3
Наутро сэр Йолланд проснулся посвежевшим. Первый приступ лихорадки был позади, а за время вынужденного отдыха и плечо успело зажить. Только встав на ноги, граф почувствовал, что еще очень слаб: кровь с шумом отлила от головы и колени еще дрожали.
Анны в комнате не было. Она, конечно же, спит. Граф чувствовал радость. Так он про себя назвал то счастье, что, собственно говоря, одно и то же с болезнью под названием «любовь».
Что ему теперь до его неверного войска? Нескончаемые беды, мучения и обманы все же оставили ему одного верного человека. Та, что не спала всю ночь во время первого приступа лихорадки, и…
И любит его…
По крайней мере, все на это указывает.
В дверь постучали. Вошел герр Штрудль и взял свой серый редингот. Он все еще был в одной рубашке.
— Доброе утро, герр граф, — сказал извозчик и тут же надел свой форменный плащ. — Температура спала?
— Да, я чувствую себя отлично. Спасибо, мистер Штрудль.
— Знаете, я хотел предложить вам… этот… брандвейн. Моя золовка по сей день благодарна мне за это средство. Семнадцать лет назад она стояла на сквозняке на вокзале и…
— О, не стоит беспокоиться, я уже выздоровел. Мисс… Вы не видели даму?
— О! Конечно! Она уехала на верблюде, еще на рассвете.
— Вы в этом уверены? — спросил ошеломленный граф.
— Конечно, что за вопрос? Разбудила меня, чтобы я помог ей оседлать верблюда. Отвыкла, говорит, от седла.
Сэр Йолланд растерянно огляделся. Ему не позволяла думать боль, сжавшая горло и сдавившая грудь.
Анна…
Что-то застряло у него в горле, что-то било изнутри где-то около сердца так сильно, что пришлось присесть на кровать. Затем граф повернулся и дрожащей рукой поднял подушку.
Красная папка исчезла.
Анны в комнате не было. Она, конечно же, спит. Граф чувствовал радость. Так он про себя назвал то счастье, что, собственно говоря, одно и то же с болезнью под названием «любовь».
Что ему теперь до его неверного войска? Нескончаемые беды, мучения и обманы все же оставили ему одного верного человека. Та, что не спала всю ночь во время первого приступа лихорадки, и…
И любит его…
По крайней мере, все на это указывает.
В дверь постучали. Вошел герр Штрудль и взял свой серый редингот. Он все еще был в одной рубашке.
— Доброе утро, герр граф, — сказал извозчик и тут же надел свой форменный плащ. — Температура спала?
— Да, я чувствую себя отлично. Спасибо, мистер Штрудль.
— Знаете, я хотел предложить вам… этот… брандвейн. Моя золовка по сей день благодарна мне за это средство. Семнадцать лет назад она стояла на сквозняке на вокзале и…
— О, не стоит беспокоиться, я уже выздоровел. Мисс… Вы не видели даму?
— О! Конечно! Она уехала на верблюде, еще на рассвете.
— Вы в этом уверены? — спросил ошеломленный граф.
— Конечно, что за вопрос? Разбудила меня, чтобы я помог ей оседлать верблюда. Отвыкла, говорит, от седла.
Сэр Йолланд растерянно огляделся. Ему не позволяла думать боль, сжавшая горло и сдавившая грудь.
Анна…
Что-то застряло у него в горле, что-то било изнутри где-то около сердца так сильно, что пришлось присесть на кровать. Затем граф повернулся и дрожащей рукой поднял подушку.
Красная папка исчезла.
Глава шестнадцатая
1
Граф сидел на скамейке у входа, в гостиницу и разглядывал пыль у своих ног. Несколько арабских женщин что-то бурно обсуждали, слепой старик однотонно дудел и плел циновку, большая обезьяна, скрючившись, сидела на том же дереве, и верблюд жевал жвачку возле зацементированной площадки.
Герр Штрудль привязал торбу с овсом к морде Динделя, а затем выплеснул пару ведер воды на колеса коляски.
Кто их знает откуда, вчера вроде не было, прибыло пять-шесть парней на верблюдах. Они наполняли бурдюки водой, кормили и поили животных. Хозяин гостиницы поставил на стол жареное мясо. Кратохвиль собирал свои вещи и горько сетовал на то, что и здесь нет возможности поработать над романом.
— Господин, — подошел к графу только что нанятый проводник. — Через полчаса мы будем готовы.
— Замечательно. Скажите, из Иделеса можно послать телеграмму?
— Наверное, можно, господин. Ведь это крупный оазис. Но точно я не знаю — это очень далеко.
— Что? Но ведь этот оазис… Иделес?
— Этот? Что вы, господин! Иделес находится рядом с границей Судана, на другом конце пустыни. Это оазис Бимба, на север от Гамбии.
Граф даже не удивился. В обеспокоенной, сожженной лихорадкой усталой голове никак не укладывалась новая информация. Услышанное причинило ему боль. Попытка переосмыслить все дело вызвала приступ острой колющей боли в черепе. Граф был вынужден сесть и закрыть глаза.
Как они сюда попали и куда ведет человек в комбинезоне сотню ничего не подозревающих людей?
— Отсюда можно послать телеграмму? — спросил сэр Йолланд дрожащим хриплым голосом.
— Нет, господин. Но за день мы можем дойти до Валидоа, а там есть почта.
— Тогда едем… немедленно.
Все еще больной, изможденный, разбитый граф хотел что-нибудь сделать для сотни людей, которых одетый в комбинезон дьявол ведет куда-то по пустыне, и никто не знает куда.
Маленький караван двигался в быстром темпе. Диндель наконец узнал, что кнут может не только легонько щекотать кончиком, но и больно хлестать по бокам.
В полночь они вошли в Валидоа. Граф тут же послал телеграмму в сто слов на имя военного секретаря посольства. Для спасения людей… Которые сейчас шли куда-то…
После этого сэр Йолланд без сил упал на лавку.
Больше всего страданий доставляла ему мысль о девушке. О девушке, которая украла документы, связанные с находкой крупного месторождения нефти в земле Урунги… Только за этим она поехала с ним.
В лагере Анна отказалась взять папку. Не доверяла ему. Думала, граф готовит ловушку.
Дожидалась удобного случая. Когда он лежал больной, всеми покинутый… Сначала поцеловала…
А потом украла!
Ветер закрутил мелкую пыль и на секунду мягко прошелестел по щеке. Будто невидимая, дьявольская, но невыразимо приятная женская рука погладила графа…
Герр Штрудль привязал торбу с овсом к морде Динделя, а затем выплеснул пару ведер воды на колеса коляски.
Кто их знает откуда, вчера вроде не было, прибыло пять-шесть парней на верблюдах. Они наполняли бурдюки водой, кормили и поили животных. Хозяин гостиницы поставил на стол жареное мясо. Кратохвиль собирал свои вещи и горько сетовал на то, что и здесь нет возможности поработать над романом.
— Господин, — подошел к графу только что нанятый проводник. — Через полчаса мы будем готовы.
— Замечательно. Скажите, из Иделеса можно послать телеграмму?
— Наверное, можно, господин. Ведь это крупный оазис. Но точно я не знаю — это очень далеко.
— Что? Но ведь этот оазис… Иделес?
— Этот? Что вы, господин! Иделес находится рядом с границей Судана, на другом конце пустыни. Это оазис Бимба, на север от Гамбии.
Граф даже не удивился. В обеспокоенной, сожженной лихорадкой усталой голове никак не укладывалась новая информация. Услышанное причинило ему боль. Попытка переосмыслить все дело вызвала приступ острой колющей боли в черепе. Граф был вынужден сесть и закрыть глаза.
Как они сюда попали и куда ведет человек в комбинезоне сотню ничего не подозревающих людей?
— Отсюда можно послать телеграмму? — спросил сэр Йолланд дрожащим хриплым голосом.
— Нет, господин. Но за день мы можем дойти до Валидоа, а там есть почта.
— Тогда едем… немедленно.
Все еще больной, изможденный, разбитый граф хотел что-нибудь сделать для сотни людей, которых одетый в комбинезон дьявол ведет куда-то по пустыне, и никто не знает куда.
Маленький караван двигался в быстром темпе. Диндель наконец узнал, что кнут может не только легонько щекотать кончиком, но и больно хлестать по бокам.
В полночь они вошли в Валидоа. Граф тут же послал телеграмму в сто слов на имя военного секретаря посольства. Для спасения людей… Которые сейчас шли куда-то…
После этого сэр Йолланд без сил упал на лавку.
Больше всего страданий доставляла ему мысль о девушке. О девушке, которая украла документы, связанные с находкой крупного месторождения нефти в земле Урунги… Только за этим она поехала с ним.
В лагере Анна отказалась взять папку. Не доверяла ему. Думала, граф готовит ловушку.
Дожидалась удобного случая. Когда он лежал больной, всеми покинутый… Сначала поцеловала…
А потом украла!
Ветер закрутил мелкую пыль и на секунду мягко прошелестел по щеке. Будто невидимая, дьявольская, но невыразимо приятная женская рука погладила графа…
2
Лорд Харлингтон в обществе Форстера уже больше недели сидел в Эль-Голеа. В оазисе расположилась огромная разбойничья банда во главе с Бискрой. Любой местный житель знал этого крупного черноусого человека с миндалевидными глазами. Никто бы не осмелился его обидеть.
Лорд и главный редактор ужасно томились в раскаленной, вонючей, кишевшей червями пальмовой роще. Особенно досаждали полчища мух.
— А, собственно говоря, чего мы ждем? — спросил главный редактор влиятельной лондонской газеты.
— Одного сообщения. Я кое-кого послал вперед, в Урунги, за важными бумагами.
Редактор, естественно, не знал подробностей беспощадной борьбы за нефть. Он только догадывался о соперничестве между двумя сторонами. Лорд Харлингтон был полной противоположностью лорду Йолланду: он обожал прессу, рекламу, его тщеславию льстило, когда, в газетах появлялись его фотографии и имя. Поэтому в Сахару лорд Харлингтон прихватил с собой целый пресс-отряд.
— А когда необходимые бумаги будут у вас?..
— Избавлюсь от этого вымогателя Бискры и его банды, кое-какие документы уничтожу, кое-какие добавлю. Прежде чем Оливер Йолланд прибудет на место событий, я уже приступлю к работам. Получится великолепный материал для прессы. Извините…
Лорд Харлингтон заметил у окна Бискру и подошел главарю банды.
— Ну?
— Сэр, — сказал бандит на прекрасном английском языке, — мне кажется, что-то случилось. Как бы медленно ни шли люди графа Йолланда, в любом случае легион должен был пройти мимо нас.
— А что сообщает ваш хваленый Соколов?
— Он молчит. Этого я тоже не понимаю. Возможно, Соколов попал в беду. Скажу вам откровенно, все идет не так, как мы рассчитывали.
Харлингтон нервно вытер пот со лба.
— Что же теперь будет?
— Сэр, — ответил Бискра, — завтра я буду знать больше. Я выслал вперед нескольких разведчиков.
Лорд остался один. Он тяжело втягивал в себя раскаленный воздух. Луна заливала ледяным светом неподвижную Сахару…
— Сэр… я привезла вам планы нефтяного источника, — услышал вдруг рядом с собой чей-то голос лорд Харлингтон.
Это была какая-то женщина.
— О каких планах вы говорите, и вообще, кто вы такая?
— Я Ева Милдстоун.
— Журналистка?.. Та, что писала о деле Адриен Гровеску… в последнее время?
— Да, — подтвердила она и взволнованно продолжала: — Соколов в плену. Оливер Йолланд вместе со своим отрядом заблудился в пустыне. Сейчас он больной лежит в оазисе Бимба. Я сама только недавно узнала, что мы не в Иделесе. Я сразу же отправилась в путь. Вот папка сэра Йолланда. Все документы находятся в ней.
— И… что вы хотите… за нее?
— Абсолютно ничего. Я сделала это из мести. Пожалуйста! — И девушка протянула папку.
Харлингтон взволнованно вытащил документы и дрожащими руками открыл первый лист. После этого лорд вскрикнул.
На первом листе толстой пачки бумаг стояло:
ШОФЕРУ НЕЛЬЗЯ ЖЕНИТЬСЯ!
Автор Б. Кратохвиль
— Что это? Вы не могли бы объяснить, мисс Милдстоун?
Девушка повела себя очень странно: начала хохотать. Как сумасшедшая! Она все смеялась и смеялась, ей даже пришлось сесть.
Вошел официант.
— Вчера самолетом была доставлена почта для лорда Харлингтона с указанием отдать пакет только в том случае, если прибудет дама. Это указание было передано мировому судье, сейчас он велел отдать… посылку. Пожалуйста.
Официант передал лорду Харлингтону описание нефтяного месторождения в Урунги с подробными картами и соответствующими документами.
К этой ценной досылке было приложено лишь короткое письмо.
«Дорогой лорд Харлингтон!
Я признаю за вами приоритеты в Африке. Я поручил одной знакомой нам обоим даме доставить вам документы, но по ошибке она взяла с собой художественное произведение. Я бы не хотел, чтобы вследствие досадного недоразумения вышеуказанная дама потерпела ущерб, поэтому срочно посылаю подлинные документы.
С глубоким уважением,
лорд Оливер Йолланд,
наследный граф Денхам».
Странная женщина. То смеялась как ненормальная, а теперь плачет…
Лорд и главный редактор ужасно томились в раскаленной, вонючей, кишевшей червями пальмовой роще. Особенно досаждали полчища мух.
— А, собственно говоря, чего мы ждем? — спросил главный редактор влиятельной лондонской газеты.
— Одного сообщения. Я кое-кого послал вперед, в Урунги, за важными бумагами.
Редактор, естественно, не знал подробностей беспощадной борьбы за нефть. Он только догадывался о соперничестве между двумя сторонами. Лорд Харлингтон был полной противоположностью лорду Йолланду: он обожал прессу, рекламу, его тщеславию льстило, когда, в газетах появлялись его фотографии и имя. Поэтому в Сахару лорд Харлингтон прихватил с собой целый пресс-отряд.
— А когда необходимые бумаги будут у вас?..
— Избавлюсь от этого вымогателя Бискры и его банды, кое-какие документы уничтожу, кое-какие добавлю. Прежде чем Оливер Йолланд прибудет на место событий, я уже приступлю к работам. Получится великолепный материал для прессы. Извините…
Лорд Харлингтон заметил у окна Бискру и подошел главарю банды.
— Ну?
— Сэр, — сказал бандит на прекрасном английском языке, — мне кажется, что-то случилось. Как бы медленно ни шли люди графа Йолланда, в любом случае легион должен был пройти мимо нас.
— А что сообщает ваш хваленый Соколов?
— Он молчит. Этого я тоже не понимаю. Возможно, Соколов попал в беду. Скажу вам откровенно, все идет не так, как мы рассчитывали.
Харлингтон нервно вытер пот со лба.
— Что же теперь будет?
— Сэр, — ответил Бискра, — завтра я буду знать больше. Я выслал вперед нескольких разведчиков.
Лорд остался один. Он тяжело втягивал в себя раскаленный воздух. Луна заливала ледяным светом неподвижную Сахару…
— Сэр… я привезла вам планы нефтяного источника, — услышал вдруг рядом с собой чей-то голос лорд Харлингтон.
Это была какая-то женщина.
— О каких планах вы говорите, и вообще, кто вы такая?
— Я Ева Милдстоун.
— Журналистка?.. Та, что писала о деле Адриен Гровеску… в последнее время?
— Да, — подтвердила она и взволнованно продолжала: — Соколов в плену. Оливер Йолланд вместе со своим отрядом заблудился в пустыне. Сейчас он больной лежит в оазисе Бимба. Я сама только недавно узнала, что мы не в Иделесе. Я сразу же отправилась в путь. Вот папка сэра Йолланда. Все документы находятся в ней.
— И… что вы хотите… за нее?
— Абсолютно ничего. Я сделала это из мести. Пожалуйста! — И девушка протянула папку.
Харлингтон взволнованно вытащил документы и дрожащими руками открыл первый лист. После этого лорд вскрикнул.
На первом листе толстой пачки бумаг стояло:
ШОФЕРУ НЕЛЬЗЯ ЖЕНИТЬСЯ!
Автор Б. Кратохвиль
— Что это? Вы не могли бы объяснить, мисс Милдстоун?
Девушка повела себя очень странно: начала хохотать. Как сумасшедшая! Она все смеялась и смеялась, ей даже пришлось сесть.
Вошел официант.
— Вчера самолетом была доставлена почта для лорда Харлингтона с указанием отдать пакет только в том случае, если прибудет дама. Это указание было передано мировому судье, сейчас он велел отдать… посылку. Пожалуйста.
Официант передал лорду Харлингтону описание нефтяного месторождения в Урунги с подробными картами и соответствующими документами.
К этой ценной досылке было приложено лишь короткое письмо.
«Дорогой лорд Харлингтон!
Я признаю за вами приоритеты в Африке. Я поручил одной знакомой нам обоим даме доставить вам документы, но по ошибке она взяла с собой художественное произведение. Я бы не хотел, чтобы вследствие досадного недоразумения вышеуказанная дама потерпела ущерб, поэтому срочно посылаю подлинные документы.
С глубоким уважением,
лорд Оливер Йолланд,
наследный граф Денхам».
Странная женщина. То смеялась как ненормальная, а теперь плачет…
3
Они механически топтали раскаленную пыль песчаного океана. Пылевые облака, окрашенные сумеречным небом в темно-бордовые тона, укутывали измученную колонну.
Солдаты едва тащились. Куда? Зачем? Этого не знал никто. Хаубен, горнист, метался в бреду на телеге. По приказу человека в комбинезоне Джордан заменил своего товарища, так что теперь солдаты шли под звуки гармони. Хаубен больше не мог играть на трубе. У него открылось легочное кровотечение, пока он был в состоянии идти вместе с остальными, но все равно не мог дуть в горн и лишь давал ценные указания Джордану:
— «Аиду»! — бросал он грустно товарищу, если требовалось сыграть отправление. — Повторить два раза…
Человека в комбинезоне все боялись. Тоутон по секрету сообщил солдатам, что мистер Гуливер не кто иной, как дьявол. Ефрейтор Изабелла все время тащила на себе два ружья, потому что Дюк Росванг полностью вышел из строя. В пути легион потерял пять вьючных животных, а прекрасная форма Дюрье превратилась в грязные лохмотья, так что Феликс, красивый дамский парикмахер, походил теперь на больного нищего. Но они все шли. Куда? До каких пор? Зачем? Ответ на эти вопросы мог дать только тот дьявол, что шел впереди, никогда не уставал и никогда не повышал голос… Они не могли ничего сделать против него, потому что только он знал пустыню.
Лейтенант Рено безвольно и равнодушно сидел на телеге. Он был болен. Вернее, слаб, очень слаб. Маршал тоже пооборвался, но, в общем-то, бодро сидел в седле.
Тени от людей в полуденные часы стали заметно короче, что свидетельствовало о близости экватора. Всего-навсего уродливое большое черное пятно у ног. Боже, что же будет? Вдали протянулась темная линия между небом и пустыней.
Джунгли! Там заканчивалась Сахара.
Лагерь теперь разбит по всем правилам, и в нем царит порядок. Сахара завершила военную подготовку: они стали солдатами.
Флер де Бак смазывал маслом воспаленные глаза.
Дюк Росванг с выбитыми зубами лежал неподвижно. Человек в комбинезоне распорядился, чтобы его взяли в телегу, завернули в одеяло: парню станет лучше, если он пропотеет. Ефрейтор Изабелла в отчаянии пыталась согреть холодные руки сына, затем резко вскочила.
— Дьявол! — выкрикнула она, повернувшись к автомобилисту. — Куда ты ведешь людей? Отвечай немедленно!
В правой руке Изабелла держала штык от винтовки. Человека в комбинезоне с угрожающими криками окружили солдаты.
— Что вам от нас надо? — кричал Вольфрам. — Мы уже почти мертвецы!
В воздух поднялись кулаки. Ситуация становилась опасной.
— Пока я здесь, — спокойно сказал человек в комбинезоне, — вы не можете меня убить, потому что только я один могу вести легион.
Кулаки разжались. Солдаты прекрасно знали, что они попали в лапы к дьяволу. Сейчас уже только он знает, куда идти.
— Ведите себя спокойно, соблюдайте дисциплину и порядок. Тогда все будет хорошо. Запомните это.
Однако через несколько минут, по-видимому, переменив свое мнение, автомобилист подошел к Джордану.
— Играйте построение!
Хаубен устало бросил гармонисту:
— «Аиду»…
Послышался сигнал к построению. Он тоже изменился за время пути. Вместо свежего бравого горна «Аиду» теперь рыдала печальная гармонь.
Когда все построились, вперед вышел человек в комбинезоне.
— Ребята! — начал он. — Пришла пора играть в открытую. Я было собирался и дальше водить вас за нос, но у меня нет больше сил. Цель оправдывает все мои поступки… и все же… не знаю…
Оборванные, изможденные солдаты Невидимого Легиона стояли, охваченные гнетущим чувством.
Эта бесконечная пустыня… Сейчас, наконец, они услышат правду… Она будет ужасной… Ветер тащил смесь пыли и листьев и с шуршанием посыпал ею лагерь…
— Я обманул вас, — начал человек в комбинезоне. — Вы бы не могли меня убить, ведь только я мог вывести отряд из Сахары. И все же… я не осмеливаюсь спасать себя, поэтому скажу: я привел вас для боя, за который вы не получите ни гроша…
— Да кто вы такой? — рванулся вперед Тоутон.
— Капитан Дюрье.
Легион оцепенел. Феликс побледнел как мертвец.
— И… — спросила Изабелла, — куда мы идем?
— Мы должны завоевать для Франции один очень важный район. Будет бой, за который не платят. Это гражданский долг. Я привел вас сюда, чтобы вы были вынуждены сражаться. Но, как оказалось, я не способен обманывать до конца. Тот, кто не хочет идти в бой, может подождать конца сражения в безопасном месте.
— Значит вы… нас обманули? — содрогнулся Флер де Бак.
— Да. Так получилось. Я вытащил придорожные столбы, а затем, не говоря никому ни слова, повел легион в другой конец Африки, чтобы, думая, что это земля Урунги, вы завоевали землю Кинибалу. По политическим причинам французская регулярная армия здесь сражаться не может. Но я оказался слаб для этого. Кто не хочет сражаться бесплатно, во благо своей родины, может выйти из строя.
— Если так обстоят дела, то пусть кишки лопнут у того, кому жаль капли крови для Франции! — сказал капитан пивной бочки.
— Я тоже так думаю, — присоединился к его мнению Вольфрам.
Из строя не вышел никто. Все пошли за человеком в комбинезоне.
Да и что еще им оставалось делать?
Солдаты едва тащились. Куда? Зачем? Этого не знал никто. Хаубен, горнист, метался в бреду на телеге. По приказу человека в комбинезоне Джордан заменил своего товарища, так что теперь солдаты шли под звуки гармони. Хаубен больше не мог играть на трубе. У него открылось легочное кровотечение, пока он был в состоянии идти вместе с остальными, но все равно не мог дуть в горн и лишь давал ценные указания Джордану:
— «Аиду»! — бросал он грустно товарищу, если требовалось сыграть отправление. — Повторить два раза…
Человека в комбинезоне все боялись. Тоутон по секрету сообщил солдатам, что мистер Гуливер не кто иной, как дьявол. Ефрейтор Изабелла все время тащила на себе два ружья, потому что Дюк Росванг полностью вышел из строя. В пути легион потерял пять вьючных животных, а прекрасная форма Дюрье превратилась в грязные лохмотья, так что Феликс, красивый дамский парикмахер, походил теперь на больного нищего. Но они все шли. Куда? До каких пор? Зачем? Ответ на эти вопросы мог дать только тот дьявол, что шел впереди, никогда не уставал и никогда не повышал голос… Они не могли ничего сделать против него, потому что только он знал пустыню.
Лейтенант Рено безвольно и равнодушно сидел на телеге. Он был болен. Вернее, слаб, очень слаб. Маршал тоже пооборвался, но, в общем-то, бодро сидел в седле.
Тени от людей в полуденные часы стали заметно короче, что свидетельствовало о близости экватора. Всего-навсего уродливое большое черное пятно у ног. Боже, что же будет? Вдали протянулась темная линия между небом и пустыней.
Джунгли! Там заканчивалась Сахара.
Лагерь теперь разбит по всем правилам, и в нем царит порядок. Сахара завершила военную подготовку: они стали солдатами.
Флер де Бак смазывал маслом воспаленные глаза.
Дюк Росванг с выбитыми зубами лежал неподвижно. Человек в комбинезоне распорядился, чтобы его взяли в телегу, завернули в одеяло: парню станет лучше, если он пропотеет. Ефрейтор Изабелла в отчаянии пыталась согреть холодные руки сына, затем резко вскочила.
— Дьявол! — выкрикнула она, повернувшись к автомобилисту. — Куда ты ведешь людей? Отвечай немедленно!
В правой руке Изабелла держала штык от винтовки. Человека в комбинезоне с угрожающими криками окружили солдаты.
— Что вам от нас надо? — кричал Вольфрам. — Мы уже почти мертвецы!
В воздух поднялись кулаки. Ситуация становилась опасной.
— Пока я здесь, — спокойно сказал человек в комбинезоне, — вы не можете меня убить, потому что только я один могу вести легион.
Кулаки разжались. Солдаты прекрасно знали, что они попали в лапы к дьяволу. Сейчас уже только он знает, куда идти.
— Ведите себя спокойно, соблюдайте дисциплину и порядок. Тогда все будет хорошо. Запомните это.
Однако через несколько минут, по-видимому, переменив свое мнение, автомобилист подошел к Джордану.
— Играйте построение!
Хаубен устало бросил гармонисту:
— «Аиду»…
Послышался сигнал к построению. Он тоже изменился за время пути. Вместо свежего бравого горна «Аиду» теперь рыдала печальная гармонь.
Когда все построились, вперед вышел человек в комбинезоне.
— Ребята! — начал он. — Пришла пора играть в открытую. Я было собирался и дальше водить вас за нос, но у меня нет больше сил. Цель оправдывает все мои поступки… и все же… не знаю…
Оборванные, изможденные солдаты Невидимого Легиона стояли, охваченные гнетущим чувством.
Эта бесконечная пустыня… Сейчас, наконец, они услышат правду… Она будет ужасной… Ветер тащил смесь пыли и листьев и с шуршанием посыпал ею лагерь…
— Я обманул вас, — начал человек в комбинезоне. — Вы бы не могли меня убить, ведь только я мог вывести отряд из Сахары. И все же… я не осмеливаюсь спасать себя, поэтому скажу: я привел вас для боя, за который вы не получите ни гроша…
— Да кто вы такой? — рванулся вперед Тоутон.
— Капитан Дюрье.
Легион оцепенел. Феликс побледнел как мертвец.
— И… — спросила Изабелла, — куда мы идем?
— Мы должны завоевать для Франции один очень важный район. Будет бой, за который не платят. Это гражданский долг. Я привел вас сюда, чтобы вы были вынуждены сражаться. Но, как оказалось, я не способен обманывать до конца. Тот, кто не хочет идти в бой, может подождать конца сражения в безопасном месте.
— Значит вы… нас обманули? — содрогнулся Флер де Бак.
— Да. Так получилось. Я вытащил придорожные столбы, а затем, не говоря никому ни слова, повел легион в другой конец Африки, чтобы, думая, что это земля Урунги, вы завоевали землю Кинибалу. По политическим причинам французская регулярная армия здесь сражаться не может. Но я оказался слаб для этого. Кто не хочет сражаться бесплатно, во благо своей родины, может выйти из строя.
— Если так обстоят дела, то пусть кишки лопнут у того, кому жаль капли крови для Франции! — сказал капитан пивной бочки.
— Я тоже так думаю, — присоединился к его мнению Вольфрам.
Из строя не вышел никто. Все пошли за человеком в комбинезоне.
Да и что еще им оставалось делать?
Глава семнадцатая
1
Польхон был ранен копьем, а капитан пивной бочки вследствие меткого попадания камня лишился двух зубов.
Больше потерь не было. Сражение закончилось за полчаса до ужина.
— Хаубен! — сказал человек в комбинезоне. — Играйте построение!
Отдыхавшие солдаты быстро вскочили.
— Сейчас мы расстанемся. То, что вы сделали, необходимо для блага Франции, но не послужит славе нации, если станет известным. Вы храбрые солдаты и пришли сюда, чтобы отвоевать нефть для сэра Йолланда. Так везде и говорите. Если же вы проболтаетесь, что легион вел капитан французской армии, меня отдадут под трибунал. Ну вот и все. Прощайте, ребята. Через два дня здесь будет армия. О вас позаботятся и в целости и сохранности доставят домой.
Капитан Дюрье прошел вдоль строя и пожал руку каждому. На минутку он задержался около Польхона.
— Откуда ты узнал, что я — капитан Дюрье?
Только сейчас все поняли смысл давней сцены, когда рыжий матрос, чтобы доказать свою невиновность, шепнул одно слово человеку в комбинезоне. Бородач знал, что мистер Гуливер — капитан французской армии.
— Он только высказал предположение, — перебил маршал, — я же смог подтвердить его догадку.
— Вы угостили меня сигаретой, — сказал Польхон, — и мне вспомнилось, как маршал расхваливал албанские сигареты капитана Дюрье. Они были конусообразной формы. Та, которой вы меня угостили, была такой же. Я показал ее маршалу Подвинцу, и он укрепил мои подозрения.
После этого был открыт бочонок с ромом.
Человек в комбинезоне отыскал Рено. Лейтенант уже стоял на ногах.
— Мари, — сказал Дюрье «офицеру», — с твоей стороны было глупостью отправляться в эту экспедицию. И все же мне кажется, что теперь мы крепче любим друг друга.
— Но… значит… ты простил… меня?
Дюрье обнял девушку.
— А я и не сердился. Просто чувствовал, что не смогу быть счастлив с женщиной, которая не понимает, что значит для солдата слово «долг». Но теперь ты сама пережила все это и, мне кажется, поймешь меня.
— О… ты прав! — И прижавшись к своему жениху, повторила: — Ты прав.
— А сейчас идем.
Они тихо-мирно покинули лагерь. Вслед им доносился шум веселья.
Влюбленным не пришлось долго идти. В том месте, где лесная дорога растворялась в пустыне, приземлился трехмоторный самолет. Капитан Дюрье и его невеста сели в машину.
Пять минут спустя они уже летели на север.
— О, Жюль, — плакала девушка. — Я была такой дурочкой. Ты в самом деле простил меня?
— Мы все уладим по законам рыцарской чести, господин старший лейтенант.
Они радостно обнялись. Самолет уже набрал такую высоту, что Сахару не было видно.
Больше потерь не было. Сражение закончилось за полчаса до ужина.
— Хаубен! — сказал человек в комбинезоне. — Играйте построение!
Отдыхавшие солдаты быстро вскочили.
— Сейчас мы расстанемся. То, что вы сделали, необходимо для блага Франции, но не послужит славе нации, если станет известным. Вы храбрые солдаты и пришли сюда, чтобы отвоевать нефть для сэра Йолланда. Так везде и говорите. Если же вы проболтаетесь, что легион вел капитан французской армии, меня отдадут под трибунал. Ну вот и все. Прощайте, ребята. Через два дня здесь будет армия. О вас позаботятся и в целости и сохранности доставят домой.
Капитан Дюрье прошел вдоль строя и пожал руку каждому. На минутку он задержался около Польхона.
— Откуда ты узнал, что я — капитан Дюрье?
Только сейчас все поняли смысл давней сцены, когда рыжий матрос, чтобы доказать свою невиновность, шепнул одно слово человеку в комбинезоне. Бородач знал, что мистер Гуливер — капитан французской армии.
— Он только высказал предположение, — перебил маршал, — я же смог подтвердить его догадку.
— Вы угостили меня сигаретой, — сказал Польхон, — и мне вспомнилось, как маршал расхваливал албанские сигареты капитана Дюрье. Они были конусообразной формы. Та, которой вы меня угостили, была такой же. Я показал ее маршалу Подвинцу, и он укрепил мои подозрения.
После этого был открыт бочонок с ромом.
Человек в комбинезоне отыскал Рено. Лейтенант уже стоял на ногах.
— Мари, — сказал Дюрье «офицеру», — с твоей стороны было глупостью отправляться в эту экспедицию. И все же мне кажется, что теперь мы крепче любим друг друга.
— Но… значит… ты простил… меня?
Дюрье обнял девушку.
— А я и не сердился. Просто чувствовал, что не смогу быть счастлив с женщиной, которая не понимает, что значит для солдата слово «долг». Но теперь ты сама пережила все это и, мне кажется, поймешь меня.
— О… ты прав! — И прижавшись к своему жениху, повторила: — Ты прав.
— А сейчас идем.
Они тихо-мирно покинули лагерь. Вслед им доносился шум веселья.
Влюбленным не пришлось долго идти. В том месте, где лесная дорога растворялась в пустыне, приземлился трехмоторный самолет. Капитан Дюрье и его невеста сели в машину.
Пять минут спустя они уже летели на север.
— О, Жюль, — плакала девушка. — Я была такой дурочкой. Ты в самом деле простил меня?
— Мы все уладим по законам рыцарской чести, господин старший лейтенант.
Они радостно обнялись. Самолет уже набрал такую высоту, что Сахару не было видно.
2
Сэр Йолланд завершил свое путешествие с разбитой, опустошенной душой. Когда Кратохвиль вместо драгоценного романа с ужасом обнаружил в своей лапке секретные документы, граф сразу догадался, как это могло произойти.
Сэр Йолланд вспомнил, как однажды человек в комбинезоне заходил в его палатку с папкой в руке. Пока граф спал, тот поменял роман и документы местами. Один мошенник перехитрил другого.
Горечь сжала горло сэру Йолланду. Многоименная дама все-таки проиграла.
Так прощай эта грустная, грустная история…
Сэр Йолланд вспомнил, как однажды человек в комбинезоне заходил в его палатку с папкой в руке. Пока граф спал, тот поменял роман и документы местами. Один мошенник перехитрил другого.
Горечь сжала горло сэру Йолланду. Многоименная дама все-таки проиграла.
Так прощай эта грустная, грустная история…
3
После возвращения в Марокко граф приказал прислуге никого не впускать. Он хотел всего один день отдохнуть в Африке.
Довольно, хватит с него. Он поедет к морю. На год. Да… Целый год на яхте: никого не видеть, ничего не слышать. Только море.
— Мистер Вильке, — доложил слуга.
— Скажите мистеру Вильке, чтобы он обратился к моему секретарю: Ему выдадут чек на две тысячи фунтов стерлингов. Но принять его я не могу. Ни в коем случае.
— Но у мистера Вильке очень важные сведения…
Андреас вышел.
Граф сел возле окна. Неожиданно слуга вернулся.
— Мистер Вильке велел передать, что застрелится под вашей дверью, если вы его не примете.
— Хорошо… Если он не может сделать это в другом месте… но только в этом случае… Я с удовольствием увижу мистера Вильке.
И толстячок вошел в комнату. За последние недели он заметно похудел, загорел, но все так же улыбался.
— Будьте любезны, садитесь, мистер Вильке. Я не хотел вас обидеть, просто дорога утомила меня. Мне хочется одиночества.
— Сэр, как только от лакея узнал, что вы не читаете газет, я стал рваться сюда, о чем искренне сожалею.
— К сожалению, ничем не могу вас утешить.
— И все же мне необходимо сделать сообщение. Сэр, знаете ли вы о том, что весь мир смеется над Харлингтоном?
— Хм… В самом деле? — кисло спросил граф.
— Он согнал стада журналистов в Урунги, заплатил полсостояния вождю племени и оказалось… извините… хи-хи-хи…
— Но мистер Вильке!
— Я не могу говорить об этом без смеха. Такого мошенничества свет еще не видел! Царек Урунги сговорился с нашим инженером, под буровой вышкой была зарыта цистерна, куда насосом закачивали нефть… ха-ха-ха… тысяча извинений!.. Одним словом, найденная нефть забила не из земли… а… ха-ха-ха… ее накачивали насосом… ха-ха-ха… и когда в присутствии журналистов… специалист определил, что это… ха-ха-ха…
— Попрошу вас…
— Сэр! Из земли била рафинированная нефть!
Этому был поражен даже граф. Затем он начал медленно краснеть… Если бы девушка не украла портфель, сейчас весь мир смеялся бы над ним… Ведь это он шел туда… О Боже! Граф и сам не знал, отчего вдруг так сильно забилось сердце.
…О, сумасшедший лорд Йолланд! Ты думаешь, что девушка хотела не обокрасть, а спасти тебя?.. Да, ты стареешь…
Так сказал сам себе сэр Йолланд.
—…Под буровой установкой был резервуар… обман был подготовлен несколько месяцев назад… Инженер тоже был… ха-ха-ха… их человеком…
— Мой инженер?
— Черт… простите! Инженер и черный князек Урунги принадлежали к одной шайке. Они вложили в подготовку этого дела пять тысяч фунтов… ха-ха.., но, понимаете… получили пятьдесят! Это обошло все газеты мира… хи-хи… Негра уже и след простыл… вместе с пятьюдесятью тысячами фунтов и вашим инженером… А Харлингтон стоял в свете фотовспышек, в обществе собранных им газетных тузов… а из земли била рафинированная нефть! Ой, не могу!.. хи-хи-хи… В «Санди ивнинг пост» на первой странице появилась статья под заголовком: «Естественная автозаправка в Африке. Нет ничего нового под солнцем, но под землей — есть!» Вот что с таким трудом увел Харлингтон у вас из-под носа!
— Не понимаю… — пробормотал граф.
— Сэр, за всем этим скрывается фигура вашего гениального врага.
— Ливингстон!
— Совершенно верно. Ливингстон пожертвовал всем, чтобы выставить вас посмешищем, сэр. Но в ловушку угодил Харлингтон. А шум в прессе поднял не столько Форстер, сколько самая талантливая журналистка во всей Англии мисс Милдстоун.
— Что?.. Кто это?!
— Мисс Милдстоун стала известна благодаря Адриен Гровеску. Ей удалось получить интервью опасной шпионки, когда та на шхуне бежала из тюрьмы.
— И… Как вы сказали… ее зовут?
— Милдстоун… Но это только псевдоним.
— А есть у этой дамы хоть одно настоящее имя? — почти шепотом спросил граф.
— Разумеется. Она дочь того человека, которого, сэр, вы уже много лет не имеете счастья знать. Ее зовут Анна Милдстоун…
Довольно, хватит с него. Он поедет к морю. На год. Да… Целый год на яхте: никого не видеть, ничего не слышать. Только море.
— Мистер Вильке, — доложил слуга.
— Скажите мистеру Вильке, чтобы он обратился к моему секретарю: Ему выдадут чек на две тысячи фунтов стерлингов. Но принять его я не могу. Ни в коем случае.
— Но у мистера Вильке очень важные сведения…
Андреас вышел.
Граф сел возле окна. Неожиданно слуга вернулся.
— Мистер Вильке велел передать, что застрелится под вашей дверью, если вы его не примете.
— Хорошо… Если он не может сделать это в другом месте… но только в этом случае… Я с удовольствием увижу мистера Вильке.
И толстячок вошел в комнату. За последние недели он заметно похудел, загорел, но все так же улыбался.
— Будьте любезны, садитесь, мистер Вильке. Я не хотел вас обидеть, просто дорога утомила меня. Мне хочется одиночества.
— Сэр, как только от лакея узнал, что вы не читаете газет, я стал рваться сюда, о чем искренне сожалею.
— К сожалению, ничем не могу вас утешить.
— И все же мне необходимо сделать сообщение. Сэр, знаете ли вы о том, что весь мир смеется над Харлингтоном?
— Хм… В самом деле? — кисло спросил граф.
— Он согнал стада журналистов в Урунги, заплатил полсостояния вождю племени и оказалось… извините… хи-хи-хи…
— Но мистер Вильке!
— Я не могу говорить об этом без смеха. Такого мошенничества свет еще не видел! Царек Урунги сговорился с нашим инженером, под буровой вышкой была зарыта цистерна, куда насосом закачивали нефть… ха-ха-ха… тысяча извинений!.. Одним словом, найденная нефть забила не из земли… а… ха-ха-ха… ее накачивали насосом… ха-ха-ха… и когда в присутствии журналистов… специалист определил, что это… ха-ха-ха…
— Попрошу вас…
— Сэр! Из земли била рафинированная нефть!
Этому был поражен даже граф. Затем он начал медленно краснеть… Если бы девушка не украла портфель, сейчас весь мир смеялся бы над ним… Ведь это он шел туда… О Боже! Граф и сам не знал, отчего вдруг так сильно забилось сердце.
…О, сумасшедший лорд Йолланд! Ты думаешь, что девушка хотела не обокрасть, а спасти тебя?.. Да, ты стареешь…
Так сказал сам себе сэр Йолланд.
—…Под буровой установкой был резервуар… обман был подготовлен несколько месяцев назад… Инженер тоже был… ха-ха-ха… их человеком…
— Мой инженер?
— Черт… простите! Инженер и черный князек Урунги принадлежали к одной шайке. Они вложили в подготовку этого дела пять тысяч фунтов… ха-ха.., но, понимаете… получили пятьдесят! Это обошло все газеты мира… хи-хи… Негра уже и след простыл… вместе с пятьюдесятью тысячами фунтов и вашим инженером… А Харлингтон стоял в свете фотовспышек, в обществе собранных им газетных тузов… а из земли била рафинированная нефть! Ой, не могу!.. хи-хи-хи… В «Санди ивнинг пост» на первой странице появилась статья под заголовком: «Естественная автозаправка в Африке. Нет ничего нового под солнцем, но под землей — есть!» Вот что с таким трудом увел Харлингтон у вас из-под носа!
— Не понимаю… — пробормотал граф.
— Сэр, за всем этим скрывается фигура вашего гениального врага.
— Ливингстон!
— Совершенно верно. Ливингстон пожертвовал всем, чтобы выставить вас посмешищем, сэр. Но в ловушку угодил Харлингтон. А шум в прессе поднял не столько Форстер, сколько самая талантливая журналистка во всей Англии мисс Милдстоун.
— Что?.. Кто это?!
— Мисс Милдстоун стала известна благодаря Адриен Гровеску. Ей удалось получить интервью опасной шпионки, когда та на шхуне бежала из тюрьмы.
— И… Как вы сказали… ее зовут?
— Милдстоун… Но это только псевдоним.
— А есть у этой дамы хоть одно настоящее имя? — почти шепотом спросил граф.
— Разумеется. Она дочь того человека, которого, сэр, вы уже много лет не имеете счастья знать. Ее зовут Анна Милдстоун…
4
Его дочь! Дочь Ливингстона! Тогда она наверняка знала о планах отца… И украла папку только для того, чтобы он…
«Странно, — подумал мистер Вильке, — отчего у графа так блестят глаза, и лицо какое-то красное? Может, он выпил?»
Граф не пил. Но его охватило странное чувство, похожее на опьянение. Значит, девушка… спасла его тем, что украла…
— Эта женщина, — продолжал мистер Вильке, — и нас обвела вокруг пальца. Я узнал, что она заключила с Форстером договор, он платил ей сто фунтов за каждую статью. Задание было таким: внедриться в ваше ближайшее окружение, сэр, и написать серию репортажей с места событий о перипетиях борьбы за нефть. А сейчас, сэр, прошу прощения за то, что так бесцеремонно ворвался в ваши покои.
И тут граф сделал такое заявление, подобного которому никто и никогда до того не слышал от сэра Оливера Йолланда.
— Мистер Вильке, — сказал граф, — можете входить ко мне, когда захотите, без всякого доклада!
«Странно, — подумал мистер Вильке, — отчего у графа так блестят глаза, и лицо какое-то красное? Может, он выпил?»
Граф не пил. Но его охватило странное чувство, похожее на опьянение. Значит, девушка… спасла его тем, что украла…
— Эта женщина, — продолжал мистер Вильке, — и нас обвела вокруг пальца. Я узнал, что она заключила с Форстером договор, он платил ей сто фунтов за каждую статью. Задание было таким: внедриться в ваше ближайшее окружение, сэр, и написать серию репортажей с места событий о перипетиях борьбы за нефть. А сейчас, сэр, прошу прощения за то, что так бесцеремонно ворвался в ваши покои.
И тут граф сделал такое заявление, подобного которому никто и никогда до того не слышал от сэра Оливера Йолланда.
— Мистер Вильке, — сказал граф, — можете входить ко мне, когда захотите, без всякого доклада!
Заключение
1
Граф с удивлением заметил, что насвистывает перед зеркалом, завязывая галстук. На этот вечер была назначена встреча с государственным секретарем, от которого граф надеялся получить сведения о пропавшем легионе. После этого сэр Йолланд наконец уедет. Это был последний его день в гостинице «Мамуния».
Граф вышел в коридор и столкнулся с каким-то подполковником.
Автомобилист!
Сэр Йолланд остолбенел. Подполковник тоже остановился и вежливо-вопросительно посмотрел на графа.
— Мистер Гуливер…
— Простите? Мое имя — Дюрье.
Граф закрыл глаза и схватился за лоб.
— Простите, вы что-то хотели? — любезно поинтересовался подполковник.
— Вы… вы изволите сказать… что мы не знакомы?
— К сожалению, не припоминаю. Может, мы встречались в Ницце? Я только вчера вернулся из отпуска. Был на Ривьере.
Граф разглядывал носки своих ботинок и кивал головой.
— Однако… прошу прощения, господин подполковник. Сейчас я вижу, что ошибся. Человек, за которого я вас принял, немного выше ростом… Я приношу свои извинения…
— О, не стоит, я искренне рад этому недоразумению, — вежливо сказал подполковник и горячо пожал протянутую графом руку. Пожалуй, рукопожатие было гораздо горячее, чем можно было бы ожидать при подобных обстоятельствах.
На груди у подполковника сиял совершенно новенький орден Почетного легиона.
Граф вышел в коридор и столкнулся с каким-то подполковником.
Автомобилист!
Сэр Йолланд остолбенел. Подполковник тоже остановился и вежливо-вопросительно посмотрел на графа.
— Мистер Гуливер…
— Простите? Мое имя — Дюрье.
Граф закрыл глаза и схватился за лоб.
— Простите, вы что-то хотели? — любезно поинтересовался подполковник.
— Вы… вы изволите сказать… что мы не знакомы?
— К сожалению, не припоминаю. Может, мы встречались в Ницце? Я только вчера вернулся из отпуска. Был на Ривьере.
Граф разглядывал носки своих ботинок и кивал головой.
— Однако… прошу прощения, господин подполковник. Сейчас я вижу, что ошибся. Человек, за которого я вас принял, немного выше ростом… Я приношу свои извинения…
— О, не стоит, я искренне рад этому недоразумению, — вежливо сказал подполковник и горячо пожал протянутую графом руку. Пожалуй, рукопожатие было гораздо горячее, чем можно было бы ожидать при подобных обстоятельствах.
На груди у подполковника сиял совершенно новенький орден Почетного легиона.
2
Только от господина государственного секретаря, при свидании с глазу на глаз, граф узнал наконец правду: его солдаты разбили Кинибалу.
— Храбрые ребята, — сказал государственный секретарь, — скоро они будут здесь и получат вознаграждение от государства.
— Я, естественно, тоже заплачу обещанное жалованье, как если бы я достиг цели. Словом, я позабочусь о них.
— Поистине великодушно.
— Кроме того, здесь есть один капитан, который так героически отдыхал, что получил за это чин подполковника и орден Почетного легиона…
Государственный секретарь задумчиво рассматривал свои ногти.
— Отличный человек.
— Безусловно.
— Портье из «Мамунии» рассказал, что маршал Подвинец и один его друг планируют злоупотребить именем господина капитана. Но Дюрье не стал раскрывать их обмана. Он как раз был в отпуске и, таким образом, мог в качестве частного лица и под чужим именем, оставаясь за кулисами, направить дело в нужное русло. Постепенно Дюрье подчинил своей власти людей и повел их вместо Судана в землю Кинибалу. Предварительно он сообщил мне свои планы. Если бы случилась беда, то виноват был бы английский нефтеискатель, но если бы оказалось, что у Кинибалу нет современного оружия, то его земля была бы присоединена к Франции силами ваших наемных войск. Так оно и вышло. Вы, сэр, один из пяти людей, знающих оборотную сторону этого дела.
У ворот графа ждала коляска.
— Едем в Англию, господин Штрудль!
— Такой дороги моя лошадь уже не выдержит. Но-о-о!
— Не бойтесь! Мы больше не будем использовать фиакр для дальних турне.
— Но-о! Но-о-о, Диндель! Пошел!
И коляска затряслась по пыльной улице.
— Храбрые ребята, — сказал государственный секретарь, — скоро они будут здесь и получат вознаграждение от государства.
— Я, естественно, тоже заплачу обещанное жалованье, как если бы я достиг цели. Словом, я позабочусь о них.
— Поистине великодушно.
— Кроме того, здесь есть один капитан, который так героически отдыхал, что получил за это чин подполковника и орден Почетного легиона…
Государственный секретарь задумчиво рассматривал свои ногти.
— Отличный человек.
— Безусловно.
— Портье из «Мамунии» рассказал, что маршал Подвинец и один его друг планируют злоупотребить именем господина капитана. Но Дюрье не стал раскрывать их обмана. Он как раз был в отпуске и, таким образом, мог в качестве частного лица и под чужим именем, оставаясь за кулисами, направить дело в нужное русло. Постепенно Дюрье подчинил своей власти людей и повел их вместо Судана в землю Кинибалу. Предварительно он сообщил мне свои планы. Если бы случилась беда, то виноват был бы английский нефтеискатель, но если бы оказалось, что у Кинибалу нет современного оружия, то его земля была бы присоединена к Франции силами ваших наемных войск. Так оно и вышло. Вы, сэр, один из пяти людей, знающих оборотную сторону этого дела.
У ворот графа ждала коляска.
— Едем в Англию, господин Штрудль!
— Такой дороги моя лошадь уже не выдержит. Но-о-о!
— Не бойтесь! Мы больше не будем использовать фиакр для дальних турне.
— Но-о! Но-о-о, Диндель! Пошел!
И коляска затряслась по пыльной улице.
3
В Денхам пришла осень. Старый сэр Арчибальд был еще жив, но уже передвигался с большим трудом. Сэр Йолланд просматривал почту. Открытки с пожеланиями удачи и счастья он отбрасывал не читая. Газеты писали, что он организовал на собственные средства поход в поисках нефтяных месторождений и по пути, заключив договор с князьком Кинибалу, присоединил его земли к французским колониям.
Все это графа не интересовало.
Письма, счета. Почерк Кратохвиля. От имени всего легиона он благодарит за щедрое вознаграждение. Хаубен и Джордан открыли собственное кабаре. Флер де Бак и Тоутон купили шхуну и назвали ее «Лукрецией». Старые морские волки решили никогда не играть в карты в штормовую погоду.
А это? Что такое?
…Йоханнес Ливингстон и Анна Ливингстон имеют честь посетить графа Арчибальда Йолланда и графа Оливера Йолланда пятнадцатого числа сего месяца…
Граф долго сидел с письмом в руке, а затем написал ответ. Семья Йолланд с огромным удовольствием…
И вот пятнадцатого числа прибыли гости.
К сожалению, звонкий голос девушки почти не изменился, а ее вульгарность была немного неуместна в древних стенах родового замка Денхам. Но граф этого не замечал. Он не сводил с девушки глаз.
— Ты все-таки ужасный человек, старина, — сказал Ливингстон. — Знаю тебя уже двадцать лет и все не могу понять, что же ты представляешь из себя на самом деле!
— Зато я-то уж знаю, — сказала Анна и засияла. — Упрямец! Упрямый мальчишка! Да, да, зря вы так на меня смотрите, дорогой господин завоеватель! Я все время была рядом, чтобы высмеять вас, но в результате сама стала посмешищем… Папа подготовил в Урунги ловушку, чтобы опозорить вас, а я должна была раструбить об этом на весь мир… Я ненавидела вас, сэр, мне казалось, что все наши беды из-за ваших козней. А потом… вдруг почувствовала, что не могу ненавидеть… А сейчас это превратилось…
— Во что?.. — взволнованно спросил граф.
Девушка покраснела.
— Когда вы больной сказали мне все и продиктовали последнее письмо… Тогда уже… Одним словом… Я хотела спасти вас… Но с Форстером был подписан договор, нужен был репортаж. Поэтому я отвезла папку Харлингтону — и репортаж был готов! О, вышел преотличный скандал! Этот негодяй Харлингтон вполне его заслужил.
Представляю, что вы обо мне тогда подумали! Но я не могла разъяснить дело в Урунги, потому что не могла выдать отца. Даже вам.
— Да, малоприятная ситуация, — вздохнул граф.
Затем они остались наедине. Сэр Арчибальд повел гостей в свой кабинет, чтобы продемонстрировать какие-то окаменелости, но Анна и граф остановились в темной галерее.
— Ну? — сказала девушка. — Вы уже окончательно выздоровели? Лихорадка не возвращается больше?
— Нет, но… иногда я вспоминаю все заново. Особенно один сон… я… видел его в бреду… Будто вы меня поцеловали.
Они помолчали.
— Это был не сон, — прошептала девушка.
— Вы еще помните?
Анна задумалась…
— Смутно. Постойте-ка… Как это все было? Я сидела вот так, потом наклонилась к вам… да… теперь вспоминаю, — прошептала она, — это было так…
И инцидент повторился…
Сквозь красивую занавеску на стеклянной двери виднелись тени медленно кружащихся громадных снежинок.
— Когда мы встретились впервые, я ненавидела вас, — сказала Анна. — Вы мне казались высокомерным, тщеславным сухарем. Я с огромным удовольствием убила бы вас. Позднее мне было очень стыдно, когда я поняла, что встретила доброго, верного, великодушного человека…
— И это все обо мне?
— Да…
Они с удовольствием бы повторили некий эпизод, но тут открылась дверь в вестибюль, и вошел дворецкий. Он стряхнул снег с круглого воротника и потопал ногами:
— Гутен абенд, герр граф… Очень рад вновь увидеть очаровательную блондинку… Знаете, один музей предложил мне за хорошие деньги продать Динделя…
— Вы согласились?
— Видите ли, человеку всегда нужен кто-то, с кем можно постоянно ссориться и кого все равно любишь… Герру графу — невеста, старому извозчику — лошадь…
И заковылял прочь…
Все это графа не интересовало.
Письма, счета. Почерк Кратохвиля. От имени всего легиона он благодарит за щедрое вознаграждение. Хаубен и Джордан открыли собственное кабаре. Флер де Бак и Тоутон купили шхуну и назвали ее «Лукрецией». Старые морские волки решили никогда не играть в карты в штормовую погоду.
А это? Что такое?
…Йоханнес Ливингстон и Анна Ливингстон имеют честь посетить графа Арчибальда Йолланда и графа Оливера Йолланда пятнадцатого числа сего месяца…
Граф долго сидел с письмом в руке, а затем написал ответ. Семья Йолланд с огромным удовольствием…
И вот пятнадцатого числа прибыли гости.
К сожалению, звонкий голос девушки почти не изменился, а ее вульгарность была немного неуместна в древних стенах родового замка Денхам. Но граф этого не замечал. Он не сводил с девушки глаз.
— Ты все-таки ужасный человек, старина, — сказал Ливингстон. — Знаю тебя уже двадцать лет и все не могу понять, что же ты представляешь из себя на самом деле!
— Зато я-то уж знаю, — сказала Анна и засияла. — Упрямец! Упрямый мальчишка! Да, да, зря вы так на меня смотрите, дорогой господин завоеватель! Я все время была рядом, чтобы высмеять вас, но в результате сама стала посмешищем… Папа подготовил в Урунги ловушку, чтобы опозорить вас, а я должна была раструбить об этом на весь мир… Я ненавидела вас, сэр, мне казалось, что все наши беды из-за ваших козней. А потом… вдруг почувствовала, что не могу ненавидеть… А сейчас это превратилось…
— Во что?.. — взволнованно спросил граф.
Девушка покраснела.
— Когда вы больной сказали мне все и продиктовали последнее письмо… Тогда уже… Одним словом… Я хотела спасти вас… Но с Форстером был подписан договор, нужен был репортаж. Поэтому я отвезла папку Харлингтону — и репортаж был готов! О, вышел преотличный скандал! Этот негодяй Харлингтон вполне его заслужил.
Представляю, что вы обо мне тогда подумали! Но я не могла разъяснить дело в Урунги, потому что не могла выдать отца. Даже вам.
— Да, малоприятная ситуация, — вздохнул граф.
Затем они остались наедине. Сэр Арчибальд повел гостей в свой кабинет, чтобы продемонстрировать какие-то окаменелости, но Анна и граф остановились в темной галерее.
— Ну? — сказала девушка. — Вы уже окончательно выздоровели? Лихорадка не возвращается больше?
— Нет, но… иногда я вспоминаю все заново. Особенно один сон… я… видел его в бреду… Будто вы меня поцеловали.
Они помолчали.
— Это был не сон, — прошептала девушка.
— Вы еще помните?
Анна задумалась…
— Смутно. Постойте-ка… Как это все было? Я сидела вот так, потом наклонилась к вам… да… теперь вспоминаю, — прошептала она, — это было так…
И инцидент повторился…
Сквозь красивую занавеску на стеклянной двери виднелись тени медленно кружащихся громадных снежинок.
— Когда мы встретились впервые, я ненавидела вас, — сказала Анна. — Вы мне казались высокомерным, тщеславным сухарем. Я с огромным удовольствием убила бы вас. Позднее мне было очень стыдно, когда я поняла, что встретила доброго, верного, великодушного человека…
— И это все обо мне?
— Да…
Они с удовольствием бы повторили некий эпизод, но тут открылась дверь в вестибюль, и вошел дворецкий. Он стряхнул снег с круглого воротника и потопал ногами:
— Гутен абенд, герр граф… Очень рад вновь увидеть очаровательную блондинку… Знаете, один музей предложил мне за хорошие деньги продать Динделя…
— Вы согласились?
— Видите ли, человеку всегда нужен кто-то, с кем можно постоянно ссориться и кого все равно любишь… Герру графу — невеста, старому извозчику — лошадь…
И заковылял прочь…