Рид Мишель. Страсть по-флорентийски

   Лука вскочил на ноги. Но опоздал. Шеннон уже держала в дрожащих руках листок. Ее сердце бешено забилось, рот пересох, глаза защипало от боли – она поняла, что за бумаги лежат у ее ног.
   Быстро оглядевшись, Шеннон заметила другие, не похожие на эти, но их она тоже узнала.
   Она начала метаться по комнате, собирая бумаги. Грудь ее все сильней и сильней сжимало от боли.
   Это были письма Кейры к ней, которые она тщательно прятала в красивой шкатулке, но не только они – ее письма к Кейре тоже!
   – Ты копался в моих личных бумагах. Так же, как и в бумагах Кейры!
   Лука ни капельки не выглядел виноватым. Напротив, его глаза были холодными и злыми.
   – Как т-ты мог? – прошептала Шеннон. – Ее трясло так сильно, что она с трудом произносила слова. – Ты не должен был их читать.
   – Ты имеешь в виду то, в котором Кейра умоляет тебя не говорить мне о том, что она сделала, иначе я расскажу все Анджело? – парировал он. Или то, где она обещает тебе больше никогда не совершать такого ужасного поступка?
   У Шеннон пересохло горло.
   – Кейра боялась потерять его…
   – Моего брата, рехнувшегося от любви? Да он бы простил ее даже в том случае, если бы она привела своего любовника в их чертову кровать!
   Ноги у Шеннон подкосились, и она без сил рухнула на ближайший стул.
   – Легкая добыча, – пробормотал Лука.
   – П-прошу прощения?
   – Анджело и я, – пояснил он и жестко рассмеялся. – Так он нас называл. Легкая добыча для пары смертельно опасных ирландских ведьм.
   – Не надо говорить в таком ироничном тоне, запротестовала Шеннон. – Я не призываю тебя простить меня за мои так называемые грехи. Лука.
   – Ты должна была сказать мне правду.
   – Я пыталась все объяснить, но ты отказывался верить мне.
   – Не тогда – теперь! – набросился он на нее. В этот раз!
   – Я не желала бросать тень на память моей сестры, этой прекрасной женщины, чьей виной было только то, что ей очень хотелось быть любимой многими.
   Лицо Луки побледнело.
   – Ты хочешь сказать, что мужчина, которого она привела в нашу кровать, был не единственным?
   – Конечно, он был единственным! Кейра обожала Анджело – ты знаешь, что это так! Но в их браке появилась трещина. – Шеннон встала и принялась расхаживать по комнате, глядя на письма, которые все еще сжимала в руке. – Анджело был сыт по горло соблюдением всех этих календарей и менструальных циклов, поэтому он иногда перестал приходить домой на ночь. Кейра решила, будто он ее больше не любит. Когда появился какой-то парень и доказал ей, что она все еще привлекательна, она доверчиво поддалась его сладким речам.
   – Ничего из того, что ты сейчас рассказываешь, нет в этих письмах.
   – В семейной жизни Кейры и Анджело произошел перелом, когда я жила с тобой здесь. – Голос Шеннон задрожал, но она взяла себя в руки и продолжила:
   – Неужели ты не заметил, что именно в то время моя сестра ни разу не забеременела? Или что Анджело невероятно долго работал по ночам?
   – Мы были на пути больших перемен в компании, – нетерпеливо сказал Лука.
   – Но ты-то каждую ночь приходил домой ко мне!
   – Ты предполагаешь, что у Анджело появилась другая женщина? – с яростью выкрикнул он.
   – У меня нет доказательств! Важно то, что Кейра так думала!
   – А ты даже не потрудилась сообщить мне о ее сомнениях?
   Гордо вздернув подбородок, Шеннон бросила ему в ответ, едва сдерживая слезы:
   – А ты бы со мной поделился, если бы узнал, что у Анджело есть связь на стороне?
   Минуту Лука пристально смотрел на нее. Преданность родным оказывается западней, когда затрагивает твою личную жизнь, подумала Шеннон.
   – Буду честной, – бросила она в тишину. – Я была безумно, безумно влюблена и так счастлива, что не хотела думать ни о ком, кроме нас с тобой.
   Вот и получилось, что Кейре не к кому было обратиться за советом… Зачем ты опять вытащил все это наружу, Лука? Ведь Кейра даже не успела вступить в связь с тем типом! Я тогда отправилась в Лондон, чтобы собрать вещи и переехать сюда, но так сильно скучала по тебе, что вернулась раньше… – Она помолчала, с трудом глотая душившие ее слезы. – В то время ты должен был быть в…
   – …Милане, – подсказал Лука.
   Она кивнула, затем мрачно продолжила:
   – Войдя в квартиру, я застала в нашей кровати незнакомого мужчину и полураздетую Кейру, стоявшую возле него. Рыдая, она умоляла его уйти, потому что не могла изменить мужу… Увидев меня, Кейра выбежала из спальни и заперлась в ванной. Пришлось мне самой сказать этому парню, чтобы он убирался к черту. К тому моменту, когда ты приехал, я уже выслушала от сестры всю эту историю и отправила ее домой с обещанием, что ни одна живая душа не узнает о том, что произошло. А теперь скажи, Лука, что мне было делать? – потребовала она.
   – Тебе следовало рассказать мне.
   От возмущения Шеннон чуть не затопала ногами.
   – Я так и сделала! – закричала она. – Ты отказался мне поверить!
   Лука бросил на нее презрительный взгляд.
   – Всего один раз ты попыталась оправдаться, упомянув ее имя.
   – Потому что ты едва не оторвал мне голову!
   – Думаю, сейчас самое время сделать это, проскрежетал Лука и в самом деле шагнул по направлению к ней, однако сдержал себя, зашипев от ярости.
   С болью и горечью Шеннон смотрела на Луку и не узнавала его. Сейчас он был похож на того холодного, угрюмого незнакомца, который вошел в ее квартиру несколько недель назад. Куда подевались ласковые отношения и нежное тепло, возникшие между ними в последнее время? И почему проблемы других людей должны разрывать их собственные сердца на клочки? Может быть, им изначально не следовало сближаться?
   Что же такое удерживает их вместе?
   – Секс, – пробормотала Шеннон в ответ на собственные мысли.
   – Что?
   – Нас связывает только отличный; секс, – неохотно пояснила она.
   Побледнев еще сильнее. Лука вздрогнул.
   – В наших отношениях есть нечто большее, чем игры в постели.
   Есть ли? Шеннон с грустью посмотрела на письма, дрожавшие в ее руках.
   – Ты женился на мне, потому что у тебя не было другого выбора, – сказала она ему. – Ведь у меня мог появиться другой мужчина, вот ты и решил взять в свои руки полный контроль надо мной и моей долей в состоянии семьи Сальваторе, доставшейся мне от Анджело.
   – Полная чушь! – возразил Лука.
   – Да? Тогда почему ты залез в мои личные бумаги? – с вызовом спросила она. – Чтобы совершить такой ужасный поступок, должны быть серьезные мотивы! Ты надеялся найти что-то против меня, чтобы использовать в суде, на тот случай, если этот дурацкий брак лопнет по швам?
   Вероятно, факты, с помощью которых можно будет доказать, что я плохая мать для Розы и совершенно не способна быть соопекуном в ее наследстве!
   – Пресвятая Мадонна, – вздохнул Лука. – Ты даже не представляешь, как ошибаешься!
   Но Шеннон не слушала. Неожиданно она обнаружила еще одно письмо, лежащее под креслом, и наклонилась за ним. Это было одно из ее писем к Кейре. Слезы хлынули у нее из глаз.
   – Как ты мог пойти в дом Кейры и рыться в ее личных бумагах, как мог…
   – Нет.
   Она взглянула на него.
   – Что – нет?
   – Я не ходил в дом Анджело и Кейры, – устало сказал Лука. – Я не был там с тех пор, как… – Он опустился на диван и поставил стакан на журнальный столик.
   – Но как эти письма попали тебе в руки?
   Лука закрыл лицо ладонями, жалея о том, что алкоголь не выполнил свою работу и не затуманил полностью его мозг.
   – Я разбирал стол Анджело в офисе. Письма были спрятаны в глубине ящика.
   – Господи! – выдохнула Шеннон.
   – Я не представляю, как давно они находились у него и обнаружила ли Кейра их пропажу. Но истина такова: мой брат знал правду о том, что случилось два года назад, но тем не менее ничего не сказал мне.
   И именно это послужило причиной того, что он напился, тяжело признался Лука. Оказывается, правда была известна два года назад. К тому же брат, которого он так любил, скрыл от него самое важное: Шеннон была невиновна.
   – Я прожил два года в полной уверенности, что у меня есть полное право ненавидеть тебя, хрипло произнес он. – И только сейчас понял, что все было совсем не так. Я унизил тебя, а мой брат не мог указать мне на роковую ошибку!
   – Он защищал Кейру.
   – И это все оправдывает?
   – Нет, – призналась она. – Но Анджело и Кейры больше нет, и я не вижу смысла ворошить прошлое.
   – Я отказывался верить тебе… Ты должна была убедить меня, показать мне эти письма…
   – О, так это была моя ошибка! Отличная защита, – похвалила Шеннон.
   – Я не это имел в виду.
   – А что ты имел в виду?
   – Я не знаю, черт побери! – рявкнул Лука и схватил свой стакан.
   – Еще один глоток, и в следующий раз, когда соберешься встать, ты упадешь, – язвительно сказала она и направилась к двери.
   Стакан со стуком был возвращен на место.
   Удивительно, с какой скоростью мог перемещаться Лука, когда его провоцировали. Он вскочил на ноги, обогнул диван и застыл перед Шеннон, схватив ее за плечи. Все произошло так быстро, что она даже глазом не успела моргнуть.
   – Настоящий мачо, – пробормотала Шеннон.
   – Можешь ненавидеть меня всю оставшуюся жизнь, но я не позволю тебе уйти.
   Глаза Луки были такими черными, что Шеннон казалось, будто она погружается в них. Его руки притягивали, рот приоткрылся от напряжения, но от этого бледное, осунувшееся лицо стало еще красивее. У Шеннон закружилась голова.
   – Я всего лишь час назад приехала сюда, – невнятно сказала она. – Какого черта ты решил, что я снова уеду?
   – Ты пошла к двери.
   – Чтобы положить эти письма в мою сумку! закричала она.
   – Тебе следовало запихнуть их мне в глотку!
   Шеннон поступила лучше. Закусив губу, она размахнулась и ударила Луку по лицу. Глаза ее снова наполнились слезами.
   – Это за то, что ты рылся в моих вещах, – дрожащим голосом проговорила она. – И если бы у меня остались силы, я бы ударила тебя еще раз за то, что ты расстроил меня, хотя нервы мои и без того на пределе!
   – Почему?
   – Я… беременна, – прошептала Шеннон.
   Лука превратился в камень. Казалось, он даже перестал дышать.
   – С-скажи же хоть что-нибудь… – Она запнулась, и вдруг все расплылось у нее перед глазами.
   Лука поймал Шеннон в тот момент, когда она начала сползать по стене. Выругавшись, он взял ее на руки и положил на ближайший диван. Шеннон была бледная как смерть.
   Беременна…
   В течение нескольких секунд Лука всерьез подумывал о том, чтобы присоединиться к ней в ее спасительном обмороке. Но беспокойство за нее взяло верх.
   Боже, как он ненавидел себя! Разве такой участи достойна прелестная Шеннон? Он не желал слушать ее, не доверял ей, подвергал унижениям, и вот она забеременела от него, в то время как именно этого и боялась больше всего!
   – Шеннон… – позвал он, но она не ответила.
   Изогнувшись, Лука опустил пальцы в бокал с виски и смочил ее бескровные губы. Шеннон казалась такой безжизненной, что мурашки побежали у него по коже. Вздохнув, Лука поднялся и достал сотовый телефон из кармана своего пиджака, намереваясь связаться с доктором. Когда он включил телефон, десяток сообщений высветилось на экране.
   «Мне надо поговорить с тобой. Шеннон».
   «Где ты? Шеннон».
   «Я еду во Флоренцию. Шеннон».
   «Я напугана. Пожалуйста, позвони мне. Шеннон».
   «Почему ты не поговоришь со мной. Шеннон».
   «Мне нужно услышать твой голос, Лука!»
   – Лука…
   Он быстро повернулся к Шеннон.
   – Я думаю, меня сейчас вырвет, – еле слышно прошептала она.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

   Лука отбросил телефон в сторону и снова подхватил Шеннон на руки.
   – Полагаю, ты опять проделала весь этот долгий путь, даже не отдохнув ни разу, – сквозь зубы сказал он, направляясь к двери. – Когда же ты наконец станешь благоразумной? Два года назад у тебя случился мышечный спазм, а теперь обморок. Если бы ты подождала до завтра, то мой самолет с комфортом доставил бы тебя сюда. Почему ты всегда нарушаешь мои планы? У меня голова идет кругом, честное слово…
   В ванной комнате Лука поддерживал сзади ее волосы, продолжая ругать Шеннон на чем свет стоит.
   К тому моменту, когда все закончилось, единственное, что могла сделать Шеннон, – это без сил опуститься перед ним на пол. Ее трясло, тело покрылось противным липким потом. Лука потянулся к крану, включил воду и опять поднял Шеннон на руки. Влажная ткань коснулась ее лица.
   Вздохнув, она закрыла глаза и, расслабившись, откинула голову ему на плечо.
   Весь путь от дивана до ванной не мог занять больше чем две минуты, но у нее было чувство, будто она только что покорила Эверест.
   – Чувствуешь себя получше?
   – Ммм…
   Волосы Шеннон разметались на его груди.
   Она подняла ослабшую руку, чтобы собрать их вместе, но Лука перехватил ее и поднес к своим губам.
   – Прости меня, – прошептал он.
   – За что? – выдохнула она.
   – За то, что не верил тебе, когда следовало. Но больше я никогда…
   – Ты обещал мне, что мы не будем ворошить прошлое, Лука, – неожиданно резко сказала она, вырвав свои пальцы и вставая на ноги.
   – Но тогда я не знал того, что знаю сейчас.
   – Зато я знала. – Шеннон взяла зубную щетку и пасту. – Что изменилось от того, что теперь тебе известна правда?
   – Для меня все изменилось. – Голос Луки снова стал злым и напряженным.
   – И ты не можешь с этим жить?
   – Не сейчас… нет, – ответил он и вышел из ванной.
   Шеннон стояла, держа в руке зубную щетку, и напряженно размышляла, как поступить. Если Лука сейчас сбежит, я порву с ним все отношения, в отчаянии сказала она себе. Я уйду отсюда и перееду в гостиницу!
   Она не отрываясь смотрела на свое отражение в зеркале, пока чистила зубы. Господи! Лицо бледное, волосы в полном беспорядке. Если сегодня, отправляясь в путь, она выглядела как супермодель, то сейчас напоминала мокрую курицу.
   Отвернув кран с холодной водой, Шеннон сполоснула рот. В тот момент, когда она нагнулась, у нее опять закружилась голова. Пришлось крепко вцепиться в раковину, чтобы не рухнуть на пол.
   Сильная рука обхватила девушку за талию. Лука выхватил зубную щетку из ее руки. На этот раз он не ругался, но его лицо было опять непроницаемо.
   – Для пьяного тебе приходится слишком часто меня поднимать, – язвительно заметила Шеннон.
   Лука осторожно положил ее на край кровати.
   – Известие о том, что моя жена беременна, отрезвило меня.
   – Так ты не возражаешь?
   Он рассмеялся, затем присел на корточки и начал расстегивать пуговицы на ее жакете.
   – Ты узнала, что беременна. И так испугалась, что даже не потрудилась сказать мне об этом, когда я звонил тебе прошлой ночью. – Сняв с нее жакет, он продолжил:
   – Вот у нас и получился тот странный разговор, в течение которого я думал, как помочь тебе в этот ужасный период, пока ты горюешь о своей сестре…
   – Я все время горюю.
   – Я тоже! – отрезал Лука, стаскивая через голову ее свитер. – Но прошлой ночью ты была напугана, и я чувствовал твой страх. – Он пригладил ладонью волосы Шеннон и принялся расстегивать молнию на ее ботинках. – Тебе следовало сказать мне о том, что тебя беспокоит, и я сразу же вернулся бы в Лондон, чтобы быть рядом. Почему ты промолчала?
   – Потому что о таких вещах не говорят по телефону, – буркнула она, защищаясь. – Я хотела сказать тебе лично….
   Ботинки полетели на пол. Лука уставился на ее ноги.
   – На тебе мои носки, – вздохнул он.
   Шеннон поджала пальцы на ногах.
   – Еще одна иллюзия разрушена, – улыбнулась она. – Я не сплю с кем попало. Я не рассказываю тебе все мои секреты. Я надеваю мужские носки.
   Лука поднялся во весь свой могучий рост.
   – Как ты можешь так шутить? – возмутился он.
   – А что ты хочешь, чтобы я делала? – набросилась на него Шеннон. – Начала биться в истерике? – Она вскочила и с яростью посмотрела ему в лицо. – Я забеременела помимо своей воли, и в этом твоя вина! – Обвинение повисло в воздухе.
   Шеннон охватило раскаяние. – Извини. Я не имела в виду…
   Лука развернулся и вышел из спальни.
   Шеннон в отчаянии смотрела ему вслед. То, что она сказала, не было правдой, она хотела этого ребенка! Просто ужасно боялась того, что ожидало ее впереди.
   – О, черт… черт! – выругалась Шеннон и вернулась в ванную, решив принять душ, в надежде, что это поможет снять напряжение. Но по пути она передумала в пользу расслабляющей ванны.
   Воспоминание о том холодном взгляде, который Лука бросил на нее, когда уходил, заставило ее вздрогнуть. В низу живота возникло тянущее ощущение.
   – Не начинай, – пробормотала Шеннон. – Ты еще слишком мал, чтобы иметь свое мнение. – И, вдруг поняв, с кем разговаривает, она вздохнула.
   Заколов волосы на макушке, Шеннон сняла оставшуюся одежду и шагнула в ванну, пытаясь расслабиться и выкинуть все из головы.
   Через час, чистая, одетая в голубую пижаму и такого же цвета пеньюар, пахнущая душистыми маслами, она отправилась босиком на кухню в поисках какой-нибудь еды. Тошнота прошла, и ее желудок урчал от голода.
   На кухне Луки не было, и Шеннон обрадовалась этому. Включив свет, она поставила чайник, затем решила проинспектировать содержимое холодильника.
   Так. Вот кусок сыра, молоко и яйца. Но можно ли в ее положении есть сыр? Разрешается ли беременным женщинам пить молоко?
   Вздохнув, Шеннон пошла в гостиную. Здесь уже царил привычный порядок. Бутылка с виски исчезла, аккуратно сложенные письма лежали на столе. Лука стоял у окна, сунув руки в карманы, и смотрел в темноту.
   Он успел переодеться в темно-серые брюки и черный свитер. Что-то было в его позе такое, от чего он выглядел одиноким, унылым и отрешенным. – Прости меня, – с тревогой сказала Шеннон. Я и в самом деле не хотела свалить всю вину на тебя. Это только потому, что я…
   – Напугана, – подсказал Лука ровным, безжизненным голосом.
   Но не повернулся, чтобы взглянуть на нее.
   Шеннон понимала, что ей следует сделать нечто большее, чем просто извиниться, если она хочет, чтобы совесть больше не мучила ее.
   Лука наблюдал, глядя в темное окно, как она приближается к нему. Ее волосы были собраны на затылке, на чисто вымытом лице по-прежнему читались напряжение и усталость.
   У Луки не осталось сил бороться с собой. Если она произнесет еще одно черствое, несправедливое обвинение, он просто-напросто бросит ее на ближайший диван и утопит в страсти всю эту чертову вину, горящую внутри него.
   Она не имеет права выглядеть такой красивой, такой тонкой и хрупкой. Она носит под сердцем его ребенка. Странное чувство охватило Луку. Захотелось повернуться, обнять ее и пообещать, что он сделает все, чтобы ей было хорошо. А потом…
   Руки Шеннон обхватили Луку за талию. Потом они начали подниматься вверх и замерли на его груди. Когда ее щека коснулась спины Луки, он закрыл глаза.
   – Я голодна, – медленно пробормотала она. – А в холодильнике нет ничего поесть.
   – Если бы ты приехала завтра, как было запланировано, то у нас был бы полный набор свежей провизии, – ответил он спокойно.
   Снова повисла тишина. Лука почувствовал, как она напряглась.
   – Большой человек сжалился бы и помог бы мне избежать неприятностей, – сказала Шеннон.
   Большой человек не стал бы сжимать кулаки в карманах, чтобы справиться с возбуждением, сухо подумал он.
   И большой человек повернулся бы и обнял ее, а затем сказал, как сильно любит ее… без всякого секса. Но шанс сказать эти слова исчез прошлой ночью во время длинного телефонного разговора, когда такие слова, как «я тебя люблю», могли что-то значить.
   Так что же ему делать? Сдержать данное ранее самому себе обещание и бросить ее на ближайший диван? Или сказать эти проклятые слова, чтобы посмотреть, что, черт побери, он получит в ответ?
   Шеннон чувствовала, как бьется его сердце, как напряжены все его мышцы. Но почему он молчит? Неужели воздвиг между ними барьер?
   Это был самый худший отказ. Отказ, которого Шеннон не ожидала и который больше всего обидел ее. Теперь она не знала, что ей делать, как отойти от него, сохранив при этом свое достоинство.
   Шеннон отступила на шаг от Луки. И, когда он повернулся к ней, она уже шла к двери.
   – Вернись, – нетерпеливо прорычал он. -.Давай закажем еду в соседнем ресторанчике.
   – Я сделаю сэндвич, – бросила она на ходу.
   – Не будь такой упрямой, черт побери! – рассердился Лука. – Просто скажи, что бы ты хотела, и я закажу!
   Шеннон остановилась в дверях и взглянула на Луку. В свете лампы его волосы блестели, а кожа светилась теплым золотистым сиянием. Он так красив, мучительно подумала она. Красив и желанен. Она по-прежнему любит его, хотя он этого совсем не заслуживает.
   – Я хочу пиццу, – натянуто произнесла Шеннон. – Спасибо.
   Она увидела, как у него дрогнула от отвращения верхняя губа. В мире Луки Сальваторе никогда не ели пиццу. Для них это было оскорблением итальянской кухни.
   Шеннон вернулась на кухню, ухмыляясь своей злой шутке. Когда она вошла, чайник уже закипал. Она потянулась за банкой с кофе и неожиданно остановилась.
   Можно ли ей кофе?
   Можно ли ей чай?
   Беременная…
   Снова дрожь пробежала по телу. Это случалось каждый раз, когда она вспоминала это слово.
   Оно было такое пугающее, но от него становилось радостно на душе. Странно…
   Кухонная дверь распахнулась. Лука прошел в кладовку, где хранил вино.
   – Красное или белое? – спросил он.
   Можно ли ей вино?
   Он высунулся из-за двери, ожидая ответа.
   – Думаю, я просто выпью воды, – сказала она, потом взяла хрустящий итальянский хлеб, который лежал на столе, и начала резать его.
   Снова наступила тишина. В последнее время они неплохо научились молчать, отметила Шеннон и тут же решила, что набросится на него с ножом, если он вздумает дотронуться до нее.
   Лука тоже, видимо, понял это. Шеннон даже глазом моргнуть не успела, как он выхватил у нее нож и положил его подальше.
   – Так. Давай разберемся с этим.
   – С чем – с этим? – Шеннон уставилась на его грудь. Свитер Луки был тончайшего кашемира, и она уже знала, насколько он мягкий и теплый. – Я не хочу ни с чем разбираться.
   – Что ж, в таком случае я хочу, – сказал он. – И начну с извинений за то, что был таким упрямым хамом. – Она безразлично пожала плечами, и Лука, вздохнув, продолжил:
   – Еще я прошу прощения за то, что читал твои письма, за то, что заставил тебя думать, будто женился на тебе ради Розы и ради того, чтобы сохранить контроль над состоянием Сальваторе.
   – Ты хочешь сказать, что женился на мне не по этим причинам?
   Он еще раз глубоко вздохнул.
   – Я приношу свои извинения за то, что у тебя сложилось такое впечатление. И не надо пытаться снова затеять ссору.
   – Я не пытаюсь, – отрезала Шеннон.
   – Давай не пороть горячку. Сейчас важно то, что у нас есть для рассмотрения: двое детей и твое здоровье, что указывает на необходимость прекратить борьбу и начать правильно организовывать нашу жизнь. Завтра мы посетим доктора и развеем все твои страхи относительно беременности. И нам надо найти какое-то место для проживания за городом, чтобы вы с Розой дышали свежим воздухом. Розу могут выписать из больницы на следующей неделе, и мы должны забыть дурацкие ссоры и организовать все до того, как это произойдет. И еще нам необходимо нанять прислугу…
   Шеннон усмехнулась. Он снова берет на себя роль спасителя.
   – Тебе не нравится, когда слуги мусорят в твоем доме.
   – У меня есть выбор? – возразил Лука. – Ты беременна и скоро станешь матерью, а это, несомненно, является преимуществом над всем, что мне нравится и не нравится.
   – Очень великодушно с твоей стороны, – похвалила она.
   – Я не пытаюсь быть хорошим мальчиком, Шеннон, – нетерпеливо произнес Лука. – Надеюсь, ты будешь благоразумной и признаешься, что не сможешь заниматься весь день своей работой и к тому же ухаживать за Розой. Но у меня нет особой надежды убедить тебя в этом.
   – Правильно, – согласилась Шеннон. – Есть еще что-нибудь, что ты решил по поводу нашего будущего?
   Она все еще продолжает войну. Глаза Луки сузились. И тут раздался короткий звонок в лифте, который означал, что их еда прибыла.
   Одна проблема решена, подумал он с облегчением, пока выходил из кухни, а что делать с другой, самой важной? Кончатся ли военные действия, в которых они погрязли?
   Лука расплатился и закрыл за посыльным двери лифта. Владелец ресторана, должно быть, подумал, что он сошел с ума, заказывая пиццу. Да так оно и есть, он давным-давно сошел с ума от рыжеволосой ведьмы с голубыми глазами, характер которой был намного упрямей, чем его собственный!
   Он повернулся и пошел на кухню. Поместив коробку с пиццей на стол, открыл крышку. Шеннон с ужасом уставилась на пиццу.
   – Что теперь? – устало спросил Лука.
   – На ней сыр.
   – На пицце обычно бывает сыр.
   – Да, конечно… – прошептала она дрожащими губами. Ее синие глаза наполнились слезами. – Я не уверена, что могу есть сыр. Я не уверена, что могу есть яйца, пить молоко или кофе… Вдруг это навредит ребенку!
   На мгновение Лука остолбенел. Ему и в голову никогда не приходило, что беременность и определенные продукты питания могут быть несовместимы. Удивительно, как такая сильная женщина, как Шеннон, в мгновение ока превратилась в слабую, уязвимую девочку…
   – Только не плачь, – сказал Лука, и на этот раз его голос звучал неуверенно. – Думаешь, один кусочек пиццы может быть опасным?