Страница:
На него упала тень.
– Сообразительный мальчик! Нашел богиню – и таскаешь ее? – радостно крикнула ему Стено.
Богиню?!
Очередная машина чуть не сшибла его, и Джун довольно прокряхтела:
– Опа!
Где-то слева от него Эвриала вскрикнула:
– Хватай их! Две добычи – лучше, чем одна!
Перси перебежал через оставшиеся полосы и каким-то образом сумел живым добраться до разделительной дорожки. Он видел, как горгоны пикируют на него, как виляют машины при виде чудовищ наверху. Интересно, подумал он, что видят сквозь Туман смертные – гигантских пеликанов? Дельтапланеристов? Волчица Лупа говорила ему, что разум смертного готов поверить во что угодно, кроме правды.
Перси побежал к двери в склоне холма. С каждым шагом Джун становилась все тяжелее. Сердце Перси колотилось как сумасшедшее, аж ребра болели.
Один из стражей закричал. Парень с луком натянул тетиву.
– Не стреляй! – завопил Перси.
Но парень целился не в него. Стрела просвистела над головой Перси. Горгона взвыла от боли. Второй стражник взял на изготовку копье, жестами показывая Перси, чтобы тот поторапливался.
Пятьдесят футов до двери. Тридцать футов.
– Попался! – взвизгнула Эвриала.
Перси обернулся в тот момент, когда стрела попала ей в лоб. Эвриала рухнула на полосу движения – в нее врезался грузовик и протащил ярдов сто по дороге, но горгона взобралась на кабину, вытащила стрелу изо лба и снова взмыла в воздух.
Перси добежал до двери.
– Спасибо! – крикнул он стражникам. – Отличный выстрел!
– Такой выстрел должен был бы ее убить! – ответил лучник.
– Добро пожаловать в мой мир, – пробормотал Перси.
– Фрэнк, – сказала девчонка, – давай их быстрее внутрь! Это горгоны.
– Горгоны? – Голос лучника дал петуха. Кто он такой – под шлемом не разобрать, но по виду его можно было принять за этакого коренастого борца лет четырнадцати-пятнадцати. – А дверь их удержит?
Джун на руках Перси прокряхтела:
– Нет, не удержит. Вперед, Перси Джексон! По туннелю и через реку!
– Перси Джексон? – Девчонка-стражница была смуглокожей, с кудрявыми волосами, торчащими из-под шлема. Она казалась младше Фрэнка – лет тринадцати. Ножны меча доходили ей чуть не до пяток. Но, судя по голосу, старшей здесь была она. – Слушай, ты явно полубог. А вот кто она?.. – Она посмотрела на Джун. – Ладно, неважно. Заходи. Я их задержу.
– Хейзел, – сказал парень. – Не сходи с ума.
– Идите! – скомандовала она.
Фрэнк выругался на другом языке – на латинском, что ли? – и открыл дверь.
– Давай!
Перси двинулся вперед, пошатываясь под грузом старушки, которая явно становилась все тяжелее. Он не знал, как эта Хейзел в одиночку задержит горгон, но он слишком устал, чтобы спорить.
Туннель в холме имел ширину и высоту школьного коридора. Поначалу он выглядел как обычный сервисный туннель с электрическими кабелями, предупреждающими табличками и электрическими щитками на стенах. На потолке в металлических оплетках висели электрические лампочки. Перси и остальные все глубже уходили в туннель, и в какой-то момент бетонный пол сменился мозаичным. Вместо электрических лампочек появились факелы, которые горели, но не дымили. Еще сто ярдов – и Перси увидел квадратик дневного света.
Старушка весила теперь как несколько мешков с песком. Руки Перси дрожали от напряжения. Джун бормотала какую-то песенку на латинском, что-то вроде колыбельной, что мешало Перси сосредоточиться.
У них за спиной гулким эхом отдавались голоса горгон. Раздался крик Хейзел. Перси боролся с искушением бросить Джун и побежать назад на помощь, но тут весь туннель сотрясся от камнепада. Послышался пронзительный вопль, вроде того, что издали горгоны, когда Перси уронил на них коробку с шарами для боулинга в Напе. Он оглянулся. В западном конце туннеля теперь клубилась пыль.
– Может, посмотреть, что там у Хейзел? – спросил он.
– С ней все будет в порядке, я надеюсь, – сказал Фрэнк. – Она хорошо себя чувствует под землей. Не останавливайся! Мы почти добрались.
– Почти добрались? Куда?
Джун хихикнула.
– Все дороги ведут туда, голубок. Ты это должен знать.
– В тюрьму? – спросил Перси.
– В Рим, дитя, – объявила старушка. – В Рим.
Перси не был уверен, что правильно ее услышал. Да, он потерял память. В мозгах у него царил полный кавардак с того момента, как он пришел в себя в Волчьем Логове. Но он был уверен, что Рим находится не в Калифорнии.
Они продолжали бежать. Свет в конце туннеля становился все ярче, и наконец они оказались под лучами солнца.
Перси замер. Под его ногами чашей лежала долина шириной в несколько миль. На дне чаши были холмы, между ними золотистые равнины и полосы леса. От озера в центре, петляя и огибая долину по периметру, бежала небольшая река с чистейшей водой, напоминая своими очертаниями прописную латинскую букву G.
Типичная география Северной Калифорнии – живые дубы и эвкалипты, золотистые холмы и голубые небеса. Вдалеке, именно там, где ей и исследовало быть, возвышалась высокая гора (как ее называют – Маунт-Дьябло?).
Но Перси казалось, что он вступил в какой-то тайный мир. В середине долины у озера угнездился небольшой городок со зданиями из белого мрамора под красными черепичными крышами. У некоторых были купола и портики с колоннами, как у памятников архитектуры. Другие напоминали дворцы с золотыми дверями и большими садами. Он увидел открытую площадь с отдельно стоящими колоннами, фонтанами и статуями. Пятиэтажный римский Колизей сверкал на солнце, рядом располагалась удлиненная овальная арена, напоминающая ипподром.
За озером, к югу, на другом холме стояли еще более впечатляющие сооружения – храмы, догадался Перси. Через петляющую по долине реку было переброшено несколько каменных мостов, а на севере от холмов к городку протянулся длинный ряд кирпичных арок. Что-то вроде железнодорожных путей, поднятых на эстакаду. Потом Перси понял, что это, наверное, акведук.
Но самая странная часть долины располагалась прямо под ним. Ярдах в двухстах от него за рекой раскинулось некое подобие военного лагеря. Он занимал площадь приблизительно в четверть квадратной мили, по всему периметру был отсыпан земляным валом, из которого торчали острые пики. С наружной стороны вала был сухой ров, откуда тоже торчали пики. По четырем углам лагеря возвышались наблюдательные вышки, там стояли часовые с громадными арбалетами, смонтированными на перилах. На башнях висели алые знамена. В дальнем конце лагеря он увидел открытые широкие ворота, ведущие в город. Более узкие ворота располагались у берега реки. Они были закрыты. Внутри ограждения кипела жизнь. Между казармами носились подростки, таскали туда-сюда оружие, полировали до блеска доспехи. Перси услышал стук молотков, почувствовал запах мяса, жарящегося на кострах.
Что-то в этом месте показалось ему очень знакомым, но каким-то не таким…
– Лагерь Юпитера, – сказал Фрэнк. – Мы будем в безопасности, как только…
В туннеле за ними загрохотали шаги. На свет выбежала Хейзел – она была покрыта каменной пылью и тяжело дышала. Она потеряла шлем, и теперь ее кудрявые каштановые волосы ниспадали на плечи. На доспехах спереди виднелись длинные царапины, оставленные когтями горгоны. Одна из этих чудищ налепила на нее бирку, обещающую пятидесятипроцентную скидку.
– Я их немного задержала, – выдохнула она. – Но они могут появиться в любую секунду.
Фрэнк выругался.
– Нам нужно на другой берег!
Джун сильнее сжала шею Перси.
– Да, пожалуйста. Мне никак нельзя намочить платье.
Перси прикусил язык. Если эта дама – богиня, то наверняка богиня вонючих, тяжелых и бесполезных хиппи. Но он уже дотащил ее сюда. Уж лучше пронести ее еще немного.
«Это доброе дело! – сказала она ему. – А если ты этого не сделаешь, то боги умрут, наш мир погибнет и все люди из твоей прежней жизни будут уничтожены».
Если это испытание, то он должен его выдержать.
На пути к реке Перси несколько раз споткнулся. Фрэнк и Хейзел не дали ему упасть.
Они добежали до берега, и Перси остановился, чтобы перевести дух. Течение было быстрое, но река казалась довольно мелкой. И до ворот форта на другой стороне можно камень добросить.
– Иди, Хейзел. – Фрэнк укрепил на тетиве лука сразу две стрелы. – Проводи Перси, чтобы часовые его не пристрелили. Теперь моя очередь задержать этих красоток.
Хейзел кивнула и вошла в воду.
Перси последовал за ней, но что-то заставило его остановиться. Обычно он любил воду, но эта река казалась… такой мощной и не слишком дружественной.
– Малый Тибр, – сочувственно проговорила Джун. – Он течет с силой настоящего Тибра – реки империи. У тебя последняя возможность дать задний ход, дитя. Отметина Ахилла – это греческое благословение. Ты не сможешь ее сохранить, если войдешь на территорию Рима. Тибр смоет ее.
Перси слишком устал, чтобы разбираться в этом, но суть он понял.
– Если я перейду на тот берег, то у меня больше не будет железной кожи?
– Ну так что ты выбираешь? – улыбнулась Джун. – Безопасность или будущее с болью и неопределенностью?
У него за спиной завопили горгоны, вылетевшие из туннеля. Фрэнк выпустил стрелы.
Хейзел с середины реки окликнула его:
– Перси, давай!
С вышек раздался звук труб. Часовые кричали и направляли свои арбалеты на горгон.
«Аннабет», – подумал Перси.
И поспешил в реку.
Вода была просто ледяная, а течение – быстрее, чем он думал, но его это не волновало. Перси словно почувствовал второе дыхание. Все его чувства обострились, словно получили дозу кофеина. Он добрался до противоположного берега и, когда открылись ворота, опустил старушку на землю. Им навстречу высыпали десятки ребят в доспехах.
Хейзел повернулась к нему и улыбнулась с облегчением. Потом она кинула взгляд через плечо Перси, и на ее лице появилось выражение ужаса.
– Фрэнк!
Фрэнк был посреди реки, когда горгоны догнали его. Они спикировали на него и подхватили под руки. Их когти вонзились в его тело, и он завопил от боли.
Часовые закричали, но Перси знал, что их стрелы не долетят до горгон. Эти твари наверняка убьют Фрэнка. Другие ребята выхватили мечи и устремились к воде, но им было не успеть.
Оставалось одно.
Перси вытянул перед собой руки. Его нутро скрутил жестокий спазм, и Тибр подчинился ему. Река вздыбилась. По обе стороны от Фрэнка образовались водные вихри, повторяя движения Перси. Гигантские руки ухватили горгон, и те отпустили ошеломленного Фрэнка. Потом руки подняли верещащих горгон, крепко держа их своей водяной хваткой.
Перси услышал, как другие ребята вскрикнули и подались назад, но он продолжал делать то, что должен был сделать. Он нанес удар по воздуху кулаками, и гигантские руки швырнули горгон в реку. Монстры ударились о дно и рассыпались в прах. Сверкающие облачка горгоньих сущностей попытались вернуться к жизни, но река разметала их в стороны. Вскоре горгон отдельными частичками уже уносило вниз по реке. Водяные вихри исчезли, и обычное течение восстановилось.
Перси стоял на берегу. От его одежды и кожи шел пар, словно воды Тибра окатили его кислотой. Он чувствовал себя уязвимым и незащищенным. С него словно содрали кожу.
В середине Тибра на подгибающихся ногах покачивался Фрэнк, вид у него был ошарашенный, но вполне себе здоровый. Хейзел бросилась в воду, чтобы помочь ему выбраться на берег. И только теперь Перси понял, что остальные ребята словно онемели.
Все смотрели на него. Лишь старушка Джун сохраняла невозмутимое выражение.
– Замечательное было путешествие, – сказала она. – Спасибо тебе, Перси Джексон, что принес меня в лагерь Юпитера.
– Перси… Джексон? – Одна из девчонок едва не поперхнулась, выговорив это.
Похоже, его имя было ей известно. Перси уставился на нее, надеясь увидеть знакомое лицо.
Так, она явно здесь командует. Поверх доспехов на ней был великолепный алый плащ, грудь украшали медали. Судя по всему, эта девчонка с пронзительными темными глазами и черными волосами ровесница Перси. Он не узнал ее, но девчонка смотрела на него так, будто видела его в своих ночных кошмарах.
Джун довольно рассмеялась.
– О да, у вас будет возможность вместе повеселиться!
А потом, словно на сегодня было мало всяких странных событий, старушка начала светиться и менять свою форму. Она росла и увеличивалась, пока не превратилась в семифутовую богиню в голубом платье с накидкой на плечах, кажется, из козьей шкуры. Лицо у нее сделалось строгим и величественным, а в руке появился посох с цветком лотоса.
Обитатели лагеря, казалось, и без того были ошеломлены, но теперь вид у них стал совершенно обалделый. Девица в алом плаще упала на колени. Другие сделали то же вслед за ней. Один так поспешил с коленопреклонением, что чуть не напоролся на собственный меч.
Первой заговорила Хейзел.
– Юнона!
Они с Фрэнком тоже опустились на колени, и теперь стоять остался один только Перси. Он знал, что, наверно, тоже должен опуститься на колени, но он столько тащил эту старушку на руках, что вовсе не хотел выказывать ей такое уважение.
– Юнона? – обратился он к ней. – Если я прошел твое испытание, может быть, ты вернешь мне мою память и мою жизнь?
Богиня улыбнулась.
– Со временем, Перси Джексон. Если ты добьешься успеха здесь, в лагере. Сегодня ты вел себя неплохо – и положил этим неплохое начало. Возможно, для тебя не все потеряно.
Она повернулась к остальным.
– Римляне, я представляю вам сына Нептуна. Долгие месяцы он дремал, но теперь проснулся. Его судьба в ваших руках. Праздник Фортуны не за горами, и, если вы желаете иметь хоть самый малый шанс на победу в сражении, Смерть нужно освободить. Не подведите меня!
Юнона замерцала и исчезла. Перси посмотрел на Хейзел и Фрэнка – не объяснят ли они ему, что это значит, но ребятки, казалось, пребывали в таком же недоумении. В руках у Фрэнка было что-то – Перси не заметил этого раньше: две небольшие керамические фляжки с пробками, словно для снадобий. Перси понятия не имел, откуда они взялись, но он увидел, как Фрэнк сунул их себе в карман, а потом посмотрел на него, словно говоря: «Мы вернемся к этому позже».
Девица в алом плаще вышла вперед. Она подозрительно оглядела Перси, и он не смог избавиться от ощущения, что она хочет пронзить его своим кинжалом.
– Итак, – холодно сказала девушка в алом, – значит, ты сын Нептуна, который является к нам с благословением Юноны.
– Слушай, – дружески проговорил Перси, – у меня с памятью… немного не того. Понимаешь, она вообще пропала. Я тебя знаю?
Девица помедлила, потом сказала:
– Меня зовут Рейна, я претор Двенадцатого легиона. И… нет, я тебя не знаю.
Последнее было ложью. Перси видел это по ее глазам. Но он понимал, что если будет спорить с ней здесь, перед ее легионерами, то ей это не понравится.
– Хейзел, – сказала Рейна, – проведи его внутрь. Я хочу поговорить с ним в принципии. Потом отправим его к Октавиану. Прежде чем решать, что с ним делать дальше, нужно узнать, что скажет авгур.
– «Что со мной делать дальше…» – повторил Перси. – Ты что имеешь в виду?
Пальцы Рейны сжались на рукояти кинжала. Она явно не привыкла к тому, чтобы ее приказы подвергались сомнению.
– Прежде чем принимать кого-то в лагерь, мы должны его допросить и попросить совета у авгура. Юнона сказала, что твоя судьба в наших руках. Мы должны понять, то ли богиня доставила нам новобранца… – Рейна посмотрела на Перси с таким видом, словно мысль о новобранце вызывала у нее серьезные сомнения. – То ли она привела сюда врага, – сказала она с большей уверенностью, – которого мы должны убить.
III. Перси
– Сообразительный мальчик! Нашел богиню – и таскаешь ее? – радостно крикнула ему Стено.
Богиню?!
Очередная машина чуть не сшибла его, и Джун довольно прокряхтела:
– Опа!
Где-то слева от него Эвриала вскрикнула:
– Хватай их! Две добычи – лучше, чем одна!
Перси перебежал через оставшиеся полосы и каким-то образом сумел живым добраться до разделительной дорожки. Он видел, как горгоны пикируют на него, как виляют машины при виде чудовищ наверху. Интересно, подумал он, что видят сквозь Туман смертные – гигантских пеликанов? Дельтапланеристов? Волчица Лупа говорила ему, что разум смертного готов поверить во что угодно, кроме правды.
Перси побежал к двери в склоне холма. С каждым шагом Джун становилась все тяжелее. Сердце Перси колотилось как сумасшедшее, аж ребра болели.
Один из стражей закричал. Парень с луком натянул тетиву.
– Не стреляй! – завопил Перси.
Но парень целился не в него. Стрела просвистела над головой Перси. Горгона взвыла от боли. Второй стражник взял на изготовку копье, жестами показывая Перси, чтобы тот поторапливался.
Пятьдесят футов до двери. Тридцать футов.
– Попался! – взвизгнула Эвриала.
Перси обернулся в тот момент, когда стрела попала ей в лоб. Эвриала рухнула на полосу движения – в нее врезался грузовик и протащил ярдов сто по дороге, но горгона взобралась на кабину, вытащила стрелу изо лба и снова взмыла в воздух.
Перси добежал до двери.
– Спасибо! – крикнул он стражникам. – Отличный выстрел!
– Такой выстрел должен был бы ее убить! – ответил лучник.
– Добро пожаловать в мой мир, – пробормотал Перси.
– Фрэнк, – сказала девчонка, – давай их быстрее внутрь! Это горгоны.
– Горгоны? – Голос лучника дал петуха. Кто он такой – под шлемом не разобрать, но по виду его можно было принять за этакого коренастого борца лет четырнадцати-пятнадцати. – А дверь их удержит?
Джун на руках Перси прокряхтела:
– Нет, не удержит. Вперед, Перси Джексон! По туннелю и через реку!
– Перси Джексон? – Девчонка-стражница была смуглокожей, с кудрявыми волосами, торчащими из-под шлема. Она казалась младше Фрэнка – лет тринадцати. Ножны меча доходили ей чуть не до пяток. Но, судя по голосу, старшей здесь была она. – Слушай, ты явно полубог. А вот кто она?.. – Она посмотрела на Джун. – Ладно, неважно. Заходи. Я их задержу.
– Хейзел, – сказал парень. – Не сходи с ума.
– Идите! – скомандовала она.
Фрэнк выругался на другом языке – на латинском, что ли? – и открыл дверь.
– Давай!
Перси двинулся вперед, пошатываясь под грузом старушки, которая явно становилась все тяжелее. Он не знал, как эта Хейзел в одиночку задержит горгон, но он слишком устал, чтобы спорить.
Туннель в холме имел ширину и высоту школьного коридора. Поначалу он выглядел как обычный сервисный туннель с электрическими кабелями, предупреждающими табличками и электрическими щитками на стенах. На потолке в металлических оплетках висели электрические лампочки. Перси и остальные все глубже уходили в туннель, и в какой-то момент бетонный пол сменился мозаичным. Вместо электрических лампочек появились факелы, которые горели, но не дымили. Еще сто ярдов – и Перси увидел квадратик дневного света.
Старушка весила теперь как несколько мешков с песком. Руки Перси дрожали от напряжения. Джун бормотала какую-то песенку на латинском, что-то вроде колыбельной, что мешало Перси сосредоточиться.
У них за спиной гулким эхом отдавались голоса горгон. Раздался крик Хейзел. Перси боролся с искушением бросить Джун и побежать назад на помощь, но тут весь туннель сотрясся от камнепада. Послышался пронзительный вопль, вроде того, что издали горгоны, когда Перси уронил на них коробку с шарами для боулинга в Напе. Он оглянулся. В западном конце туннеля теперь клубилась пыль.
– Может, посмотреть, что там у Хейзел? – спросил он.
– С ней все будет в порядке, я надеюсь, – сказал Фрэнк. – Она хорошо себя чувствует под землей. Не останавливайся! Мы почти добрались.
– Почти добрались? Куда?
Джун хихикнула.
– Все дороги ведут туда, голубок. Ты это должен знать.
– В тюрьму? – спросил Перси.
– В Рим, дитя, – объявила старушка. – В Рим.
Перси не был уверен, что правильно ее услышал. Да, он потерял память. В мозгах у него царил полный кавардак с того момента, как он пришел в себя в Волчьем Логове. Но он был уверен, что Рим находится не в Калифорнии.
Они продолжали бежать. Свет в конце туннеля становился все ярче, и наконец они оказались под лучами солнца.
Перси замер. Под его ногами чашей лежала долина шириной в несколько миль. На дне чаши были холмы, между ними золотистые равнины и полосы леса. От озера в центре, петляя и огибая долину по периметру, бежала небольшая река с чистейшей водой, напоминая своими очертаниями прописную латинскую букву G.
Типичная география Северной Калифорнии – живые дубы и эвкалипты, золотистые холмы и голубые небеса. Вдалеке, именно там, где ей и исследовало быть, возвышалась высокая гора (как ее называют – Маунт-Дьябло?).
Но Перси казалось, что он вступил в какой-то тайный мир. В середине долины у озера угнездился небольшой городок со зданиями из белого мрамора под красными черепичными крышами. У некоторых были купола и портики с колоннами, как у памятников архитектуры. Другие напоминали дворцы с золотыми дверями и большими садами. Он увидел открытую площадь с отдельно стоящими колоннами, фонтанами и статуями. Пятиэтажный римский Колизей сверкал на солнце, рядом располагалась удлиненная овальная арена, напоминающая ипподром.
За озером, к югу, на другом холме стояли еще более впечатляющие сооружения – храмы, догадался Перси. Через петляющую по долине реку было переброшено несколько каменных мостов, а на севере от холмов к городку протянулся длинный ряд кирпичных арок. Что-то вроде железнодорожных путей, поднятых на эстакаду. Потом Перси понял, что это, наверное, акведук.
Но самая странная часть долины располагалась прямо под ним. Ярдах в двухстах от него за рекой раскинулось некое подобие военного лагеря. Он занимал площадь приблизительно в четверть квадратной мили, по всему периметру был отсыпан земляным валом, из которого торчали острые пики. С наружной стороны вала был сухой ров, откуда тоже торчали пики. По четырем углам лагеря возвышались наблюдательные вышки, там стояли часовые с громадными арбалетами, смонтированными на перилах. На башнях висели алые знамена. В дальнем конце лагеря он увидел открытые широкие ворота, ведущие в город. Более узкие ворота располагались у берега реки. Они были закрыты. Внутри ограждения кипела жизнь. Между казармами носились подростки, таскали туда-сюда оружие, полировали до блеска доспехи. Перси услышал стук молотков, почувствовал запах мяса, жарящегося на кострах.
Что-то в этом месте показалось ему очень знакомым, но каким-то не таким…
– Лагерь Юпитера, – сказал Фрэнк. – Мы будем в безопасности, как только…
В туннеле за ними загрохотали шаги. На свет выбежала Хейзел – она была покрыта каменной пылью и тяжело дышала. Она потеряла шлем, и теперь ее кудрявые каштановые волосы ниспадали на плечи. На доспехах спереди виднелись длинные царапины, оставленные когтями горгоны. Одна из этих чудищ налепила на нее бирку, обещающую пятидесятипроцентную скидку.
– Я их немного задержала, – выдохнула она. – Но они могут появиться в любую секунду.
Фрэнк выругался.
– Нам нужно на другой берег!
Джун сильнее сжала шею Перси.
– Да, пожалуйста. Мне никак нельзя намочить платье.
Перси прикусил язык. Если эта дама – богиня, то наверняка богиня вонючих, тяжелых и бесполезных хиппи. Но он уже дотащил ее сюда. Уж лучше пронести ее еще немного.
«Это доброе дело! – сказала она ему. – А если ты этого не сделаешь, то боги умрут, наш мир погибнет и все люди из твоей прежней жизни будут уничтожены».
Если это испытание, то он должен его выдержать.
На пути к реке Перси несколько раз споткнулся. Фрэнк и Хейзел не дали ему упасть.
Они добежали до берега, и Перси остановился, чтобы перевести дух. Течение было быстрое, но река казалась довольно мелкой. И до ворот форта на другой стороне можно камень добросить.
– Иди, Хейзел. – Фрэнк укрепил на тетиве лука сразу две стрелы. – Проводи Перси, чтобы часовые его не пристрелили. Теперь моя очередь задержать этих красоток.
Хейзел кивнула и вошла в воду.
Перси последовал за ней, но что-то заставило его остановиться. Обычно он любил воду, но эта река казалась… такой мощной и не слишком дружественной.
– Малый Тибр, – сочувственно проговорила Джун. – Он течет с силой настоящего Тибра – реки империи. У тебя последняя возможность дать задний ход, дитя. Отметина Ахилла – это греческое благословение. Ты не сможешь ее сохранить, если войдешь на территорию Рима. Тибр смоет ее.
Перси слишком устал, чтобы разбираться в этом, но суть он понял.
– Если я перейду на тот берег, то у меня больше не будет железной кожи?
– Ну так что ты выбираешь? – улыбнулась Джун. – Безопасность или будущее с болью и неопределенностью?
У него за спиной завопили горгоны, вылетевшие из туннеля. Фрэнк выпустил стрелы.
Хейзел с середины реки окликнула его:
– Перси, давай!
С вышек раздался звук труб. Часовые кричали и направляли свои арбалеты на горгон.
«Аннабет», – подумал Перси.
И поспешил в реку.
Вода была просто ледяная, а течение – быстрее, чем он думал, но его это не волновало. Перси словно почувствовал второе дыхание. Все его чувства обострились, словно получили дозу кофеина. Он добрался до противоположного берега и, когда открылись ворота, опустил старушку на землю. Им навстречу высыпали десятки ребят в доспехах.
Хейзел повернулась к нему и улыбнулась с облегчением. Потом она кинула взгляд через плечо Перси, и на ее лице появилось выражение ужаса.
– Фрэнк!
Фрэнк был посреди реки, когда горгоны догнали его. Они спикировали на него и подхватили под руки. Их когти вонзились в его тело, и он завопил от боли.
Часовые закричали, но Перси знал, что их стрелы не долетят до горгон. Эти твари наверняка убьют Фрэнка. Другие ребята выхватили мечи и устремились к воде, но им было не успеть.
Оставалось одно.
Перси вытянул перед собой руки. Его нутро скрутил жестокий спазм, и Тибр подчинился ему. Река вздыбилась. По обе стороны от Фрэнка образовались водные вихри, повторяя движения Перси. Гигантские руки ухватили горгон, и те отпустили ошеломленного Фрэнка. Потом руки подняли верещащих горгон, крепко держа их своей водяной хваткой.
Перси услышал, как другие ребята вскрикнули и подались назад, но он продолжал делать то, что должен был сделать. Он нанес удар по воздуху кулаками, и гигантские руки швырнули горгон в реку. Монстры ударились о дно и рассыпались в прах. Сверкающие облачка горгоньих сущностей попытались вернуться к жизни, но река разметала их в стороны. Вскоре горгон отдельными частичками уже уносило вниз по реке. Водяные вихри исчезли, и обычное течение восстановилось.
Перси стоял на берегу. От его одежды и кожи шел пар, словно воды Тибра окатили его кислотой. Он чувствовал себя уязвимым и незащищенным. С него словно содрали кожу.
В середине Тибра на подгибающихся ногах покачивался Фрэнк, вид у него был ошарашенный, но вполне себе здоровый. Хейзел бросилась в воду, чтобы помочь ему выбраться на берег. И только теперь Перси понял, что остальные ребята словно онемели.
Все смотрели на него. Лишь старушка Джун сохраняла невозмутимое выражение.
– Замечательное было путешествие, – сказала она. – Спасибо тебе, Перси Джексон, что принес меня в лагерь Юпитера.
– Перси… Джексон? – Одна из девчонок едва не поперхнулась, выговорив это.
Похоже, его имя было ей известно. Перси уставился на нее, надеясь увидеть знакомое лицо.
Так, она явно здесь командует. Поверх доспехов на ней был великолепный алый плащ, грудь украшали медали. Судя по всему, эта девчонка с пронзительными темными глазами и черными волосами ровесница Перси. Он не узнал ее, но девчонка смотрела на него так, будто видела его в своих ночных кошмарах.
Джун довольно рассмеялась.
– О да, у вас будет возможность вместе повеселиться!
А потом, словно на сегодня было мало всяких странных событий, старушка начала светиться и менять свою форму. Она росла и увеличивалась, пока не превратилась в семифутовую богиню в голубом платье с накидкой на плечах, кажется, из козьей шкуры. Лицо у нее сделалось строгим и величественным, а в руке появился посох с цветком лотоса.
Обитатели лагеря, казалось, и без того были ошеломлены, но теперь вид у них стал совершенно обалделый. Девица в алом плаще упала на колени. Другие сделали то же вслед за ней. Один так поспешил с коленопреклонением, что чуть не напоролся на собственный меч.
Первой заговорила Хейзел.
– Юнона!
Они с Фрэнком тоже опустились на колени, и теперь стоять остался один только Перси. Он знал, что, наверно, тоже должен опуститься на колени, но он столько тащил эту старушку на руках, что вовсе не хотел выказывать ей такое уважение.
– Юнона? – обратился он к ней. – Если я прошел твое испытание, может быть, ты вернешь мне мою память и мою жизнь?
Богиня улыбнулась.
– Со временем, Перси Джексон. Если ты добьешься успеха здесь, в лагере. Сегодня ты вел себя неплохо – и положил этим неплохое начало. Возможно, для тебя не все потеряно.
Она повернулась к остальным.
– Римляне, я представляю вам сына Нептуна. Долгие месяцы он дремал, но теперь проснулся. Его судьба в ваших руках. Праздник Фортуны не за горами, и, если вы желаете иметь хоть самый малый шанс на победу в сражении, Смерть нужно освободить. Не подведите меня!
Юнона замерцала и исчезла. Перси посмотрел на Хейзел и Фрэнка – не объяснят ли они ему, что это значит, но ребятки, казалось, пребывали в таком же недоумении. В руках у Фрэнка было что-то – Перси не заметил этого раньше: две небольшие керамические фляжки с пробками, словно для снадобий. Перси понятия не имел, откуда они взялись, но он увидел, как Фрэнк сунул их себе в карман, а потом посмотрел на него, словно говоря: «Мы вернемся к этому позже».
Девица в алом плаще вышла вперед. Она подозрительно оглядела Перси, и он не смог избавиться от ощущения, что она хочет пронзить его своим кинжалом.
– Итак, – холодно сказала девушка в алом, – значит, ты сын Нептуна, который является к нам с благословением Юноны.
– Слушай, – дружески проговорил Перси, – у меня с памятью… немного не того. Понимаешь, она вообще пропала. Я тебя знаю?
Девица помедлила, потом сказала:
– Меня зовут Рейна, я претор Двенадцатого легиона. И… нет, я тебя не знаю.
Последнее было ложью. Перси видел это по ее глазам. Но он понимал, что если будет спорить с ней здесь, перед ее легионерами, то ей это не понравится.
– Хейзел, – сказала Рейна, – проведи его внутрь. Я хочу поговорить с ним в принципии. Потом отправим его к Октавиану. Прежде чем решать, что с ним делать дальше, нужно узнать, что скажет авгур.
– «Что со мной делать дальше…» – повторил Перси. – Ты что имеешь в виду?
Пальцы Рейны сжались на рукояти кинжала. Она явно не привыкла к тому, чтобы ее приказы подвергались сомнению.
– Прежде чем принимать кого-то в лагерь, мы должны его допросить и попросить совета у авгура. Юнона сказала, что твоя судьба в наших руках. Мы должны понять, то ли богиня доставила нам новобранца… – Рейна посмотрела на Перси с таким видом, словно мысль о новобранце вызывала у нее серьезные сомнения. – То ли она привела сюда врага, – сказала она с большей уверенностью, – которого мы должны убить.
III. Перси
Перси крупно повезло – призраков он не боялся. А половину обитателей этого лагеря составляли мертвецы.
Мерцающие воины в пурпурных одеяниях толпились у арсенала, полируя бесплотные мечи. Другие шлялись без дела между казармами. Призрак мальчика гонялся за призраком собаки. А у конюшен здоровенный полупрозрачный парень в красном с волчьей головой охранял стадо… Это что – единороги?!
Никто из обитателей лагеря не обращал внимания на призраков, но когда Перси и его сопровождающие – Рейна впереди, Фрэнк и Хейзел сзади – проходили мимо, все призраки оставляли свои занятия и провожали Перси взглядами. Лица некоторых при этом принимали сердитое выражение. Призрак маленького мальчишки прокричал что-то вроде «Греггус!» и сделался невидимым.
Перси тоже был бы не прочь стать невидимым. Он столько недель провел в одиночестве, что теперь, под прицелом стольких глаз, чувствовал себя неловко. Он держался между Хейзел и Фрэнком и старался казаться незаметным.
– У меня что – галлюцинации? – спросил он. – Или это?..
– Призраки? – Хейзел повернулась. У нее были поразительные глаза, сверкающие, как золото высшей пробы. – Это лары. Божества, покровительствующие домашнему очагу.
– Вот как, – сказал Перси. – Как бы малые боги, не совсем настоящие, но больше, чем домовые.
– Они – духи предков, – объяснил Фрэнк.
Он снял шлем, под которым оказалась детская мордашка, не очень сочетавшаяся с военной стрижкой и его крупным, коренастым телом. Он был похож на малыша, накачавшегося стероидами и поступившего в десантники.
– Лары – они что-то вроде талисманов, приносящих счастье, – продолжал он. – Большинство из них безобидны, но я никогда не видел их в таком возбужденном состоянии.
– Они пялятся на меня, – сказал Перси. – Этот парнишка-призрак назвал меня Греггус. Но меня зовут не Грег.
– Грекус, – поправила Хейзел. – Побудешь здесь немного – и начнешь понимать латынь. У полубогов природная склонность к этому языку. Грекус означает «грек».
– Это плохо? – спросил Перси.
– Может, и нет. – Фрэнк откашлялся. – У тебя типичный цвет кожи, темные волосы и все такое. Может, они думают, что ты и в самом деле грек. Твоя семья не оттуда?
– Не знаю. Я уже говорил – я потерял память.
– Или, может… – Фрэнк замолчал.
– Что? – спросил Перси.
– Наверно, ничего, – ответил Фрэнк. – Римляне и греки – давние соперники. Иногда римляне произносят «грекус» как оскорбление – называют так чужака, врага. Но я бы не стал беспокоиться на этот счет.
Однако голос его звучал довольно обеспокоенно.
Они остановились в центре лагеря, где на Т-образном перекрестке сходились две дороги.
Согласно табличкам, дорога к главным воротам называлась виа Преториа. Другая дорога, разделяющая лагерь пополам, – виа Принципалис. Под этими табличками висели написанные от руки бумажки вроде: «Беркли – 5 миль», «Новый Рим – 1 миля», «Старый Рим – 7280 миль», «Плутон – 2300 миль» (стрелочка при этой надписи указывала вниз), «Рено – 208 миль» и «Верная Смерть: ты здесь!»
Место для верной смерти выглядело довольно чистым и аккуратным. Здания были недавно выбелены, стояли ровными рядами, словно лагерь спланировал дотошный учитель геометрии. У казарм были крылечки с навесами, под ними обитатели лагеря нежились в гамаках, играли в карты или попивали лимонад. У каждой спальни был свой набор знамен перед входом, на которых были начертаны римские цифры и изображены разные животные: орел, медведь, волк, лошадь и нечто похожее на хомяка.
По виа Преториа располагались лавочки, продававшие еду, доспехи, оружие, кофе, гладиаторское оснащение… тут даже давали напрокат тоги. Перед дилерской, торговавшей колесницами, висел большой рекламный щит: «Колесницы Цезаря с незаклинивающими тормозами. Без денариев – торгуем в кредит!»
На пересечении дорог стояло самое впечатляющее здание: двухэтажное сооружение овальной формы из белого мрамора с портиком и колоннадой, как перед банками в старину. Перед входом стояли римские стражники. Над дверями висело большое алое знамя с золотыми буквами SPQR внутри лаврового венка.
– Ваш штаб? – спросил Перси.
Рейна повернулась к нему, глаза ее смотрели по-прежнему враждебно и холодно.
– Это называется принципия.
Она смерила взглядом толпу любопытных, следовавших за ними от реки.
– Все возвращайтесь к исполнению своих обязанностей! На вечернем сборе я введу вас в курс дела. Не забудьте: после обеда у нас военные игры.
От мыслей об обеде в животе у Перси заурчало. Запах жареного мяса из обеденного павильона вызвал у него слюноотделение. От пекарни чуть дальше по дороге тоже пахло неплохо, но он сомневался, что Рейна позволит ему заказать булочку.
Толпа неохотно рассеялась. Некоторые высказывали себе под нос соображения относительно шансов новичка.
– Считай, покойник, – сказал один.
– Как и те двое, что его нашли, – пробормотал другой.
– Да, – прогнусавил третий. – Пусть вступает в пятую когорту. Греки и калеки.
Несколько ребят засмеялись, услышав это. Но Рейна сердито посмотрела на них, и они поспешили прочь.
– Хейзел, – велела Рейна, – пойдешь с нами. Я хочу, чтобы ты доложила, что случилось у ворот.
– Я тоже? – спросил Фрэнк. – Перси спас мне жизнь. Мы должны позволить ему…
Рейна смерила Фрэнка таким взглядом, что тот отступил.
– Хочу тебе напомнить, Фрэнк Чжан, – сказала она, – ты сам на испытательном сроке. На этой неделе ты доставил нам немало хлопот.
Уши Фрэнка покраснели. Он покрутил небольшой жетончик, висящий на шнурке на его шее. Перси прежде не обратил на него внимания, но, похоже, это был свинцовый жетон с именем.
– Иди в арсенал! – скомандовала Рейна. – Проведи инвентаризацию. Будешь нужен – позову.
– Но… – начал было Фрэнк, но осекся. – Хорошо, Рейна.
Фрэнк поспешил прочь.
Рейна показала Хейзел и Перси на дверь.
– Ну, Перси Джексон, посмотрим, удастся ли нам улучшить твою память.
Внутри принципия была еще более впечатляющей, чем снаружи.
Потолок сверкал мозаикой, изображающей Ромула и Рема с их приемной матерью-волчицей (Лупа миллион раз рассказывала Перси эту историю). Пол представлял собой отполированный мрамор. Стены были забраны бархатом, а потому у Перси возникло ощущение, что он находится в самой дорогой палатке лагеря. У задней стены стояло несколько знамен с деревянными древками. Знамена были увешаны бронзовыми медалями – военными символами, догадался Перси. В центре находилась пустая стойка, словно главное знамя отнесли в химчистку или еще куда-нибудь.
В дальнем углу виднелась ведущая вниз лестница. Она была перекрыта решеткой, как окно в тюремной камере.
«Интересно, что там, – подумал Перси. – Может, монстры? Сокровища? Потерявшие память полубоги, которых упрятали сюда, когда Рейна встала не с той ноги?»
В центре комнаты стоял длинный деревянный стол, заваленный свитками, блокнотами, компьютерами-планшетами, кинжалами, стояло большое блюдо с жевательными конфетами, которые казались здесь совершенно неуместными. По бокам стола расположились две полноразмерные статуи гончих – одна серебряная, другая золотая.
Рейна прошла за стол и села на один из стульев с высокой спинкой. Перси был бы не прочь сесть на другой, но Хейзел осталась стоять. И Перси решил, что ему тоже положено стоять.
– Значит… – начал было он.
Статуи собак оскалили зубы и зарычали.
Перси замер. Вообще-то он любил собак, но эти просто пожирали его красными глазищами. Клыки у них были острые как бритва.
– Спокойно, ребята, – сказала гончим Рейна.
Они прекратили рычать, но не сводили взгляда с Перси, словно он был мешком с собачьим кормом.
– Они тебя не тронут, – пояснила Рейна, – если ты не попытаешься украсть что-нибудь или если я им не прикажу. Это Аргентум и Аурум.
– Серебро и Золото, – перевел Перси. Смысл латинских слов сам запрыгнул ему в голову, как и говорила Хейзел. Он чуть было не спросил, какую собаку как зовут, но потом понял, что это дурацкий вопрос.
Рейна положила на стол свой кинжал. Перси не оставляло смутное ощущение, что он видел ее раньше. Волосы у нее были черные и глянцевые, как вулканическая порода, и сплетены в одну косичку, лежавшую на спине. И манера поведения как у фехтовальщика: расслабленность, сочетающаяся с постоянной готовностью к бою, словно она в любой момент могла броситься в схватку. Из-за озабоченных морщинок у глаз Рейна казалась старше, чем на самом деле.
– Мы встречались, – решил он вслух. – Не помню когда. Пожалуйста, если можешь мне что-нибудь рассказать…
– Давай-ка по порядку, – сказала Рейна. – Сначала я хочу выслушать твою историю. Что ты помнишь? Как ты сюда попал? Только не врать. Мои собаки не любят врунов.
Аргентум и Аурум зарычали в подтверждение ее слов.
Перси рассказал свою историю: как он пришел в себя в разрушенном особняке в лесу Сономы. Он рассказал о времени, которое провел с Лупой и ее стаей, о том, как выучился их языку жестов и выражений, как научился выживать и драться.
Лупа рассказала ему о полубогах, богах и монстрах. Она сообщила ему, что она – один из духов-охранителей Древнего Рима. Полубоги вроде Перси все еще несли ответственность за продолжение римских традиций в современном мире – сражаться с чудовищами, служить богам, защищать смертных и поддерживать память об империи. Она несколько недель обучала его, пока он не стал таким же сильным и коварным, как волк. Когда, по ее мнению, Перси преуспел в волчьей науке, она отправила его на юг, сказав, что, если он выживет и доберется до цели, то, возможно, найдет новый дом и память вернется к нему.
Мерцающие воины в пурпурных одеяниях толпились у арсенала, полируя бесплотные мечи. Другие шлялись без дела между казармами. Призрак мальчика гонялся за призраком собаки. А у конюшен здоровенный полупрозрачный парень в красном с волчьей головой охранял стадо… Это что – единороги?!
Никто из обитателей лагеря не обращал внимания на призраков, но когда Перси и его сопровождающие – Рейна впереди, Фрэнк и Хейзел сзади – проходили мимо, все призраки оставляли свои занятия и провожали Перси взглядами. Лица некоторых при этом принимали сердитое выражение. Призрак маленького мальчишки прокричал что-то вроде «Греггус!» и сделался невидимым.
Перси тоже был бы не прочь стать невидимым. Он столько недель провел в одиночестве, что теперь, под прицелом стольких глаз, чувствовал себя неловко. Он держался между Хейзел и Фрэнком и старался казаться незаметным.
– У меня что – галлюцинации? – спросил он. – Или это?..
– Призраки? – Хейзел повернулась. У нее были поразительные глаза, сверкающие, как золото высшей пробы. – Это лары. Божества, покровительствующие домашнему очагу.
– Вот как, – сказал Перси. – Как бы малые боги, не совсем настоящие, но больше, чем домовые.
– Они – духи предков, – объяснил Фрэнк.
Он снял шлем, под которым оказалась детская мордашка, не очень сочетавшаяся с военной стрижкой и его крупным, коренастым телом. Он был похож на малыша, накачавшегося стероидами и поступившего в десантники.
– Лары – они что-то вроде талисманов, приносящих счастье, – продолжал он. – Большинство из них безобидны, но я никогда не видел их в таком возбужденном состоянии.
– Они пялятся на меня, – сказал Перси. – Этот парнишка-призрак назвал меня Греггус. Но меня зовут не Грег.
– Грекус, – поправила Хейзел. – Побудешь здесь немного – и начнешь понимать латынь. У полубогов природная склонность к этому языку. Грекус означает «грек».
– Это плохо? – спросил Перси.
– Может, и нет. – Фрэнк откашлялся. – У тебя типичный цвет кожи, темные волосы и все такое. Может, они думают, что ты и в самом деле грек. Твоя семья не оттуда?
– Не знаю. Я уже говорил – я потерял память.
– Или, может… – Фрэнк замолчал.
– Что? – спросил Перси.
– Наверно, ничего, – ответил Фрэнк. – Римляне и греки – давние соперники. Иногда римляне произносят «грекус» как оскорбление – называют так чужака, врага. Но я бы не стал беспокоиться на этот счет.
Однако голос его звучал довольно обеспокоенно.
Они остановились в центре лагеря, где на Т-образном перекрестке сходились две дороги.
Согласно табличкам, дорога к главным воротам называлась виа Преториа. Другая дорога, разделяющая лагерь пополам, – виа Принципалис. Под этими табличками висели написанные от руки бумажки вроде: «Беркли – 5 миль», «Новый Рим – 1 миля», «Старый Рим – 7280 миль», «Плутон – 2300 миль» (стрелочка при этой надписи указывала вниз), «Рено – 208 миль» и «Верная Смерть: ты здесь!»
Место для верной смерти выглядело довольно чистым и аккуратным. Здания были недавно выбелены, стояли ровными рядами, словно лагерь спланировал дотошный учитель геометрии. У казарм были крылечки с навесами, под ними обитатели лагеря нежились в гамаках, играли в карты или попивали лимонад. У каждой спальни был свой набор знамен перед входом, на которых были начертаны римские цифры и изображены разные животные: орел, медведь, волк, лошадь и нечто похожее на хомяка.
По виа Преториа располагались лавочки, продававшие еду, доспехи, оружие, кофе, гладиаторское оснащение… тут даже давали напрокат тоги. Перед дилерской, торговавшей колесницами, висел большой рекламный щит: «Колесницы Цезаря с незаклинивающими тормозами. Без денариев – торгуем в кредит!»
На пересечении дорог стояло самое впечатляющее здание: двухэтажное сооружение овальной формы из белого мрамора с портиком и колоннадой, как перед банками в старину. Перед входом стояли римские стражники. Над дверями висело большое алое знамя с золотыми буквами SPQR внутри лаврового венка.
– Ваш штаб? – спросил Перси.
Рейна повернулась к нему, глаза ее смотрели по-прежнему враждебно и холодно.
– Это называется принципия.
Она смерила взглядом толпу любопытных, следовавших за ними от реки.
– Все возвращайтесь к исполнению своих обязанностей! На вечернем сборе я введу вас в курс дела. Не забудьте: после обеда у нас военные игры.
От мыслей об обеде в животе у Перси заурчало. Запах жареного мяса из обеденного павильона вызвал у него слюноотделение. От пекарни чуть дальше по дороге тоже пахло неплохо, но он сомневался, что Рейна позволит ему заказать булочку.
Толпа неохотно рассеялась. Некоторые высказывали себе под нос соображения относительно шансов новичка.
– Считай, покойник, – сказал один.
– Как и те двое, что его нашли, – пробормотал другой.
– Да, – прогнусавил третий. – Пусть вступает в пятую когорту. Греки и калеки.
Несколько ребят засмеялись, услышав это. Но Рейна сердито посмотрела на них, и они поспешили прочь.
– Хейзел, – велела Рейна, – пойдешь с нами. Я хочу, чтобы ты доложила, что случилось у ворот.
– Я тоже? – спросил Фрэнк. – Перси спас мне жизнь. Мы должны позволить ему…
Рейна смерила Фрэнка таким взглядом, что тот отступил.
– Хочу тебе напомнить, Фрэнк Чжан, – сказала она, – ты сам на испытательном сроке. На этой неделе ты доставил нам немало хлопот.
Уши Фрэнка покраснели. Он покрутил небольшой жетончик, висящий на шнурке на его шее. Перси прежде не обратил на него внимания, но, похоже, это был свинцовый жетон с именем.
– Иди в арсенал! – скомандовала Рейна. – Проведи инвентаризацию. Будешь нужен – позову.
– Но… – начал было Фрэнк, но осекся. – Хорошо, Рейна.
Фрэнк поспешил прочь.
Рейна показала Хейзел и Перси на дверь.
– Ну, Перси Джексон, посмотрим, удастся ли нам улучшить твою память.
Внутри принципия была еще более впечатляющей, чем снаружи.
Потолок сверкал мозаикой, изображающей Ромула и Рема с их приемной матерью-волчицей (Лупа миллион раз рассказывала Перси эту историю). Пол представлял собой отполированный мрамор. Стены были забраны бархатом, а потому у Перси возникло ощущение, что он находится в самой дорогой палатке лагеря. У задней стены стояло несколько знамен с деревянными древками. Знамена были увешаны бронзовыми медалями – военными символами, догадался Перси. В центре находилась пустая стойка, словно главное знамя отнесли в химчистку или еще куда-нибудь.
В дальнем углу виднелась ведущая вниз лестница. Она была перекрыта решеткой, как окно в тюремной камере.
«Интересно, что там, – подумал Перси. – Может, монстры? Сокровища? Потерявшие память полубоги, которых упрятали сюда, когда Рейна встала не с той ноги?»
В центре комнаты стоял длинный деревянный стол, заваленный свитками, блокнотами, компьютерами-планшетами, кинжалами, стояло большое блюдо с жевательными конфетами, которые казались здесь совершенно неуместными. По бокам стола расположились две полноразмерные статуи гончих – одна серебряная, другая золотая.
Рейна прошла за стол и села на один из стульев с высокой спинкой. Перси был бы не прочь сесть на другой, но Хейзел осталась стоять. И Перси решил, что ему тоже положено стоять.
– Значит… – начал было он.
Статуи собак оскалили зубы и зарычали.
Перси замер. Вообще-то он любил собак, но эти просто пожирали его красными глазищами. Клыки у них были острые как бритва.
– Спокойно, ребята, – сказала гончим Рейна.
Они прекратили рычать, но не сводили взгляда с Перси, словно он был мешком с собачьим кормом.
– Они тебя не тронут, – пояснила Рейна, – если ты не попытаешься украсть что-нибудь или если я им не прикажу. Это Аргентум и Аурум.
– Серебро и Золото, – перевел Перси. Смысл латинских слов сам запрыгнул ему в голову, как и говорила Хейзел. Он чуть было не спросил, какую собаку как зовут, но потом понял, что это дурацкий вопрос.
Рейна положила на стол свой кинжал. Перси не оставляло смутное ощущение, что он видел ее раньше. Волосы у нее были черные и глянцевые, как вулканическая порода, и сплетены в одну косичку, лежавшую на спине. И манера поведения как у фехтовальщика: расслабленность, сочетающаяся с постоянной готовностью к бою, словно она в любой момент могла броситься в схватку. Из-за озабоченных морщинок у глаз Рейна казалась старше, чем на самом деле.
– Мы встречались, – решил он вслух. – Не помню когда. Пожалуйста, если можешь мне что-нибудь рассказать…
– Давай-ка по порядку, – сказала Рейна. – Сначала я хочу выслушать твою историю. Что ты помнишь? Как ты сюда попал? Только не врать. Мои собаки не любят врунов.
Аргентум и Аурум зарычали в подтверждение ее слов.
Перси рассказал свою историю: как он пришел в себя в разрушенном особняке в лесу Сономы. Он рассказал о времени, которое провел с Лупой и ее стаей, о том, как выучился их языку жестов и выражений, как научился выживать и драться.
Лупа рассказала ему о полубогах, богах и монстрах. Она сообщила ему, что она – один из духов-охранителей Древнего Рима. Полубоги вроде Перси все еще несли ответственность за продолжение римских традиций в современном мире – сражаться с чудовищами, служить богам, защищать смертных и поддерживать память об империи. Она несколько недель обучала его, пока он не стал таким же сильным и коварным, как волк. Когда, по ее мнению, Перси преуспел в волчьей науке, она отправила его на юг, сказав, что, если он выживет и доберется до цели, то, возможно, найдет новый дом и память вернется к нему.