Страница:
Ночное Солнце не оплакивал деда. Бредущий Медведь не одобрил бы этого. Мальчик стал мужчиной. Он должен занять место павшего вождя. Теперь на его плечи легла ответственность за Кроткую Олениху и Красную Шаль, если они еще живы. Он бросился искать их.
Сперва Ночное Солнце заметил свою тетку, Красную Шаль. Он услышал ее испуганные крики, узнал ее голос среди всех других женских голосов и устремился на зов. Солдат заволок Красную Шаль за одно из тлеющих жилищ и там жестоко насиловал ее.
— Нет! — Ночное Солнце бросился к ним, но солдат уже поднимался, застегивая пуговицы на штанах. Ухмыляясь, вояка вскочил в седло, пришпорил коня и ускакал прочь, оставив искалеченную женщину.
Красная Шаль обнаженная лежала на снегу. Кровь сочилась у нее изо рта, правого уха и между истерзанными бедрами. Она снова закричала, когда Ночное Солнце упал на колени рядом с ней. Потом узнала племянника, и слезы облегчения потекли по ее щекам. Натягивая сорванную одежду на поруганное тело, Красная Шаль прошептала:
— Ночное Солнце, убей меня. Пожалуйста, убей!
— Нет! — Мальчик затряс головой. — Ты поправишься, Красная Шаль. Я позабочусь о тебе. — Он погладил ее по исцарапанной щеке.
— Я не хочу жить, — устало проговорила она, и будто в ответ на ее слова солдат, проезжающий мимо, выстрелил ей в висок.
— Спасибо, Ночное Солнце. — Грустно улыбнувшись племяннику, Красная Шаль умерла.
Зная скромность девушки, мальчик прикрыл ее. Через несколько секунд он уже разыскивал свою бабушку.
Ночное Солнце все время чувствовал стойкий запах пороха, крови и смерти. Он как безумный мчался по разрушенному лагерю в отчаянной надежде найти Кроткую Олениху. Вскоре сквозь клубы густого дыма мальчик увидел ее в пятидесяти ярдах от него. Проявляя чудеса храбрости и находчивости перед лицом смерти, она вела за собой перепуганных детей к укрытию, за деревья, растущие на краю лагеря. На руках она несла плачущего малыша, которого передала ребенку постарше, когда они добрались до сосен. Потом бабушка поспешила назад, за другими уцелевшими детьми.
— Бабушка! — закричал Ночное Солнце.
Услышав голос внука, она повернула голову, и в ту же секунду один из кавалеристов подъехал ближе и выстрелил в нее.
— Бабушка! — вновь крикнул Ночное Солнце и кинулся к ней. Она стояла на коленях в снегу, ослепленная, но живая. Ночное Солнце преклонил колени и обвил ее руками.
— Ночное Солнце! — вскрикнула она, услышав нарастающий топот копыт. Кавалерист возвращался. Ночное Солнце поднял глаза и увидел светловолосого всадника, направившего своего коня прямо на них. Оттаскивая полуживую бабушку, мальчик защищал ее своим телом от приближающейся опасности.
— Оставь ее! — крикнул он.
Молодой капитан приблизился почти вплотную, приподнялся в седле и улыбнулся. Затем, вытащив из ножен саблю, приставил ее острый конец к ключице Ночного Солнца. Рассмеявшись, отчего его зеленые глаза засветились, кавалерист, играя, провел длинную косую линию по узкой груди мальчика. Кровь хлынула из раны.
— Убей меня, солдат, или я убью тебя. — Ночное Солнце прищурился.
Зеленоглазый светловолосый капитан кивнул, вытащил револьвер и прицелился. Ночное Солнце, расставив босые ноги и не дрогнув, посмотрел на него смертельно холодным взглядом. Но не успел кавалерист нажать на спусковой крючок, как командующий отрядом приказал:
— Довольно, капитан. Уезжаем. Всадник убрал револьвер в кобуру.
— Я оставлю тебя в живых, индеец, — сказал он Ночному Солнцу и отъехал прочь, оставляя за спиной ослепленную им старуху и истекающего кровью мальчика, поклявшегося, что никогда не забудет его.
— Я не оставлю вас в живых, — проговорил Ночное Солнце. — Когда-нибудь я выслежу и прикончу вас.
Глава 15
Глава 16
Сперва Ночное Солнце заметил свою тетку, Красную Шаль. Он услышал ее испуганные крики, узнал ее голос среди всех других женских голосов и устремился на зов. Солдат заволок Красную Шаль за одно из тлеющих жилищ и там жестоко насиловал ее.
— Нет! — Ночное Солнце бросился к ним, но солдат уже поднимался, застегивая пуговицы на штанах. Ухмыляясь, вояка вскочил в седло, пришпорил коня и ускакал прочь, оставив искалеченную женщину.
Красная Шаль обнаженная лежала на снегу. Кровь сочилась у нее изо рта, правого уха и между истерзанными бедрами. Она снова закричала, когда Ночное Солнце упал на колени рядом с ней. Потом узнала племянника, и слезы облегчения потекли по ее щекам. Натягивая сорванную одежду на поруганное тело, Красная Шаль прошептала:
— Ночное Солнце, убей меня. Пожалуйста, убей!
— Нет! — Мальчик затряс головой. — Ты поправишься, Красная Шаль. Я позабочусь о тебе. — Он погладил ее по исцарапанной щеке.
— Я не хочу жить, — устало проговорила она, и будто в ответ на ее слова солдат, проезжающий мимо, выстрелил ей в висок.
— Спасибо, Ночное Солнце. — Грустно улыбнувшись племяннику, Красная Шаль умерла.
Зная скромность девушки, мальчик прикрыл ее. Через несколько секунд он уже разыскивал свою бабушку.
Ночное Солнце все время чувствовал стойкий запах пороха, крови и смерти. Он как безумный мчался по разрушенному лагерю в отчаянной надежде найти Кроткую Олениху. Вскоре сквозь клубы густого дыма мальчик увидел ее в пятидесяти ярдах от него. Проявляя чудеса храбрости и находчивости перед лицом смерти, она вела за собой перепуганных детей к укрытию, за деревья, растущие на краю лагеря. На руках она несла плачущего малыша, которого передала ребенку постарше, когда они добрались до сосен. Потом бабушка поспешила назад, за другими уцелевшими детьми.
— Бабушка! — закричал Ночное Солнце.
Услышав голос внука, она повернула голову, и в ту же секунду один из кавалеристов подъехал ближе и выстрелил в нее.
— Бабушка! — вновь крикнул Ночное Солнце и кинулся к ней. Она стояла на коленях в снегу, ослепленная, но живая. Ночное Солнце преклонил колени и обвил ее руками.
— Ночное Солнце! — вскрикнула она, услышав нарастающий топот копыт. Кавалерист возвращался. Ночное Солнце поднял глаза и увидел светловолосого всадника, направившего своего коня прямо на них. Оттаскивая полуживую бабушку, мальчик защищал ее своим телом от приближающейся опасности.
— Оставь ее! — крикнул он.
Молодой капитан приблизился почти вплотную, приподнялся в седле и улыбнулся. Затем, вытащив из ножен саблю, приставил ее острый конец к ключице Ночного Солнца. Рассмеявшись, отчего его зеленые глаза засветились, кавалерист, играя, провел длинную косую линию по узкой груди мальчика. Кровь хлынула из раны.
— Убей меня, солдат, или я убью тебя. — Ночное Солнце прищурился.
Зеленоглазый светловолосый капитан кивнул, вытащил револьвер и прицелился. Ночное Солнце, расставив босые ноги и не дрогнув, посмотрел на него смертельно холодным взглядом. Но не успел кавалерист нажать на спусковой крючок, как командующий отрядом приказал:
— Довольно, капитан. Уезжаем. Всадник убрал револьвер в кобуру.
— Я оставлю тебя в живых, индеец, — сказал он Ночному Солнцу и отъехал прочь, оставляя за спиной ослепленную им старуху и истекающего кровью мальчика, поклявшегося, что никогда не забудет его.
— Я не оставлю вас в живых, — проговорил Ночное Солнце. — Когда-нибудь я выслежу и прикончу вас.
Глава 15
— Надеюсь, ее оставят в живых, — озабоченно произнес генерал Уильям Кидд. Его лицо осунулось, глаза покраснели от недосыпания. Он поднялся из кресла и снова зашагал по комнате. — Кто же похитил ее? Почему с нами не связались? Ничего не понимаю. Ничего!
Сенатор Дуглас Бертон сделал еще один глоток бренди. Давно минула полночь. Он отведал роскошный ужин в обществе хозяйки дома Регины Дарлингтон. Она провела его по обширному поместью, пожелав прогуляться с ним при лунном свете, потом оба засиделись в кабинете за бокалом отличного спиртного. В половине двенадцатого сенатор, сославшись на усталость, поднялся в свою комнату. Заметив свет, пробивающийся сквозь щель под дверью генерала, он постучался и, войдя, увидел, что генерал ходит взад и вперед. От тревоги он не мог уснуть; его нетронутый ужин остывал на подносе.
— Генерал, — спокойно начал сенатор, — тому, кто похитил Марти, нет смысла причинять ей вред. Уверен, что ваша дочь цела.
Генерал остановился.
— Тогда почему со мной не связались?
— Не знаю. Но, несомненно, в любой день… — Сенатор пожал плечами. — Подумайте, генерал. Кто ваши враги? У кого были причины… причинить вам такое горе? Кто затаил на вас злобу?..
— Никто! Или многие. Покажите мне человека, у которого нет врагов.
Сенатор кивнул:
— Вы правы. Однако я имею в виду человека или нескольких людей, питающих к вам неукротимую ненависть.
Генерал Кидд рухнул в кресло и запустил пальцы в густые седые волосы.
— Я никогда не сделал никому ничего настолько плохого, что могло бы объяснить происшедшее. Бог свидетель, я немного упрям и честолюбив, но никогда… дьявол, я даже не убил ни одного человека, разве что южан во время войны и проклятых индейцев, а это не считается.
— Нет-нет, конечно, это нельзя принимать во внимание.
Той теплой августовской ночью, когда генерал и сенатор беседовали в особняке Дарлингтонов, в чейеннском борделе в Вайоминге бородатый, брюхастый и полупьяный золотоискатель гонялся по будуару с красными стенами за темноволосой смеющейся женщиной. Большой Бенджамин Гилберт наконец настиг хохотушку, схватил за рукав атласного платья, и веселая парочка рухнула на кровать.
Когда ублаженный золотоискатель громко захрапел, женщина обшарила карманы его штанов. Их содержимое представляло для нее мало интереса. Она не обнаружила ни сложенных банкнот, ни золотых монет. Только конверт с золотой печатью.
Она поднесла его поближе к тускло горящей лампе. Письмо было адресовано генералу Уильяму Дж. Кидду. Женщина вытащила лист бумаги и прочитала:
«Генерал Кидд!
Я держу вашу дочь в горной пограничной хижине, в шести милях на северо-запад от Денвера. Приезжайте один в течение двадцати четырех часов, и…»
Услышав движение на кровати в дальнем конце комнаты, женщина повернула голову. Громила просыпался. Она поспешно вложила письмо в конверт и засунула его в карман штанов, размышляя, откуда у Бенджамина Гилберта это письмо и имеет ли оно какую-нибудь ценность. С сомнением, покачав головой, женщина подошла к кровати. Среди ее клиентов никогда не было генерала Кидда. Иначе она, конечно, запомнила бы это имя.
Проститутка лягнула растянувшегося на кровати мужчину:
— Вставай! И убирайся отсюда. Меня ждут другие клиенты. Кряхтя и потягиваясь, он поднялся и начал одеваться.
Через десять минут широко ухмыляющийся Большой Бенджамин Гилберт вышел из комнаты, пообещав на прощание заглянуть к своей знакомой, когда вернется из Монтаны.
— В следующий раз мои карманы будут набиты золотыми самородками. — Он смачно поцеловал женщину в щеку.
— Конечно, — скептически ответила она. Бенджамин Гилберт постоянно хвастался, что к нему придет удача, с тех пор как она впервые пять лет назад узнала его. — Без них не возвращайся.
Бенджамин рассмеялся, шлепнул ее по заду, прогромыхал по лестнице и верхом выехал из города. Часом позже его остановили два бродячих воина из племени кроу, накачавшиеся виски. Взбешенные тем, что у него не оказалось денег, на которые они могли бы купить еще выпивки, индейцы прикончили золотоискателя и забрали письмо с яркой золотой печатью.
Однако ни один из них не умел читать.
Вскоре после полуночи Ночное Солнце натянул поводья и остановил уставшего и взмыленного жеребца возле ели. Внезапная остановка разбудила Марти, но она не открыла глаза, а лишь теснее прижалась к Ночному Солнцу и глубоко вздохнула, готовая вновь провалиться в дрему.
Однако голос, холодный как никогда, произнес:
— Просыпайтесь, мисс Кидд. Быстрее!
Марти открыла глаза, взглянула на хмурого индейца, и кровь застыла в ее жилах. Лицо Ночного Солнца поражало своей свирепостью, он смотрел на девушку с такой ненавистью, будто собирался скальпировать ее.
Грубо схватив ее за руку и стащив с лошади, он спешился сам. Не представляя, чем рассердила его, Марти стояла под лунным светом и пыталась сообразить, что сиу выкинет в следующий момент.
Словно не замечая ее, Ночное Солнце расседлал измученного жеребца и освободил от уздечки, дав ему, возможность пощипать сочную траву и утолить жажду в холодном горном ручье. Взяв вьюк и седельные сумки, индеец швырнул их к подножию ели.
Потом повернулся к девушке, сделал шаг к ней, и она съежилась от страха. Его взгляд был так свиреп, что девушка лишилась дара речи.
Ярость захлестнула Ночное Солнце, когда он заглянул в блестящие зеленые глаза Марти. Они так напоминали глаза веселого светловолосого офицера в то холодное ноябрьское утро шестьдесят четвертого года! Эти глаза преследовали его в каждом сне.
То были глаза ее отца.
От боли и жгучей ненависти Ночное Солнце начал терять самообладание, которым всегда так гордился. Он желал заставить девушку страдать.
Обхватив шею Марти, индеец сцепил пальцы. Девушка попыталась оторвать его пальцы, впившись в них ногтями.
Она не сомневалась, что он решил убить ее. Глядя в бездонные черные глаза, Марти желала лишь одного — чтобы он прикончил ее поскорее и не заставлял мучиться.
Секунды тянулись неимоверно долго.
Слепая ненависть к этой жестокой твари соединялась с леденящим страхом. Уверенная, что сиу смакует это мгновение, Марти не подозревала о том, какие противоречивые эмоции обуревают его.
Ночное Солнце страстно желал сделать именно то, чего она боялась, — медленно и хладнокровно вышибить дух из этого прекрасного тела. Прикончить ее и отбросить в сторону, как никчемный мусор, так же как поступили солдаты с его несчастной матерью. Или вытащить пистолет и приставить дуло к виску Марти. Пусть она почувствует холодный стальной ствол, а затем он спустит курок.
Ночное Солнце заскрежетал зубами.
Он не мог убить ее. Ему претило убивать женщин. Что ж, он изнасилует ее. Будет измываться над ней так же, как солдат измывался над его тетей, хотя страдания Марти не сравнятся с муками Красной Шали. Его тетя была девственницей, а эта легкомысленная любительница развлечений наверняка уже имела любовников.
Ночное Солнце разжал пальцы, и Марти конвульсивно глотнула воздух, благодарная за предоставленную ей передышку. Увы, ненадолго! С кровожадным выражением лица индеец схватил Марти за руку и рывком притянул к себе. Запустив руку в волосы девушки, он намотал их на пальцы и грубо оттянул ее голову назад. До смерти перепуганная Марти попыталась оттолкнуть его.
Ночное Солнце наклонился к девушке. Его жестокие губы поймали ее рот, и он поцеловал ее с таким диким напором, что она вскрикнула. Ничуть не интересуясь ее реакцией, он целовал девушку все крепче.
Его поцелуй был не проявлением бурной страсти, а хладнокровным нападением, и ненависть руководила чувствами Ночного Солнца. Марти поняла, что этот акт враждебности грозит ей смертью. Индеец словно высасывал из нее жизнь, не позволяя дышать.
Марти громко закричала, когда горячие требовательные губы мужчины наконец оторвались от ее уст. Она вопила что есть мочи, пока эти ужасные губы перемещались к ее горлу. Когда острые зубы слегка задели кожу Марти, она испугалась, что индеец в приступе злобы укусит ее. Эти опасения потускнели, едва девушка поняла его истинные намерения.
— Нет! — вскричала она, когда темноволосая голова опустилась ниже и сильные губы, назойливый язык заскользили по ее обнаженному телу. Он яростно целовал округлые груди, выступающие над низким декольте. Неистово дернув индейца за волосы, Марти издала истошный вопль и с облегчением увидела, что он поднял голову.
Черные глаза сиу горели почти дьявольским огнем, он дрожал от гнева и желания. И вновь индеец прильнул к ее губам, Марти была бессильна противостоять ему. Он осыпал ее жадными поцелуями, язык врывался в рот Марти, лишая возможности перевести дух.
Казалось, минула целая вечность, и когда, наконец, его пышущие жаром губы оторвались от Марти, она конвульсивно вздохнула. Но не успела девушка заговорить или закричать, беспощадные губы уже вновь завладели ее устами. Перепуганная Марти была потрясена, внезапно осознав, что от его поцелуя у нее вскипела кровь.
Боже, что с ней такое творится?
Марти невольно отвечала на эти неистовые поцелуи, порожденные ненавистью. Между тем он ненавидел ее, и она отвечала ему тем же. Марти ненавидела его! Но его губы… эти пламенные, знойные губы… они обжигали ее, лишали способности думать, заставили забыть об опасности.
Закрыв глаза, Марти подалась к нему. Ночное Солнце застонал, теснее прижался к девушке и попытался протиснуть колено меж ее ног. Сильная мускулистая рука, обвивавшая стан Марти, теперь рывком задрала ее юбку, проложив себе путь для наступления.
На этот раз застонала Марти. Жар объял ее трепещущее тело, когда его уверенные руки начали поглаживать ее нагие бедра. Ошеломленная, с бешено бьющимся сердцем, Марти задрожала: Ночное Солнце, устранив последнее препятствие, просунул колено между ее ног.
Мускулистое бедро, обтянутое оленьей кожей, ритмично терлось об ее интимное место. Марти вспыхнула от такой захватывающей близости с мужчиной. Она опустила руки, опасаясь поддаться импульсу и обвить его шею.
Ночное Солнце вдруг резко отстранил девушку и устремил на нее взгляд. Едва не упав, она ухватилась за бахрому его рубахи.
Они, не отрываясь, смотрели друг на друга. Марти дышала часто, но еле заметно, а Ночное Солнце — тяжело и шумно. А его рот, этот жестокий прекрасный рот, вновь медленно приближался к ее губам. Невольно ответив на его страстный, обжигающий поцелуй, она почувствовала себя уязвленной, когда Ночное Солнце прервал его и грубо оттолкнул ее.
Растерянность Марти сменилась страхом, ибо индеец холодно ухмыльнулся и бросил ее на траву. Упав на живот, Марти быстро перевернулась на спину и с ужасом увидела, как бесчувственный индеец снимает рубаху; длинный белый шрам выделялся на его голой смуглой груди.
Он начал расшнуровывать ремешки на ширинке тугих штанов из оленьей кожи.
— Нет! — взмолилась Марти, уже ничуть не сомневавшаяся в его намерениях. Она встала на колени, и слезы хлынули из ее глаз. — Пожалуйста… пожалуйста, не делай это!
Он стоял над ней, грозный и полный решимости. В приступе отчаяния девушка подползла к индейцу и обвила дрожащими руками его ноги.
— Прошу тебя, — рыдала она. — Не надо!
Пальцы индейца застыли на шнуровке штанов. Он посмотрел на нее сверху вниз. Марти прижалась к его бедру. Она плакала в голос, вздрагивала.
Ярость, ненависть и похоть оставили его.
До боли, стиснув зубы, Ночное Солнце зашнуровал штаны и, глубоко вздохнув, положил ладонь на ее склоненную голову.
— Я не причиню тебе вреда, Марти.
Она еще крепче вцепилась в его ногу. Ее глаза распухли, из носа текло, губы дрожали, зубы выбивали барабанную дробь. При виде такой жалкой, обезумевшей от страха девушки его сердце сжалось.
— О Боже! — выдохнул Ночное Солнце. Опустившись на траву рядом с Марти, он посадил ее себе на колени и успокаивающе похлопал по плечу. Поняв, что он не причинит ей вреда, она немного успокоилась и с благодарностью прислонилась к нему. Ночное Солнце вытащил из кармана штанов чистый носовой платок и вытер слезы с ее прекрасных глаз и горящих щек. Затем поднес платок к носу девушки и незлобно приказал:
— Сморкайся. Она подчинилась.
Марти не противилась и тогда, когда индеец обнял ее, прижал к груди, стараясь согреть. Марти инстинктивно прильнула к нагому теплому торсу. Убаюканная ровным биением его сердца, она вскоре заснула.
Ночное Солнце напрягся.
Прекрасная девушка, самое соблазнительное, изысканное создание, когда-либо виденное им, заснула в объятиях того, кто лишь несколько мгновений назад собирался изнасиловать ее.
Индеец убрал руку с ее груди. Если бы эта спящая девушка подозревала, что он желает ее теперь гораздо сильнее, чем тогда, когда покрывал ее тело грубыми поцелуями, она поняла бы, как небезопасно оставаться в его объятиях. Прежде им владела только ненависть, теперь в нем зарождалось настоящее желание. Ночное Солнце не хотел уже причинить Марти боль, он мечтал любить ее.
— Мне очень жаль, — сказал он спящей Марти, заметив красные отметины на ее стройной шее. Следы его зубов. Индеец ощутил раскаяние. — Жаль, — повторил он. — Зачем только я похитил тебя с того вечера?
Сенатор Дуглас Бертон сделал еще один глоток бренди. Давно минула полночь. Он отведал роскошный ужин в обществе хозяйки дома Регины Дарлингтон. Она провела его по обширному поместью, пожелав прогуляться с ним при лунном свете, потом оба засиделись в кабинете за бокалом отличного спиртного. В половине двенадцатого сенатор, сославшись на усталость, поднялся в свою комнату. Заметив свет, пробивающийся сквозь щель под дверью генерала, он постучался и, войдя, увидел, что генерал ходит взад и вперед. От тревоги он не мог уснуть; его нетронутый ужин остывал на подносе.
— Генерал, — спокойно начал сенатор, — тому, кто похитил Марти, нет смысла причинять ей вред. Уверен, что ваша дочь цела.
Генерал остановился.
— Тогда почему со мной не связались?
— Не знаю. Но, несомненно, в любой день… — Сенатор пожал плечами. — Подумайте, генерал. Кто ваши враги? У кого были причины… причинить вам такое горе? Кто затаил на вас злобу?..
— Никто! Или многие. Покажите мне человека, у которого нет врагов.
Сенатор кивнул:
— Вы правы. Однако я имею в виду человека или нескольких людей, питающих к вам неукротимую ненависть.
Генерал Кидд рухнул в кресло и запустил пальцы в густые седые волосы.
— Я никогда не сделал никому ничего настолько плохого, что могло бы объяснить происшедшее. Бог свидетель, я немного упрям и честолюбив, но никогда… дьявол, я даже не убил ни одного человека, разве что южан во время войны и проклятых индейцев, а это не считается.
— Нет-нет, конечно, это нельзя принимать во внимание.
Той теплой августовской ночью, когда генерал и сенатор беседовали в особняке Дарлингтонов, в чейеннском борделе в Вайоминге бородатый, брюхастый и полупьяный золотоискатель гонялся по будуару с красными стенами за темноволосой смеющейся женщиной. Большой Бенджамин Гилберт наконец настиг хохотушку, схватил за рукав атласного платья, и веселая парочка рухнула на кровать.
Когда ублаженный золотоискатель громко захрапел, женщина обшарила карманы его штанов. Их содержимое представляло для нее мало интереса. Она не обнаружила ни сложенных банкнот, ни золотых монет. Только конверт с золотой печатью.
Она поднесла его поближе к тускло горящей лампе. Письмо было адресовано генералу Уильяму Дж. Кидду. Женщина вытащила лист бумаги и прочитала:
«Генерал Кидд!
Я держу вашу дочь в горной пограничной хижине, в шести милях на северо-запад от Денвера. Приезжайте один в течение двадцати четырех часов, и…»
Услышав движение на кровати в дальнем конце комнаты, женщина повернула голову. Громила просыпался. Она поспешно вложила письмо в конверт и засунула его в карман штанов, размышляя, откуда у Бенджамина Гилберта это письмо и имеет ли оно какую-нибудь ценность. С сомнением, покачав головой, женщина подошла к кровати. Среди ее клиентов никогда не было генерала Кидда. Иначе она, конечно, запомнила бы это имя.
Проститутка лягнула растянувшегося на кровати мужчину:
— Вставай! И убирайся отсюда. Меня ждут другие клиенты. Кряхтя и потягиваясь, он поднялся и начал одеваться.
Через десять минут широко ухмыляющийся Большой Бенджамин Гилберт вышел из комнаты, пообещав на прощание заглянуть к своей знакомой, когда вернется из Монтаны.
— В следующий раз мои карманы будут набиты золотыми самородками. — Он смачно поцеловал женщину в щеку.
— Конечно, — скептически ответила она. Бенджамин Гилберт постоянно хвастался, что к нему придет удача, с тех пор как она впервые пять лет назад узнала его. — Без них не возвращайся.
Бенджамин рассмеялся, шлепнул ее по заду, прогромыхал по лестнице и верхом выехал из города. Часом позже его остановили два бродячих воина из племени кроу, накачавшиеся виски. Взбешенные тем, что у него не оказалось денег, на которые они могли бы купить еще выпивки, индейцы прикончили золотоискателя и забрали письмо с яркой золотой печатью.
Однако ни один из них не умел читать.
Вскоре после полуночи Ночное Солнце натянул поводья и остановил уставшего и взмыленного жеребца возле ели. Внезапная остановка разбудила Марти, но она не открыла глаза, а лишь теснее прижалась к Ночному Солнцу и глубоко вздохнула, готовая вновь провалиться в дрему.
Однако голос, холодный как никогда, произнес:
— Просыпайтесь, мисс Кидд. Быстрее!
Марти открыла глаза, взглянула на хмурого индейца, и кровь застыла в ее жилах. Лицо Ночного Солнца поражало своей свирепостью, он смотрел на девушку с такой ненавистью, будто собирался скальпировать ее.
Грубо схватив ее за руку и стащив с лошади, он спешился сам. Не представляя, чем рассердила его, Марти стояла под лунным светом и пыталась сообразить, что сиу выкинет в следующий момент.
Словно не замечая ее, Ночное Солнце расседлал измученного жеребца и освободил от уздечки, дав ему, возможность пощипать сочную траву и утолить жажду в холодном горном ручье. Взяв вьюк и седельные сумки, индеец швырнул их к подножию ели.
Потом повернулся к девушке, сделал шаг к ней, и она съежилась от страха. Его взгляд был так свиреп, что девушка лишилась дара речи.
Ярость захлестнула Ночное Солнце, когда он заглянул в блестящие зеленые глаза Марти. Они так напоминали глаза веселого светловолосого офицера в то холодное ноябрьское утро шестьдесят четвертого года! Эти глаза преследовали его в каждом сне.
То были глаза ее отца.
От боли и жгучей ненависти Ночное Солнце начал терять самообладание, которым всегда так гордился. Он желал заставить девушку страдать.
Обхватив шею Марти, индеец сцепил пальцы. Девушка попыталась оторвать его пальцы, впившись в них ногтями.
Она не сомневалась, что он решил убить ее. Глядя в бездонные черные глаза, Марти желала лишь одного — чтобы он прикончил ее поскорее и не заставлял мучиться.
Секунды тянулись неимоверно долго.
Слепая ненависть к этой жестокой твари соединялась с леденящим страхом. Уверенная, что сиу смакует это мгновение, Марти не подозревала о том, какие противоречивые эмоции обуревают его.
Ночное Солнце страстно желал сделать именно то, чего она боялась, — медленно и хладнокровно вышибить дух из этого прекрасного тела. Прикончить ее и отбросить в сторону, как никчемный мусор, так же как поступили солдаты с его несчастной матерью. Или вытащить пистолет и приставить дуло к виску Марти. Пусть она почувствует холодный стальной ствол, а затем он спустит курок.
Ночное Солнце заскрежетал зубами.
Он не мог убить ее. Ему претило убивать женщин. Что ж, он изнасилует ее. Будет измываться над ней так же, как солдат измывался над его тетей, хотя страдания Марти не сравнятся с муками Красной Шали. Его тетя была девственницей, а эта легкомысленная любительница развлечений наверняка уже имела любовников.
Ночное Солнце разжал пальцы, и Марти конвульсивно глотнула воздух, благодарная за предоставленную ей передышку. Увы, ненадолго! С кровожадным выражением лица индеец схватил Марти за руку и рывком притянул к себе. Запустив руку в волосы девушки, он намотал их на пальцы и грубо оттянул ее голову назад. До смерти перепуганная Марти попыталась оттолкнуть его.
Ночное Солнце наклонился к девушке. Его жестокие губы поймали ее рот, и он поцеловал ее с таким диким напором, что она вскрикнула. Ничуть не интересуясь ее реакцией, он целовал девушку все крепче.
Его поцелуй был не проявлением бурной страсти, а хладнокровным нападением, и ненависть руководила чувствами Ночного Солнца. Марти поняла, что этот акт враждебности грозит ей смертью. Индеец словно высасывал из нее жизнь, не позволяя дышать.
Марти громко закричала, когда горячие требовательные губы мужчины наконец оторвались от ее уст. Она вопила что есть мочи, пока эти ужасные губы перемещались к ее горлу. Когда острые зубы слегка задели кожу Марти, она испугалась, что индеец в приступе злобы укусит ее. Эти опасения потускнели, едва девушка поняла его истинные намерения.
— Нет! — вскричала она, когда темноволосая голова опустилась ниже и сильные губы, назойливый язык заскользили по ее обнаженному телу. Он яростно целовал округлые груди, выступающие над низким декольте. Неистово дернув индейца за волосы, Марти издала истошный вопль и с облегчением увидела, что он поднял голову.
Черные глаза сиу горели почти дьявольским огнем, он дрожал от гнева и желания. И вновь индеец прильнул к ее губам, Марти была бессильна противостоять ему. Он осыпал ее жадными поцелуями, язык врывался в рот Марти, лишая возможности перевести дух.
Казалось, минула целая вечность, и когда, наконец, его пышущие жаром губы оторвались от Марти, она конвульсивно вздохнула. Но не успела девушка заговорить или закричать, беспощадные губы уже вновь завладели ее устами. Перепуганная Марти была потрясена, внезапно осознав, что от его поцелуя у нее вскипела кровь.
Боже, что с ней такое творится?
Марти невольно отвечала на эти неистовые поцелуи, порожденные ненавистью. Между тем он ненавидел ее, и она отвечала ему тем же. Марти ненавидела его! Но его губы… эти пламенные, знойные губы… они обжигали ее, лишали способности думать, заставили забыть об опасности.
Закрыв глаза, Марти подалась к нему. Ночное Солнце застонал, теснее прижался к девушке и попытался протиснуть колено меж ее ног. Сильная мускулистая рука, обвивавшая стан Марти, теперь рывком задрала ее юбку, проложив себе путь для наступления.
На этот раз застонала Марти. Жар объял ее трепещущее тело, когда его уверенные руки начали поглаживать ее нагие бедра. Ошеломленная, с бешено бьющимся сердцем, Марти задрожала: Ночное Солнце, устранив последнее препятствие, просунул колено между ее ног.
Мускулистое бедро, обтянутое оленьей кожей, ритмично терлось об ее интимное место. Марти вспыхнула от такой захватывающей близости с мужчиной. Она опустила руки, опасаясь поддаться импульсу и обвить его шею.
Ночное Солнце вдруг резко отстранил девушку и устремил на нее взгляд. Едва не упав, она ухватилась за бахрому его рубахи.
Они, не отрываясь, смотрели друг на друга. Марти дышала часто, но еле заметно, а Ночное Солнце — тяжело и шумно. А его рот, этот жестокий прекрасный рот, вновь медленно приближался к ее губам. Невольно ответив на его страстный, обжигающий поцелуй, она почувствовала себя уязвленной, когда Ночное Солнце прервал его и грубо оттолкнул ее.
Растерянность Марти сменилась страхом, ибо индеец холодно ухмыльнулся и бросил ее на траву. Упав на живот, Марти быстро перевернулась на спину и с ужасом увидела, как бесчувственный индеец снимает рубаху; длинный белый шрам выделялся на его голой смуглой груди.
Он начал расшнуровывать ремешки на ширинке тугих штанов из оленьей кожи.
— Нет! — взмолилась Марти, уже ничуть не сомневавшаяся в его намерениях. Она встала на колени, и слезы хлынули из ее глаз. — Пожалуйста… пожалуйста, не делай это!
Он стоял над ней, грозный и полный решимости. В приступе отчаяния девушка подползла к индейцу и обвила дрожащими руками его ноги.
— Прошу тебя, — рыдала она. — Не надо!
Пальцы индейца застыли на шнуровке штанов. Он посмотрел на нее сверху вниз. Марти прижалась к его бедру. Она плакала в голос, вздрагивала.
Ярость, ненависть и похоть оставили его.
До боли, стиснув зубы, Ночное Солнце зашнуровал штаны и, глубоко вздохнув, положил ладонь на ее склоненную голову.
— Я не причиню тебе вреда, Марти.
Она еще крепче вцепилась в его ногу. Ее глаза распухли, из носа текло, губы дрожали, зубы выбивали барабанную дробь. При виде такой жалкой, обезумевшей от страха девушки его сердце сжалось.
— О Боже! — выдохнул Ночное Солнце. Опустившись на траву рядом с Марти, он посадил ее себе на колени и успокаивающе похлопал по плечу. Поняв, что он не причинит ей вреда, она немного успокоилась и с благодарностью прислонилась к нему. Ночное Солнце вытащил из кармана штанов чистый носовой платок и вытер слезы с ее прекрасных глаз и горящих щек. Затем поднес платок к носу девушки и незлобно приказал:
— Сморкайся. Она подчинилась.
Марти не противилась и тогда, когда индеец обнял ее, прижал к груди, стараясь согреть. Марти инстинктивно прильнула к нагому теплому торсу. Убаюканная ровным биением его сердца, она вскоре заснула.
Ночное Солнце напрягся.
Прекрасная девушка, самое соблазнительное, изысканное создание, когда-либо виденное им, заснула в объятиях того, кто лишь несколько мгновений назад собирался изнасиловать ее.
Индеец убрал руку с ее груди. Если бы эта спящая девушка подозревала, что он желает ее теперь гораздо сильнее, чем тогда, когда покрывал ее тело грубыми поцелуями, она поняла бы, как небезопасно оставаться в его объятиях. Прежде им владела только ненависть, теперь в нем зарождалось настоящее желание. Ночное Солнце не хотел уже причинить Марти боль, он мечтал любить ее.
— Мне очень жаль, — сказал он спящей Марти, заметив красные отметины на ее стройной шее. Следы его зубов. Индеец ощутил раскаяние. — Жаль, — повторил он. — Зачем только я похитил тебя с того вечера?
Глава 16
Ночное Солнце осторожно уложил Марти на мягкую траву, стараясь не разбудить ее, прикрыл пледом и растянулся рядом. Вблизи от Марти, но, не прикасаясь к ней.
Он лежал на спине, заложив руки за голову, и задумчиво смотрел на луну в летнем ночном небе.
Похитив ее, он сделал ошибку. Теперь индеец раскаивался в содеянном. Сожалел, что она лежит сейчас рядом с ним. Сожалел, что, повернув голову, может увидеть прекрасное, ангельское лицо.
Заставив себя не смотреть на Марти, индеец сел, обвил руками свои колени и положил на них подбородок.
Но почему не пришел ее отец? Генерал наверняка получил письмо, на Маленького Койота можно положиться, как ни на кого другого. Поэтому именно ему он поручил доставить послание. Маленький и проворный храбрец выполнял приказания, никогда не задавая лишних вопросов. Маленький Койот поклялся, что письмо попадет в руки генерала Кидда в резиденции Эмерсонов на Лаример-стрит.
Тогда в чем же дело?
За пять дней несколько отрядов солдат проскакали совсем близко от скрытой в горах хижины, где Ночное Солнце держал свою пленницу, но ни один из этих отрядов не возглавлял генерал Кидд. Неужели он струсил и не явится на встречу даже ради спасения дочери? Или что-то случилось с Маленьким Койотом? На последний вопрос Ночное Солнце мог получить ответ лишь через несколько месяцев. Посланнику было велено отправиться на юг от Денвера к лагерю Бегущего Лося и не возвращаться до весны.
Ночное Солнце размышлял еще долгое время, прежде чем снова улегся на землю.
Ему оставалось только осуществить вторую часть своего плана. В письме он предупредил генерала, что если тот не приедет за дочкой в течение двадцати четырех часов, ее увезут из Колорадо на север, на территорию Дакоты.
Индеец провел рукой по лицу.
Он не собирался никуда увозить Марти, ибо был уверен, что ее отец откликнется на послание. Теперь выбора нет. Отступать поздно. Придется взять ее с собой, а это может принести новые неприятности его многострадальному народу. Из-за дочери генерала, удерживаемой в плену в лакотском лагере сиу, вся американская армия может обрушиться на них.
Ночное Солнце прикрыл глаза и, усталый после долгих часов, проведенных в седле, вскоре заснул. Посреди утра Марти разбудила жара. Ее губы пересохли, она облизнула их и открыла глаза навстречу яркому солнечному свету. Повернув голову, девушка увидела спящего индейца. Он лежал рядом, лицом к ней. Воспоминания о жестоких объятиях прошлой ночи нахлынули на нее, и первым желанием Марти было бежать.
Она смотрела на спящего индейца, не обманываясь мирным выражением его красивого лица. Во сне он казался спокойным и безобидным, но девушка знала его другим. Ночное Солнце — опасный и примитивный дикарь, поэтому необходимо попытаться сбежать от него.
Марти осторожно приподняла голову. Ночное Солнце не двигался. Она с облегчением повела плечами и тут же почувствовала, как ее волосы натянулись. Только тут девушка обнаружила, что дикарь намотал на пальцы ее локоны. Стараясь не разбудить индейца, Марти повернулась на бок. Затем осторожно начала разгибать его пальцы. Наконец после долгих усилий Марти преуспела в своих стараниях и возликовала.
Перед тем как вскочить, она бросила быстрый взгляд на индейца.
Полуприкрытые глаза спокойно следили за ней. Хотя солнце обжигало Марти, ее охватила холодная дрожь. Надежды на избавление рухнули, и она напряженно ждала, когда ее тюремщик заговорит или завершит то, что задумал прошлой ночью.
— Доброе утро, Марти, — сказал он.
Она с трудом оторвала от него взгляд. Страх ее нарастал.
— Сегодня мы никуда не поедем, — небрежно сообщил Ночное Солнце, как если бы драма, разыгравшаяся прошлой ночью, была всего лишь дурным сном. Задрав рубаху и почесав живот, индеец добавил: — Если хочешь, можешь еще поспать.
Марти смерила его презрительным взглядом. Сексуальность индейца задевала ее почти так же, как жестокость. Да, он был угрожающе сексуален, и это отталкивало и притягивало Марти. Даже обычный жест, которым он почесывал живот, казался девушке удивительно чувственным, и она не могла оторвать глаз от его длинных смуглых пальцев.
— А почему мы никуда не поедем? — Он зевнул и потянулся.
— Сейчас небезопасно. В предгорьях полно солдат. Подождем, пока зайдет солнце, а ночью отправимся в путь.
Марти кивнула:
— Что же мы будем делать целый день? Прятаться?
— Нам незачем прятаться, пока я не услышу, что кто-то приближается. — Его взгляд скользнул по испачканному платью Марти. — Ты успеешь привести себя в порядок.
— Я уже говорила, что не собираюсь…
— Сегодня ты искупаешься, Марти, — твердо сказал индеец. — А пока ты будешь в воде, я постираю твое платье.
На мгновение забывшись, Марти высокомерно фыркнула:
— Много вы, индейцы, смыслите в изящных вещах. Это платье из чистого китайского шелка, и стирать его нужно очень осторожно, в мягкой…
Черные глаза пронзили ее насквозь.
— Ну ладно. — Он проворно вскочил на ноги. — Я также возьму твое нижнее белье.
Марти тоже поднялась.
— Ты этого не сделаешь! Я не позволю…
— В таком случае постирай его сама — до или после купания. И вымой голову. Посмотри, на что похожи твои волосы!
— Почему это ты решил, что можешь мной командовать! — возмутилась девушка, привыкшая повелевать.
— Для тебя, Марти, я теперь все.
— Не поняла.
— Все, — повторил он. — Твой защитник, проводник и кормилец.
— И тюремщик, — презрительно бросила Марти.
— Это тоже. А теперь иди и искупайся, пока я не потащил тебя силой.
Марти взглянула на бурлящий ручей, выискивая уединенное местечко на берегу. Такое место было менее чем в двадцати ярдах от них. Посреди потока вздымались брызги вокруг огромного валуна.
— Видишь этот камень. Я искупаюсь прямо за ним — Марти указала туда пальцем.
— Давай.
— Но как мне добраться до него?
— Ногами.
— Я промокну.
— Надеюсь. — Индеец вытащил кусок мыла из седельной сумки и подал его девушке. — Брось мне платье, когда доберешься туда.
— Если ты будешь подглядывать за мной, когда я сниму одежду…
— Это то, чего мне менее всего хотелось бы. — Он всеми силами постарался бы избежать вида прекрасной нагой искусительницы, залитой лучами летнего солнца.
Ничуть не веря ему, но, не имея выбора, Марти подняла юбки до колен и вошла в ручей. Хотя вода оказалась ледяной, Марти направилась к валуну, обошла его и попыталась расстегнуть платье. Ей никогда еще не приходилось одеваться или раздеваться самой. Верная Летти всегда была под рукой.
Тоска по дому захлестнула Марти, которая стояла по бедра в воде и делала героические усилия, чтобы раздеться без посторонней помощи. Она скучала по Летти, Большому Декстеру и Амосу. Скучала по всем слугам. Ей так не хватало старых друзей из Чикаго и новых денверских знакомых. Где сейчас добрые Эмерсоны, Ларри Бертон, ее милый отец? Где…
— Марти, чего же ты ждешь? Бросай платье.
— Брошу, если когда-нибудь стащу с себя эту проклятую вещь.
— Помочь?
— Не смей подходить ко мне!
Наконец Марти сняла платье, бросила его через камень Ночному Солнцу и сняла нижнее белье.
Вскоре девушка уже наслаждалась купанием в прозрачном и быстром горном потоке, что-то тихо напевая.
По другую сторону от камня Ночное Солнце стирал ее платье. Услышав тихое пение Марти, он покачал головой.
Что за странная девушка! Нагая и беззащитная, она спокойно напевает безмятежную мелодию, как будто у нее нет никаких проблем. А ведь несколько часов назад он чуть не изнасиловал ее.
Ночное Солнце стиснул зубы. Боже, какую же глупую и тщеславную сучку он похитил.
Выкупавшись и надев мокрое кружевное белье, Марти взобралась на валун, отжала локоны и закрепила их сзади.
Откинувшись на спину, девушка подставила солнечным лучам свое тело. Жаркое солнце быстро согрело ее, она вытянулась и закинула руки за голову. Приятная истома охватила Марти, мерный звук воды и щебет птиц успокаивали ее.
Услышав отдаленный ружейный выстрел, она открыла глаза.
— Марти! — крикнул Ночное Солнце и прыгнул в воду. Подхватив девушку на руки, он устремился к берегу.
— Что эхо, Ночное Солнце? — спросила девушка, когда он опустил ее на землю.
Он лежал на спине, заложив руки за голову, и задумчиво смотрел на луну в летнем ночном небе.
Похитив ее, он сделал ошибку. Теперь индеец раскаивался в содеянном. Сожалел, что она лежит сейчас рядом с ним. Сожалел, что, повернув голову, может увидеть прекрасное, ангельское лицо.
Заставив себя не смотреть на Марти, индеец сел, обвил руками свои колени и положил на них подбородок.
Но почему не пришел ее отец? Генерал наверняка получил письмо, на Маленького Койота можно положиться, как ни на кого другого. Поэтому именно ему он поручил доставить послание. Маленький и проворный храбрец выполнял приказания, никогда не задавая лишних вопросов. Маленький Койот поклялся, что письмо попадет в руки генерала Кидда в резиденции Эмерсонов на Лаример-стрит.
Тогда в чем же дело?
За пять дней несколько отрядов солдат проскакали совсем близко от скрытой в горах хижины, где Ночное Солнце держал свою пленницу, но ни один из этих отрядов не возглавлял генерал Кидд. Неужели он струсил и не явится на встречу даже ради спасения дочери? Или что-то случилось с Маленьким Койотом? На последний вопрос Ночное Солнце мог получить ответ лишь через несколько месяцев. Посланнику было велено отправиться на юг от Денвера к лагерю Бегущего Лося и не возвращаться до весны.
Ночное Солнце размышлял еще долгое время, прежде чем снова улегся на землю.
Ему оставалось только осуществить вторую часть своего плана. В письме он предупредил генерала, что если тот не приедет за дочкой в течение двадцати четырех часов, ее увезут из Колорадо на север, на территорию Дакоты.
Индеец провел рукой по лицу.
Он не собирался никуда увозить Марти, ибо был уверен, что ее отец откликнется на послание. Теперь выбора нет. Отступать поздно. Придется взять ее с собой, а это может принести новые неприятности его многострадальному народу. Из-за дочери генерала, удерживаемой в плену в лакотском лагере сиу, вся американская армия может обрушиться на них.
Ночное Солнце прикрыл глаза и, усталый после долгих часов, проведенных в седле, вскоре заснул. Посреди утра Марти разбудила жара. Ее губы пересохли, она облизнула их и открыла глаза навстречу яркому солнечному свету. Повернув голову, девушка увидела спящего индейца. Он лежал рядом, лицом к ней. Воспоминания о жестоких объятиях прошлой ночи нахлынули на нее, и первым желанием Марти было бежать.
Она смотрела на спящего индейца, не обманываясь мирным выражением его красивого лица. Во сне он казался спокойным и безобидным, но девушка знала его другим. Ночное Солнце — опасный и примитивный дикарь, поэтому необходимо попытаться сбежать от него.
Марти осторожно приподняла голову. Ночное Солнце не двигался. Она с облегчением повела плечами и тут же почувствовала, как ее волосы натянулись. Только тут девушка обнаружила, что дикарь намотал на пальцы ее локоны. Стараясь не разбудить индейца, Марти повернулась на бок. Затем осторожно начала разгибать его пальцы. Наконец после долгих усилий Марти преуспела в своих стараниях и возликовала.
Перед тем как вскочить, она бросила быстрый взгляд на индейца.
Полуприкрытые глаза спокойно следили за ней. Хотя солнце обжигало Марти, ее охватила холодная дрожь. Надежды на избавление рухнули, и она напряженно ждала, когда ее тюремщик заговорит или завершит то, что задумал прошлой ночью.
— Доброе утро, Марти, — сказал он.
Она с трудом оторвала от него взгляд. Страх ее нарастал.
— Сегодня мы никуда не поедем, — небрежно сообщил Ночное Солнце, как если бы драма, разыгравшаяся прошлой ночью, была всего лишь дурным сном. Задрав рубаху и почесав живот, индеец добавил: — Если хочешь, можешь еще поспать.
Марти смерила его презрительным взглядом. Сексуальность индейца задевала ее почти так же, как жестокость. Да, он был угрожающе сексуален, и это отталкивало и притягивало Марти. Даже обычный жест, которым он почесывал живот, казался девушке удивительно чувственным, и она не могла оторвать глаз от его длинных смуглых пальцев.
— А почему мы никуда не поедем? — Он зевнул и потянулся.
— Сейчас небезопасно. В предгорьях полно солдат. Подождем, пока зайдет солнце, а ночью отправимся в путь.
Марти кивнула:
— Что же мы будем делать целый день? Прятаться?
— Нам незачем прятаться, пока я не услышу, что кто-то приближается. — Его взгляд скользнул по испачканному платью Марти. — Ты успеешь привести себя в порядок.
— Я уже говорила, что не собираюсь…
— Сегодня ты искупаешься, Марти, — твердо сказал индеец. — А пока ты будешь в воде, я постираю твое платье.
На мгновение забывшись, Марти высокомерно фыркнула:
— Много вы, индейцы, смыслите в изящных вещах. Это платье из чистого китайского шелка, и стирать его нужно очень осторожно, в мягкой…
Черные глаза пронзили ее насквозь.
— Ну ладно. — Он проворно вскочил на ноги. — Я также возьму твое нижнее белье.
Марти тоже поднялась.
— Ты этого не сделаешь! Я не позволю…
— В таком случае постирай его сама — до или после купания. И вымой голову. Посмотри, на что похожи твои волосы!
— Почему это ты решил, что можешь мной командовать! — возмутилась девушка, привыкшая повелевать.
— Для тебя, Марти, я теперь все.
— Не поняла.
— Все, — повторил он. — Твой защитник, проводник и кормилец.
— И тюремщик, — презрительно бросила Марти.
— Это тоже. А теперь иди и искупайся, пока я не потащил тебя силой.
Марти взглянула на бурлящий ручей, выискивая уединенное местечко на берегу. Такое место было менее чем в двадцати ярдах от них. Посреди потока вздымались брызги вокруг огромного валуна.
— Видишь этот камень. Я искупаюсь прямо за ним — Марти указала туда пальцем.
— Давай.
— Но как мне добраться до него?
— Ногами.
— Я промокну.
— Надеюсь. — Индеец вытащил кусок мыла из седельной сумки и подал его девушке. — Брось мне платье, когда доберешься туда.
— Если ты будешь подглядывать за мной, когда я сниму одежду…
— Это то, чего мне менее всего хотелось бы. — Он всеми силами постарался бы избежать вида прекрасной нагой искусительницы, залитой лучами летнего солнца.
Ничуть не веря ему, но, не имея выбора, Марти подняла юбки до колен и вошла в ручей. Хотя вода оказалась ледяной, Марти направилась к валуну, обошла его и попыталась расстегнуть платье. Ей никогда еще не приходилось одеваться или раздеваться самой. Верная Летти всегда была под рукой.
Тоска по дому захлестнула Марти, которая стояла по бедра в воде и делала героические усилия, чтобы раздеться без посторонней помощи. Она скучала по Летти, Большому Декстеру и Амосу. Скучала по всем слугам. Ей так не хватало старых друзей из Чикаго и новых денверских знакомых. Где сейчас добрые Эмерсоны, Ларри Бертон, ее милый отец? Где…
— Марти, чего же ты ждешь? Бросай платье.
— Брошу, если когда-нибудь стащу с себя эту проклятую вещь.
— Помочь?
— Не смей подходить ко мне!
Наконец Марти сняла платье, бросила его через камень Ночному Солнцу и сняла нижнее белье.
Вскоре девушка уже наслаждалась купанием в прозрачном и быстром горном потоке, что-то тихо напевая.
По другую сторону от камня Ночное Солнце стирал ее платье. Услышав тихое пение Марти, он покачал головой.
Что за странная девушка! Нагая и беззащитная, она спокойно напевает безмятежную мелодию, как будто у нее нет никаких проблем. А ведь несколько часов назад он чуть не изнасиловал ее.
Ночное Солнце стиснул зубы. Боже, какую же глупую и тщеславную сучку он похитил.
Выкупавшись и надев мокрое кружевное белье, Марти взобралась на валун, отжала локоны и закрепила их сзади.
Откинувшись на спину, девушка подставила солнечным лучам свое тело. Жаркое солнце быстро согрело ее, она вытянулась и закинула руки за голову. Приятная истома охватила Марти, мерный звук воды и щебет птиц успокаивали ее.
Услышав отдаленный ружейный выстрел, она открыла глаза.
— Марти! — крикнул Ночное Солнце и прыгнул в воду. Подхватив девушку на руки, он устремился к берегу.
— Что эхо, Ночное Солнце? — спросила девушка, когда он опустил ее на землю.