Генерал нахмурился.
— Проклятия универсальны. В этом случае взрывчатка не будет взрываться и у коммунистов.
Базз вынул сигару изо рта и внимательно осмотрел кончик, который неровно дымился.
— Им не понадобится взрывчатка, — сказал он. — Одних только китайцев хватит, чтобы перерезать нас мясницкими ножами, сделанными на этих их сталеварнях на заднем дворе.
— Кроме того, не может быть и речи об убийстве, — сказала Элен. — Вообще-то, как Базз однажды сказал, Таббер — это добрый и вежливый старикан, который, просто так случилось…
— Добрый и вежливый старикан… — ядовито пробормотал Эд.
— …обладает какими-то силами, которых мы просто не понимаем. Он, похоже, и сам их не понимает. Очень хорошо. Я считаю, что Крошка Эд должен пойти и встретиться с ним. Не думаю, чтобы он что-то имел против Эда лично. Кроме того, у него пунктик на собственной дочери, а та без ума от Крошки Эда.
Упало молчание. Все взоры обратились к Эду Уандеру. Эд опустил глаза, невыразимо страдая.
— Это ложь! — простонал он.
— Базз? — сказала Элен.
Базз Де Кемп старался заставить свою сигару гореть равномерно. В ответ на обращение Элен он кивнул и гнусаво произнес:
— Верно, правильно. Смазливая шустрая девчонка, голубые глазки, щечки-яблочки, сама такая лапочка-симпатюлечка. Ежу ясно, что ей больше всего на свете хочется завести шуры-муры с Крошкой Эдом Уандером.
— О, черт бы вас побрал, — застонал Эд Уандер. — Нашли над кем поиздеваться, да?
— Уандер, — сказал Дуайт Хопкинс, — я даю вам офис и штат сотрудников.
— Нет, — сказал Эд.
Дуайт Хопкинс пристально посмотрел на него.
— Я могу позвонить по этому телефону, мистер Уандер, и через пару минут у меня будет приказ президента о призыве вас в вооруженные силы. В таком случае вы будете подчиняться приказам присутствующего здесь генерала Крю и станете делать, как вам велят.
— Старая армейская система набора добровольцев, — пробурчал Эд. — Ты, ты и ты.
Генерал радостно улыбнулся ему.
Эд сдался.
— Ладно, — сказал он. — А выпить что-нибудь найдется?
Примерно тридцать лет из своих тридцати трех Эдвард Уандер хотел быть большим начальником. Он так сильно этого хотел, что явственно себе это представлял. Эд делал все, что было в его силах в разделенном на общественные слои застойном обществе. Он был воспитан на легендах своего народа, в которых говорилось, что любой гражданин общества изобилия ничем не хуже любого другого гражданина Соединенных Процветающих Штатов, и все имеют равные шансы собственным трудом проложить себе путь наверх, к президентскому креслу или к чему угодно.
К несчастью, Эд обнаружил, что тяжело собственным трудом проложить себе путь наверх, когда труда в обществе осталось чрезвычайно мало, а большая его часть автоматизирована. Те, у кого была работа, и доход которых, следовательно, был выше, чем у тех, кто значился в списках безработных, держались за нее всеми силами, относились к ней весьма ревностно и по возможности передавали ее потомкам, родственникам или на худой конец друзьям.
Нет. По мере взросления Эд Уандер все явственнее понимал, как малы у него шансы когда-либо сделаться большим начальником, имеющим подчиненных, послушно исполняющих его распоряжения; телефоны и интеркомы, по которым резким тоном отдавать ценные указания. Собственно говоря, к моменту его первого столкновения с Иезекилем Джошуа Таббером Эд почти пришел к выводу, что его единственный шанс на успех — жениться на Элен Фонтейн.
И вот он — большой начальник.
А Элен Фонтейн — одна из его ассистентов.
Так же, как и Базз Де Кемп. И ассистентов становилось все больше и больше. Эд был уже просто завален ими и не помнил имен даже незначительной их части.
Обещание Дуайта Хопкинса предоставить все мыслимые ресурсы нельзя было осуществить полнее, чем это было сделано. За четверть часа Эду Уандеру назначили свиту из охранников. За час штат его сотрудников был укомплектован. Среди прочих были мистер Ярдборо, которого, как оказалось, зовут Сесил, а также Билл Оппенхеймер и майор Леонард Дэвис. В числе охранников были Джонсон и Стивенс, а связным Эда с Дуайтом Хопкинсом был полковник Фредерик Уильямс. Хопкинс решил, что проект «Таббер», принимая во внимание его суть, должен быть делом чрезвычайной секретности, и назначил в штат сотрудников всех, кто уже имел какое-либо отношение к расследованию Уандера. Если бы история попала в газеты, Хопкинс подозревал, что даже его репутация гаранта надежности не спасет дело.
Эд мрачно пялился в настольный экран своего рабочего стола.
У него не было ни малейшей идеи, откуда начинать. В архивах его отдела не было ничего, кроме его собственного доклада о Таббере и таких же докладов Базза и Элен. Не было смысла их читать. Он и так прекрасно знал все это. И этого было слишком мало.
Эд включил экран и откашлялся.
— Мисс… ээ…
Он забыл, как зовут его секретаршу.
— Рэнди, сэр. Рэнди Эверетт.
Эд посмотрел на нее и вздохнул.
— Рэнди, вам не к лицу «Домотканый стиль».
— Да, сэр, я знаю. Но, правду сказать, если я пытаюсь воспользоваться косметикой…
— У вас начинается зуд.
Ее глаза расширились.
— Откуда вы знаете?
— Я ясновидящий, — сказал Эд. — Послушайте, пришлите ко мне мистера Де Кемпа.
Он выключил интерком. Это было его первое действие на посту руководителя проекта «Таббер».
Базз вошел неуклюжей походкой, волоча ноги, с неизменной сигарой во рту. Он оценивающе осмотрел кабинет и тихонько свистнул.
— Ну наконец-то Крошка Эд Уандер — большой начальник! Трудитесь упорно, копите деньги, голосуйте за Демократических Республиканцев, и вы тоже доберетесь до верха. Елки зеленые, тебе даже не пришлось жениться на дочери босса!
— Заткнись, — сказал Эд, — не то я велю генералу Крю привлечь тебя на военную службу. — Он ухмыльнулся, представив себе эту картину. — Баззо Де Кемп, самая неряшливая штатская курица — в армии!
— Хиханьки, — сказал Базз, падая в кресло. — Начальство острит.
— Послушай, Баззо, — сказал Эд. — С чего мне начать?
Базз критически осмотрел кончик сигары, затем в раздумьи обвел взглядом комнату.
— Мы можем для начала выяснить, что представляет собой проклятие. Когда в следующий раз мы — то есть ты, я на этот случай беру отгул, — таким образом, когда в следующий раз ты встретишься с Таббером, ты будешь хоть чем-то вооружен.
— Проклятие? Каждый знает, что такое проклятие.
— Прекрасно. И что же это такое?
Эд поразмыслил над этим. По размышлении он щелкнул переключателем на столе.
— Майора Дэвиса, пожалуйста.
На экране появилось лицо Ленни Дэвиса.
— Да, сэр. — Майор еще не вполне привык к тому, что его начальник — человек, которого он допрашивал и думал, не вышвырнуть ли из своего кабинета, еще вчера.
— Мы собираемся выяснить, что собой представляет проклятие, — сказал Эд. — Пошлите за учеными, которые могут это знать.
Майор тупо посмотрел на него.
— Какие именно ученые могут знать, что представляет собой проклятие, сэр?
— Откуда мне знать?! — отрезал Эд и выключил экран.
На Базза Де Кемпа это произвело впечатление.
— Что нам теперь делать? — спросил Эд.
— Пойдем на ленч, — ответил Базз. — Надо захватить с собой Элен. Чем она занимается?
— Возглавляет отдел по «Домотканому стилю», — сказал Эд. — Она должна выяснить все, что только можно, про «Домотканый стиль».
Базз посмотрел на кончик сигары.
— Хорошая идея. С ней работают какие-нибудь ученые?
Эд Уандер пожевал губу.
— Нет. Ты прав. Если нам дали неограниченные ресурсы, нужно их использовать. Один черт знает, сколько времени у нас осталось до того, как Таббер снова что-нибудь сотворит. — Он щелкнул переключателем. — Майора Дэвиса.
Лицо майора выражало даже чуть большую озабоченность, чем вчера вечером, решил Эд. Майор отозвался:
— Да, сэр.
— Ленни, — сказал Эд, — отправь несколько ученых в команду мисс Фонтейн. Мы хотим знать, что вызывает у женщин зуд.
Майор открыл рот, покачал головой и закрыл рот.
— Слушаюсь, сэр.
Базз задумчиво проследил взглядом, как лицо военного исчезает с экрана.
— Знаешь, — сказал он, — по-моему, майор долго не продержится. У него и так уже жабры позеленели.
Эд Уандер встал.
— Там, где его взяли, таких, как он, еще много, — сказал он.
Когда они вернулись с ленча и прошли через внешние помещения офиса Эда Уандера, он обратил внимание, что прибавилось еще два-три десятка сотрудников и несколько компьютеров IBM вместе с командой операторов и стопками перфокарт. Эд смутно заинтересовался, для чего они собираются использовать компьютеры. Может быть, ни для чего. Вероятно, Дуайт Хопкинс просто хочет, чтобы они были под рукой и наготове, на случай если для них найдется какое-нибудь применение.
Рэнди, его секретарша, сказала:
— Профессор Мак-Корд ждет вас в кабинете, мистер Уандер.
— Кто такой профессор Мак-Корд, черт его дери?
— Его прислал майор Дэвис, сэр.
— А, тогда он, наверное, эксперт либо по проклятиям, либо по зуду. Когда Эд и Базз скрылись в кабинете, Рэнди Эверетт некоторое время потеряно смотрела им вслед. У нее был примерно такой вид, как будто она потратила свою последнюю монетку на телефон и ошиблась номером.
Профессор Мак-Корд при их появлении поднялся на ноги. Они обменялись традиционными приветствиями, после чего все уселись.
— Меня забрали два офицера службы безопасности, — сказал профессор Мак-Корд, — и в срочном порядке доставили сюда, в ваш кабинет. Прошу принять во внимание, что, хоть я и готов служить моей стране в любое время, я не имею ни малейшего представления…
— Вы профессор чего? — спросил Эд.
— Этнологии. Специализируюсь по племени банту.
Вынув свежую сигару из кармана куртки, Базз заметил:
— А майор лучше соображает, чем мне показалось. Профессор, что такое проклятие?
Профессор перевел взгляд на газетчика.
— Вы подразумеваете проклятие, накладываемое колдуном?
Оба кивнули, и профессор продолжал:
— Это выражение желания, чтобы кого-либо постигло зло. Колдун призывает на голову жертвы нечто злое, несущее вред.
— Ну, может быть, я неточно выразился, — сказал Эд Уандер. — Я скорее хотел бы узнать, что из себя представляет заклятие, заклинание.
Профессор явно не мог понять, чего от него хотят. Он сказал:
— Заклинание обычно представляет собой комбинацию слов или вымышленных слов, которые якобы имеют магическое действие. Англоязычный термин «spell», если не ошибаюсь, произошел от древнеанглийского корня. Заклятие — это практически то же самое с точки зрения колдовства. Англоязычный термин «hex» — это американская идиома, ведущая происхождение из немецкого языка.
Высказавшись, профессор недоуменно нахмурил брови.
Эд Уандер и Базз Де Кемп тоже.
— Знаю, знаю, — сказал Эд. — Но мне не нужны одни только определения. Вот, скажем, ваши колдуны-знахари банту. Они накладывают заклятие на кого-то, обычно потому, что кто-то другой им за это заплатил. Верно? Ага. Так вот что именно они делают?
Профессор Мак-Корд непонимающе посмотрел на него.
— Как они это осуществляют? — спросил Базз. — Каким образом?
— Ну, — сказал профессор, — вообще-то у каждого колдуна своя собственная процедура. Обычно это сложный ритуал суеверий, включающий смешение необычных ингредиентов и песнопения с магическими словами.
Эд наклонился вперед.
— Это мы знаем. Но мы хотели знать, что из себя в действительности представляет проклятие. Понимаете? В действительности.
Профессор моргнул.
— Мы пытаемся выяснить, что такое проклятие, заклятие, заклинание на самом деле.
— Ну я же вам только что сказал.
Они долго смотрели друг на друга, отчего пользы было мало. Наконец Эд произнес:
— Вы верите в дьявола? То есть в Люцифера?
— Нет. Какое это имеет отношение к…
— А в черную магию?
— Я не верю ни в какую разновидность магии.
Наконец-то Эд поймал его. Он поднял вверх указательный палец.
— Тогда каким образом, по-вашему, колдун-знахарь может наложить проклятие на кого бы то ни было? Только не говорите, что они и не могут этого сделать. Существует слишком много свидетельств.
— Угм, — кивнул профессор Мак-Корд. — Теперь я наконец понимаю, к чему вы клоните. Знаете ли вы, кто такой либан? Я получил свою докторскую степень, изучая их.
— Я думал, что в своем дурацком «Часе необычного» слышал обо всем в таком духе, но, как видно, нет.
Этнолог был польщен.
— Либаны — это столь существенная часть африканского колдовства, что мне очень странно, что они так мало известны. Либан — это не совсем колдун, хотя он рождается в касте и не может вступить в нее другим образом. Они немногочисленны, их всего несколько семей. Либан — это серый кардинал всего племени, и они не смеют делать ничего без его совета. Например, если воины отправляются в набег, он извещает их, будет набег успешным или нет, дает им небольшие мешочки со священной пылью или пеплом, или чем-нибудь в этом роде, чтобы привязать к кинжалам. Что я хочу сообщить, так это то, что либан — не жулик. Его положение наследственное, восходит к тысяче лет назад и более. Поверьте, если либан наложит проклятие на соплеменника, оно сработает.
— Как? — просто спросил Базз.
Профессор посмотрел на него.
— Все заинтересованные лица знают, что оно сработает. Жертва, либан и все остальные члены племени.
Это был ответ такого же плана, как Эд получил от Вэрли Ди. Он ни на что не отвечал. Суть вопроса заключалась в том, что едва ли кто-либо из всех затронутых миллиардов людей вообще знал о существовании Иезекиля Джошуа Таббера, не говоря уже о том, что он накладывает заклятие направо и налево.
Базз сказал Эду:
— Какое отношение эти либаны имеют к Табберу?
— К Табберу? — переспросил профессор Мак-Корд. — К какому Табберу?
— К Иезекилю Джошуа Табберу, — утомленно ответил Эд. — Вы его не знаете.
— Вы имеете в виду Джошуа Таббера? — сказал Мак-Корд. — Академика Иезекиля Джошуа Таббера?
— Академика? — потрясенно переспросил Базз.
— Джош получал свою академическую степень по политэкономии в то же время, когда я учился в докторантуре, — сказал Мак-Корд. — Выдающийся ученый.
Эд Уандер закрыл глаза в немом призыве к высшим силам.
Но Базз быстро сказал:
— Значит, вы с ним были знакомы, когда он был моложе. Послушайте, а он в то время питал какие-либо идеи насчет создания новой религии? Религии со множеством социоэкономических аспектов.
— А самое важное, не упоминал ли он вам что-нибудь о своей способности, о Силе проклинать? Накладывать заклятие на, скажем, телевидение? — спросил Эд.
— Не говорите ерунды, — сказал профессор Мак-Корд.
Эд щелкнул переключателем на столе.
— Билла Оппенхеймера, — сказал он.
Экран заполнило лицо Оппенхеймера. Эд видел его впервые со времени вчерашнего допроса. Оппенхеймер сказал:
— Да, сэр.
— С этой минуты вы отвечаете за выяснение прошлого Таббера, — сказал Эд. — В качестве отправной точки у нас есть данные о его учебе. Он получил академическую степень по экономике в… минутку… — он обернулся к Мак-Корду. — Какой колледж?
— Гарвард.
Эд Уандер посмотрел на него с упреком.
— Ну конечно, это не мог быть какой-нибудь дурацкий колледж библейского толка. Непременно Гарвард!
Он повернулся обратно к Оппенхеймеру.
— В Гарварде. Отправьте туда команду. Нам нужно все, что угодно, что только можно узнать о Таббере. Что он изучил. Проанализировать слово за словом все книги, которые он держал в руках. Отыскать его соучеников и выяснить все подробности, которые они в состоянии вспомнить. Раскопать его знакомства. Найти всех женщин, с которыми он встречался, они сейчас по крайней мере среднего возраста. У него есть дочь. Выяснить, на ком он женился. Что случилось с его женой. Жива ли она еще… Ладно, не вам это объяснять. Нам нужен полный отчет обо всех периодах жизни Таббера. Проясните этот вопрос с генералом Крю, если необходимо. Если вам нужны люди, есть ЦРУ, ФБР и Сикрет Сервис.
— Понял, — сказал Оппенхеймер. — Слушаюсь, сэр.
Его лицо исчезло с экрана.
— Ну, ты даешь, — сказал Базз. — Эд, у тебя появились замашки настоящей большой шишки.
— Если вы интересуетесь Джошем Таббером, — сказал несколько заинтригованный Мак-Корд, — вы в Гарварде много не найдете. Он там получил только академическую степень. Насколько я помню, докторат он заработал в Сорбонне, и, если не ошибаюсь, до того учился либо в Лейдене, либо в Гейдельберге. По-моему, изучал классическую философию.
— Философию? — повторил Эд Уандер.
— Приоритеты этического гедонизма, как мне помнится, — подтвердил Мак-Корд.
Базз допил содержимое своего стакана одним отчаянным глотком.
— Гедонизм! — сказал он. — И Таббер. Типа ешь, пей и веселись, потому что завтра все помрем, да?
— Ну, знаете ли, гедонизм более серьезное учение, — сухо заметил Мак-Корд. — Вкратце: Эпикур учил, что человек не только действительно стремится к наслаждению, но, более того, ему следует так поступать, потому что наслаждение — это единственное, что есть хорошего. Однако существенным является его определение наслаждения…
— Ладно, — сказал Эд. — Значит, Таббер расширил свой кругозор, изучая философию. Послушайте, профессор, я передам вас в руки моих ассистентов, которые запишут все, что вы вспомните о Таббере, а также все, что вы можете сказать о либанах, колдунах-знахарях, заклинаниях и проклятиях.
Когда профессор ушел, Эд взглянул на Базза, а Базз на Эда.
Через некоторое время Эд включил экран и сказал:
— Майора Дэвиса.
Когда появилось лицо Дэвиса, Эд сказал тоном упрека:
— Ленни! Этнологи, конечно, ученые, но они не знают, что такое проклятия. Найдите нам таких ученых, которые в этом разбираются. Возьмитесь за это всерьез, Ленни. Нам нужны результаты.
Майор Леонард Дэвис тоскливо посмотрел на него, открыл рот, собираясь очевидно запротестовать или, по крайней мере, пожаловаться, но поразмыслил и закрыл его.
— Слушаюсь, сэр, — сказал он. — Ученых, которые знают, что такое проклятие.
Его лицо исчезло.
— Ты быстро делаешь успехи, — одобрительно сказал Базз.
Они еще некоторое время смотрели друг на друга.
Наконец Эд включил экран и сказал:
— Соедините меня с Джеймсом С. Уэстбруком. Он живет к югу от Кингсбурга.
— Да, сэр, — сказала Рэнди, и через несколько мгновений на экране возникло лицо Джима Уэстбрука.
— Привет, Крошка Эд, — сказал он. — Прошу прощения, я жутко занят. Если ты не против…
Эд Уандер пропустил его слова мимо ушей.
— Послушай, когда мы в прошлый раз говорили о чудесах, ты сказал, что в них веришь. То есть, что ты веришь в существование явлений, которые нельзя объяснить при помощи нынешних научных знаний.
У Джима Уэстбрука на экране был такой вид, будто он торопится, но он все же ответил:
— Я рад, что ты стал выражаться точнее, приятель. Мне не нравится термин чудо.
— Ладно, послушай, ты веришь в проклятия? — спросил Эд. Он ждал, что собеседник станет отрицать.
— Разумеется, — сказал Уэстбрук. — Я немного занимался этим вопросом.
— Я говорю не про эти колдовские штучки, когда жертва убеждена, что заболеет, раз колдун наложил на нее заклятие — ну и в результате, естественно, умирает. Я имею в виду…
— Я действительно тороплюсь, — сказал Уэстбрук, — но… Послушай, приятель, колдуну не приходится убеждать жертву в том, что она будет жертвой. Жертва убеждается потому, что она на самом деле заболевает. Я пришел к выводу, что предзнаменования — это что-то, с чем не стоит шутить. Они не зависят от веры или суеверий, ни со стороны жертвы, ни со стороны практикующего. Точно так же, как ивовый прут, он же «волшебная лоза», работает у людей, которые совершенно убеждены, что он не сработает.
— Продолжай, — сказал Эд.
— Проклятия осуществляются таким же образом. Я это обнаружил на одной вечеринке в канун дня всех святых. Если хочешь испытать, ну, назовем их так, необычные эмоциональные переживания, постарайся представить себе, как снять проклятие, про которое ты не веришь, что ты сможешь его наложить, потому что проклятий вообще не существует — только бедная жертва уже основательно проклята, а ты ничегошеньки не знаешь о проклятиях. Приятель, это раза в три хуже, чем гипнотизер-любитель, который ввел кого-то в транс, навел постгипнотическое внушение, а теперь не может его отменить. По крайней мере, по гипнозу есть книги в библиотеках, из которых можно вычитать, как поступать в таком случае. Но попробуйте найти в книгах, как отменить проклятие кого-то, кого ты случайно, и сам в это не веря проклял. Приятель, это дело такого же рода, как «Я не знал, что ружье заряжено!»
Джим Уэстбрук хотел сказать что-то еще, но бросил взгляд на часы.
— Послушай, Крошка Эд, у меня больше нет времени разговаривать с тобой о заклятиях.
— Это тебе кажется, — ухмыльнулся Эд.
Уэстбрук нахмурился.
— Что это должно значить, приятель?
Эд радостно сказал:
— Ты только что поступил на работу, которая состоит в том, что ты отболтаешь себе весь язык, рассуждая обо всех аспектах проклятий, которые тебе известны.
— Ты бы лучше навестил врача, Крошка Эд, — сказал его собеседник. — Пока.
Он прервал связь.
— Стереотип, да? — радостно сказал Крошка Эд. Он щелкнул переключателем интеркома. — Майора Дэвиса, — сказал он.
Появилось лицо майора, и он отозвался одновременно утомленно и настороженно:
— Да, сэр.
— Есть такой Джеймс С. Уэстбрук, живущий на окраине Кингсбурга. Доставьте его сюда немедленно и выясните у него все, что ему известно о проклятиях. И, послушайте, майор. Он может не захотеть пойти. Но этот человек… мм… чрезвычайного приоритета. Пошлите лучше четверых.
— Да, сэр. Для ускорения дела: что еще о нем известно, сэр? Где он работает? Чем занимается? Его может не оказаться дома.
— Он инженер-консультант, специалист по лозоходству, — сказал Эд.
— По лозоходству, — тупо сказал майор Дэвис.
— Ну да, лозоходство. Поиск подземных вод и минералов при помощи ивового прута.
У майора Дэвиса был такой вид, будто его жестоко обидели.
— Да, сэр, Чрезвычайный приоритет. Забрать этого человека, который занимается лозоходством.
Его лицо, выражающее подлинную трагедию души, исчезло с экрана.
10
— Проклятия универсальны. В этом случае взрывчатка не будет взрываться и у коммунистов.
Базз вынул сигару изо рта и внимательно осмотрел кончик, который неровно дымился.
— Им не понадобится взрывчатка, — сказал он. — Одних только китайцев хватит, чтобы перерезать нас мясницкими ножами, сделанными на этих их сталеварнях на заднем дворе.
— Кроме того, не может быть и речи об убийстве, — сказала Элен. — Вообще-то, как Базз однажды сказал, Таббер — это добрый и вежливый старикан, который, просто так случилось…
— Добрый и вежливый старикан… — ядовито пробормотал Эд.
— …обладает какими-то силами, которых мы просто не понимаем. Он, похоже, и сам их не понимает. Очень хорошо. Я считаю, что Крошка Эд должен пойти и встретиться с ним. Не думаю, чтобы он что-то имел против Эда лично. Кроме того, у него пунктик на собственной дочери, а та без ума от Крошки Эда.
Упало молчание. Все взоры обратились к Эду Уандеру. Эд опустил глаза, невыразимо страдая.
— Это ложь! — простонал он.
— Базз? — сказала Элен.
Базз Де Кемп старался заставить свою сигару гореть равномерно. В ответ на обращение Элен он кивнул и гнусаво произнес:
— Верно, правильно. Смазливая шустрая девчонка, голубые глазки, щечки-яблочки, сама такая лапочка-симпатюлечка. Ежу ясно, что ей больше всего на свете хочется завести шуры-муры с Крошкой Эдом Уандером.
— О, черт бы вас побрал, — застонал Эд Уандер. — Нашли над кем поиздеваться, да?
— Уандер, — сказал Дуайт Хопкинс, — я даю вам офис и штат сотрудников.
— Нет, — сказал Эд.
Дуайт Хопкинс пристально посмотрел на него.
— Я могу позвонить по этому телефону, мистер Уандер, и через пару минут у меня будет приказ президента о призыве вас в вооруженные силы. В таком случае вы будете подчиняться приказам присутствующего здесь генерала Крю и станете делать, как вам велят.
— Старая армейская система набора добровольцев, — пробурчал Эд. — Ты, ты и ты.
Генерал радостно улыбнулся ему.
Эд сдался.
— Ладно, — сказал он. — А выпить что-нибудь найдется?
Примерно тридцать лет из своих тридцати трех Эдвард Уандер хотел быть большим начальником. Он так сильно этого хотел, что явственно себе это представлял. Эд делал все, что было в его силах в разделенном на общественные слои застойном обществе. Он был воспитан на легендах своего народа, в которых говорилось, что любой гражданин общества изобилия ничем не хуже любого другого гражданина Соединенных Процветающих Штатов, и все имеют равные шансы собственным трудом проложить себе путь наверх, к президентскому креслу или к чему угодно.
К несчастью, Эд обнаружил, что тяжело собственным трудом проложить себе путь наверх, когда труда в обществе осталось чрезвычайно мало, а большая его часть автоматизирована. Те, у кого была работа, и доход которых, следовательно, был выше, чем у тех, кто значился в списках безработных, держались за нее всеми силами, относились к ней весьма ревностно и по возможности передавали ее потомкам, родственникам или на худой конец друзьям.
Нет. По мере взросления Эд Уандер все явственнее понимал, как малы у него шансы когда-либо сделаться большим начальником, имеющим подчиненных, послушно исполняющих его распоряжения; телефоны и интеркомы, по которым резким тоном отдавать ценные указания. Собственно говоря, к моменту его первого столкновения с Иезекилем Джошуа Таббером Эд почти пришел к выводу, что его единственный шанс на успех — жениться на Элен Фонтейн.
И вот он — большой начальник.
А Элен Фонтейн — одна из его ассистентов.
Так же, как и Базз Де Кемп. И ассистентов становилось все больше и больше. Эд был уже просто завален ими и не помнил имен даже незначительной их части.
Обещание Дуайта Хопкинса предоставить все мыслимые ресурсы нельзя было осуществить полнее, чем это было сделано. За четверть часа Эду Уандеру назначили свиту из охранников. За час штат его сотрудников был укомплектован. Среди прочих были мистер Ярдборо, которого, как оказалось, зовут Сесил, а также Билл Оппенхеймер и майор Леонард Дэвис. В числе охранников были Джонсон и Стивенс, а связным Эда с Дуайтом Хопкинсом был полковник Фредерик Уильямс. Хопкинс решил, что проект «Таббер», принимая во внимание его суть, должен быть делом чрезвычайной секретности, и назначил в штат сотрудников всех, кто уже имел какое-либо отношение к расследованию Уандера. Если бы история попала в газеты, Хопкинс подозревал, что даже его репутация гаранта надежности не спасет дело.
Эд мрачно пялился в настольный экран своего рабочего стола.
У него не было ни малейшей идеи, откуда начинать. В архивах его отдела не было ничего, кроме его собственного доклада о Таббере и таких же докладов Базза и Элен. Не было смысла их читать. Он и так прекрасно знал все это. И этого было слишком мало.
Эд включил экран и откашлялся.
— Мисс… ээ…
Он забыл, как зовут его секретаршу.
— Рэнди, сэр. Рэнди Эверетт.
Эд посмотрел на нее и вздохнул.
— Рэнди, вам не к лицу «Домотканый стиль».
— Да, сэр, я знаю. Но, правду сказать, если я пытаюсь воспользоваться косметикой…
— У вас начинается зуд.
Ее глаза расширились.
— Откуда вы знаете?
— Я ясновидящий, — сказал Эд. — Послушайте, пришлите ко мне мистера Де Кемпа.
Он выключил интерком. Это было его первое действие на посту руководителя проекта «Таббер».
Базз вошел неуклюжей походкой, волоча ноги, с неизменной сигарой во рту. Он оценивающе осмотрел кабинет и тихонько свистнул.
— Ну наконец-то Крошка Эд Уандер — большой начальник! Трудитесь упорно, копите деньги, голосуйте за Демократических Республиканцев, и вы тоже доберетесь до верха. Елки зеленые, тебе даже не пришлось жениться на дочери босса!
— Заткнись, — сказал Эд, — не то я велю генералу Крю привлечь тебя на военную службу. — Он ухмыльнулся, представив себе эту картину. — Баззо Де Кемп, самая неряшливая штатская курица — в армии!
— Хиханьки, — сказал Базз, падая в кресло. — Начальство острит.
— Послушай, Баззо, — сказал Эд. — С чего мне начать?
Базз критически осмотрел кончик сигары, затем в раздумьи обвел взглядом комнату.
— Мы можем для начала выяснить, что представляет собой проклятие. Когда в следующий раз мы — то есть ты, я на этот случай беру отгул, — таким образом, когда в следующий раз ты встретишься с Таббером, ты будешь хоть чем-то вооружен.
— Проклятие? Каждый знает, что такое проклятие.
— Прекрасно. И что же это такое?
Эд поразмыслил над этим. По размышлении он щелкнул переключателем на столе.
— Майора Дэвиса, пожалуйста.
На экране появилось лицо Ленни Дэвиса.
— Да, сэр. — Майор еще не вполне привык к тому, что его начальник — человек, которого он допрашивал и думал, не вышвырнуть ли из своего кабинета, еще вчера.
— Мы собираемся выяснить, что собой представляет проклятие, — сказал Эд. — Пошлите за учеными, которые могут это знать.
Майор тупо посмотрел на него.
— Какие именно ученые могут знать, что представляет собой проклятие, сэр?
— Откуда мне знать?! — отрезал Эд и выключил экран.
На Базза Де Кемпа это произвело впечатление.
— Что нам теперь делать? — спросил Эд.
— Пойдем на ленч, — ответил Базз. — Надо захватить с собой Элен. Чем она занимается?
— Возглавляет отдел по «Домотканому стилю», — сказал Эд. — Она должна выяснить все, что только можно, про «Домотканый стиль».
Базз посмотрел на кончик сигары.
— Хорошая идея. С ней работают какие-нибудь ученые?
Эд Уандер пожевал губу.
— Нет. Ты прав. Если нам дали неограниченные ресурсы, нужно их использовать. Один черт знает, сколько времени у нас осталось до того, как Таббер снова что-нибудь сотворит. — Он щелкнул переключателем. — Майора Дэвиса.
Лицо майора выражало даже чуть большую озабоченность, чем вчера вечером, решил Эд. Майор отозвался:
— Да, сэр.
— Ленни, — сказал Эд, — отправь несколько ученых в команду мисс Фонтейн. Мы хотим знать, что вызывает у женщин зуд.
Майор открыл рот, покачал головой и закрыл рот.
— Слушаюсь, сэр.
Базз задумчиво проследил взглядом, как лицо военного исчезает с экрана.
— Знаешь, — сказал он, — по-моему, майор долго не продержится. У него и так уже жабры позеленели.
Эд Уандер встал.
— Там, где его взяли, таких, как он, еще много, — сказал он.
Когда они вернулись с ленча и прошли через внешние помещения офиса Эда Уандера, он обратил внимание, что прибавилось еще два-три десятка сотрудников и несколько компьютеров IBM вместе с командой операторов и стопками перфокарт. Эд смутно заинтересовался, для чего они собираются использовать компьютеры. Может быть, ни для чего. Вероятно, Дуайт Хопкинс просто хочет, чтобы они были под рукой и наготове, на случай если для них найдется какое-нибудь применение.
Рэнди, его секретарша, сказала:
— Профессор Мак-Корд ждет вас в кабинете, мистер Уандер.
— Кто такой профессор Мак-Корд, черт его дери?
— Его прислал майор Дэвис, сэр.
— А, тогда он, наверное, эксперт либо по проклятиям, либо по зуду. Когда Эд и Базз скрылись в кабинете, Рэнди Эверетт некоторое время потеряно смотрела им вслед. У нее был примерно такой вид, как будто она потратила свою последнюю монетку на телефон и ошиблась номером.
Профессор Мак-Корд при их появлении поднялся на ноги. Они обменялись традиционными приветствиями, после чего все уселись.
— Меня забрали два офицера службы безопасности, — сказал профессор Мак-Корд, — и в срочном порядке доставили сюда, в ваш кабинет. Прошу принять во внимание, что, хоть я и готов служить моей стране в любое время, я не имею ни малейшего представления…
— Вы профессор чего? — спросил Эд.
— Этнологии. Специализируюсь по племени банту.
Вынув свежую сигару из кармана куртки, Базз заметил:
— А майор лучше соображает, чем мне показалось. Профессор, что такое проклятие?
Профессор перевел взгляд на газетчика.
— Вы подразумеваете проклятие, накладываемое колдуном?
Оба кивнули, и профессор продолжал:
— Это выражение желания, чтобы кого-либо постигло зло. Колдун призывает на голову жертвы нечто злое, несущее вред.
— Ну, может быть, я неточно выразился, — сказал Эд Уандер. — Я скорее хотел бы узнать, что из себя представляет заклятие, заклинание.
Профессор явно не мог понять, чего от него хотят. Он сказал:
— Заклинание обычно представляет собой комбинацию слов или вымышленных слов, которые якобы имеют магическое действие. Англоязычный термин «spell», если не ошибаюсь, произошел от древнеанглийского корня. Заклятие — это практически то же самое с точки зрения колдовства. Англоязычный термин «hex» — это американская идиома, ведущая происхождение из немецкого языка.
Высказавшись, профессор недоуменно нахмурил брови.
Эд Уандер и Базз Де Кемп тоже.
— Знаю, знаю, — сказал Эд. — Но мне не нужны одни только определения. Вот, скажем, ваши колдуны-знахари банту. Они накладывают заклятие на кого-то, обычно потому, что кто-то другой им за это заплатил. Верно? Ага. Так вот что именно они делают?
Профессор Мак-Корд непонимающе посмотрел на него.
— Как они это осуществляют? — спросил Базз. — Каким образом?
— Ну, — сказал профессор, — вообще-то у каждого колдуна своя собственная процедура. Обычно это сложный ритуал суеверий, включающий смешение необычных ингредиентов и песнопения с магическими словами.
Эд наклонился вперед.
— Это мы знаем. Но мы хотели знать, что из себя в действительности представляет проклятие. Понимаете? В действительности.
Профессор моргнул.
— Мы пытаемся выяснить, что такое проклятие, заклятие, заклинание на самом деле.
— Ну я же вам только что сказал.
Они долго смотрели друг на друга, отчего пользы было мало. Наконец Эд произнес:
— Вы верите в дьявола? То есть в Люцифера?
— Нет. Какое это имеет отношение к…
— А в черную магию?
— Я не верю ни в какую разновидность магии.
Наконец-то Эд поймал его. Он поднял вверх указательный палец.
— Тогда каким образом, по-вашему, колдун-знахарь может наложить проклятие на кого бы то ни было? Только не говорите, что они и не могут этого сделать. Существует слишком много свидетельств.
— Угм, — кивнул профессор Мак-Корд. — Теперь я наконец понимаю, к чему вы клоните. Знаете ли вы, кто такой либан? Я получил свою докторскую степень, изучая их.
— Я думал, что в своем дурацком «Часе необычного» слышал обо всем в таком духе, но, как видно, нет.
Этнолог был польщен.
— Либаны — это столь существенная часть африканского колдовства, что мне очень странно, что они так мало известны. Либан — это не совсем колдун, хотя он рождается в касте и не может вступить в нее другим образом. Они немногочисленны, их всего несколько семей. Либан — это серый кардинал всего племени, и они не смеют делать ничего без его совета. Например, если воины отправляются в набег, он извещает их, будет набег успешным или нет, дает им небольшие мешочки со священной пылью или пеплом, или чем-нибудь в этом роде, чтобы привязать к кинжалам. Что я хочу сообщить, так это то, что либан — не жулик. Его положение наследственное, восходит к тысяче лет назад и более. Поверьте, если либан наложит проклятие на соплеменника, оно сработает.
— Как? — просто спросил Базз.
Профессор посмотрел на него.
— Все заинтересованные лица знают, что оно сработает. Жертва, либан и все остальные члены племени.
Это был ответ такого же плана, как Эд получил от Вэрли Ди. Он ни на что не отвечал. Суть вопроса заключалась в том, что едва ли кто-либо из всех затронутых миллиардов людей вообще знал о существовании Иезекиля Джошуа Таббера, не говоря уже о том, что он накладывает заклятие направо и налево.
Базз сказал Эду:
— Какое отношение эти либаны имеют к Табберу?
— К Табберу? — переспросил профессор Мак-Корд. — К какому Табберу?
— К Иезекилю Джошуа Табберу, — утомленно ответил Эд. — Вы его не знаете.
— Вы имеете в виду Джошуа Таббера? — сказал Мак-Корд. — Академика Иезекиля Джошуа Таббера?
— Академика? — потрясенно переспросил Базз.
— Джош получал свою академическую степень по политэкономии в то же время, когда я учился в докторантуре, — сказал Мак-Корд. — Выдающийся ученый.
Эд Уандер закрыл глаза в немом призыве к высшим силам.
Но Базз быстро сказал:
— Значит, вы с ним были знакомы, когда он был моложе. Послушайте, а он в то время питал какие-либо идеи насчет создания новой религии? Религии со множеством социоэкономических аспектов.
— А самое важное, не упоминал ли он вам что-нибудь о своей способности, о Силе проклинать? Накладывать заклятие на, скажем, телевидение? — спросил Эд.
— Не говорите ерунды, — сказал профессор Мак-Корд.
Эд щелкнул переключателем на столе.
— Билла Оппенхеймера, — сказал он.
Экран заполнило лицо Оппенхеймера. Эд видел его впервые со времени вчерашнего допроса. Оппенхеймер сказал:
— Да, сэр.
— С этой минуты вы отвечаете за выяснение прошлого Таббера, — сказал Эд. — В качестве отправной точки у нас есть данные о его учебе. Он получил академическую степень по экономике в… минутку… — он обернулся к Мак-Корду. — Какой колледж?
— Гарвард.
Эд Уандер посмотрел на него с упреком.
— Ну конечно, это не мог быть какой-нибудь дурацкий колледж библейского толка. Непременно Гарвард!
Он повернулся обратно к Оппенхеймеру.
— В Гарварде. Отправьте туда команду. Нам нужно все, что угодно, что только можно узнать о Таббере. Что он изучил. Проанализировать слово за словом все книги, которые он держал в руках. Отыскать его соучеников и выяснить все подробности, которые они в состоянии вспомнить. Раскопать его знакомства. Найти всех женщин, с которыми он встречался, они сейчас по крайней мере среднего возраста. У него есть дочь. Выяснить, на ком он женился. Что случилось с его женой. Жива ли она еще… Ладно, не вам это объяснять. Нам нужен полный отчет обо всех периодах жизни Таббера. Проясните этот вопрос с генералом Крю, если необходимо. Если вам нужны люди, есть ЦРУ, ФБР и Сикрет Сервис.
— Понял, — сказал Оппенхеймер. — Слушаюсь, сэр.
Его лицо исчезло с экрана.
— Ну, ты даешь, — сказал Базз. — Эд, у тебя появились замашки настоящей большой шишки.
— Если вы интересуетесь Джошем Таббером, — сказал несколько заинтригованный Мак-Корд, — вы в Гарварде много не найдете. Он там получил только академическую степень. Насколько я помню, докторат он заработал в Сорбонне, и, если не ошибаюсь, до того учился либо в Лейдене, либо в Гейдельберге. По-моему, изучал классическую философию.
— Философию? — повторил Эд Уандер.
— Приоритеты этического гедонизма, как мне помнится, — подтвердил Мак-Корд.
Базз допил содержимое своего стакана одним отчаянным глотком.
— Гедонизм! — сказал он. — И Таббер. Типа ешь, пей и веселись, потому что завтра все помрем, да?
— Ну, знаете ли, гедонизм более серьезное учение, — сухо заметил Мак-Корд. — Вкратце: Эпикур учил, что человек не только действительно стремится к наслаждению, но, более того, ему следует так поступать, потому что наслаждение — это единственное, что есть хорошего. Однако существенным является его определение наслаждения…
— Ладно, — сказал Эд. — Значит, Таббер расширил свой кругозор, изучая философию. Послушайте, профессор, я передам вас в руки моих ассистентов, которые запишут все, что вы вспомните о Таббере, а также все, что вы можете сказать о либанах, колдунах-знахарях, заклинаниях и проклятиях.
Когда профессор ушел, Эд взглянул на Базза, а Базз на Эда.
Через некоторое время Эд включил экран и сказал:
— Майора Дэвиса.
Когда появилось лицо Дэвиса, Эд сказал тоном упрека:
— Ленни! Этнологи, конечно, ученые, но они не знают, что такое проклятия. Найдите нам таких ученых, которые в этом разбираются. Возьмитесь за это всерьез, Ленни. Нам нужны результаты.
Майор Леонард Дэвис тоскливо посмотрел на него, открыл рот, собираясь очевидно запротестовать или, по крайней мере, пожаловаться, но поразмыслил и закрыл его.
— Слушаюсь, сэр, — сказал он. — Ученых, которые знают, что такое проклятие.
Его лицо исчезло.
— Ты быстро делаешь успехи, — одобрительно сказал Базз.
Они еще некоторое время смотрели друг на друга.
Наконец Эд включил экран и сказал:
— Соедините меня с Джеймсом С. Уэстбруком. Он живет к югу от Кингсбурга.
— Да, сэр, — сказала Рэнди, и через несколько мгновений на экране возникло лицо Джима Уэстбрука.
— Привет, Крошка Эд, — сказал он. — Прошу прощения, я жутко занят. Если ты не против…
Эд Уандер пропустил его слова мимо ушей.
— Послушай, когда мы в прошлый раз говорили о чудесах, ты сказал, что в них веришь. То есть, что ты веришь в существование явлений, которые нельзя объяснить при помощи нынешних научных знаний.
У Джима Уэстбрука на экране был такой вид, будто он торопится, но он все же ответил:
— Я рад, что ты стал выражаться точнее, приятель. Мне не нравится термин чудо.
— Ладно, послушай, ты веришь в проклятия? — спросил Эд. Он ждал, что собеседник станет отрицать.
— Разумеется, — сказал Уэстбрук. — Я немного занимался этим вопросом.
— Я говорю не про эти колдовские штучки, когда жертва убеждена, что заболеет, раз колдун наложил на нее заклятие — ну и в результате, естественно, умирает. Я имею в виду…
— Я действительно тороплюсь, — сказал Уэстбрук, — но… Послушай, приятель, колдуну не приходится убеждать жертву в том, что она будет жертвой. Жертва убеждается потому, что она на самом деле заболевает. Я пришел к выводу, что предзнаменования — это что-то, с чем не стоит шутить. Они не зависят от веры или суеверий, ни со стороны жертвы, ни со стороны практикующего. Точно так же, как ивовый прут, он же «волшебная лоза», работает у людей, которые совершенно убеждены, что он не сработает.
— Продолжай, — сказал Эд.
— Проклятия осуществляются таким же образом. Я это обнаружил на одной вечеринке в канун дня всех святых. Если хочешь испытать, ну, назовем их так, необычные эмоциональные переживания, постарайся представить себе, как снять проклятие, про которое ты не веришь, что ты сможешь его наложить, потому что проклятий вообще не существует — только бедная жертва уже основательно проклята, а ты ничегошеньки не знаешь о проклятиях. Приятель, это раза в три хуже, чем гипнотизер-любитель, который ввел кого-то в транс, навел постгипнотическое внушение, а теперь не может его отменить. По крайней мере, по гипнозу есть книги в библиотеках, из которых можно вычитать, как поступать в таком случае. Но попробуйте найти в книгах, как отменить проклятие кого-то, кого ты случайно, и сам в это не веря проклял. Приятель, это дело такого же рода, как «Я не знал, что ружье заряжено!»
Джим Уэстбрук хотел сказать что-то еще, но бросил взгляд на часы.
— Послушай, Крошка Эд, у меня больше нет времени разговаривать с тобой о заклятиях.
— Это тебе кажется, — ухмыльнулся Эд.
Уэстбрук нахмурился.
— Что это должно значить, приятель?
Эд радостно сказал:
— Ты только что поступил на работу, которая состоит в том, что ты отболтаешь себе весь язык, рассуждая обо всех аспектах проклятий, которые тебе известны.
— Ты бы лучше навестил врача, Крошка Эд, — сказал его собеседник. — Пока.
Он прервал связь.
— Стереотип, да? — радостно сказал Крошка Эд. Он щелкнул переключателем интеркома. — Майора Дэвиса, — сказал он.
Появилось лицо майора, и он отозвался одновременно утомленно и настороженно:
— Да, сэр.
— Есть такой Джеймс С. Уэстбрук, живущий на окраине Кингсбурга. Доставьте его сюда немедленно и выясните у него все, что ему известно о проклятиях. И, послушайте, майор. Он может не захотеть пойти. Но этот человек… мм… чрезвычайного приоритета. Пошлите лучше четверых.
— Да, сэр. Для ускорения дела: что еще о нем известно, сэр? Где он работает? Чем занимается? Его может не оказаться дома.
— Он инженер-консультант, специалист по лозоходству, — сказал Эд.
— По лозоходству, — тупо сказал майор Дэвис.
— Ну да, лозоходство. Поиск подземных вод и минералов при помощи ивового прута.
У майора Дэвиса был такой вид, будто его жестоко обидели.
— Да, сэр, Чрезвычайный приоритет. Забрать этого человека, который занимается лозоходством.
Его лицо, выражающее подлинную трагедию души, исчезло с экрана.
10
Эду Уандеру предоставили квартиру в Нью Вулворт Билдинг, тогда как Элен Фонтейн и Базза Де Кемпа разместили в ближайших отелях. Утром Эд Уандер спустился в свой офис пораньше, но, как видно, недостаточно рано. Его сотрудники, мужчины и женщины, во внешних помещениях уже развивали кипучую деятельность. Ему стало смутно интересно, чем они заняты. Он еще не успел отдать столько приказов, чтобы занять хотя бы часть сотрудников.
Он остановился рядом с одним столом и спросил:
— Чем вы заняты?
Молодой человек поднял на него взгляд.
— Чарами, — сказал он. Перед ним была стопка книг, брошюр и манускриптов, а также микрофон, подключенный к диктофону в левой руке.
— Чарами? — переспросил Эд.
Сотрудник, который уже успел вернуться к своему занятию, снова поднял на него взгляд. Он явно не узнал в Эде своего начальника. Эд, кстати сказать, тоже его не узнал. Он никогда его не видел до сих пор.
— Чарами, — повторил молодой человек. — Чары. Произнесение или распевание слов, которые, как предполагается, имеют магическое значение. Я собираю основополагающие данные.
— Вы хотите сказать, что у нас в штате есть сотрудник, который все свое рабочее время только тем и занимается, что собирает сведения о чарах?
Молодой человек посмотрел на него с сожалением.
— Лично я перевожу заклинания с сербо-хорватского. Еще пятьдесят с лишним человек занимаются переводами с других языков. Теперь прошу меня извинить. — Он снова склонился над книгами.
Эд Уандер отправился к себе в кабинет.
Рэнди Эверетт сообщила ему новости, которых было несколько. За ночь размеры офиса, предназначенного для проекта «Таббер», основательно увеличились, равно как и штат сотрудников. Они теперь работали в три смены. Эд этого не знал. Мистер Де Кемп еще не пришел, но звонил, чтобы уведомить их, что он чувствует недомогание.
В этом месте доклада мисс Эверетт Эд фыркнул:
— Недомогание! Позвоните этому лодырю и скажите, чтобы он явился сюда, неважно, с бодуна он или не с бодуна. Скажите ему, что я пошлю за ним взвод морской пехоты, если он не явится.
— Да, сэр, — сказала Рэнди.
— Соедините меня с майором Дэвисом, — сказал Эд.
Тип, появившийся на экране, имел майорские нашивки на воротнике, но это не был майор Дэвис.
— Где Ленни Дэвис? — спросил Эд Уандер.
— Дэвис с нами больше не работает, сэр. У него нервное истощение или что-то в этом духе. Моя фамилия Уэллс.
— Нервное истощение, в самом деле? Хм. Ладно, послушайте, Уэллс, чтобы с вами, военными, такого больше не было. Ясно?
— Да, сэр.
— Если кто-то здесь и имеет право на нервное истощение, это я один.
— Да, сэр.
Эд попытался вспомнить, зачем ему понадобился майор Дэвис, но не смог. Он выключил экран. Тот немедленно загорелся снова, и на нем появилось лицо полковника Фредерика Уильямса.
Он остановился рядом с одним столом и спросил:
— Чем вы заняты?
Молодой человек поднял на него взгляд.
— Чарами, — сказал он. Перед ним была стопка книг, брошюр и манускриптов, а также микрофон, подключенный к диктофону в левой руке.
— Чарами? — переспросил Эд.
Сотрудник, который уже успел вернуться к своему занятию, снова поднял на него взгляд. Он явно не узнал в Эде своего начальника. Эд, кстати сказать, тоже его не узнал. Он никогда его не видел до сих пор.
— Чарами, — повторил молодой человек. — Чары. Произнесение или распевание слов, которые, как предполагается, имеют магическое значение. Я собираю основополагающие данные.
— Вы хотите сказать, что у нас в штате есть сотрудник, который все свое рабочее время только тем и занимается, что собирает сведения о чарах?
Молодой человек посмотрел на него с сожалением.
— Лично я перевожу заклинания с сербо-хорватского. Еще пятьдесят с лишним человек занимаются переводами с других языков. Теперь прошу меня извинить. — Он снова склонился над книгами.
Эд Уандер отправился к себе в кабинет.
Рэнди Эверетт сообщила ему новости, которых было несколько. За ночь размеры офиса, предназначенного для проекта «Таббер», основательно увеличились, равно как и штат сотрудников. Они теперь работали в три смены. Эд этого не знал. Мистер Де Кемп еще не пришел, но звонил, чтобы уведомить их, что он чувствует недомогание.
В этом месте доклада мисс Эверетт Эд фыркнул:
— Недомогание! Позвоните этому лодырю и скажите, чтобы он явился сюда, неважно, с бодуна он или не с бодуна. Скажите ему, что я пошлю за ним взвод морской пехоты, если он не явится.
— Да, сэр, — сказала Рэнди.
— Соедините меня с майором Дэвисом, — сказал Эд.
Тип, появившийся на экране, имел майорские нашивки на воротнике, но это не был майор Дэвис.
— Где Ленни Дэвис? — спросил Эд Уандер.
— Дэвис с нами больше не работает, сэр. У него нервное истощение или что-то в этом духе. Моя фамилия Уэллс.
— Нервное истощение, в самом деле? Хм. Ладно, послушайте, Уэллс, чтобы с вами, военными, такого больше не было. Ясно?
— Да, сэр.
— Если кто-то здесь и имеет право на нервное истощение, это я один.
— Да, сэр.
Эд попытался вспомнить, зачем ему понадобился майор Дэвис, но не смог. Он выключил экран. Тот немедленно загорелся снова, и на нем появилось лицо полковника Фредерика Уильямса.