Страница:
Землянин понял, что перед ним не человек и не коррингартец. Это был абориген, чье существование Роберт предвидел; однако пилот переоценил их уровень развития. Это не были еще дикари – это были просто животные, подобные доисторическим приматам Земли. Возможно, подумал Роберт, через миллионы лет эволюция даст этим существам разум. Какой будет их цивилизация? Несмотря на то, что они – гуманоиды, зародившаяся на ветвях гигантских деревьев культура должна быть совершенно непохожей на земную или коррингартскую. Впрочем, к этому времени и от землян, и от коррингартцев останутся лишь погребенные под слоем осадочных пород развалины космических баз – полимеры и особые сплавы способны надолго пережить своих создателей. И первую из таких баз археологи этого мира обнаружат на собственной планете – то-то будет дискуссий на тему одиночества во вселенной...
Более практические соображения отвлекли Роберта от философских размышлений. Он не только не выяснил судьбу Эмили, но и сам угодил в ловушку. И выбраться из паутины следует прежде, чем появится ее хозяин...
Нож был по-прежнему в руке пилота, пристегнутый к его запястью тем же ремешком, с помощью которого крепился к поясу. Но клейкая нить держала руку Роберта возле кисти, практически лишая его возможности действовать ножом. Ему удавалось лишь коснуться острием одной из нитей, но разрезать ее он не мог.
Внезапно какое-то движение привлекло внимание Роберта. Несколько летающих существ, лавируя зигзагами между ветвями и опасными нитями, приближалось к нему. Сперва по манере полета он принял их за больших летучих мышей, но скоро понял, что это серые птицы размерами больше земной вороны, с широкими зубастыми клювами. Первая из них бросилась прямо ему в лицо. Острый клюв скрипнул по материалу шлема. Еще одна птица на полной скорости ударилась ему в грудь, другая вцепилась в рукав, третья пыталась прокусить ботинок. Роберт дергался и извивался, пытаясь отогнать мерзких тварей, хотя они и не могли причинить ему вреда. На какой-то момент пилот подумал, что это и есть создатели ловушки. Паутина делала совершенно беспомощной жертву, намного превосходящую их по силе и размерам. Но такое предположение казалось слишком маловероятным. «Скорее, тут симбиоз, – подумал Роберт и тут же поправился, – нет, паразитизм. Создателю паутины нет от них никакой пользы.» Однако землянин быстро убедился, что это все-таки симбиоз. Отбиваясь от птиц, он еще больше запутался. Обычные же жертвы западни, не защищенные скафандром от острых клювов, конечно, бились куда сильнее и запутывались быстрее.
Наконец птицы убедились в тщетности своих попыток добраться до мяса человека. Некоторое время они разочарованно кружили вокруг Роберта, а потом зигзагами улетели прочь, серые и безмолвные, как призраки.
Прошло уже не менее двадцати минут, как Роберт попал в паутину, а ее хозяин все не появлялся. Но пилот не надеялся, что подобное везение продлится долго. Как же освободиться? Его левая рука, опутанная нитью возле локтя, была более свободна, чем правая, но не настолько, чтобы дотянуться до ножа. Можно было, конечно, отстегнуть ремешок от рукоятки ножа и перебросить его из одной руки в другую, но слишком велика опасность промахнуться. Значит, оставался единственный выход.
Роберт внимательно огляделся. Если сейчас появятся птицы или что-нибудь пострашнее... Но нет, ничто как будто не нарушало жуткого спокойствия западни. Пилот потянулся левой рукой к защелке шлема. Нить натянулась. Пальцы бессильно схватили воздух в каком-нибудь дюйме от цели. Еще одно усилие... рывок... Роберту удалось дотянуться, но пальцы соскользнули. Он дал мышцам полуминутный отдых, а затем снова рванулся. Есть! Раздался щелчок, автоматически прекратилась подача кислорода, и шлем откинулся. Теперь голову землянина ничто не защищало, а ведь сделано только полдела. Нужно было дотянуться до хитроумной застежки скафандра.
Раз за разом попытки оказывались тщетными. Роберт видел, как от его рывков дергается в паутине высохший труп. Казалось, что обтянутый кожей череп усмехается над бесплодными стараниями пилота. По лицу Роберта тек пот, мускулы левой руки начали ныть, он почувствовал, что еще немного – и его захлестнет паника. И в этот момент пальцы крепко ухватили застежку. Несколько торопливых движений – и скафандр разошелся от шеи до пояса. Теперь человек был практически совершенно беззащитен.
Но уже не беспомощен. Он вытащил левую руку из охваченного нитью рукава скафандра и взял нож из правой руки. Соблюдая величайшую осторожность, чтобы рвущиеся нити не захлестнули свободную руку, пилот принялся резать паутину.
Через несколько минут оба рукава скафандра были свободны. Вокруг по-прежнему все было спокойно, но Роберт решил не искушать более судьбу и поспешил снова влезть в скафандр. Он уж собирался надеть шлем, когда вдруг почувствовал легкий укол в шею. Роберт быстро шлепнул себя по шее и поднес руку к глазам. На ладони лежало раздавленное насекомое, похожее на небольшую стрекозу, но с длинным хоботком. Пилот неодобрительно хмыкнул. Конечно, кровососущее насекомое не должно быть ядовитым... но лишь для местной фауны, да и мало ли какую инфекцию оно могло занести. Пожалуй, инъекция не помешает... но сперва надо покончить с паутиной.
Наконец пилот в облепленном обрывками клейких нитей скафандре выбрался на прочный сук и уселся на него верхом. Страшная усталость, накопившаяся за последние дни, навалилась на него. «Не спать! – велел себе Роберт. – Центр западни не лучшее место для отдыха. Но почему так и не появилось то, что создало ловушку? Может, оно давно мертво?»
Пилот сделал себе инъекцию и просидел на месте около получаса, восстанавливая силы и дожидаясь благотворного воздействия стимуляторов, а затем осторожно двинулся в обход западни. Ветви во многих местах были смазаны чем-то вроде слизи, так что неосторожно ступивший на них должен был сорваться и упасть в паутину. Нити все время преграждали путь, их приходилось резать. Вообще гигантская паутина совершенно не походила на правильные спирально-радиальные конструкции земных пауков. Клейкие нити были протянуты между соседними ветвями без всякой системы, под самыми разными углами, имели разную длину и располагались на разной высоте, так что паутина образовывала не плоскость, а слой не менее чем пятиметровой толщины. Раздвигая обросшие блеклой листвой ветки, Роберт несколько раз натыкался на останки жертв, но гуманоидов среди них больше не было – все это были трупы животных. Хотя верхняя петля троса скользила по ветке, к которой была прикреплена, трос не позволял далеко отойти от места «приземления», к тому же его все время приходилось отдирать от паутины. Поэтому Роберт решился отстегнуть его, без страховки дойти до главного ствола, подняться по ветвям наверх и вернуться с тросом, чтобы прикреплять его к к ветвям западни по мере ее обследования. Дойдя до ближайшего к стволу края ловушки, пилот задержался; ведь если Эмили попала в западню, это должно было произойти именно здесь. Вскоре он заметил, что слизь на толстой ветви смазана, а внизу порвано несколько нитей. Они не могли порваться просто под тяжестью человека, упавшего с каких-то четырех футов; значит, Эмили не свалилась в бездну – скорее что-то утащило ее вглубь западни. Роберт перебрался через опасный скользкий участок и поспешил к главному стволу.
Отцепляя верхний конец троса, Роберт снова принялся разглядывать переплетение ветвей внизу... но густая листва и недостаток света не позволили ему увидеть ничего нового. На какой-то момент он задумался, стоит ли возвращаться туда. Одно из мертвых животных выглядело весьма устрашающе – любой земной хищник бежал бы при встрече с таким. И выходить с одним ножом против существа, которое его убило...
Роберт усмехнулся и полез вниз.
18
19
20
Более практические соображения отвлекли Роберта от философских размышлений. Он не только не выяснил судьбу Эмили, но и сам угодил в ловушку. И выбраться из паутины следует прежде, чем появится ее хозяин...
Нож был по-прежнему в руке пилота, пристегнутый к его запястью тем же ремешком, с помощью которого крепился к поясу. Но клейкая нить держала руку Роберта возле кисти, практически лишая его возможности действовать ножом. Ему удавалось лишь коснуться острием одной из нитей, но разрезать ее он не мог.
Внезапно какое-то движение привлекло внимание Роберта. Несколько летающих существ, лавируя зигзагами между ветвями и опасными нитями, приближалось к нему. Сперва по манере полета он принял их за больших летучих мышей, но скоро понял, что это серые птицы размерами больше земной вороны, с широкими зубастыми клювами. Первая из них бросилась прямо ему в лицо. Острый клюв скрипнул по материалу шлема. Еще одна птица на полной скорости ударилась ему в грудь, другая вцепилась в рукав, третья пыталась прокусить ботинок. Роберт дергался и извивался, пытаясь отогнать мерзких тварей, хотя они и не могли причинить ему вреда. На какой-то момент пилот подумал, что это и есть создатели ловушки. Паутина делала совершенно беспомощной жертву, намного превосходящую их по силе и размерам. Но такое предположение казалось слишком маловероятным. «Скорее, тут симбиоз, – подумал Роберт и тут же поправился, – нет, паразитизм. Создателю паутины нет от них никакой пользы.» Однако землянин быстро убедился, что это все-таки симбиоз. Отбиваясь от птиц, он еще больше запутался. Обычные же жертвы западни, не защищенные скафандром от острых клювов, конечно, бились куда сильнее и запутывались быстрее.
Наконец птицы убедились в тщетности своих попыток добраться до мяса человека. Некоторое время они разочарованно кружили вокруг Роберта, а потом зигзагами улетели прочь, серые и безмолвные, как призраки.
Прошло уже не менее двадцати минут, как Роберт попал в паутину, а ее хозяин все не появлялся. Но пилот не надеялся, что подобное везение продлится долго. Как же освободиться? Его левая рука, опутанная нитью возле локтя, была более свободна, чем правая, но не настолько, чтобы дотянуться до ножа. Можно было, конечно, отстегнуть ремешок от рукоятки ножа и перебросить его из одной руки в другую, но слишком велика опасность промахнуться. Значит, оставался единственный выход.
Роберт внимательно огляделся. Если сейчас появятся птицы или что-нибудь пострашнее... Но нет, ничто как будто не нарушало жуткого спокойствия западни. Пилот потянулся левой рукой к защелке шлема. Нить натянулась. Пальцы бессильно схватили воздух в каком-нибудь дюйме от цели. Еще одно усилие... рывок... Роберту удалось дотянуться, но пальцы соскользнули. Он дал мышцам полуминутный отдых, а затем снова рванулся. Есть! Раздался щелчок, автоматически прекратилась подача кислорода, и шлем откинулся. Теперь голову землянина ничто не защищало, а ведь сделано только полдела. Нужно было дотянуться до хитроумной застежки скафандра.
Раз за разом попытки оказывались тщетными. Роберт видел, как от его рывков дергается в паутине высохший труп. Казалось, что обтянутый кожей череп усмехается над бесплодными стараниями пилота. По лицу Роберта тек пот, мускулы левой руки начали ныть, он почувствовал, что еще немного – и его захлестнет паника. И в этот момент пальцы крепко ухватили застежку. Несколько торопливых движений – и скафандр разошелся от шеи до пояса. Теперь человек был практически совершенно беззащитен.
Но уже не беспомощен. Он вытащил левую руку из охваченного нитью рукава скафандра и взял нож из правой руки. Соблюдая величайшую осторожность, чтобы рвущиеся нити не захлестнули свободную руку, пилот принялся резать паутину.
Через несколько минут оба рукава скафандра были свободны. Вокруг по-прежнему все было спокойно, но Роберт решил не искушать более судьбу и поспешил снова влезть в скафандр. Он уж собирался надеть шлем, когда вдруг почувствовал легкий укол в шею. Роберт быстро шлепнул себя по шее и поднес руку к глазам. На ладони лежало раздавленное насекомое, похожее на небольшую стрекозу, но с длинным хоботком. Пилот неодобрительно хмыкнул. Конечно, кровососущее насекомое не должно быть ядовитым... но лишь для местной фауны, да и мало ли какую инфекцию оно могло занести. Пожалуй, инъекция не помешает... но сперва надо покончить с паутиной.
Наконец пилот в облепленном обрывками клейких нитей скафандре выбрался на прочный сук и уселся на него верхом. Страшная усталость, накопившаяся за последние дни, навалилась на него. «Не спать! – велел себе Роберт. – Центр западни не лучшее место для отдыха. Но почему так и не появилось то, что создало ловушку? Может, оно давно мертво?»
Пилот сделал себе инъекцию и просидел на месте около получаса, восстанавливая силы и дожидаясь благотворного воздействия стимуляторов, а затем осторожно двинулся в обход западни. Ветви во многих местах были смазаны чем-то вроде слизи, так что неосторожно ступивший на них должен был сорваться и упасть в паутину. Нити все время преграждали путь, их приходилось резать. Вообще гигантская паутина совершенно не походила на правильные спирально-радиальные конструкции земных пауков. Клейкие нити были протянуты между соседними ветвями без всякой системы, под самыми разными углами, имели разную длину и располагались на разной высоте, так что паутина образовывала не плоскость, а слой не менее чем пятиметровой толщины. Раздвигая обросшие блеклой листвой ветки, Роберт несколько раз натыкался на останки жертв, но гуманоидов среди них больше не было – все это были трупы животных. Хотя верхняя петля троса скользила по ветке, к которой была прикреплена, трос не позволял далеко отойти от места «приземления», к тому же его все время приходилось отдирать от паутины. Поэтому Роберт решился отстегнуть его, без страховки дойти до главного ствола, подняться по ветвям наверх и вернуться с тросом, чтобы прикреплять его к к ветвям западни по мере ее обследования. Дойдя до ближайшего к стволу края ловушки, пилот задержался; ведь если Эмили попала в западню, это должно было произойти именно здесь. Вскоре он заметил, что слизь на толстой ветви смазана, а внизу порвано несколько нитей. Они не могли порваться просто под тяжестью человека, упавшего с каких-то четырех футов; значит, Эмили не свалилась в бездну – скорее что-то утащило ее вглубь западни. Роберт перебрался через опасный скользкий участок и поспешил к главному стволу.
Отцепляя верхний конец троса, Роберт снова принялся разглядывать переплетение ветвей внизу... но густая листва и недостаток света не позволили ему увидеть ничего нового. На какой-то момент он задумался, стоит ли возвращаться туда. Одно из мертвых животных выглядело весьма устрашающе – любой земной хищник бежал бы при встрече с таким. И выходить с одним ножом против существа, которое его убило...
Роберт усмехнулся и полез вниз.
18
На этот раз он двинулся вглубь западни вдоль ветви соседнего дерева. Вскоре ему показалось, что сбоку, между листьями, мелькнуло какое-то пятно совершенно нехарактерного для местной флоры и фауны голубого цвета. Он поспешил туда, прикрепив трос к ближайшему суку и, держа наготове нож, раздвинул ветки.
На этот раз сомнений быть не могло. Пилоту не составляло труда узнать скафандр – точную копию его собственного. Эмили, с ног до головы опутанная клейкими нитями, висела в развилке ветвей спиной к Роберту.
– Мисс Клайренс, вы меня слышите? Я рядом, в нескольких метрах, – позвал он по радио. Неподвижная фигура дернулась – видимо, большего ей не позволяли путы.
– Сейчас я вас вытащу. Не волнуйтесь, – счел нужным добавить Роберт, вспомнив истории об утопающих, которые в панике топят своих спасателей. Через несколько секунд он был уже у цели и наполовину откинул шлем Эмили, чтобы она могла говорить с ним (самому Роберту шлем не мешал, так как его внешние микрофоны работали).
– Великий космос, Роберт! – воскликнула девушка сквозь слезы. – Где вы пропадали столько времени?! Это было так ужасно... так отвратительно! Хорошо, что я потеряла сознание... Мерзкий, гигантский паук...
– Гигантских пауков не бывает, – заметил пилот, разрезая нити.
– Уайт!!! – землянин даже вздрогнул от этого возмущенного вопля. – Вы что, собираетесь делать из меня идиотку?!
В других обстоятельствах Роберт не преминул бы ответить, что в этом нет никакой нужды, но теперь лишь ограничился пояснением своей мысли.
– Вероятно, это действительно несимпатичный тип, но он такой же гигантский паук, как верблюд – гигантский муравей. Без громадных пауков и плотоядных растений не обходится ни один рассказ о малоизвестных мирах, но все это – простая биологическая безграмотность. Организм насекомых и паукообразных рассчитан на вполне определенные размеры и при габаритах более метра становится просто нежизнеспособным. Да и вовсе не огромные чудища, которых видно издалека и можно убить из простого бластера, представляют наибольшую опасность. Самая большая угроза людям исходит от существ самых маленьких – инопланетных бактерий и вирусов...
– Уайт, черт вас побери, вы пришли сюда читать лекцию по биологии или... Уайт!!!
На этот раз это был крик ужаса. Роберт поспешно защелкнул шлем Эмили и обернулся в ту сторону, куда она смотрела. Тот, о ком они говорили, был уже в нескольких метрах от землян.
Это существо действительно походило на паука, но лишь отдаленно. Формой тела оно скорее напоминало укороченного и раздувшегося таракана. Его обтянутое жесткой шкурой туловище достигало не менее четырех метров в длину. Редкие волоски покрывали шкуру и шесть суставчатых конечностей, оканчивавшихся четырехпалыми кистями, которыми хищник держался за ветви. На брюхе блестела слизь. С безобразной головы чудовища взирали на мир четыре красноватых глаза – два спереди, два по бокам – под которыми сжимались и разжимались челюсти, похожие на жвалы насекомых. Ниже челюстей шевелились два свернутых щупальца с когтями на концах. Немудрено, что Эмили лишилась чувств, когда эти щупальца волокли ее в глубь паутины...
Однако у Роберта не было времени разглядывать нового врага – тот приближался с удивительным для его размеров проворством. А у землянина не было ничего, кроме ножа, бессильного против толстой шкуры, да тяжелого кронштейна в ранце. Роберт мгновенно перебрал в памяти остальные предметы и понял, что они не годятся на роль оружия.
В это время чудовище, уже изготовившееся к атаке, вдруг остановилось. Оно привыкло иметь дело с беспомощными жертвами, запутавшимися в паутине и истерзанными птицами, и при виде Роберта на какой-то момент растерялось. Пилот воспользовался этим моментом, чтобы запустить руку за спину и вытащить кронштейн. В это мгновение на когтях хищника выступили капли яда, и он ударил человека сразу двумя щупальцами. Лишь чудом Роберт устоял на ветке и не выронил кронштейн. Чудовище приблизилось еще на полметра, разворачивая щупальца для новой атаки. В этот миг Роберт, повинуясь скорее инстинкту, чем разуму, включил фонарик шлема, направляя луч в глаза врагу. Привыкший к полумраку хищник отпрянул назад. Пилот быстро лег на ветку и обхватил ее руками и ногами, не выпуская кронштейна (нож повис на ремешке на его запястье). Сильные щупальца безуспешно пытались оторвать его от ветки и сбросить вниз, в паутину, или пропороть скафандр когтями и впрыснуть яд. В тот момент, когда чудовище приблизилось вплотную, раздвинув острые жвалы, Роберт изо всех сил ударил кронштейном по ближайшей лапе, цеплявшейся за его ветку. Раздался неприятный хруст, хищник взмахнул покалеченной конечностью, но не потерял равновесия, держась за соседние ветви. Одна из них была довольно тонкой и прогибалась под тяжестью чудовища. Роберт вскочил, увернулся от щупальца и дважды обрушил тяжелый кронштейн на эту ветку. Раздался треск, и в тот же миг щупальце сбило с ног пилота. Оба врага полетели вниз.
Однако в последний момент Роберту удалось ухватиться за сук, выронив при этом кронштейн. Несколько секунд он висел, ожидая, что хищник вот-вот схватит его, но, видимо, тот не имел такой возможности. Пилот не знал, что стало с его врагом – за все время схватки тот не издал ни звука, вероятно, будучи от природы безголосым, а видимость в нынешнем положении землянина была достаточно ограниченной. Роберт с досадой подумал, что подтягивание никогда не было его любимым упражнением, причем вес скафандра и ранца почти компенсировал низкое тяготение, а Эмили, которую он не успел освободить из паутины, ничем не могла помочь. Все же после нескольких отчаянных попыток ему удалось влезть на сук, где он мог отдышаться и оглядеться.
Хищник барахтался в собственной паутине тремя метрами ниже. Две его лапы и одно щупальце крепко держались за ветки, а коготь второго щупальца и острые челюсти рвали клейкие нити. «Пожалуй, у него есть шанс выбраться, – подумал Роберт, – стоит поторопиться.» Кронштейн тоже приклеился к паутине и висел в метре от сука; Роберт хотел было его достать, но решил сначала все же освободить Эмили. Когда он наклонился к ее шлему, то увидел, что глаза девушки крепко зажмурены.
– Все в порядке, – сообщил он, – но не время для бесед. Эта тварь еще трепыхается, и нам надо поскорей убраться отсюда.
Через несколько минут Эмили была свободна. После пережитого она едва держалась на ногах, и Роберт едва не отдал ей страховочный трос, но в последний момент отверг эту мысль, рассудив, что сам он тоже не в лучшей форме и может сорваться вниз. Держась за лиану, он потянулся за кронштейном, но поспешно отдернул руку, едва не схваченную щупальцем. Хищник уже почти выбрался из собственной ловушки и, разрывая последние нити, поднимался вверх. Роберт замер в сомнении. Ему не хотелось рисковать, но не хотелось и бросать столь полезную кувалду.
Ситуация разрешилась неожиданно. Знакомые серые призраки – зубастые птицы – спикировали откуда-то сверху на очередную жертву паутины, которой на этот раз оказался ее создатель. Несколько скользящих ударов клювами смогли лишь оцарапать толстую шкуру, но этого было достаточно, чтобы хищник начал отмахиваться всеми конечностями и вновь запутываться. Летающие твари кидались в атаку с разных сторон. Одна из них вырвала кусок мяса из щупальца, другая набросилась на голову, превратив два глаза чудовища в истекающие кровью рваные наросты...
Роберт поспешно отодрал кронштейн от паутины и схватил Эмили за руку.
– Скорее, мисс Клайренс. Чем бы это ни кончилось, мы будем в безопасности лишь по ту сторону ствола. Осторожней со скользкими местами на ветках.
Наконец земляне обогнули главный ствол и в изнеможении опустились на гигантский сук. Некоторое время оба молчали.
– Кажется, я понял некоторые детали местного биоценоза, – нарушил молчание Роберт. – В обычной паутине есть клейкие нити – для поимки жертв, и неклейкие – по ним передвигается паук. О новой жертве паук узнает по дрожанию паутины. Но здесь масштабы не те, и все устроено иначе. Все нити – клейкие и расположены хаотично, а роль неклейких выполняют ветви и лианы. Даже весьма крупное животное не заставит такую конструкцию устойчиво вибрировать. К тому же нелетающие животные запутываются не так основательно. Поэтому нужны птицы. Они все время патрулируют паутину и набрасываются на новых жертв. Естественно, разрываемый заживо их клювами бьется, еще более запутываясь, и кричит от боли. Создатель паутины слышит этот крик и является на место, отгоняя уже успевших поживиться птиц. Сами они безмолвны, как и творец паутины. Превосходный симбиоз.
Эмили приподняла шлем. Ей казалось верхом нелепости рассуждать в их положении о тонкостях местной биологии, но машинально она возразила:
– У этой твари нет ушей.
– Зато есть волоски по всему телу. Они служат не для красоты и не для защиты от холода – это слуховые рецепторы. Я молчал, и чудовище не показывалось. Стоило вам заговорить достаточно громко с открытым шлемом – и оно прибежало. Ведь и в первый раз было так?
– Да... когда я поскользнулась и сорвалась в паутину, моя правая рука осталась свободной... Я слышала вас по радио – вы тоже с кем-то бились... а потом я поняла, что бой кончился, открыла шлем и стала звать вас. А вместо вас явилось оно... Я еле успела захлопнуть шлем.
– Вот видите. Симбиоз характерен для всех известных нам развитых биосфер.
– А вы хорошо образованы.
– Что, Эмили Клайренс не ожидала ничего подобного? – в голосе пилота прозвучала нескрываемая злость. – По-вашему, пилот с Границы не знает ничего, кроме расположения приборов на пульте? Вам даже не приходит в голову, что человек вроде меня мог окончить университет на Земле!
На этот раз сомнений быть не могло. Пилоту не составляло труда узнать скафандр – точную копию его собственного. Эмили, с ног до головы опутанная клейкими нитями, висела в развилке ветвей спиной к Роберту.
– Мисс Клайренс, вы меня слышите? Я рядом, в нескольких метрах, – позвал он по радио. Неподвижная фигура дернулась – видимо, большего ей не позволяли путы.
– Сейчас я вас вытащу. Не волнуйтесь, – счел нужным добавить Роберт, вспомнив истории об утопающих, которые в панике топят своих спасателей. Через несколько секунд он был уже у цели и наполовину откинул шлем Эмили, чтобы она могла говорить с ним (самому Роберту шлем не мешал, так как его внешние микрофоны работали).
– Великий космос, Роберт! – воскликнула девушка сквозь слезы. – Где вы пропадали столько времени?! Это было так ужасно... так отвратительно! Хорошо, что я потеряла сознание... Мерзкий, гигантский паук...
– Гигантских пауков не бывает, – заметил пилот, разрезая нити.
– Уайт!!! – землянин даже вздрогнул от этого возмущенного вопля. – Вы что, собираетесь делать из меня идиотку?!
В других обстоятельствах Роберт не преминул бы ответить, что в этом нет никакой нужды, но теперь лишь ограничился пояснением своей мысли.
– Вероятно, это действительно несимпатичный тип, но он такой же гигантский паук, как верблюд – гигантский муравей. Без громадных пауков и плотоядных растений не обходится ни один рассказ о малоизвестных мирах, но все это – простая биологическая безграмотность. Организм насекомых и паукообразных рассчитан на вполне определенные размеры и при габаритах более метра становится просто нежизнеспособным. Да и вовсе не огромные чудища, которых видно издалека и можно убить из простого бластера, представляют наибольшую опасность. Самая большая угроза людям исходит от существ самых маленьких – инопланетных бактерий и вирусов...
– Уайт, черт вас побери, вы пришли сюда читать лекцию по биологии или... Уайт!!!
На этот раз это был крик ужаса. Роберт поспешно защелкнул шлем Эмили и обернулся в ту сторону, куда она смотрела. Тот, о ком они говорили, был уже в нескольких метрах от землян.
Это существо действительно походило на паука, но лишь отдаленно. Формой тела оно скорее напоминало укороченного и раздувшегося таракана. Его обтянутое жесткой шкурой туловище достигало не менее четырех метров в длину. Редкие волоски покрывали шкуру и шесть суставчатых конечностей, оканчивавшихся четырехпалыми кистями, которыми хищник держался за ветви. На брюхе блестела слизь. С безобразной головы чудовища взирали на мир четыре красноватых глаза – два спереди, два по бокам – под которыми сжимались и разжимались челюсти, похожие на жвалы насекомых. Ниже челюстей шевелились два свернутых щупальца с когтями на концах. Немудрено, что Эмили лишилась чувств, когда эти щупальца волокли ее в глубь паутины...
Однако у Роберта не было времени разглядывать нового врага – тот приближался с удивительным для его размеров проворством. А у землянина не было ничего, кроме ножа, бессильного против толстой шкуры, да тяжелого кронштейна в ранце. Роберт мгновенно перебрал в памяти остальные предметы и понял, что они не годятся на роль оружия.
В это время чудовище, уже изготовившееся к атаке, вдруг остановилось. Оно привыкло иметь дело с беспомощными жертвами, запутавшимися в паутине и истерзанными птицами, и при виде Роберта на какой-то момент растерялось. Пилот воспользовался этим моментом, чтобы запустить руку за спину и вытащить кронштейн. В это мгновение на когтях хищника выступили капли яда, и он ударил человека сразу двумя щупальцами. Лишь чудом Роберт устоял на ветке и не выронил кронштейн. Чудовище приблизилось еще на полметра, разворачивая щупальца для новой атаки. В этот миг Роберт, повинуясь скорее инстинкту, чем разуму, включил фонарик шлема, направляя луч в глаза врагу. Привыкший к полумраку хищник отпрянул назад. Пилот быстро лег на ветку и обхватил ее руками и ногами, не выпуская кронштейна (нож повис на ремешке на его запястье). Сильные щупальца безуспешно пытались оторвать его от ветки и сбросить вниз, в паутину, или пропороть скафандр когтями и впрыснуть яд. В тот момент, когда чудовище приблизилось вплотную, раздвинув острые жвалы, Роберт изо всех сил ударил кронштейном по ближайшей лапе, цеплявшейся за его ветку. Раздался неприятный хруст, хищник взмахнул покалеченной конечностью, но не потерял равновесия, держась за соседние ветви. Одна из них была довольно тонкой и прогибалась под тяжестью чудовища. Роберт вскочил, увернулся от щупальца и дважды обрушил тяжелый кронштейн на эту ветку. Раздался треск, и в тот же миг щупальце сбило с ног пилота. Оба врага полетели вниз.
Однако в последний момент Роберту удалось ухватиться за сук, выронив при этом кронштейн. Несколько секунд он висел, ожидая, что хищник вот-вот схватит его, но, видимо, тот не имел такой возможности. Пилот не знал, что стало с его врагом – за все время схватки тот не издал ни звука, вероятно, будучи от природы безголосым, а видимость в нынешнем положении землянина была достаточно ограниченной. Роберт с досадой подумал, что подтягивание никогда не было его любимым упражнением, причем вес скафандра и ранца почти компенсировал низкое тяготение, а Эмили, которую он не успел освободить из паутины, ничем не могла помочь. Все же после нескольких отчаянных попыток ему удалось влезть на сук, где он мог отдышаться и оглядеться.
Хищник барахтался в собственной паутине тремя метрами ниже. Две его лапы и одно щупальце крепко держались за ветки, а коготь второго щупальца и острые челюсти рвали клейкие нити. «Пожалуй, у него есть шанс выбраться, – подумал Роберт, – стоит поторопиться.» Кронштейн тоже приклеился к паутине и висел в метре от сука; Роберт хотел было его достать, но решил сначала все же освободить Эмили. Когда он наклонился к ее шлему, то увидел, что глаза девушки крепко зажмурены.
– Все в порядке, – сообщил он, – но не время для бесед. Эта тварь еще трепыхается, и нам надо поскорей убраться отсюда.
Через несколько минут Эмили была свободна. После пережитого она едва держалась на ногах, и Роберт едва не отдал ей страховочный трос, но в последний момент отверг эту мысль, рассудив, что сам он тоже не в лучшей форме и может сорваться вниз. Держась за лиану, он потянулся за кронштейном, но поспешно отдернул руку, едва не схваченную щупальцем. Хищник уже почти выбрался из собственной ловушки и, разрывая последние нити, поднимался вверх. Роберт замер в сомнении. Ему не хотелось рисковать, но не хотелось и бросать столь полезную кувалду.
Ситуация разрешилась неожиданно. Знакомые серые призраки – зубастые птицы – спикировали откуда-то сверху на очередную жертву паутины, которой на этот раз оказался ее создатель. Несколько скользящих ударов клювами смогли лишь оцарапать толстую шкуру, но этого было достаточно, чтобы хищник начал отмахиваться всеми конечностями и вновь запутываться. Летающие твари кидались в атаку с разных сторон. Одна из них вырвала кусок мяса из щупальца, другая набросилась на голову, превратив два глаза чудовища в истекающие кровью рваные наросты...
Роберт поспешно отодрал кронштейн от паутины и схватил Эмили за руку.
– Скорее, мисс Клайренс. Чем бы это ни кончилось, мы будем в безопасности лишь по ту сторону ствола. Осторожней со скользкими местами на ветках.
Наконец земляне обогнули главный ствол и в изнеможении опустились на гигантский сук. Некоторое время оба молчали.
– Кажется, я понял некоторые детали местного биоценоза, – нарушил молчание Роберт. – В обычной паутине есть клейкие нити – для поимки жертв, и неклейкие – по ним передвигается паук. О новой жертве паук узнает по дрожанию паутины. Но здесь масштабы не те, и все устроено иначе. Все нити – клейкие и расположены хаотично, а роль неклейких выполняют ветви и лианы. Даже весьма крупное животное не заставит такую конструкцию устойчиво вибрировать. К тому же нелетающие животные запутываются не так основательно. Поэтому нужны птицы. Они все время патрулируют паутину и набрасываются на новых жертв. Естественно, разрываемый заживо их клювами бьется, еще более запутываясь, и кричит от боли. Создатель паутины слышит этот крик и является на место, отгоняя уже успевших поживиться птиц. Сами они безмолвны, как и творец паутины. Превосходный симбиоз.
Эмили приподняла шлем. Ей казалось верхом нелепости рассуждать в их положении о тонкостях местной биологии, но машинально она возразила:
– У этой твари нет ушей.
– Зато есть волоски по всему телу. Они служат не для красоты и не для защиты от холода – это слуховые рецепторы. Я молчал, и чудовище не показывалось. Стоило вам заговорить достаточно громко с открытым шлемом – и оно прибежало. Ведь и в первый раз было так?
– Да... когда я поскользнулась и сорвалась в паутину, моя правая рука осталась свободной... Я слышала вас по радио – вы тоже с кем-то бились... а потом я поняла, что бой кончился, открыла шлем и стала звать вас. А вместо вас явилось оно... Я еле успела захлопнуть шлем.
– Вот видите. Симбиоз характерен для всех известных нам развитых биосфер.
– А вы хорошо образованы.
– Что, Эмили Клайренс не ожидала ничего подобного? – в голосе пилота прозвучала нескрываемая злость. – По-вашему, пилот с Границы не знает ничего, кроме расположения приборов на пульте? Вам даже не приходит в голову, что человек вроде меня мог окончить университет на Земле!
19
– А что вы кончали? – спросила Эмили, желая загладить неловкость. Но Роберт только отмахнулся.
– У вас есть еще двадцать минут на отдых, – сообщил он.
– Прекратите, наконец, командовать мной, как рабыней! Если вам так не терпится попасть вниз, можете туда прыгнуть!
– Только после вас, леди. В данном случае я готов пропустить даму вперед. А если вам не нравится мое общество, можете вернуться к нашему паутиноплетущему приятелю.
Эмили промолчала. В конце концов, Уайт действительно спас ее.
– По моим расчетам, местное светило зайдет через два часа. Я хочу, чтобы мы заночевали уже внизу.
– Почему?
– Здесь вся жизнь сосредоточена на деревьях. В их кронах есть свет, пища... и хищники. В обычном лесу естественно прятаться от зверей на деревьях, а здесь – на земле, в стране мрака. Там нет растений, кроме каких-нибудь грибов, а значит, невозможны сложные пищевые цепи и нет крупных животных, кроме пожирателей падали.
– Пожирателей падали?
– Ну да. Ведь все, что умирает на деревьях и не съедается немедленно, падает вниз.
– Значит, мы должны спуститься на гигантское кладбище? – Эмили передернуло.
– Ну, нам не придется шагать по разлагающимся трупам. Для того, чтобы поддерживать жизнь таких деревьев, органические вещества должны быстро превращаться в удобрения. Конечно, скелеты будут попадаться, но скелет – одна из самых безобидных вещей во Вселенной.
Они снова замолчали. Наконец Роберт в очередной раз взглянул на часы и поднялся.
По мере того, как земляне спускались, окружавшая их картина становилась все мрачнее. Большая часть листьев и ветвей осталась вверху, и стало настолько темно, что людям пришлось включить фонарики. На этой высоте уже почти не осталось листьев, даже блеклых, и тонких молодых побегов. Лучи фонарей освещали лишь громадные корявые сучья, среди которых все чаще попадались голые, сухие, мертвые. Роберт с тревогой думал, что один из таких сучьев может сломаться в самый неподходящий момент. Гигантские ветви-стволы исчезали, соединяясь с главным стволом. Изредка еще попадались обрывки лиан, давным-давно засохшие и никем не потревоженные с тех пор. Не было заметно никаких форм жизни, кроме плесени и лишайников. "Вряд ли местные приматы, чьи останки я видел, когда-нибудь спускаются так глубоко, – подумал Роберт. – Да, «глубина» здесь гораздо более уместный термин, чем «высота».
И наконец настал момент, о котором как-то не задумывалась Эмили, но которого с тревогой ожидал Роберт. В полной тьме, нарушаемой лишь светом фонариков, земляне спустились на последний прочный сук. Ниже виднелись еще два мертвых, лишенных коры, а дальше, до самой земли, лежавшей где-то далеко внизу, не было ни одной ветки. Только отвесный главный ствол.
У Эмили перехватило дыхание от страха. Она сидела над темной бездной верхом на огромной ветви, вцепившись пальцами в бугристую кору ствола – рядом не было ни лиан, ни других ветвей, вообще ничего, за что можно было держаться, а Роберт без лишних церемоний расстегивал карабин ее троса.
– Не смотрите вниз, – посоветовал он и добавил: – Все равно ничего не увидите.
– Не смешно. Что вы намерены делать теперь?
– Спускаться, разумеется.
– Но как?!
– Вбивая в дерево скобы. Я недаром сказал, что нам пригодится кувалда.
– Вы представляете себе расстояние до земли?
– Думаю, не более ста метров.
– Не более ста! Я что, похожа на этих кретинов-альпинистов?
– Но ведь и место, где мы находимся, не похоже на поместье вашего папаши, не так ли? Ладно, все не так уж опасно. У нас нет ни возможности, ни необходимости вбивать скобы через каждые полметра. Мы поступим проще и быстрее. Отодвиньтесь от ствола, я вобью первую.
Эмили, наконец, решилась отодвинуться. Роберт перевесил ранец со спины на грудь, чтобы легче было доставать скобы, и взял кронштейн-кувалду. Послышались удары металла о металл.
– Смотрите. Я беру наш трос, закрепляю один конец вокруг скафандра, как мы и делали раньше, а второй конец пропускаю между стволом и скобой и тоже креплю к скафандру. Таким образом, оба конца троса остаются у меня, а сам он, складываясь вдвое, образует петлю. Я схвачусь за трос и съеду по нему вниз – примерно на семь метров. Там я вобью три скобы – на двух мы сможем стоять и за одну держаться. Потом я встану на скобу, расстегну карабины, вы втащите трос наверх и повторите мой спуск. Потом расстегиваете карабины, стаскиваете трос вниз и отдаете мне. Все повторяется, пока не достигнем земли.
– Но передавать друг другу трос, стоя на скобе без всякой страховки...
– А у вас есть конструктивная альтернатива?
«Сто метров максимум, – убеждала себя Эмили, – лифт преодолевает это расстояние за десять секунд.»
– Ну хорошо... А у нас хватит скоб?
– Должно, – Роберт не был в этом уверен, равно как и в расстоянии до земли, – кстати, давайте мне ваши и возьмите взамен пленку.
Начался спуск вдоль ствола. Не только Эмили, но и Роберт обмирали от страха, когда приходилось передавать друг другу и крепить трос, буквально балансируя над бездной на узкой ступеньке скобы. Но было обстоятельство, еще более беспокоившее пилота. Чем ниже они спускались, тем легче скобы входили в дерево. А то, что легко входит, может и легко выйти, точнее, вырваться под тяжестью человека в скафандре. И даже обратная насечка на заостренных концах скобы казалась все менее надежной, по мере того как кора становилась все более толстой, рыхлой и влажной – дерево на этой высоте было ничем иным как гигантским насосом, перегонявшим тонны воды наверх, к циклопической кроне. Прежде, чем вбить скобу, периодически приходилось сдирать ножом с коры мокрые губки лишайников. К тому же скоб оставалось все меньше, а земли по-прежнему не было видно.
Роберт никак не мог выбрать место для сорок первой скобы. Слегка покачиваясь на сдвоенном тросе, он пытался отыскать наиболее твердый и сухой участок коры. Он уже пробовал дважды вбивать скобу, но после первых же ударов вытаскивал ее обратно с помощью ножа. Роберт уже примерился к третьему месту, когда вдруг почувствовал неожиданный рывок. Он опустился не более чем на полсантиметра, но это могло означать только одно: там, наверху, скобу выворачивает из дерева.
– Эмили, осторожно! – крикнул пилот и принялся молотить кувалдой. В тот же миг он испытал внезапное чувство невесомости, знакомое всякому, кто когда-либо путешествовал в космосе или падал в пропасть. В последний момент Роберт успел повиснуть на полузабитой скобе. В свете фонарика блеснул, сворачиваясь, трос, вырванная сверху скоба ударила по шлему. Пилот скорее почувствовал, чем увидел, как за его спиной пролетело тело Эмили. Должно быть, ей удалось ухватиться за трос, потому что его резко дернуло вниз, и один конец скобы вырвало наружу. Но в следующий момент натяжение вновь исчезло – видимо, девушка опять сорвалась. Роберт машинально порадовался, что не слышит ее крика.
«Какая чушь приходит в голову, – подумал он. – Однако, что же делать?» Он висел на руках, цепляясь за полувырванную скобу, потерявший кувалду, с бесполезным тросом на поясе, и ноги его тщетно пытались нащупать на стволе какую-нибудь опору. Роберт слышал, как колотится его сердце, и чувствовал, как покрывается потом, несмотря на терморегуляцию скафандра. «В экстремальных ситуациях силы человека увеличиваются, – вспомнил он. – В обычной жизни я бы не провисел так и минуты.»
Он провисел четыре минуты двадцать шесть секунд, в полной беспомощности глядя, как медленно скользят по металлу его пальцы. Потом руки сорвались со скобы, и он полетел вниз.
– У вас есть еще двадцать минут на отдых, – сообщил он.
– Прекратите, наконец, командовать мной, как рабыней! Если вам так не терпится попасть вниз, можете туда прыгнуть!
– Только после вас, леди. В данном случае я готов пропустить даму вперед. А если вам не нравится мое общество, можете вернуться к нашему паутиноплетущему приятелю.
Эмили промолчала. В конце концов, Уайт действительно спас ее.
– По моим расчетам, местное светило зайдет через два часа. Я хочу, чтобы мы заночевали уже внизу.
– Почему?
– Здесь вся жизнь сосредоточена на деревьях. В их кронах есть свет, пища... и хищники. В обычном лесу естественно прятаться от зверей на деревьях, а здесь – на земле, в стране мрака. Там нет растений, кроме каких-нибудь грибов, а значит, невозможны сложные пищевые цепи и нет крупных животных, кроме пожирателей падали.
– Пожирателей падали?
– Ну да. Ведь все, что умирает на деревьях и не съедается немедленно, падает вниз.
– Значит, мы должны спуститься на гигантское кладбище? – Эмили передернуло.
– Ну, нам не придется шагать по разлагающимся трупам. Для того, чтобы поддерживать жизнь таких деревьев, органические вещества должны быстро превращаться в удобрения. Конечно, скелеты будут попадаться, но скелет – одна из самых безобидных вещей во Вселенной.
Они снова замолчали. Наконец Роберт в очередной раз взглянул на часы и поднялся.
По мере того, как земляне спускались, окружавшая их картина становилась все мрачнее. Большая часть листьев и ветвей осталась вверху, и стало настолько темно, что людям пришлось включить фонарики. На этой высоте уже почти не осталось листьев, даже блеклых, и тонких молодых побегов. Лучи фонарей освещали лишь громадные корявые сучья, среди которых все чаще попадались голые, сухие, мертвые. Роберт с тревогой думал, что один из таких сучьев может сломаться в самый неподходящий момент. Гигантские ветви-стволы исчезали, соединяясь с главным стволом. Изредка еще попадались обрывки лиан, давным-давно засохшие и никем не потревоженные с тех пор. Не было заметно никаких форм жизни, кроме плесени и лишайников. "Вряд ли местные приматы, чьи останки я видел, когда-нибудь спускаются так глубоко, – подумал Роберт. – Да, «глубина» здесь гораздо более уместный термин, чем «высота».
И наконец настал момент, о котором как-то не задумывалась Эмили, но которого с тревогой ожидал Роберт. В полной тьме, нарушаемой лишь светом фонариков, земляне спустились на последний прочный сук. Ниже виднелись еще два мертвых, лишенных коры, а дальше, до самой земли, лежавшей где-то далеко внизу, не было ни одной ветки. Только отвесный главный ствол.
У Эмили перехватило дыхание от страха. Она сидела над темной бездной верхом на огромной ветви, вцепившись пальцами в бугристую кору ствола – рядом не было ни лиан, ни других ветвей, вообще ничего, за что можно было держаться, а Роберт без лишних церемоний расстегивал карабин ее троса.
– Не смотрите вниз, – посоветовал он и добавил: – Все равно ничего не увидите.
– Не смешно. Что вы намерены делать теперь?
– Спускаться, разумеется.
– Но как?!
– Вбивая в дерево скобы. Я недаром сказал, что нам пригодится кувалда.
– Вы представляете себе расстояние до земли?
– Думаю, не более ста метров.
– Не более ста! Я что, похожа на этих кретинов-альпинистов?
– Но ведь и место, где мы находимся, не похоже на поместье вашего папаши, не так ли? Ладно, все не так уж опасно. У нас нет ни возможности, ни необходимости вбивать скобы через каждые полметра. Мы поступим проще и быстрее. Отодвиньтесь от ствола, я вобью первую.
Эмили, наконец, решилась отодвинуться. Роберт перевесил ранец со спины на грудь, чтобы легче было доставать скобы, и взял кронштейн-кувалду. Послышались удары металла о металл.
– Смотрите. Я беру наш трос, закрепляю один конец вокруг скафандра, как мы и делали раньше, а второй конец пропускаю между стволом и скобой и тоже креплю к скафандру. Таким образом, оба конца троса остаются у меня, а сам он, складываясь вдвое, образует петлю. Я схвачусь за трос и съеду по нему вниз – примерно на семь метров. Там я вобью три скобы – на двух мы сможем стоять и за одну держаться. Потом я встану на скобу, расстегну карабины, вы втащите трос наверх и повторите мой спуск. Потом расстегиваете карабины, стаскиваете трос вниз и отдаете мне. Все повторяется, пока не достигнем земли.
– Но передавать друг другу трос, стоя на скобе без всякой страховки...
– А у вас есть конструктивная альтернатива?
«Сто метров максимум, – убеждала себя Эмили, – лифт преодолевает это расстояние за десять секунд.»
– Ну хорошо... А у нас хватит скоб?
– Должно, – Роберт не был в этом уверен, равно как и в расстоянии до земли, – кстати, давайте мне ваши и возьмите взамен пленку.
Начался спуск вдоль ствола. Не только Эмили, но и Роберт обмирали от страха, когда приходилось передавать друг другу и крепить трос, буквально балансируя над бездной на узкой ступеньке скобы. Но было обстоятельство, еще более беспокоившее пилота. Чем ниже они спускались, тем легче скобы входили в дерево. А то, что легко входит, может и легко выйти, точнее, вырваться под тяжестью человека в скафандре. И даже обратная насечка на заостренных концах скобы казалась все менее надежной, по мере того как кора становилась все более толстой, рыхлой и влажной – дерево на этой высоте было ничем иным как гигантским насосом, перегонявшим тонны воды наверх, к циклопической кроне. Прежде, чем вбить скобу, периодически приходилось сдирать ножом с коры мокрые губки лишайников. К тому же скоб оставалось все меньше, а земли по-прежнему не было видно.
Роберт никак не мог выбрать место для сорок первой скобы. Слегка покачиваясь на сдвоенном тросе, он пытался отыскать наиболее твердый и сухой участок коры. Он уже пробовал дважды вбивать скобу, но после первых же ударов вытаскивал ее обратно с помощью ножа. Роберт уже примерился к третьему месту, когда вдруг почувствовал неожиданный рывок. Он опустился не более чем на полсантиметра, но это могло означать только одно: там, наверху, скобу выворачивает из дерева.
– Эмили, осторожно! – крикнул пилот и принялся молотить кувалдой. В тот же миг он испытал внезапное чувство невесомости, знакомое всякому, кто когда-либо путешествовал в космосе или падал в пропасть. В последний момент Роберт успел повиснуть на полузабитой скобе. В свете фонарика блеснул, сворачиваясь, трос, вырванная сверху скоба ударила по шлему. Пилот скорее почувствовал, чем увидел, как за его спиной пролетело тело Эмили. Должно быть, ей удалось ухватиться за трос, потому что его резко дернуло вниз, и один конец скобы вырвало наружу. Но в следующий момент натяжение вновь исчезло – видимо, девушка опять сорвалась. Роберт машинально порадовался, что не слышит ее крика.
«Какая чушь приходит в голову, – подумал он. – Однако, что же делать?» Он висел на руках, цепляясь за полувырванную скобу, потерявший кувалду, с бесполезным тросом на поясе, и ноги его тщетно пытались нащупать на стволе какую-нибудь опору. Роберт слышал, как колотится его сердце, и чувствовал, как покрывается потом, несмотря на терморегуляцию скафандра. «В экстремальных ситуациях силы человека увеличиваются, – вспомнил он. – В обычной жизни я бы не провисел так и минуты.»
Он провисел четыре минуты двадцать шесть секунд, в полной беспомощности глядя, как медленно скользят по металлу его пальцы. Потом руки сорвались со скобы, и он полетел вниз.
20
Он еще успел подумать в полете о том, что падение в пропасть все-таки отличается от космической невесомости, хотя, с точки зрения физики это одно и то же, что самое отвратительное при падении в пропасть – это полная беспомощность, что он никогда не понимал людей, находящих удовольствие в прыжках со скалы в воду, и что он летит уже слишком долго. Потом был удар, неожиданный и показавшийся от этого еще более сильным, и наступила полная тьма.