Рэнни Карен. Когда он вернется

   – Он здесь, – уверенно сказала она, схватив его за рукав.
   Брайан ничего не ответил, и ей пришлось его отпустить. Ей так хотелось, чтобы Аласдер оказался на этом судне, что она почти убедила себя в его присутствии.
 
   – Вам не следует так о ней печалиться, сэр, – сказала молоденькая горничная. – Ей бы это не понравилось.
   Джеймс посмотрел на девушку. Ее веселость была явно наигранной, потому что глаза были красными от слез. Все слуги Брэндидж-Холла были подавлены, ведь графиня была не просто их хозяйкой, а человеком, которого они любили.
   – Она была пожилой леди, а вы с вашими братьями скрасили ее последние дни.
   – Всего два дня.
   – Но они были очень важны для нее. Она умерла счастливой.
   Дождавшись, когда горничная выйдет из кабинета, Джеймс вернулся к записи в дневнике.
 
   Патриция, вдовствующая графиня Шербурн, скончалась прошлой ночью во сне. Врата рая, несомненно, будут открыты для такого человека, каким была она. Она стала бабушкой для всех нас, наградив клан Макреев благословенным чувством принадлежности к этой стране.
 
   Джеймс отложил перо и устремил свой взор в большое окно, возле которого стоял его письменный стол.
   За окном забрезжил рассвет. Брэндидж-Холл был довольно печальным местом, а сейчас он казался пристанищем призраков. Не было слышно ни голосов, ни шума, а если и были какие-то шаги, слух Джеймса их не воспринимал.
   Вздохнув, он снова начал писать. Своему дневнику он поверял самые сокровенные мысли. В нем он мог написать обо всем, что происходило, и восстановить все до минуты. Иногда, в редкие моменты, подобные этому, Джеймс жалел, что не может изменить то, о чем он написал.
   Но, как сказала горничная, Патриция была пожилой женщиной, а смерть чаще приходит к старикам.
   Они с братьями намеревались уехать в Лондон еще час назад, но известие о кончине Патриции изменило их планы. Они будут присутствовать на похоронах графини и только после этого вернутся на свой корабль, чтобы взять курс на Гилмур.
 
   Они обошли пять судов, но на каждом матросы уверяли их, что ничего не знают об Аласдере.
   – Даже если им что-то известно, они нам не скажут, – заметила Изабел, когда они с Брайаном поднимались по трапу шестого корабля.
   – Моряки известны своей молчаливостью, – подтвердил Брайан. – Здесь они не станут говорить, но их языки могут развязаться в таверне.
   – Вы считаете, что стоит сходить в ближайшую таверну?
   – Только если вы останетесь на борту «Стойкого». Это место не для вас, хозяйка.
   Изабел нахмурилась, но решила, что поспорит с ним позже. Пока же она прислушалась к тому, о чем говорил Брайан с матросом, стоявшим у перил.
   – Я ничего не знаю о человеке, которого вы ищете. Вам придется поговорить с капитаном, но сейчас он на берегу.
   – Где именно?
   – Этого я вам не скажу, не то он с меня шкуру сдерет.
   Они уже начали спускаться с трапа, когда Изабел внезапно остановилась. Она услышала какой-то звук, похожий на мяуканье котенка. Или плач ребенка.
   – Вы слышали, Брайан?
   – Да. Это ребенок.
   Они вернулись на палубу, и Брайан еще раз обратился к матросу:
   – Откуда у вас на борту ребенок, если вы сказали, что не брали никаких пассажиров?
   Матрос не отвечал, а лишь смотрел на них с каменным выражением лица.
   – Дайте мне ваш пистолет, Брайан, – потребовала Изабел.
   Брайан взглянул на нее в недоумении, но она лишь нетерпеливо щелкнула пальцами. Он нехотя протянул ей оружие, хотя, возможно, и не одобрял ее поведения.
   Пистолет был тяжелее, чем Изабел думала. Поэтому она взяла его обеими руками и нацелила на упрямого матроса.
   – Покажите мне, как стрелять, – попросила она Брайана. Тот шепнул ей что-то насчет пороха и трута.
   – Это просто несколько шотландцев, – отступая, пробормотал ошарашенный матрос. – Они хотят начать новую жизнь в каком-нибудь другом месте.
   Продолжая целиться в матроса, Изабел спросила:
   – Они пришли на корабль по своей воле?
   – Я не знаю. – Матрос, видимо, понял, что она без колебания применит оружие. Он сделал еще шаг назад, но за его спиной оказались перила, так что отступать было некуда. – Сами посмотрите.
   – Так мы и сделаем. – Изабел передала пистолет одному из сопровождавших их с Брайаном матросов «Стойкого». – Если он сдвинется с места, стреляйте, приказала она. В ней, очевидно, все-таки было что-то от Магнуса Драммонда —достаточно жестокости, чтобы она могла стать опасной.
   Брайан спустился вниз первым. Трюм был темным и сырым местом, но очень скоро стало понятно, что он к тому же еще и полностью загружен. Но не бочками и ящиками с товаром, а живым грузом.
   – Я пойду за фонарем, – нахмурился Брайан. Когда он ушел, Изабел обратилась к лежавшим на полу людям:
   – Мы ничего плохого вам не сделаем.
   Люди молчали, будто знали, что она дочь того человека, который приказал привести их сюда.
   Брайан вернулся с фонарем. Слабый свет не мог проникнуть во все уголки трюма, но его все же было достаточно, чтобы увидеть лица людей. Бледная как полотно женщина прижимала к груди младенца, а ее муж сидел рядом, одной рукой обняв за плечи ее, а другой прижимая к себе маленького мальчика.
   Испуганные дети плакали, а взрослые смотрели на Изабел глазами, в которых уже не осталось надежды.
   Высоко подняв фонарь, Брайан пробрался в конец трюма.
   Мы ищем одного человека, сказала Изабел. – Его зовут Аласдер Макрей. Возможно, он помогал вам вчера, когда спалили вашу деревню. Вы его видели?
   Снова ответом ей было молчание.
   – Он здесь! – крикнул Брайан, наклонившись над распростертым телом.
   Сердце Изабел будто остановилось. Несколько секунд она не могла сдвинуться с места.
   Осторожно ступая через лежавших на полу людей, Изабел подошла к Брайану. Она не сразу узнала Аласдера. Он был весь покрыт запекшейся кровью. Опустившись рядом с ним на колени, она приложила руку к его груди. Если бы не биение его сердца, которое Изабел ощутила под своими пальцами, можно было бы подумать, что он мертв.
   Заплакал ребенок, но его плач доносился откуда-то издалека. Потом послышался мужской голос, но слов Изабел не понимала.
   Ее глаза наполнились слезами, а внутри будто что-то сломалось. Храбрость, которой она, как стеной, окружила себя, рухнула под воздействием этой неожиданной радости. Слезы потекли по ее щекам, и она их больше не сдерживала.
   – Аласдер, – прошептала она, и его имя прозвучало в этом аду как молитва.
   Брайан передал фонарь Изабел и осторожно приподнял Аласдера за плечи.
   – Он все время теряет сознание, – сказал лежавший возле Аласдера мужчина. – Мы с трудом перетащили его сюда.
   – Кто мог такое сделать? – спросил Брайан.
   – Мой отец, – сказала Изабел, и ей показалось, что ее признание как-то изменило Брайана.
   Он напрягся и посмотрел на нее так, словно она была чужой.
   – Ваш отец?
   – Магнус Драммонд, – подтвердила она.
   – Пойду позову наших матросов. – Брайан бережно опустил Аласдера на пол.
   Изабел услышала, как люди в трюме начали переговариваться, очевидно, передавая друг другу новость о том, кто она такая.
   Еще никогда Изабел не ощущала такой ненависти к себе.
   Ей хотелось объяснить все людям, извиниться, но не за поведение своего отца, а за свое собственное. За то, что не знала, насколько чудовищным могло быть вероломство отца, не подозревала, что он способен продать в рабство целые семьи, включая младенцев.
   Какая-то девчушка, не понимая настроения окружающих, улыбнулась Изабел. Но мать девочки схватила ее и прижала к себе, и этот жест Изабел восприняла как пощечину.
   Аласдер застонал, и Изабел нежно прикоснулась к его щеке.
   Он открыл глаза и вздрогнул от света фонаря.
   – Все хорошо. Мы сейчас вытащим тебя отсюда.
   А что будет потом? Изабел поняла, что этого она не знает.
   Матросы соорудили из куска парусины носилки и положили на них Аласдера. Когда они покидали трюм, Изабел оглянулась и, увидев измученные лица людей, поняла, что не может их здесь оставить.
   – Сколько вы заплатили Драммонду за этих людей? – спросила она все у того же знакомого ей матроса.
   – Об этом вам придется спросить у капитана, – угрюмо ответил тот. Теперь у нее в руках не было пистолета.
   Изабел сделал знак людям идти за ними, а когда все сошли с корабля, обратилась к Брайану:
   – Найдите капитана и заплатите ему за его груз столько, сколько он запросит. Мы заберем этих несчастных с собой в Гилмур.
   Брайан лишь молча кивнул. Изабел показалось, что он ждет не дождется, когда избавится от нее.
 
   Фергус Макрей твердо решил, что больше он этим заниматься не будет. Он найдет себе другой заработок, а заковывать в цепи своих соотечественников – уж увольте – он не будет.
   С большой неохотой направляясь к кораблю, он прошел мимо двух матросов, которые несли на носилках какого-то человека. Рядом, вся в слезах, шла молодая женщина.
   Фергус задержал шаг, чтобы еще раз посмотреть на женщину. Ему показалось, что он грезит. Она была как две капли воды похожа на женщину, которую он любил. Эта незнакомка сейчас была именно такой, какой была Ли в то давнее время, когда они расстались.
   Какой-то молодой человек схватил его за руку.
   – Почему вы за ними идете?
   Фергус слегка оттолкнул его и спросил:
   – Кто она? – У этой женщины было лицо его возлюбленной.
   – А вы кто и почему этим интересуетесь?
   – Я ее знаю, – ответил Фергус и сразу понял, что это было глупо. Конечно же, он ее не знает. Она слишком молода, чтобы быть Ли. – Кто она? – повторил он, не желая выдавать своей тайны.
   – Она из клана Драммондов. А сейчас замужем за Макреем из Гилмура.
   – В Гилмуре нет никаких Макреев.
   – Несмотря на усилия Магнуса Драммонда, они теперь там есть.
   Молодой человек повернулся и пошел по своим делам, а Фергус смотрел ему вслед в полном недоумении.

Глава 29

   Когда Аласдера доставили на корабль, вся команда высыпала на палубу, чтобы его приветствовать. Потом срочно подняли флаг, чтобы известить тех, кто обыскивал другие корабли. Возвращавшиеся матросы с таким грохотом ступали на палубу, что казалось, будто где-то вдалеке гремит гром.
   Однако, увидев, в каком состоянии находится их капитан, они затихали. Изабел ни на минуту не отходила от мужа. Она шла, просунув руку ему под рубашку, чтобы чувствовать его тепло и биение сердца.
   Их медленное продвижение по палубе сопровождалось гробовым молчанием. Многие снимали шапки. Изабел остановилась и обратилась к матросу, которого знала:
   – Брайан сейчас вернется. С нами домой поедут люди, выжившие после пожара в деревне. – Даже эти две короткие фразы дались ей с трудом.
   Это ее отец велел убить Аласдера. Еще никогда Изабел так не стыдилась своего родства с ним. В ее жилах течет кровь Драммондов. И отец передал ей по наследству свою способность быть жестоким. Из-за него она чуть было не лишилась человека, которого любит.
   – Я передам это всем, – ответил матрос, и в его голосе была теплота, которую она не ожидала услышать.
   У дверей каюты Аласдера стоял Рори. Он молча распахнул перед Изабел дверь. В каюте было тихо и темно, что делало ее не слишком приветливой. Изабел не раз приходилось видеть выражение страха на лице Рори, когда он взбирался на мачту. Сейчас он выглядел еще более испуганным и трогательно юным.
   – Надо обработать его раны, – сказала Изабел, когда матросы внесли Аласдера в каюту. – Ты мне поможешь?
   Не спуская глаз с капитана, Рори кивнул.
   Аласдера положили на койку. На белых простынях его окровавленное тело выглядело особенно зловеще.
   Изабел кивком поблагодарила матросов и, отпустив их, встала на колени возле Аласдера. Нетерпеливым жестом она смахнула слезы. Сейчас не время плакать. Ее слезы не помогут Аласдеру.
   Оглянувшись, она увидела, что Рори исчез. За открытой дверью молча толпились матросы.
   Изабел поднялась и достала из ящика комода китайские снадобья и настойку мака. Все это она поставила на пол возле себя. Из другого ящика она вынула простыни и начала рвать их на полоски.
   Через несколько минут появился Рори с кувшином теплой воды. Он поставил его на пол и стал молча ждать дальнейших приказаний.
   Что она должна делать? Взгляды матросов были обращены на нее и на Аласдера. А она, на которую они смотрели с такой надеждой, была полна страха и неуверенности. Если бы она могла совершить чудо! Если бы после ее молитвы Аласдер сел, провел ладонями по лицу и, улыбнувшись, пожелал бы всем доброго утра! Но он лежал неподвижно и так тихо, что казался умершим.
   – Его надо раздеть, чтобы можно было видеть его раны. Пока вы будете снимать с него одежду, я займусь раной на голове.
   Это был хоть какой-то план – он позволял Изабел ни о чем не думать и как-то занять руки.
   – Дэниел говорит, что больной человек никогда не умирает в море, – сказал Рори. Его голос казался слишком звонким в этом месте и при таких обстоятельствах. Только когда корабль войдет в порт.
   – Я не потерплю идиотских предсказаний Дэниела в этой каюте, – резко сказала Изабел и засучила рукава. – Это Аласдер Макрей, и он не умрет.
   Снова встав на колени, она начдла с того, что осторожно смыла кровь с лица Аласдера. Потом занялась раной на голове, пытаясь определить, насколько она глубока. От этого зависело, очнется Аласдер или заснет вечным сном.
   Изабел осторожно провела пальцами по краю раны: она была обширной, но не очень глубокой, словно эта пуля прошла по касательной. Возможно, в него действительно стреляли.
   – Капитан поправится? – спросил Рори.
   Изабел подняла на мальчика глаза и сказала:
   – Чем скорее он придет в себя, тем вероятность этого больше. – А когда он проснется, он узнает ее и вспомнит все, что с ним произошло. Но эту мысль Изабел оставила при себе.
   Но Рори она, похоже, обнадежила.
   Изабел вылила из самого большого флакона немного желтой жидкости себе на ладонь и начала мягко втирать ее в края раны, надеясь, что китайское снадобье окажет такое же целебное действие на рану Аласдера, как это когда-то произошло с ней.
   От едкой жидкости у нее начали слезиться глаза, но она продолжала обрабатывать рану. Настойку мака она решила дать Аласдеру, только если он придет в себя и будет испытывать боль.
   Рори начал снимать с Аласдера рубашку. Матросы уже стащили с него сапоги и бриджи.
   – Наверное, ее лучше сжечь, – сказал Рори, имея в виду окровавленную рубашку, – чем пытаться отстирать.
   Это было расточительством, но Изабел его одобрила.
   – Кроме той, что на голове, других ран нет, хозяйка. – К такому заключению уже пришла и Изабел. – Только синяки на руках и на теле.
   Значит, все внимание следовало сосредоточить на его голове.
   Нельзя было оставлять Аласдера раздетым. Изабел достала из комода ночную рубашку. Сколько воспоминаний было у нее связано с этой рубашкой! И тот первый раз, когда Аласдер лечил ее, и все последующие ночи, и утро их свадьбы...
   Пока они одевали Аласдера, Изабел попыталась собраться с мыслями. Не упустила ли она чего-нибудь важного? Что ей делать дальше? В голову ничего не приходило. Теперь вся надежда на время. Изабел нежно коснулась щеки Аласдера и ощутила отросшую щетину. Потом провела большим пальцем по его нижней губе.
   – Все, что нам остается, Рори, – это ждать.
   Рори кивнул, взял кувшин и вышел.
   Изабел посмотрела на толпу матросов, все еще стоявших в дверях. Их лица были печальны, во взглядах читалось беспокойство. Они не только уважали своего капитана, они любили его.
   – Как он? – Брайан схватил за локоть вышедшего из каюты Рори.
   – У него рана на голове, но из серьезного, кажется, только это.
   На лице Брайана появилась улыбка, и ее увидели все. Изабел попыталась предостеречь его от слишком поспешного оптимизма, но они слышать ни о чем не хотел. Брайан посмотрел на нее так, что она поняла: в мгновение ока она из его друга превратилась чуть ли не во врага.
   – Он еще очень слаб, – признался Рори.
   – Но ты же не сомневаешься, что он выживет. – Это был не вопрос. Брайану нужен был только такой ответ.
   – Думаю, что так, – ответил Рори, оглянувшись на Изабел.
   Брайан кивнул ей, молча мирясь с ее присутствием. Он что-то сказал Рори, и мальчик снова на нее посмотрел. На этот раз в его глазах промелькнул гнев. Еще одно звено в цепи, которую выковал ее отец.
   Изабел встала и молча закрыла дверь, чтобы не видеть неодобрительных взглядов и не слышать презрительного шепота.
   Она села возле Аласдера и погрузилась в мысли о том, что могло бы быть. Если бы их жизнь сложилась иначе, Аласдер мог бы быть ее другом детства. Они вместе носились бы по лесам и полям. Она показала бы ему бусы из синих камней – сокровище, которое нашла в Гилмуре. А он, как истинный шотландский помещик, преподнес бы их ей в качестве подарка за то, что она любит крепость так же преданно, как он.
   И однажды их дружба могла бы перерасти в нечто большее.
   Однако теперь все, что они могли бы чувствовать друг к другу, заслонила правда реальной жизни. Аласдер был человеком принципа, а она – дочерью Драммонда.
   Изабел прижалась лбом к руке Аласдера и закрыла глаза, прислушиваясь к его дыханию. День уже клонился к вечеру. «Стойкий» тихо покачивался на волнах, и плеск воды убаюкивал. Но заснуть Изабел не могла. Она держала Аласдера за руку, будто защищая его своим присутствием.
   Любовь к Аласдеру сделала ее непобедимой. Но если она его потеряет, для нее это будет равносильно смерти.
 
   – Не понимаю, почему это я должен остаться, – пожаловался Дуглас Дэниелу, глядя, как корабль Макреев покидает Лондон.
   – Потому что ты самый младший, – объяснил Дэниел. – Младшими всегда командуют. И они, как правило, избалованы.
   Дуглас сжал кулаки.
   – Я не избалован, Дэниел. Я – Макрей, пусть и самый младший.
   Дэниел и сам не понимал, почему братья оставили Дугласа на его попечении. Возможно, они хотели, чтобы их младший брат набрался побольше опыта в мореплавании. А может быть, Дуглас стал таким надоедливым, что перед братьями встала дилемма – либо оставить его с Дэниелом, либо швырнуть за борт.
   Дэниел спрятал улыбку. Не надо показывать Дугласу, как он его развеселил. Дуглас был истинный Макрей, неотъемлемая часть клана – упрямый и гордый, несмотря на юный возраст и отсутствие опыта.
   Но он всему научится, подумал Дэниел, особенно если не позволять ему задаваться.
   – Я еще несколько недель не увижу Шотландию.
   – Нет, не так долго. К тому же ты можешь сделать так, чтобы мы смогли отплыть раньше.
   – Это каким же образом?
   – Будешь моим секретарем, – сказал Дэниел, взъерошив волосы Дугласа.
   Мальчик отпрянул и, словно петух, важно выпятив грудь, сказал:
   – Я буду капитаном собственного корабля, а не каким-то там секретарем.
   – Иногда это означает одно и то же. – Дэниел уже не пытался скрыть улыбку. – Кто, по твоему мнению, отвечает за содержание трюма? И с кого берут слово, когда загружают товары? И кого винят, если не хватает хотя бы щепотки чая?
   Не дождавшись от Дугласа ответа, Дэниел вручил ему декларацию судового груза.
   – Винят капитана, вот кого. На этом корабле я командую вместо твоего брата, так что я не потерплю мятежа.
   Дуглас выглядел недовольным, однако декларацию взял.
   – Все-таки это лучше, чем быть юнгой, – буркнул он.
   – К концу дня ты, возможно, изменишь свое мнение. – Дэниел кивнул в сторону ближайшего пирса. – Надо проверить более ста бочек, прежде чем прибудут фургоны. Постарайся умерить свое раздражение, Дуглас, – добавил Дэниел, надеясь, что у мальчика хватит ума последовать его совету. – Начни пересчитывать ящики и бочки до того, как их погрузят на борт. Эту работу лучше делать на берегу, чем в трюме.
   Дэниел наблюдал, как младший Макрей с недовольным видом протопал по палубе, а потом спустился по трапу.
   Настоящий Макрей, подумал Дэниел.

* * *

   Возможно, он ненормальный, думал про себя Фергус Макрей. Эта дорога до Гилмура наверняка закончится мозолями от протеза и болями в руках.
   Ему предстоял долгий путь. Поэтому, перекинув свою палку через плечо, он надел на нее сумку, а себе сделал костыль из трех связанных вместе кусков дерева. Середину он укрепил с помощью железного стержня, а верх обмотал куском старой тряпки. Но эта «подушка» оказалась недостаточной. Он понял это после того, как костыль стал впиваться ему в подмышку.
   Кто эта женщина, которую он видел в Кормехе? И неужели возможно, чтобы в Гилмуре, после стольких лет, появился кто-то из Макреев?
   «Оставь надежды для других, Фергус», – посоветовал он себе. Жизнь и без того тяжела, так что не стоит напрашиваться на еще большие трудности.
   Но разве это не было бы замечательно – вернуться в свой дом и увидеть там не англичан, а своих соотечественников? Как тяжело переносить одиночество, особенно после того, как он потерял Ли. Хорошо бы найти хотя бы одного человека, который помнил его с детства и мог бы сказать ему, подмигнув: «Каким же ты был неуклюжим дурачком, Фергус».
   Воспоминания захлестнули Фергуса. Вот он со своим братом убегает и прячется, чтобы избавиться от надоедливой сестры. Вот собирает для Ли колокольчики и щекочет ими ей щеку. Эти воспоминания сейчас казались ему особенно дорогими, потому что он потерял всех, кого любил: Ли – из-за своей гордости, брата Джеймса – во время сражения при Куллодене, а сестры Летис не стало уже много лет назад.
   Он ускорил шаг, заставляя себе пройти расстояние, которое он себе намечал на каждый день. Всю жизнь он жил так – намечал себе цель и шел к ней, необращая внимания ни на неудачи, ни на тех, кто его отговаривал, Отметив место на горизонте, он поклялся, что дойдет до него до наступления темноты.
   Его подстегивала одна-единственная мысль – он возвращается домой. В Гилмур.

Глава 30

   Аласдер просыпался постепенно. Забытье уходило, словно тучи в ненастную погоду – слой за слоем. Несколько минут он лежал, глядя в деревянный потолок и размышляя о том, как он здесь оказался.
   Осторожно повернув голову сначала в одну сторону, потом в другую, он с удовлетворением отметил, что сейчас чувствует лишь тупую боль, а не те удары тысяч молотов, которые прежде били по черепу, как по наковальне. Потом Аласдер медленно сел и спустил ноги, удивившись своему облачению – на нем была его широкая шерстяная ночная рубашка.
   – Надевай ее, Аласдер. Ночи на корабле холодные.
   – Спасибо, мама, – вежливо говорил он, принимая сверток. Но он знал, что положит и эту рубашку в комод вместе со всеми остальными.
   – Пусть он лучше возьмет себе в компаньонки русалку, чтобы согреться, – смеялся кто-нибудь из его братьев.
   Летис Макрей поднимала одну бровь, и в комнате наступала тишина. Братья уже были совсем взрослыми, но мать и сейчас частенько их поругивала.
   Однако все мысли о семье исчезли, когда Аласдер увидел Изабел, свернувшуюся калачиком на соломенном тюфяке в углу каюты. Он проспал много ночей в такой позе в начале их знакомства и знал, как она неудобна. Но почему она решила спать отдельно от него?
   – Изабел, – тихо позвал он, и она сразу же открыла глаза.
   Аласдер поднял руку и удивился тому, что она дрожит. Изабел вскочила и, сжав его руку, прижалась к ней щекой.
   – Что произошло? – недовольно спросил он. Почему у него во рту привкус гари, а все тело болит так, будто его лягнула лошадь или его проволокли через всю Шотландию?
   Память постепенно, по кусочкам, возвращалась к Аласдеру. Это было похоже на то, как однажды ему пришлось увидеть французское пиратское судно, нападавшее на английский торговый корабль и методично обстреливавшее его из пушек от кормы до носа.
   Аласдер вспомнил зловоние гари, едкий запах горящей соломы, плач детей, а на этом фоне – чье-то лицо, презрительное и насмешливое.
   – Мы в Гилмуре, – сказала Изабел. – На борту «Стойкого».
   Она наклонилась над ним и поцеловала, окропив теплой слезой.
   – Все хорошо, – постарался он утешить ее, но она только улыбалась, прижавшись щекой к его ладони, понимая, что это всего лишь бравада. Он чувствовал себя таким слабым, будто был новорожденным младенцем.
   – Как долго я спал?
   – Несколько дней.
   – Несколько дней, – эхом отозвался Аласдер.
   – Нужно было время, чтобы затянулась рана. Сейчас твой взгляд уже не затуманен и ты не такой бледный. – Изабел отвела волосы с его лба. Ее рука пахла травами и сандаловым деревом.
   – Ты использовала китайские снадобья?
   – Да. Ты чувствуешь себя лучше?
   – Я чувствую себя так, будто десять лошадей били меня своими копытами. – Аласдер взглянул на ночную рубашку и улыбнулся. – А за это я должен благодарить тоже тебя?
   Изабел зарделась, словно разделяя его воспоминания о ночной рубашке: вот она сидит в постели после их первой брачной ночи и улыбается ему, а вот старается прикрыть свою наготу, когда он втирает мазь в ее кожу, а потом быстро надевает на нее ночную рубашку, чтобы не поддаться искушению.
   – Брайан просил сообщить ему, как только ты проснешься. У тебя есть силы, чтобы принять его?
   Аласдер кивнул, чтобы скрыть внезапно нахлынувшее на него желание дотронуться до Изабел руками, которые помнили все изгибы ее тела, и губами, помнившими вкус ее поцелуев. Возможно, это объяснялось тем, что смерть подошла к нему слишком близко, а сейчас он празднует возвращение к жизни. А может, просто потому, что это была Изабел.
   – Но не раньше, чем я умоюсь и оденусь, – решительно ответил он. Не хватало еще, чтобы команда увидела своего капитана в ночной рубашке!