— Я хотела вам кое-что сказать.
Он смотрел на нее, и в его голубых глазах полыхала жестокая безнадежность. Она знала это чувство, знала слишком хорошо. Как будто чувство потери забрало часть его души, опустошило его. Кэтрин сделала шаг, что-то заставило ее встать на цыпочки и обнять его. Она сказала себе, что хочет посмотреть в его глаза и поддержать его.
Она чувствовала, как в его груди бьется сердце. Его глаза впились в ее, момент был таким волнующим, что у нее перехватило дыхание. Она коснулась его лица. Кожа была холодной от длительного пребывания на морозе. Она сказала себе, что хочет согреть его. Только это, думала она, встав на цыпочки и прижав губы к его щеке.
Кристи поцеловал ее. Это был очень мягкий, нежный поцелуй. Его пальцы гладили ее по щекам, шее. Его рот был горячим, она буквально таяла в его объятиях. Снег стучал в окно, желтый свет уличного фонаря преломлялся в стекле, но Кэтрин видела звезды.
Его руки и спина были такими мощными. Она не могла, да и не хотела остановиться — и продолжала гладить его. Кристи стал сильным, работая топором, таская деревья, делая всю тяжелую работу на ферме, — она чувствовала это, обнимая его, пока он настойчиво целовал ее. Она слышала, как он прошептал:
— Кэтрин. — Уже давно мужчина не произносил ее имя в этом доме…
— Три Рождества, — прошептала она.
— Что? — спросил он.
— У меня не было, не было… — начала она, все еще обнимая его.
— Все в порядке, — сказал он, гладя ее по голове, — что бы то ни было.
И она послушала его. Она так давно отучилась верить, что все может быть в порядке. Прижавшись лицом к его шее, она вдыхала аромат хвои, снега и кожи и думала о северных лесах. Потерявшись в его запахе и ощущая его тело, она не видела ничего, кроме ветвей и света звезд. Он был таким основательным, настоящим, и ей не хотелось отпускать его.
— Я надеялась увидеть призрак своего мужа, — прошептала она.
— И не увидела?
Она покачала головой.
— Может, ты и не должна его видеть. Может, ты должна остаться здесь, на земле. Ты живая, дышащая женщина. Если ты встретишь призрак мужа, ты можешь захотеть улететь с ним.
Живая, дышащая женщина. В ее мыслях крутились образы, а тело трепетало от чувств: она вспомнила, как держала Бриджит за руку в Рокфеллеровском центре, как обнимала Дэнни в библиотеке Рейнбеков, как каталась на санках с холма Пилигрима, а Кристи обнимал ее. В последние годы она чувствовала себя мертвой, даже не призраком — похороненной в печали, как деревья Бриджит, срубленные, увезенные из леса, но никому не нужные, без огней.
Кристи снова поцеловал ее, по-новому, как будто напоминая себе, что он тоже живет и дышит. Его приоткрытые губы, его горячий рот и язык касались ее с таким же желанием, какое испытывала она сама. Она так давно не переживала этого ощущения, что почувствовала, как по спине пробежал холодок, кожа покрылась мурашками.
Момент захватил их, но Кэтрин открыла глаза, чтобы убедиться, что это происходит на самом деле. Кристи отстранился, все еще обнимая ее. Они улыбнулись друг другу. Она не хотела, чтобы он убирал руки — это нарушит очарование момента. Билось ли его сердце так же сильно, как ее? Она прижала руку к его груди, и он повторил ее движение.
— Ты доведешь меня до сердечного приступа, — сказал он.
— Мне бы этого не хотелось, — отозвалась она, отступая назад.
— А я хочу, — прошептал он, снова целуя ее.
У него были нежные губы, а его руки обнимали ее так, что ей хотелось, чтобы он никогда, никогда не отпускал ее. Но вдруг ее взгляд упал на шляпу Дэнни, и она заставила себя заговорить:
— Кристи, я должна кое-что тебе сказать.
Он кивнул, убирая волосы с ее глаз. Все это время на ней были очки, и он поправил их. Этот жест был таким нежным, что у нее перехватило дыхание.
— Правильно, — подтвердил он, — ты говорила мне, что хотела о чем-то рассказать.
Она сглотнула, подошла к креслу и взяла в руки котелок. Заглянув внутрь, она увидела белую атласную подкладку — с крупинками песка и соли с того места, где она упала с головы Дэнни, — и ярко-красную вышивку. Этот котелок был антиквариатом (Лиззи иногда находила интересные старые шляпы на блошином рынке на Шестой авеню), на нем стояло имя изготовителя — «Мош и сыновья», Париж.
Кэтрин протянула Кристи шляпу, чтобы он заглянул внутрь. Она наблюдала за ним, пока он изучал обод и ярлык.
— Это французская шляпа, — сказал он. — Я удивился, увидев Дэнни в такой модной вещи. Я даже не сразу узнал его.
— Вышивка. — Кэтрин указала на малиновую строчку. Ее сердце вновь заколотилось, она так нервничала, что почти не могла говорить.
— «УЛ», — сказал он, прочитав красные буквы и глядя на нее своими ясными голубыми глазами. Она ожидала от него удивления, замешательства, но обманулась. Он смотрел на нее с доверием, как будто думал, что Кэтрин сообщит ему нечто такое, что поможет ему в поисках Дэнни.
— «У Лиз», — сказала Кэтрин.
Вот теперь он был в замешательстве.
— Не понимаю.
— Лиззи покупает старые шляпы на аукционах и блошиных рынках, — объяснила она. — Она никогда не снимает старые ярлыки, но всегда добавляет свою метку. Красный — цвет ее магазина, она всегда вышивает «УЛ» — «У Лиз».
— Дэнни купил эту шляпу у твоей подруги Лиз? — спросил Кристи, светясь от радости. — Тогда, может быть, она что-то знает! Может, она помнит его, он очень высокий мальчик, очень умный, полный жизни. Давай сейчас же позвоним ей!
— Кристи, — Кэтрин взяла его за руку, — она ее ему дала.
— Но если бы она знала, что это Дэнни, она бы сказала мне или тебе, а ты дала бы мне знать… — Его взгляд затуманился.
— Он просил нас не говорить, — тихо ответила Кэтрин.
В доме повисла тишина. Она увидела, как кровь отхлынула от лица Кристи, он побелел, она была уверена, что он не дышит. Он не вырвал у нее рук, а просто дал им упасть, как будто земное притяжение внезапно усилилось.
— Ты…
— Я видела его, — сказала она.
Он ждал, его глаза внезапно потемнели, как будто над прудом, покрытым льдом, наступила ночь.
— Мы помогали ему на протяжении года. После вашей драки полиция забрала тебя, а когда тебя отпустили, ты уехал с Бриджит домой, а Дэнни остался.
— Он этого хотел.
— Да. Он был голоден, мы накормили его. — Она не хотела рассказывать ему, как его сын рылся в мусорном баке около ресторана Мура на углу.
— Дэнни был голоден, — повторил он, вздрогнув. Он покачал головой, как будто это было уже слишком. — Я не хотел, чтобы это произошло, никогда бы этого не допустил. Неужели он так меня ненавидит, что предпочел голодать, чем жить со мной? — Кристи схватил свою куртку, натянул ее и засунул под мышку шляпу. Его глаза были полны ярости и отчаяния. Он уже взялся за латунную дверную ручку, когда Кэтрин остановила его.
— Совсем нет, — сказала она. — Он тебя не ненавидит.
— Значит, он с тобой разговаривал? Он сказал тебе?
Она покачала головой:
— Он почти не разговаривает со мной, но я знаю, я в этом уверена, Кристи. Пожалуйста, послушай. Я хочу помочь.
— Помочь? — спросил он, выдавливая из себя слова. В этот момент она поняла, что его отчаяние вернулось — он доверял ей. — Все это время я думал, что ты…
Она молчала, ожидая продолжения.
— Я думал, что ты — ангел, — наконец сказал он. Вся теплота ушла из его глаз, как будто он верил в ангелов так же, как она верила в привидения. Он рывком открыл дверь; снаружи завывал ветер, и снег продолжал идти.
— Это самый снежный декабрь за последнюю сотню лет, — неожиданно сказала она.
Он посмотрел через плечо, как будто подумал, что она сумасшедшая, как будто это заявление не имело ничего общего с его болью. Кэтрин не сказала ему, что она прочитала эту фразу на помятом листе бумаги, написанную рукой Дэнни.
— Несомненно самый холодный. — Кристи пристально посмотрел ей в глаза.
Он не смог удержаться и дотронулся до ее щеки.
— И еще холоднее от того, что мне было так тепло с тобой.
Подняв воротник, он ушел, растворившись в ночи, как его сын.
Глава 9
Глава 10
Он смотрел на нее, и в его голубых глазах полыхала жестокая безнадежность. Она знала это чувство, знала слишком хорошо. Как будто чувство потери забрало часть его души, опустошило его. Кэтрин сделала шаг, что-то заставило ее встать на цыпочки и обнять его. Она сказала себе, что хочет посмотреть в его глаза и поддержать его.
Она чувствовала, как в его груди бьется сердце. Его глаза впились в ее, момент был таким волнующим, что у нее перехватило дыхание. Она коснулась его лица. Кожа была холодной от длительного пребывания на морозе. Она сказала себе, что хочет согреть его. Только это, думала она, встав на цыпочки и прижав губы к его щеке.
Кристи поцеловал ее. Это был очень мягкий, нежный поцелуй. Его пальцы гладили ее по щекам, шее. Его рот был горячим, она буквально таяла в его объятиях. Снег стучал в окно, желтый свет уличного фонаря преломлялся в стекле, но Кэтрин видела звезды.
Его руки и спина были такими мощными. Она не могла, да и не хотела остановиться — и продолжала гладить его. Кристи стал сильным, работая топором, таская деревья, делая всю тяжелую работу на ферме, — она чувствовала это, обнимая его, пока он настойчиво целовал ее. Она слышала, как он прошептал:
— Кэтрин. — Уже давно мужчина не произносил ее имя в этом доме…
— Три Рождества, — прошептала она.
— Что? — спросил он.
— У меня не было, не было… — начала она, все еще обнимая его.
— Все в порядке, — сказал он, гладя ее по голове, — что бы то ни было.
И она послушала его. Она так давно отучилась верить, что все может быть в порядке. Прижавшись лицом к его шее, она вдыхала аромат хвои, снега и кожи и думала о северных лесах. Потерявшись в его запахе и ощущая его тело, она не видела ничего, кроме ветвей и света звезд. Он был таким основательным, настоящим, и ей не хотелось отпускать его.
— Я надеялась увидеть призрак своего мужа, — прошептала она.
— И не увидела?
Она покачала головой.
— Может, ты и не должна его видеть. Может, ты должна остаться здесь, на земле. Ты живая, дышащая женщина. Если ты встретишь призрак мужа, ты можешь захотеть улететь с ним.
Живая, дышащая женщина. В ее мыслях крутились образы, а тело трепетало от чувств: она вспомнила, как держала Бриджит за руку в Рокфеллеровском центре, как обнимала Дэнни в библиотеке Рейнбеков, как каталась на санках с холма Пилигрима, а Кристи обнимал ее. В последние годы она чувствовала себя мертвой, даже не призраком — похороненной в печали, как деревья Бриджит, срубленные, увезенные из леса, но никому не нужные, без огней.
Кристи снова поцеловал ее, по-новому, как будто напоминая себе, что он тоже живет и дышит. Его приоткрытые губы, его горячий рот и язык касались ее с таким же желанием, какое испытывала она сама. Она так давно не переживала этого ощущения, что почувствовала, как по спине пробежал холодок, кожа покрылась мурашками.
Момент захватил их, но Кэтрин открыла глаза, чтобы убедиться, что это происходит на самом деле. Кристи отстранился, все еще обнимая ее. Они улыбнулись друг другу. Она не хотела, чтобы он убирал руки — это нарушит очарование момента. Билось ли его сердце так же сильно, как ее? Она прижала руку к его груди, и он повторил ее движение.
— Ты доведешь меня до сердечного приступа, — сказал он.
— Мне бы этого не хотелось, — отозвалась она, отступая назад.
— А я хочу, — прошептал он, снова целуя ее.
У него были нежные губы, а его руки обнимали ее так, что ей хотелось, чтобы он никогда, никогда не отпускал ее. Но вдруг ее взгляд упал на шляпу Дэнни, и она заставила себя заговорить:
— Кристи, я должна кое-что тебе сказать.
Он кивнул, убирая волосы с ее глаз. Все это время на ней были очки, и он поправил их. Этот жест был таким нежным, что у нее перехватило дыхание.
— Правильно, — подтвердил он, — ты говорила мне, что хотела о чем-то рассказать.
Она сглотнула, подошла к креслу и взяла в руки котелок. Заглянув внутрь, она увидела белую атласную подкладку — с крупинками песка и соли с того места, где она упала с головы Дэнни, — и ярко-красную вышивку. Этот котелок был антиквариатом (Лиззи иногда находила интересные старые шляпы на блошином рынке на Шестой авеню), на нем стояло имя изготовителя — «Мош и сыновья», Париж.
Кэтрин протянула Кристи шляпу, чтобы он заглянул внутрь. Она наблюдала за ним, пока он изучал обод и ярлык.
— Это французская шляпа, — сказал он. — Я удивился, увидев Дэнни в такой модной вещи. Я даже не сразу узнал его.
— Вышивка. — Кэтрин указала на малиновую строчку. Ее сердце вновь заколотилось, она так нервничала, что почти не могла говорить.
— «УЛ», — сказал он, прочитав красные буквы и глядя на нее своими ясными голубыми глазами. Она ожидала от него удивления, замешательства, но обманулась. Он смотрел на нее с доверием, как будто думал, что Кэтрин сообщит ему нечто такое, что поможет ему в поисках Дэнни.
— «У Лиз», — сказала Кэтрин.
Вот теперь он был в замешательстве.
— Не понимаю.
— Лиззи покупает старые шляпы на аукционах и блошиных рынках, — объяснила она. — Она никогда не снимает старые ярлыки, но всегда добавляет свою метку. Красный — цвет ее магазина, она всегда вышивает «УЛ» — «У Лиз».
— Дэнни купил эту шляпу у твоей подруги Лиз? — спросил Кристи, светясь от радости. — Тогда, может быть, она что-то знает! Может, она помнит его, он очень высокий мальчик, очень умный, полный жизни. Давай сейчас же позвоним ей!
— Кристи, — Кэтрин взяла его за руку, — она ее ему дала.
— Но если бы она знала, что это Дэнни, она бы сказала мне или тебе, а ты дала бы мне знать… — Его взгляд затуманился.
— Он просил нас не говорить, — тихо ответила Кэтрин.
В доме повисла тишина. Она увидела, как кровь отхлынула от лица Кристи, он побелел, она была уверена, что он не дышит. Он не вырвал у нее рук, а просто дал им упасть, как будто земное притяжение внезапно усилилось.
— Ты…
— Я видела его, — сказала она.
Он ждал, его глаза внезапно потемнели, как будто над прудом, покрытым льдом, наступила ночь.
— Мы помогали ему на протяжении года. После вашей драки полиция забрала тебя, а когда тебя отпустили, ты уехал с Бриджит домой, а Дэнни остался.
— Он этого хотел.
— Да. Он был голоден, мы накормили его. — Она не хотела рассказывать ему, как его сын рылся в мусорном баке около ресторана Мура на углу.
— Дэнни был голоден, — повторил он, вздрогнув. Он покачал головой, как будто это было уже слишком. — Я не хотел, чтобы это произошло, никогда бы этого не допустил. Неужели он так меня ненавидит, что предпочел голодать, чем жить со мной? — Кристи схватил свою куртку, натянул ее и засунул под мышку шляпу. Его глаза были полны ярости и отчаяния. Он уже взялся за латунную дверную ручку, когда Кэтрин остановила его.
— Совсем нет, — сказала она. — Он тебя не ненавидит.
— Значит, он с тобой разговаривал? Он сказал тебе?
Она покачала головой:
— Он почти не разговаривает со мной, но я знаю, я в этом уверена, Кристи. Пожалуйста, послушай. Я хочу помочь.
— Помочь? — спросил он, выдавливая из себя слова. В этот момент она поняла, что его отчаяние вернулось — он доверял ей. — Все это время я думал, что ты…
Она молчала, ожидая продолжения.
— Я думал, что ты — ангел, — наконец сказал он. Вся теплота ушла из его глаз, как будто он верил в ангелов так же, как она верила в привидения. Он рывком открыл дверь; снаружи завывал ветер, и снег продолжал идти.
— Это самый снежный декабрь за последнюю сотню лет, — неожиданно сказала она.
Он посмотрел через плечо, как будто подумал, что она сумасшедшая, как будто это заявление не имело ничего общего с его болью. Кэтрин не сказала ему, что она прочитала эту фразу на помятом листе бумаги, написанную рукой Дэнни.
— Несомненно самый холодный. — Кристи пристально посмотрел ей в глаза.
Он не смог удержаться и дотронулся до ее щеки.
— И еще холоднее от того, что мне было так тепло с тобой.
Подняв воротник, он ушел, растворившись в ночи, как его сын.
Глава 9
Кристи побежал. Он бежал по Девятой авеню, прорываясь сквозь снежную бурю, а его сердце раскалывалось, как лед на пруду. Вокруг него возвышался город, пустыня света. На каждом углу его деревенские ботинки тонули в слякоти, в лужах. Прохожие несли пакеты с покупками, они радовались снегу. Кристи чувствовал себя ослепленным правдой, которую он только что услышал.
Он едва знал эту женщину, почему же тогда его настолько поразило ее предательство? Он побежал быстрее, каждый вздох обжигал легкие. Плечи и руки болели, мускулы горели от объятий и от того, что он выпустил ее из них. Он окутал ее своими объятиями, своим духом, он чувствовал, как ей это необходимо, и хотел дать ей еще больше. И вот она спокойно говорит ему, что видела его сына, что весь этот год помогала ему.
Кристи думал, что его сын… потерялся, пропал, может быть, умер. Неужели Кэтрин этого не понимала? Женщина в черном, его печальная подруга. Она не жила, а горевала, она отдала бы свою жизнь за возможность увидеть призрак умершего мужа. Она пряталась от жизни, тянулась к прошлому. Но сегодня…
Кристи думал, что достучался до нее. Он обнимал ее, чувствовал ее прекрасное тело, мечтал проговорить с ней всю ночь — все время, пока он будет в Нью-Йорке! Вот что он испытывал, гладя ее по волосам, уверяя ее, что она живая и должна продолжать жить. Может, он сошел с ума, но у него было дикое желание схватить ее, любить ее. Сегодня или всегда — какая разница?
Он думал, что они понимают друг друга, понимают правду жизни: что жизнь коротка, что она драгоценна и очень, очень нелепа. Если бы это было не так, то мог ли молодой муж умереть под Рождество? Или подросток — свет очей своего отца, сердце своей сестры — просто убежать и больше не появляться?
Почему бы не воспользоваться возможностью, самой неуловимой возможностью, чтобы обрести любовь и свет, которые так трудно найти? Они с Кэтрин не имели никаких шансов. Кристи знал это. Она была настоящей леди, у нее было много дорогих вещей и городской дом, который стоил больше, чем Кристи мог заработать за всю жизнь. А он — канадский фермер с руками, грубее наждачной бумаги, с корой и смолой под ногтями. Но в тот момент…
Он видел это в ее глазах, она чувствовала то же, что и он. Кэтрин О'Тул Тирни, красивая девушка из Челси, целует его, Кристофера К. Бирна. Он чувствовал, как она дрожала в его руках, смотрела в его глаза с той же невыразимой надеждой, что жила в нем. Но потом она сказала ему правду. Правду о Дэнни.
Неужели они посмеялись над ним, Кэтрин и ее подруга? Кристи понимал, что это не имеет значения, не относится к делу. Имело значение только то, что Дэнни жив и что Кэтрин знала это. Кристи должен был радоваться первому. Второе не следовало принимать во внимание. Это не шло ни в какое сравнение с тем, что Дэнни жив…
Проходя мимо отеля «Морской», где вместо окон были иллюминаторы, он увидел лимузины, из которых выходили люди. Что-то заставило его замедлить шаг и понаблюдать за посетителями, поднимавшимися по широким ступеням террасы. Нью-Йорк — действительно странное место, подумал Кристи. Он так долго продавал деревья в Челси, что у него было время проследить, как этот район меняется, если следовать от дома для старых моряков к убежищу для сбежавших детей и дальше к этому дорогому отелю и ресторанам.
К этому ли стремился Дэнни? Может, приезжая на Манхэттен, он мечтал о вечеринках и красивой жизни? Наблюдал, как его отец продает елки красивым людям, и захотел стать таким же?
Наблюдая, как люди собираются на вечеринку, Кристи слился с тенями. Они были одеты в черное: черные костюмы, черные пальто, черные бархатные накидки, блестящие черные ботинки. Несмотря на соль, песок и слякоть, их ботинки были отполированы до блеска. Кристи представил, как их обладатели выходят из дорогих квартир и сразу садятся в лимузины, а из лимузинов шагают на ступеньки отеля. Им никогда не приходилось промочить ноги.
Неужели Дэнни хотел именно этого!? Неужели жизнь в Новой Шотландии была так ужасна? Кристи подумал о ферме, о ботинках, которые носил Дэнни. С тех пор как он начал ходить, он всегда хотел «Сорелз» — мощные рабочие ботинки, как у его отца. Кристи сажал Дэнни на колени, пока тот завязывал шнурки. Мозг Кристи был занят ботинками — детскими ботиночками Дэнни, ботинками десятилетнего мальчика, подростковыми ботинками, заляпанными грязью, удобрениями, еловыми иголками, смолой, солью, сеном и сажей.
Он думал о лесных пожарах. Молния попала в дерево, и сразу же огонь охватил пол-акра леса. Дэнни пришлось пропустить школу, чтобы помочь на ферме. Один день, потом другой, потом весь подготовительный период перед экзаменами. Кристи сказал себе, что Дэнни достаточно умен, чтобы все наверстать. Одной дымной ночью, когда деревья еще тлели, он услышал разговор детей, которые не знали, что он их слышит. Они сидели на крыльце, наблюдая, как светлячки летают над высокой травой.
— Поймаешь мне парочку? — спросила Бриджит у брата.
— Я слишком устал, Бриди, — ответил он.
— Я хочу собрать всех светлячков в банку и выбросить их в море, — сказала она.
— Зачем?
— Чтобы они были подальше от деревьев, я не люблю огонь.
Кристи подавил смех, а вот Дэнни не смог удержаться, громко засмеялся.
— Это хороший огонь, — сказал он. — Ты, моя сестра, не можешь верить в такую ерунду.
— Но что-то продолжает вызывать огонь!
— Бриди, светлячки вырабатывают вещество, которое называется люциферин; оно вступает в реакцию с кислородом, и это заставляет их светиться. Это холодный свет, не о чем беспокоиться.
— Ты уверен?
— Да, мы проходили это по биологии.
— Что же тогда вызывает пожары?
— Молнии, жара, засуха. Весной я воспользовался школьным компьютером, чтобы проверить новый датчик на борту спутника Национальной службы по океану и атмосфере. Видишь ли, группа, исследующая лесные пожары, установила новые алгоритмы обнаружения дыма, и я клянусь, что, если бы у меня был доступ к их сайту, я смог бы предупреждать отца об опасности пожаров. Этот инфракрасный канал, который, как я думаю…
— Дэнни! О чем ты говоришь?
Кристи был потрясен. О чем это говорил Дэнни? Все, чему научил его сам Кристи, требовало глубоких знаний, но по узкой тематике: выращивание деревьев, чтобы их можно было продать за большие деньги. Дэнни говорил о другой сфере науки, причем с огромной страстью, его влекло к исследованиям и открытиям.
Когда Кристи был честен перед самим собой, особенно если не спалось по ночам, в глубине души он признавался, что, наверное, не прав, что удерживает сына. Какое право он имеет просить мальчика с таким умом зарабатывать на жизнь с помощью граблей и пилы? Этот вопрос и сейчас терзал его: сердцем он понимал, что сам оттолкнул сына.
В отель стекались шикарно одетые люди. Мысли Кристи переключились с Дэнни на Кэтрин, его печальную, застенчивую девушку. Она тоже была шикарной. Но он никогда, ни на минуту не предполагал, что она носит черное по каким-то иным причинам, нежели траур. Сегодня она рассказала ему о Брайане.
Она казалась такой мягкой и искренней. Кристи чувствовал, что для нее признание в том, что она хотела увидеть призрак Брайана, значило очень много. А возможность поддержать ее, уверить в том, что жизнь будет и должна продолжаться, что нельзя дать горю разрушить ее, переполнила Кристи нежностью и добротой.
Теперь Кристи чувствовал, как горе разрушает его. Он перестал понимать людей. Потеряв Мэри, он сделал все возможное, чтобы вырастить детей. Он думал, что привил своим детям определенные ценности, думал, что хорошо разбирается в друзьях, в Кэтрин.
В этот момент он заметил, как по улице медленно движется патрульная машина. Полицейские смотрели на него. Один из них был Рип Коллинз, он опустил окно.
— Что случилось, Кристи?
— Просто прогуливаюсь, — ответил тот.
— Отличный вечер для прогулки — если ты из Канады, — ухмыльнулся Рип.
Кристи знал, что тот не имел в виду ничего плохого, поэтому попытался улыбнуться.
— Все еще ищешь своего парня? — спросил Рип.
Кристи пожал плечами, чтобы не выдать своих чувств.
Дэнни, бегущий за автобусом, — эта картина леденила его душу.
— Искать в такое время года сложно, — сказал Рип.
В любое время года, хотел добавить Кристи. Он подумал о Кэтрин, ожидающей увидеть призрак своего мужа. Как могла такая женщина не понять чувств Кристи?
— Может, на сегодня хватит? — предложил Рип. — Ты оставил свои деревья без присмотра и не выключил лампочки.
Кристи замер: возможно ли это?
Он был так подавлен тем, что Дэнни вновь убежал от него, что, когда подошла Кэтрин, он просто пошел за ней, бросив все. Он потерял разум. Его деньги были там!
— Спасибо, — сказал Кристи полицейскому, развернулся и пошел назад.
Когда он дошел до своего угла, снег шел так сильно, что деревья пропали из виду. Видно было только цепочку лампочек. Кристи подбежал к тому месту, где оставил кассу. Она исчезла.
Он нашел в снегу место, где располагалась коробка, под нижними ветвями маленькой белой ели. Засунул руку поглубже, надеясь, что, может быть, просто толкнул коробку вглубь. Опустился на колени, ветки царапали его голову и шею. Но коробки там не было. Когда он в последний раз опустошал ее? Со всеми этими волнениями о Дэнни, его чувствами к Кэтрин он оставил в ней почти недельную выручку.
Семьдесят долларов за большую голубую ель, восемьдесят за фрейзерскую ель и лесную сосну, девяносто за пихты, пятьдесят за большие бальзамические пихты, сорок за белые ели, тридцать за маленькие настольные деревья — он потерял сотни.
Кто знал, что коробка была там? Нет, это не мог быть Дэнни, он бы так не сделал. Но Кристи всегда был очень осторожен. Он брал у покупателя деньги, клал их в карман, а в коробку перекладывал, только убедившись, что никто не смотрит.
Его мысли неслись, как ураган. Неожиданно он подумал о братьях Квинн. Вспомнил их сани с вырезанными на них инициалами ДК и ПК. Джон и Патрик. Один брат пошел по правильному пути, другой — по ложному. А его дети? Бриджит сейчас дома, в пансионе; где Дэнни, знал только Бог. Кристи мог поклясться на могиле своей матери, что его дети были на редкость хорошие. У него не было сомнений, что они вырастут достойными и счастливыми, что, несмотря на свой ум, Дэнни будет заниматься фермой до своего последнего дня.
Но сейчас Кристи Бирн уже ни в чем не был уверен. Раньше он даже представить себе не мог год без сына. Он и сейчас не мог.
Потеря денег не шла с этим ни в какое сравнение. Но что, если замечательный, умный мальчик встал на неверный путь? Что, если неспособность Кристи понять стремления своего сына толкнула мальчика на что-то дурное? Дети воруют деньги, чтобы купить наркотики, — Кристи слышал об этом еще дома. Господи, что же Дэнни делал в Нью-Йорке? Жизнь на улицах тяжела и опасна. Где Дэнни находит еду и убежище? Что он делает, чтобы выжить?
Кристи поднял глаза и увидел, что к нему подъезжает машина Рипа — наверное, он объехал квартал. Кристи почувствовал, как его желудок сжимается от досады. Полицейские остановились и вышли из машины. По взгляду Кристи они поняли, что деньги пропали. Рип вытащил свой блокнот, и Кристи не оставалось ничего другого, как рассказать ему всю правду.
Через час после того, как приехали репортеры, услышавшие сообщение по полицейскому радио, — они делали фотографии, и Кристи, ошеломленному вспышками, наглостью и вторжением, хотелось разбить камеры, — копы наконец уехали. Кристи побрел в пансион миссис Квинн.
— Что случилось, па? — спросила Бриджит, когда он вошел.
Она свернулась калачиком на диване в гостиной миссис Квинн с Мерфи на коленях. Большие зеленые глаза девочки смотрели встревоженно, как будто она видела, что отец потерпел поражение.
— Разве ты не смотрела в окно? — Тогда она бы видела, как он говорит с полицией.
Наверное, сегодня был спокойный вечер, потому что приехали не только Рип и его напарник, но еще три или четыре другие машины, не считая многочисленных репортеров и целую толпу наблюдателей.
— Нет, — сказала она испуганно. — А что? Что-то случилось?
Кристи попытался улыбнуться, но понял, что не способен сделать это. Гостиная располагалась в конце дома, ее окна выходили во двор, так что она могла и не видеть. Кража денег оказалась только частью беды; хуже всего было сожаление соседей, которые даже предлагали купить ему еды. Копы спрашивали, кто знал, где лежали деньги, он сказал, что никто. Он не хотел упоминать Дэнни. Почему он целый день был в Челси, если даже не собирался поздороваться? Планировал ли он кражу? Кристи это казалось абсурдным… И при всем при том его тело все еще ощущало электрический разряд от объятий Кэтрин.
— Ничего не случилось. Просто сильный снегопад, — ответил он Бриджит.
— А что это у тебя в руках? — спросила Бриджит, указывая на черную шляпу.
— Это… Это шляпа твоего брата.
— Дэнни! Ты видел его?
Кристи кивнул. Чувствуя усталость, он снял куртку и повесил ее на крючок за дверью. Шляпу он положил на книжную полку.
— Я видел его.
— Где? Что произошло!? Что он сказал тебе?
— Он убежал от меня, — сказал отец. Ему пришлось замолчать, чтобы сдержать эмоции.
Бриджит молча смотрела на него. Кристи заметил, что она не очень удивилась. Он взглянул на нее, и ее щеки покраснели. Смутившись, она зарылась лицом в мех Мерфи.
— Так ты тоже его видела? — спросил он с недоверием.
— Ага, — сказала она, все еще пряча лицо.
— Ты, Кэтрин и Лиз?
— И Люси, — добавила она.
— Но почему? — спросил он, тяжело опускаясь в старое кресло. — Почему вы не сказали мне?
— Потому что Дэнни нам не разрешил.
— Я что, людоед?
Он почти потерял дар речи. Его руки вцепились в ручки кресла, он посмотрел на дочь.
— Не думай так, па, — попросила она.
— А что мне остается? Все боятся со мной разговаривать. Мой родной сын…
— Мы просто не хотели тебя беспокоить, у тебя так много работы.
— Я много работаю для вас двоих! Разве ты этого не знаешь?
— Вот поэтому Дэнни не хочет добавлять тебе проблем.
— Господи, Бриджит. Мои проблемы — вы думаете об этом?
Он вспомнил, как Дэнни бежал за автобусом. И Кристи понял, что это правда, так оно и было. Он слышал разговор своих детей на крыльце и боялся, что Дэнни хотел покинуть ферму. Наверное, Дэнни почувствовал его страх.
— У него есть планы, — сказала Бриджит.
— А что, если они… — начал Кристи, но замолчал. Он думал, а что, если планы Дэнни включают кражу денег? Может, не на наркотики, а чтобы пойти учиться.
— Мы должны быть терпеливыми, па. Он все расскажет нам, когда будет готов.
Кристи слушал. Его дочь говорила очень разумно, зрело и убедительно. Но сейчас Кристи Бирна не интересовали ее доводы. Сегодня его мир раскололся напополам.
— Когда будет готов? — спросил Кристи, ощутив в уголках губ слезы. — Твоему брату всего семнадцать, Бриджит. Я не могу быть терпеливым. Только не тогда, когда дело касается тебя и Дэнни.
Он едва знал эту женщину, почему же тогда его настолько поразило ее предательство? Он побежал быстрее, каждый вздох обжигал легкие. Плечи и руки болели, мускулы горели от объятий и от того, что он выпустил ее из них. Он окутал ее своими объятиями, своим духом, он чувствовал, как ей это необходимо, и хотел дать ей еще больше. И вот она спокойно говорит ему, что видела его сына, что весь этот год помогала ему.
Кристи думал, что его сын… потерялся, пропал, может быть, умер. Неужели Кэтрин этого не понимала? Женщина в черном, его печальная подруга. Она не жила, а горевала, она отдала бы свою жизнь за возможность увидеть призрак умершего мужа. Она пряталась от жизни, тянулась к прошлому. Но сегодня…
Кристи думал, что достучался до нее. Он обнимал ее, чувствовал ее прекрасное тело, мечтал проговорить с ней всю ночь — все время, пока он будет в Нью-Йорке! Вот что он испытывал, гладя ее по волосам, уверяя ее, что она живая и должна продолжать жить. Может, он сошел с ума, но у него было дикое желание схватить ее, любить ее. Сегодня или всегда — какая разница?
Он думал, что они понимают друг друга, понимают правду жизни: что жизнь коротка, что она драгоценна и очень, очень нелепа. Если бы это было не так, то мог ли молодой муж умереть под Рождество? Или подросток — свет очей своего отца, сердце своей сестры — просто убежать и больше не появляться?
Почему бы не воспользоваться возможностью, самой неуловимой возможностью, чтобы обрести любовь и свет, которые так трудно найти? Они с Кэтрин не имели никаких шансов. Кристи знал это. Она была настоящей леди, у нее было много дорогих вещей и городской дом, который стоил больше, чем Кристи мог заработать за всю жизнь. А он — канадский фермер с руками, грубее наждачной бумаги, с корой и смолой под ногтями. Но в тот момент…
Он видел это в ее глазах, она чувствовала то же, что и он. Кэтрин О'Тул Тирни, красивая девушка из Челси, целует его, Кристофера К. Бирна. Он чувствовал, как она дрожала в его руках, смотрела в его глаза с той же невыразимой надеждой, что жила в нем. Но потом она сказала ему правду. Правду о Дэнни.
Неужели они посмеялись над ним, Кэтрин и ее подруга? Кристи понимал, что это не имеет значения, не относится к делу. Имело значение только то, что Дэнни жив и что Кэтрин знала это. Кристи должен был радоваться первому. Второе не следовало принимать во внимание. Это не шло ни в какое сравнение с тем, что Дэнни жив…
Проходя мимо отеля «Морской», где вместо окон были иллюминаторы, он увидел лимузины, из которых выходили люди. Что-то заставило его замедлить шаг и понаблюдать за посетителями, поднимавшимися по широким ступеням террасы. Нью-Йорк — действительно странное место, подумал Кристи. Он так долго продавал деревья в Челси, что у него было время проследить, как этот район меняется, если следовать от дома для старых моряков к убежищу для сбежавших детей и дальше к этому дорогому отелю и ресторанам.
К этому ли стремился Дэнни? Может, приезжая на Манхэттен, он мечтал о вечеринках и красивой жизни? Наблюдал, как его отец продает елки красивым людям, и захотел стать таким же?
Наблюдая, как люди собираются на вечеринку, Кристи слился с тенями. Они были одеты в черное: черные костюмы, черные пальто, черные бархатные накидки, блестящие черные ботинки. Несмотря на соль, песок и слякоть, их ботинки были отполированы до блеска. Кристи представил, как их обладатели выходят из дорогих квартир и сразу садятся в лимузины, а из лимузинов шагают на ступеньки отеля. Им никогда не приходилось промочить ноги.
Неужели Дэнни хотел именно этого!? Неужели жизнь в Новой Шотландии была так ужасна? Кристи подумал о ферме, о ботинках, которые носил Дэнни. С тех пор как он начал ходить, он всегда хотел «Сорелз» — мощные рабочие ботинки, как у его отца. Кристи сажал Дэнни на колени, пока тот завязывал шнурки. Мозг Кристи был занят ботинками — детскими ботиночками Дэнни, ботинками десятилетнего мальчика, подростковыми ботинками, заляпанными грязью, удобрениями, еловыми иголками, смолой, солью, сеном и сажей.
Он думал о лесных пожарах. Молния попала в дерево, и сразу же огонь охватил пол-акра леса. Дэнни пришлось пропустить школу, чтобы помочь на ферме. Один день, потом другой, потом весь подготовительный период перед экзаменами. Кристи сказал себе, что Дэнни достаточно умен, чтобы все наверстать. Одной дымной ночью, когда деревья еще тлели, он услышал разговор детей, которые не знали, что он их слышит. Они сидели на крыльце, наблюдая, как светлячки летают над высокой травой.
— Поймаешь мне парочку? — спросила Бриджит у брата.
— Я слишком устал, Бриди, — ответил он.
— Я хочу собрать всех светлячков в банку и выбросить их в море, — сказала она.
— Зачем?
— Чтобы они были подальше от деревьев, я не люблю огонь.
Кристи подавил смех, а вот Дэнни не смог удержаться, громко засмеялся.
— Это хороший огонь, — сказал он. — Ты, моя сестра, не можешь верить в такую ерунду.
— Но что-то продолжает вызывать огонь!
— Бриди, светлячки вырабатывают вещество, которое называется люциферин; оно вступает в реакцию с кислородом, и это заставляет их светиться. Это холодный свет, не о чем беспокоиться.
— Ты уверен?
— Да, мы проходили это по биологии.
— Что же тогда вызывает пожары?
— Молнии, жара, засуха. Весной я воспользовался школьным компьютером, чтобы проверить новый датчик на борту спутника Национальной службы по океану и атмосфере. Видишь ли, группа, исследующая лесные пожары, установила новые алгоритмы обнаружения дыма, и я клянусь, что, если бы у меня был доступ к их сайту, я смог бы предупреждать отца об опасности пожаров. Этот инфракрасный канал, который, как я думаю…
— Дэнни! О чем ты говоришь?
Кристи был потрясен. О чем это говорил Дэнни? Все, чему научил его сам Кристи, требовало глубоких знаний, но по узкой тематике: выращивание деревьев, чтобы их можно было продать за большие деньги. Дэнни говорил о другой сфере науки, причем с огромной страстью, его влекло к исследованиям и открытиям.
Когда Кристи был честен перед самим собой, особенно если не спалось по ночам, в глубине души он признавался, что, наверное, не прав, что удерживает сына. Какое право он имеет просить мальчика с таким умом зарабатывать на жизнь с помощью граблей и пилы? Этот вопрос и сейчас терзал его: сердцем он понимал, что сам оттолкнул сына.
В отель стекались шикарно одетые люди. Мысли Кристи переключились с Дэнни на Кэтрин, его печальную, застенчивую девушку. Она тоже была шикарной. Но он никогда, ни на минуту не предполагал, что она носит черное по каким-то иным причинам, нежели траур. Сегодня она рассказала ему о Брайане.
Она казалась такой мягкой и искренней. Кристи чувствовал, что для нее признание в том, что она хотела увидеть призрак Брайана, значило очень много. А возможность поддержать ее, уверить в том, что жизнь будет и должна продолжаться, что нельзя дать горю разрушить ее, переполнила Кристи нежностью и добротой.
Теперь Кристи чувствовал, как горе разрушает его. Он перестал понимать людей. Потеряв Мэри, он сделал все возможное, чтобы вырастить детей. Он думал, что привил своим детям определенные ценности, думал, что хорошо разбирается в друзьях, в Кэтрин.
В этот момент он заметил, как по улице медленно движется патрульная машина. Полицейские смотрели на него. Один из них был Рип Коллинз, он опустил окно.
— Что случилось, Кристи?
— Просто прогуливаюсь, — ответил тот.
— Отличный вечер для прогулки — если ты из Канады, — ухмыльнулся Рип.
Кристи знал, что тот не имел в виду ничего плохого, поэтому попытался улыбнуться.
— Все еще ищешь своего парня? — спросил Рип.
Кристи пожал плечами, чтобы не выдать своих чувств.
Дэнни, бегущий за автобусом, — эта картина леденила его душу.
— Искать в такое время года сложно, — сказал Рип.
В любое время года, хотел добавить Кристи. Он подумал о Кэтрин, ожидающей увидеть призрак своего мужа. Как могла такая женщина не понять чувств Кристи?
— Может, на сегодня хватит? — предложил Рип. — Ты оставил свои деревья без присмотра и не выключил лампочки.
Кристи замер: возможно ли это?
Он был так подавлен тем, что Дэнни вновь убежал от него, что, когда подошла Кэтрин, он просто пошел за ней, бросив все. Он потерял разум. Его деньги были там!
— Спасибо, — сказал Кристи полицейскому, развернулся и пошел назад.
Когда он дошел до своего угла, снег шел так сильно, что деревья пропали из виду. Видно было только цепочку лампочек. Кристи подбежал к тому месту, где оставил кассу. Она исчезла.
Он нашел в снегу место, где располагалась коробка, под нижними ветвями маленькой белой ели. Засунул руку поглубже, надеясь, что, может быть, просто толкнул коробку вглубь. Опустился на колени, ветки царапали его голову и шею. Но коробки там не было. Когда он в последний раз опустошал ее? Со всеми этими волнениями о Дэнни, его чувствами к Кэтрин он оставил в ней почти недельную выручку.
Семьдесят долларов за большую голубую ель, восемьдесят за фрейзерскую ель и лесную сосну, девяносто за пихты, пятьдесят за большие бальзамические пихты, сорок за белые ели, тридцать за маленькие настольные деревья — он потерял сотни.
Кто знал, что коробка была там? Нет, это не мог быть Дэнни, он бы так не сделал. Но Кристи всегда был очень осторожен. Он брал у покупателя деньги, клал их в карман, а в коробку перекладывал, только убедившись, что никто не смотрит.
Его мысли неслись, как ураган. Неожиданно он подумал о братьях Квинн. Вспомнил их сани с вырезанными на них инициалами ДК и ПК. Джон и Патрик. Один брат пошел по правильному пути, другой — по ложному. А его дети? Бриджит сейчас дома, в пансионе; где Дэнни, знал только Бог. Кристи мог поклясться на могиле своей матери, что его дети были на редкость хорошие. У него не было сомнений, что они вырастут достойными и счастливыми, что, несмотря на свой ум, Дэнни будет заниматься фермой до своего последнего дня.
Но сейчас Кристи Бирн уже ни в чем не был уверен. Раньше он даже представить себе не мог год без сына. Он и сейчас не мог.
Потеря денег не шла с этим ни в какое сравнение. Но что, если замечательный, умный мальчик встал на неверный путь? Что, если неспособность Кристи понять стремления своего сына толкнула мальчика на что-то дурное? Дети воруют деньги, чтобы купить наркотики, — Кристи слышал об этом еще дома. Господи, что же Дэнни делал в Нью-Йорке? Жизнь на улицах тяжела и опасна. Где Дэнни находит еду и убежище? Что он делает, чтобы выжить?
Кристи поднял глаза и увидел, что к нему подъезжает машина Рипа — наверное, он объехал квартал. Кристи почувствовал, как его желудок сжимается от досады. Полицейские остановились и вышли из машины. По взгляду Кристи они поняли, что деньги пропали. Рип вытащил свой блокнот, и Кристи не оставалось ничего другого, как рассказать ему всю правду.
Через час после того, как приехали репортеры, услышавшие сообщение по полицейскому радио, — они делали фотографии, и Кристи, ошеломленному вспышками, наглостью и вторжением, хотелось разбить камеры, — копы наконец уехали. Кристи побрел в пансион миссис Квинн.
— Что случилось, па? — спросила Бриджит, когда он вошел.
Она свернулась калачиком на диване в гостиной миссис Квинн с Мерфи на коленях. Большие зеленые глаза девочки смотрели встревоженно, как будто она видела, что отец потерпел поражение.
— Разве ты не смотрела в окно? — Тогда она бы видела, как он говорит с полицией.
Наверное, сегодня был спокойный вечер, потому что приехали не только Рип и его напарник, но еще три или четыре другие машины, не считая многочисленных репортеров и целую толпу наблюдателей.
— Нет, — сказала она испуганно. — А что? Что-то случилось?
Кристи попытался улыбнуться, но понял, что не способен сделать это. Гостиная располагалась в конце дома, ее окна выходили во двор, так что она могла и не видеть. Кража денег оказалась только частью беды; хуже всего было сожаление соседей, которые даже предлагали купить ему еды. Копы спрашивали, кто знал, где лежали деньги, он сказал, что никто. Он не хотел упоминать Дэнни. Почему он целый день был в Челси, если даже не собирался поздороваться? Планировал ли он кражу? Кристи это казалось абсурдным… И при всем при том его тело все еще ощущало электрический разряд от объятий Кэтрин.
— Ничего не случилось. Просто сильный снегопад, — ответил он Бриджит.
— А что это у тебя в руках? — спросила Бриджит, указывая на черную шляпу.
— Это… Это шляпа твоего брата.
— Дэнни! Ты видел его?
Кристи кивнул. Чувствуя усталость, он снял куртку и повесил ее на крючок за дверью. Шляпу он положил на книжную полку.
— Я видел его.
— Где? Что произошло!? Что он сказал тебе?
— Он убежал от меня, — сказал отец. Ему пришлось замолчать, чтобы сдержать эмоции.
Бриджит молча смотрела на него. Кристи заметил, что она не очень удивилась. Он взглянул на нее, и ее щеки покраснели. Смутившись, она зарылась лицом в мех Мерфи.
— Так ты тоже его видела? — спросил он с недоверием.
— Ага, — сказала она, все еще пряча лицо.
— Ты, Кэтрин и Лиз?
— И Люси, — добавила она.
— Но почему? — спросил он, тяжело опускаясь в старое кресло. — Почему вы не сказали мне?
— Потому что Дэнни нам не разрешил.
— Я что, людоед?
Он почти потерял дар речи. Его руки вцепились в ручки кресла, он посмотрел на дочь.
— Не думай так, па, — попросила она.
— А что мне остается? Все боятся со мной разговаривать. Мой родной сын…
— Мы просто не хотели тебя беспокоить, у тебя так много работы.
— Я много работаю для вас двоих! Разве ты этого не знаешь?
— Вот поэтому Дэнни не хочет добавлять тебе проблем.
— Господи, Бриджит. Мои проблемы — вы думаете об этом?
Он вспомнил, как Дэнни бежал за автобусом. И Кристи понял, что это правда, так оно и было. Он слышал разговор своих детей на крыльце и боялся, что Дэнни хотел покинуть ферму. Наверное, Дэнни почувствовал его страх.
— У него есть планы, — сказала Бриджит.
— А что, если они… — начал Кристи, но замолчал. Он думал, а что, если планы Дэнни включают кражу денег? Может, не на наркотики, а чтобы пойти учиться.
— Мы должны быть терпеливыми, па. Он все расскажет нам, когда будет готов.
Кристи слушал. Его дочь говорила очень разумно, зрело и убедительно. Но сейчас Кристи Бирна не интересовали ее доводы. Сегодня его мир раскололся напополам.
— Когда будет готов? — спросил Кристи, ощутив в уголках губ слезы. — Твоему брату всего семнадцать, Бриджит. Я не могу быть терпеливым. Только не тогда, когда дело касается тебя и Дэнни.
Глава 10
На первых полосах обеих нью-йоркских бульварных газет были помещены сообщения об одном и том же происшествии. Заголовок в «Пост» гласил: «Гринч наносит удар в Челси!», а в «Дейли Ньюс» — «Ограбление на Девятой авеню». Фотографии представляли Кристи, безучастно смотревшего мимо камер: резкий профиль, в голубых глазах застыло выражение потери, безнадежной отцовской любви. В правом верхнем углу была напечатана прошлогодняя школьная фотография Дэнни.
Кэтрин и Лиззи читали газеты, сидя в «Помешанном». Обе газеты сообщали о краже и кратко излагали прошлогоднюю историю: арест Кристи за нападение на сына, побег Дэнни, снятие всех обвинений. В «Пост» часть полосы была посвящена сбежавшим подросткам, а «Дейли Ньюс» использовала историю Дэнни в качестве первого репортажа из серии о бездомных.
— Они делают из него чудовище, — сказала Кэтрин, читая о Кристи. — Как будто в последний год он бил своего сына и заботился только о деньгах. Послушай вот это: «Дэниел Бирн, семнадцать лет, сбежал двадцать седьмого декабря прошлого года. Каждый год за месяц до Рождества он оставлял школу, чтобы работать в палатке своего отца по продаже рождественских деревьев на Девятой авеню в Челси. Продавцы деревьев в Нью-Йорке работают очень усердно, чтобы за месяц получить годовой заработок, и жители соседних домов заявляют, что видели, как иногда мальчик работал до полуночи».
Она покачала головой. Чтение продолжила Лиззи: «Администрация средней школы Северного Бретона отказалась прокомментировать ситуацию. Но Джей Леклер, одноклассник Дэниела, сказал: „Конечно, родители забирают детей из школы. Учителя позволяют потом наверстать упущенное. Но после лесных пожаров Дэнни очень отстал. Мы все отстали в тот год. Но Дэнни способный. По крайней мере был. Мы не знаем, что случилось с ним в Нью-Йорке. Мы все думали, что он станет метеорологом. У него был целый план, как предупреждать пожары и бури, чтобы помочь тем, кто выращивает деревья. Но теперь, наверно, этого не произойдет, ведь он пропал“.
— Так в этом заключался его план? — спросила Кэтрин.
— Не обращай внимания, — сказала Лиззи, подняв бровь и отодвинув газеты в сторону. — Расскажи мне, что случилось с Кристи.
Кэтрин и Лиззи читали газеты, сидя в «Помешанном». Обе газеты сообщали о краже и кратко излагали прошлогоднюю историю: арест Кристи за нападение на сына, побег Дэнни, снятие всех обвинений. В «Пост» часть полосы была посвящена сбежавшим подросткам, а «Дейли Ньюс» использовала историю Дэнни в качестве первого репортажа из серии о бездомных.
— Они делают из него чудовище, — сказала Кэтрин, читая о Кристи. — Как будто в последний год он бил своего сына и заботился только о деньгах. Послушай вот это: «Дэниел Бирн, семнадцать лет, сбежал двадцать седьмого декабря прошлого года. Каждый год за месяц до Рождества он оставлял школу, чтобы работать в палатке своего отца по продаже рождественских деревьев на Девятой авеню в Челси. Продавцы деревьев в Нью-Йорке работают очень усердно, чтобы за месяц получить годовой заработок, и жители соседних домов заявляют, что видели, как иногда мальчик работал до полуночи».
Она покачала головой. Чтение продолжила Лиззи: «Администрация средней школы Северного Бретона отказалась прокомментировать ситуацию. Но Джей Леклер, одноклассник Дэниела, сказал: „Конечно, родители забирают детей из школы. Учителя позволяют потом наверстать упущенное. Но после лесных пожаров Дэнни очень отстал. Мы все отстали в тот год. Но Дэнни способный. По крайней мере был. Мы не знаем, что случилось с ним в Нью-Йорке. Мы все думали, что он станет метеорологом. У него был целый план, как предупреждать пожары и бури, чтобы помочь тем, кто выращивает деревья. Но теперь, наверно, этого не произойдет, ведь он пропал“.
— Так в этом заключался его план? — спросила Кэтрин.
— Не обращай внимания, — сказала Лиззи, подняв бровь и отодвинув газеты в сторону. — Расскажи мне, что случилось с Кристи.