Страница:
– Что? – сказал он отнюдь не голосом Диего. Взяв себя в руки, он добавил. – О, вы несчастнейший человек! Расскажите мне, что же произошло? – Его разум затмился. Что же, черт побери, случилось? – удивлялся он. Он знал, что де Вега нашел дочь. Как она могла так быстро обручиться?
– Этот незаконнорожденный Монтойя похитил мою дочь, мою драгоценную Консицию. Теперь она не сможет уйти в монастырь! – хныкал он.
– Какое несчастье! Когда же это произошло? – спросил Мигуэль, еще больше смешавшись.
– Шесть дней тому назад, – сказал де Вега, налив еще вина.
– Шесть дней назад? – Мигуэль сощурил глаза, мысленно отсчитывая дни. – Но это невозможно! – Это было тогда, когда он захватил девушку из кареты. С нею не было никакого Риккардо.
Он понял, что де Вега странно смотрит на него, повертел кружевным носовым платком и вытер лоб, стараясь замять свою оговорку.
– Это невозможно перенести! Где же она теперь?
Бой сказал мне, что сеньорита возвратилась.
– Мои люди нашли ее в пустыне и привезли домой, – хрипло сказал де Вега.
Мигуэль вытер свой лоб.
– Я не понимаю.
– Не понимал и я, пока она не появилась верхом, одетая, как потаскушка, – с презрением он скривился. Горечь прозвучала в его словах.
– Консиция? – спросил Мигуэль. Бормотание де Вега ничего не разъясняло.
– Нет, ты дурак! Елена!
Мигуэль с сомнением бросил недоуменный взгляд на человека за конторкой.
– Елена! Не может этого быть! Как же так?
– Она обманом заставила меня считать, что она Консиция, надев одежду сестры и заняв ее место в экипаже.
Мигуэль, онемев от этого сообщения, с ужасом осознал, что он натворил. Девушка в экипаже не была Консицией! Он похитил и обесчестил юную невинную Елену! Проклятье! Неудивительно, что весь этот разговор сбивал его с толку. Он заметил, что лицо де Вега исказилось от ярости. Мигуэль не понимал отношения его ко всему этому.
– А где Елена сейчас? – спросил он осторожно.
– Наверху.
– Вы сказали, что ее похитили. Не ее вина, если с ней что-то произошло.
Де Вега с шумом опустил свой бокал, пролив бренди через край.
– Мой бог! Конечно, это ее вина! Если бы в экипаже была Консиция, ее бы не посмели коснуться!
Она бы этого не допустила! Она – леди!
Доводы де Вега привели Мигуэля в ярость. Стараясь держать эмоции под контролем, он спросил:
– А что теперь предпримет Елена?
Энрико покачал головой.
– Я стыжусь, что она носит мое имя. Я даже желал бы, чтобы ее не нашли вовсе. Лучше бы она умерла в пустыне!
Забыв о своей маскировке, Мигуэль вскочил, больше не в силах сдерживать свою ярость, которая жгла его.
– Я не верю тому, что слышу. Елена – ваша дочь!
– Дочь, которая носит в себе семя гангстера! – холодно сказал де Вега.
– Мой бог! – Мигуэль почувствовал, что кровь отхлынула от его лица и он понял, что де Вега, возможно, прав.
– Чтобы скрыть этот позор, я намерен устроить ее брак и как можно скорее. Я предложил ее Гулермо, моему мажордому, – сказал де Вега. Он встретился глазами с Диего. – Она отказалась, но Гулермо приведет ее в чувство. А как вы считаете, мой друг?
Мигуэль уставился на него, ужаснувшись от этих слов. Жестокость Гулермо с животными и людьми была хорошо известна.
– Видимо, есть кто-то более подходящий? – выговорил он с трудом.
– Если бы у меня было время искать! Какой дурак станет с ней венчаться? – взревел де Вега.
– Я женюсь на девушке! – сказал Мигуэль. Его слова вылетели прежде, чем он успел их остановить.
Де Вега с изумлением воззрился на него.
– В самом деле?
Мигуэль сжал губы и кивнул.
– О, Диего, мой друг! И ты сделаешь это?
– Я сказал, разве не так? – проворчал Мигуэль.
Де Вега отошел от конторки и положил руки на плечи Диего.
– Вы спасаете гордое имя де Вега. Отныне вы станете моим сыном.
Мигуэль с ужасом осознал это, когда слова этого человека дошли до него. «Его сын? Сын негодяя, который убил мою семью? Боже праведный! Что я наделал!»
ГЛАВА 6
ГЛАВА 7
– Этот незаконнорожденный Монтойя похитил мою дочь, мою драгоценную Консицию. Теперь она не сможет уйти в монастырь! – хныкал он.
– Какое несчастье! Когда же это произошло? – спросил Мигуэль, еще больше смешавшись.
– Шесть дней тому назад, – сказал де Вега, налив еще вина.
– Шесть дней назад? – Мигуэль сощурил глаза, мысленно отсчитывая дни. – Но это невозможно! – Это было тогда, когда он захватил девушку из кареты. С нею не было никакого Риккардо.
Он понял, что де Вега странно смотрит на него, повертел кружевным носовым платком и вытер лоб, стараясь замять свою оговорку.
– Это невозможно перенести! Где же она теперь?
Бой сказал мне, что сеньорита возвратилась.
– Мои люди нашли ее в пустыне и привезли домой, – хрипло сказал де Вега.
Мигуэль вытер свой лоб.
– Я не понимаю.
– Не понимал и я, пока она не появилась верхом, одетая, как потаскушка, – с презрением он скривился. Горечь прозвучала в его словах.
– Консиция? – спросил Мигуэль. Бормотание де Вега ничего не разъясняло.
– Нет, ты дурак! Елена!
Мигуэль с сомнением бросил недоуменный взгляд на человека за конторкой.
– Елена! Не может этого быть! Как же так?
– Она обманом заставила меня считать, что она Консиция, надев одежду сестры и заняв ее место в экипаже.
Мигуэль, онемев от этого сообщения, с ужасом осознал, что он натворил. Девушка в экипаже не была Консицией! Он похитил и обесчестил юную невинную Елену! Проклятье! Неудивительно, что весь этот разговор сбивал его с толку. Он заметил, что лицо де Вега исказилось от ярости. Мигуэль не понимал отношения его ко всему этому.
– А где Елена сейчас? – спросил он осторожно.
– Наверху.
– Вы сказали, что ее похитили. Не ее вина, если с ней что-то произошло.
Де Вега с шумом опустил свой бокал, пролив бренди через край.
– Мой бог! Конечно, это ее вина! Если бы в экипаже была Консиция, ее бы не посмели коснуться!
Она бы этого не допустила! Она – леди!
Доводы де Вега привели Мигуэля в ярость. Стараясь держать эмоции под контролем, он спросил:
– А что теперь предпримет Елена?
Энрико покачал головой.
– Я стыжусь, что она носит мое имя. Я даже желал бы, чтобы ее не нашли вовсе. Лучше бы она умерла в пустыне!
Забыв о своей маскировке, Мигуэль вскочил, больше не в силах сдерживать свою ярость, которая жгла его.
– Я не верю тому, что слышу. Елена – ваша дочь!
– Дочь, которая носит в себе семя гангстера! – холодно сказал де Вега.
– Мой бог! – Мигуэль почувствовал, что кровь отхлынула от его лица и он понял, что де Вега, возможно, прав.
– Чтобы скрыть этот позор, я намерен устроить ее брак и как можно скорее. Я предложил ее Гулермо, моему мажордому, – сказал де Вега. Он встретился глазами с Диего. – Она отказалась, но Гулермо приведет ее в чувство. А как вы считаете, мой друг?
Мигуэль уставился на него, ужаснувшись от этих слов. Жестокость Гулермо с животными и людьми была хорошо известна.
– Видимо, есть кто-то более подходящий? – выговорил он с трудом.
– Если бы у меня было время искать! Какой дурак станет с ней венчаться? – взревел де Вега.
– Я женюсь на девушке! – сказал Мигуэль. Его слова вылетели прежде, чем он успел их остановить.
Де Вега с изумлением воззрился на него.
– В самом деле?
Мигуэль сжал губы и кивнул.
– О, Диего, мой друг! И ты сделаешь это?
– Я сказал, разве не так? – проворчал Мигуэль.
Де Вега отошел от конторки и положил руки на плечи Диего.
– Вы спасаете гордое имя де Вега. Отныне вы станете моим сыном.
Мигуэль с ужасом осознал это, когда слова этого человека дошли до него. «Его сын? Сын негодяя, который убил мою семью? Боже праведный! Что я наделал!»
ГЛАВА 6
Расхаживая, Елена раздирала на куски свой измоченный слезами носовой платок. Она подошла к балкону и подняла горестный взгляд на окрашенную пурпуром волнистую гряду гор. «Знаешь ли ты, что ты сделал со мной? Заботит ли это тебя?» – воскликнула она. И уже знала ответ. Он взял любовь, которую она наивно ему подарила, и бросил, смеясь, что теперь ни один порядочный мужчина не посмотрит на нее.
Она мечтала влюбиться и выйти замуж за человека по собственному выбору, жить счастливо и иметь детей. А что теперь? Рыдание вырвалось из ее горла. У нее есть выбор. Она должна выйти замуж за Гулермо, при виде которого содрогается от отвращения.
Или может выйти замуж за дона Диего Альворадо, которого она видела только один раз, когда отец провозгласил, что она должна выйти за него. Он даже не говорил с нею. По выражению его лица Елена поняла, что он жалеет о своем предложении.
А почему бы и нет? В конце концов, даже если бы она была девственна, она не так красива, как Консиция. Высокая, с золотистой кожей и прямыми черными волосами, карими глазами, выдававшими индейскую кровь, которую ее отец так тщательно старался скрыть. Даже если испанец высокого происхождения мог простить ее внешность, она была скомпрометирована. Полная стыда, она опустила голову. Ей не было прощения за грех. Она отдалась со страстным желанием убийце, вору. Елена закрыла руками распухшие глаза.
Ну, дон Диего может не беспокоиться. Она не примет его предложение. Ее губы изогнулись в горькой улыбке. Она пойдет в монастырь и посвятит свою жизнь служению другим. Елена убеждала себя, что это будет не так уж ужасно.
Почти месяц спустя Елена печально думала о том обете, который она неустанно выполняла. Она вздохнула. Два дня и три бессонных ночи прошли с тех пор, как она приехала из монастыря домой. Три недели провела она там. Три недели! Казалось, прошло три столетия.
Вместо ожидаемого служения, к которому она была готова, ее заперли в маленькой келье без окон, как узницу. Решив сломить ее волю, Верховная Мать-настоятельница заявила, что Елена останется здесь до того дня, когда подчинится воле отца – или до смерти. Елена разговаривала сама с собой, чтобы не сойти с ума. Наконец, поняв, что ничего нет хуже, чем быть запертой на всю жизнь, Елена сдалась. Истерично соглашаясь на брак, она попросила разрешения уехать домой.
Она трогала пальцами мягкие хлопковые простыни, сравнивая свою постель в гасиенде с грубой, жесткой постелью в монастыре. Какой бы нищенской она ни была, Елена умудрялась заснуть, даже если он ей снился каждую ночь.
С отвращением она отбросила простыни и поднялась с постели, скользнула в одежду и подтолкнула стул к окну. Опершись на подоконник, она смотрела на усыпанное звездами ночное небо, ее взгляд блуждал по отдаленным Паджаритос Маунтинз.
– Проклятье тебе, – воскликнула она, чувства ее смешались и рушились. Он был где-то там, скрываясь, жизнь его была такой же, как прежде.
Может быть, ее отец был прав? Может, она и была падшей женщиной? Почему же тогда та ночь преследует ее во сне? Когда Эль Гато лишил ее невинности, он пробудил страсть, которая наполняла ее сны. Она зарыдала. Теперь из-за одной этой ночи ее жизнь никогда не будет прежней. Она сложила руки на груди и закрыла глаза, чтобы остановить горячие слезы.
Вскоре нежные розовато-лиловые и пурпурные краски начали лучиться на вершине гор и погружаться во мглу. Потом тонкие тени начали дрожать, подчиняться натиску оранжевого и желтого цвета рассвета, краски которого разрезали небо, возвещая приближение нового дня.
Вытерев глаза, Елена оглядела двор в направлении нежилого флигеля дома. Крыло, которое послезавтра она разделит со своим мужем, Диего. Холодный страх охватил сердце, сделав ее слабой и дрожащей. Сегодня будет день ее венчания, но она чувствовала себя так, как будто идет на казнь.
В ее памяти возник образ самодовольного денди, за которого ее выдают замуж. Он почти не говорил с ней. Почему он решил, что женится на ней? Ведь он знал, что она не была невинной. Большинство знатных людей будут ее презирать. Перед ней промелькнуло другое видение – черноволосый гангстер насмешливо ей улыбался.
Она всегда надеялась, что, как и Консиция, она выйдет замуж по любви, хотя знала, что в большинстве испанских семей о браках договариваются, когда девочки еще в колыбели. Испанские девушки из знатных семей редко росли без дуэньи, тетки – старой девы или овдовевшей родственницы, которые стерегли их голубиным взглядом. Но этого не произошло ни с ней, ни с Консицией.
Правда, их тетка Доротея, единственная сестра матери, приехала после ее смерти и оставалась некоторое время, пока они были маленькими, но даже Доротея не могла долго ужиться с их отцом. Назвав его жестоким негодяем, добрая дама в спешке уехала в Санта-Фе.
Легкий стук из холла прервал ее воспоминания. Она поднялась со стула, пересекла комнату, чтобы открыть дверь.
Консуэла, ее друг и горничная средних лет, улыбнулась ей. Она протянула девушке платье из тяжелого сатина, висящее на ее руке.
– Посмотри, Елена, я погладила твое платье, – сказала она, торопливо входя в комнату. Она повесила платье. Ее лицо светилось. Она протянула руки, разглаживая складки. – Разве это не красота? – Она вздохнула, ожидая ответа Елены.
– Очень мило, – сказала Елена. Горькая легкая улыбка появилась на ее лице. Слуга Диего, Карлос, доставил вчера расписной деревянный сундук в ее комнату. Внутри, по старой традиции, она обнаружила свои свадебные одежды.
Вместо белого платье было кремовым, что только усилило его старомодную красоту. Кружево поднималось в форме сердца от линии шеи и корсажа до высокого воротника, отделанного мелким жемчугом. Рукава, пышные наверху, сужались к локтям, а затем спускались веером к рукам. Юбка, изящно парящая над множеством нижних юбок, также была отделана кружевом в центре, в то время как позади юбка была накрыта блестящим трэном. Длинная вуаль из тонкого кремового кружева изящно поднималась над высоким, украшенным жемчугом, гребнем. Не слушая веселого щебетанья горничной, Елена гладила мягкий сатин, тронутая вниманием человека, за которого выходила замуж.
Консуэла ушла из комнаты, но вскоре вернулась с тяжело нагруженным подносом.
– Я знаю, что вы будете слишком взволнованы, чтобы поесть позже, так что я приготовила для вас отличный завтрак. – Девушка поставила еду у окна на стол, покрытый льняной скатертью.
Легкий утренний ветерок разнес аромат ветчины, бисквитов, свежего горошка и кофе, наполняя ими комнату. Но как только эти разнообразные запахи дошли до ноздрей Елены, ее желудок свело. Зажимая рукой рот, она побоялась, что ее вывернет наизнанку.
Наконец, слабая и дрожащая, она позволила Консуэле усадить себя на стул.
– Бедная моя девочка! Это нервы. Но я чувствовала то же самое, когда носила Пабло, – сказала горничная, откидывая локон волос с глаз Елены. – Было так плохо каждое утро. Думала, умру.
Горничная продолжала болтать, но Елена ее не слушала. Она положила ладонь на живот. Ребенок? Мысленно она отсчитала время. У нее задержка.
– Малышка хочет, чтобы я унесла поднос? – спросила Консуэла.
Елена молча кивнула.
– Я оставлю кофе и сделаю вам ванну, – сказала горничная, отодвигая в сторону китайский кофейник и чашку. Через несколько минут она ушла.
Елена подняла кофейник дрожащей рукой и налила половину чашки. Отпивая ароматный напиток, она подошла к балкону и села на изогнутую плетеную скамью. Она подняла глаза к небу. Ребенок? Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы это не было правдой! Ребенок должен быть зачат в любви, а не из-за похоти бандита. Не в силах удержать слезы, Елена опустила голову и разрыдалась.
В доме для гостей Мигуэль также поднялся до рассвета и начал ходить в неустанном сомнении. Сегодня он женится на дочери своего злейшего врага, на женщине, которая даже не хочет его видеть. Он остановился, чтобы закурить сигару, затем выпустил клуб дыма в воздух. Глядя на гасиенду, он покачал головой и вздохнул. Независимо от его желания его бедра напряглись, когда он вспомнил ночь на вершине горы, когда он взял ее невинность, ее красоту, ее огонь. Когда она покорилась его страсти в объятиях Эль Гато. А сейчас из-за мгновения этого безумия она станет его невестой.
Невестой? Его глаза округлились, он уставился на свою тучную фигуру, подделанную для того, чтобы сыграть роль Диего. Черт возьми! Как он мог забыть? Как ее муж, он должен делить с ней постель. Он зажал зубами кончик сигары. «Что, черт возьми, я собираюсь сделать? – он глубоко вздохнул. – Я должен что-то придумать – и быстро!»
Она мечтала влюбиться и выйти замуж за человека по собственному выбору, жить счастливо и иметь детей. А что теперь? Рыдание вырвалось из ее горла. У нее есть выбор. Она должна выйти замуж за Гулермо, при виде которого содрогается от отвращения.
Или может выйти замуж за дона Диего Альворадо, которого она видела только один раз, когда отец провозгласил, что она должна выйти за него. Он даже не говорил с нею. По выражению его лица Елена поняла, что он жалеет о своем предложении.
А почему бы и нет? В конце концов, даже если бы она была девственна, она не так красива, как Консиция. Высокая, с золотистой кожей и прямыми черными волосами, карими глазами, выдававшими индейскую кровь, которую ее отец так тщательно старался скрыть. Даже если испанец высокого происхождения мог простить ее внешность, она была скомпрометирована. Полная стыда, она опустила голову. Ей не было прощения за грех. Она отдалась со страстным желанием убийце, вору. Елена закрыла руками распухшие глаза.
Ну, дон Диего может не беспокоиться. Она не примет его предложение. Ее губы изогнулись в горькой улыбке. Она пойдет в монастырь и посвятит свою жизнь служению другим. Елена убеждала себя, что это будет не так уж ужасно.
Почти месяц спустя Елена печально думала о том обете, который она неустанно выполняла. Она вздохнула. Два дня и три бессонных ночи прошли с тех пор, как она приехала из монастыря домой. Три недели провела она там. Три недели! Казалось, прошло три столетия.
Вместо ожидаемого служения, к которому она была готова, ее заперли в маленькой келье без окон, как узницу. Решив сломить ее волю, Верховная Мать-настоятельница заявила, что Елена останется здесь до того дня, когда подчинится воле отца – или до смерти. Елена разговаривала сама с собой, чтобы не сойти с ума. Наконец, поняв, что ничего нет хуже, чем быть запертой на всю жизнь, Елена сдалась. Истерично соглашаясь на брак, она попросила разрешения уехать домой.
Она трогала пальцами мягкие хлопковые простыни, сравнивая свою постель в гасиенде с грубой, жесткой постелью в монастыре. Какой бы нищенской она ни была, Елена умудрялась заснуть, даже если он ей снился каждую ночь.
С отвращением она отбросила простыни и поднялась с постели, скользнула в одежду и подтолкнула стул к окну. Опершись на подоконник, она смотрела на усыпанное звездами ночное небо, ее взгляд блуждал по отдаленным Паджаритос Маунтинз.
– Проклятье тебе, – воскликнула она, чувства ее смешались и рушились. Он был где-то там, скрываясь, жизнь его была такой же, как прежде.
Может быть, ее отец был прав? Может, она и была падшей женщиной? Почему же тогда та ночь преследует ее во сне? Когда Эль Гато лишил ее невинности, он пробудил страсть, которая наполняла ее сны. Она зарыдала. Теперь из-за одной этой ночи ее жизнь никогда не будет прежней. Она сложила руки на груди и закрыла глаза, чтобы остановить горячие слезы.
Вскоре нежные розовато-лиловые и пурпурные краски начали лучиться на вершине гор и погружаться во мглу. Потом тонкие тени начали дрожать, подчиняться натиску оранжевого и желтого цвета рассвета, краски которого разрезали небо, возвещая приближение нового дня.
Вытерев глаза, Елена оглядела двор в направлении нежилого флигеля дома. Крыло, которое послезавтра она разделит со своим мужем, Диего. Холодный страх охватил сердце, сделав ее слабой и дрожащей. Сегодня будет день ее венчания, но она чувствовала себя так, как будто идет на казнь.
В ее памяти возник образ самодовольного денди, за которого ее выдают замуж. Он почти не говорил с ней. Почему он решил, что женится на ней? Ведь он знал, что она не была невинной. Большинство знатных людей будут ее презирать. Перед ней промелькнуло другое видение – черноволосый гангстер насмешливо ей улыбался.
Она всегда надеялась, что, как и Консиция, она выйдет замуж по любви, хотя знала, что в большинстве испанских семей о браках договариваются, когда девочки еще в колыбели. Испанские девушки из знатных семей редко росли без дуэньи, тетки – старой девы или овдовевшей родственницы, которые стерегли их голубиным взглядом. Но этого не произошло ни с ней, ни с Консицией.
Правда, их тетка Доротея, единственная сестра матери, приехала после ее смерти и оставалась некоторое время, пока они были маленькими, но даже Доротея не могла долго ужиться с их отцом. Назвав его жестоким негодяем, добрая дама в спешке уехала в Санта-Фе.
Легкий стук из холла прервал ее воспоминания. Она поднялась со стула, пересекла комнату, чтобы открыть дверь.
Консуэла, ее друг и горничная средних лет, улыбнулась ей. Она протянула девушке платье из тяжелого сатина, висящее на ее руке.
– Посмотри, Елена, я погладила твое платье, – сказала она, торопливо входя в комнату. Она повесила платье. Ее лицо светилось. Она протянула руки, разглаживая складки. – Разве это не красота? – Она вздохнула, ожидая ответа Елены.
– Очень мило, – сказала Елена. Горькая легкая улыбка появилась на ее лице. Слуга Диего, Карлос, доставил вчера расписной деревянный сундук в ее комнату. Внутри, по старой традиции, она обнаружила свои свадебные одежды.
Вместо белого платье было кремовым, что только усилило его старомодную красоту. Кружево поднималось в форме сердца от линии шеи и корсажа до высокого воротника, отделанного мелким жемчугом. Рукава, пышные наверху, сужались к локтям, а затем спускались веером к рукам. Юбка, изящно парящая над множеством нижних юбок, также была отделана кружевом в центре, в то время как позади юбка была накрыта блестящим трэном. Длинная вуаль из тонкого кремового кружева изящно поднималась над высоким, украшенным жемчугом, гребнем. Не слушая веселого щебетанья горничной, Елена гладила мягкий сатин, тронутая вниманием человека, за которого выходила замуж.
Консуэла ушла из комнаты, но вскоре вернулась с тяжело нагруженным подносом.
– Я знаю, что вы будете слишком взволнованы, чтобы поесть позже, так что я приготовила для вас отличный завтрак. – Девушка поставила еду у окна на стол, покрытый льняной скатертью.
Легкий утренний ветерок разнес аромат ветчины, бисквитов, свежего горошка и кофе, наполняя ими комнату. Но как только эти разнообразные запахи дошли до ноздрей Елены, ее желудок свело. Зажимая рукой рот, она побоялась, что ее вывернет наизнанку.
Наконец, слабая и дрожащая, она позволила Консуэле усадить себя на стул.
– Бедная моя девочка! Это нервы. Но я чувствовала то же самое, когда носила Пабло, – сказала горничная, откидывая локон волос с глаз Елены. – Было так плохо каждое утро. Думала, умру.
Горничная продолжала болтать, но Елена ее не слушала. Она положила ладонь на живот. Ребенок? Мысленно она отсчитала время. У нее задержка.
– Малышка хочет, чтобы я унесла поднос? – спросила Консуэла.
Елена молча кивнула.
– Я оставлю кофе и сделаю вам ванну, – сказала горничная, отодвигая в сторону китайский кофейник и чашку. Через несколько минут она ушла.
Елена подняла кофейник дрожащей рукой и налила половину чашки. Отпивая ароматный напиток, она подошла к балкону и села на изогнутую плетеную скамью. Она подняла глаза к небу. Ребенок? Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы это не было правдой! Ребенок должен быть зачат в любви, а не из-за похоти бандита. Не в силах удержать слезы, Елена опустила голову и разрыдалась.
В доме для гостей Мигуэль также поднялся до рассвета и начал ходить в неустанном сомнении. Сегодня он женится на дочери своего злейшего врага, на женщине, которая даже не хочет его видеть. Он остановился, чтобы закурить сигару, затем выпустил клуб дыма в воздух. Глядя на гасиенду, он покачал головой и вздохнул. Независимо от его желания его бедра напряглись, когда он вспомнил ночь на вершине горы, когда он взял ее невинность, ее красоту, ее огонь. Когда она покорилась его страсти в объятиях Эль Гато. А сейчас из-за мгновения этого безумия она станет его невестой.
Невестой? Его глаза округлились, он уставился на свою тучную фигуру, подделанную для того, чтобы сыграть роль Диего. Черт возьми! Как он мог забыть? Как ее муж, он должен делить с ней постель. Он зажал зубами кончик сигары. «Что, черт возьми, я собираюсь сделать? – он глубоко вздохнул. – Я должен что-то придумать – и быстро!»
ГЛАВА 7
Елена заняла свое место возле высокого тучного человека, разодетого в бархат. Она была холодна, как мраморная статуя. Бледное мерцание свечей придавало почти сказочный вид маленькой часовне Испанского Ангела и небольшой группе людей, озаренных дрожащим светом. Сквозь кружевную вуаль цвета слоновой кости Елена заметила сияющий взгляд ее отца, обращенный на нее и испанца. Она горько улыбнулась. Казалось странным, что после стольких лет, когда Елена стремилась получить одобрение отца, теперь, когда он добился ее замужества с Диего, это уже не имело для нее никакого значения.
Она перевела взгляд от отца на свою горничную Консуэлу и ее мужа Франциско, которых она просила быть свидетелями на церемонии. Позади них стоял слуга Диего Карлос с угрюмым, без тени улыбки, лицом.
Единственный человек, стоящий перед нею, был пожилой Отец Доминик, который выслушивал всегда ее исповеди. Все ее исповеди, кроме одной. Как она могла поведать седому старцу о ее падении в объятиях гангстера? Она бросила взгляд на человека рядом с собой. Как она может вступать в святой брак с ним, неся, возможно, в себе ребенка от другого?
Елена встрепенулась, когда Диего взял ее руку и вложил в свою. Внезапно действительность обрушилась на нее. Она задрожала. Испуганная, она подняла голову, чтобы встретить напряженный взгляд синих глаз, что были со всей серьезностью обращены на нее. Нервничая, она опустила взор, сочтя странным, что он такого высокого роста, чего она раньше не замечала. Может быть, его расплывчатая фигура делала его меньше ростом.
Низким и серьезным голосом Диего повторял клятвы вслед за священником. Когда он закончил, воцарилось молчание, полное ожидания. Диего сжал ее руку, и когда Елена подняла ресницы, все взоры уставились на нее. Ее сердце бешено стучало. Наступила ее очередь. Подавив в себе импульсивное желание вырваться из помещения как испуганному кролику, Елена повторяла фразы слабым и дрожащим голосом. В конце концов, церемония завершилась. Она стала женой дона Диего Альворадо.
Священник дал знак, чтобы они опустились на колени и выслушали свадебную мессу. По обеим сторонам от них мерцали высокие свечи. Месса была красивой и возвышенной. Звучным голосом Отец обращался на латинском языке к Богу, прося его благословения счастливой паре.
В один из моментов Диего был накрыт ее вуалью, чтобы показать, что она будет беречь его и заботиться о нем. В то время как голос священника продолжал звучать, Елена с горечью подумала, что никому нет дела до нее. В их обычаях и традициях женщинам отводилось место как скоту; их, бессловесных, покупали и продавали на торгах. Но с каждым желанием мужчины надлежало считаться и немедленно выполнять. У него было право запирать свою жену, бить и унижать, если она была непослушной, а он мог делать, что хотел, и пользоваться при этом всеобщим уважением. Елена сбоку взглянула на Диего, спрашивая себя, каким он окажется мужем.
В другой момент ритуала они были повязаны цепью из благоухающих цветов, символизирующих их клятву прожить вместе всю жизнь.
Всю жизнь. Она вздрогнула, подумав о будущем и обо всем, что оно принесет, – отвечать всем его желаниям, разделять с ним постель, иметь его детей. Господи, помоги мне!
Погруженная в свои мысли, Елена не заметила, как закончилась месса, пока сильные руки не подняли ее с колен. Она вздрогнула, когда Диего поднял ее вуаль и наклонился, чтобы нежно поцеловать ее губы и провозгласить своей женой. Когда она закрыла глаза, видение другой, темной головы и беспощадного рта вспыхнуло перед ней, его поцелуй зажег воспоминания. Сдержав рыдание, она отвела свой рот.
Открыв глаза, Елена увидела, как это потрясло Диего. Подавленная, она смотрела вниз, сдерживая слезы, мысленно проклиная бандита, вторгшегося в эту минуту, чтобы осмеять то, что было самым важным в ее жизни. Изгнав Эль Гато из памяти, она повернулась к мужчине, стоящему перед ней.
– Простите меня, – прошептала она и подняла ресницы, ожидая осуждения, но увидела лишь сочувствие и понимание в глазах мужа.
Рука в руке они покинули часовню, чтобы принять приветствия тех, кто ожидал их снаружи. В то время, как звенел колокол, возвещая об их союзе, Елена зажмурилась от яркого солнечного света. Она взглянула на группу людей, окружающих ее.
Мужчины отказались от своих повседневных, свободных, домашнего изготовления штанов из неотбеленного хлопка, хлопчатобумажных рубашек и соломенных шляп. Вместо этого они облачились во все самое лучшее. У многих были костюмы чарро с темными брюками и высокой талией, короткими жилетами болеро с рядами серебряных пуговиц и вышивкой. Рубашки с оборками, сапоги со шпорами и сомбреро с широкими полями завершали их наряды.
На женщинах были вышитые белые блузки и пышные красные и зеленые юбки с ярко вышитыми краями, которые красовались над светлыми нижними юбками. На их плечах были шали или накидки. По сторонам от толпы праздно стояли охранники, глазея на сеньору, не сопровождаемую матерью.
Люди в толпе приветствовали ее криками: «Донна Елена!» Лепестки роз усыпали ее. Елена взглянула на Диего, удивленная, что он улыбается ей.
– Они приветствуют вас. Должно быть, очень вас любят, – сказал он мягко, прежде чем поцеловал ее холодную, как лед, руку.
Она робко ему улыбнулась, благодарная за доброту. Он взял ее под руку, и вместе они пошли по двору, где звучали скрипки и гитары, и были накрыты столы для фиесты, чтобы отпраздновать свадьбу.
Две туши мяса жарились на горящих углях, наполняя воздух специфическим ароматом. Кипели медные и железные котлы с рисом, горохом, та-малью на огнях поменьше. Подносы с большими ломтями поджаренного хлеба, с кофе были приготовлены на огромном столе. Для свадебного пира были налиты лучшие вина с виноградников Испанского Ангела. Длинные дощатые скамьи, которые были сделаны для женщин, еще не были заняты, так как даже самые старые должны были танцевать.
После свадебного тоста гитаристы заиграли чарующую мелодию. Мягким и уверенным жестом Диего обвил рукой Елену и вовлек ее в танец. Полная напряжения, сначала она двигалась, как деревянная кукла, но, захваченная музыкой, начала расслабляться. Они танцевали в молчании, как будто оба не хотели разрушить очарование музыки и настроения. Прижатая к тучной фигуре Диего, она удивлялась той легкости, с которой он двигался.
Когда музыка затихла, Диего поцеловал ее в щеку и передал ее отцу для следующего танца.
Затем по очереди ее приглашали мужчины, которые знали ее с детских лет. Она увидела, как сжался рот Диего, когда в свою очередь выступил вперед Гулермо.
Не желая устраивать сцену. Елена неуверенно улыбнулась мужу, успокоенная тем, что он следил за ней.
Она попыталась не оскорбиться, когда мажордом прижал ее ближе, чем было необходимо. Когда он прижал ее еще теснее, и она поняла его побуждения, то взглянула вверх в тревоге.
– Пожалуйста, – прошептала она.
Смуглое лицо Гулермо стало темным и злым.
– Пожалуйста? Вы должны были стать моей женой. Но вы отказали мне и взяли этого денди, – его глаза вспыхнули ненавистью. – Ты еще пожалеешь, Елена, потому что замужем ты или нет, я намерен взять тебя.
Когда он увидел приближающегося Диего, то остановил ее и отодвинулся в сторону.
Елена пыталась скрыть свой страх, когда Диего взял ее в объятья для следующего танца. Она держалась ближе к мужу, почти прижималась к нему. Несколько минут Диего, казалось, был озадачен ее близостью. Почувствовав это, она попыталась отстраниться.
Выйдя из круга танцующих, Диего взглянул на нее.
– Елена, с тобой все в порядке? – он повернулся, чтобы увидеть Гулермо. Его глаза сощурились. – Он сказал что-то или сделал, чтобы испортить тебе настроение?
– Нет. Ничего, – сказала она поспешно. – Я всего лишь немного устала.
Он нахмурился.
– И, может быть, голодна? – предположил он.
Елена, увидев, что один из гостей направился к ней, быстро кивнула, не желая, чтобы что-нибудь еще испортило ей этот день.
Диего, воспользовавшись предлогом, взял ее руку в свою и увлек ее прочь, чтобы поесть.
Остаток дня он находился возле нее, а позднее, ближе к вечеру, сказалось нервное напряжение последних недель, и он инстинктивно это почувствовал. Отведя ее в сторону, он помахал приветствующей их толпе и ввел ее во флигель, где ряд комнат предназначался для них.
Проходя холл возле ее двери, он склонился к ней и нежно улыбнулся.
– Ты выглядишь измученной, моя дорогая. Почему бы тебе не вздремнуть? – Когда она молча кивнула, он поцеловал ее в лоб и удалился.
Наступили сумерки, когда Елена поднялась с постели после глубокого и освежающего сна. Наступавшая ночь застала ее сидящей перед зеркалом в ее новой спальне. Стараясь скрыть свое волнение от Консуэлы, Елена плотно сложила руки на коленях, но золотое кольцо тяжело давило на ее палец. Она взглянула на себя, едва узнавая несчастное, бледное, как мрамор, лицо, обращенное на нее из зеркала.
Весело болтая, Консуэла вынимала шпильки из короны ее волос и расчесывала их, опуская сверкающими волнами на ее белую ночную рубашку.
– Вы предстанете такой красивой перед мужем, сеньорита, – сказала горничная.
Муж. Сердце Елены тяжело сжалось в груди. Слово прозвучало непривычно, странно. Вспомнив его суетливую манеру, его чужеземную одежду, его походку, она вздохнула. Почему он не мог быть хотя бы немного похожим на… Она отбросила пришедшую ей в голову мысль, говоря себе, что Диего добрый, нежный, каким и должен быть муж. Она нахмурилась, припоминая, что временами он нервничал, волновался, особенно, когда держал ее близко к себе во время танца.
Она чувствовала, что у него были свои причины взять ее в жены и спасти ее честь. Он сделал это, каковы бы ни были причины, и она была полна решимости выполнить свои обязательства.
– Вот, – вздохнула горничная, – я оставляю вас прежде, чем появится ваш муж и выставит меня.
Ободряюще похлопав Елену по плечу, Консуэла спокойно выскользнула из спальни.
Оставшись одна в комнате, Елена услышала нежное звучание гитары, доносящееся из сумерек со двора под ее балконом. Красивая мелодия показалась ей знакомой, хотя она не могла вспомнить, где ее слышала. Стоя на балконе, она прислонилась к шершавой стене и закрыла глаза, слушая, когда начал петь глубокий, богатый тембром голос.
Баллада повествовала о мужчине и женщине и о запретной ночи любви. Голос пел о печали мужчины, когда женщину заставили обручиться с другим, и о том, что мужчина удалился в горы, чтобы никогда не вернуться.
Когда окончилась песня и замерли последние аккорды гитары, растворившись в вечернем воздухе, напоенном ароматом цветов, Елена открыла глаза и увидела черную фигуру. Человек смотрел на нее снизу вверх. Он поднял руку и что-то бросил на балкон.
Елена наклонилась и подняла прекрасную белую розу. Она хотела заговорить с певцом, но он исчез в ночи. Глубокая печаль охватила ее сердце, когда она стала вспоминать песню. Она поднесла цветок ко рту, проведя нежными лепестками по губам. Вдыхала нежный аромат, недоумевая, что это был за человек. Резкий стук в дверь прервал ее раздумье.
Диего! Елена подошла к входу. Она сжимала стебель розы с такой силой, что в руку ей впились шипы. Ее рот пересох, сердце тяжело билось, она прошла вперед и медленно повернула дверную ручку. Ожидая увидеть мужа, она с удивлением уставилась на мужчину, стоящего в сумеречном проходе.
– Сеньора, – коротко сказал он, отвесив поклон. – Дон Диего просил меня доставить это вам. – Он передал ей небольшой конверт, запечатанный воском, и быстро удалился.
Елена уставилась на записку, сбитая с толку таким поворотом событий. Вернувшись в комнату, она закрыла дверь и оперлась на нее. Она медленно дышала, стараясь успокоить биение сердца и дрожь в ногах. Елена подняла руку и увидела капли крови на ладони. Она извлекла шипы, затем подошла к умывальнику. Не желая вскрывать конверт, она отложила его в сторону и смыла красное пятно, закрыла глаза и приложила цветок к лицу, чтобы вобрать всю силу его аромата прежде, чем она поместит его в хрустальную вазу возле кровати.
Со вздохом она вернулась и подняла послание. Она ожидала все, только не это. Елена постучала конвертом по подбородку в задумчивости. Сильный запах лаванды дошел до нее. Она опустила письмо, зная по запаху, что оно от мужа.
Делая усилие, чтобы не морщить нос от отвращения, она уставилась на элегантный крест, оттиснутый на красном сургуче печати. Она перевернула конверт и увидела свое имя, написанное очень тонким почерком. С чувством страха она ногтем оторвала печать.
Не веря себе, она уставилась на записку. Не зная, облегчение это для нее или горе, она подняла ресницы и посмотрела на пустую постель. На постель, которую в эту ночь она должна была разделить со своим мужем. Елена медленно повернулась к двери, все еще не понимая, за кого же она вышла замуж. Какой мужчина захочет, чтобы его Жена спала одна в свадебную ночь?
Она перевела взгляд от отца на свою горничную Консуэлу и ее мужа Франциско, которых она просила быть свидетелями на церемонии. Позади них стоял слуга Диего Карлос с угрюмым, без тени улыбки, лицом.
Единственный человек, стоящий перед нею, был пожилой Отец Доминик, который выслушивал всегда ее исповеди. Все ее исповеди, кроме одной. Как она могла поведать седому старцу о ее падении в объятиях гангстера? Она бросила взгляд на человека рядом с собой. Как она может вступать в святой брак с ним, неся, возможно, в себе ребенка от другого?
Елена встрепенулась, когда Диего взял ее руку и вложил в свою. Внезапно действительность обрушилась на нее. Она задрожала. Испуганная, она подняла голову, чтобы встретить напряженный взгляд синих глаз, что были со всей серьезностью обращены на нее. Нервничая, она опустила взор, сочтя странным, что он такого высокого роста, чего она раньше не замечала. Может быть, его расплывчатая фигура делала его меньше ростом.
Низким и серьезным голосом Диего повторял клятвы вслед за священником. Когда он закончил, воцарилось молчание, полное ожидания. Диего сжал ее руку, и когда Елена подняла ресницы, все взоры уставились на нее. Ее сердце бешено стучало. Наступила ее очередь. Подавив в себе импульсивное желание вырваться из помещения как испуганному кролику, Елена повторяла фразы слабым и дрожащим голосом. В конце концов, церемония завершилась. Она стала женой дона Диего Альворадо.
Священник дал знак, чтобы они опустились на колени и выслушали свадебную мессу. По обеим сторонам от них мерцали высокие свечи. Месса была красивой и возвышенной. Звучным голосом Отец обращался на латинском языке к Богу, прося его благословения счастливой паре.
В один из моментов Диего был накрыт ее вуалью, чтобы показать, что она будет беречь его и заботиться о нем. В то время как голос священника продолжал звучать, Елена с горечью подумала, что никому нет дела до нее. В их обычаях и традициях женщинам отводилось место как скоту; их, бессловесных, покупали и продавали на торгах. Но с каждым желанием мужчины надлежало считаться и немедленно выполнять. У него было право запирать свою жену, бить и унижать, если она была непослушной, а он мог делать, что хотел, и пользоваться при этом всеобщим уважением. Елена сбоку взглянула на Диего, спрашивая себя, каким он окажется мужем.
В другой момент ритуала они были повязаны цепью из благоухающих цветов, символизирующих их клятву прожить вместе всю жизнь.
Всю жизнь. Она вздрогнула, подумав о будущем и обо всем, что оно принесет, – отвечать всем его желаниям, разделять с ним постель, иметь его детей. Господи, помоги мне!
Погруженная в свои мысли, Елена не заметила, как закончилась месса, пока сильные руки не подняли ее с колен. Она вздрогнула, когда Диего поднял ее вуаль и наклонился, чтобы нежно поцеловать ее губы и провозгласить своей женой. Когда она закрыла глаза, видение другой, темной головы и беспощадного рта вспыхнуло перед ней, его поцелуй зажег воспоминания. Сдержав рыдание, она отвела свой рот.
Открыв глаза, Елена увидела, как это потрясло Диего. Подавленная, она смотрела вниз, сдерживая слезы, мысленно проклиная бандита, вторгшегося в эту минуту, чтобы осмеять то, что было самым важным в ее жизни. Изгнав Эль Гато из памяти, она повернулась к мужчине, стоящему перед ней.
– Простите меня, – прошептала она и подняла ресницы, ожидая осуждения, но увидела лишь сочувствие и понимание в глазах мужа.
Рука в руке они покинули часовню, чтобы принять приветствия тех, кто ожидал их снаружи. В то время, как звенел колокол, возвещая об их союзе, Елена зажмурилась от яркого солнечного света. Она взглянула на группу людей, окружающих ее.
Мужчины отказались от своих повседневных, свободных, домашнего изготовления штанов из неотбеленного хлопка, хлопчатобумажных рубашек и соломенных шляп. Вместо этого они облачились во все самое лучшее. У многих были костюмы чарро с темными брюками и высокой талией, короткими жилетами болеро с рядами серебряных пуговиц и вышивкой. Рубашки с оборками, сапоги со шпорами и сомбреро с широкими полями завершали их наряды.
На женщинах были вышитые белые блузки и пышные красные и зеленые юбки с ярко вышитыми краями, которые красовались над светлыми нижними юбками. На их плечах были шали или накидки. По сторонам от толпы праздно стояли охранники, глазея на сеньору, не сопровождаемую матерью.
Люди в толпе приветствовали ее криками: «Донна Елена!» Лепестки роз усыпали ее. Елена взглянула на Диего, удивленная, что он улыбается ей.
– Они приветствуют вас. Должно быть, очень вас любят, – сказал он мягко, прежде чем поцеловал ее холодную, как лед, руку.
Она робко ему улыбнулась, благодарная за доброту. Он взял ее под руку, и вместе они пошли по двору, где звучали скрипки и гитары, и были накрыты столы для фиесты, чтобы отпраздновать свадьбу.
Две туши мяса жарились на горящих углях, наполняя воздух специфическим ароматом. Кипели медные и железные котлы с рисом, горохом, та-малью на огнях поменьше. Подносы с большими ломтями поджаренного хлеба, с кофе были приготовлены на огромном столе. Для свадебного пира были налиты лучшие вина с виноградников Испанского Ангела. Длинные дощатые скамьи, которые были сделаны для женщин, еще не были заняты, так как даже самые старые должны были танцевать.
После свадебного тоста гитаристы заиграли чарующую мелодию. Мягким и уверенным жестом Диего обвил рукой Елену и вовлек ее в танец. Полная напряжения, сначала она двигалась, как деревянная кукла, но, захваченная музыкой, начала расслабляться. Они танцевали в молчании, как будто оба не хотели разрушить очарование музыки и настроения. Прижатая к тучной фигуре Диего, она удивлялась той легкости, с которой он двигался.
Когда музыка затихла, Диего поцеловал ее в щеку и передал ее отцу для следующего танца.
Затем по очереди ее приглашали мужчины, которые знали ее с детских лет. Она увидела, как сжался рот Диего, когда в свою очередь выступил вперед Гулермо.
Не желая устраивать сцену. Елена неуверенно улыбнулась мужу, успокоенная тем, что он следил за ней.
Она попыталась не оскорбиться, когда мажордом прижал ее ближе, чем было необходимо. Когда он прижал ее еще теснее, и она поняла его побуждения, то взглянула вверх в тревоге.
– Пожалуйста, – прошептала она.
Смуглое лицо Гулермо стало темным и злым.
– Пожалуйста? Вы должны были стать моей женой. Но вы отказали мне и взяли этого денди, – его глаза вспыхнули ненавистью. – Ты еще пожалеешь, Елена, потому что замужем ты или нет, я намерен взять тебя.
Когда он увидел приближающегося Диего, то остановил ее и отодвинулся в сторону.
Елена пыталась скрыть свой страх, когда Диего взял ее в объятья для следующего танца. Она держалась ближе к мужу, почти прижималась к нему. Несколько минут Диего, казалось, был озадачен ее близостью. Почувствовав это, она попыталась отстраниться.
Выйдя из круга танцующих, Диего взглянул на нее.
– Елена, с тобой все в порядке? – он повернулся, чтобы увидеть Гулермо. Его глаза сощурились. – Он сказал что-то или сделал, чтобы испортить тебе настроение?
– Нет. Ничего, – сказала она поспешно. – Я всего лишь немного устала.
Он нахмурился.
– И, может быть, голодна? – предположил он.
Елена, увидев, что один из гостей направился к ней, быстро кивнула, не желая, чтобы что-нибудь еще испортило ей этот день.
Диего, воспользовавшись предлогом, взял ее руку в свою и увлек ее прочь, чтобы поесть.
Остаток дня он находился возле нее, а позднее, ближе к вечеру, сказалось нервное напряжение последних недель, и он инстинктивно это почувствовал. Отведя ее в сторону, он помахал приветствующей их толпе и ввел ее во флигель, где ряд комнат предназначался для них.
Проходя холл возле ее двери, он склонился к ней и нежно улыбнулся.
– Ты выглядишь измученной, моя дорогая. Почему бы тебе не вздремнуть? – Когда она молча кивнула, он поцеловал ее в лоб и удалился.
Наступили сумерки, когда Елена поднялась с постели после глубокого и освежающего сна. Наступавшая ночь застала ее сидящей перед зеркалом в ее новой спальне. Стараясь скрыть свое волнение от Консуэлы, Елена плотно сложила руки на коленях, но золотое кольцо тяжело давило на ее палец. Она взглянула на себя, едва узнавая несчастное, бледное, как мрамор, лицо, обращенное на нее из зеркала.
Весело болтая, Консуэла вынимала шпильки из короны ее волос и расчесывала их, опуская сверкающими волнами на ее белую ночную рубашку.
– Вы предстанете такой красивой перед мужем, сеньорита, – сказала горничная.
Муж. Сердце Елены тяжело сжалось в груди. Слово прозвучало непривычно, странно. Вспомнив его суетливую манеру, его чужеземную одежду, его походку, она вздохнула. Почему он не мог быть хотя бы немного похожим на… Она отбросила пришедшую ей в голову мысль, говоря себе, что Диего добрый, нежный, каким и должен быть муж. Она нахмурилась, припоминая, что временами он нервничал, волновался, особенно, когда держал ее близко к себе во время танца.
Она чувствовала, что у него были свои причины взять ее в жены и спасти ее честь. Он сделал это, каковы бы ни были причины, и она была полна решимости выполнить свои обязательства.
– Вот, – вздохнула горничная, – я оставляю вас прежде, чем появится ваш муж и выставит меня.
Ободряюще похлопав Елену по плечу, Консуэла спокойно выскользнула из спальни.
Оставшись одна в комнате, Елена услышала нежное звучание гитары, доносящееся из сумерек со двора под ее балконом. Красивая мелодия показалась ей знакомой, хотя она не могла вспомнить, где ее слышала. Стоя на балконе, она прислонилась к шершавой стене и закрыла глаза, слушая, когда начал петь глубокий, богатый тембром голос.
Баллада повествовала о мужчине и женщине и о запретной ночи любви. Голос пел о печали мужчины, когда женщину заставили обручиться с другим, и о том, что мужчина удалился в горы, чтобы никогда не вернуться.
Когда окончилась песня и замерли последние аккорды гитары, растворившись в вечернем воздухе, напоенном ароматом цветов, Елена открыла глаза и увидела черную фигуру. Человек смотрел на нее снизу вверх. Он поднял руку и что-то бросил на балкон.
Елена наклонилась и подняла прекрасную белую розу. Она хотела заговорить с певцом, но он исчез в ночи. Глубокая печаль охватила ее сердце, когда она стала вспоминать песню. Она поднесла цветок ко рту, проведя нежными лепестками по губам. Вдыхала нежный аромат, недоумевая, что это был за человек. Резкий стук в дверь прервал ее раздумье.
Диего! Елена подошла к входу. Она сжимала стебель розы с такой силой, что в руку ей впились шипы. Ее рот пересох, сердце тяжело билось, она прошла вперед и медленно повернула дверную ручку. Ожидая увидеть мужа, она с удивлением уставилась на мужчину, стоящего в сумеречном проходе.
– Сеньора, – коротко сказал он, отвесив поклон. – Дон Диего просил меня доставить это вам. – Он передал ей небольшой конверт, запечатанный воском, и быстро удалился.
Елена уставилась на записку, сбитая с толку таким поворотом событий. Вернувшись в комнату, она закрыла дверь и оперлась на нее. Она медленно дышала, стараясь успокоить биение сердца и дрожь в ногах. Елена подняла руку и увидела капли крови на ладони. Она извлекла шипы, затем подошла к умывальнику. Не желая вскрывать конверт, она отложила его в сторону и смыла красное пятно, закрыла глаза и приложила цветок к лицу, чтобы вобрать всю силу его аромата прежде, чем она поместит его в хрустальную вазу возле кровати.
Со вздохом она вернулась и подняла послание. Она ожидала все, только не это. Елена постучала конвертом по подбородку в задумчивости. Сильный запах лаванды дошел до нее. Она опустила письмо, зная по запаху, что оно от мужа.
Делая усилие, чтобы не морщить нос от отвращения, она уставилась на элегантный крест, оттиснутый на красном сургуче печати. Она перевернула конверт и увидела свое имя, написанное очень тонким почерком. С чувством страха она ногтем оторвала печать.
Не веря себе, она уставилась на записку. Не зная, облегчение это для нее или горе, она подняла ресницы и посмотрела на пустую постель. На постель, которую в эту ночь она должна была разделить со своим мужем. Елена медленно повернулась к двери, все еще не понимая, за кого же она вышла замуж. Какой мужчина захочет, чтобы его Жена спала одна в свадебную ночь?