Остальное сказал её тон. Фэрчайлд не шелохнулся. Он переводил взгляд с жены на Макки и снова на жену. Красивые глаза были пусты. Ноздри тонкого носа раздулись, губы сжались. На лбу вздулась и пульсировала жилка.
- Ты имеешь в виде - она мертва?
- Да, Джордан, - и добавила совершенно непроизвольно, - она не страдала.
Макки заинтересовался. Фэрчайлд не производил впечатление чрезмерно впечатлительного человека. Но смерть известной в обществе студентки, казалось, нанесла сокрушительный удар. Конечно, последуют неприятности с его школой...
- Что произошло? - с трудом, запинаясь, спросил Фэрчайлд.
Макки рассказал. Когда он сказал, что тело девушки упало в Шайнбоун-аллею, художник пробормотал:
- Она, должно быть, вышла на балкон покурить...
Глаза его покраснели. Как и жена, последний раз Фэрчайлд видел Барбару Бэрон, когда она сходила со сцены с белом подвенечном платье с развевающейся фатой.
За исключением преподавателя по фамилии Монтан, кузена мертвой девушки, Артура Инглиша, его жены и трех неизвестных мужчин и женщин, никто не покидал школу после окончания показа. И даже больше - большинство людей, находящихся сейчас здесь, оставались в зале.
Макки вновь обратился к публике, поднятой рукой призывая к вниманию. И он его добился. Публика напряженно ожидала новостей. Но вместо них последовал вопрос.
- Видел кто-нибудь мисс Бэрон после того, как она сошла со сцены и прошла в студию?
Мгновение никто не отзывался, потом послышались насколько голосов разом. Барбара Бэрон вошла в зал сразу же, как сошла с подиума. Она вышла через маленькую боковую арку, прошла под балконом и вышла через большие двойные двери сзади.
Макки уже приметил эти двери. Они вели в нужную сторону.
Гул снова стих, Фэрчайлд сумрачно уставился в никуда, мисс Карлайл с беспокойством за ним наблюдала; у неё было поразительное самообладание.
Макки наклонился к ним обоим:
- Вы не подождете в кабинете? Я был хотел задать вам пару вопросов. А сейчас собираюсь взглянуть, откуда упала мисс Бэрон. Если все в порядке, мы отпустим этих людей.
Это "если все в порядке" прошло мимо Джордана Фэрчайлда. Он явно был подавлен. Решительность его покинула. Но не его жену. Она одарила шотландца быстрым горящим взглядом, в котором неожиданно сверкнула сталь. И тут же ресницы опустились.
Она взяла мужа под руку:
- Джордан, пошли.
Они направились к арке. Макки - в противоположную сторону. В сопровождении Пирсона он прошел под балконом к двум широким дверям.
Глава 3
Двери были заперты. Макки открыл их, взявшись через носовой платок за основание ручки, а не за неё саму. На латуни должны были остаться отпечатки. За дверью было темно. Макки с Пирсон вошли и закрыли её за собой. Тьма стояла кромешная. Правда, через какое-то стекло пробивалась неясная полоска света с улицы. Макки зажег фонарь. И в этот миг услышал откуда-то шорох. Очень слабый.
Луч света рассек мрак, но в поле зрения никого не было, хотя ощущалось какое-то движение. Инспектор нахмурился, нащупал включатель и зажег свет.
Они оказались на выставке картин, в зале примерно сорок на двадцать футов. Там был прекрасный ковер, несколько старинных сундуков, стол и скамьи, большинство - эпохи Тюдоров. Стены завешаны сюрреалистическими полотнами. Широко открытый глаз уставился на Пирсона из разреза в груди безголового торса мужчины, томно склонившегося над огромной лилией. Рядом что-то вроде распухшей, разложившейся устрицы выползало из ила, воздев пару тонких детских ручек.
Капитан заметил:
- Боже, не хотел бы я попасть сюда в депрессии!
Кроме двери, через которую они вошли, в зале было ещё четыре двери. Две - в длинной внутренней стене, одна - в дальней части, ведущая в приемную, и одна слева, через стекло которой и пробивался свет. За дверью было единственное большое окно со свисающими до пола тяжелыми бордовыми бархатными портьерами. Макки потянул их. Окно было заперто. Слой пыли говорил, что замок не трогали. Он отпустил портьеру и задумался.
Потом сделал жест Пирсону, означавший : "- Зайди за нее, капитан, и смотри во все глаза". А вслух он произнес, так, чтобы слышал тот, кто покинул галерею, когда они вошли, но мог оставаться поблизости:
- Снаружи есть балкон, Пирсон. Возможно, оттуда упала Барбара Бэрон. Пошли взглянем.
Солидные дверные косяки, свисающие прямо бордовые портьеры - если не считать легкой выпуклости, - живота Пирсона.
Макки дружелюбно заметил:
- Тебе вправду стоит сесть на диету, Пирсон.
Выпуклость с возмущенным сопением исчезла, Макки открыл носовым платком стеклянную дверь, вышел и закрыл её за собой.
Он оказался на балконе, о котором упоминал Фэрчайлд. С него было видно пол Гринвич-Вилледж. Площадку тридцать на восемь футов огораживала сплошная четырехфутовая кирпичная стена, не считая редких щелей возле пола для стока воды. Барьер был слишком высок, чтобы выпасть.
Макки подошел к краю и посмотрел вниз.
Прямо под ним, далеко-далеко внизу шевелились в кругу света от мощных фонарей черные фигурки детективов. Две крошечные фигуры в белых халатах, люди из морга, несли длинный мешок с тем, что осталось от Барбары Бэрон, в игрушечный вагончик, тронувшийся по Лафайет. Так казалось отсюда.
Макки выпрямился и огляделся в темноте. В глаза бросился неясный клочок белизны на темной стене в дальнем конце террасы. Он включил фонарь.
Клочок белизны оказался боа из белого горностая, расшитым персиковой тафтой. Боа трепетало на краю стены, часть свисала наружу. Широкий край зацепился за парапет. Боа запуталось, растрепалось, потеряло обычный вид. Оно слетело, когда девушка оказалась снаружи, в черной бездне - значит, произошло это внезапно и быстро. Боа удержалось только благодаря своему весу.
На плиточном полу балкона напротив стелющегося хвоста меха и шелка лежали три вещи. Макки их не тронул, просто смотрел.
Первой был комбинированный портсигар с инициалами мертвой девушки и зажигалкой вдобавок. Из под неё сочилась струйка бензина.
Вторая была незажженной сигаретой с красными отпечатками на фильтре.
Третья, чуть в стороне, в добрых трех футах справа, была деревянной спичкой, обыкновенной хозяйственной спичкой, черная головка которой говорила, что её зажигали. Но горела она только секунду или две.
Шотландец застыл, уставившись на коллекцию предметов и прикидывая, какая вырисовывается картина.
Боа, металлический портсигар с вытекшей жидкостью, обгорелая, быстро потушенная кухонная спичка рассказывали историю. Они видели, как Барбара Бэрон пришла сюда, все ещё в подвенечном наряде и фате, опьяненная успехом. Она швырнула боа на стену и села на него. Две складочки показывали, что их придавила тяжесть.
На стену было нетрудно взобраться без посторонней помощи. Как раз под местом, которое она выбрала, был сток для воды с решеткой из железных прутьев. Стройная ножка коснулась её, легкого тело напряглось - и она наверху. Устроившись на стене, она достала портсигар, вынула сигарету и зажала её губками. Крошечная темная крупинка, которое он снял с её губ в аллее, была табаком.
Этакий эксцентричный жест. Она не думала о своей участи. Не знала, что скоро умрет. Даже не думала. Расположение боа подтверждает это. И все же она сама подозвала смерть, балансируя на краю небытия, чуть наклонившись вперед со скрещенными стройными лодыжками и руками, лениво лежащими на парапете или на коленях.
Но Барбара Бэрон была на террасе не одна. Это подсказала обгорелая спичка. Она была слишком громоздка для портсигара, оснащенного, кстати, зажигалкой; он думал, что и в карманах такую не держат, и трудно представить, чтобы она ходила с ними в пригоршнях.
Поднятое лицо, сигарета в губах, её бормотание:
- Спички?
- Зажигалка? - это её собеседник.
А потом - конец.
Вспыхнула деревянная спичка, мужчина - или женщина - держащий её, наклонился к ней, спичка полетела прочь, стремительный толчок, сбивший дыхание...
- Счастливого пути!
И она полетела вниз, кувыркаясь, раскинув руки, хотя помощи быть не могло.
Сигарета выпала изо рта, когда она закричала от ужаса, опрокидываясь назад, в пустоту.
Да. Так все и случилось. Сомнений не было. У него, по крайней мере. Смерть Барбары Бэрон не была ни несчастным случаем, ни самоубийством. Она не упала. Ее столкнули, и независимый штат Нью-Йорк, город Нью-Йорк, район Манхэттен, познакомился с изящным убийством - убийством на показе мод, где по грубым подсчетам было двести пятьдесят человек.
Красиво! О да, очень красиво.
Шотландец медленно двинулся к двери. Но тут же прибавил ходу, когда услышал за ней звук шагов.
Глава 4
- Убери руки! Пусти меня!
Посередине выставочного зала боролись капитан Пирсон и девушка. Девушка не была ни высокой, ни низкой, но в её изящных ручках, которые пытался удержать Пирсон, было достаточно силы, и девушка пыталась вырваться.
- Потом, мисс, потом. Никто не причинит вам зла. Если вы только... Я только хочу знать...
Лицо капитана побагровело, голос умолял. Он боялся этого ускользающего из его толстых пальцев существа.
- Ладно, Пирсон. Все в порядке.
Девушка повернулась к Макки. Она задыхалась. Маленькие белые губки открыли белоснежные зубы; личико побелело от бешенства.
Это была девушка, которая напряглась, когда мисс Карлайл провозгласила Барбару Бэрон победительницей. Он заметил её благодаря её светлым волосам. Того рода волосам, о котором приходилось читать, но редко видеть, кроме как на холстах. Блестящие волны червоного золота сбегали по её широкому белому лбу и кончикам ушек на плечи, золотясь на висках и завитках и розовея во впадинках. Продолговатые влажные серые глаза под изящно изогнутыми бровями метали молнии. Они покраснели. Похоже, она плакала. Но сейчас на гладких щеках не было и следа слез.
Капитан заявил со смесью негодования и триумфа:
- Она вышла из той двери, инспектор, - он махнул на одну из двух дверей в дальней стороне галереи. - Не видела меня, я был за портьерой. И подкрадывалась к двери на балкон. У неё в руках что-то было. Когда я вышел, она сунула это в карман и бросилась бежать. Я велел остановиться, она не послушала, поэтому мне пришлось...
Макки кивнул и повернулся к девушке. Та поправила плечики спортивной клетчатой шотландки, расправила складки плиссированной юбки на стройных, округлых бедрах. Гнев прошел. Казалось, она только была раздражена вульгарностью физического вмешательства, и ничего более. Раздражена собой. И сказала, прекрасно контролируя голос:
- Простите, инспектор. Это действительно моя вина. Боюсь, я была большой идиоткой. Но ваш человек меня напугал, так внезапно выпрыгнув. Я возвращалась из дамской комнаты и вошла сюда - но не думала, что это предосудительно. Я направлялась на балкон подышать воздухом. Не могла я сейчас возвращаться в студию. Понимаете, Барби Бэрон была моей кузиной.
У неё было достаточно самообладания для столь юных лет - было ей не больше двадцати двух, максимум трех.
- Значит, вы Найрн Инглиш? - вежливо спросил Макки. - Вы в родстве с мистером Артуром Инглишем, который был на показе с женой?
- Он мой брат.
- О! Понимаю. Что вы сунули в карман?
- Вот...
Она предъявила платочек, маленький голубой льняной квадратик с её инициалами в уголке.
Он улыбнулся.
- Ну, это не слишком опасно, не так ли?
Пирсон многозначительно кашлянул. Если инспектор видел только маленькую, бледную, как привидение девушку, пытающуюся свести все к шутке, и ей поверил...
Макки не обратил на него внимания.
- Когда вы ушли из студии, мисс Инглиш? Вы были там, когда я вошел. Но я не видел, как вы уходили. А я просил всех оставаться на местах.
Что-что, а извиняться она умела.
- Простите. Я вышла, когда вы поднимались на подиум. Мне было нехорошо, я боялась, что меня стошнит, и я сказала полицейскому у двери, что мне нужно в дамскую комнату, он разрешил. Потом, когда я была с другой стороны арки, я услышала, что вы из отдела убийств, вы упомянули Барби - и я увидел лицо Дрейки - мисс Дрейк, и поняла, что...что с Барби случилось что-то ужасное.
Ее серые глаза не отрывались от его. Она судорожно вдохнула.
Макки отнесся с симпатией и пониманием.
- Это должно быть стать для вас шоком. Вы видели кузину после того, как она спустилась со сцены сегодня в десять?
- Нет.
Ее "нет" звучало убедительно. Но в ней все было убедительно. Эта девушка не путалась в словах и делах, если была убеждена в необходимости того, что делала, как бы неприятно это ни было...
Пауза, стойкий гул голосов из студии.
- Могу я идти?
- Конечно.
- Спасибо.
Она повернулась к дамской комнате, но Макки сказал:
- Не сюда, мисс Инглиш, в те двери.
Он махнул на двери, через которые они вошли в зал, сделав знак Пирсону открыть одну из них.
Лицо её потухло.
- Но я думала, вы сказали, я могу идти?
Шотландец возразил:
- Я не имел в виду домой. Не сейчас, ещё нет. Нам ещё нужно поработать, провести эксперимент. Понимаете, ваша кузина, мисс Бэрон, не упала с балкона. Ей помогли - умышленно.
Найрн Инглиш уставилась на него. Она стояла расслабленно, опустив руки и держа в одной голубой льняной платочек. И в мгновение ока вдруг напряглась. Было видно, как её охватил страх, и можно было догадаться о крепости её защиты, которую теперь начисто смело ужасным известием.
- Убийство, - выдохнула она сквозь мгновенно побелевшие губы. И вдруг стала ребенком, потерянным, испуганным и беспомощным.
- Убийство, - повторила она.
Это не было вопросом; это было утверждение, вырвавшееся из пересохшей глотки, нечто очевидное, решенное и - возможно - она подозревала или даже знала, но надеялась, что никто другой не догадается.
Пирсон двинулся к дверям; она машинально развернулась.
Макки наблюдал, как она уходит, будто лунатик, не останавливаясь ни на чем взглядом, пока тот не упал на крупного, крепкого, краснолицего капитана, нажимающего ручку так, чтобы не затронуть её саму. Это, казалось, привело её в себя. Головка червоного золота откинулась назад; рука с голубым платочком взметнулась ко рту, она прижала его к губам, чтобы остановить рвущиеся слова, крик, имя, обвинение, оправдание. И поспешно выпорхнула за порог в большой, битком набитый гудящий зал.
Пирсон закрыл дверь, повернулся и строго посмотрел на шотландца.
- Слушайте, инспектор. Вы не видели девушку, когда она считала, что здесь никого нет. А я видел. Она что-то замышляла. Она...
- Да, - протянул Макки. - Мисс Инглиш очень опасна. Милашка. И умна к тому же. Она напоминает мне ту красотку... Как её звали? Иду Сирз, за которой мы охотились в Кливленде. Она отравила своего мужа и двоих детей. Найрн Инглиш была в галерее, когда мы только вошли. Мы слышали звук - это она выскальзывала. Мы спугнули её. Упорная девушка. Она ждала в дамской комнате, пока не подумала, что путь свободен, и вернулась.
Капитан был озадачен.
- Для чего, инспектор? Здесь ничего нет. А если у неё были ушки на макушке, она должна была знать, что мы, то есть вы, на балконе. Она не могла рассчитывать что-то здесь сделать.
- Ее волновал не балкон, - мрачно буркнул шотландец. - А ручка двери, ведущей на него. Маленькая ретушь. Свяжись с управлением. Вели направить сюда парочку людей. Я хочу снять отпечатки с этой ручки. Пусть Ширер подключит всех, кого найдет. Нам потребуется серьезная помощь. Позвони комиссару, доложи, что произошло. И попытайся ещё раз связаться с отцом Барбары Бэрон. А теперь насчет Джордана Фэрчайлда... И что нам делать с этой толпой?
Глава 5
Менее чем через четверть часа заработала машина, отбирающая среди двухсот пятидесяти случайных людей, бывших на показе, мужчину или женщину, столкнувших Барбару Бэрон.
Похоже, с мотивами не будет затруднений. Пока Макки вводил сотрудников в курс дела, пронырливый маленький детектив по имени Тодхантер собрал кучу информации о мертвой дебютантке. За те три месяца, что она была студенткой в Международной Школе Дизайна, Барбара Бэрон умудрилась завоевать всеобщую ненависть. Она была грубой, наглой, невыносимой, злой, снобкой и лгуньей. Но и это неважно, это можно было бы игнорировать или высмеять. Важна была её страсть к лести и мужскому вниманию и то, на что она шла ради этого.
Она разбивала дружбу, на корню губила романы и щедро раздаривала разногласия и огорчения. У неё было для этого все - всепоглощающее тщеславие, злобный ум, очаровательная внешность, сладкий, как мед, голос и взгляд, когда она этого хотела, и эффектная аура богатства и положения в обществе. Некоторые умнейшие мужчины попались на это - к своему несчастью. Барбару Бэрон они не интересовали. Что ей нужно было, так это греющее сознание своего превосходства в новом мире, в который она вторглась.
Она стала любимицей Джордана Фэрчайлда, что не добавило ей популярности.
Слоняясь вокруг, Тодхантер собрал с дюжину уклончивых оценок.
- Д.Д. (Джон Джордан Фэрчайлд) будет очень печалиться о своей маленькой любимой девочке...
- Маленькой любимой сучке.
- И Фил тоже.
Филом был Филипп Монтан, художник, выполняющий функции наставника.
- Ну, зато мисс Карлайл не будет. Не скажешь, что она любила Барбару Бэрон. Та ей нравилась, да, но...
- Ты сошла с ума. Джоан Карлайл и Д.Д. не живут вместе уже годы.
- Я не сказала, что она ревновала, глупая. Она просто не любила Бэрон. Кроме того, моя тетя видела её с мужчиной в Терраса-клаб. Довольно красивый голубок, представляешь? Ну, все же Найрн не будет выплакивать глаза. Ты не слышала, что Бэрон сказала про портрет Найрн работы Филиппа Монтана?
Рассказчица передразнила аффектацию дебютантки, диссонируя гласные и произнося согласные с придыханием больного аденоидами.
- Барби сказала: "- Но Филипп, дорогой, ты не схватил её глаза. Они чуть косят - разве не так, а ты нарисовал прямыми. А её рот - он у неё всегда раскрыт..."
Найрн. Найрн Инглиш. Тодхантер слышал имя златокудрой красавицы снова и снова, произносимое с пренебрежением, жеманством, уважением, завистью. Секретарша, мисс Дрейк, внесла свою долю. Она не благоволила к погибшей девушке и жестоко ссорилась с Д.Д. насчет нее. Все было очень смутно. Это указало им поле деятельности.
Информация, относящаяся к Джордану Фэрчайлду и его жене, инспектора заинтересовала. То, что она носила девичью фамилию, ничего не значило; многие женщины её оставляют, и в её поведении с художником, и в его все говорило, что они лучшие друзья. Возможно, они были чуточку чересчур вежливы друг с другом. Взаимная неучтивость - единственный надежный показатель содержательной семейной жизни. У Фэрчайлда была внешность баловня. Он выглядел Дон Жуаном, но после сорока романтические бредни надоели и мешали всем, включая их несчастного владельца.
Что до секретарши, она занималась своими делами и ожидала от других того же. Тут не было большой фантазии, но зато полно здравого смысла, действенности и силы. Если Барбара Бэрон переступит границы, мисс Дрейк уничтожит её, не моргнув глазом.
Да, насчет мотивов здесь было над чем поработать. Опять нужен был благоприятный случай, чтобы отбросить тех, кто не мог убить несчастную красавицу.
Насколько они сейчас знали, только пятеро покинули показ между окончанием шоу и решением жюри. Эти пятеро были: мистер и миссис Инглиш, художник Филипп Монтан, Билл Джекобс, независимый фотограф, женщина по фамилии Нордоф, делавшая материал для рекламного журнала. Послали людей разыскать их, следующим шагом было восстановление картины смерти Барбары Бэрон.
Это дело становилось все более рутинным. В целом люди работали прекрасно. Предварительные приказы его собственным людям и ближайшим к Шайнбоун-аллее патрульным облегчали дело. Задержка была недолгой. Пока запущенная машина работала, Макки направился с новостями к Джордану Фэрчайлду и мисс Карлайл, ожидавшим его в кабинете.
Шотландец не стал ходить вокруг да около. Время для этого прошло, он рубил с плеча.
Смерть Барбары Бэрон не была ни несчастным случаем, ни самоубийством; это было убийство. Ее убил некто вышедший с ней на балкон покурить, когда она покинула студию в десять, или убийца присоединился позже.
Фэрчайлд сломался. Он был похож на безумного скептика, пораженного и неверящего. Он сидел, подавшись вперед и уронив голову на руки; когда Макки заговорил, он вскочил на ноги, пьяно шатаясь, со слепым взглядом.
- Я не могу! Господи, нет!
Лицо его из белого стало красным, вены вздулись, будто его хватил паралич. Было очень похоже на то. Руки царапали воротничок, из глотки вырывался хрип.
Секретарша - не жена - кинулась на помощь, усадила на стул, принесла воды из холодильника, спокойно и с неумолимой решительностью расстегнула воротник. Джоан Карлайл не обратила на мужа никакого внимания. Она сама была слишком подавлена. Высокая застывшая фигура, окаменевшие мраморные руки и плечи, живое острое личико осунулось, и все же это было элегантное лицо смерти с героической скорбью.
После этого интерес Макки возрос. Здесь все не поверхностно, а намного глубже. Убийство в школе, в самом помещении одной из наиболее ярких студенток было шоком, ударом. Но в реакции Фэрчайлда и его жены было что-то более глубокое и сокровенное, чем просто шок. Может потому, что втайне они надеялись услышать о несчастном случае, а не об убийстве?
Секретарша, очевидно, тоже это почувствовала, потому что сказала, торопливо, слишком торопливо и вкрадчиво:
- Барбара Бэрон была родственницей мистера Фэрчайлда, инспектор. Они с мисс Карлайл знали её долгие годы.
Да, эти люди рачительно выдавали информацию. Почему они не сказали этого раньше?
Макки не задавал никаких вопросов. Это позже. Он просто объяснил, что должно быть сделано, как это делал лейтенант Ширер сосредоточенной и внимательной публике в студии; восстановление картины критического интервала, с десяти часов до десяти ноль пять.
Это не так сложно, как казалось. Все сводилось к троекратной проверке. А находился приблизительно рядом с В и С, В - с А и С, а С - с ними обоими. Ни Фэрчайлд, ни Джоан Карлайл не стали протестовать. К Фэрчайлду частично вернулось хладнокровие, но сил было слишком мало, чтобы растрачивать их на протест, тщетный в любом случае. Его жена успешнее вернула себе нормальное состояние, но женщины быстрее реагируют и управляют эмоциями лучше мужчин.
Все было готово, когда небольшая процессия вошла в студию, с Джорданом Фэрчайлдом и его женой во главе - они действительно были очаровательной парой - и с Макки и секретаршей замыкающими.
Норма Дрейк находилась в кабинете примерно с десяти до прихода полиции, поэтому Макки попросил её сыграть роль погибшей девушки, чтобы все согласовать. Мистер и миссис Инглиш уже были в студии. Инглиш доставил жену наверх, протестующе заявляя, что ей следует быть дома в постели. Они сидели в первом ряду с полудюжиной других людей, считая трех членов жюри.
Фэрчайлд присоединился к ним, упав в соседнее с миссис Инглиш кресло. Вероятно, отупелому выражению и бледностью кожи она обязана была стрессу.
Верхний свет потушили. Все прожектора сосредоточились на сцене. Публика, более двухсот сорока человек, ожидала, лица мужчин и женщин в вечерних нарядах, молодых людей и девушек в обычной одежде стали белыми овалами, эллипсами, квадратами. Несколько человек оставались в соседней студии: учитель-закройщик, который помогал Барбаре Бэрон с платьем, девушка с предыдущего выхода с подругой и Найрн Инглиш, которая выводила модели через арку.
Джоан Карлайл заняла место, где была во время показа, слева от задника, повернувшись к публике и сцене. Даллиган и Херчфилд установили на стратегических позициях две съемочных камеры из криминальной лаборатории, проходы заполнили детективы с остановленными часами в руках, вперед вышел лейтенант Ширер.
Людей уже проинструктировали. Его голос звучно тек из микрофона:
- Прошу вас представить, что сейчас ровно десять. Оглядитесь и посмотрите, все ли так, как было перед появлением на сцене мисс Бэрон.
Завертелись головы, зашуршали женские наряды, люди шепотом переговаривались; шепот затих, никто не сказал ни слова.
Ширер снова заговорил в микрофон:
- Сейчас делайте то же самое, что делали тогда, займите то же положение, разговаривайте с теми же людьми, производите те же действия. Продолжайте, пока не дадут команду остановиться.
Он отошел и поднял руку; затрещали камеры, Норма Дрейк медленно обошла задник и поднялась по ступенькам на сцену. В это время мисс Карлайл начала читать описание платья на Барбаре Бэрон.
Конечно, эта темнобровая женщина в роговых очках и строгом черном костюме нисколько не походила на эффектную фигуру в атласе слоновой кости и с плывущей фатой, скрепленной цветами под подбородком и над красивыми детскими бровями, которая стояла тут прежде. Женщины истерично захихикали, мужчины закашляли. Но ни к чему люди не привыкают так быстро, как к свершившемуся факту. Барбара Бэрон мертва. Полиция проводит расследование. Стадный инстинкт был силен; они делали, что им сказали. Представление продолжалось.
По его окончании, через каких-нибудь полчаса, двести сорок четыре человека из двухсот пятидесяти трех были исключены из возможных убийц. Они не могли приложить руку к убийству Барбары Бэрон. Во время проверки они все время находились в пределах двух студий.
Остались девять, девять человек, которые, по всеобщему признанию выходили из студий между десятью и десятью ноль пятью, а значит, могли столкнуть погибшую дебютантку с перил балкона в Шайнбоун-аллею.
- Ты имеешь в виде - она мертва?
- Да, Джордан, - и добавила совершенно непроизвольно, - она не страдала.
Макки заинтересовался. Фэрчайлд не производил впечатление чрезмерно впечатлительного человека. Но смерть известной в обществе студентки, казалось, нанесла сокрушительный удар. Конечно, последуют неприятности с его школой...
- Что произошло? - с трудом, запинаясь, спросил Фэрчайлд.
Макки рассказал. Когда он сказал, что тело девушки упало в Шайнбоун-аллею, художник пробормотал:
- Она, должно быть, вышла на балкон покурить...
Глаза его покраснели. Как и жена, последний раз Фэрчайлд видел Барбару Бэрон, когда она сходила со сцены с белом подвенечном платье с развевающейся фатой.
За исключением преподавателя по фамилии Монтан, кузена мертвой девушки, Артура Инглиша, его жены и трех неизвестных мужчин и женщин, никто не покидал школу после окончания показа. И даже больше - большинство людей, находящихся сейчас здесь, оставались в зале.
Макки вновь обратился к публике, поднятой рукой призывая к вниманию. И он его добился. Публика напряженно ожидала новостей. Но вместо них последовал вопрос.
- Видел кто-нибудь мисс Бэрон после того, как она сошла со сцены и прошла в студию?
Мгновение никто не отзывался, потом послышались насколько голосов разом. Барбара Бэрон вошла в зал сразу же, как сошла с подиума. Она вышла через маленькую боковую арку, прошла под балконом и вышла через большие двойные двери сзади.
Макки уже приметил эти двери. Они вели в нужную сторону.
Гул снова стих, Фэрчайлд сумрачно уставился в никуда, мисс Карлайл с беспокойством за ним наблюдала; у неё было поразительное самообладание.
Макки наклонился к ним обоим:
- Вы не подождете в кабинете? Я был хотел задать вам пару вопросов. А сейчас собираюсь взглянуть, откуда упала мисс Бэрон. Если все в порядке, мы отпустим этих людей.
Это "если все в порядке" прошло мимо Джордана Фэрчайлда. Он явно был подавлен. Решительность его покинула. Но не его жену. Она одарила шотландца быстрым горящим взглядом, в котором неожиданно сверкнула сталь. И тут же ресницы опустились.
Она взяла мужа под руку:
- Джордан, пошли.
Они направились к арке. Макки - в противоположную сторону. В сопровождении Пирсона он прошел под балконом к двум широким дверям.
Глава 3
Двери были заперты. Макки открыл их, взявшись через носовой платок за основание ручки, а не за неё саму. На латуни должны были остаться отпечатки. За дверью было темно. Макки с Пирсон вошли и закрыли её за собой. Тьма стояла кромешная. Правда, через какое-то стекло пробивалась неясная полоска света с улицы. Макки зажег фонарь. И в этот миг услышал откуда-то шорох. Очень слабый.
Луч света рассек мрак, но в поле зрения никого не было, хотя ощущалось какое-то движение. Инспектор нахмурился, нащупал включатель и зажег свет.
Они оказались на выставке картин, в зале примерно сорок на двадцать футов. Там был прекрасный ковер, несколько старинных сундуков, стол и скамьи, большинство - эпохи Тюдоров. Стены завешаны сюрреалистическими полотнами. Широко открытый глаз уставился на Пирсона из разреза в груди безголового торса мужчины, томно склонившегося над огромной лилией. Рядом что-то вроде распухшей, разложившейся устрицы выползало из ила, воздев пару тонких детских ручек.
Капитан заметил:
- Боже, не хотел бы я попасть сюда в депрессии!
Кроме двери, через которую они вошли, в зале было ещё четыре двери. Две - в длинной внутренней стене, одна - в дальней части, ведущая в приемную, и одна слева, через стекло которой и пробивался свет. За дверью было единственное большое окно со свисающими до пола тяжелыми бордовыми бархатными портьерами. Макки потянул их. Окно было заперто. Слой пыли говорил, что замок не трогали. Он отпустил портьеру и задумался.
Потом сделал жест Пирсону, означавший : "- Зайди за нее, капитан, и смотри во все глаза". А вслух он произнес, так, чтобы слышал тот, кто покинул галерею, когда они вошли, но мог оставаться поблизости:
- Снаружи есть балкон, Пирсон. Возможно, оттуда упала Барбара Бэрон. Пошли взглянем.
Солидные дверные косяки, свисающие прямо бордовые портьеры - если не считать легкой выпуклости, - живота Пирсона.
Макки дружелюбно заметил:
- Тебе вправду стоит сесть на диету, Пирсон.
Выпуклость с возмущенным сопением исчезла, Макки открыл носовым платком стеклянную дверь, вышел и закрыл её за собой.
Он оказался на балконе, о котором упоминал Фэрчайлд. С него было видно пол Гринвич-Вилледж. Площадку тридцать на восемь футов огораживала сплошная четырехфутовая кирпичная стена, не считая редких щелей возле пола для стока воды. Барьер был слишком высок, чтобы выпасть.
Макки подошел к краю и посмотрел вниз.
Прямо под ним, далеко-далеко внизу шевелились в кругу света от мощных фонарей черные фигурки детективов. Две крошечные фигуры в белых халатах, люди из морга, несли длинный мешок с тем, что осталось от Барбары Бэрон, в игрушечный вагончик, тронувшийся по Лафайет. Так казалось отсюда.
Макки выпрямился и огляделся в темноте. В глаза бросился неясный клочок белизны на темной стене в дальнем конце террасы. Он включил фонарь.
Клочок белизны оказался боа из белого горностая, расшитым персиковой тафтой. Боа трепетало на краю стены, часть свисала наружу. Широкий край зацепился за парапет. Боа запуталось, растрепалось, потеряло обычный вид. Оно слетело, когда девушка оказалась снаружи, в черной бездне - значит, произошло это внезапно и быстро. Боа удержалось только благодаря своему весу.
На плиточном полу балкона напротив стелющегося хвоста меха и шелка лежали три вещи. Макки их не тронул, просто смотрел.
Первой был комбинированный портсигар с инициалами мертвой девушки и зажигалкой вдобавок. Из под неё сочилась струйка бензина.
Вторая была незажженной сигаретой с красными отпечатками на фильтре.
Третья, чуть в стороне, в добрых трех футах справа, была деревянной спичкой, обыкновенной хозяйственной спичкой, черная головка которой говорила, что её зажигали. Но горела она только секунду или две.
Шотландец застыл, уставившись на коллекцию предметов и прикидывая, какая вырисовывается картина.
Боа, металлический портсигар с вытекшей жидкостью, обгорелая, быстро потушенная кухонная спичка рассказывали историю. Они видели, как Барбара Бэрон пришла сюда, все ещё в подвенечном наряде и фате, опьяненная успехом. Она швырнула боа на стену и села на него. Две складочки показывали, что их придавила тяжесть.
На стену было нетрудно взобраться без посторонней помощи. Как раз под местом, которое она выбрала, был сток для воды с решеткой из железных прутьев. Стройная ножка коснулась её, легкого тело напряглось - и она наверху. Устроившись на стене, она достала портсигар, вынула сигарету и зажала её губками. Крошечная темная крупинка, которое он снял с её губ в аллее, была табаком.
Этакий эксцентричный жест. Она не думала о своей участи. Не знала, что скоро умрет. Даже не думала. Расположение боа подтверждает это. И все же она сама подозвала смерть, балансируя на краю небытия, чуть наклонившись вперед со скрещенными стройными лодыжками и руками, лениво лежащими на парапете или на коленях.
Но Барбара Бэрон была на террасе не одна. Это подсказала обгорелая спичка. Она была слишком громоздка для портсигара, оснащенного, кстати, зажигалкой; он думал, что и в карманах такую не держат, и трудно представить, чтобы она ходила с ними в пригоршнях.
Поднятое лицо, сигарета в губах, её бормотание:
- Спички?
- Зажигалка? - это её собеседник.
А потом - конец.
Вспыхнула деревянная спичка, мужчина - или женщина - держащий её, наклонился к ней, спичка полетела прочь, стремительный толчок, сбивший дыхание...
- Счастливого пути!
И она полетела вниз, кувыркаясь, раскинув руки, хотя помощи быть не могло.
Сигарета выпала изо рта, когда она закричала от ужаса, опрокидываясь назад, в пустоту.
Да. Так все и случилось. Сомнений не было. У него, по крайней мере. Смерть Барбары Бэрон не была ни несчастным случаем, ни самоубийством. Она не упала. Ее столкнули, и независимый штат Нью-Йорк, город Нью-Йорк, район Манхэттен, познакомился с изящным убийством - убийством на показе мод, где по грубым подсчетам было двести пятьдесят человек.
Красиво! О да, очень красиво.
Шотландец медленно двинулся к двери. Но тут же прибавил ходу, когда услышал за ней звук шагов.
Глава 4
- Убери руки! Пусти меня!
Посередине выставочного зала боролись капитан Пирсон и девушка. Девушка не была ни высокой, ни низкой, но в её изящных ручках, которые пытался удержать Пирсон, было достаточно силы, и девушка пыталась вырваться.
- Потом, мисс, потом. Никто не причинит вам зла. Если вы только... Я только хочу знать...
Лицо капитана побагровело, голос умолял. Он боялся этого ускользающего из его толстых пальцев существа.
- Ладно, Пирсон. Все в порядке.
Девушка повернулась к Макки. Она задыхалась. Маленькие белые губки открыли белоснежные зубы; личико побелело от бешенства.
Это была девушка, которая напряглась, когда мисс Карлайл провозгласила Барбару Бэрон победительницей. Он заметил её благодаря её светлым волосам. Того рода волосам, о котором приходилось читать, но редко видеть, кроме как на холстах. Блестящие волны червоного золота сбегали по её широкому белому лбу и кончикам ушек на плечи, золотясь на висках и завитках и розовея во впадинках. Продолговатые влажные серые глаза под изящно изогнутыми бровями метали молнии. Они покраснели. Похоже, она плакала. Но сейчас на гладких щеках не было и следа слез.
Капитан заявил со смесью негодования и триумфа:
- Она вышла из той двери, инспектор, - он махнул на одну из двух дверей в дальней стороне галереи. - Не видела меня, я был за портьерой. И подкрадывалась к двери на балкон. У неё в руках что-то было. Когда я вышел, она сунула это в карман и бросилась бежать. Я велел остановиться, она не послушала, поэтому мне пришлось...
Макки кивнул и повернулся к девушке. Та поправила плечики спортивной клетчатой шотландки, расправила складки плиссированной юбки на стройных, округлых бедрах. Гнев прошел. Казалось, она только была раздражена вульгарностью физического вмешательства, и ничего более. Раздражена собой. И сказала, прекрасно контролируя голос:
- Простите, инспектор. Это действительно моя вина. Боюсь, я была большой идиоткой. Но ваш человек меня напугал, так внезапно выпрыгнув. Я возвращалась из дамской комнаты и вошла сюда - но не думала, что это предосудительно. Я направлялась на балкон подышать воздухом. Не могла я сейчас возвращаться в студию. Понимаете, Барби Бэрон была моей кузиной.
У неё было достаточно самообладания для столь юных лет - было ей не больше двадцати двух, максимум трех.
- Значит, вы Найрн Инглиш? - вежливо спросил Макки. - Вы в родстве с мистером Артуром Инглишем, который был на показе с женой?
- Он мой брат.
- О! Понимаю. Что вы сунули в карман?
- Вот...
Она предъявила платочек, маленький голубой льняной квадратик с её инициалами в уголке.
Он улыбнулся.
- Ну, это не слишком опасно, не так ли?
Пирсон многозначительно кашлянул. Если инспектор видел только маленькую, бледную, как привидение девушку, пытающуюся свести все к шутке, и ей поверил...
Макки не обратил на него внимания.
- Когда вы ушли из студии, мисс Инглиш? Вы были там, когда я вошел. Но я не видел, как вы уходили. А я просил всех оставаться на местах.
Что-что, а извиняться она умела.
- Простите. Я вышла, когда вы поднимались на подиум. Мне было нехорошо, я боялась, что меня стошнит, и я сказала полицейскому у двери, что мне нужно в дамскую комнату, он разрешил. Потом, когда я была с другой стороны арки, я услышала, что вы из отдела убийств, вы упомянули Барби - и я увидел лицо Дрейки - мисс Дрейк, и поняла, что...что с Барби случилось что-то ужасное.
Ее серые глаза не отрывались от его. Она судорожно вдохнула.
Макки отнесся с симпатией и пониманием.
- Это должно быть стать для вас шоком. Вы видели кузину после того, как она спустилась со сцены сегодня в десять?
- Нет.
Ее "нет" звучало убедительно. Но в ней все было убедительно. Эта девушка не путалась в словах и делах, если была убеждена в необходимости того, что делала, как бы неприятно это ни было...
Пауза, стойкий гул голосов из студии.
- Могу я идти?
- Конечно.
- Спасибо.
Она повернулась к дамской комнате, но Макки сказал:
- Не сюда, мисс Инглиш, в те двери.
Он махнул на двери, через которые они вошли в зал, сделав знак Пирсону открыть одну из них.
Лицо её потухло.
- Но я думала, вы сказали, я могу идти?
Шотландец возразил:
- Я не имел в виду домой. Не сейчас, ещё нет. Нам ещё нужно поработать, провести эксперимент. Понимаете, ваша кузина, мисс Бэрон, не упала с балкона. Ей помогли - умышленно.
Найрн Инглиш уставилась на него. Она стояла расслабленно, опустив руки и держа в одной голубой льняной платочек. И в мгновение ока вдруг напряглась. Было видно, как её охватил страх, и можно было догадаться о крепости её защиты, которую теперь начисто смело ужасным известием.
- Убийство, - выдохнула она сквозь мгновенно побелевшие губы. И вдруг стала ребенком, потерянным, испуганным и беспомощным.
- Убийство, - повторила она.
Это не было вопросом; это было утверждение, вырвавшееся из пересохшей глотки, нечто очевидное, решенное и - возможно - она подозревала или даже знала, но надеялась, что никто другой не догадается.
Пирсон двинулся к дверям; она машинально развернулась.
Макки наблюдал, как она уходит, будто лунатик, не останавливаясь ни на чем взглядом, пока тот не упал на крупного, крепкого, краснолицего капитана, нажимающего ручку так, чтобы не затронуть её саму. Это, казалось, привело её в себя. Головка червоного золота откинулась назад; рука с голубым платочком взметнулась ко рту, она прижала его к губам, чтобы остановить рвущиеся слова, крик, имя, обвинение, оправдание. И поспешно выпорхнула за порог в большой, битком набитый гудящий зал.
Пирсон закрыл дверь, повернулся и строго посмотрел на шотландца.
- Слушайте, инспектор. Вы не видели девушку, когда она считала, что здесь никого нет. А я видел. Она что-то замышляла. Она...
- Да, - протянул Макки. - Мисс Инглиш очень опасна. Милашка. И умна к тому же. Она напоминает мне ту красотку... Как её звали? Иду Сирз, за которой мы охотились в Кливленде. Она отравила своего мужа и двоих детей. Найрн Инглиш была в галерее, когда мы только вошли. Мы слышали звук - это она выскальзывала. Мы спугнули её. Упорная девушка. Она ждала в дамской комнате, пока не подумала, что путь свободен, и вернулась.
Капитан был озадачен.
- Для чего, инспектор? Здесь ничего нет. А если у неё были ушки на макушке, она должна была знать, что мы, то есть вы, на балконе. Она не могла рассчитывать что-то здесь сделать.
- Ее волновал не балкон, - мрачно буркнул шотландец. - А ручка двери, ведущей на него. Маленькая ретушь. Свяжись с управлением. Вели направить сюда парочку людей. Я хочу снять отпечатки с этой ручки. Пусть Ширер подключит всех, кого найдет. Нам потребуется серьезная помощь. Позвони комиссару, доложи, что произошло. И попытайся ещё раз связаться с отцом Барбары Бэрон. А теперь насчет Джордана Фэрчайлда... И что нам делать с этой толпой?
Глава 5
Менее чем через четверть часа заработала машина, отбирающая среди двухсот пятидесяти случайных людей, бывших на показе, мужчину или женщину, столкнувших Барбару Бэрон.
Похоже, с мотивами не будет затруднений. Пока Макки вводил сотрудников в курс дела, пронырливый маленький детектив по имени Тодхантер собрал кучу информации о мертвой дебютантке. За те три месяца, что она была студенткой в Международной Школе Дизайна, Барбара Бэрон умудрилась завоевать всеобщую ненависть. Она была грубой, наглой, невыносимой, злой, снобкой и лгуньей. Но и это неважно, это можно было бы игнорировать или высмеять. Важна была её страсть к лести и мужскому вниманию и то, на что она шла ради этого.
Она разбивала дружбу, на корню губила романы и щедро раздаривала разногласия и огорчения. У неё было для этого все - всепоглощающее тщеславие, злобный ум, очаровательная внешность, сладкий, как мед, голос и взгляд, когда она этого хотела, и эффектная аура богатства и положения в обществе. Некоторые умнейшие мужчины попались на это - к своему несчастью. Барбару Бэрон они не интересовали. Что ей нужно было, так это греющее сознание своего превосходства в новом мире, в который она вторглась.
Она стала любимицей Джордана Фэрчайлда, что не добавило ей популярности.
Слоняясь вокруг, Тодхантер собрал с дюжину уклончивых оценок.
- Д.Д. (Джон Джордан Фэрчайлд) будет очень печалиться о своей маленькой любимой девочке...
- Маленькой любимой сучке.
- И Фил тоже.
Филом был Филипп Монтан, художник, выполняющий функции наставника.
- Ну, зато мисс Карлайл не будет. Не скажешь, что она любила Барбару Бэрон. Та ей нравилась, да, но...
- Ты сошла с ума. Джоан Карлайл и Д.Д. не живут вместе уже годы.
- Я не сказала, что она ревновала, глупая. Она просто не любила Бэрон. Кроме того, моя тетя видела её с мужчиной в Терраса-клаб. Довольно красивый голубок, представляешь? Ну, все же Найрн не будет выплакивать глаза. Ты не слышала, что Бэрон сказала про портрет Найрн работы Филиппа Монтана?
Рассказчица передразнила аффектацию дебютантки, диссонируя гласные и произнося согласные с придыханием больного аденоидами.
- Барби сказала: "- Но Филипп, дорогой, ты не схватил её глаза. Они чуть косят - разве не так, а ты нарисовал прямыми. А её рот - он у неё всегда раскрыт..."
Найрн. Найрн Инглиш. Тодхантер слышал имя златокудрой красавицы снова и снова, произносимое с пренебрежением, жеманством, уважением, завистью. Секретарша, мисс Дрейк, внесла свою долю. Она не благоволила к погибшей девушке и жестоко ссорилась с Д.Д. насчет нее. Все было очень смутно. Это указало им поле деятельности.
Информация, относящаяся к Джордану Фэрчайлду и его жене, инспектора заинтересовала. То, что она носила девичью фамилию, ничего не значило; многие женщины её оставляют, и в её поведении с художником, и в его все говорило, что они лучшие друзья. Возможно, они были чуточку чересчур вежливы друг с другом. Взаимная неучтивость - единственный надежный показатель содержательной семейной жизни. У Фэрчайлда была внешность баловня. Он выглядел Дон Жуаном, но после сорока романтические бредни надоели и мешали всем, включая их несчастного владельца.
Что до секретарши, она занималась своими делами и ожидала от других того же. Тут не было большой фантазии, но зато полно здравого смысла, действенности и силы. Если Барбара Бэрон переступит границы, мисс Дрейк уничтожит её, не моргнув глазом.
Да, насчет мотивов здесь было над чем поработать. Опять нужен был благоприятный случай, чтобы отбросить тех, кто не мог убить несчастную красавицу.
Насколько они сейчас знали, только пятеро покинули показ между окончанием шоу и решением жюри. Эти пятеро были: мистер и миссис Инглиш, художник Филипп Монтан, Билл Джекобс, независимый фотограф, женщина по фамилии Нордоф, делавшая материал для рекламного журнала. Послали людей разыскать их, следующим шагом было восстановление картины смерти Барбары Бэрон.
Это дело становилось все более рутинным. В целом люди работали прекрасно. Предварительные приказы его собственным людям и ближайшим к Шайнбоун-аллее патрульным облегчали дело. Задержка была недолгой. Пока запущенная машина работала, Макки направился с новостями к Джордану Фэрчайлду и мисс Карлайл, ожидавшим его в кабинете.
Шотландец не стал ходить вокруг да около. Время для этого прошло, он рубил с плеча.
Смерть Барбары Бэрон не была ни несчастным случаем, ни самоубийством; это было убийство. Ее убил некто вышедший с ней на балкон покурить, когда она покинула студию в десять, или убийца присоединился позже.
Фэрчайлд сломался. Он был похож на безумного скептика, пораженного и неверящего. Он сидел, подавшись вперед и уронив голову на руки; когда Макки заговорил, он вскочил на ноги, пьяно шатаясь, со слепым взглядом.
- Я не могу! Господи, нет!
Лицо его из белого стало красным, вены вздулись, будто его хватил паралич. Было очень похоже на то. Руки царапали воротничок, из глотки вырывался хрип.
Секретарша - не жена - кинулась на помощь, усадила на стул, принесла воды из холодильника, спокойно и с неумолимой решительностью расстегнула воротник. Джоан Карлайл не обратила на мужа никакого внимания. Она сама была слишком подавлена. Высокая застывшая фигура, окаменевшие мраморные руки и плечи, живое острое личико осунулось, и все же это было элегантное лицо смерти с героической скорбью.
После этого интерес Макки возрос. Здесь все не поверхностно, а намного глубже. Убийство в школе, в самом помещении одной из наиболее ярких студенток было шоком, ударом. Но в реакции Фэрчайлда и его жены было что-то более глубокое и сокровенное, чем просто шок. Может потому, что втайне они надеялись услышать о несчастном случае, а не об убийстве?
Секретарша, очевидно, тоже это почувствовала, потому что сказала, торопливо, слишком торопливо и вкрадчиво:
- Барбара Бэрон была родственницей мистера Фэрчайлда, инспектор. Они с мисс Карлайл знали её долгие годы.
Да, эти люди рачительно выдавали информацию. Почему они не сказали этого раньше?
Макки не задавал никаких вопросов. Это позже. Он просто объяснил, что должно быть сделано, как это делал лейтенант Ширер сосредоточенной и внимательной публике в студии; восстановление картины критического интервала, с десяти часов до десяти ноль пять.
Это не так сложно, как казалось. Все сводилось к троекратной проверке. А находился приблизительно рядом с В и С, В - с А и С, а С - с ними обоими. Ни Фэрчайлд, ни Джоан Карлайл не стали протестовать. К Фэрчайлду частично вернулось хладнокровие, но сил было слишком мало, чтобы растрачивать их на протест, тщетный в любом случае. Его жена успешнее вернула себе нормальное состояние, но женщины быстрее реагируют и управляют эмоциями лучше мужчин.
Все было готово, когда небольшая процессия вошла в студию, с Джорданом Фэрчайлдом и его женой во главе - они действительно были очаровательной парой - и с Макки и секретаршей замыкающими.
Норма Дрейк находилась в кабинете примерно с десяти до прихода полиции, поэтому Макки попросил её сыграть роль погибшей девушки, чтобы все согласовать. Мистер и миссис Инглиш уже были в студии. Инглиш доставил жену наверх, протестующе заявляя, что ей следует быть дома в постели. Они сидели в первом ряду с полудюжиной других людей, считая трех членов жюри.
Фэрчайлд присоединился к ним, упав в соседнее с миссис Инглиш кресло. Вероятно, отупелому выражению и бледностью кожи она обязана была стрессу.
Верхний свет потушили. Все прожектора сосредоточились на сцене. Публика, более двухсот сорока человек, ожидала, лица мужчин и женщин в вечерних нарядах, молодых людей и девушек в обычной одежде стали белыми овалами, эллипсами, квадратами. Несколько человек оставались в соседней студии: учитель-закройщик, который помогал Барбаре Бэрон с платьем, девушка с предыдущего выхода с подругой и Найрн Инглиш, которая выводила модели через арку.
Джоан Карлайл заняла место, где была во время показа, слева от задника, повернувшись к публике и сцене. Даллиган и Херчфилд установили на стратегических позициях две съемочных камеры из криминальной лаборатории, проходы заполнили детективы с остановленными часами в руках, вперед вышел лейтенант Ширер.
Людей уже проинструктировали. Его голос звучно тек из микрофона:
- Прошу вас представить, что сейчас ровно десять. Оглядитесь и посмотрите, все ли так, как было перед появлением на сцене мисс Бэрон.
Завертелись головы, зашуршали женские наряды, люди шепотом переговаривались; шепот затих, никто не сказал ни слова.
Ширер снова заговорил в микрофон:
- Сейчас делайте то же самое, что делали тогда, займите то же положение, разговаривайте с теми же людьми, производите те же действия. Продолжайте, пока не дадут команду остановиться.
Он отошел и поднял руку; затрещали камеры, Норма Дрейк медленно обошла задник и поднялась по ступенькам на сцену. В это время мисс Карлайл начала читать описание платья на Барбаре Бэрон.
Конечно, эта темнобровая женщина в роговых очках и строгом черном костюме нисколько не походила на эффектную фигуру в атласе слоновой кости и с плывущей фатой, скрепленной цветами под подбородком и над красивыми детскими бровями, которая стояла тут прежде. Женщины истерично захихикали, мужчины закашляли. Но ни к чему люди не привыкают так быстро, как к свершившемуся факту. Барбара Бэрон мертва. Полиция проводит расследование. Стадный инстинкт был силен; они делали, что им сказали. Представление продолжалось.
По его окончании, через каких-нибудь полчаса, двести сорок четыре человека из двухсот пятидесяти трех были исключены из возможных убийц. Они не могли приложить руку к убийству Барбары Бэрон. Во время проверки они все время находились в пределах двух студий.
Остались девять, девять человек, которые, по всеобщему признанию выходили из студий между десятью и десятью ноль пятью, а значит, могли столкнуть погибшую дебютантку с перил балкона в Шайнбоун-аллею.