Реник Джин. Всегда с тобой

   Там, имея массу свободного времени и много кофе, он заново переиграл встречу с Мэриел в офисе Джона Мейсона. Красивая, округлившаяся из-за беременности, радостная от предстоящего материнства, она представлялась ему светом в середине темного туннеля, каким оказалась его жизнь с Алисой. Тогда в приемной потребовались огромные усилия, чтобы казаться небрежным. Мейсон — не дурак, и Сексону пришлось вести себя очень осторожно, чтобы не возбудить подозрений.
   Томас видел, что в его присутствии Мэриел чувствует себя неуютно. Он уловил это и изо всех сил старался сгладить неловкость. Сексон не мог понять, почему беременные женщины считают себя непривлекательными для мужчин. Мэриел прекрасна, она олицетворение женской красоты, ведь она носит под сердцем ребенка.
   Сексон допускал, что и мужчина тоже принимает участие в создании нового человека. Но возможность выносить и родить дарована исключительно женщине. И это тайна для каждого мужчины на земле.
   Рядом с Мэриел Томас чувствовал себя простым человеком, она пробуждала в нем главные мужские инстинкты — обладать и защищать. Он хотел ее. Округлившуюся, мягкую, с ребенком другого мужчины. Ему хотелось прижать Мэриел к себе и заявить на весь мир:
   «Руки прочь». И никогда еще он так ясно не осознавал, что не имеет прав на эту женщину.
   Сексон понимал свое положение. Он сдерживал невольные порывы, следя за собственными руками, касался ее животика, ее плеча. И только иногда, когда рука Мэриел касалась его руки, во всем теле появлялась легкость. Боже, как хотелось ему удавить Мейсона за его неуместное вмешательство.
   Томас не был уверен, что смог бы продолжать такую игру. Но именно в этот момент из лифта вышла Алиса. Он знал — она увидела их вместе. Было совершенно ясно, зачем жена вышла из кабинета Джона и направилась в туалет. Она искала неприятностей. Мысль о том, что может произойти какая-нибудь глупость, приводила Сексона в ужас. Еще немного и он бы ворвался в туалет, чтобы остановить Алису. Но тут из своего кабинета вышла Ширли. Она сразу оценила ситуацию и немедленно направилась к туалету. Мэриел вела себя так, как будто ничего не произошло. Алиса, напротив, даже не пыталась скрыть свое раздражение. В продолжение всей встречи она была вспыльчива и язвительна.
   Сработал передатчик и Сексон немедленно вернулся в приемную доктора Гудина. Состояние Даны не улучшалось. Было шесть часов утра и врач выглядел изможденным.
   — Я могу видеть ее?
   — Можете, но не нарушайте ее покой.
   — Я послал за ее матерью.
   — Думаю, это самое лучшее. Я собираюсь немного поспать. Если что-нибудь изменится, мне сообщат. — Гудин растянулся на кровати и мгновенно заснул.
   Томас оставил спящего доктора и отправился узнавать: нет ли вестей от Алисы. Ничего не было. Он прошел в отделение реанимации и провел несколько минут с Даной, наблюдая за ее тяжелым дыханием.
   В восемь Сексон отослал Талию домой, затем позвонил в студию и на съемочную площадку. Он сообщил о последнем кризе и предупредил, что позвонит, когда будут какие-нибудь новости. Эпизод, который должен идти на этой неделе, был на девяносто процентов закончен. Продюсер заверил, что они смогут работать с дублером. Они договорились снимать сцены, где необходимо его личное участие, как только представится возможность.
   От Алисы не было ни слова — в отеле никто не отвечал. Наконец Томас решился позвонить Мэриел. Состояние Даны не улучшалось и сегодня же газеты опубликуют эту новость. А ему не хотелось, чтобы Мэриел узнала о его несчастье из других источников. Он пытался приготовить ее к худшему.
   — Я приеду через несколько минут, — ответила Мэриел и повесила трубку.
   Она нашла его в приемной доктора. Томас сидел рядом со спящим Гудином. Без слов они обняли друг друга. Страх за Дану разрывал сердце Томаса, несмотря на ее прикосновение. Так же молча они отправились в реанимацию.
   Мэриел удивилась столь разительной перемене в Дане за такое короткое время. Девочка набрала целых пять фунтов и уже больше походила на ребенка, родившегося в срок. Черные волосики обрамляли задумчивое лицо. Бледная, с влажным лобиком она лежала в кувезе и тяжело дышала. Мэриел просунула руку и положила ее на грудь малышки. Она хотела влить в это измученное маленькое тельце силы. Наклонившись ближе, Мэриел слушала как бьется крошечное сердце.
   — Она поправится, — прошептала Мэриел. — Не знаю, как я это чувствую, но она поправится.
   Несчастный отец положил свою руку с другой стороны. Прислушиваясь к прерывистому дыханию малышки, они молча сидели по обе стороны, пока девочка не уснула.
   Газеты получили сообщение слишком поздно для утреннего выпуска. Но в утренних программах новостей по телевидению и радио рассказали, что Дана опять в больнице. Множество людей немедленно откликнулись на это известие. Огромное количество пожеланий, цветы и подарки для малышки, буквально засыпали больницу. Детские игрушки, шарики, счастливые амулеты, одежда, одеяльца — все это сопровождалось открытками с молитвами за здоровье девочки. Доброжелатели и просто любопытные заполнили холл. Персонал больницы выделил одну комнату для хранения. Каждые три минуты новая почта и игрушки доставлялись туда. В воздухе витал аромат роз. Цветочные букеты и их запах напомнили Томасу похороны Ноела и воспоминания вызвали в нем дрожь.
   Пока все ждали новостей, Мэриел помогала сортировать подарки и попросила отнести цветы в палаты старшим детям. Одежда и игрушки отправлялись в приют для пострадавших детей из Санты-Моники, продукты решили отдать бездомным. Мэриел где-то раздобыла папку со скоросшивателем для хранения адресов и имен тех, кто посылал подарки и открытки. К полудню вернулась Талия с корзиной сэндвичей и поджаренных хлебцов. Она взялась за разбор подарков и отправила Сек-сона с Мэриел на ланч.
   Томас принес из кафетерия два пакета молока и было решено устроить импровизированный пикник в уединенном дворике. Он свернул пиджак и положил его на стул под спину Мэриел. Убедившись, что ей удобно сидеть, он устроился рядом. Они быстро расправились с сэндвичами с курицей и приступили к шоколадным чипсам.
   — Давно хотел спросить, что случилось с наследством, — сказал Сенсон. — Я чуть не позвонил тебе, когда прочитал в газете о краже.
   Подробный рассказ Мэриел просто ошеломил Томаса. Он возмутился тем, что английское правительство требует уплаты налогов за украденные драгоценности.
   — Джеф подал иск на страховую компанию, — Мэриел пожала плечами. — Не думаю, что это как-то изменит положение.
   Томас быстро достал блокнот и ручку.
   — Вот телефон Бари Купера, — он протянул ей листок. — Обязательно позвони. Он поможет тебе выпутаться из этой неразберихи. У Бари в фирме есть два специалиста по международному праву. Уверен, что все твои права будут соблюдены. Я позвоню ему сегодня и скажу, чтобы он ждал твоего звонка.
   К ним подошла застенчивая молоденькая медсестра и передала записку.
   — Вот и закончился пикник, — не отрывая глаз от бумаги, Мэриел заметила, как Томас изменился в лице, когда прочитал сообщение.
   — Алиса вылетела из Хьюстона. Она звонила с самолета, — он автоматически посмотрел на часы. — Самолет приземлится через двадцать минут.
   Они вернулись в приемную. Время стало для них на вес золота. Томас звонил по телефону:
   — Джо, через пятнадцать минут необходимо встретить Алису в аэропорту.
   В это время вошел доктор Гудин. Не успела телефонная трубка лечь на место, как засигналил датчик Гудина. Теперь он подошел к аппарату. Мэриел и Томас в томительном ожидании смотрели как врач разговаривает по телефону. Наконец, он положил трубку.
   — У нее все стабилизируется, — объявил доктор. — Уже есть небольшие улучшения. Опасность еще до конца не миновала, но можно с уверенностью сказать, что угрозы жизни нет. Ты счастливчик, Сексон. Могло случиться все что угодно.
   Одной рукой Гудин опять держал трубку, отвечая дежурному врачу, а другую жал Томас. Через минуту доктор вышел и они остались одни.
   — Я чувствовала это, — счастливо улыбаясь, произнесла Мэриел. — Не знаю правильно или нет, но я запишу это на свой счет. И сейчас уйду отсюда.
   — У меня такое чувство, как будто я всегда говорю тебе до свидания.
   Томас взял Мэриел за плечи и поцеловал ее губы.
   — Невозможно выразить, что значило для меня твое присутствие здесь, сегодня утром.
   На мгновение Мэриел смутилась, но потом ответила на поцелуй. Он положил руки на ее волосы и снова поцеловал Мэриел. С минуту длилось напряженное молчание.
   — Я тоже люблю Дану, — просто сказала она и взглянула на часы. — Думаю, мне лучше уйти. Когда появится возможность, дай мне знать, как идут дела.
   — Пообещай мне, что ты встретишься с Купером, — настаивал Томас, желая растянуть их расставание на несколько секунд. — Он самый лучший в стране адвокат и ему не составит труда посмотреть твое дело.
   — До свидания, — Мэриел исчезла в коридоре и Томасу стало грустно. Он сел на стул, где прежде сидела она и вдохнул ее запах, еще слегка витавший в воздухе. С приездом Алисы не оставалось надежды на новое свидание. И он был рад, что решился поцеловать Мэриел. И она поцеловала его в ответ. Он вспоминал вкус ее губ и растрепавшиеся волосы. Спешно собираясь в больницу, она только прихватила их заколкой из панциря черепахи. Цвет ее волос всегда изумлял Томаса и его пальцы помнили их шелковистость.
   В тот памятный вечер при свете камина волосы представлялись серебряным водопадом. Он помнил их чудесный запах. Томас с удовольствием перебирал каждую прядь волос, когда целовал ее губы. Той ночью он целовал ее шею и плечи и ему нравился солоноватый привкус ее кожи. Ее тело было совершенно. Она лежала рядом с ним на ковре перед камином и огонь отражался на ее коже.
   Собираясь на уикенд, у Сексона не было желания совратить Мэриел. Конечно, такая мысль возникала у него в голове, и, если быть честным, не единожды. Но куда больше его занимало, как она поведет себя. Если они начнут заниматься любовью, ну что ж, все окей. Позже, мысленно возвращаясь в тот день, Томас не мог себе представить, что он не любил бы ее в ту ночь.
   Ягоды и крем были шуткой, только немного подразнить ее. А в конце концов, шутку сыграли с ним. Это он побывал в ее постели в Палм Дезерт. И более того, это он смотрел в ее лицо, когда Мэриел подносила ко рту ягодку. И сам убедил себя в том, что хочет быть с ней всю жизнь. Она посмотрела с таким чувством вины. И покраснела. Покраснела!
   Хватило несколько минут, чтобы окончательно понять — он будет добиваться любви этой женщины. Во. что бы то ни стало. Он употребит на это все силы и способности.
   И когда этот момент настал, Томас был словно загипнотизированный — он не мог и не хотел останавливаться. Еще никогда в своей жизни он не занимался любовью так, как в эти два дня. Мэриел свела его с ума.
   Он ее хотел. Не беременную, конечно. Но скоро. Как только она разрешит ему войти в ее жизнь. Его нестерпимо тянуло в ее домик. И опять начать с крема и ягод, лежа на ковре. От этой мысли ему стало больно, он встал и опять сел на стул.
   Прекрати, приказал себе Сексон. Надо было знать, с кем спать. Но только не с этой грязной сучкой из великого штата Техас. Он попытался вернуть в нормальное состояние свои голову и тело. Ради всего святого, ведь Мэриел на девятом месяце.
   Томас старался заставить себя думать об отношениях Мэриел с бывшим мужем. Он прикидывал, какого цвета у ее ребенка будут волосы. У Джефа волосы темно-каштанового цвета. А может они будут такие же светлые, как у нее, или… Эта мысль возникла совершенно случайно. Так ему, по крайней мере, казалось. Он тут же ее отбросил. Это невозможно.
   Сексон не обладал хорошей памятью на имена и даты. Но теперь его мозг лихорадочно работал. Он возвратил Томаса в ту ночь в Мехико. Тогда Алиса объявила о своей беременности и сказала ему, что он — отец. Это случилось в сентябре прошлого года. Тридцать первого. Дата, которую он не забудет никогда, проживи он хоть сто лет.
   Меньше четырех дней отделяли эту ночь от уикенда, который он провел вместе с Мэриел. Сентябрь. Начиная с большого пальца Сексон стал отсчитывать месяцы. Июнь пришелся на палец с обручальным кольцом. Девять месяцев после сентября — это июнь. Он все еще отрицал очевидное. Этого не может быть,
   Но где-то в глубине души чувства говорили ему обратное.
   Скорее всего ты ошибаешься, предупредил он сам себя. Ты был там, когда Мэриел сообщала Мак Клири, что она беременна. Ты видел его лицо, когда прозвучали эти слова. Он опять считал месяцы. И снова останавливался на пальце с обручальным кольцом. Мэриел исчезла из его жизни, когда состоялась октябрьская пресс-конференция.
   Сексон всегда думал, что она беременна от бывшего мужа. Но что-то в этой математике начинало не сходиться. Если теперь у нее девятый месяц беременности, а не восьмой — значит, она забеременела в дни их уикенда. Едва ли он провел бы лучшие дни в его жизни с Мэриел, носящей ребенка бывшего мужа…
   Значит, это его ребенок?

Глава 29

1 июля 1990 года

   — Ребенок появится как только будет готов, — шутил доктор Лейнер. — Насколько я могу судить, нарушений никаких нет. Сердцебиение сильное. Предлежание головное. Роды могут наступить в любой момент.
   — Но срок был уже два дня назад. Я специально двигала мебель и чистила ковер. Что-нибудь, чтобы ускорить…
   — Будь только…
   — Не говорите — «терпеливой». Терпение у меня уже закончилось.
   Недовольная, изнывающая от жары, Мэриел сердито смотрела на вечно улыбающегося доктора.
   — Все идет прекрасно, — Лейнер опять улыбнулся. — Позвони мне, когда отойдут воды.
   — Хорошо. Как будто я могу позвонить кому-нибудь еще. Ладно, моя удача, если он подождет еще три дня и вы будете где-нибудь кататься на лыжах во время отпуска.
   Мэриел вынесла свое тело из кабинета врача и стала ждать, когда за ней приедет Джеф на новеньком сверкающем «БМВ». Совершенно невозможно стало самой вести машину. Живот так сильно опустился, что стало тяжело дотягиваться до руля.
   Казалось, мучениям не будет конца. Стоило ей только встать — начинались сильные боли в пояснице, сидеть она тоже долго не могла — судорогой сводило ноги. Лежа, Мэриел чувствовала себя выброшенным на берег китом и ребенок болезненно давил на диафрагму. Смена одного положения другим стала ее образом жизни, а чувство комфорта сохранилось только в памяти.
   Джеф опаздывал и Мэриел бьиа готова его прибить, лишь он появится. Наконец, подъехал автомобиль. Она сердито взглянула на вытянутое лицо своего бывшего мужа и села в «эту ужасную зеленую машину». Мэриел явно была не в духе — ее раздражал даже запах новых кожаных сидений.
   — Лучше сразу придумай подходящее извинение, — посоветовала она, не желая любезничать с ним.
   Джеф внимательно посмотрел на нее и спокойно ответил:
   — Что ж, я скажу тебе. Ретинг Бернсайд скончался.
   — Нет, — ее личные неприятности отошли в сторону. — Когда? Как это случилось?
   — Нам позвонили двадцать минут назад, поэтому я задержался. Он умер спокойно. Во сне. Позавчера.
   — Спасибо тебе, Господи, за то, что ты послал ему такую легкую смерть, — медленно произнесла Мэриел. Она думала о добром старом адвокате, вспомнила его причудливые брови. Он так живо откликался на ее трудности… Ей стало грустно.
   — Не могу поверить, что его нет, — вздохнула она. — Мы забываем, как хрупка жизнь.
   — Похороны завтра. Подробности у меня в офисе, — тихо сказал Джеф.
   С утра Мериэл, первым делом, позвонила в Лондон, чтобы заказать цветы для похорон Ретига Бернсайда и написала письмо с соболезнованиями миссис Гибс.
   Другая новость Джефа вытекала из первой. Со смертью адвоката дело о налогах несомненно примет очень сложный оборот. Оценка золота еще не завершилась, и без вмешательства Бернсайда, по всей вероятности, она окажется много большей.
   Это известие заставило Мэриел позвонить Бари Куперу. Он отменил свои дела, чтобы на следующий день встретится с ней в четыре часа. Выслушав с изумлением рассказ о находке и последующей потере наследства, адвокат задал один или два вопроса и дал положительную оценку работы Бернсайда по этому делу. Купер согласился обдумать ситуацию, но предупредил, что не видит возможности что-то существенно изменить.
   — Полагаю, вы знаете, что я разведена, — спросила она.
   — Да, Томас упоминал об этом, — осторожно ответил он.
   — Полагаю, что англичане будут преследовать меня в судебном порядке как опекуна, когда родится ребенок. Но если я выйду замуж, будет ли мой муж тоже отвечать за уплату?
   — Нет. Конечно, нет. Если мужчина, о котором идет речь, беспокоится по этому поводу, я подготовлю брачное соглашение, учитывая этот пункт. Совершенно ясно, что это ваш личный долг и об этом не должно быть никаких упоминаний в брачном контракте, если только ваш будущий муж по собственной инициативе не возьмет ваш долг на себя. Вы собираетесь скоро выйти замуж?
   — Мне приходится принимать во внимание ребенка, — уклончиво ответила Мэриел.
   — Конечно, — адвокат не стал развивать эту тему. Вечером она рассказала Джефу о состоявшейся встрече.
   — Бари Купер, — воскликнул он с восхищением. Сразу чувствовалась оценка одного юриста другим. — Как тебе удалось встретиться с ним? Это самый лучший юридический ум в городе. Говорят, что у него большое влияние. Ты забралась на самую верхушку.
   — Он говорит, что возможно мне придется платить. Но он посмотрит, что можно сделать.
   — Если кто-нибудь и сможет разобраться в этом, так только Купер. Ты правильно сделала, что встретилась с ним, — он покачал головой и вздохнул. — Проклятье. Если даже он говорит, что нужно будет платить, то я не знаю…
   Внезапно Мэриел почувствовала резкую боль внизу живота и все рассуждения о налогах мгновенно улетучились. Весь вечер она просидела как на иголках, прислушиваясь к себе и пытаясь уловить хотя бы слабый признак того, что Бойс собирается появиться на свет. Но к ночи боль прошла и Мэриел легла спать. Следующие два дня тоже прошли спокойно и Мэриел решила, что это была ложная тревога.
   Мэриел устала ждать. Чрезвычайно устала. Она сняла трубку и узнала, что Дана все еще в больнице. Уже собираясь вызвать такси, Мэриел опять почувствовала резкую боль. Через несколько минут резь исчезла. Но когда спустя два часа живот опять заболел, Мэриел поняла, что роды начинаются.
   Она предупредила доктора Лейнера, потом позвонила Розе, Ширли и Джефу и поведала им эту новость. Мэриел была больше возбуждена, чем напугана и вся горела от нетерпения. Как бы медленно это не тянулось, но, наконец, роды начались, и сейчас все было делом времени. Скоро она увидит человека, сделавшего ее жизнь таким удивительным адом в последние несколько недель.
   Боль становилась все сильней, но Мэриел была счастлива. Счастлива тем, что этот день, наконец, настал. Живот ныл не переставая и, чтобы как-то отвлечься, она бродила по дому, обхватив руками живот.
   В пять часов воды отошли и доктор Лейнер отдал Джефу распоряжение везти Мэриел в больницу.
   Казалось, эта боль будет длиться вечно, но проходила минута и схватка отпускала ее тело. Каждый раз Мэриел думала, что больше не выдержит, но через десять минут все повторялось сначала. И так час за часом.
   Ежедневные тренировки с Розой и Ширли теперь казались бессмысленными. Но вот странность — в короткие передышки Мэриел поняла: больше всех ей помогает держаться Джеф. Его лицо было спрятано под нелепо" маской. Но голос она могла слышать. Словно опытный инстуктор, этот голос заставлял ее слушать самою себя, он поддерживал нужный ритм, помогал сосредоточиться на командах, которые отдавало ее тело.
   Около десяти часов Мэриел позволила ввести болеутоляющее средство. Ее мучил только один вопрос: когда же эта боль кончится? Больше ни о чем она не могла думать. Сначала Мэриел пыталась стонать, чтобы хоть так уменьшить боль. Но потом почувствовала, что даже слабые стоны забирают у ее силы и поняла — нужно молчать и терпеть. Ведь не будет же боль длиться бесконечно… Скоро…
   Джеф, Роза и Ширли по очереди дежурили в родовом кабинете. И в две минуты после полуночи Мэриел родила красивого крепкого, семи футов и шести унций, Бойса Джеймсона Мак Клири.
   — Мальчик, — спокойно произнес доктор Лейнер. Очистив носик и ротик младенца, убедившись, что он хорошо дышит, врач положил его на грудь матери.
   Уставшая и счастливая Мэриел взглянула на голенького сына, на черные волосики, обрамляющие его головку, и расплакалась.
   Чем бы теперь ни занимался Томас Сексон, куда бы он ни отправлялся, вопрос об отце ребенка Мэриел постоянно преследовал его. Возвращался ли он вечером домой, бранился ли с Алисой, отдыхал ли в перерыве между сложными съемками, мысли внезапно рассеивались и червь сомнений глодал его душу: «Чей же это ребенок? Мой?» Этот вопрос не из тех, которые можно задавать женщине перед родами. В тысячный раз Томас начинал высчитывать сроки. Определенно получалось, что он мог быть отцом. Эта догадка приводила Сексона в радостное возбуждение. Все начинало ему удаваться, профессиональные проблемы решались легко, как школьные задачки. И так до тех пор, пока другая мысль не настигала Тома: «Ведь Джеф вполне мог иметь все шансы на отцовство? Так чей же? Его или мой?»
   Последнюю неделю голова Томаса раскалывалась на части, он стал плохо спать. И постоянно размышлял:
   «Может быть она не знает. Может быть она ждет, когда появится ребенок, чтобы сравнить его черты или проверить группу крови, или подсчитать дни. Может быть поэтому они с Джефом и не поженились». Он мысленно разговаривал с Мэриел, когда брился по утрам, умывался, чистил зубы: «Его? Или мой?»
   Томасу позвонил Бари Купер. Старый друг откровенно признался, что вряд ли он сможет помочь Мэриел в деле о налогах. В настоящий момент все выглядит так, будто она должна английскому правительству восемьдесят процентов от стоимости наследства.
   Фирма навела справки об основных налогообложениях в случае кражи. Выяснился весьма неприятный факт. Полное отсутствие следов похитителей возбуждает подозрение, будто золото вообще не было украдено. И теперь нужно доказывать, что кража не совершена самим владельцем. Бернсайд проводил расследование с необыкновенной тщательностью до самой кончины. Репутация известного юриста была на руку официальным властям. Надежда на то, что налог может быть снижен, растаяла в тумане английской подозрительности.
   И все-таки Бари пообещал задействовать все свои связи в Лондоне.
   — Понимаю, почему ты принимаешь в ней такое участие, — признался Купер. — Она красивая женщина. И потом, я не заметил, чтобы потеря наследства обозлила ее. И это поразительно. Кажется, больше всего на свете она расстроена потерей наличных. Именно эти деньги ей необходимы для ребенка.
   — Да, ребенок важнее всего в ее жизни, — ответил Томас и мысленно добавил: «А может и в моей».
   — Мой счет за проделанную в Лондоне работу, — продолжал Бари, — может составить тридцать тысяч, плюс оплата за брачный контракт. Придется еще выяснить некоторые налоговые вопросы. Но думаю, сделать это будет не сложно. Мэриел даст мне знать, когда будет готова.
   Последние слова Бари привели Томаса в замешательство. Брачное соглашение. Она выходит замуж? Почему она ничего не сказала ему? Сексон чувствовал себя неловко, но не смог удержаться от дальнейших расспросов. Пусть Бари и не подозревает, что может выдать профессиональную тайну. Ему необходимо знать все.
   — Не слишком ли шикарно — брачный контракт?
   — Ты же привык жениться без него.
   Томас осторожно попробовал с другой стороны:
   — Кажется, сейчас уже поздно проверять ответственность Джефа?
   Однако Купер не выказал дальнейшего желания вдаваться в подробности и Сексон оставил свою затею — выудить хоть какую-нибудь информацию.
   — Конечно, это недавнее достижение, — неуклюже сымпровизировал он и переменил тему разговора. Но мысль о замужестве Мэриел не оставляла его ни на минуту.
   Трубку он повесил с чувством, что опоздал на последний поезд.
   Весь день ушел на съемку трюков, требуемых по сценарию. Но как только случалась передышка, он мысленно возвращался к больной теме.
   Что ж, она вправе выйти замуж за кого угодно. Скоро у нее появится ребенок и она не может не задумываться о будущем. Скорее всего этот факт и повлиял на ее решение выйти замуж. И все его бесконечные подсчеты и мучительные сомнения не имеют под собой никаких оснований. А ребенок скорее всего от Джефа и свадьба уже не за горами.
   Следующим утром Сексон стоял на балконе и смотрел сверху на крышу ее дома, залитую первыми солнечными лучами. С удовлетворением он отметил, что возле обочины не стоит «БМВ» Джефа.
   Кассовые сборы фильма «Зимняя любовь» были невелики и Алиса искала утешения в спиртном. Сейчас она отсыпалась после ночи, проведенной за бутылкой. В те несколько дней, когда новость о здоровье Даны заполнила все службы вещания, интерес к фильму несколько оживился и кассы стали продавать больше билетов. Но Томас относил это на счет сочувствующих покровителей.