Страница:
Я предвижу дальнейшее перемещение экономической мощи на восток, хотя пока еще трудно ответить на ключевой вопрос: сможет ли Китай совершить то, что с таким успехом проделала Япония сразу же после окончания Второй мировой войны? Другими словами, сможет ли Китай перейти от экономики, основанной на производстве потребительских товаров, которая, по сути, копирует изобретенное на Западе, к экономике, основанной на создании собственных инноваций? На самом деле вопрос гораздо глубже: возможен ли переход к инновационной, базирующейся на творческом поиске культуре без полной политической свободы? Посмотрим…
Абразавание ни работаит
Дом для неизлечимо талантливых
Входит налоговый агент…
Отдел будущих преступлений
Дополнение
Абразавание ни работаит
Образование наряду с транспортом, занятостью населения и охраной правопорядка относится к числу ключевых факторов политики. В будущем список основных приоритетов избирателей дополнится также здравоохранением, решением вопросов иммиграции и охраной окружающей среды, но в любом случае образование останется одним из главнейших. Не в последнюю очередь потому, что оно должно будет кардинальным образом измениться в тех странах, которые хотят сохранить свою конкурентоспособность в новых экономических условиях.
Кроме того, образование должно измениться вследствие новейших открытий в области изучения человеческого мозга. Открытия в сфере искусственного интеллекта рано или поздно заставят образование сосредоточиться на тех областях человеческого мышления и деятельности, с которыми не смогут эффективно справляться компьютеры и другая техника, – а именно на проблеме развития творческих способностей и формирования навыков общения.
Двадцать лет назад двери школы символизировали четкую границу между влиянием родителей и учителей. Самым важным считалось наличие доверия между теми и другими, прозрачность в воспитательной деятельности тех и других считалась необязательной. Ценности бизнеса практически не вторгались в школьное образование, и его влияние было минимальным. Эта эра в школьной педагогике закончилась. Вследствие усиливающейся конкуренции за университетские, а в дальнейшем и за рабочие места (результат глобализации), сопровождающейся изменением демографической ситуации (усиливается психологическое давление на каждого ребенка как следствие уменьшения количества детей в семье), родители оказываются в значительно большей степени, чем раньше, вовлечены в процесс воспитания и образования ребенка.
В ряде случаев упомянутые тенденции привели к возрождению частного образования (еще одна причина – увеличение количества свободных денег у населения), но даже в государственных школах родители все чаще и все более настойчиво хотят знать, что и как преподают их детям, и стремятся непосредственно влиять на процесс образования. Родители получают электронные адреса учителей, и уже есть случаи, когда родители подают судебные иски на школы, если их не устраивают экзаменационные оценки детей и уровень их подготовленности.
Хорошим примером психологического давления на учащихся со стороны как родителей, так и педагогов является высказывание директора одного дошкольного учреждения в США. Энди (которая явно не в ладах с английской орфографией) полагает, что послеобеденный сон для четырехлеток должен быть отменен, так как «если они отстанут (потратив время впустую на сон), то к шести годам им будет очень трудно наверстать упущенное». Педагога совсем не волнует то, что детям четырех–пяти лет нужно спать от десяти до двенадцати часов в сутки, а уж о том, что детям нужно дать какое-то время на то, чтобы просто побыть детьми и развить в себе любознательность и способность удивляться и радоваться окружающему миру, никто и не думает. Буквально с пеленок из вас хотят сделать эффективно функционирующий механизм.
Кроме того, образование должно измениться вследствие новейших открытий в области изучения человеческого мозга. Открытия в сфере искусственного интеллекта рано или поздно заставят образование сосредоточиться на тех областях человеческого мышления и деятельности, с которыми не смогут эффективно справляться компьютеры и другая техника, – а именно на проблеме развития творческих способностей и формирования навыков общения.
Двадцать лет назад двери школы символизировали четкую границу между влиянием родителей и учителей. Самым важным считалось наличие доверия между теми и другими, прозрачность в воспитательной деятельности тех и других считалась необязательной. Ценности бизнеса практически не вторгались в школьное образование, и его влияние было минимальным. Эта эра в школьной педагогике закончилась. Вследствие усиливающейся конкуренции за университетские, а в дальнейшем и за рабочие места (результат глобализации), сопровождающейся изменением демографической ситуации (усиливается психологическое давление на каждого ребенка как следствие уменьшения количества детей в семье), родители оказываются в значительно большей степени, чем раньше, вовлечены в процесс воспитания и образования ребенка.
В ряде случаев упомянутые тенденции привели к возрождению частного образования (еще одна причина – увеличение количества свободных денег у населения), но даже в государственных школах родители все чаще и все более настойчиво хотят знать, что и как преподают их детям, и стремятся непосредственно влиять на процесс образования. Родители получают электронные адреса учителей, и уже есть случаи, когда родители подают судебные иски на школы, если их не устраивают экзаменационные оценки детей и уровень их подготовленности.
Хорошим примером психологического давления на учащихся со стороны как родителей, так и педагогов является высказывание директора одного дошкольного учреждения в США. Энди (которая явно не в ладах с английской орфографией) полагает, что послеобеденный сон для четырехлеток должен быть отменен, так как «если они отстанут (потратив время впустую на сон), то к шести годам им будет очень трудно наверстать упущенное». Педагога совсем не волнует то, что детям четырех–пяти лет нужно спать от десяти до двенадцати часов в сутки, а уж о том, что детям нужно дать какое-то время на то, чтобы просто побыть детьми и развить в себе любознательность и способность удивляться и радоваться окружающему миру, никто и не думает. Буквально с пеленок из вас хотят сделать эффективно функционирующий механизм.
Дом для неизлечимо талантливых
Некоторые родители настаивают на том, чтобы образование было непосредственно связанно с «реальным миром». Предметы должны иметь непосредственное отношение к будущей карьере и к зарабатыванию денег, а образование, нацеленное на повышение культурного уровня, отступает на периферию по сравнению с образованием профессиональным. Более того, ставки в настоящее время до такой степени высоки, что родители пытаются полностью убрать элемент случайности из процесса образования их чад и потому выполняют за них все домашние задания и тесты. Конечно, долго подобное не продлится, так как уже сейчас существуют технические способы определения истинного автора работы.
Еще одна проблема связана с тем, что называют образованием по принципу «копипаста». В ходе обследования, проведенного изданием -Education Week (США), выяснилось, что 54% учащихся скачивают материал из Интернета и выдают его за собственные сочинения. В Великобритании Консультационный совет по плагиату (именно так он и называется!) утверждает, что 25% учащихся регулярно выдают скачанный материал за собственный. Существуют даже специальные веб-сайты, например Cheathouse.com, предназначенные для того, чтобы помогать учащимся заниматься плагиатом.
Конечно, на любую угрозу найдется свое оружие. Учителя могут проверить подозрительный материал с помощью сайта Turnitin.com. Естественно, ученики имеют возможность нанести преподавателям ответный удар. Сайты типа Ratemyprofessors.com позволяют учащимся публично давать оценку своим педагогам. Теоретически наличие такой возможности – совсем неплохое дело, однако возникает вопрос: к чему она приведет в перспективе? Смогут ли дети оценивать в онлайне своих родителей? Или, возможно, зарплата преподавателей в частных школах будет ежедневно меняться в зависимости от их рейтинга?
В Соединенных Штатах вложения в «рынок» образовательных услуг уже приближаются к 750 миллиардам долларов, хотя только 10% названной суммы вкладывается в него ради получения выгоды. В Швеции третью всех школ управляют частные компании; частный сектор в образовании растет быстрыми темпами в таких странах, как Великобритания, Австралия, Бразилия и Южная Африка.
Существует множество аргументов против приватизации таких базовых услуг, к которым относится образование, но многих может увлечь весьма привлекательная перспектива, предлагаемая системой, при которой талант будет диагностироваться в самом раннем возрасте. Возможных спонсоров ни в малейшей степени не будут интересовать социальные последствия их действий. К примеру, если образование разойдется на две раздельные страты, общественную и частную, это может привести к возникновению новой элиты и нового пролетариата, причем каждая из упомянутых групп будет жить, получать образование и зарабатывать деньги в совершенно разных сферах.
К числу последствий, которые представляются мне несомненными, относится появление школ, основанных на ожиданиях компаний и -отелей. Они будут начинать работу раньше и закрываться позже в соответствии с режимом работы родителей. В них учащиеся будут завтракать, обедать, иногда ужинать, а в некоторых случаях даже оставаться на ночь. В таких школах огромное внимание будет уделяться не только обучению, но и воспитанию, так как у родителей на воспитание просто нет времени. К сожалению, в описанных школах вряд ли сможет проявить себя талант, не вписывающийся в жесткие рамки учебного плана, в котором главное внимание будет уделяться финансам, бухгалтерии, искусству рекламы и пиара, правоведению, а вот ребятам со склонностью, например, к изучению древней истории придется туговато.
Еще одна крупная проблема в образовании – вопрос полового распределения учащихся. Если тридцать лет назад проблема заключалась в том, как учить девушек в мужском окружении, так как юноши составляли 58% студентов выпускных классов, то в настоящее время они составляют лишь 44% и по всем параметрам отстают.
Этому существует множество объяснений, среди которых – общая феминизация общества, но более вероятным виновником является постоянное тестирование, в котором практически полностью отсутствует творческий компонент. Еще один фактор, влияющий на положение юношей в высшей школе, – уход спорта и физического воспитания на периферию образовательного процесса. Отчасти упомянутая тенденция объясняется последствиями урбанизации и роста цен на недвижимость (меньше свободного пространства, так как оно становится все дороже и дороже), а также тем, что многие родители не желают, чтобы их дети участвовали в соревновательных видах спорта, считая их опасными и опасаясь негативных психологических реакций на поражения.
Тридцать лет назад ученые настаивали, что разница между девушками и юношами – преимущественно результат воспитания (социализации). В наши дни большинство ученых придерживается противоположной точки зрения. Иными словами, они полагают, что человеческое поведение большей частью предопределено химическими процессами в организме. Поэтому, если в будущем однозначно докажут, что юноши биологически принципиально отличаются от девушек, возможно, мы станем свидетелями возрождения старой традиции раздельного обучения. Названная идея может приобрести популярность из-за недостатка учителей-мужчин в начальной школе, следствием чего является стабильное уменьшение числа мужчин в непосредственном окружении большинства мальчиков. В США в настоящее время 40% мальчиков растут в семьях без отца из-за высокого числа разводов и большого количества матерей-одиночек.
Еще одна проблема связана с тем, что называют образованием по принципу «копипаста». В ходе обследования, проведенного изданием -Education Week (США), выяснилось, что 54% учащихся скачивают материал из Интернета и выдают его за собственные сочинения. В Великобритании Консультационный совет по плагиату (именно так он и называется!) утверждает, что 25% учащихся регулярно выдают скачанный материал за собственный. Существуют даже специальные веб-сайты, например Cheathouse.com, предназначенные для того, чтобы помогать учащимся заниматься плагиатом.
Конечно, на любую угрозу найдется свое оружие. Учителя могут проверить подозрительный материал с помощью сайта Turnitin.com. Естественно, ученики имеют возможность нанести преподавателям ответный удар. Сайты типа Ratemyprofessors.com позволяют учащимся публично давать оценку своим педагогам. Теоретически наличие такой возможности – совсем неплохое дело, однако возникает вопрос: к чему она приведет в перспективе? Смогут ли дети оценивать в онлайне своих родителей? Или, возможно, зарплата преподавателей в частных школах будет ежедневно меняться в зависимости от их рейтинга?
В Соединенных Штатах вложения в «рынок» образовательных услуг уже приближаются к 750 миллиардам долларов, хотя только 10% названной суммы вкладывается в него ради получения выгоды. В Швеции третью всех школ управляют частные компании; частный сектор в образовании растет быстрыми темпами в таких странах, как Великобритания, Австралия, Бразилия и Южная Африка.
Существует множество аргументов против приватизации таких базовых услуг, к которым относится образование, но многих может увлечь весьма привлекательная перспектива, предлагаемая системой, при которой талант будет диагностироваться в самом раннем возрасте. Возможных спонсоров ни в малейшей степени не будут интересовать социальные последствия их действий. К примеру, если образование разойдется на две раздельные страты, общественную и частную, это может привести к возникновению новой элиты и нового пролетариата, причем каждая из упомянутых групп будет жить, получать образование и зарабатывать деньги в совершенно разных сферах.
К числу последствий, которые представляются мне несомненными, относится появление школ, основанных на ожиданиях компаний и -отелей. Они будут начинать работу раньше и закрываться позже в соответствии с режимом работы родителей. В них учащиеся будут завтракать, обедать, иногда ужинать, а в некоторых случаях даже оставаться на ночь. В таких школах огромное внимание будет уделяться не только обучению, но и воспитанию, так как у родителей на воспитание просто нет времени. К сожалению, в описанных школах вряд ли сможет проявить себя талант, не вписывающийся в жесткие рамки учебного плана, в котором главное внимание будет уделяться финансам, бухгалтерии, искусству рекламы и пиара, правоведению, а вот ребятам со склонностью, например, к изучению древней истории придется туговато.
Еще одна крупная проблема в образовании – вопрос полового распределения учащихся. Если тридцать лет назад проблема заключалась в том, как учить девушек в мужском окружении, так как юноши составляли 58% студентов выпускных классов, то в настоящее время они составляют лишь 44% и по всем параметрам отстают.
Этому существует множество объяснений, среди которых – общая феминизация общества, но более вероятным виновником является постоянное тестирование, в котором практически полностью отсутствует творческий компонент. Еще один фактор, влияющий на положение юношей в высшей школе, – уход спорта и физического воспитания на периферию образовательного процесса. Отчасти упомянутая тенденция объясняется последствиями урбанизации и роста цен на недвижимость (меньше свободного пространства, так как оно становится все дороже и дороже), а также тем, что многие родители не желают, чтобы их дети участвовали в соревновательных видах спорта, считая их опасными и опасаясь негативных психологических реакций на поражения.
Тридцать лет назад ученые настаивали, что разница между девушками и юношами – преимущественно результат воспитания (социализации). В наши дни большинство ученых придерживается противоположной точки зрения. Иными словами, они полагают, что человеческое поведение большей частью предопределено химическими процессами в организме. Поэтому, если в будущем однозначно докажут, что юноши биологически принципиально отличаются от девушек, возможно, мы станем свидетелями возрождения старой традиции раздельного обучения. Названная идея может приобрести популярность из-за недостатка учителей-мужчин в начальной школе, следствием чего является стабильное уменьшение числа мужчин в непосредственном окружении большинства мальчиков. В США в настоящее время 40% мальчиков растут в семьях без отца из-за высокого числа разводов и большого количества матерей-одиночек.
Входит налоговый агент…
Говорят, что в жизни все непостоянно, кроме смерти и налогов. В будущем могут возникнуть некоторые сомнения относительно смерти, но в постоянстве налогов явно никто не усомнится, хотя их форма, вероятнее всего, изменится.
В 1994 г. Эстония стала первым в мире государством, которое ввело единый налог для всех жителей страны – в случае Эстонии 26% для всех граждан и компаний. Там не существует никакой налоговой сетки и нет никаких налоговых послаблений для отдельных лиц и организаций. Названная практика оказалась настолько успешной, что еще несколько стран последовали примеру Эстонии.
Критики данной системы налогообложения, первоначально заявлявшие, что она не будет работать, теперь упирают на ее несправедливость (все платят одинаковый процент). Как бы то ни было, когда верхняя планка налога фиксирована, ничто не может помешать правительству вводить определенные конкретные послабления. Главное преимущество системы единого налога – его простота. В США стоимость обеспечения и регулирования ныне действующей системы налогообложения оценивается в 10–20% от общей суммы получаемых от нее доходов. А это сумма, равная от 25% до 50% бюджетного дефицита США.
Исходя из перечисленных фактов, можно с уверенностью сказать, что все больше и больше стран будут переходить к подобной системе налогообложения, и в конце концов единая налоговая ставка установится по всему миру. Но до того момента мы будем свидетелями настойчивого тяготения большинства государств к непрямому и «скрытому» налогообложению.
Данная система подразумевает сокращение налогов для тех, кто соглашается переехать в непопулярные, малонаселенные регионы, низкие налоги или освобождение от них для людей, занятых в определенных профессиях (школьное преподавание и уход за стариками, к примеру), и специальные налоги для тех, кто не желает, чтобы их деньги тратились на оборону и другие этически неоднозначные мероприятия.
Нулевое налогообложение для государственных служащих может произвести негативное впечатление как «поблажки для своих», но и в нем есть смысл. Какой прок правительству (как правило, самому крупному работодателю в большинстве государств) платить своим сотрудникам, а затем тратить время и энергию на собирание с них же налогов? Не будет ли проще попросту предложить им более низкие зарплаты, зато полностью свободные от налогов?
Последним ключевым фактором является борьба с преступностью. В Соединенных Штатах министерство юстиции вкладывает значительные средства в исследования, связанные с определением важнейших индикаторов преступности, – с тем, чтобы в дальнейшем создать ее прогностическую модель. Суть идеи состоит в следующем: если супермаркеты способны предвидеть объемы продаж в зависимости от месяца, времени суток или погоды, полиция также должна получить в свои руки подобный прогностический инструментарий в отношении уровня преступности. Некоторые ученые, например, полагают, что криминальное поведение зависит от температуры воздуха. Если их правота будет доказана, в будущем станет возможным предвидеть всплеск и спад преступности, хотя, конечно, останется неразрешенным главный вопрос, кого и где искать.
Вопрос «кого», возможно, решат с помощью анализа ДНК (хотя существует и гораздо более традиционная методика – просто наблюдать за детьми уже известных преступников, ведь хорошо известно, что в случае с уголовниками негативные асоциальные тенденции часто проявляются и в последующих поколениях). Это весьма болезненный вопрос, даже если предположить, что «грехи отцов» не передаются по наследству в прямом смысле, а закрепляются в потомстве благодаря определенным социальным факторам. Но представьте, каковы будут последствия, если удастся подтвердить научными данными генетическую природу преступного поведения!
В 1994 г. Эстония стала первым в мире государством, которое ввело единый налог для всех жителей страны – в случае Эстонии 26% для всех граждан и компаний. Там не существует никакой налоговой сетки и нет никаких налоговых послаблений для отдельных лиц и организаций. Названная практика оказалась настолько успешной, что еще несколько стран последовали примеру Эстонии.
Критики данной системы налогообложения, первоначально заявлявшие, что она не будет работать, теперь упирают на ее несправедливость (все платят одинаковый процент). Как бы то ни было, когда верхняя планка налога фиксирована, ничто не может помешать правительству вводить определенные конкретные послабления. Главное преимущество системы единого налога – его простота. В США стоимость обеспечения и регулирования ныне действующей системы налогообложения оценивается в 10–20% от общей суммы получаемых от нее доходов. А это сумма, равная от 25% до 50% бюджетного дефицита США.
Исходя из перечисленных фактов, можно с уверенностью сказать, что все больше и больше стран будут переходить к подобной системе налогообложения, и в конце концов единая налоговая ставка установится по всему миру. Но до того момента мы будем свидетелями настойчивого тяготения большинства государств к непрямому и «скрытому» налогообложению.
Данная система подразумевает сокращение налогов для тех, кто соглашается переехать в непопулярные, малонаселенные регионы, низкие налоги или освобождение от них для людей, занятых в определенных профессиях (школьное преподавание и уход за стариками, к примеру), и специальные налоги для тех, кто не желает, чтобы их деньги тратились на оборону и другие этически неоднозначные мероприятия.
Нулевое налогообложение для государственных служащих может произвести негативное впечатление как «поблажки для своих», но и в нем есть смысл. Какой прок правительству (как правило, самому крупному работодателю в большинстве государств) платить своим сотрудникам, а затем тратить время и энергию на собирание с них же налогов? Не будет ли проще попросту предложить им более низкие зарплаты, зато полностью свободные от налогов?
Последним ключевым фактором является борьба с преступностью. В Соединенных Штатах министерство юстиции вкладывает значительные средства в исследования, связанные с определением важнейших индикаторов преступности, – с тем, чтобы в дальнейшем создать ее прогностическую модель. Суть идеи состоит в следующем: если супермаркеты способны предвидеть объемы продаж в зависимости от месяца, времени суток или погоды, полиция также должна получить в свои руки подобный прогностический инструментарий в отношении уровня преступности. Некоторые ученые, например, полагают, что криминальное поведение зависит от температуры воздуха. Если их правота будет доказана, в будущем станет возможным предвидеть всплеск и спад преступности, хотя, конечно, останется неразрешенным главный вопрос, кого и где искать.
Вопрос «кого», возможно, решат с помощью анализа ДНК (хотя существует и гораздо более традиционная методика – просто наблюдать за детьми уже известных преступников, ведь хорошо известно, что в случае с уголовниками негативные асоциальные тенденции часто проявляются и в последующих поколениях). Это весьма болезненный вопрос, даже если предположить, что «грехи отцов» не передаются по наследству в прямом смысле, а закрепляются в потомстве благодаря определенным социальным факторам. Но представьте, каковы будут последствия, если удастся подтвердить научными данными генетическую природу преступного поведения!
Отдел будущих преступлений
В британском правительстве в настоящее время активно поднимается вопрос о создании общенациональной базы данных на всех детей, и несложно представить, что со временем все дети в стране (на данный момент их 11 миллионов) будут снабжены специальным электронным ярлычком, по которому их будет легко отыскать, где бы они ни находились, и установить, с кем они общаются – особенно в том случае, если они вступают в контакт с кем-либо из уже известных нарушителей закона, у которых также будут иметься соответствующие ярлыки. Если вам кажется, что я фантазирую, поразмыслите над следующими фактами.
Если вам предъявляется обвинение в уголовном преступлении в Британии, у вас обязательно возьмут образец ДНК и внесут в общенациональную базу данных, где он будет храниться постоянно, даже если вас впоследствии оправдают. Сейчас в названной базе данных хранятся данные на 5,23% всего населения Великобритании. В базе данных ДНК в США содержится информация только на 0,99% населения страны, а в национальных базах данных большинства других стран подобные сведения имеются менее чем на 100 000 человек.
Теоретически упомянутая система хранения образцов ДНК представляет собой значительный шаг вперед, в первую очередь потому, что такая технология позволяет идентифицировать человека по одной лишь клетке (например, взятой с отпечатка на разбитом окне). В будущем полицейские получат в свое распоряжение специальные портативные устройства, которые будут на месте проводить анализ полученных образцов и сравнивать результаты со сведениями из базы данных. На основе сделанных выводов научатся создавать трехмерные фотопортреты подозреваемых, а люди, занимающиеся следствием, получат точную информацию о вероятном росте, цвете кожи и волос и даже психологическом типе предполагаемого преступника.
Защитники прав личности весьма обеспокоены происходящим, однако описанные технологии могут доказать свою эффективность; тогда существующие базы данных будут расширены и со временем станут частью общенациональной системы биометрических паспортов. Настанет день, когда абсолютно все граждане страны будут включены в подобную базу данных «ради их собственной безопасности»; дополнение ее сведениями о вашем местоположении, предоставленными какой-нибудь разновидностью GPS, будет просто логическим завершением идеи. Как только правительство начнет рассматривать всех граждан как потенциальных преступников, вся общественная жизнь во всех ее аспектах начнет меняться.
Сказанное, конечно, актуально только в том случае, если люди и в дальнейшем будут совершать преступления лично. В Великобритании, к примеру, количество ограблений квартир за последние десять лет сократилось на 45%, в то время как возможность похищения и присвоения личных данных и интернет-мошенничества сейчас беспокоит граждан не меньше, чем возможная кража автомобиля или нападение на улице. Вполне вероятно, что спустя некоторое время в некоем виртуальном мире аватара какого-нибудь преступника будет совершать нападения на аватары законопослушных граждан.
Свой вклад в сокращение преступности вносит и глобализация, так как некоторые товары становятся настолько дешевыми, что воровать их уже не имеет никакого смысла. В результате основными объектами воровства в настоящее время стали наличные деньги (их воровали всегда), чековые книжки, ноутбуки и мобильные телефоны.
Еще одна причина сдвигов в характере преступности имеет отношение к тенденциям в сфере наркотиков. Существует определенная связь между типом наркотиков, которые принимает преступник, и типом преступлений, которые он совершает. Самые популярные наркотики ныне – героин и кокаин. Те, кто их употребляет, как правило, имеют тенденцию совершать нападения на прохожих. Данный вид преступлений не требует специальных навыков и сообразительности, которые необходимы любому вору-домушнику.
Какие еще новшества ожидают нас в сфере уголовных преступлений? Прежде всего, мы станем свидетелями резкого скачка в организованной киберпреступности, включая и кибертерроризм. Если первая будет нацелена на индивидуальных граждан, то вторая – на влиятельные компании и жизненно важную инфраструктуру. Кроме того, увеличится число «стран-неудачников», в особенности в Африке, на Среднем Востоке и в Азии, которые будут представлять значительную угрозу для общественной безопасности в более благополучных странах. В Сан-Паулу, к примеру, богатое население города в самом буквальном смысле поднялось над проблемой fevelas (уличных банд), используя вертолеты, чтобы преодолевать опасные районы (в Сан-Паулу на данный момент 240 посадочных площадок для вертолетов, в Нью-Йорке их всего десять).
Другие города, криминогенная ситуация в которых внушает серьезные опасения, – это Йоханнесбург, Мехико и Карачи, хотя развитие ситуации в них во многом зависит от успехов местной и мировой экономики. Короче говоря, если экономика будет активно развиваться, большинство мест в нашем мире останутся относительно безопасными, но если в экономике начнутся серьезные трудности, нас может ожидать взрыв преступности, особенно в тех районах, где очень богатые живут бок о бок с очень бедными.
По худшему сценарию, банды уголовников объединятся с террористами, и в результате место полиции займут военные. В конечном счете это может привести к тому, что будут изолированы целые города, как Манхэттен в фильме «Бегство из Нью-Йорка». Хотя подобный вариант развития событий обычно рассматривается как весьма отдаленное будущее, не стоит забывать, что частная охрана в США в три раза превосходит численностью полицию, так что в определенном смысле мы уже живем в подобном будущем – богачи всеми возможными средствами отгораживают себя от окружающего мира.
Последнее, о чем необходимо упомянуть, – это выборы. Как сообщает политический аналитик Моррис Рид, большее число граждан в возрасте старше 18 лет приняло участие в голосовании в телевизионной программе «Американский идол», нежели в выборах, проходивших в США в том же году. В Великобритании 50% британцев не уверены, придут ли они на избирательные участки на следующих общенациональных выборах, а Королевское общество по защите птиц насчитывает больше членов, чем все три крупнейшие британские политические партии вместе взятые. Уже сейчас на руководящие посты люди выбираются относительно небольшой частью голосующего населения (к примеру, Тони Блэр был выбран на пост премьер-министра в 2001 г. всего 25% британских избирателей); остальные, если бы у них была возможность и желание, скорее всего, проголосовали бы за Барта Симпсона.
Политическая апатия – одна из центральных проблем современности. Это результат оппортунизма тех государственных деятелей, которые полагают, что в политике не нужны серьезные идеи, а искренность с избирателями может только помешать. Они считают, что успеха можно добиться, проведя обследование населения и выяснив, чего хочет большинство, а затем пообещать им в короткий срок выдать желаемое.
Здесь есть большая доля и нашей вины. Среднестатистического избирателя в настоящее время мало интересуют крупные общенациональные проблемы. Он по уши в долгах и полностью поглощен собственными материальными проблемами. Он эгоистичен, жаден и будет голосовать за любого, кто произведет на него впечатление оптимиста, или националиста, или того и другого одновременно. А еще лучше, если лицо кандидата примелькалось в прессе.
В прошлом политика строилась на обещании избирателям благосостояния. Но последние исследования показывают: для избирателя основную роль играет не столько размер его собственных доходов, сколько соотношение его доходов и доходов знакомых ему людей. А в еще большей степени уровень стабильности его доходов. Другими словами, хотя люди продолжают стремиться к большему, в первую очередь на исход выборов влияет, скорее, страх потерять уже имеющееся.
Двадцать пять лет назад дела обстояли совсем иначе. Тогда в мире существовали две противоборствующих идеологии – рыночный капитализм и государственный социализм, что углубляло классовое разделение и социальное напряжение. В результате практически все невольно приобщались к борьбе идей. В наше время формируется некая единая общемировая идеология. По крайней мере на Западе она уже сформировалась.
Можно ли назвать меня оптимистом? В широком смысле, да. Опасность ядерной войны – использование тактического ядерного оружия в региональных конфликтах, а также террористические нападения на крупные города с использованием «грязной» ядерной бомбы – отодвигается на все более отдаленную периферию.
В целом на планете начинают решаться проблемы бедности и неравенства, и хотя пропасть между очень богатыми и очень бедными продолжает углубляться, большинство людей на Земле сегодня живут лучше, чем вчера. Самый главный вопрос в настоящее время: будет ли мир развиваться на основе центристской системы, ориентированной на индивида и свободный рынок, или же мы перейдем к новой идеологии, основанной на превосходстве коллектива? События ближайшего будущего определят направление нашего развития, хотя осмелюсь предположить, что наше вновь обретенное чувство единения, несомненно, окажет глубочайшее воздействие на то, каким образом в дальнейшем будут приниматься политические решения.
Если вам предъявляется обвинение в уголовном преступлении в Британии, у вас обязательно возьмут образец ДНК и внесут в общенациональную базу данных, где он будет храниться постоянно, даже если вас впоследствии оправдают. Сейчас в названной базе данных хранятся данные на 5,23% всего населения Великобритании. В базе данных ДНК в США содержится информация только на 0,99% населения страны, а в национальных базах данных большинства других стран подобные сведения имеются менее чем на 100 000 человек.
Теоретически упомянутая система хранения образцов ДНК представляет собой значительный шаг вперед, в первую очередь потому, что такая технология позволяет идентифицировать человека по одной лишь клетке (например, взятой с отпечатка на разбитом окне). В будущем полицейские получат в свое распоряжение специальные портативные устройства, которые будут на месте проводить анализ полученных образцов и сравнивать результаты со сведениями из базы данных. На основе сделанных выводов научатся создавать трехмерные фотопортреты подозреваемых, а люди, занимающиеся следствием, получат точную информацию о вероятном росте, цвете кожи и волос и даже психологическом типе предполагаемого преступника.
Защитники прав личности весьма обеспокоены происходящим, однако описанные технологии могут доказать свою эффективность; тогда существующие базы данных будут расширены и со временем станут частью общенациональной системы биометрических паспортов. Настанет день, когда абсолютно все граждане страны будут включены в подобную базу данных «ради их собственной безопасности»; дополнение ее сведениями о вашем местоположении, предоставленными какой-нибудь разновидностью GPS, будет просто логическим завершением идеи. Как только правительство начнет рассматривать всех граждан как потенциальных преступников, вся общественная жизнь во всех ее аспектах начнет меняться.
Сказанное, конечно, актуально только в том случае, если люди и в дальнейшем будут совершать преступления лично. В Великобритании, к примеру, количество ограблений квартир за последние десять лет сократилось на 45%, в то время как возможность похищения и присвоения личных данных и интернет-мошенничества сейчас беспокоит граждан не меньше, чем возможная кража автомобиля или нападение на улице. Вполне вероятно, что спустя некоторое время в некоем виртуальном мире аватара какого-нибудь преступника будет совершать нападения на аватары законопослушных граждан.
Свой вклад в сокращение преступности вносит и глобализация, так как некоторые товары становятся настолько дешевыми, что воровать их уже не имеет никакого смысла. В результате основными объектами воровства в настоящее время стали наличные деньги (их воровали всегда), чековые книжки, ноутбуки и мобильные телефоны.
Еще одна причина сдвигов в характере преступности имеет отношение к тенденциям в сфере наркотиков. Существует определенная связь между типом наркотиков, которые принимает преступник, и типом преступлений, которые он совершает. Самые популярные наркотики ныне – героин и кокаин. Те, кто их употребляет, как правило, имеют тенденцию совершать нападения на прохожих. Данный вид преступлений не требует специальных навыков и сообразительности, которые необходимы любому вору-домушнику.
Какие еще новшества ожидают нас в сфере уголовных преступлений? Прежде всего, мы станем свидетелями резкого скачка в организованной киберпреступности, включая и кибертерроризм. Если первая будет нацелена на индивидуальных граждан, то вторая – на влиятельные компании и жизненно важную инфраструктуру. Кроме того, увеличится число «стран-неудачников», в особенности в Африке, на Среднем Востоке и в Азии, которые будут представлять значительную угрозу для общественной безопасности в более благополучных странах. В Сан-Паулу, к примеру, богатое население города в самом буквальном смысле поднялось над проблемой fevelas (уличных банд), используя вертолеты, чтобы преодолевать опасные районы (в Сан-Паулу на данный момент 240 посадочных площадок для вертолетов, в Нью-Йорке их всего десять).
Другие города, криминогенная ситуация в которых внушает серьезные опасения, – это Йоханнесбург, Мехико и Карачи, хотя развитие ситуации в них во многом зависит от успехов местной и мировой экономики. Короче говоря, если экономика будет активно развиваться, большинство мест в нашем мире останутся относительно безопасными, но если в экономике начнутся серьезные трудности, нас может ожидать взрыв преступности, особенно в тех районах, где очень богатые живут бок о бок с очень бедными.
По худшему сценарию, банды уголовников объединятся с террористами, и в результате место полиции займут военные. В конечном счете это может привести к тому, что будут изолированы целые города, как Манхэттен в фильме «Бегство из Нью-Йорка». Хотя подобный вариант развития событий обычно рассматривается как весьма отдаленное будущее, не стоит забывать, что частная охрана в США в три раза превосходит численностью полицию, так что в определенном смысле мы уже живем в подобном будущем – богачи всеми возможными средствами отгораживают себя от окружающего мира.
Последнее, о чем необходимо упомянуть, – это выборы. Как сообщает политический аналитик Моррис Рид, большее число граждан в возрасте старше 18 лет приняло участие в голосовании в телевизионной программе «Американский идол», нежели в выборах, проходивших в США в том же году. В Великобритании 50% британцев не уверены, придут ли они на избирательные участки на следующих общенациональных выборах, а Королевское общество по защите птиц насчитывает больше членов, чем все три крупнейшие британские политические партии вместе взятые. Уже сейчас на руководящие посты люди выбираются относительно небольшой частью голосующего населения (к примеру, Тони Блэр был выбран на пост премьер-министра в 2001 г. всего 25% британских избирателей); остальные, если бы у них была возможность и желание, скорее всего, проголосовали бы за Барта Симпсона.
Политическая апатия – одна из центральных проблем современности. Это результат оппортунизма тех государственных деятелей, которые полагают, что в политике не нужны серьезные идеи, а искренность с избирателями может только помешать. Они считают, что успеха можно добиться, проведя обследование населения и выяснив, чего хочет большинство, а затем пообещать им в короткий срок выдать желаемое.
Здесь есть большая доля и нашей вины. Среднестатистического избирателя в настоящее время мало интересуют крупные общенациональные проблемы. Он по уши в долгах и полностью поглощен собственными материальными проблемами. Он эгоистичен, жаден и будет голосовать за любого, кто произведет на него впечатление оптимиста, или националиста, или того и другого одновременно. А еще лучше, если лицо кандидата примелькалось в прессе.
В прошлом политика строилась на обещании избирателям благосостояния. Но последние исследования показывают: для избирателя основную роль играет не столько размер его собственных доходов, сколько соотношение его доходов и доходов знакомых ему людей. А в еще большей степени уровень стабильности его доходов. Другими словами, хотя люди продолжают стремиться к большему, в первую очередь на исход выборов влияет, скорее, страх потерять уже имеющееся.
Двадцать пять лет назад дела обстояли совсем иначе. Тогда в мире существовали две противоборствующих идеологии – рыночный капитализм и государственный социализм, что углубляло классовое разделение и социальное напряжение. В результате практически все невольно приобщались к борьбе идей. В наше время формируется некая единая общемировая идеология. По крайней мере на Западе она уже сформировалась.
Можно ли назвать меня оптимистом? В широком смысле, да. Опасность ядерной войны – использование тактического ядерного оружия в региональных конфликтах, а также террористические нападения на крупные города с использованием «грязной» ядерной бомбы – отодвигается на все более отдаленную периферию.
В целом на планете начинают решаться проблемы бедности и неравенства, и хотя пропасть между очень богатыми и очень бедными продолжает углубляться, большинство людей на Земле сегодня живут лучше, чем вчера. Самый главный вопрос в настоящее время: будет ли мир развиваться на основе центристской системы, ориентированной на индивида и свободный рынок, или же мы перейдем к новой идеологии, основанной на превосходстве коллектива? События ближайшего будущего определят направление нашего развития, хотя осмелюсь предположить, что наше вновь обретенное чувство единения, несомненно, окажет глубочайшее воздействие на то, каким образом в дальнейшем будут приниматься политические решения.
Дополнение
Что случилось с итальянцами? Нетрудно объяснить феномен Путина: он заигрывает с националистическими чувствами русских и потому все еще остается на российской политической сцене. Но Берлускони? Я могу только развести руками. По крайней мере, в США и в Австралии у избирателей хватает здравого смысла время от времени менять своих руководителей.
Что еще происходит в идиотском мире политики? Антиамериканские настроения, кажется, понемногу отступают, в основном благодаря некому мистеру Обаме. (Хорошо бы всем заполучить по одному такому мистеру Обаме.) За исключением Италии, во всех крупных государствах у руля вновь серьезные политики, занимающиеся серьезной политикой. (Неужели я умер и очутился в раю?) Это очень важно. Однако чем нынешние начинания обернутся в дальнейшем, пока еще большой вопрос. Увеличатся правительства в будущем или уменьшатся? Я подозреваю, что произойдет первое, в основном из-за проблем безопасности и ресурсов. Кроме того, в будущем расширится объем информации обо всем и обо всех, что приведет к увеличению класса бюрократов.
Тем не менее нельзя не обратить внимания на ряд странностей. Два года назад вторжение правительства в банковское дело казалось немыслимым. Западные правительства уже много десятков лет не прибегали ни к чему подобному. Советский Союз поставил такой эксперимент и с треском провалился, Китай также быстрыми темпами отступает от принципов государственного контроля. Как изменится названная тенденция в будущем? Никто не знает наверняка, но сохраняется шанс, что общественная собственность наряду с более высоким уровнем налогообложения могут взять реванш.
Другие изменения? Главное, относительно чего я начинаю понемногу сомневаться, это неизбежность исчезновения национальных государств. Возможно, лет через пятьдесят или сто нечто подобное и произойдет, но в непосредственном будущем, как мне сейчас кажется, национальные государства укрепят свои позиции. Кроме того, я изменил мнение относительно Китая. Весьма вероятной стала перспектива, что Китай продолжит экономический рост и к середине 20-х годов нынешнего столетия станет самой значительной державой на планете.
Что еще происходит в идиотском мире политики? Антиамериканские настроения, кажется, понемногу отступают, в основном благодаря некому мистеру Обаме. (Хорошо бы всем заполучить по одному такому мистеру Обаме.) За исключением Италии, во всех крупных государствах у руля вновь серьезные политики, занимающиеся серьезной политикой. (Неужели я умер и очутился в раю?) Это очень важно. Однако чем нынешние начинания обернутся в дальнейшем, пока еще большой вопрос. Увеличатся правительства в будущем или уменьшатся? Я подозреваю, что произойдет первое, в основном из-за проблем безопасности и ресурсов. Кроме того, в будущем расширится объем информации обо всем и обо всех, что приведет к увеличению класса бюрократов.
Тем не менее нельзя не обратить внимания на ряд странностей. Два года назад вторжение правительства в банковское дело казалось немыслимым. Западные правительства уже много десятков лет не прибегали ни к чему подобному. Советский Союз поставил такой эксперимент и с треском провалился, Китай также быстрыми темпами отступает от принципов государственного контроля. Как изменится названная тенденция в будущем? Никто не знает наверняка, но сохраняется шанс, что общественная собственность наряду с более высоким уровнем налогообложения могут взять реванш.
Другие изменения? Главное, относительно чего я начинаю понемногу сомневаться, это неизбежность исчезновения национальных государств. Возможно, лет через пятьдесят или сто нечто подобное и произойдет, но в непосредственном будущем, как мне сейчас кажется, национальные государства укрепят свои позиции. Кроме того, я изменил мнение относительно Китая. Весьма вероятной стала перспектива, что Китай продолжит экономический рост и к середине 20-х годов нынешнего столетия станет самой значительной державой на планете.