Гиб заболел. Почтальон, который принес Ив известие об этом, сказал, что Гиб часто болеет. Он не был сильным, и работа, за которую он брался, обычно продолжалась недолго, хотя он старался изо всех сил. К этому времени наступила осень, и трава наконец больше не нуждалась в уходе. И наконец зарядил дождь, он шел день за днем, пока река не вышла из берегов и не затопила заливные луга, так что деревья стояли в воде до половины стволов.
   Они были совсем одни, Ив и Лиза, в те последние месяцы ее шестнадцатилетия. Гиб так и не появился, да и работы в саду было немного. Приехал истопник и наполнил цистерну горючим в их отсутствие, когда Ив и Лиза отправились на прогулку, так что они не виделись с ним, а почтальон доставлял им немногочисленные письма, когда они еще лежали в постели. Что касается молочника, то он исчез, и вместо него появился мужчина с рыжими волосами, который все время насвистывал. Он сказал Ив, что их молочник уехал домой, потому что на молочной ферме узнали об его умственной отсталости и сказали, что он больше не может работать у них.
   Джонатан находился на другом краю света, на Гавайях, как они узнали из открытки, на которой не было церкви, а была фотография девушки, занимающейся серфингом на белых волнах. Пришла открытка от Хетер, которая проводила отпуск в Корнуолле, и еще одна на Рождество с припиской, в которой говорилось, что она переехала в Лондон, и сообщался ее новый адрес.
   С наступлением весны Ив начала волноваться за парк. Она теперь редко ездила в город, но ей пришлось нанести внеочередной визит. Она вынуждена была поехать, чтобы купить Лизе джинсы, ее первые джинсы, просьбами о которых Лиза изводила мать не один год. Когда Ив вышла из джинсового магазина, то увидела в витрине газетного киоска, расположенного рядом, объявление.
   В нем говорилось: «Сильный мужчина выполнит отделочные и прочие работы внутри и снаружи дома, уборку, наведет порядок в саду и так далее». В объявлении был указан номер почтового ящика, который, как сказала Ив, означал, что он приходит в магазин и забирает ответы, полученные на его имя. Лиза больше не думала об этом, потому что Ив не могла дать номер телефона для ответа, она сказала, что ничего не получится — никто теперь не пишет писем.
   Но он, должно быть, написал, и его письмо пришло, пока Лиза все еще лежала утром в постели, потому что Ив объявила однажды, что, кажется, она нашла садовника, и, как она надеялась, на этот раз не семидесятилетнего. Ив, возможно, не предполагала, насколько он молод.
   — Его имя Шон Холфорд, — сказала она, и он приедет во вторник обговорить условия.

18

   Увидеть фотографию своей матери в газете оказалось шоком, худшим, чем увидеть, что сделали собаки с тем мужчиной, намного худшим, чем найти Бруно. Лиза сидела в кухне миссис Сперделл, ожидая денег и наслаждаясь собственным запахом свежести и мыла. Она ухитрилась принять ванну и набиралась храбрости, чтобы спросить у мистера Сперделла, не одолжит ли он ей «Смерть Артура», книгу в твердом переплете, когда он вошел в комнату с газетой в руках.
   Он ничего не сказал, лишь посмотрел на нее и, когда появилась его жена, рывшаяся в поисках мелочи в двух сумочках, заставил ее тоже заглянуть в газету. Оба они уставились на Лизу. Потом мистер Сперделл сказал:
   — Разве это не поразительное сходство?
   Миссис Сперделл ничего не сказала. Она выглядела недовольной, как всегда, когда Лиза на короткое время оказывалась в центре внимания. Покачав головой, как бы в недоумении, мистер Сперделл протянул Лизе газету, указав пальцем на фотографию.
   Сердце у Лизы забилось как бешеное. На фотографии была Ив. Она внимательно рассмотрела ее. Это была фотография, где Ив выглядела намного моложе, явно она была сделана несколько лет назад, и, присмотревшись, Лиза вспомнила. Сделал ее Джонатан. Однажды летним вечером они с Ив отводили собак обратно в Шроув, а Джонатан спустился по ступенькам и сделал снимок. Лиза тоже должна была выйти на этой фотографии, но она оробела и спряталась за дерево.
   День, когда была сделана эта фотография, получил название День соловья. Лиза не представляла, как фотография попала в газету.
   — Вы вылитый ее портрет, дорогая, — сказал мистер Сперделл. — Меня потрясло, когда я увидел ее. Совершенно невероятно, правда? Я подумал про себя: спущусь-ка вниз и покажу это Лизе, пока она не ушла. Трудно ожидать, конечно, что она обрадуется, обнаружив, что похожа на убийцу, верно?
   Так они не знали, они не догадывались. Лиза заставила себя улыбнуться, когда подняла глаза и встретила его взгляд.
   — Я лично не вижу сходства, — говорила миссис Сперделл. — Эта женщина, в газете, преступница она или нет, поразительно красива. Если не знать, кто она такая, то можно принять ее за кинозвезду.
   Лизе хотелось расхохотаться, хотя она понимала, что это истерика и что состояние ее не имеет ничего общего с радостью. Она пыталась прочитать, что написано в газете, но шрифт плыл и качался перед глазами. Ей удалось одолеть заголовок. «Предполагаемая убийца похоронила тело мужчины». Она должна оставить у себя эту газету.
   Мистер Сперделл уже протянул руку, чтобы забрать газету.
   — Строго говоря, полагаю, что мы не должны называть ее убийцей или преступницей. Судебное разбирательство еще продолжается, она пока не признана виновной. Могу я взять свою газету, дорогая?
   Далее если ему покажется это странным, она должна получить эту газету.
   Понимая, что ее голос, должно быть, звучит хрипло, Лиза произнесла:
   — Можно мне… как вы считаете, можно мне оставить ее себе?
   Он снисходительно засмеялся, как бы потакая капризу ребенка.
   — А как мне тогда отгадывать мой кроссворд? Проблему решила миссис Сперделл, которая
   вырвала газету из рук Лизы и сунула в них — в виде исключения одну банкноту и две монеты, — двенадцать фунтов за четыре часа работы. Лиза поднялась и ушла, не сказав ни слова, даже не попрощавшись. «Смерть Артура» вылетела у нее из головы.
   В ближайшем газетном киоске не осталось утренних газет. Следующий был закрыт. Как-то раз она слышала в Аспен-Клоуз, как мистер Сперделл говорил о вечерней газете, которая обычно бывала в продаже, но которая прекратила свое существование несколько месяцев назад. К тому времени, как Лиза встретилась с Шоном, она была в полном смятении и выплеснула все накопившееся в душе в бессвязном потоке слов.
   В кризисные моменты Шон всегда оказывался на высоте. Ему нравилось утешать ее, успокаивать, показывать свою мужскую силу. Он любил видеть ее слабой и ранимой. Завтра они купят газеты, они скупят все газеты. Разве мистер Сперделл не сказал, что процесс не закончился? Он наверняка продолжался и сегодня. Они посмотрят телевизор, все выпуски новостей.
   Когда они приехали домой, Шон приготовил ей чай. Шон крепко обнял Лизу и сказал, чтобы она не волновалась, у нее есть он, он возьмет на себя все ее заботы, пусть Лиза положится на него. И он начал целовать и ласкать ее. Это привело, конечно, к тому, что они занялись любовью и оставались в постели целый час, пропустив, таким образом, шестичасовые новости.
   В девятичасовом выпуске об Ив не сказали ни слова и в десятичасовом — также. Шон, который видел сотни телевизионных передач и видеофильмов об убийствах и полицейских расследованиях, сказал, что это, вероятно, объясняется тем, что дело недостаточно сенсационное. Убили не ребенка или девушку, и в случае этом не было ничего такого, что привлекло бы общественное внимание.
   — Я просто хочу знать больше о том, что происходит, — ~ сказала Лиза, которая к тому времени немного успокоилась. — Я хочу изучать закон.
   — Нельзя знать все на свете.
   — Мне хотелось бы стать адвокатом. Когда-нибудь я стану адвокатом.
   Шон рассмеялся:
   — Продолжай мечтать, любимая. А завтра ты захочешь стать доктором.
   Ее сжигала лихорадка ожидания, когда на следующее утро они поехали в город. Сегодня Лиза не работала в Аспен-Клоуз, и ей предстояло либо провести день в одиночестве, бродя по рыночной площади и тратя тяжким трудом заработанные деньги на кино, либо же поехать домой на автобусе. Но она не могла дожидаться возвращения Шона домой, не увидев газет.
   Они купили три, все так называемые листки новостей, но история была почти одинаковой во всех трех. На этот раз не было никакой фотографии Ив. В первой, которую Лиза лихорадочно прочитала, еще сидя в машине, заголовок гласил: «Убийство в сторожке преднамеренное, утверждает представитель обвинения».
   Отчет был очень длинным, он занимал почти половину страницы. Как Лиза ни старалась, ей не удалось прочитать больше первых двух абзацев.
   — Я не понимаю этого, Шон. Яне понимаю, что это означает. Там сказано, что ее обвиняют в убийстве Тревора Хьюза. Кто такой Тревор Хьюз? Я никогда не слышала о нем.
   — Лучше прочитай все до конца. Прочитай все три газеты. Послушай, любимая, мне надо идти, а то я опоздаю. Мне не хотелось бы опаздывать, особенно теперь. Ты можешь остаться здесь, в машине, никто тебя не увидит.
   Она сидела в машине в подземном гараже супермаркета и читала отчеты во всех газетах. Ни в одном из них не было ни слова об убийствах, которые, как знала Лиза, совершила Ив. Во всех отчетах говорилось об этом Треворе Хьюзе, коммивояжере, тридцати одного года, который пропал из дома двенадцать лет назад. Выяснилось, что он поссорился со своей женой и, вместо того чтобы провести отпуск с ней, как они планировали, уехал сам по себе.
   Миссис Эйлин Хьюз сказала, что опознала своего мужа по его часам и обручальному кольцу, на котором с внутренней стороны были выгравированы их имена. Дантист идентифицировал его по зубам. Как они сделали это? Лиза недоумевала. Если бы она спросила Шона, он поинтересовался бы, не собирается ли она стать также дантистом, и посоветовал бы продолжать мечтать.
   Они нашли ружейные гильзы, зарытые вместе с мужчиной. Так он был зарыт в лесу? Но ведь там находился только Бруно. Теперь они говорили, что там также был зарыт этот мужчина. Похоже было, что Ив не выступала в суде и никто не говорил от ее лица. Но слушание дела продолжится сегодня. Статья заканчивалась словами: судебное разбирательство продолжается.
   Лиза была озадачена. Она отчаянно хотела разобраться, хотела найти кого-нибудь, кому можно было бы задать вопросы, но единственный человек, который годился для этой цели, был мистер Сперделл. Читая газетные отчеты, Лиза боялась наткнуться на свое имя, но его не было, ее имя не упоминалось. Будет ли оно упомянуто завтра?
   Лиза провела томительный и в то же время тревожный день, бродя по городу. Ее поклонника — дежурного администратора на месте не было, так что принимать тайком ванну в «Голове герцога» было даже неинтересно. Она купила три книжки в бумажной обложке, истратив две трети из двадцати четырех фунтов, заработанных на этой неделе. Шон рассердится. Она уже чувствовала, что Шон, скорее всего, ожидает, что она будет довольна, если ее мать засадят в тюрьму на долгие годы. Так или иначе, какой срок ей дадут? По крайней мере, людей перестали вешать.
   В полдень, съев гамбургер и пломбир с сиропом и фруктами в «Макдональдсе», Лиза пошла в кино и посмотрела «Конец Говарда». Почему она не читала ни одного произведения И.-М. Форстера? Потому что он родился слишком поздно, а поэтому не попал в библиотеку Шроува, подумала Лиза с горечью. На следующей неделе она обязательно купит «Путешествие в Индию», написанное им, в чем она уверена, и что-нибудь еще из его книг. Ей потребовалась определенная сила воли, чтобы заставить себя покинуть кинотеатр, а не сидеть там и не смотреть заново всю программу.
   Шон ждал. Шон был уверен, что процесс покажут сегодня вечером по телевизору. Они включили телевизор в шесть и снова в девять и десять, но о процессе не упомянули.
   Лиза сказала:
   — Я тут подумала. Я знаю, кто такой Тревор Хьюз. Это мужчина с бородой. Здесь сказано, что он пропал двенадцать лет назад, и это случилось двенадцать лет назад. Мне было четыре. Я вспомнила, что полисмен, который приходил к нам, называл его Хью. Ты помнишь, я говорила о Хью? Но это было не так, это был Тревор Хьюз.
   — Мужчина, на которого напали собаки, — сказал Шон. — Тот, которого она застрелила.
   — Они, должно быть, обыскали сторожку и нашли кольцо с инициалами и датой внутри. Но почему говорят именно о нем?
   — Это тайна, — ответил Шон. — Как ты говоришь, почему выбрали его? Почему не других?
   — Не знаю. Я ничего не знаю. Я чувствую себя невеждой. — Лиза вцепилась руками в волосы и бросила на Шона смятенный взгляд. — Мы не можем обратиться в полицию, нам не у кого спросить. Я этого не перенесу, это сведет меня с ума.
   Увидев новые книги, Шон не сказал ни слова. Она поняла, что не всегда в состоянии предвидеть, какова будет его реакция. Он был добрым, он был ласков с ней. Лиза перебрала в памяти мужчин — героев книг, которые прочла, и книги, которую читала сейчас, она вспомнила Тревора Хьюза, Бруно и Джонатана и подумала, как ей повезло, что ей достался Шон. Раза два она повторила это, чтобы убедить себя, как ей повезло, что у нее есть Шон.
   После того как Ив назвала Джонатану имя нового садовника, довольно много времени прошло, прежде чем Лиза встретилась с ним. Впервые она увидела его в тот день, когда он приступил к работе, но сама не показалась ему. Это была середина марта, и было холодно, Лиза долго бесцельно бродила по окрестностям и возвращалась назад, ее ботинки увязали в болотистой почве над рекой. В ту зиму она все чаще и чаще предпринимала такие прогулки, она испытывала все большее разочарование в своем одиночестве, однообразии жизни, невозможности встречаться с другими людьми, кроме Ив. Уроки стали повторяться, и она чувствовала, что Ив научила ее практически всему, что знала сама. Теперь Лизе осталось только писать новые сочинения о Шекспире, изучать еще больше отрывков из прозы восемнадцатого века, переводить больше Мопассана и малых латинских авторов. Она прочитала все книги в библиотеке Шроува, которые ей хотелось бы прочитать. Телевидение было почти забыто, она и не помнила, почему так радовалась ему раньше.
   Неужели вся ее жизнь пройдет вот так? Шон позднее спросил Лизу, почему она не сбежала оттуда. Он не представлял объема ее знаний и глубины ее невежества. До встречи с ним при одной мысли о побеге она чуть не теряла сознание от страха. Она ни разу не ездила на автобусе или в поезде, ни разу не покупала ничего самостоятельно в магазинах, практически и не бывала в них, ни разу не звонила по телефону и, что самое важное, никогда не общалась со сверстником.
   Итак, она совершала длительные прогулки, иногда в уединенные деревушки, чтобы посмотреть там на деревенский магазин или на доску объявлений в церковном портале, чтобы прочитать расписание автобуса или постоять возле школы и понаблюдать за выходившими оттуда детьми. Она обучала себя общению с тем миром, от которого ограждала ее Ив. Однажды, предвосхищая вопрос Шона, Лиза даже сказала:
   — Я могла бы убежать.
   Но сами слова, даже не произнесенные вслух, а только промелькнувшие в ее голове, напугали Лизу. Она представила, как стоит ночью на пустынной улице, не зная, куда идти, как найти еду или ночлег. В своем воображении она видела не побег из дома, а возвращение домой, свое трогательное свидание с Ив, которая встречает ее с распростертыми объятиями.
   Но что станет с ней? Лиза часто представляла свое будущее в самом мрачном свете. Она видела себя старой, лет тридцати или больше, а Ив тогда уж будет настоящей старухой, обе они занимаются одним и тем же, ничего не изменится, разве что новые посадки превратятся в высокие деревья с толстыми стволами и раскидистой кроной. Станет ли она садовником в Шроуве, когда Ив состарится и не сможет выполнять эту работу? Или займет место миссис Купер? Ее будут посылать в город с корзинкой для покупок, снабдив списком того, что надо купить, вот она пересекает мост и дожидается автобуса.
   Лиза представляла, как идет по рыночной площади, в испуге шарахаясь от буйных подростков, вырвавшихся на свободу, как пенящаяся вода из открытой бутылки. Она сходит с тротуара, чтобы избежать столкновения с ними, стоит, опустив глаза в землю, как монахиня, которую она видела на картине. Боится заговорить с кем-нибудь, кроме владельцев магазинов, и тогда только шепотом спрашивает то, что ей нужно.
   Погруженная в такие мысли, Лиза удрученно брела среди саженцев и увидела какого-то человека в саду Шроува. Он был далеко от нее, и на мгновение Лиза решила, что это, должно быть, Джонатан. Но Джонатан не стал бы подстригать изгородь тисовых деревьев. Джонатан никогда ничего не делал, он не выполол ни одного сорняка и не срезал засохшего бутона розы.
   Мужчина обрабатывал изгородь ручными ножницами. Это, должно быть, новый садовник. Лиза все еще была слишком далеко от него, чтобы как следует рассмотреть его лицо, но даже с расстояния в сотню ярдов она заметила, что он молод. Не молодой человек, каким был Джонатан или Бруно, но по-настоящему молод, приблизительно того же возраста, что она. Ей никогда не приходило в голову прятаться от мистера Фроста или Гиба, но она внезапно горячо уверовала в то, что этот мужчина не должен видеть ее. Ему не следовало видеть, как она случайно пройдет мимо него.
   Остаться незамеченной было легко, следовало только держаться поближе к деревьям, а добравшись до парка, пойти по направлению к дому. Лиза не задавала себе вопроса, почему прячется от него, так как не знала ответа.
   Она приближалась крадущейся походкой, стараясь не наступить на ветку, а выйдя на тропинку, старалась ступать бесшумно по гравию. Теперь он находился от Лизы на расстоянии, не превышающем длину их гостиной в сторожке. Она смотрела из-за ветвей и тусклой игольчатой хвои. Он закончил подстригать изгородь и кидал в тачку целые охапки состриженных веток, высокий, стройный молодой мужчина, юноша, с широкими плечами и узкими бедрами. Его волосы были черными, как вороново крыло. Лиза подумала об этом именно так, потому что так писали поэты. Она видела только его затылок. Ей показалось, что она способна пронзительно закричать от разочарования, если не увидит его лица. Но в то же время она понимала, что не должна производить ни малейшего шума, что бы он ни делал, куда бы ни пошел.
   Раздался ли какой-то шорох? Лиза не знала, может, сделалось шумным само ее дыхание. Но что-то заставило его поднять голову от тачки, которую он собирался везти, и посмотреть в ее сторону.
   Он не видел ее. В этом она была уверена. Лиза рассматривала его лицо. Его красота была совершенной. Лицо бледно-оливкового цвета, но с румянцем на щеках, а глаза ярко-синие. Она увидела идеальный нос и идеальные губы и вспомнила кинозвезд в тех старых фильмах, которые она видела, и гравюры статуй в старинных книгах, и портреты Тициана.
   Пальцы у него были длинные и загорелые. Когда-то ее восхищали руки Джонатана, но не сейчас. У этого мужчины звезды мерцали в глазах, и в его взгляде отражались упоительные мечты. Боги, о которых она читала, жили в рощах, вот так скрываясь за облаком листьев.
   Поскольку он не увидел ее и больше ничего не услышал, он слегка пожал плечами и покатил тачку прочь. Ему больше подошли бы копье и крылатая колесница, но у него не было ничего, кроме больших ножниц и тачки. Лиза не возражала. Она не возражала даже против того, что он ушел, и не хотела, чтобы он вернулся обратно. Как ни странно, дальнейшие впечатления оказались бы ей не по силам. Ощутив неожиданный прилив энергии, она бегом пустилась домой и, вбежав, запыхавшаяся, кинулась на диван.
   Самым будничным тоном, какой только ей удалось изобразить, Лиза спросила Ив:
   — По каким дням приходит новый садовник?
   — По понедельникам, средам и пятницам. А что?
   — Ничего. Просто интересно.
   На следующий день Лиза отправилась в Шроув отыскать портрет, похожий на него. Она сделала так же, когда приехал Бруно, но сейчас все было иначе. То было для удовлетворения любопытства, сейчас это был акт поклонения. Наверху, рядом с картиной Содома и Гоморры, висел портрет молодого мужчины в черном шелке с серебряным кружевом. Ив называла его «дешевой мазней неизвестного художника восемнадцатого века», но Лизе он всегда нравился, и сейчас она смотрела на него с благоговением. Их новый садовник в элегантно причудливом костюме вызвал у нее дрожь, но дрожь удовольствия.
   На следующий день была пятница, и Лиза поджидала его машину, стоя у окна спальни Ив. Это была большая старая машина, темно-синяя, с пятнами ржавчины на корпусе, и если бы она не знала, что машиной должен управлять водитель, она подумала бы, что машина двигалась по дороге сама по себе. В понедельник весь день шел дождь, поэтому он не приехал, и только в среду она мельком увидела его. Его машина остановилась на гравиевой площадке перед каретным сараем. Лиза бросилась в дом, поднялась наверх и была в спальне, откуда открывался прекрасный вид, в той спальне, где когда-то спала Виктория и где она оставила в гардеробе свою одежду. Лиза вздрогнула от неожиданности, когда увидела его прямо за окном, почти совсем рядом с ней.
   Фасад Шроув-хауса обвивали плети клематиса. Он стоял на стремянке, старой стремянке, которой когда-то пользовались в библиотеке, и привязывал плети клематиса к решетке. Если бы он повернул голову направо и немного приподнял бы ее, то увидел бы Лизу. Как бы ни шумела она сегодня, он не обратил бы внимания. На его голове были наушники, а к ремню его джинсов был прикреплен плеер.
   В прошедшую неделю Лиза иной раз задумывалась, не запомнился ли он ей более красивым, чем был на самом деле. Теперь она видела, что Шон был даже более красив, чем в ее воспоминаниях. Почему это так сильно заботило ее? Она была ужасно взволнована всем этим. Случилось ли это только потому, что он оказался первым сверстником, с которым она познакомилась? Но она не была знакома с ним.
   Он внезапно обернулся и увидел Лизу. Ее охватил приступ робости, чуть ли не стыда, и она ощутила, как кровь бросилась ей в лицо и обожгла щеки. Он поднял руку в знак приветствия и улыбнулся. Это заставило ее сразу же отступить в глубь комнаты и выбежать из спальни. На полпути вниз по лестнице висело на стене зеркало в позолоченной раме. Хотя Лиза никогда не делала этого раньше, она остановилась на лестнице и посмотрела на себя в это зеркало.
   Лиза подумала, что она… ну, очень хорошенькая. Если не сказать больше. Красивые глаза, большие и темные, полные губы, хорошая кожа, как всегда говорила Ив, и копна длинных каштановых волос. Но… все ли девушки выглядят так? Не следует быть такой наивной. В городе она видела других девушек, но как она могла судить? Старые телевизионные образы теперь потускнели в ее памяти, став расплывчатыми. Но в любом случае — какое это имело значение? Она продолжала рассматривать себя, как бы размышляя над великой тайной.
   На несколько секунд, возможно на пять минут, Лиза забыла о юноше на стремянке. С восхищением Нарцисса она интимно беседовала с собой, изучая гладкое лицо и нежные розовые губы, стройное тело и полные груди. Как бы она выглядела в таком платье, как у Кэролайн? Красный шелк, низкий вырез. Она с трудом удержалась от смеха. Она была одета в синие джинсы, черный свитер с высоким воротом и старую коричневую куртку Ив.
   Поскольку Лиза знала, что он находится позади дома, она без малейшего колебания вышла через парадную дверь. Не выглянула сначала из окна, но прямо вышла из дома. И наткнулась на него, он стоял на выложенной керамической плиткой площадке, рассматривая разросшиеся гортензии, кусты которой окаймляли фасад Шроув-хауса.
   Лиза замерла на месте, глядя на него, не зная, что делать, не говоря ни слова.
   Он улыбнулся:
   — Привет.
   Что-то сковало ей язык.
   — Ты живешь здесь?
   Она должна заговорить. На этот раз Лиза не покраснела. Ей показалось, что она побледнела.
   — Я видел тебя в окне, поэтому подумал, может, ты живешь здесь. Но леди сказала, что в доме никто не живет. Во всяком случае, ты не привидение.
   Это должно было бы рассмешить ее, но она не могла смеяться. К ней вернулся дар речи, но не душевное равновесие.
   — Это была моя мать, она сказала так. Мы живем в домике у ворот парка.
   — На задворках, верно? Не очень-то шикарно. Ив возненавидела бы его за это «шикарно». Что такое «задворки», Лиза понимала смутно.
   — Мне надо идти, — сказала она. — Я опаздываю.
   — Тогда до встречи.
   Лиза не осмелилась бежать. Думая, что он наблюдает за ней, она пошла по дорожке через парк, уверенная, что он не спускает с нее глаз. Но когда она оглянулась, его не было. Его машина обогнала Лизу, прежде чем она успела понять, кто сидит в ней и что он помахал ей рукой. Лиза была слишком смущена, чтобы помахать в ответ.
   В сторожке она прочитала «Ромео и Джульетту». «О, если бы я был ее перчаткой, // Чтобы коснуться мне ее щеки!» Ее будущее, одиночество и сходство с Ив, странности Ив, все было забыто. «Любовь богаче делом, чем словами: // Не украшеньем — сущностью гордится»1 .( 1 Перев. Т. Щепкиной-Куперник.) Лиза обратилась к поэзии, так как у нее не было других сравнений и других стандартов.
   В разговоре с Ив Лизе ужасно хотелось произнести его имя, но она боялась. Раз произнеся его имя, она захотела бы говорить о нем без передышки, однако она ничего не знала о нем.
   — Где живет Шон?