Робертс Нора. Красная лилия

   Так же хорошо, как отвлечься от работы на пару дней и обдумать создавшееся положение. Хотя для этого не обязательно нужны выходные – мысли и грезы не отпускают ее ни на минуту…
   Хейли уложила Лили и растянулась на диване в гостиной второго этажа перед телевизором. Она лениво переключала каналы, однако повторы передач и прочая летняя рутина не доставляли удовольствия.
   Наконец Хейли нашла старый черно-белый, незнакомый ей фильм. Что-то вроде романтической драмы, где все герои щеголяют в роскошных нарядах и каждый вечер танцуют в стильных клубах под живую музыку – оркестр и чувственная певица.
   И пьют хайболы^[6].
   «Кстати, почему коктейль называется хайбол?»^[7] – полусонно подумала Хейли, сворачиваясь клубочком на диване. Ну ладно, стаканы высокие, а при чем тут шары? Надо бы раскопать историю названия.
   Интересно, каково это – кружиться в длинном шикарном платье по сверкающему залу в стиле ар-деко? Партнер, разумеется, в смокинге. Можно биться об заклад, что Харпер неотразим в смокинге.
   А если бы они танцевали с другими партнерами и вдруг увидели бы друг друга? Если бы в сверкающей толпе их взгляды встретились и все сразу бы стало понятно…
   И они танцевали бы, забыв обо всех, не замечая никого и ничего вокруг. Как в черно-белом кинофильме. Никаких сложностей. Все преграды преодолимы. Под заключительные аккорды остаются только двое – вместе и навсегда.
   Ты в его объятиях, ты вскидываешь голову, тянешься губами к его губам, и вы сливаетесь в идеальном поцелуе, отдаваясь ему душой и телом, и этот поцелуй означает любовь на всю жизнь.
   Нежные поцелуи, такие же нежные, как его ладонь, скользящая по твоим волосам, и тихо-тихо разгорающиеся. Ты обнимаешь его за шею, привстаешь на цыпочки, льнешь к нему всем телом. И оказывается, что вы чудесно подходите друг другу.
   Сгущается тьма, его ладони скользят по твоему телу, и каждое прикосновение отдается звенящей дрожью и сладкой болью. Теперь ваши губы встречаются с тихими стонами и вздохами.
   Вкус поцелуя, уже сильный и властный, пробуждает тело. Холод и усталость сменяются теплом и энергией.
   Мерцают свечи. Колеблются тени. Аромат цветов наполняет комнату. Лилии, обязательно лилии… Цветы, которые он подарил ей, – дерзкие, красные, сладострастные. Его глаза, карие, бездонные, говорят ей то, что она жаждала услышать. Для него она прекрасна и бесценна.
   Они раздевают друг друга. Ее платье стекает сверкающей белой лужицей на его черный смокинг.
   И наконец обнаженное тело плавно и нежно встречается с обнаженным телом. Золотистая пыль и струящееся молоко… Его плечи под ее ладонями. Она чувствует, как напрягаются его мышцы, и сгорает от нетерпения и предвкушения.
   Он подхватывает ее на руки, кладет на кровать, на большую белую кровать со скользящими, как вода, простынями, и тонет в них вместе с ней.
   Его губы скользят по ее шее, у нее перехватывает дыхание, и, словно растворяясь в нем, она со стоном шепчет его имя.
   Свет свечей. Свет огня в камине. Цветы. Не лилии, розы. Его руки, руки аристократа. Богача. Она распластывается под ним, изгибается, соблазнительно мурлычет. Мужчинам нравится, когда их шлюхи вздыхают и стонут. Она гладит его тело, все его тело. Он уже готов, более чем готов, но она дразнит его еще немного.
   Жены лежат бесчувственными колодами, покорно исполняя супружеский долг. Вот почему их мужья приходят к ней, нуждаются в ней. И платят.
   Она приподнялась с груды подушек в ореоле золотистых кудрей и перекатилась на него, соблазняя пышными бедрами и грудью, скользя губами, прихватывая зубами все ниже и ниже, делая то, что никогда бы не сделала его чопорная жена с холодной рыбьей кровью.
   Она умело ласкает его, слушая хрипы и стоны. У него поджарое, мускулистое тело, что приносит некоторое удовлетворение, но даже если бы он был жирным, как боров, она убедила бы его, что он бог наслаждения. Это так легко.
   Она оседлала его, опустила взгляд на его красивое лицо, увидела жадное нетерпение в его глазах и улыбнулась. Вобрала его в себя быстро и резко и подумала, что так идеально заполняет ее только богатый мужчина.
   Хейли пулей слетела с дивана. Сердце бешено колотилось о ребра. Грудь казалась набухшей, как будто – о господи! – как будто ее ласкал мужчина. Губы покалывало. Она в панике схватилась за волосы и чуть не разревелась от облегчения, почувствовав, что это ее собственная шевелюра.
   Кто-то расхохотался. Она попятилась, наткнулась на диван и чуть не свалилась на него. Защищаясь, закрыла грудь руками. Всего лишь кино… Она всего лишь видела фильм. Черно-белый откровенный фильм.
   Но, боже, что же случилось с ней?
   Не сон… или не только сон. Это не могло быть сном.
   Хейли выбежала из комнаты проверить Лили. Ее малышка спала, обнимая любимую плюшевую собачку.
   Хейли приказала себе успокоиться. Она спустилась вниз, но, дойдя до библиотеки, заколебалась и осторожно приоткрыла дверь.
   Митчелл сидел за столом и стучал по клавиатуре ноутбука. Ей не хотелось его тревожить, но деваться было некуда. Она должна удостовериться. До утра не дотерпит.
   Хейли вошла.
   – Митч?..
   – Хм-м-м?.. Что? Где? – Он поднял глаза и замигал. – Привет.
   – Простите. Вы работаете.
   – Всего лишь разбираю электронную почту. Могу чем-нибудь помочь?
   – Я только хотела… – она не была застенчивой и чопорной, но не представляла, как, не смущаясь, пересказать то, что испытала. – Хм-м… Как вы думаете, Роз сейчас занята?
   – Могу позвонить ей и узнать.
   – Я не хочу беспокоить ее, если… Нет, хочу. Вы не могли бы попросить Роз прийти сюда?
   – Хорошо, – Митчелл потянулся к телефону, набрал внутренний номер спальни. – Что-то случилось?
   – Да. Вроде того. Может быть…
   Чтобы прояснить хотя бы один момент, она поднялась на второй уровень, обошла стол, вгляделась в фотографии на рабочей доске Митча и замерла, уставившись на копию снимка мужчины в смокинге. Красивое властное лицо, темные волосы, холодные глаза.
   – Это Реджинальд Харпер, верно? Первый?
   – Верно. Роз, можешь спуститься в библиотеку? Хейли здесь. Ей нужно поговорить с тобой. Хорошо. – Митчелл повесил трубку. – Она сейчас спустится. Хочешь чего-нибудь выпить? Воды? Кофе?
   Хейли покачала головой:
   – Нет, спасибо. Я в порядке, просто сбита с толку. Помните, когда Стелла приехала сюда, когда она жила здесь, ей снились сны. Именно тогда все началось, правильно? Я имею в виду, до этого просто были… явления. Видения. Но ничего особенного… опасного не случалось, во всяком случае, Роз об этом не слышала. Я имею в виду нашу новобрачную.
   – Примерно так. Похоже, ситуация обострилась после приезда Стеллы с детьми.
   – А я приехала несколько недель спустя. И нас, женщин, в Харпер-хаусе стало трое. – Хейли только сейчас почувствовала озноб и потерла обнаженные руки, жалея, что не захватила джемпер. – Я была беременна. У Стеллы мальчики, а Роз… Ну, Роз – ее прямой потомок.
   Митч кивнул.
   – Продолжай.
   – Стелла видела сны, яркие сны, которые, как мы думаем, втискивала в ее подсознание Амелия. Я не очень научно выражаюсь, но…
   – Нормально.
   – И когда Стелла и Логан… – Хейли осеклась, увидев Розалинд. – Простите, что вытащила вас сюда.
   – Ерунда. Что случилось?
   – Сначала закончи свою мысль, – предложил Митчелл.
   – Ладно. Хорошо. Когда Стелла и Логан начали… встречаться, Амелии это не понравилось. Сны Стеллы стали более тревожными, более драматичными. Амелия перестала сдерживать гнев, а самым страшным был тот случай, когда она не пускала нас в комнату мальчиков, в тот вечер, когда вы впервые приехали сюда, Митч.
   – Никогда не забуду.
   – Той ночью она назвала нам свое имя, – заметила Роз. – Стелла до нее достучалась, и Амелия назвала нам свое имя.
   – Да. Вам не кажется, что с тех пор она оставила Стеллу в покое? Стелла бы рассказала нам, если бы продолжала видеть те сны или что-то случилось бы лично с ней, верно?
   – Амелия переключилась на Роз, – подсказал Митчелл.
   – Да, – радуясь, что слушатели следуют за ее мыслью, Хейли кивнула. – И взбесилась еще больше. Чего она только не творила!
   – Да, наблюдалась, так сказать, явная эскалация насилия, – подтвердила Роз.
   – Чем больше вы сближались с Митчем, чем безумнее она себя вела. Роз, она же чуть вас не убила! Правда, когда вы попали в беду, Амелия пришла вам на помощь, но до того ведь пыталась утопить! И отступилась только тогда, когда вы с Митчеллом объявили о помолвке, а потом поженились.
   – Ну, пока, во всяком случае, – Роз подошла к Хейли и положила ладонь на ее плечо. – Она взялась за тебя, да?
   – Мне так кажется. Я думаю, что наша троица в доме – вы, Стелла и я – спровоцировала ее, нарушила установившийся порядок. – Хейли покосилась на Митча, вскинула руки. – Я не знаю, как сформулировать, но будто лавина сорвалась и несется вниз со все большей скоростью, если вы меня понимаете.
   – Понимаю, и это интересно. Вы трое, три женщины на разных этапах жизни, все свободные в тот момент, когда встретились. Можно сказать, что ваши взаимоотношения будто связали вас с ней. И с развитием романов Стеллы и Роз поведение Амелии ухудшалось.
   – Милая, она напала на тебя?!
   – Нет, – Хейли стиснула зубы и мрачно посмотрела на Роз, на Митчелла. – Я знаю, что мы вроде как должны обо всем докладывать, чтобы Митч это документировал. Просто я не знаю, как сказать, чтобы прозвучало прилично. Это… затруднительно.
   – Мне выйти? – спросил Митчелл. – Хочешь поговорить с Роз наедине?
   – Нет, я понимаю, что веду себя глупо. Роз все равно вам все расскажет. – Хейли собралась с силами и выдохнула. – Итак, я решила часок отдохнуть, посмотреть телевизор. В гостиной наверху. Показывали старый кинофильм. Я задремала… наверное. Все эти шикарные наряды, изысканные клубы, где люди танцуют и все такое… Я представляла, как сама попала бы туда и встретила кого-то.
   Хейли замолчала. Она ведь не должна говорить, что этот кто-то Харпер? Сие не имеет к случившемуся никакого отношения.
   – В общем, мы танцевали бы, и влюбились бы, и поцеловались бы, как в кино. Ну, вы понимаете, о чем я?
   – Понимаем, – улыбнулась Роз.
   – Ну, очевидно, в полудреме я думала о том, что бывает после титров «Конец фильма». Думала о… о сексе. – Хейли откашлялась. – Просто фантазия… Свечи, цветы, широкая белая кровать, любовь. Я влюблена и… занимаюсь любовью, – она опустила голову, закрыла лицо руками. – Как унизительно…
   – Не дури. Если бы такая здоровая женщина, как ты, не думала о сексе, я бы встревожилась, – Роз слегка встряхнула Хейли.
   – Было так мило… Романтично, волнующе. И вдруг все изменилось. Или я изменилась… Стала расчетливой. Я думала о том, что делаю. Чувствовала все как наяву. Там были розы… Я вдыхала запах роз. В камине горел огонь. И его руки стали другими… мягкими, гладкими. Руки богача, вот как я думала. А еще я думала, что его жена не стала бы делать того, что делаю я, и именно поэтому он пришел ко мне. Что он заплатит. Я видела свои волосы. Длинные, белокурые, волнистые. Я видела их, когда они упали мне на глаза. И я не наблюдала. Я была там. Это была я. И я видела его. Его лицо.
   Хейли повернулась к доске и указала на Реджинальда.
   – Его лицо. Он был во мне, и я видела его лицо. – Она снова протяжно выдохнула. – Вот.
   После недолгого молчания заговорила Роз:
   – Хейли, ты умная девочка и вполне способна понять, как это случилось. Мы все много думаем об этих людях, пытаемся сложить головоломку. Мы знаем, что Амелия была его любовницей, мы знаем, что она выносила его ребенка. Естественно, они занимались сексом. Для нее, как мы предполагаем, это было, хотя бы отчасти, деловым соглашением.
   – Вы же представляете, что происходит с вашим телом, когда вас ласкают? Физически. Не возбуждение от эротических сновидений, а физическое ощущение интимной близости. Пусть я давно ни с кем не была, но такое не забывается. Я это чувствовала, когда очнулась… или вышла из того состояния. Я чувствовала аромат тех роз. Я чувствовала его в себе… Наверное, в ней, но я словно была ею, когда это происходило. Ей нравилась близость с красивым и сильным мужчиной, но она продалась бы и безобразному, как смертный грех, никчемному как любовнику, так что красота была лишь бонусом. Лишь бы мужчина был богат, остальное не важно. Я это знаю, потому что читала ее мысли. Или она читала мои… Я ничего не придумала.
   – Я тебе верю, – сказал Митчелл.
   – Мы тебе верим, – поправила его Роз. – Ты ближе всех нас к возрасту, в котором она умерла. Во всяком случае, мы так думаем. Может, поэтому Амелия через тебя пытается связаться с нами, объяснить, чем была для нее та связь.
   – Возможно, – кивнул Митч.
   Роз вопросительно выгнула брови, и он, пожав плечами, откинулся на спинку стула, а потом продолжил:
   – Этот инцидент дает нам больше информации о ней, проливает свет на то, что случилось и почему. Хейли, что еще ты можешь рассказать об Амелии?
   – Ну… мне не показалось, что она получает удовольствие от секса. От власти, от контроля – да, но не от всего остального. Для нее это просто ремесло, и, судя по его… хм… реакции, она хорошо им владеет. И тело у нее гораздо лучше, чем мое.
   Отведя руки от груди и застенчиво улыбаясь, Хейли продемонстрировала, насколько Амелия фигуристее ее.
   – Она очень холодная. Все время, пока они этим занимались, она размышляла, что получит взамен, и мысленно осыпала насмешками жен таких мужчин, как Реджинальд. Вот, пожалуй, и все.
   – Не назвал бы это лестной характеристикой, – задумчиво протянул Митч. – Впрочем, она сделала осознанный выбор и не прогадала. Молодая, красивая, желанная для могущественного мужчины и контролирующая этого мужчину через секс. Интересно.
   – Отвратительно. Как бы то ни было, я высказалась, и мне стало легче. Пойду к себе. Может, позанимаюсь йогой. Не думаю, что она захочет потревожить меня, пока я буду скручиваться в позе воина. Спасибо, что выслушали.
   – Если что-то еще случится, я хочу знать, – сказала Роз.
   – Обещаю.
   Когда Хейли ушла, Розалинд повернулась к мужу:
   – Кажется, пора начинать волноваться за нее.
   – Не спеши. – Митч взял ее за руку. – Пока будем просто присматривать за ней.

Глава 5

   Из кухонного окна Стеллы открывался вид на сад, внутренний двор, увитую зеленью беседку, домик в ветвях платана, сколоченный Логаном вместе с мальчиками. Логан качал Лили на красных качелях, подвешенных на ветку того же платана, а Люк и Гэвин бросали потрепанный мячик, за которым с восторженным лаем гонялся Паркер.
   Все это казалось Хейли ожившей картиной на тему «летний вечер». Такое бездумно-неспешное времяпрепровождение возможно только безветренным летним вечером как раз перед тем, как детей зовут обедать и зажигают фонарь над крыльцом. Желтоватый свет отгоняет мотыльков и приветливо провозглашает: «Мы дома!»
   Хейли прекрасно помнила свое детство, помнила, как любила августовскую жару, как старалась ухватить каждую частичку солнца, пока оно не закатилось за горизонт.
   Теперь она училась материнству. Пришла ее очередь смотреть со стороны и включать фонарь над крыльцом.
   – Ты привыкла или все еще иногда, глядя на них, думаешь: «Я самая удачливая женщина на свете?»
   Стелла подошла к окну, улыбнулась:
   – И то и другое. Может, выпьем лимонад во внутреннем дворике?
   – Через минуту. Я не хотела говорить об этом в питомнике, потому что там владения Харперов, где бродит она, а сюда наша новобрачная вроде прийти не может.
   Стелла обняла Хейли за плечи.
   – Роз рассказала мне о том, что с тобой случилось.
   – Я не призналась ей, что это был Харпер. То есть что я фантазировала о Харпере. Я просто не в силах говорить о том, как мечтаю заполучить ее сына в свою постель. Или оказаться в его постели…
   – Думаю, на данном этапе это упущение оправданно. С тех пор еще что-нибудь произошло?
   – Нет, ничего. И я не знаю, молиться о том, чтобы на этом все закончилось, или пусть продолжается.
   Логан подхватил подкатившийся к нему изжеванный обслюнявленный мячик, зашвырнул подальше, и мальчики с собакой наперегонки помчались за ним, а Лили захлопала в ладоши.
   – Одно я точно знаю: если уж приходится играть главную роль в чьей-то жизни, то я предпочла бы твою.
   – Хейли, я твоя верная подруга, но в постель Логана тебе ходу нет.
   Хейли хихикнула и ткнула Стеллу локтем.
   – Ну вот, все удовольствие испортила. И хотя мне не светит, думаю, это супер.
   Стелла лениво улыбнулась:
   – Правильно думаешь.
   – Ну, бог с ним. Я как раз размышляла, что бы чувствовала, если бы кто-то сходил по мне с ума так же, как Логан по тебе. Добавь парочку потрясающих детей, ваш прекрасный дом, и больше не о чем мечтать.
   – Придет день, и у тебя будет все, о чем ты мечтаешь.
   – Послушать меня, так можно подумать, что я несчастная падчерица у судьбы. Не знаю, что со мной творится в последнее время… – Хейли повела плечами, словно сбрасывая тяжелую ношу. – Я то и дело замечаю, что жалею себя. Стелла, на меня это не похоже. Я ведь счастлива. И даже когда не очень счастлива, нахожу предлог порадоваться. Я не тоскую, не злюсь. Ну, разве что чуточку.
   – Да, ты не привыкла унывать.
   – Может, я и втрескалась в Харпера, но мелким разочарованиям меня не сломить. В следующий раз, как услышишь, что я себя жалею, шлепни меня посильнее.
   – Непременно. А зачем же еще нужны подруги?
 
   «Я не собираюсь погружаться в депрессию, – думала Хейли, ведя машину к Харпер-хаусу. – Я не из тех, кто тоскливо перебирает негативные моменты жизни, забывая о ее радостях. Если что-то не заладилось, если чего-то не хватает, я действую. Я решаю проблему и иду дальше. А если проблема неразрешима, нужно просто придумать, как с ней жить.
   Когда сбежала мама, было грустно, обидно и страшно. Но не в моих силах было вернуть ее, так что пришлось обходиться без мамы, и, черт побери, я справилась. Я помогала папе, он помогал мне, и мы прекрасно жили. У нас была чудесная семья.
   И в школе я хорошо училась. И работала, чтобы помочь с расходами. Я умею работать и умею находить в работе радость. Я люблю узнавать новое и продавать людям то, что приносит им счастье.
   Если бы я осталась в Литл-Роке, стала бы управляющей книжным магазином, причем этот пост заработала бы честно.
   Все было так хорошо, пока не умер папа… Самое страшное потрясение в моей жизни. Он был для меня надежной опорой, как и я для него. После его смерти моя уверенность пошатнулась, горе превратилось в незаживающую рану, вот я и потянулась к другу… Он и был для меня только другом. Хороший парень, поддержавший меня в трудную минуту.
   От него осталась Лили, и я этого не стыжусь. Пусть поддержка не любовь, но в ней не было ничего плохого. И неужели следовало заставить парня жениться или возложить на него ответственность за ребенка, если к тому времени, когда я поняла, что беременна, он полюбил другую? Нельзя платить черной неблагодарностью за доброту.
   Я не жаловалась на судьбу… почти. Не проклинала ни небеса, ни мужчину. Я приняла ответственность за свои действия, как учил папочка, и сделала правильный для себя выбор: сохранить ребенка и вырастить его самостоятельно».
   Паркуя машину перед парадным входом Харпер-хауса, Хейли уже улыбалась. Получилось не совсем так, как она думала. Когда беременность стала заметной, Литл-Рок, книжный магазин, отцовский дом перестали быть комфортными зонами. Появились косые взгляды, начались расспросы и шепотки за спиной. Ей пришлось круто изменить жизнь.
   Она продала все, что смогла продать, запаковала остальное. Только позитив, только вперед. И когда она приехала сюда, к Розалинд, то надеялась лишь на работу, а получила семью.
   Еще одно доказательство того, что под лежачий камень вода не течет. Хорошее случается, если не опускаешь руки, работаешь… и, если повезет, найдутся люди, которые дадут тебе возможность проявить себя в полной мере.
   Хейли выскочила из машины, подошла к задней дверце, отстегнула Лили от автомобильного кресла, подхватила дочку и осыпала ее личико поцелуями.
   – Знаешь, кто мы, Лили? Мы парочка везучих девчонок!
   Перекинув через плечо сумку с памперсами, она бедром захлопнула дверцу и уже направилась было к дому, как вдруг в голове мелькнула озорная мысль. Не пора ли испытать удачу еще раз?
   Сидеть сложа руки и ждать, пока что-то произойдет? Ну нет! Надо действовать, а там будь что будет. Успех или провал лучше, чем неизвестность.
   Хейли обошла дом, проверяя, сумеет ли отговорить себя, но лишь убедилась в том, что шальная мысль угнездилась крепко, а веской причины выкорчевать ее не нашлось.
   Наверное, Харпер будет потрясен или даже ужаснется, но это его проблемы, а она, по крайней мере, что-то узнает и перестанет мучиться.
   За последним поворотом тропинки Хейли спустила Лили на землю, и малышка засеменила к жилищу Харпера.
   Может, его нет дома, отправился куда-то с женщиной. Или, еще хуже, женщина в его доме. Вот сейчас все и выяснится.
   Хотя было еще не совсем темно, вдоль мощеной дорожки, указывая путь, горели бледно-зеленые фонарики, над цветами мелькали и растворялись в тени деревьев ранние светлячки. Вечерний воздух был напоен ароматами гелиотропов, душистого горошка, травы и земли, и, что бы ни случилось, эти запахи всегда будут напоминать ей о Харпере и его доме.
   Хейли догнала дочку, постучалась и отступила в сторону. Лили осталась одна в круге теплого желтого света и захлопала ладошками по двери.
   Когда она открылась, малышка радостно взвизгнула и произнесла что-то похожее на «привет».
   – Вы только посмотрите, что я нашел у своей двери!
   Лили вскинула ручки, Харпер наклонился, подхватил ее, и девочка весело, правда неразборчиво, залепетала.
   – Да что ты говоришь? Просто решила заглянуть и поздороваться? Может, зайдешь и сьешь печеньице? Но сначала давай-ка поищем твою мамочку.
   – Она здесь, – Хейли рассмеялась и шагнула к двери. – Прости, но смотреть на вас было так приятно! Ты же знаешь, Лили не может пройти мимо, не повидав тебя, вот я и подумала, что постучу, а дальше пусть она сама справляется.
   Хейли потянулась к дочке, но, как обычно в присутствии Харпера, Лили затрясла головкой и прижалась к своему любимому мужчине.
   – Я упомянул о печенье. Заходи, и я дам ей обещанное.
   – Ты не занят?
   – Нет. Как раз думал выпить пива и просмотреть кое-какие документы. С удовольствием отложу бумажную работу.
   Харпер понес Лили через гостиную на кухню.
   – Я всегда с удовольствием прихожу сюда. – Хейли обвела взглядом помещение. – Для одинокого парня традиционной сексуальной ориентации ты дьявольски аккуратен.
   – Наверное, потому, что долго жил с мамой, она и приучила, – посадив Лили на бедро, Харпер открыл шкафчик и достал коробку крекеров в форме фигурок животных, которые держал специально для таких случаев. – Ой, откуда это у меня?
   Он открыл коробку, протянул малышке, и та запустила в нее ручку.
   – Хочешь пива?
   – Не откажусь. После работы я заскочила к Стелле. Там уже были готовы гамбургеры, но вино я пить не стала. Мне же предстояло вести машину…
   Харпер протянул ей пиво, взял бутылку и себе.
   – Как дела?
   Хейли не ответила, и он посмотрел ей прямо в глаза.
   – Я слышал о твоем приключении. В конце концов, мы все в это втянуты, так что от слухов никуда не денешься.
   – Не очень приятно, когда обсуждают твои эротические сны.
   – Это совсем другое. И потом, в хорошем эротическом сне нет ничего дурного.
   – Тем не менее я предпочла бы, чтобы следующий был моим собственным. – Не сводя глаз с Харпера, Хейли глотнула пива. – Знаешь, ты немного похож на него.
   – Прости, не понял.
   – Ты похож на Реджинальда. Сходство особенно заметно теперь, когда я видела его в… скажем, более интимной ситуации. Не сравнить со старой фотографией. У тебя такие же темные волосы и глаза, тот же овал лица… форма губ. Но сложен он хуже, чем ты.
   – А… понятно… – Харпер сделал большой глоток.
   – Он был стройным, но каким-то изнеженным. Ладони такие мягкие… И Реджинальд в том сне старше тебя. Немного седины в волосах и жесткость в линии рта, во взгляде. Но все равно он очень красивый, очень мужественный.
   Хейли достала из сумки герметичную чашечку Лили и музыкальный кубик. Уловка удалась. Девочку удалось без споров забрать у Харпера и посадить на пол.
   – У тебя плечи шире и ничего лишнего здесь, – Хейли ткнула себя в живот.
   – Ясно.
   Играя с кубиком, Лили переключила его с «Этого старичка» на «Бинго».
   – Я все это заметила, поскольку мы оба были обнаженные.
   – Ага…
   – Я так хорошо разглядела, в чем ваше сходство и различие, потому, что, когда начала фантазировать… ну моя собственная часть… В общем, это было с тобой.
   – Было… что?
   Хейли решила, что он немного шокирован, но больше смущен, и ринулась напролом.
   – Началось с тебя, что-то вроде этого.
   Она обвила рукой его шею, встала на цыпочки, замерла, смакуя момент, когда губы замирают, не соприкоснувшись, дыхание перехватывает, а сердце спотыкается.
   Волосы Харпера, мягкие, шелковистые, как она и представляла, приятно защекотали тыльную сторону ее ладони… А каким удовольствием было прижиматься к его телу!
   Хейли сократила расстояние и поцеловала его.
   Харпер окаменел. Весь, кроме сердца, бешено забившегося рядом с ее сердцем. Затем она почувствовала его руку на своей спине, почувствовала, как пальцы Харпера собрали в кулак ее блузку.
   Музыкальный кубик Лили разразился ликующим грохотом.
   Хейли с трудом отстранилась. «Не спешить!» – напомнила она себе. Хотя в животе все дрожало, она – старательно избегая напряженного взгляда темных глаз – глотнула пива.
   – Итак, что ты думаешь?
   Он поднял руку… опустил.
   – Кажется, я потерял способность соображать.
   – Дай мне знать, когда эта способность к тебе вернется.
   Хейли отвернулась, чтобы собрать дочкины вещи.
   – Хейли… – Харпер схватил ее за пояс джинсов и дернул. – Не-а.
   Сердце подпрыгнуло. Радостно. Она оглянулась через плечо.
   – И что это значит?
   – Самый короткий способ сказать, что ты не можешь прийти сюда, поцеловать меня и уйти. Вопрос. Ты хотела наглядно продемонстрировать, что случилось с Амелией, или это что-то другое?