Страница:
— Пусть тратят на еду те деньги, которые откладывали на оплату жилья. Надеюсь, этот материал подстегнет их.
— Но ведь все равно рано или поздно придется отдавать арендную плату. К тому времени мы залезем в огромные долги, и наше положение станет безвыходным.
Джорджина нахмурилась и вперила мрачный взгляд в газету.
— Хотела бы я знать, как решить проблемы без риска! Но простых решений не существует. Вот если бы у нас был профсоюз, куда мы на протяжении нескольких месяцев вносили бы свои взносы и где уже имелся бы собственный фонд…
— Сейчас поздно думать об этом, — твердо заявила Дженис. — Забастовку нужно начинать без промедления, пока все еще горят желанием. Маллони нам даже помог: объявил своим, что им придется выйти на работу четвертого июля. В этот день в центре города намечено праздничное шествие, все будут отмечать, веселиться, а он хочет загнать людей на работу.
Прекрасно! — воскликнула Джорджина с радостной улыбкой. — Четвертое июля! День независимости! Как это символично, не правда ли? Мы проведем свое собственное шествие на лужайке перед домом мистера Маллони!
Дженис тоже улыбнулась.
Да, было бы неплохо. Конечно, — тут улыбка исчезла с ее лица, — мне хотелось бы, чтобы народ прошел и по лужайке перед домом твоего отца.
Джорджина беззаботно махнула рукой:
Ради Бога. Но предупреждаю, что там сейчас некому будет нас встречать. Впрочем, если у людей появится такое желание, я не против, честное слово. Мешать не буду. И потом, если верить тому, что говорил мой отец, скоро наша лужайка все равно отойдет к мистеру Маллони за долги. Спасти может только какое-нибудь чудо, на которое у меня лично надежды нет.
Дженис упала в свободное кресло и бессильно сложила руки на коленях.
Значит, все это не просто слухи!.. Тогда что же? Фабрика закроется, и мы останемся без работы?
Джорджина сурово поджала губы:
Не каркай. Я, конечно, плохо разбираюсь в бухгалтерии, не умею еще торговать продукцией, но зато Дорис многое знает и умеет. Она помогает мне. Между прочим, нам уже удалось добиться нескольких новых заказов. Пока что мы собираемся выполнить их за счет того, что лежит у нас на складе, а на вырученные деньги закупим тканей и начнем работать. Не думаю, что нам теперь кто-нибудь станет отпускать материал в кредит.
Хорошо, — задумчиво кивнула Дженис. — Мы переделаем выкройки так, чтобы побольше сэкономить на материале. С каждого тюка, думаю, удастся выручить по небольшому отрезу. Я скажу нашим. На самом деле существует немало способов уменьшить расход материала. Благодаря этому ты получишь лишние деньги и сможешь закупить побольше тканей для новых заказов.
Джорджина, обрадовавшись тому, что ее поддержали, облегченно вздохнула:
Будь у меня реальная власть, я назначила бы тебя главным мастером, честное слово. Если удастся сэкономить на материале, я позабочусь о том, чтобы с вырученных денег каждой работнице была назначена пусть не большая, но прибавка.
Дженис поднялась с кресла и собралась идти.
Странно, что твоя семья оказалась в таком тяжелом положении. Вы же богатые. Мне казалось, что у вас денег куры не клюют.
Джорджина тоже поднялась из-за стола.
— Это у Маллони денег куры не клюют. Он попросту купил моего отца, как говорится, со всеми потрохами. Я не хочу, чтобы он купил и меня.
— Он скупил весь город, — поморщилась Дженис. — Если тебе удастся освободить нас от его кабалы, тебе скажут спасибо.
Джорджина даже не заметила, как она ушла. Последние слова Дженис как будто что-то повернули у нее в душе, и в голову одна за другой полезли сумасшедшие мысли. Дэниел — один из Маллони. Он старший сын мистера Маллони. Может быть, ему как-нибудь удастся заставить своего отца изменить его политику по отношению к городу?
Эти мысли не давали ей покоя до самого вечера, когда она наконец отправилась домой. Домой… Джорджина глянула на заколоченные окна и потемневшие стены складского сарая и подивилась про себя: неужели она называет это домом? С ума сошла!
Но тут она вспомнила, что там ее ждет Дэниел. Сидит со своей газетой и ест из горшка похлебку, сваренную на старой черной печке. Джорджина ускорила шаги.
Заметив человека, забивавшего досками входную дверь, Джорджина остановилась как вкопанная. Поначалу ей показалось, что Дэниел вызвал плотника, чтобы тот кое-что подремонтировал после ночной стрельбы. Да и вчерашних гостей пришлось отпугнуть столь необычным способом… Утром из окна несло такой вонью, что завтракавшую Джорджину едва не стошнило. Дэниел пообещал, что к вечеру там уже ничего не будет. Может, он и вызвал этого человека специально для того, чтобы тот убрал?..
Но он ничего не убирал, а прибивал доску поперек входной двери!
— Постойте, что вы делаете? — воскликнула ошарашенная Джорджина, приближаясь.
Человек в насмешливом приветствии приподнял картуз, сплюнул себе под ноги табачную жвачку и снова принялся стучать молотком.
Это здание забраковали. Хозяин признал его непригодным для жилья, и оно подлежит сносу.
Джорджина замерла, как статуя. Ее охватила паника. Взгляд остановился на доске поперек двери, за которой, возможно, находился Дэниел. Что за бред? Этого не может быть! Там все их вещи. Это их дом.
Услышав изнутри лай Макса, она очнулась. Отняв у человека молоток, она решительно стала отрывать доску.
Там моя собака. Вы не можете заколотить дом, где есть живое существо.
Тому ничего другого не оставалось, как отойти в сторонку и наблюдать за тем, как Джорджина отрывает доску, которую он только что приладил. Зрелище было, что и говорить, забавное. Ему никогда прежде не приходилось видеть, как леди в шелках и с красивой прической машет молотком. Но он не стал ей препятствовать. В конце концов, про собаку его никто не предупреждал. Можно и подождать. Заложив за щеку новую плитку табака, он лениво переминался с ноги на ногу.
Джорджине наконец удалось отодрать доску, она распахнула дверь и переступила порог. Быстро взбежав по лестнице и влетев в кабинет, она первым делом обнаружила, что в нем не горит свет. Из полумрака к ней выскочил Макс и полез вылизывать щеки. Дэниела нигде не было видно. Забыв про страх, Джорджина надела на Макса поводок и приказала ему сидеть и ждать ее, а сама отправилась по комнатам собирать вещи.
Взяв дорожную сумку и покидав туда свою одежду и несколько рубашек Дэниела, она пошла в типографию, где стоял его запертый сундук. Вспомнив о молотке, Джорджина, не долго думая, сбила с сундука замок и подняла крышку. Золото в таком ненадежном месте Дэниел, конечно, хранить не стал бы, но оружие было там, и Джорджина решила его забрать.
Пожелтевшие рукописи она отодвинула в сторону. «Надеюсь, эти книги уже напечатаны, потому что я все равно не смогу их никуда дотащить». Она вынула из сундука портупею с двумя револьверами. Винтовки не было. Как и Дэниела. Плохой признак.
Бросив портупею и револьверы в сумку, Джорджина в последний раз оглянулась вокруг, проверяя, все ли она взяла из того, что могла унести на себе. В полумраке высилась махина типографского станка. Не может быть, чтобы Дэниел махнул на него рукой. Он как-нибудь проберется сюда позже и спасет станок. Джорджина не сомневалась в этом.
Спустившись по лестнице с сумкой и Максом, она вышла на улицу.
Кто забраковал этот дом? — требовательно спросила она у рабочего.
Тот пожал плечами и забрал у нее из рук молоток.
Мэр, наверно. Мне лично приказал мой босс, вот я и забиваю, — сказал он и опасливо попятился от глухо заворчавшего Макса.
Джорджина вдруг очаровательно улыбнулась:
— Не думаю, что вам стоит попусту терять время. Завтра этих досок все равно не будет. Я с мэром в очень хороших дружеских отношениях.
— Это я уже слышал, — хмыкнул тот и вернулся к своей работе.
Обидчиво нахмурившись, Джорджина зашагала прочь. Она знала, что не может в таком виде появиться у мэра дома. С сумкой и Максом. Необходимо было срочно узнать, где Дэниел. Не говоря уже о том, что она испытывала адский голод и хотела знать, где они с мужем сегодня будут спать.
Прошлой ночью выспаться не удалось. Какое там! Вспомнив о том, чем они с Дэниелом занимались почти до рассвета, она покраснела до корней волос. У нее болело внизу живота, но, видит бог, Джорджина готова была все отдать, чтобы поскорее снова испытать эту боль! Если это и есть настоящая семейная жизнь, то остается только искренне пожалеть о том, что она начала ее так поздно. Даже сейчас, когда она размышляла о том, где они будут сегодня ночевать, мысли ее были вовсе не о том, чтобы выспаться. Ей очень хотелось снова оказаться в объятиях Дэниела, и она всерьез опасалась, что может лишиться на какое-то время этого блаженства в связи с происшедшими событиями.
Увы, Джорджина не знала, где его искать. В те минуты, когда она нуждалась в нем, он неизменно оказывался рядом. И ей было непривычно и неуютно бродить сейчас по городу одной, без него. Ощущение было такое, словно она потеряла частичку самой себя. Притом лучшую.
Джорджина понимала, что нет смысла просто брести куда глаза глядят и жалеть себя. Надо было предпринять что-то конкретное, и, взяв себя в руки, она решила идти к Харрисонам.
Однако, вступив на улицу, где они жили, Джорджина пожалела, что пришла сюда. Узкая грязная улочка была запружена сердитыми молодыми людьми, кричащими женщинами и плачущими детьми. При приближении Джорджины на нее стали оборачиваться. Вскоре она услышала брошенные в ее сторону проклятия.
Свирепо залаявший Макс оттеснил от своей хозяйки самых горячих из собравшихся. Над головой у Джорджины пролетел камень.
Спустя минуту она уже поняла, отчего здесь собрались все эти люди и кто их так разозлил. Джорджина только что на своем опыте узнала, что такое выселение, и поэтому ей стало страшно. Дэниел выпустил новый номер своей газеты, несмотря на угрозы, ночную стрельбу и прочие малоприятные вещи. Газета вышла, и его врагу захотелось выместить свою ярость на других людях. На тех, кто не может за себя постоять. А Харрисоны и так уже находились в черном списке и не имели возможности встречать своих обидчиков с оружием в руках.
С помощью Макса Джорджина пробилась сквозь толпу к жалкой лачуге и поняла, что случилось именно то, что она предполагала. Дженис стояла перед своим домом, держа на руках хныкающую Бетси, а Дуглас тем временем прыгал на столе, который вытащили на улицу, и ругался на чем свет стоит. Тем временем какие-то люди спокойно продолжали выбрасывать из дома вещи.
Джорджина облегченно вздохнула, заметив высокую фигуру Дэниела. Он стоял с тачкой и грузил в нее то, что было полегче. За ним виднелась телега, запряженная пони, куда ставили мебель. Джорджине удалось пробиться сквозь толпу поближе, и в этот момент ей в голову пришла сумасшедшая мысль.
Дэниел тем временем заметил ее. По лицу его струились ручьи пота. Рубаха с раскрытым воротом липла к телу. Джорджина увидела бессильную ярость в его глазах, но в ответ лишь улыбнулась, что весьма его удивило.
Швырнув дорожную сумку на ближайшую телегу и отослав Макса к Дугласу, Джорджина приблизилась к Дженис и Бетси. На лице ее было написано спокойствие, хотя подобное выражение давалось ей с трудом. Люди, выбрасывавшие из дома вещи, усмехнулись, завидев ее, но Джорджина не обратила на них внимания. Когда Дженис увидела ее, глаза ее подозрительно сощурились, а Одри вообще отвернулась. Только старуха, их бабка, встретила Джорджину как всегда приветливо.
Помнишь, мы говорили о праздничном шествии? — обратилась Джорджина к Дженис. Та недоуменно уставилась на нее. — Ну как же? Ты еще хотела пройтись по лужайке перед домом моего отца.
Дженис поняла намек, но в глазах ее по-прежнему была настороженность. Она оглядела улицу, запруженную телегами, тачками, ослами и пони.
Поскольку нас с Дэниелом тоже только что выкинули на улицу, вопрос крыши над головой и перед нами встал очень остро. Пойдемте вместе с нами.
Дженис удивленно посмотрела на нее, а Дуглас с радостным воплем слетел со стола и подскочил к ним. Сзади кто-то положил Джорджине руку на плечо и, чуть сжав его, проговорил:
Что случилось?
Она обернулась на Дэниела и попыталась улыбнуться:
Наш дом решили сносить и в эту самую минуту забивают досками.
Рука Дэниела была горячей и влажной от пота, а в глазах — та же настороженность, что и у Дженис. Выслушав жену, он медленно кивнул. У Джорджины появилось странное ощущение, будто они с Дэниелом слились в одно целое. Ей казалось даже, что она чувствует боль в его ноге, как свою. От него исходил запах пота и особый мужской запах. Она все отдала бы за то, чтобы оказаться сейчас в его объятиях.
Но нельзя было забывать о том, что произошло.
Думаю, сегодня неплохой вечер для шествия. Сначала пройдем под окнами Маллони, а потом завернем ко мне. Полагаю, слуги не станут нас останавливать, а?
Дэниел устало улыбнулся:
С тобой не соскучишься, мисс Ягодка. У тебя есть голова на плечах. Мне это нравится.
Никто до сих пор не говорил ей таких слов. Когда же Дэниел, будто желая подкрепить свою похвалу, наклонился и поцеловал ее в волосы, она испытала невиданный прилив сил. Комплимент был тем приятнее, что прозвучал из уст Дэниела. Оставалось только оправдать его доверие.
По толпе быстро разлетелось известие о том, что намечается шествие со всем скарбом и телегами. И злость у собравшихся мгновенно улетучилась, настроение поднялось и действительно стало почти праздничным. Местные шутники надели ослам и пони на головы кепки, а телеги и тачки украсили разноцветными гирляндами из одежды. Женщины бросились по домам, дабы приодеться и подвязать волосы яркими ленточками. Дети же в большинстве своем бегали нагишом и тоже очень обрадовались, узнав о том, что затевают взрослые. Через несколько минут длинная неуклюжая процессия нестройно и медленно двинулась по узкой улочке в сторону главного городского проспекта.
Люди, которых послали выселить семью Харрисонов, озадаченно почесали себе затылки, но работа есть работа, и они вернулись к ней. Дженис настояла на том, чтобы бабушка и Бетси сели на одну из телег, а сама продолжала укладывать выброшенные на мостовую из дома вещи.
Дэниел стоял с Джорджиной под руку и наблюдал за происходящим. Прикрикнул на Дугласа и его друзей, которые в порыве чувств едва не опрокинули тачку. Великодушно разрешил Одри взять с собой любимую кошку. Время от времени он небрежно оглядывался по сторонам. Именно это и насторожило Джорджину. А увидев винтовку, прислоненную к стене дома в двух шагах от мужа, она поняла, что Дэниел готовится к неприятностям.
— Пойдем, — шепнула она, нервно провожая глазами длинную процессию, которая медленно двигалась по улице мимо них. — Мне надо находиться в голове колонны, когда мы подойдем к моему дому.
— Подождем Дженис и Одри, а они не уйдут до тех пор, пока не разберут все свои вещи, — каким-то отсутствующим голосом отозвался Дэниел.
И тут Джорджина поняла, кого он ждет. Эгана! Она решила действовать, а не стоять как истукан и молча наблюдать за тем, как Дэниел будет драться с этим громилой. Он и без того уже еле держится на ногах от усталости. А вещи Харрисонов… Что ж, человек важнее вещей.
Бросив на Дэниела украдкой раздраженный взгляд, Джорджина высвободила свою руку и подбежала к Дженис. Шепотом она объяснила ей ситуацию, Дженис оглянулась на Дэниела, который по-прежнему стоял неподвижно и наблюдал за медленно двигавшейся процессией, кивнула и окликнула младшую сестру.
Когда Джорджина вернулась к мужу, Дженис и Одри уже попрощались с соседями и бросились догонять голову колонны, откуда им махали руками мальчишки.
Дэниел с подозрением покосился на Джорджину, но та невинно улыбнулась.
— У нас все получится, дорогой, — сказала она весело. — Мы весь город поставим на уши и сделаем это с улыбкой.
Дэниел вновь бросил взгляд на пеструю процессию, откуда до него долетали смех и обрывки фраз, произнесенных по крайней мере на полудюжине разных наречий. Колонна продвигалась в сторону главной улицы, оставляя за спиной мрачные трущобы. Устало усмехнувшись, Дэниел кивнул жене, согласившись с тем, что помимо драк и стрельбы на свете есть и другие способы воздействия. И мисс Ягодка как раз собралась их продемонстрировать. Он испытал гордость за жену.
Уже на ходу, машинально обернувшись, он заметил Эгана, притаившегося в тени переулка. Дэниел усмехнулся, вытащил у Джорджины из волос яркую ленту и засунул ее в ствол своей винтовки.
Этан поморщился и скрылся из виду.
Глава 33
— Но ведь все равно рано или поздно придется отдавать арендную плату. К тому времени мы залезем в огромные долги, и наше положение станет безвыходным.
Джорджина нахмурилась и вперила мрачный взгляд в газету.
— Хотела бы я знать, как решить проблемы без риска! Но простых решений не существует. Вот если бы у нас был профсоюз, куда мы на протяжении нескольких месяцев вносили бы свои взносы и где уже имелся бы собственный фонд…
— Сейчас поздно думать об этом, — твердо заявила Дженис. — Забастовку нужно начинать без промедления, пока все еще горят желанием. Маллони нам даже помог: объявил своим, что им придется выйти на работу четвертого июля. В этот день в центре города намечено праздничное шествие, все будут отмечать, веселиться, а он хочет загнать людей на работу.
Прекрасно! — воскликнула Джорджина с радостной улыбкой. — Четвертое июля! День независимости! Как это символично, не правда ли? Мы проведем свое собственное шествие на лужайке перед домом мистера Маллони!
Дженис тоже улыбнулась.
Да, было бы неплохо. Конечно, — тут улыбка исчезла с ее лица, — мне хотелось бы, чтобы народ прошел и по лужайке перед домом твоего отца.
Джорджина беззаботно махнула рукой:
Ради Бога. Но предупреждаю, что там сейчас некому будет нас встречать. Впрочем, если у людей появится такое желание, я не против, честное слово. Мешать не буду. И потом, если верить тому, что говорил мой отец, скоро наша лужайка все равно отойдет к мистеру Маллони за долги. Спасти может только какое-нибудь чудо, на которое у меня лично надежды нет.
Дженис упала в свободное кресло и бессильно сложила руки на коленях.
Значит, все это не просто слухи!.. Тогда что же? Фабрика закроется, и мы останемся без работы?
Джорджина сурово поджала губы:
Не каркай. Я, конечно, плохо разбираюсь в бухгалтерии, не умею еще торговать продукцией, но зато Дорис многое знает и умеет. Она помогает мне. Между прочим, нам уже удалось добиться нескольких новых заказов. Пока что мы собираемся выполнить их за счет того, что лежит у нас на складе, а на вырученные деньги закупим тканей и начнем работать. Не думаю, что нам теперь кто-нибудь станет отпускать материал в кредит.
Хорошо, — задумчиво кивнула Дженис. — Мы переделаем выкройки так, чтобы побольше сэкономить на материале. С каждого тюка, думаю, удастся выручить по небольшому отрезу. Я скажу нашим. На самом деле существует немало способов уменьшить расход материала. Благодаря этому ты получишь лишние деньги и сможешь закупить побольше тканей для новых заказов.
Джорджина, обрадовавшись тому, что ее поддержали, облегченно вздохнула:
Будь у меня реальная власть, я назначила бы тебя главным мастером, честное слово. Если удастся сэкономить на материале, я позабочусь о том, чтобы с вырученных денег каждой работнице была назначена пусть не большая, но прибавка.
Дженис поднялась с кресла и собралась идти.
Странно, что твоя семья оказалась в таком тяжелом положении. Вы же богатые. Мне казалось, что у вас денег куры не клюют.
Джорджина тоже поднялась из-за стола.
— Это у Маллони денег куры не клюют. Он попросту купил моего отца, как говорится, со всеми потрохами. Я не хочу, чтобы он купил и меня.
— Он скупил весь город, — поморщилась Дженис. — Если тебе удастся освободить нас от его кабалы, тебе скажут спасибо.
Джорджина даже не заметила, как она ушла. Последние слова Дженис как будто что-то повернули у нее в душе, и в голову одна за другой полезли сумасшедшие мысли. Дэниел — один из Маллони. Он старший сын мистера Маллони. Может быть, ему как-нибудь удастся заставить своего отца изменить его политику по отношению к городу?
Эти мысли не давали ей покоя до самого вечера, когда она наконец отправилась домой. Домой… Джорджина глянула на заколоченные окна и потемневшие стены складского сарая и подивилась про себя: неужели она называет это домом? С ума сошла!
Но тут она вспомнила, что там ее ждет Дэниел. Сидит со своей газетой и ест из горшка похлебку, сваренную на старой черной печке. Джорджина ускорила шаги.
Заметив человека, забивавшего досками входную дверь, Джорджина остановилась как вкопанная. Поначалу ей показалось, что Дэниел вызвал плотника, чтобы тот кое-что подремонтировал после ночной стрельбы. Да и вчерашних гостей пришлось отпугнуть столь необычным способом… Утром из окна несло такой вонью, что завтракавшую Джорджину едва не стошнило. Дэниел пообещал, что к вечеру там уже ничего не будет. Может, он и вызвал этого человека специально для того, чтобы тот убрал?..
Но он ничего не убирал, а прибивал доску поперек входной двери!
— Постойте, что вы делаете? — воскликнула ошарашенная Джорджина, приближаясь.
Человек в насмешливом приветствии приподнял картуз, сплюнул себе под ноги табачную жвачку и снова принялся стучать молотком.
Это здание забраковали. Хозяин признал его непригодным для жилья, и оно подлежит сносу.
Джорджина замерла, как статуя. Ее охватила паника. Взгляд остановился на доске поперек двери, за которой, возможно, находился Дэниел. Что за бред? Этого не может быть! Там все их вещи. Это их дом.
Услышав изнутри лай Макса, она очнулась. Отняв у человека молоток, она решительно стала отрывать доску.
Там моя собака. Вы не можете заколотить дом, где есть живое существо.
Тому ничего другого не оставалось, как отойти в сторонку и наблюдать за тем, как Джорджина отрывает доску, которую он только что приладил. Зрелище было, что и говорить, забавное. Ему никогда прежде не приходилось видеть, как леди в шелках и с красивой прической машет молотком. Но он не стал ей препятствовать. В конце концов, про собаку его никто не предупреждал. Можно и подождать. Заложив за щеку новую плитку табака, он лениво переминался с ноги на ногу.
Джорджине наконец удалось отодрать доску, она распахнула дверь и переступила порог. Быстро взбежав по лестнице и влетев в кабинет, она первым делом обнаружила, что в нем не горит свет. Из полумрака к ней выскочил Макс и полез вылизывать щеки. Дэниела нигде не было видно. Забыв про страх, Джорджина надела на Макса поводок и приказала ему сидеть и ждать ее, а сама отправилась по комнатам собирать вещи.
Взяв дорожную сумку и покидав туда свою одежду и несколько рубашек Дэниела, она пошла в типографию, где стоял его запертый сундук. Вспомнив о молотке, Джорджина, не долго думая, сбила с сундука замок и подняла крышку. Золото в таком ненадежном месте Дэниел, конечно, хранить не стал бы, но оружие было там, и Джорджина решила его забрать.
Пожелтевшие рукописи она отодвинула в сторону. «Надеюсь, эти книги уже напечатаны, потому что я все равно не смогу их никуда дотащить». Она вынула из сундука портупею с двумя револьверами. Винтовки не было. Как и Дэниела. Плохой признак.
Бросив портупею и револьверы в сумку, Джорджина в последний раз оглянулась вокруг, проверяя, все ли она взяла из того, что могла унести на себе. В полумраке высилась махина типографского станка. Не может быть, чтобы Дэниел махнул на него рукой. Он как-нибудь проберется сюда позже и спасет станок. Джорджина не сомневалась в этом.
Спустившись по лестнице с сумкой и Максом, она вышла на улицу.
Кто забраковал этот дом? — требовательно спросила она у рабочего.
Тот пожал плечами и забрал у нее из рук молоток.
Мэр, наверно. Мне лично приказал мой босс, вот я и забиваю, — сказал он и опасливо попятился от глухо заворчавшего Макса.
Джорджина вдруг очаровательно улыбнулась:
— Не думаю, что вам стоит попусту терять время. Завтра этих досок все равно не будет. Я с мэром в очень хороших дружеских отношениях.
— Это я уже слышал, — хмыкнул тот и вернулся к своей работе.
Обидчиво нахмурившись, Джорджина зашагала прочь. Она знала, что не может в таком виде появиться у мэра дома. С сумкой и Максом. Необходимо было срочно узнать, где Дэниел. Не говоря уже о том, что она испытывала адский голод и хотела знать, где они с мужем сегодня будут спать.
Прошлой ночью выспаться не удалось. Какое там! Вспомнив о том, чем они с Дэниелом занимались почти до рассвета, она покраснела до корней волос. У нее болело внизу живота, но, видит бог, Джорджина готова была все отдать, чтобы поскорее снова испытать эту боль! Если это и есть настоящая семейная жизнь, то остается только искренне пожалеть о том, что она начала ее так поздно. Даже сейчас, когда она размышляла о том, где они будут сегодня ночевать, мысли ее были вовсе не о том, чтобы выспаться. Ей очень хотелось снова оказаться в объятиях Дэниела, и она всерьез опасалась, что может лишиться на какое-то время этого блаженства в связи с происшедшими событиями.
Увы, Джорджина не знала, где его искать. В те минуты, когда она нуждалась в нем, он неизменно оказывался рядом. И ей было непривычно и неуютно бродить сейчас по городу одной, без него. Ощущение было такое, словно она потеряла частичку самой себя. Притом лучшую.
Джорджина понимала, что нет смысла просто брести куда глаза глядят и жалеть себя. Надо было предпринять что-то конкретное, и, взяв себя в руки, она решила идти к Харрисонам.
Однако, вступив на улицу, где они жили, Джорджина пожалела, что пришла сюда. Узкая грязная улочка была запружена сердитыми молодыми людьми, кричащими женщинами и плачущими детьми. При приближении Джорджины на нее стали оборачиваться. Вскоре она услышала брошенные в ее сторону проклятия.
Свирепо залаявший Макс оттеснил от своей хозяйки самых горячих из собравшихся. Над головой у Джорджины пролетел камень.
Спустя минуту она уже поняла, отчего здесь собрались все эти люди и кто их так разозлил. Джорджина только что на своем опыте узнала, что такое выселение, и поэтому ей стало страшно. Дэниел выпустил новый номер своей газеты, несмотря на угрозы, ночную стрельбу и прочие малоприятные вещи. Газета вышла, и его врагу захотелось выместить свою ярость на других людях. На тех, кто не может за себя постоять. А Харрисоны и так уже находились в черном списке и не имели возможности встречать своих обидчиков с оружием в руках.
С помощью Макса Джорджина пробилась сквозь толпу к жалкой лачуге и поняла, что случилось именно то, что она предполагала. Дженис стояла перед своим домом, держа на руках хныкающую Бетси, а Дуглас тем временем прыгал на столе, который вытащили на улицу, и ругался на чем свет стоит. Тем временем какие-то люди спокойно продолжали выбрасывать из дома вещи.
Джорджина облегченно вздохнула, заметив высокую фигуру Дэниела. Он стоял с тачкой и грузил в нее то, что было полегче. За ним виднелась телега, запряженная пони, куда ставили мебель. Джорджине удалось пробиться сквозь толпу поближе, и в этот момент ей в голову пришла сумасшедшая мысль.
Дэниел тем временем заметил ее. По лицу его струились ручьи пота. Рубаха с раскрытым воротом липла к телу. Джорджина увидела бессильную ярость в его глазах, но в ответ лишь улыбнулась, что весьма его удивило.
Швырнув дорожную сумку на ближайшую телегу и отослав Макса к Дугласу, Джорджина приблизилась к Дженис и Бетси. На лице ее было написано спокойствие, хотя подобное выражение давалось ей с трудом. Люди, выбрасывавшие из дома вещи, усмехнулись, завидев ее, но Джорджина не обратила на них внимания. Когда Дженис увидела ее, глаза ее подозрительно сощурились, а Одри вообще отвернулась. Только старуха, их бабка, встретила Джорджину как всегда приветливо.
Помнишь, мы говорили о праздничном шествии? — обратилась Джорджина к Дженис. Та недоуменно уставилась на нее. — Ну как же? Ты еще хотела пройтись по лужайке перед домом моего отца.
Дженис поняла намек, но в глазах ее по-прежнему была настороженность. Она оглядела улицу, запруженную телегами, тачками, ослами и пони.
Поскольку нас с Дэниелом тоже только что выкинули на улицу, вопрос крыши над головой и перед нами встал очень остро. Пойдемте вместе с нами.
Дженис удивленно посмотрела на нее, а Дуглас с радостным воплем слетел со стола и подскочил к ним. Сзади кто-то положил Джорджине руку на плечо и, чуть сжав его, проговорил:
Что случилось?
Она обернулась на Дэниела и попыталась улыбнуться:
Наш дом решили сносить и в эту самую минуту забивают досками.
Рука Дэниела была горячей и влажной от пота, а в глазах — та же настороженность, что и у Дженис. Выслушав жену, он медленно кивнул. У Джорджины появилось странное ощущение, будто они с Дэниелом слились в одно целое. Ей казалось даже, что она чувствует боль в его ноге, как свою. От него исходил запах пота и особый мужской запах. Она все отдала бы за то, чтобы оказаться сейчас в его объятиях.
Но нельзя было забывать о том, что произошло.
Думаю, сегодня неплохой вечер для шествия. Сначала пройдем под окнами Маллони, а потом завернем ко мне. Полагаю, слуги не станут нас останавливать, а?
Дэниел устало улыбнулся:
С тобой не соскучишься, мисс Ягодка. У тебя есть голова на плечах. Мне это нравится.
Никто до сих пор не говорил ей таких слов. Когда же Дэниел, будто желая подкрепить свою похвалу, наклонился и поцеловал ее в волосы, она испытала невиданный прилив сил. Комплимент был тем приятнее, что прозвучал из уст Дэниела. Оставалось только оправдать его доверие.
По толпе быстро разлетелось известие о том, что намечается шествие со всем скарбом и телегами. И злость у собравшихся мгновенно улетучилась, настроение поднялось и действительно стало почти праздничным. Местные шутники надели ослам и пони на головы кепки, а телеги и тачки украсили разноцветными гирляндами из одежды. Женщины бросились по домам, дабы приодеться и подвязать волосы яркими ленточками. Дети же в большинстве своем бегали нагишом и тоже очень обрадовались, узнав о том, что затевают взрослые. Через несколько минут длинная неуклюжая процессия нестройно и медленно двинулась по узкой улочке в сторону главного городского проспекта.
Люди, которых послали выселить семью Харрисонов, озадаченно почесали себе затылки, но работа есть работа, и они вернулись к ней. Дженис настояла на том, чтобы бабушка и Бетси сели на одну из телег, а сама продолжала укладывать выброшенные на мостовую из дома вещи.
Дэниел стоял с Джорджиной под руку и наблюдал за происходящим. Прикрикнул на Дугласа и его друзей, которые в порыве чувств едва не опрокинули тачку. Великодушно разрешил Одри взять с собой любимую кошку. Время от времени он небрежно оглядывался по сторонам. Именно это и насторожило Джорджину. А увидев винтовку, прислоненную к стене дома в двух шагах от мужа, она поняла, что Дэниел готовится к неприятностям.
— Пойдем, — шепнула она, нервно провожая глазами длинную процессию, которая медленно двигалась по улице мимо них. — Мне надо находиться в голове колонны, когда мы подойдем к моему дому.
— Подождем Дженис и Одри, а они не уйдут до тех пор, пока не разберут все свои вещи, — каким-то отсутствующим голосом отозвался Дэниел.
И тут Джорджина поняла, кого он ждет. Эгана! Она решила действовать, а не стоять как истукан и молча наблюдать за тем, как Дэниел будет драться с этим громилой. Он и без того уже еле держится на ногах от усталости. А вещи Харрисонов… Что ж, человек важнее вещей.
Бросив на Дэниела украдкой раздраженный взгляд, Джорджина высвободила свою руку и подбежала к Дженис. Шепотом она объяснила ей ситуацию, Дженис оглянулась на Дэниела, который по-прежнему стоял неподвижно и наблюдал за медленно двигавшейся процессией, кивнула и окликнула младшую сестру.
Когда Джорджина вернулась к мужу, Дженис и Одри уже попрощались с соседями и бросились догонять голову колонны, откуда им махали руками мальчишки.
Дэниел с подозрением покосился на Джорджину, но та невинно улыбнулась.
— У нас все получится, дорогой, — сказала она весело. — Мы весь город поставим на уши и сделаем это с улыбкой.
Дэниел вновь бросил взгляд на пеструю процессию, откуда до него долетали смех и обрывки фраз, произнесенных по крайней мере на полудюжине разных наречий. Колонна продвигалась в сторону главной улицы, оставляя за спиной мрачные трущобы. Устало усмехнувшись, Дэниел кивнул жене, согласившись с тем, что помимо драк и стрельбы на свете есть и другие способы воздействия. И мисс Ягодка как раз собралась их продемонстрировать. Он испытал гордость за жену.
Уже на ходу, машинально обернувшись, он заметил Эгана, притаившегося в тени переулка. Дэниел усмехнулся, вытащил у Джорджины из волос яркую ленту и засунул ее в ствол своей винтовки.
Этан поморщился и скрылся из виду.
Глава 33
По мере своего продвижения к центру города и к благополучным кварталам шествие привлекало к себе все больше внимания. Дженис и Одри весело поприветствовали знакомых клерков из магазина «Маллони», расходившихся по домам по окончании рабочего дня. Другие участники демонстрации здоровались с друзьями или родственниками, выходившими из лавок в центре города. Экипажи вынуждены были жаться к тротуарам, чтобы пропустить процессию, которая освободилась наконец из тесных тисков трущобных улочек и широким потоком вылилась на главный проспект.
Джорджина заметила в сторонке одного из младших братьев Питера и весело его окликнула. Сидевший на лошади молодой человек был явно удивлен, но улыбнулся в ответ, и его улыбка сделала его настолько похожим на Дэниела, что Джорджина тут же прониклась к нему теплым чувством.
Подтолкнув мужа локтем, она сказала:
— Вон видишь? Это твой самый младший брат Джон. Помаши ему.
Дэниел неохотно посмотрел туда, куда она показывала, и брови его полезли на лоб. Он увидел самого себя, каким был в восемнадцать лет. Не хватало лишь очков и растрепанных волос. Самый младший сын в семье Маллони, как и он, очевидно, не унаследовал внешность от своих красивых ирландских предков. Дэниел неуверенно улыбнулся и помахал рукой.
Мальчик смутился, но кивнул в ответ, а потом протиснулся сквозь толпу на лошади и исчез в переулке. Дэниел с некоторым сожалением проводил его глазами, подумав о том, что ему никогда не представится возможность познакомиться с Джоном поближе. Раньше это его не беспокоило. Впрочем, нет смысла размышлять над этим сейчас, когда уже слишком поздно и ничего не поправишь. Дэниел отвернулся в сторону.
Нестройная процессия, состоявшая из телег и бедно одетых граждан, постепенно росла. К соседям присоединялись на улицах соседи, к знакомым знакомые, к родственникам родственники. Мимо магазина «Маллони» проходили с развевающимися лентами, шумно и вызывающе. Заметив в одном из окон верхнего этажа своего отца, Дэниел торжествующе поднял кулак с оттопыренным большим пальцем. На короткое мгновение они встретились глазами. Еще несколько недель назад Дэниел не мог предполагать, что их знакомство произойдет при подобных обстоятельствах, но, пожалуй, старик Маллони ничего другого не заслуживал.
По мере углубления в богатые кварталы толпа вела себя все тише. Многие из собравшихся прежде никогда не бывали в этой части города и теперь восхищенно вертели головами по сторонам. Вдоль широкой прямой улицы тянулись красивые особняки с садами, полускрытые от глаз зеленью и оградами с резными решетками. Толпа растеклась в стороны, беспрепятственно пропустив через себя элегантный экипаж с какой-то пожилой леди, которая даже не повернула головы, чтобы взглянуть на этих людей.
Дженис пробежала в голову колонны и пошла рядом с Джорджиной.
— Мне кажется, запал начинает иссякать, — пробормотала она. — И чем дальше, тем будет хуже. Мы нелепо смотримся, в таком окружении.
— Так же нелепо, как я смотрюсь в вашей части города? — возразила Джорджина. — Так же нелепо, как Бетси будет смотреться в «Маллони», когда подрастет?
— Бетси станет тем, кем захочет, когда подрастет. Я позабочусь об этом, — с вызовом отозвалась Дженис.
— В таком случае тебе пора постепенно приучать ее к этой части города. Здесь такие же люди, как и у вас, только одеты лучше и почти все говорят по-английски, — сказала Джорджина и весело помахала рукой Лойоле Бэнкс, вышедшей на крыльцо своего дома, чтобы выяснить, что произошло и откуда шум.
Лойола была настолько потрясена, что лишь молча проводила Джорджину глазами.
Твой отец всех нас арестует за незаконное проникновение на территорию его владений.
В этот момент между ними вдруг вклинился Дэниел, незаметно подобравшийся сзади. Он взял обеих женщин под руки.
В настоящую минуту ее отец в Чикаго, где пытается занять денег.
Джорджина бросила на него подозрительный взгляд: — Откуда ты знаешь?
— Птичка напела.
— Какая еще птичка?
— Та самая, которая работает на телеграфе, — рассмеялся Дэниел и повел колонну в сторону уже показавшегося впереди дома Хановеров.
Телеги и тачки рассыпались по безупречно ухоженной лужайке. Участники шествия, задрав головы, зачарованно разглядывали роскошный особняк с множеством окон, поблескивавших на вечернем солнце. Визжащие от восторга дети тут же забрались на росшие в саду величественные клены, другие перебежали в тот участок сада, где темнели хвойные деревья, и стали бросаться друг в друга сосновыми шишками. Женщины не могли оторвать глаз от разноцветных розовых кустов, высаженных вдоль стен дома, а мужчины мысленно подсчитывали, сколько столетий нужно работать при их жалованье, чтобы построить себе дом, хотя бы отдаленно напоминающий этот.
Джорджина смахнула слезинку и поднялась по крыльцу. Подергав дверь и обнаружив, что та заперта, она вынула из кармана ключи и открыла ее. Обернувшись, она сделала своим друзьям приглашающий жест.
Но толпа, напротив, отхлынула от крыльца. Заметив, как задрожали губы жены, Дэниел решительно взял Одри и Дженис за руки и завел их в дом. За ними порог осторожно переступили их бабушка, Дуглас и Бетси.
Нам всем надо подкрепиться, — шепнул Дэниел Джорджине. — Как ты думаешь, у вас на кухне что-нибудь найдется?
Джорджина тут же оживилась:
У нас полно пунша! А о еде я сама позабочусь.
Харрисоны, затаив дыхание, замерли посередине роскошного вестибюля, разглядывая окружавшее их великолепие: хрустальные газовые бра на стенах, изящный ковер, покрывающий полированный дубовый пол. Дэниел привык к хорошей жизни в Сент-Луисе, где он вырос, но даже на него богатство дома Джорджины произвело большое впечатление. А он-то поселил ее в пустой коробке бывшего склада… Вот болван!
Испуганные слуги, выслушав распоряжения молодой хозяйки, забегали вокруг с ведрами пунша и хрустальными бокалами. Дэниел представил себе всю эту богатую посуду в руках детей, которые всю свою жизнь пили только из жестяных кружек, и содрогнулся. Но слуг останавливать не стал, понимая, что в доме Хановеров жестяных кружек все равно нет. Вместо этого он стал мысленно подсчитывать степень возможных потерь, раздумывая, как будет их потом возмещать отцу Джорджины.
Одри! Идите с Дугласом на лужайку и проследите, чтобы слуги никого не обнесли, а мы с Дженис пойдем поможем Джорджине. Нашим гостям необходимо восстановить силы, они это заслужили.
Эта просьба вывела их из состояния восторженного оцепенения, и Харрисоны тут же принялись за дело. Через полчаса бесцельные шатания по лужайке закончились. Всем были розданы маленькие сандвичи и фруктовый пунш. Женщины, расправив юбки, опустились прямо на траву. Рядом с ними, скрестив ноги, сидели их мужья. Только дети продолжали носиться взад-вперед по красивому саду.
— Только представь, сколько народу мы могли бы разместить на лужайке перед домом моего папаши, — проговорил Дэниел, сидя на ступеньке крыльца и разглядывая аппетитный сандвич, у которого был совершенно незнакомый вкус. Заглянув под хлеб и обнаружив паштетную начинку, он наморщил нос и почти с опаской откусил еще кусочек.
— Ни дать ни взять — праздничное шествие на Четвертое июля, — отозвалась Джорджина, боясь встретиться глазами с Дженис. Сказать честно, в ее голове сейчас рождались такие безумные мысли, что она боялась смотреть даже на саму себя.
— Нам все равно ничего не изменить, — мрачно заметила Дженис. — Оставаться здесь этой толпе нельзя. Рано или поздно кто-нибудь вызовет полицию. Скоро все разойдутся по домам. Только нам некуда идти…
— Когда мистер Маллони прознает о том, что мы здесь, он, конечно, постарается тотчас забрать дом моего отца себе за долги, но по крайней мере ничто не помешает нам провести здесь эту ночь. Жаль, что мы не сможем разместить всех. Попробовал бы тогда мистер Маллони сюда сунуться!
Тем временем кое-кто уже потянулся к воротам. Люди хотели добраться до дому до сумерек. Праздник удался на славу, но пора было спускаться с небес на землю и возвращаться к реальной жизни. Завтра утром наступит новый день, и надо будет снова искать средства для того, чтобы как-то поесть самим и накормить детей.
Пожитки Харрисонов аккуратно сложили на крыльце, под козырьком, где их не мог промочить дождь. От еще недавно пышной и многочисленной процессии вскоре не осталось почти ничего. Люди расходились тихо, ободряюще кивая Харрисонам на прощание.
Я положу Бетси и вашу бабушку в детской, — сказала Джорджина, вернувшись на крыльцо. Она уходила в дом распорядиться о ночлеге. — Служанка сейчас готовит комнату для тебя и Одри. Дуглас сказал, что он хочет спать на конюшне вместе с конюхами. Я не знаю…
— Там, наверно, не очень удобно. Может быть, ему все-таки постелить в одной из комнат?
Джорджина заметила в сторонке одного из младших братьев Питера и весело его окликнула. Сидевший на лошади молодой человек был явно удивлен, но улыбнулся в ответ, и его улыбка сделала его настолько похожим на Дэниела, что Джорджина тут же прониклась к нему теплым чувством.
Подтолкнув мужа локтем, она сказала:
— Вон видишь? Это твой самый младший брат Джон. Помаши ему.
Дэниел неохотно посмотрел туда, куда она показывала, и брови его полезли на лоб. Он увидел самого себя, каким был в восемнадцать лет. Не хватало лишь очков и растрепанных волос. Самый младший сын в семье Маллони, как и он, очевидно, не унаследовал внешность от своих красивых ирландских предков. Дэниел неуверенно улыбнулся и помахал рукой.
Мальчик смутился, но кивнул в ответ, а потом протиснулся сквозь толпу на лошади и исчез в переулке. Дэниел с некоторым сожалением проводил его глазами, подумав о том, что ему никогда не представится возможность познакомиться с Джоном поближе. Раньше это его не беспокоило. Впрочем, нет смысла размышлять над этим сейчас, когда уже слишком поздно и ничего не поправишь. Дэниел отвернулся в сторону.
Нестройная процессия, состоявшая из телег и бедно одетых граждан, постепенно росла. К соседям присоединялись на улицах соседи, к знакомым знакомые, к родственникам родственники. Мимо магазина «Маллони» проходили с развевающимися лентами, шумно и вызывающе. Заметив в одном из окон верхнего этажа своего отца, Дэниел торжествующе поднял кулак с оттопыренным большим пальцем. На короткое мгновение они встретились глазами. Еще несколько недель назад Дэниел не мог предполагать, что их знакомство произойдет при подобных обстоятельствах, но, пожалуй, старик Маллони ничего другого не заслуживал.
По мере углубления в богатые кварталы толпа вела себя все тише. Многие из собравшихся прежде никогда не бывали в этой части города и теперь восхищенно вертели головами по сторонам. Вдоль широкой прямой улицы тянулись красивые особняки с садами, полускрытые от глаз зеленью и оградами с резными решетками. Толпа растеклась в стороны, беспрепятственно пропустив через себя элегантный экипаж с какой-то пожилой леди, которая даже не повернула головы, чтобы взглянуть на этих людей.
Дженис пробежала в голову колонны и пошла рядом с Джорджиной.
— Мне кажется, запал начинает иссякать, — пробормотала она. — И чем дальше, тем будет хуже. Мы нелепо смотримся, в таком окружении.
— Так же нелепо, как я смотрюсь в вашей части города? — возразила Джорджина. — Так же нелепо, как Бетси будет смотреться в «Маллони», когда подрастет?
— Бетси станет тем, кем захочет, когда подрастет. Я позабочусь об этом, — с вызовом отозвалась Дженис.
— В таком случае тебе пора постепенно приучать ее к этой части города. Здесь такие же люди, как и у вас, только одеты лучше и почти все говорят по-английски, — сказала Джорджина и весело помахала рукой Лойоле Бэнкс, вышедшей на крыльцо своего дома, чтобы выяснить, что произошло и откуда шум.
Лойола была настолько потрясена, что лишь молча проводила Джорджину глазами.
Твой отец всех нас арестует за незаконное проникновение на территорию его владений.
В этот момент между ними вдруг вклинился Дэниел, незаметно подобравшийся сзади. Он взял обеих женщин под руки.
В настоящую минуту ее отец в Чикаго, где пытается занять денег.
Джорджина бросила на него подозрительный взгляд: — Откуда ты знаешь?
— Птичка напела.
— Какая еще птичка?
— Та самая, которая работает на телеграфе, — рассмеялся Дэниел и повел колонну в сторону уже показавшегося впереди дома Хановеров.
Телеги и тачки рассыпались по безупречно ухоженной лужайке. Участники шествия, задрав головы, зачарованно разглядывали роскошный особняк с множеством окон, поблескивавших на вечернем солнце. Визжащие от восторга дети тут же забрались на росшие в саду величественные клены, другие перебежали в тот участок сада, где темнели хвойные деревья, и стали бросаться друг в друга сосновыми шишками. Женщины не могли оторвать глаз от разноцветных розовых кустов, высаженных вдоль стен дома, а мужчины мысленно подсчитывали, сколько столетий нужно работать при их жалованье, чтобы построить себе дом, хотя бы отдаленно напоминающий этот.
Джорджина смахнула слезинку и поднялась по крыльцу. Подергав дверь и обнаружив, что та заперта, она вынула из кармана ключи и открыла ее. Обернувшись, она сделала своим друзьям приглашающий жест.
Но толпа, напротив, отхлынула от крыльца. Заметив, как задрожали губы жены, Дэниел решительно взял Одри и Дженис за руки и завел их в дом. За ними порог осторожно переступили их бабушка, Дуглас и Бетси.
Нам всем надо подкрепиться, — шепнул Дэниел Джорджине. — Как ты думаешь, у вас на кухне что-нибудь найдется?
Джорджина тут же оживилась:
У нас полно пунша! А о еде я сама позабочусь.
Харрисоны, затаив дыхание, замерли посередине роскошного вестибюля, разглядывая окружавшее их великолепие: хрустальные газовые бра на стенах, изящный ковер, покрывающий полированный дубовый пол. Дэниел привык к хорошей жизни в Сент-Луисе, где он вырос, но даже на него богатство дома Джорджины произвело большое впечатление. А он-то поселил ее в пустой коробке бывшего склада… Вот болван!
Испуганные слуги, выслушав распоряжения молодой хозяйки, забегали вокруг с ведрами пунша и хрустальными бокалами. Дэниел представил себе всю эту богатую посуду в руках детей, которые всю свою жизнь пили только из жестяных кружек, и содрогнулся. Но слуг останавливать не стал, понимая, что в доме Хановеров жестяных кружек все равно нет. Вместо этого он стал мысленно подсчитывать степень возможных потерь, раздумывая, как будет их потом возмещать отцу Джорджины.
Одри! Идите с Дугласом на лужайку и проследите, чтобы слуги никого не обнесли, а мы с Дженис пойдем поможем Джорджине. Нашим гостям необходимо восстановить силы, они это заслужили.
Эта просьба вывела их из состояния восторженного оцепенения, и Харрисоны тут же принялись за дело. Через полчаса бесцельные шатания по лужайке закончились. Всем были розданы маленькие сандвичи и фруктовый пунш. Женщины, расправив юбки, опустились прямо на траву. Рядом с ними, скрестив ноги, сидели их мужья. Только дети продолжали носиться взад-вперед по красивому саду.
— Только представь, сколько народу мы могли бы разместить на лужайке перед домом моего папаши, — проговорил Дэниел, сидя на ступеньке крыльца и разглядывая аппетитный сандвич, у которого был совершенно незнакомый вкус. Заглянув под хлеб и обнаружив паштетную начинку, он наморщил нос и почти с опаской откусил еще кусочек.
— Ни дать ни взять — праздничное шествие на Четвертое июля, — отозвалась Джорджина, боясь встретиться глазами с Дженис. Сказать честно, в ее голове сейчас рождались такие безумные мысли, что она боялась смотреть даже на саму себя.
— Нам все равно ничего не изменить, — мрачно заметила Дженис. — Оставаться здесь этой толпе нельзя. Рано или поздно кто-нибудь вызовет полицию. Скоро все разойдутся по домам. Только нам некуда идти…
— Когда мистер Маллони прознает о том, что мы здесь, он, конечно, постарается тотчас забрать дом моего отца себе за долги, но по крайней мере ничто не помешает нам провести здесь эту ночь. Жаль, что мы не сможем разместить всех. Попробовал бы тогда мистер Маллони сюда сунуться!
Тем временем кое-кто уже потянулся к воротам. Люди хотели добраться до дому до сумерек. Праздник удался на славу, но пора было спускаться с небес на землю и возвращаться к реальной жизни. Завтра утром наступит новый день, и надо будет снова искать средства для того, чтобы как-то поесть самим и накормить детей.
Пожитки Харрисонов аккуратно сложили на крыльце, под козырьком, где их не мог промочить дождь. От еще недавно пышной и многочисленной процессии вскоре не осталось почти ничего. Люди расходились тихо, ободряюще кивая Харрисонам на прощание.
Я положу Бетси и вашу бабушку в детской, — сказала Джорджина, вернувшись на крыльцо. Она уходила в дом распорядиться о ночлеге. — Служанка сейчас готовит комнату для тебя и Одри. Дуглас сказал, что он хочет спать на конюшне вместе с конюхами. Я не знаю…
— Там, наверно, не очень удобно. Может быть, ему все-таки постелить в одной из комнат?