть карибу в сезон или зубра. Понятно, почему зубры так редки. Они слишком вкусные. Но я всегда думаю о лошадях.
– Люди рассматривают лошадь как нечто священное; они не позволяют драконам есть лошадей. Этому нас учили с самого детства.
– Учили! Указали! Они манипулируют нами, если хочешь знать. Все, что тебе хочется сделать, они запрещают!
– Они хорошо кормят нас. Мы сражаемся с жестоким врагом. Мы отступили на эту землю. Конечно, для боевых драконов нет выбора. Им не выжить в дикости. Может быть, в море нам было бы полегче, но они держат нас далеко от моря. А может, мы и не сумели бы жить в море. И пища там была бы однообразной.
– Только одну лошадь. Причем уже убитую. Мы возьмем ее с собой. Тогда нам не надо будет потом убивать ее.
Базил вздохнул, понимая, к чему клонит крылатый дикарь.
– Ладно, если какая-нибудь лошадь будет убита и у нас будет время, мы возьмем ее.
Пурпурно-Зеленый двинул своей громадной головой и клацнул челюстями. В свое время большой дикий дракон мог съесть целое стадо горных пони, начиная с жеребца и заканчивая молодыми самочками. Он надеялся попробовать свою излюбленную добычу, поджарив ее над огнем, как это делают люди – пока мясо не зашипит.
Тут он заметил, что Мануэль с любопытством смотрит на него. Драконир всегда его изучал! Пурпурно-Зеленый резко сказал:
– Парень, ты слишком много глазеешь, так можно, и ослепнуть. Лучше тебе оставить драконов в покое!
Мануэль был невозмутим:
– Ты что-то замышляешь, я знаю. Я знаю, что бывает, когда ты так щелкаешь челюстями. Отчего бы тебе не сказать, в чем дело?
– Это не касается дракониров, это дело драконов.
К ним подошла Альсебра, шелковисто-зеленая дракониха:
– Они идут, я их вижу.
Базил и Пурпурно-Зеленый опустили головы. У Альсебры были самые острые глаза в эскадроне. Если она видела багутов, значит, багуты там были.
Пурпурно-Зеленый проверил, свободно ли ходит его меч в громадных ножнах. Он сел на задние ноги, затем встал на них и передвинул щит, висевший на плече, на левую руку. Затем нагнулся и обнажил меч. Мануэль был рядом с ним и возился с ремнями джобогина.
Базил приблизил свою голову к самой морде крылатого виверна:
– Ты делаешь это уже не думая. Ты уже стал драконом легиона, мой дикий друг.
Пурпурно-Зеленый насмешливо шипел, пока Мануэль подтягивал ему ремни.
Мимо, согнувшись, прошли солдаты с низко опущенными к земле копьями. Направились к реке.
Из камышей появился Таррент:
– Мы идем за этими. Теперь тихо.
Драконов не надо было предупреждать. Несмотря на свои огромные размеры, они были способны скользить сквозь камыши, почти не производя шума. В некоторых местах они опускались на четыре лапы. Они переползали болотца с грязью, а в самых тяжелых местах поднимали себе на спину дракониров. К тому времени когда маленький отряд достиг края тропы, все были покрыты грязью с головы до ног, вместе со снаряжением.
Драконы были настолько близко к врагам, что уже чуяли их лошадей. Еще несколько шагов – и их чувствительные носы уловят запах багутов. Они ускорили шаг, их громадные лапы бесшумно погружались в мягкий грунт. Вскоре они могли видеть свою цель. На последних нескольких футах они перешли на бег и вырвались из камышей прямо на багутов.
Это было полнейшей неожиданностью для кочевников. Камыши раздвинулись, и орава здоровенных, одетых в броню газаков-драконов устремилась на них. Лошади запаниковали, поднимаясь на дыбы, и заржали в ужасе. Вслед за драконами хлынули люди, они стягивали багутских всадников с лошадей, что казалось немыслимым. Некоторые боролись, пытаясь удержаться в седле, и хватались за луки.
Стрелы из арбалетов дракониров уже заставили упасть нескольких кочевников, когда драконы вступили в сражение.
Высоко блеснул Экатор и кругообразным движением мгновенно отсек голову первого батута. Лошадь без всадника бросилась бежать.
Другая лошадь, лишившись управления, кинулась в воду. Багуты направили своих лошадей в реку и попытались вплавь уйти от этих ужасных мечей. Альсебра бросилась за ними в погоню, Андаунт раз за разом поднимался над ее головою и опускался, легко рассекая тела плывущих.
Пурпурно-Зеленый убил двух багутов и лошадь, его меч разил мгновенно, снося головы одним движением.
Уже была убита далеко не одна лошадь. Влок убил своего багута ударом сверху. Меч разрубил всадника пополам и глубоко вонзился в хребет лошади.
Влок глупо глазел на бедное дергающееся животное, пока Альсебра, разбрызгивая воду, не вышла на берег и не отрубила своим Андаунтом голову смертельно раненной скотины.
– В следующий раз, Влок, не обрекай животное на такие мучения, – прошипела она.
Багутская кавалерия бежала, лошади тяжело топотали по тропе, крики всадников были наполнены отчаянием и яростью. Эти проклятые газаки, громадные зеленые и коричневые газаки в камышах! Багуты больше всего не любили таких поворотов дела. Поражение было невыносимо для жестоких степных кочевников. Это они должны были вселять ужас в безлошадников, которых, по своей воле, убивали или делали рабами. Но против газаков никто не мог устоять, и степняки позорно отступили.
– Пусть посылают этих трижды проклятых троллей, – жаловались они, злыми слезами варваров оплакивая своих мертвецов.
Вражеская колонна, дрогнув, отступила к краю, чтобы ее обогнал ударный отряд в тридцать троллей, шагающий вверх по тропе. Вместе с ними шли две сотни бесов. Но только что напавшие из засады легионеры уже сменили свое расположение в камышах на другое, куда перебрались тайной тропой. Базил и Пурпурно-Зеленый несли по половине туши маленькой багутской лошади.
Командир эскадрона Таррент не сказал ничего, хотя был очень недоволен. С точки зрения буквы закона они не нарушили ни одной статьи устава. Драконы действительно имели право пожирать тела троллей и других диких животных, которые попадались на их пути во время военной службы. Мясо тролля было невероятно жестким, и драконы не были большими его поклонниками. Хотя, если его долго варить, оно становилось вполне сносным и в нем даже появлялся запах баранины. Таррент решил промолчать. Если драконы хотели нести половину мертвой лошади хоть по всей стране, они могли это делать, хотя это превращало и так грязное снаряжение в форменный кошмар. Но он полагал, что вправе ожидать: к следующей проверке все это будет вычищено до блеска.
Глава 41
Уставшие солдаты Сто девятого шли по скрытой тропе среди зарослей камыша, а затем по жиденькому лесочку, между осин и берез. Здесь они наткнулись на лагерь, устроенный солдатами из кавалерии Талиона. Горел большой костер, вокруг которого суетилось полдюжины поваров.
Было объявлено, что они могут отдыхать, пока готовится пища. Возможно, они останутся здесь на ночь и двинутся на следующее утро.
Капитан Идс отсутствовал, возглавляя другой отряд, готовивший засаду. Он хотел попытаться отсечь головную «часть главных сил неприятеля там, где тропа проходила между двумя полосами зыбучих песков. Идс надеялся выиграть несколько бесценных часов для того, чтобы дать отсрочку колонне перепуганных беженцев и позволить ей пройти еще несколько миль на восток, к горам.
Базил, Влок и Альсебра были на грани истощения после засады и двенадцатимильного марша. После того как они сбросили грязное снаряжение, они тотчас повалились между валунами и сразу же заснули. Но у Пурпурно-Зеленого были другие заботы. Он взял свой меч и углубился в лесок. Вскоре дикарь вернулся с громадной связкой дров. Он убедил одного из солдат поджечь их, потому что у него не было опыта в разжигании костров. Понемножку его костер разгорелся, а когда погас, осталась груда горячих углей. Пурпурно-Зеленый разрубил лошадиную тушу на отдельные части – ноги, ребра и прочее, нанизал их на свой меч и уложил на угли. Вскоре мясо задымилось и зашипело, запах жареного поднялся над временным лагерем. Драконы проснулись почти мгновенно. Их ноздри расширились, глаза широко раскрылись, головы зашевелились, и они начали принюхиваться, улавливая этот странный, сладкий запах.
Проснулись и дракониры, обеспокоенные запахом и движением громадных тел.
Вскоре Пурпурно-Зеленый обнаружил, что сидит в компании из трех вивернов, зачарованно уставившихся на поджаренную лошадиную ногу.
Пурпурно-Зеленый заворчал.
Это очень хорошо пахнет. Ты разделишь его с нами? – спросил Влок.
– Я таскал это мясо весь день, а теперь ты хочешь, чтобы я кормил тебя. Ты что, только вылупился из яйца и тебя надо кормить? Где же тогда твоя мать?
Влок был удивлен таким ответом:
– Я же Влок, и ты меня знаешь. Пурпурно-Зеленый кивнул.
– Но это же лошадь, правда? – заговорила Альсебра.
– Да, это лошадь, которую мы тащили.
– Меня учили заботиться о лошадях, – сказала она. – Я не буду есть их.
Пурпурно-Зеленый кивнул, как будто он ожидал именно такого ответа.
– Считай, что это лапша, – сказал он, щелкнув челюстями.
Неподалеку в четырех больших котлах на кострах кипела вода.
– Мне бы хотелось немного поесть, – сказал Влок.
– Но ты же не тащил это от засады в тростниках всю дорогу.
Влок замолчал. Это была правда. В действительности он даже презрительно отказался бы, если бы ему предложили взять такую ношу.
Базил с раздувающимися ноздрями наклонился вперед.
Внезапно рядом с ним оказался мальчик:
– Альсебра права. Баз. Тебе не следует есть лошадь. Люди этого не делают, если только они не умирают от голода.
– Это потому, что люди ездят на лошадях. У людей другое отношение к этим животным. Для драконов же это хорошее мясо. Кроме того, она была уже мертва, и если бы мы оставили ее там, тогда ее бы съели тролли.
Пурпурно-Зеленый разорвал заднюю ногу и протянул половину Базилу. Релкин с отвращением отошел. За его спиной драконы щелкали челюстями и грызли кости, в то время как Влок принюхивался и ворчал про себя.
Релкин пошел к котлам, где варилась лапша и подогревался хлеб.
Альсебра была уже там, и Брайон наполнял ее шлем лапшой и акхом.
– Это ужасно, то, что делают эти двое, – сказал Брайон.
– Я пытался, – Редкий пожал плечами.
– Влок чуть ли не в рабство готов за мясо.
– Знаешь, я думаю, Свейн тоже. Брайон сделал гримасу:
– Мне это кажется не правильным.
– Это не логично, – сказала Альсебра, возвышавшаяся над ними.
– Почему ты так считаешь? – осведомился Релкин.
– Люди одних животных едят, а других не едят. Драконы же едят всех животных без исключения.
– Даже медведей? – спросил Релкин.
– Даже медведей, даже китов. Но драконы предпочитают одних животных другим. И люди любят есть одних животных больше, чем других. Различие только в том, что люди создали больше правил о том, каких животных надо есть. У драконов нет таких правил. Люди делают правила и по этим правилам организуют весь мир.
Релкин уже знал, что диапазон умственных способностей Альсебры значительно превышал интеллектуальные возможности остальных драконов, особенно бедного старины Влока.
– Но Альсебра не ест лошадей, – сказал Брайон.
– Я не дикий дракон. Я выросла из яйца в месте, где было много лошадей. Я считаю, что они прекрасны. Я не съем ни одной из них так же, как вы не съедите кошку или собаку.
– Угу, – сказал Брайон. – Ну вот. Но это не логично.
– Они наслаждаются кониной, – Релкин бросил короткий взгляд через плечо.
– Это чудесно пахнет, но… – Брайон скорчил гримасу и согнулся над лапшой.
Пурпурно-Зеленый по-прежнему не обращал внимания на Влока.
Наконец, после того как Базил раза два подтолкнул его, дикий дракон прекратил мучить беднягу и протянул ему несколько ребер. Затем они все недолго жевали в молчании. От лошади не осталось ничего, кроме самых больших костей. Пурпурно-Зеленый был удовлетворен:
– Это прекрасно. Дракону понравилось, как люди жарят еду и делают ее вкусной. Более сильный вкус, чем при старом способе.
– Хотя и намного больше работы, – сказал Влок, который был хотя и не очень умен, но на этот вывод его ума хватило.
– Когда такие хорошие вещи едят только от случая к случаю, это придает им ценность. Разве нет?
– Да, – без колебания ответил Влок, – это стоит того, чтобы побеспокоиться. Это важное открытие для Влока.
– Влок не открыл это, это сделал я, – уточнил Пурпурно-Зеленый.
– Нет, то есть да. Я имел в виду, что для меня лично это было открытие. Новая вещь. Я не думал об этом раньше.
Пурпурно-Зеленый уже собирался сказать что-то невежливое, но почувствовал, как его толкает в бок Хвостолом. Влок был Блоком. И нечего опускаться до его уровня. На какое-то время наступило молчание, пока Пурпурно-Зеленый не вернулся вновь к захватывающей теме гастрономических изысканий:
– На что будет похож медведь, если мы его поджарим?
– Медведь? Ты когда-нибудь пробовал медведя? – спросил Влок.
– Конечно. Я ел бурых медведей и белых тоже. Правда, я не ел маленьких черных медведей. Они не встречались там, где я привык охотиться. Мясо медведя – тяжелая пища.
– Ты считаешь, что, положив его на угли, можно исправить вкус? – У Базила снова появился интерес. Жареная лошадь была замечательной. И все же у него было смутное ощущение вины из-за драконира и дурацких человеческих суеверий, которые все портили.
– Думаю, хорошо было бы попробовать, – сказал Пурпурно-Зеленый.
Размышления о приготовлении медведей были прерваны приездом всадника, посланца из засады, расположенной недалеко отсюда. Что-то случилось, это было ясно по той спешке, с какой парень примчался на командный пункт. Несколько секунд спустя галопом прискакал командир эскадрона Таррент:
– Всем встать, мы должны идти. Там неприятности, враг очень быстро продвигается.
– Насколько плохие новости, командир Таррент? – спросил Свейн.
– Капитан Идс ранен, но не тяжело. Есть потери.
– Ay драконов?
– Антер. Но он все же ходит. А теперь вперед, драконир, у нас нет времени для болтовни.
Последовали быстрые приготовления к переходу, на драконов нагрузили снаряжение. Затем двинулись дальше на восток, и поджаренная лошадь осталась только в памяти.
Глава 42
Куика пересек Ледяные Горы на своих мощных крыльях, направив полет на запад, между острых горных пиков, возвышающихся над просторными ледниками, и наконец достиг внутреннего Хазога – высокогорного плато, пустого и холодного, глубоко врезавшегося в обширный континент.
Орел запаздывал. Его крохотными седоками владело сильное беспокойство, передававшееся и ему. Время было дорого, но даже время не могло отменить тот факт, что огромной птице приходилось охотиться, чтобы подкрепить свои силы.
Куика, орел в расцвете сил, был способен покрыть сотни миль в день при благоприятных условиях, но после того как он перелетел Высокий Ган, жестокая гроза оттеснила его на восток от Хазога. Весь день и всю ночь орел и двое его маленьких пассажиров прождали, забившись в щель на одной из вершин Гор Белых Костей, пока буря не успокоилась. Чтобы остаться в живых, мышь и птица поели немного из бесценных запасов зерна в маленьком мешочке, привязанном к ноге орла. Куике есть было нечего, и поэтому, когда буря кончилась, орел взмыл в поднебесье, чтобы поохотиться.
И почти сразу заметил старого кролика на альпийском лугу. Куика беззвучно спланировал вниз, нанес точный удар и, вцепившись в тушку когтями, отправился обратно к расселине. Им двигало не понятное ему самому стремление накормить маленькие существа, которые остались там.
Лагдален установила взаимопонимание с орлом, воспользовавшись методом сосуществования с сознанием птицы. Сложным для нее было лишь научиться большей частью оставаться в стороне и позволять орлу делать свое дело. Только когда орел решал повернуть и направиться в поисках лучшей охоты на восток или юг, Лагдален приходилось вмешиваться. Чем дальше они летели на запад, тем сильнее и чаще возникало это желание. В такие моменты Лагдален чувствовала, о чем думает орел, чувствовала его желание найти более плодородные склоны, где могли бы водиться кролики, возможно даже горные зайцы, белки, живущие в скалах, « другие вкусные маленькие создания. Тогда Лагдален овладевала мозгом орла и удерживала его большие крылья так, что птица постоянно летела на запад. Куика, пожалуй, и не подозревал о ее присутствии, за исключением тех случаев, когда какая-то тень туманила его мысли. Но чаще всего он не обращал на странное ощущение никакого внимания. Смутно чувствуя себя неудовлетворенным, он продолжал лететь на запад, в неизвестные ему места.
Мышь и птица на гребне скалы ожидали появления орла с всевозрастающим нетерпением.
Куика опустился, устроился поудобнее и разорвал кролика быстрыми уверенными ударами клюва и когтей, затем схватил кусок мяса, наклонился над мышью и попытался накормить ее.
Мышь, однако, не была орленком и отбежала на безопасное расстояние, издавая совершенно не мышиные недовольные высокие крики на незнакомом языке.
Маленькая птичка вспорхнула орлу на плечо. Куика хотел ударить ее клювом, но какой-то звук в ушах прервал его мысли, и орлиная голова вновь повернулась к кролику. Лагдален пыталась не принимать участия в поглощении пищи – хищник рвал сырое мясо на крупные кровавые куски и проглатывал один за другим, – но бесполезно, ее сознание слилось с мозгом этой дикой безжалостной птицы. Он ел, и она ела вместе с ним.
Орел не отвлекался. Он был очень голоден, довольствуясь вот уже на протяжении трех дней жалкой даже по сравнению с кроликом добычей и покрывая при этом огромные расстояния. Он терзал, разрывал, шумно и быстро проглатывал свою пищу.
Когда он закончил, мышь и птичка забрались на свои места, и Куика снова взмыл в безоблачное небо над Хазогом. Они перевалили Ледяные Горы и спокойно летели над голой равниной внутреннего плато. Местность была плоская, бесплодная, покрытая лишь высохшими сорняками и лишайниками. Даже здешние племена, которые населяли внешний Хазог, заходили сюда, только когда их призывали.
И все же было очевидно, что множество людей приходят в эти пустынные земли и покидают их. Под крыльями орла тянулись к западу неестественно прямые дороги.
Затем разведчики заметили еще одну цепь темных обрывистых гор, поднимавшихся перед ними, пониже Ледяных Гор. То были Черные Горы. В центре горного кряжа высился рог Какалона Дугуш Вааль, именно к нему они и летели, пока не достигли его вершины, после чего направились вниз, к клинообразной долине Падмасы.
В центре долины, возвышаясь надо всем, стоял массивный блок Квадрата. Когда они подлетели ближе, Лагдален ощутила присутствие огромного интеллекта, скрытого этим гигантским каменным блоком. Он стремился обнаружить нарушителей с жадностью, которая внушала ужас. Глубоко внизу под этим блоком пульсировала огромная энергия. Это был центр, вершина, средоточие темной отвратительной силы.
Орел пролетел мимо Квадрата, а затем снова вернулся, пролетев вдоль всей долины мимо верблюжьих караванов, путников, повозок с пищей, мулов и лошадей – дороги были забиты данью западных народов Падмасе.
Дальше виднелся небольшой утес, высотой около шестисот футов. К нему-то и направился орел и устроился на недоступном выступе, находившемся ниже вершины на сто футов.
Мышь и птица еще раз поели, наполняя свои желудки, совещаясь и обмениваясь писком и чириканьем. Недостаток места в мозгу маленьких животных возмещался усилением интенсивности процесса мышления. В каждом тоненьком звуке были сконденсированы образы человеческого языка.
Только ведьмы, обладающие такой мощью, как эти две, могли эффективно общаться, будучи перемещенными в столь маленьких животных. Никто в Рителте не был более умелым в перевоплощениях, чем Лессис из Вальмеса, если не считать Рибелы из Дифвода. И все же требовались неимоверные усилия, чтобы заставить маленькие мозги мыши и крапивника служить коммуникативными центрами.
Ведьмы обсуждали и выбирали варианты, составляли планы на разные случаи.
Орел вылетел поохотиться на закате солнца, но нашел только падаль, останки верблюда. Он прогнал нескольких ястребов и начал клевать тушу.
В сумерках он вернулся на выступ, несчастный и жаждущий вернуться к обычной охоте в Марнери. Лагдален успокоила птицу. Пришла ночь, поднялась луна. На выступе стало холодно. Куика был привычен к холоду, но ему хотелось есть.
Что-то остановило внимание орла. Лагдален посмотрела его великолепными глазами и увидела точку, проплывавшую на фоне луны. Она поняла, что замеченное нечто было далеким и, конечно, очень большим.
Она вспомнила свое пребывание в Урдхе и летучую рукх-мышь, которая кружила над Дзу в тот ужасный день, год тому назад. Ночь медленно плыла сквозь мир, но орел, казалось, так и не уснул.
При первых лучах солнца хищник взмыл в небо, унося двух крохотных спутников, и высадил их поблизости от одной из крытых камнем стоянок для отдыха путников. Квадрат был совсем рядом. Оставив разведчиков, птица легко снялась с места и парила, пока не нашла поток раннего теплого воздуха, который поднял ее высоко в небо. Хотя у нее и были теперь глаза орла, Лагдален вскоре перестала видеть две маленькие точки, затерянные на огромной широкой долине.
Глава 43
Площадка была прямоугольной и напоминала плац для парадов, мощенный камнем и снабженный встроенными дренажными устройствами. В центре стояло приземистое одноэтажное здание с плоской крышей. На крыше несли караул два беса.
Мышь скрылась между камней на самом краю мостовой. Крапивник взмыл над местностью, обследовав ее на четверть мили в каждом направлении и изыскивая возможность приблизиться к Квадрату. Затем вернулся к месту стоянки и тщательно обследовал путь до того места за камнем, где скрывалась мышь. Теперь он рисковал перелетать только тогда, когда был уверен, что бесы не смотрят в его сторону. В таком месте даже маленькая птичка была бы замечена, и о ней могли доложить. Повелители из Падмасы хорошо знали о могуществе магии ведьм.
Наконец они бок о бок скорчились за камнем, две маленькие искорки надежды – против темной громады города Повелителей.
Им не пришлось ждать долго. Вскоре они услышали грохот приближающихся повозок. Впереди ехали телеги, груженные мешками с песком, каждую тянула упряжка из двенадцати мулов. Погонщики мулов из Кассима, одетые в меха и красные тюрбаны, восседали на грудах мешков. Следом шел караван из далекой Чардхи, две дюжины или больше верблюдов, нагруженных искусными изделиями из Примирившихся Штатов и Гельфа.
Из каменного здания вышла команда бесов и двое людей в черной форме Падмасы.
Повозки вытянулись для проверки в длинный ряд. Погонщики мулов слезли со своих мест и, собравшись в группу, выстроились по одну сторону. Они прикладывались к бутылкам и недовольно ворчали. Никому не нравилась эта процедура. Оказаться среди бесов было само по себе неприятно. Люди ненавидели этих приземистых звероподобных тварей, но здесь проклятым бесам было к тому же дано право делать все, что им захочется, с любым человеком. По их приказу любой подбегал и кланялся. Иногда бесы выбирали себе жертву, отводили в сторону, а остальные люди и подумать не могли вмешаться.
Бесы проверяли груз на каждой повозке и на каждом верблюде. Они искали контрабанду и были уверены, что ни один шпион не сможет проскользнуть мимо них. И все же они не заметили одинокую серую мышь, которая выбралась из-под булыжника у четвертой повозки. Мышь прыгнула на ось телеги, затем на повозку и исчезла между мешками с зерном.
Закончив осмотр, бесы высокомерно разрешили возчикам продолжать путь. Люди сплюнули, взобрались на свои сиденья. Послышалось невнятное и злое бормотание. Бесы плюнули в ответ и взялись за мечи. Люди заметили это движение. Они были в Падмасе. Погонщики мулов поудобнее уселись на своих телегах и громко щелкнули кнутами, трогаясь с места.