Страница:
Причина, почему авторы «Протоколов» считали этот лозунг столь важным, также объясняется в их тексте. Если народы, втянутые в военные столкновения не получат никаких территориальных приобретений, то единственным победителем окажется тогда «наша международная агентура… установленное нами интернациональное право сотрёт тогда национальные права, в собственном смысле слова, и будет управлять народами, как гражданское право внутри государств управляет отношениями их подданных между собой». Чтобы достигнуть этого, нужны послушные политики, о которых в «Протоколах» говорится: «Администраторы, которых мы выберем в строгом соответствии с их способностью к раболепному подчинению, вовсе не будут лицами, обученными искусству управления, и легко превратятся, поэтому, в пешки в нашей игре, в руках знающих и способных мужей, которые будут их советниками, являясь специалистами, воспитанными и тренированными с раннего детства для управления делами всего мира».
Предоставляем читателю судить самому, насколько эта характеристика приложима к демократическим «администраторам» западного мира нашей эпохи; мерилом служит их отношение к сионизму, мировой революции и мировому правительству, а последующие главы дадут необходимую информацию по этим трём пунктам. Но «убийственная точность» предсказаний, как нам кажется, выступает особенно ясно в указании на роль «советников». Здесь мы снова сталкиваемся с тем «таинственным знанием», обнаруженным более 50-ти лет тому назад. В 1905 г. фигура никем не выбранного, но влиятельного «советника» не была известна общественности. Немногие, хорошо осведомлённые люди, вроде Дизраэли, знали уже давно, что «миром управляют совсем не те, которых считают правителями люди, не знающие, что творится за кулисами», но для широкой публики эта фраза в «Протоколах» осталась бы непонятной. Однако, во время первой и второй мировых войн, никем не выбранные, неофициальные, но весьма влиятельные «советники» стали знакомой политической фигурой. Они выступили совершенно открыто на основе данных им чрезвычайных полномочий, став известными общественности, пассивно и безропотно принявшей их появление; презрение «Протоколов» к «черни» оказалось, по-видимому, оправданным этим её подчинением управлению из-за кулис, даже когда оно появилось на открытой сцене. В Соединённых Штатах, например, «советники по еврейским вопросам» стали постоянными резидентами при Белом Доме и главных штабах американских оккупационных властей. Один известный финансист (открыто рекомендовавший драконовские меры для «управления мировой политикой») был советником у стольких президентов подряд, что пресса услужливо титуловала его «старейшим государственным деятелем» (Elder Statesman), а британские премьер-министры, приезжая в Америку, являлись к нему, как к носителю верховной власти, на аудиенцию.[12] Отметим ещё раз, что «Протоколы» предсказали режим этих «советников» в то время, когда никто ещё не понимал, что это могло значить, и не поверил бы, что они смогут появиться в правительственных сферах на самом «высшем уровне».
«Протоколы» повторно подчёркивают, что первейшей целью является уничтожение правящего класса («аристократии», термин, вполне ещё подходивший к условиям 1905 года) и захват собственности путём натравливания бесчувственной и грубой «черни». Последовавшие события вновь показали «убийственную точность» этих предсказаний, главным образом на примере коммунистического террора в России. «В политике надо уметь без колебаний забирать чужую собственность, если тем самым мы обеспечим покорность и нашу суверенную власть… Слова „Свобода, Равенство и Братство“ привели в наши ряды, при посредстве наших слепых агентов, целые легионы, с восторгом нёсшие наши знамёна. В течение всего прошедшего времени эти слова были червями, подтачивавшими благосостояние народа, уничтожавшими повсюду мир, спокойствие и солидарность, разрушавшими основы государств… Это послужило нашему величайшему торжеству, дав нам возможность, в числе прочего, забрать в руки главный козырь, уничтожение привилегий, иначе говоря, самой сущности аристократии… того класса, который был единственной защитой народов и государств против нас. На развалинах природной и родовой аристократии… мы посадили аристократию нашего образованного класса под управлением нашей денежной аристократии. Выборным цензом этой новой аристократии мы установили богатство, зависимое от нас, и знание… Именно эта возможность сменить истинных представителей народа отдала его в наше полное распоряжение и фактически, наделила нас властью назначать этих представителей… Мы выступаем на сцене в роли якобы спасителей рабочего от гнёта, предлагая ему вступить в ряды наших войск — социалистов, анархистов, коммунистов… С помощью нужды и зависти, и порождённой ими ненависти мы двинем толпы черни и сотрём их руками всех, кто стоит на нашем пути… Народ, слепо верящий печатному слову, питает… слепую ненависть ко всему, что он считает выше себя, не понимая необходимости существования классов и социальных различий… Толпы черни с наслаждением бросятся проливать кровь тех, кому они, в простоте своего неведения, завидовали с колыбели и чьё имущество они смогут тогда грабить. «Наших» они не тронут, ибо момент нападения будет нам известен и мы примем меры к ограждению своих… Слово «свобода» ведёт людские общества на борьбу против всякой власти, всякого авторитета, даже против Бога и законов природы. Именно поэтому мы, когда мы установим наше царство, должны будем исключить это слово из жизненного словаря, как принцип животной силы, превращающей толпы черни в кровожадных зверей… Однако, даже свобода могла бы быть безвредной и найти место в государственном обиходе без ущерба для благоденствия народов, если бы она держалась на основах веры в Бога… Вот почему нам совершенно необходимо подорвать всякую веру, вырвать из народных умов самый принцип Божества и духа, заменив его арифметическим расчётом и материальными потребностями… Мы противопоставили друг другу личные и национальные интересы народов, религиозную и племенную ненависть, которые мы вырастили на протяжении двадцати веков до гигантских размеров. Благодаря этому ни одно государство не найдёт ни откуда поддержки, подняв руку против нас, ибо каждое из них должно помнить, что всякая стачка против нас невыгодна ему самому. Мы слишком сильны, нашей властью невозможно пренебрегать. Никакие государства не в состоянии придти ни к какому, даже самому незначительному частному соглашению без нашего тайного участия… Чтобы забрать в руки общественное мнение, мы должны привести его в состояние полного разброда, дав возможность высказывать со всех сторон столько самых противоречивых мнений в течение столь долгого времени, чтобы народы окончательно потеряли голову в этом лабиринте, придя к заключению, что лучше всего не иметь вообще никакого мнения в политических вопросах, понять которые не дано обществу, ибо их понимают лишь те, кто им управляет. Это — первая тайна.[13]
Вторая, нужная для успеха нашего правления, заключается в следующем: нужно настолько умножить народные слабости пороки и страсти, настолько распылить все установившиеся формы гражданского общежития, чтобы никто не мог в наступившем хаосе найти своего места, и люди, в конечном итоге, перестали бы понимать друг друга… Всем этим мы так истерзаем народы, что они вынуждены будут передать нам международную власть такого характера, что держа её в руках, мы сможем без всякого насилия постепенно всосать в себя все государственные силы всего мира и создать наше сверх-правительство. На место нынешних правителей мы поставим дьявольское страшилище, которое будет называться сверх-правительственной администрацией. Его руки протянутся во все стороны, как клещи, и его аппарат будет столь колоссальных размеров, что он покорит все нации мира».
«Протоколы» раскрывают один общий источник как сионизма, так и коммунизма, что доказывается полным сходством методов действия, описанных в тексте самих «Протоколов» и применявшихся как лидером сионизма Герцлем, так и лидером коммунизма Марксом. «Протоколы» неоднократно указывают на натравливание «черни» против правящих классов, как на наиболее эффективное средство для разрушения государств и наций и достижения мирового господства. В предыдущей главе было показано, что Герцль пользовался именно этой угрозой, чтобы влиять на европейские правительства.
Переходя к Марксу, отметим, что «Протоколы» пишут: «Аристократия народов, как политическая сила, уже мертва… но как землевладельцы они нам вредны в силу того, что они экономически независимы, располагая собственными источниками существования. Для нас, поэтому, является существенным отобрать у них это землевладение… Одновременно, мы должны интенсивно поощрять торговлю и промышленность… Нам нужно, чтобы промышленность высосала из земли рабочие руки и капиталы и, путём спекуляции, передала в наши руки все деньги на земле…» Карл Маркс точно следует этой формуле в «Коммунистическом Манифесте». Хотя он и заявляет, что коммунизм может быть сформулирован в одной фразе — «отмена частной собственности», но далее он уточняет, что конфискация касается только землевладения, из чего можно заключить, что прочая собственность остаётся нетронутой. (В последовавшем затем марксистском перевороте в России, разумеется, была конфискована вся частная собственность, но мы хотим здесь только подчеркнуть направленность в стратегии, намеченной кик «Протоколами», так и Марксом ещё до этих событий).
Особый интерес для настоящего времени представляет одно место в «Протоколах», написанных, подчёркиваем это, задолго до 1905 г.: «Если какие-либо государства заявляют в наше время протест против нас, то это делается только pro forma, по нашему усмотрению и распоряжению, ибо их антисемитизм необходим нам для управления нашими меньшими братьями». Характерной чертой нашей теперешней эпохи является постоянное обвинение в «антисемитизме» то одной страны, то другой, причём обвинённое государство автоматически делается противником в следующей войне. Это место в «Протоколах» должно заставить призадуматься внимательного наблюдателя о цели периодического появления сообщений о неожиданном «антисемитизме» в советской России или в других местах.
Сходство «Протоколов» с материалами Вейсхаупта особенно наглядно в местах, касающихся проникновения заговорщиков в государственный аппарат, во все профессии и партии: «От нас исходит всеохватывающий террор. На нашей службе состоят люди всех мнений, всех доктрин, реставраторы монархии, демагоги, социалисты, коммунисты и утопические фантазёры всех мастей. Мы всех впрягли в работу на нас: каждый из них со своей стороны подтачивает последние остатки власти, работает на свержение установленных порядков. Этими действиями истощены и измучены все государства; они взывают к покою и готовы ради мира пожертвовать всем, но мы не дадим им мира, пока они не признают открыто и с покорностью нашего интернационального сверхправительства».
Указания на проникновение агентов заговора в область народного образования и, в частности, в университеты, также исходят из Вейсхаупта или же ещё более ранних источников, из которых он их получил: «Мы выхолостим всё университетское образование… их начальство и профессора будут натасканы для своей работы подробными тайными программами, от которых они безнаказанно не смогут, отступить ни на йоту. Они будут назначаться с особой осторожностью и будут поставлены в полную зависимость от правительства». Это скрытое проникновение в университеты (весьма успешное в дни Вейсхаупта, как показывают его документы) стало ещё более всеобъемлющим в нашем поколении. Типичными продуктами этих методов были два видных британских правительственных чиновника, которых, после их бегства в Москву, с торжеством представили там международным корреспондентам печати в 1956 г., причём они показали, что стали коммунистами именно в университете; трудно не видеть в этом успех методов, описанных в «Протоколах» в начале нашего века, а Вейсхауптом уже в 1787 году.
Документы Вейсхаупта говорят о масонстве, как о наилучшей ширме, которой пользуются заговорщики, «Протоколы» также рекомендуют пользоваться для прикрытия их планов «либерализмом»: «После того, как мы ввели в государственный организм яд либерализма, весь его политический облик изменился; государства заболели смертельным недугом — заражением крови. Остаётся только ожидать конца их агонии». «Протоколы» часто называют либералов «утопическими мечтателями», этот термин вероятно имеет своим начальным источником указание Ветхого Завета на «мечтателей и сновидцев», которые, как и «ложные пророки» должны быть преданы смерти. Конец либерализма должен, поэтому, быть ясен каждому, даже если бы «Протоколы» и не указали совершенно недвусмысленно: «Мы искореним либерализм из руководящих сфер нашего правительства, от которых зависит подбор и воспитание всех, служащих нашему общественному строю».
Появление орвелловских режимов «Большого Брата» нашего столетия также точно предсказано в следующем тексте «Протоколов»: «Мы придадим нашему правлению вид патриархальной отеческой опеки со стороны нашего правителя». Республиканизм также должен играть роль ширмы для заговора. «Протоколы» глубоко презирают всякий республиканизм, видя в нём (как и в либерализме) орудие самоуничтожения, выкованное ими из «черни»: «…так стало возможным возникновение эпохи республик; и тогда мы поставили на место правителей карикатуру правительства — президентов, взятых из толпы, из среды наших креатур, марионеток и рабов. Это было миной, заложенной нами под все народы».
И тут неизвестные нам книжники, писавшие ещё до 1905 года, точно охарактеризировали положение, на которое низведены американские президенты в ходе нашего столетия: это место начинается словами: «В недалёком будущем мы учредим ответственность президентов». В дальнейшем мы покажем, что это означало личную ответственность, в отличие от ответственности, ограниченной конституционным контролем. Президенты должны были стать одними из предвиденных «Протоколами» ранее «премьеров-диктаторов», задачей которых являлось разрушить конституционные гарантии и тем самым подготовить «объединение всех под нашим суверенным господством». Во время первой и второй мировых войн, американские президенты действительно стали в этом смысле премьерами-диктаторами, под предлогом, что «чрезвычайное положение» и задачи «победы» диктуют установление крепкой власти под личной ответственностью; эта власть, разумеется, должна была быть возвращена «народу», когда «чрезвычайное положение» окончится. Читатели старшего поколения помнят, сколь немыслимым это казалось ранее, и насколько пассивно общественность восприняла всё это впоследствии. Далее в этом месте «Протоколов» говорится: «Палата депутатов будет прикрывать, защищать и избирать президентов, но мы отнимем у неё право предложения новых законов или изменения существующих, ибо это право будет предоставлено нами лично ответственному президенту, кукле в наших руках… Независимо от этого, мы предоставим президенту право объявления войны. Это право будет мотивировано тем, что президент, как глава вооружённых сил страны, должен иметь их в случае надобности в своём распоряжении… Легко понять, что при таком положении ключ от святилища будет в наших руках и никто, кроме нас, не сможет больше управлять законодательством… Президент будет по нашему усмотрению истолковывать те из существующих законов, которые поддаются толкованию: он будет их аннулировать. когда мы укажем ему на ту необходимость, наряду с этим он будет обладать правом предлагать временные законы, а также изменения в конституционной структуре правительства, мотивируя то и другое требованиями высшего благо государства. Такими методами мы получим возможность постепенно, шаг за шагом, разрушить всё, что no-началу, при нашем вступлении в права, мы вынуждены будем внести в государственные конституции для подготовки перехода к незаметной отмене всяких конституций, и тогда придёт время для замены всех правительств нашим открытым деспотизмом».
Это предсказание 1905 года (или ещё более ранней даты) в особенности оправдывает указание лорда Сайденхэма на «убийственную точность» предсказаний «Протоколов». Американские президенты в двух последних войнах нашего столетия действовали именно по указанному здесь рецепту. Они присвоили себе право объявлять и вести войны, и по крайней мере один раз, после окончания второй мировой войны, это право использовали (в Корее); все попытки в Конгрессе или вне его лишить их этой власти или хотя бы её ограничить, встречают яростный отпор.
Как пишут далее «Протоколы», народы мира, идя «от одного разочарования к другому», не получат «передышки». Любому государству, «которое посмеет противостоять нам», будет объявлена война, а любая коллективная оппозиция еврейству приведёт к «всеобщей войне». Народам не позволят «бороться с мятежом» (отсюда ожесточённые нападки на все «требования расследования», будь то в 1790-е годы, в 1920 году или в наши дни, обвинения в «охоте на ведьм», «Маккартизме» и т. п.). В будущем еврейском «сверхгосударстве» каждый член семьи должен будет доносить на другого, подозреваемого в неподобающем образе мыслей (это ветхозаветное предписание было уже упомянуто выше). Не заставит себя ждать, разумеется, «окончательное уничтожение христианской религии». Банальными развлечениями («дворцы культуры») народ будет отвлечён от опасных сомнений и неудобных вопросов. Чтобы окончательно его обмануть, история будет переписана заново (ещё одно предписание, дословно претворённое в жизнь в советской России) и «мы вычеркнем из памяти людей все нежелательные нам факты прежней истории, оставив лишь те, которые будут расписывать ошибки их прежних правителей». Таково фактическое положение в «странах социализма», что же касается современного Запада, ещё находящегося в стадии обработки, то, как пишут авторы «Протоколов», «все колёса государственных механизмов во всех странах приводятся в движение одним мотором, находящимся в наших руках, и этот мотор — золото».
Конец заранее известен: «Нам нужно достигнуть того, чтобы во всех странах мира, кроме нас, были только массы пролетариата, несколько преданных нам миллионеров, полицейские и солдаты… Призвание нашего самодержца… осуществится, когда измученные неурядицами и неспособностью своих правителей народы… взовут: „Долой их, дайте нам одного царя над всей землёй, который объединит нас и уничтожит раздоры, границы, национальности, религии и государственные долги, дав нам мир и покой, которых мы не можем найти под нашими правителями и представителями“.
В двух или трёх цитатах автор этих строк нашёл нужным заменить употреблённое в них (в переводе) слово «гой» словами «народ» или «массы», поскольку слово «гой» недвусмысленно указывало бы на содержащееся в полном заглавии «Протоколов» происхождение их авторов, доказательств чего, однако, не имеется. Автор не хочет смешивать два различных вопроса: доказательства о происхождении авторов «Протоколов» нужно искать в другом месте, не довольствуясь недоказанным утверждением. Авторы могли быть евреями, не-евреями, или даже анти-евреями, — это не играет существенной роли. В момент публикации эта книга была сценарием ещё не поставленного спектакля: теперь эта драма разыгрывается уже в течение 50 лет (написано в 1955 г. — прим. перев.) и её название «Двадцатое столетие». Описанные персонажи действуют на современной сцене, играют приготовленные для них роли и осуществляют предвиденные в сценарии события.
Остаётся ждать развязки: провала или полного торжества авторов. План их поистине грандиозен, и, по мнению автора этих строк, осуществление его невозможно. Однако, этот план существует уже на протяжении 200 лет, а возможно и гораздо дольше, «Протоколы» же являются ещё одним звеном в длинной цепи доказательств, которые с тех пор ещё значительно умножились. Заговор для достижения мирового господства путём создания государства рабов существует и достиг той стадии, когда его уже нельзя внезапно приостановить или совсем ликвидировать; он приобрёл собственную инерцию и должен идти далее, к полному завершению или же к провалу. Как одно, так и другое возымеет на этом этапе разрушительные последствия, в момент развязки дорого обойдётся современникам, какой бы она ни была.
Глава 28
Предоставляем читателю судить самому, насколько эта характеристика приложима к демократическим «администраторам» западного мира нашей эпохи; мерилом служит их отношение к сионизму, мировой революции и мировому правительству, а последующие главы дадут необходимую информацию по этим трём пунктам. Но «убийственная точность» предсказаний, как нам кажется, выступает особенно ясно в указании на роль «советников». Здесь мы снова сталкиваемся с тем «таинственным знанием», обнаруженным более 50-ти лет тому назад. В 1905 г. фигура никем не выбранного, но влиятельного «советника» не была известна общественности. Немногие, хорошо осведомлённые люди, вроде Дизраэли, знали уже давно, что «миром управляют совсем не те, которых считают правителями люди, не знающие, что творится за кулисами», но для широкой публики эта фраза в «Протоколах» осталась бы непонятной. Однако, во время первой и второй мировых войн, никем не выбранные, неофициальные, но весьма влиятельные «советники» стали знакомой политической фигурой. Они выступили совершенно открыто на основе данных им чрезвычайных полномочий, став известными общественности, пассивно и безропотно принявшей их появление; презрение «Протоколов» к «черни» оказалось, по-видимому, оправданным этим её подчинением управлению из-за кулис, даже когда оно появилось на открытой сцене. В Соединённых Штатах, например, «советники по еврейским вопросам» стали постоянными резидентами при Белом Доме и главных штабах американских оккупационных властей. Один известный финансист (открыто рекомендовавший драконовские меры для «управления мировой политикой») был советником у стольких президентов подряд, что пресса услужливо титуловала его «старейшим государственным деятелем» (Elder Statesman), а британские премьер-министры, приезжая в Америку, являлись к нему, как к носителю верховной власти, на аудиенцию.[12] Отметим ещё раз, что «Протоколы» предсказали режим этих «советников» в то время, когда никто ещё не понимал, что это могло значить, и не поверил бы, что они смогут появиться в правительственных сферах на самом «высшем уровне».
«Протоколы» повторно подчёркивают, что первейшей целью является уничтожение правящего класса («аристократии», термин, вполне ещё подходивший к условиям 1905 года) и захват собственности путём натравливания бесчувственной и грубой «черни». Последовавшие события вновь показали «убийственную точность» этих предсказаний, главным образом на примере коммунистического террора в России. «В политике надо уметь без колебаний забирать чужую собственность, если тем самым мы обеспечим покорность и нашу суверенную власть… Слова „Свобода, Равенство и Братство“ привели в наши ряды, при посредстве наших слепых агентов, целые легионы, с восторгом нёсшие наши знамёна. В течение всего прошедшего времени эти слова были червями, подтачивавшими благосостояние народа, уничтожавшими повсюду мир, спокойствие и солидарность, разрушавшими основы государств… Это послужило нашему величайшему торжеству, дав нам возможность, в числе прочего, забрать в руки главный козырь, уничтожение привилегий, иначе говоря, самой сущности аристократии… того класса, который был единственной защитой народов и государств против нас. На развалинах природной и родовой аристократии… мы посадили аристократию нашего образованного класса под управлением нашей денежной аристократии. Выборным цензом этой новой аристократии мы установили богатство, зависимое от нас, и знание… Именно эта возможность сменить истинных представителей народа отдала его в наше полное распоряжение и фактически, наделила нас властью назначать этих представителей… Мы выступаем на сцене в роли якобы спасителей рабочего от гнёта, предлагая ему вступить в ряды наших войск — социалистов, анархистов, коммунистов… С помощью нужды и зависти, и порождённой ими ненависти мы двинем толпы черни и сотрём их руками всех, кто стоит на нашем пути… Народ, слепо верящий печатному слову, питает… слепую ненависть ко всему, что он считает выше себя, не понимая необходимости существования классов и социальных различий… Толпы черни с наслаждением бросятся проливать кровь тех, кому они, в простоте своего неведения, завидовали с колыбели и чьё имущество они смогут тогда грабить. «Наших» они не тронут, ибо момент нападения будет нам известен и мы примем меры к ограждению своих… Слово «свобода» ведёт людские общества на борьбу против всякой власти, всякого авторитета, даже против Бога и законов природы. Именно поэтому мы, когда мы установим наше царство, должны будем исключить это слово из жизненного словаря, как принцип животной силы, превращающей толпы черни в кровожадных зверей… Однако, даже свобода могла бы быть безвредной и найти место в государственном обиходе без ущерба для благоденствия народов, если бы она держалась на основах веры в Бога… Вот почему нам совершенно необходимо подорвать всякую веру, вырвать из народных умов самый принцип Божества и духа, заменив его арифметическим расчётом и материальными потребностями… Мы противопоставили друг другу личные и национальные интересы народов, религиозную и племенную ненависть, которые мы вырастили на протяжении двадцати веков до гигантских размеров. Благодаря этому ни одно государство не найдёт ни откуда поддержки, подняв руку против нас, ибо каждое из них должно помнить, что всякая стачка против нас невыгодна ему самому. Мы слишком сильны, нашей властью невозможно пренебрегать. Никакие государства не в состоянии придти ни к какому, даже самому незначительному частному соглашению без нашего тайного участия… Чтобы забрать в руки общественное мнение, мы должны привести его в состояние полного разброда, дав возможность высказывать со всех сторон столько самых противоречивых мнений в течение столь долгого времени, чтобы народы окончательно потеряли голову в этом лабиринте, придя к заключению, что лучше всего не иметь вообще никакого мнения в политических вопросах, понять которые не дано обществу, ибо их понимают лишь те, кто им управляет. Это — первая тайна.[13]
Вторая, нужная для успеха нашего правления, заключается в следующем: нужно настолько умножить народные слабости пороки и страсти, настолько распылить все установившиеся формы гражданского общежития, чтобы никто не мог в наступившем хаосе найти своего места, и люди, в конечном итоге, перестали бы понимать друг друга… Всем этим мы так истерзаем народы, что они вынуждены будут передать нам международную власть такого характера, что держа её в руках, мы сможем без всякого насилия постепенно всосать в себя все государственные силы всего мира и создать наше сверх-правительство. На место нынешних правителей мы поставим дьявольское страшилище, которое будет называться сверх-правительственной администрацией. Его руки протянутся во все стороны, как клещи, и его аппарат будет столь колоссальных размеров, что он покорит все нации мира».
«Протоколы» раскрывают один общий источник как сионизма, так и коммунизма, что доказывается полным сходством методов действия, описанных в тексте самих «Протоколов» и применявшихся как лидером сионизма Герцлем, так и лидером коммунизма Марксом. «Протоколы» неоднократно указывают на натравливание «черни» против правящих классов, как на наиболее эффективное средство для разрушения государств и наций и достижения мирового господства. В предыдущей главе было показано, что Герцль пользовался именно этой угрозой, чтобы влиять на европейские правительства.
Переходя к Марксу, отметим, что «Протоколы» пишут: «Аристократия народов, как политическая сила, уже мертва… но как землевладельцы они нам вредны в силу того, что они экономически независимы, располагая собственными источниками существования. Для нас, поэтому, является существенным отобрать у них это землевладение… Одновременно, мы должны интенсивно поощрять торговлю и промышленность… Нам нужно, чтобы промышленность высосала из земли рабочие руки и капиталы и, путём спекуляции, передала в наши руки все деньги на земле…» Карл Маркс точно следует этой формуле в «Коммунистическом Манифесте». Хотя он и заявляет, что коммунизм может быть сформулирован в одной фразе — «отмена частной собственности», но далее он уточняет, что конфискация касается только землевладения, из чего можно заключить, что прочая собственность остаётся нетронутой. (В последовавшем затем марксистском перевороте в России, разумеется, была конфискована вся частная собственность, но мы хотим здесь только подчеркнуть направленность в стратегии, намеченной кик «Протоколами», так и Марксом ещё до этих событий).
Особый интерес для настоящего времени представляет одно место в «Протоколах», написанных, подчёркиваем это, задолго до 1905 г.: «Если какие-либо государства заявляют в наше время протест против нас, то это делается только pro forma, по нашему усмотрению и распоряжению, ибо их антисемитизм необходим нам для управления нашими меньшими братьями». Характерной чертой нашей теперешней эпохи является постоянное обвинение в «антисемитизме» то одной страны, то другой, причём обвинённое государство автоматически делается противником в следующей войне. Это место в «Протоколах» должно заставить призадуматься внимательного наблюдателя о цели периодического появления сообщений о неожиданном «антисемитизме» в советской России или в других местах.
Сходство «Протоколов» с материалами Вейсхаупта особенно наглядно в местах, касающихся проникновения заговорщиков в государственный аппарат, во все профессии и партии: «От нас исходит всеохватывающий террор. На нашей службе состоят люди всех мнений, всех доктрин, реставраторы монархии, демагоги, социалисты, коммунисты и утопические фантазёры всех мастей. Мы всех впрягли в работу на нас: каждый из них со своей стороны подтачивает последние остатки власти, работает на свержение установленных порядков. Этими действиями истощены и измучены все государства; они взывают к покою и готовы ради мира пожертвовать всем, но мы не дадим им мира, пока они не признают открыто и с покорностью нашего интернационального сверхправительства».
Указания на проникновение агентов заговора в область народного образования и, в частности, в университеты, также исходят из Вейсхаупта или же ещё более ранних источников, из которых он их получил: «Мы выхолостим всё университетское образование… их начальство и профессора будут натасканы для своей работы подробными тайными программами, от которых они безнаказанно не смогут, отступить ни на йоту. Они будут назначаться с особой осторожностью и будут поставлены в полную зависимость от правительства». Это скрытое проникновение в университеты (весьма успешное в дни Вейсхаупта, как показывают его документы) стало ещё более всеобъемлющим в нашем поколении. Типичными продуктами этих методов были два видных британских правительственных чиновника, которых, после их бегства в Москву, с торжеством представили там международным корреспондентам печати в 1956 г., причём они показали, что стали коммунистами именно в университете; трудно не видеть в этом успех методов, описанных в «Протоколах» в начале нашего века, а Вейсхауптом уже в 1787 году.
Документы Вейсхаупта говорят о масонстве, как о наилучшей ширме, которой пользуются заговорщики, «Протоколы» также рекомендуют пользоваться для прикрытия их планов «либерализмом»: «После того, как мы ввели в государственный организм яд либерализма, весь его политический облик изменился; государства заболели смертельным недугом — заражением крови. Остаётся только ожидать конца их агонии». «Протоколы» часто называют либералов «утопическими мечтателями», этот термин вероятно имеет своим начальным источником указание Ветхого Завета на «мечтателей и сновидцев», которые, как и «ложные пророки» должны быть преданы смерти. Конец либерализма должен, поэтому, быть ясен каждому, даже если бы «Протоколы» и не указали совершенно недвусмысленно: «Мы искореним либерализм из руководящих сфер нашего правительства, от которых зависит подбор и воспитание всех, служащих нашему общественному строю».
Появление орвелловских режимов «Большого Брата» нашего столетия также точно предсказано в следующем тексте «Протоколов»: «Мы придадим нашему правлению вид патриархальной отеческой опеки со стороны нашего правителя». Республиканизм также должен играть роль ширмы для заговора. «Протоколы» глубоко презирают всякий республиканизм, видя в нём (как и в либерализме) орудие самоуничтожения, выкованное ими из «черни»: «…так стало возможным возникновение эпохи республик; и тогда мы поставили на место правителей карикатуру правительства — президентов, взятых из толпы, из среды наших креатур, марионеток и рабов. Это было миной, заложенной нами под все народы».
И тут неизвестные нам книжники, писавшие ещё до 1905 года, точно охарактеризировали положение, на которое низведены американские президенты в ходе нашего столетия: это место начинается словами: «В недалёком будущем мы учредим ответственность президентов». В дальнейшем мы покажем, что это означало личную ответственность, в отличие от ответственности, ограниченной конституционным контролем. Президенты должны были стать одними из предвиденных «Протоколами» ранее «премьеров-диктаторов», задачей которых являлось разрушить конституционные гарантии и тем самым подготовить «объединение всех под нашим суверенным господством». Во время первой и второй мировых войн, американские президенты действительно стали в этом смысле премьерами-диктаторами, под предлогом, что «чрезвычайное положение» и задачи «победы» диктуют установление крепкой власти под личной ответственностью; эта власть, разумеется, должна была быть возвращена «народу», когда «чрезвычайное положение» окончится. Читатели старшего поколения помнят, сколь немыслимым это казалось ранее, и насколько пассивно общественность восприняла всё это впоследствии. Далее в этом месте «Протоколов» говорится: «Палата депутатов будет прикрывать, защищать и избирать президентов, но мы отнимем у неё право предложения новых законов или изменения существующих, ибо это право будет предоставлено нами лично ответственному президенту, кукле в наших руках… Независимо от этого, мы предоставим президенту право объявления войны. Это право будет мотивировано тем, что президент, как глава вооружённых сил страны, должен иметь их в случае надобности в своём распоряжении… Легко понять, что при таком положении ключ от святилища будет в наших руках и никто, кроме нас, не сможет больше управлять законодательством… Президент будет по нашему усмотрению истолковывать те из существующих законов, которые поддаются толкованию: он будет их аннулировать. когда мы укажем ему на ту необходимость, наряду с этим он будет обладать правом предлагать временные законы, а также изменения в конституционной структуре правительства, мотивируя то и другое требованиями высшего благо государства. Такими методами мы получим возможность постепенно, шаг за шагом, разрушить всё, что no-началу, при нашем вступлении в права, мы вынуждены будем внести в государственные конституции для подготовки перехода к незаметной отмене всяких конституций, и тогда придёт время для замены всех правительств нашим открытым деспотизмом».
Это предсказание 1905 года (или ещё более ранней даты) в особенности оправдывает указание лорда Сайденхэма на «убийственную точность» предсказаний «Протоколов». Американские президенты в двух последних войнах нашего столетия действовали именно по указанному здесь рецепту. Они присвоили себе право объявлять и вести войны, и по крайней мере один раз, после окончания второй мировой войны, это право использовали (в Корее); все попытки в Конгрессе или вне его лишить их этой власти или хотя бы её ограничить, встречают яростный отпор.
Как пишут далее «Протоколы», народы мира, идя «от одного разочарования к другому», не получат «передышки». Любому государству, «которое посмеет противостоять нам», будет объявлена война, а любая коллективная оппозиция еврейству приведёт к «всеобщей войне». Народам не позволят «бороться с мятежом» (отсюда ожесточённые нападки на все «требования расследования», будь то в 1790-е годы, в 1920 году или в наши дни, обвинения в «охоте на ведьм», «Маккартизме» и т. п.). В будущем еврейском «сверхгосударстве» каждый член семьи должен будет доносить на другого, подозреваемого в неподобающем образе мыслей (это ветхозаветное предписание было уже упомянуто выше). Не заставит себя ждать, разумеется, «окончательное уничтожение христианской религии». Банальными развлечениями («дворцы культуры») народ будет отвлечён от опасных сомнений и неудобных вопросов. Чтобы окончательно его обмануть, история будет переписана заново (ещё одно предписание, дословно претворённое в жизнь в советской России) и «мы вычеркнем из памяти людей все нежелательные нам факты прежней истории, оставив лишь те, которые будут расписывать ошибки их прежних правителей». Таково фактическое положение в «странах социализма», что же касается современного Запада, ещё находящегося в стадии обработки, то, как пишут авторы «Протоколов», «все колёса государственных механизмов во всех странах приводятся в движение одним мотором, находящимся в наших руках, и этот мотор — золото».
Конец заранее известен: «Нам нужно достигнуть того, чтобы во всех странах мира, кроме нас, были только массы пролетариата, несколько преданных нам миллионеров, полицейские и солдаты… Призвание нашего самодержца… осуществится, когда измученные неурядицами и неспособностью своих правителей народы… взовут: „Долой их, дайте нам одного царя над всей землёй, который объединит нас и уничтожит раздоры, границы, национальности, религии и государственные долги, дав нам мир и покой, которых мы не можем найти под нашими правителями и представителями“.
В двух или трёх цитатах автор этих строк нашёл нужным заменить употреблённое в них (в переводе) слово «гой» словами «народ» или «массы», поскольку слово «гой» недвусмысленно указывало бы на содержащееся в полном заглавии «Протоколов» происхождение их авторов, доказательств чего, однако, не имеется. Автор не хочет смешивать два различных вопроса: доказательства о происхождении авторов «Протоколов» нужно искать в другом месте, не довольствуясь недоказанным утверждением. Авторы могли быть евреями, не-евреями, или даже анти-евреями, — это не играет существенной роли. В момент публикации эта книга была сценарием ещё не поставленного спектакля: теперь эта драма разыгрывается уже в течение 50 лет (написано в 1955 г. — прим. перев.) и её название «Двадцатое столетие». Описанные персонажи действуют на современной сцене, играют приготовленные для них роли и осуществляют предвиденные в сценарии события.
Остаётся ждать развязки: провала или полного торжества авторов. План их поистине грандиозен, и, по мнению автора этих строк, осуществление его невозможно. Однако, этот план существует уже на протяжении 200 лет, а возможно и гораздо дольше, «Протоколы» же являются ещё одним звеном в длинной цепи доказательств, которые с тех пор ещё значительно умножились. Заговор для достижения мирового господства путём создания государства рабов существует и достиг той стадии, когда его уже нельзя внезапно приостановить или совсем ликвидировать; он приобрёл собственную инерцию и должен идти далее, к полному завершению или же к провалу. Как одно, так и другое возымеет на этом этапе разрушительные последствия, в момент развязки дорого обойдётся современникам, какой бы она ни была.
Глава 28
Умопомрачение Бальфура
В первое же десятилетие 20-го века стали расти признаки близящихся грозных событий. В 1903 году британское правительство предложило сионистам Уганду, но Макс Нордау предсказал «будущую мировую войну», в результате которой Англия передаст сионистам Палестину. В 1905 году (в 1902 г. — прим. перев.) «Протоколы» предсказали разрушительную оргию коммунизма в России. И, наконец, в 1906 году некий Артур Джеймс Бальфур, по должности британский премьер-министр, встретился в гостинице с Хаимом Вейцманом и воодушевился предложением отдать евреям Палестину, которая ему в то время вовсе не принадлежала и которую трудно было, без войны, отобрать у её законных владельцев. Эта встреча предопределила характер «будущей мировой войны». Бальфур стоял у колыбели нового века, направив его по заданному направлению. Другой на его месте, возможно, избавил бы нас от всего последовавшего; вероятно, однако, он поступил бы так же, ибо в 1906 году скрытый механизм «непреодолимого давления на международные события» (Лев Пинскер в 1882 году) был уже значительно усовершенствован. Упоминавшийся нами выше раввин Эльмер Бергер писал, что в это время «группа евреев восприняла идеи сионизма… и стала практиковать своего рода разъездную дипломатию в кабинетах и парламентах, пользуясь запутанными и весьма кривыми путями международной политики в той части мира, где процветали политические интриги и закулисные сделки. Другими словами, евреи стали заниматься практической политикой». Начиналась эра податливых администраторов и услужливых «премьеров-диктаторов», каждый из которых помогал в осуществлении задуманного грандиозного плана. Любой иной политик, поставленный в то время на место Бальфура, несомненно действовал бы совершенно так же. Тем не менее, его имя неразрывно связано с первым грехопадением на этом пути.