Страница:
– Не шутишь?
– Нет. Кто-то же должен преподавать в Йеле. Очень рекомендуется, учитывая контингент.
– Итак, ты что-то вроде профессора.
– Я что-то вроде профессора, только теперь работаю здесь. В Академии Уинтерфилда.
– Ты вернулся учителем в среднюю школу? В свою альма-матер? Очень мило.
– Я скучал по дому. И потом, учить подростков интересно.
«Скорее, взрывоопасно, – подумала Мак, – но, возможно, действительно интересно».
– Что ты преподаешь?
– Английскую литературу. И литературное творчество.
– «Генрих Пятый».
– В самую точку. Я пару раз общался с миссис Браун, когда занимался с Делом, и очень расстроился, услышав о катастрофе. Миссис Браун была потрясающей женщиной.
– Самой лучшей. Мы можем войти в эту дверь. Слишком холодно обходить кругом.
Мак провела его в маленькую, гостеприимно теплую прихожую.
– Оставь куртку здесь. У нас все еще есть время. Можем пока выпить кофе. – Непринужденно болтая, Мак быстро освободилась от пальто, шарфа, шапки. – Сегодня никаких торжеств, поэтому главная кухня свободна.
Пока Картер аккуратно вешал свою куртку – полная противоположность ее броску в сторону вешалки, – Мак подхватила свои сумки. Даже стоя неподвижно в ожидании, когда он возьмет большую сумку, она словно излучала энергию движения.
– Мы найдем тебе местечко… – Мак умолкла, завидев направлявшуюся в кухню Эмму.
– Вот ты где. Паркер уже собиралась… Картер?
– Привет, Эммелин, как поживаешь?
– Прекрасно. Как ты здесь… О, свадьба Шерри. Я не думала, что ты придешь с ней.
– Он с ней, но не с ней. Сам объяснит. Налей ему кофе, пожалуйста, и дай лед для головы, хорошо? Я должна отнести это Пэтти.
Мак выхватила у Картера тяжелую сумку и исчезла.
Поджав губы, Эмма рассматривала распухший ободранный лоб Картера.
– Уф. Как тебе это удалось?
– Наткнулся на стену. Лед можешь исключить, обойдется.
– Ну, садись, выпей кофе. Я как раз собиралась вернуться в конференц-зал. Ты решил оказать моральную поддержку невесте и жениху?
– Я заменяю жениха. У него чрезвычайные обстоятельства.
Эмма кивнула, доставая чашку и блюдце.
– Вечная история с врачами. А ты отважный братец?
– Я отказывался под самыми разными предлогами. Ни один из них не был признан уважительным. – Эмма налила ему кофе. – Спасибо.
– Просто расслабься, посидишь в сторонке, погрызешь печенье.
Картер подлил в кофе сливки.
– Ты не могла бы это записать?
Эмма, смеясь, начала выкладывать печенье на блюдо.
– Поверь мне на слово. К тому же ты заработаешь дополнительные братские очки. Как родители?
– Хорошо. Я видел твою маму на прошлой неделе в книжном магазине.
– Ей нравится эта работа. – Эмма выделила ему одно печенье. – Мак скоро закончит со своей клиенткой. Я отнесу блюдо и вернусь за тобой.
– Наверное, если я затаюсь здесь, то потеряю титул отважного брата?
– Без сомнения. Я вернусь.
Картер знал Эмму всю жизнь благодаря Шерри – к тому же их родители дружили с самого детства, – и теперь ему казалось странным, что Эмма будет составлять свадебный букет для его сестры. Так же странно, как думать о том, что его маленькой сестренке понадобился свадебный букет.
Почему-то это дезориентировало не меньше, чем столкновение с идиотской стеной.
Картер осторожно пощупал лоб, поморщился. Не так уж и больно, но теперь все будут донимать его вопросами. Придется неоднократно расписывать свою неуклюжесть… и каждый раз мысленно возвращаться к Макензи Эллиот в крохотном лифчике и черных брюках с заниженной талией.
Он жевал печенье и пытался решить, награда это или тяжкое бремя.
Эмма вернулась за ним и за кофе.
– Идем. Я уверена, Шерри объявится с минуты на минуту.
– Она опаздывает уже на десять. – Картер забрал у Эммы поднос. – Живет по Времени Шерри.
Дом почти не изменился с тех пор, как он был здесь последний раз. Правда, стены, которые Картер помнил изысканно зеленоватыми, теперь отливают приглушенным золотом. Но широкие оконные рамы сверкают по-прежнему, и так же сияет натертая до блеска мебель.
Картины и антиквариат, цветы в старинных хрустальных вазах ненавязчиво напоминают о богатстве нескольких поколений. Да, как он и помнил, здесь царит ощущение домашнего уюта, а не чопорности богатого особняка.
И еще чисто женские ароматы, что-то цветочное и одновременно цитрусовое.
Самих женщин, увлеченных разговором, он нашел в большой гостиной со сводчатым потолком. Потрескивающие в огромном камине поленья, струящийся в трио высоких сводчатых окон свет зимнего солнца. Картер не растерялся. Будучи средним ребенком между двумя сестрами, он привык к подавляющему женскому большинству. В общем, следующий час он как-нибудь переживет.
Паркер радостно улыбнулась, вскочила с кресла и быстро подошла к нему, протягивая руки.
– Картер! Как давно мы не виделись! – Она поцеловала его в щеку и, крепко ухватив за руку, потащила к камину. – Ты помнишь Лорел?
– А…
Паркер дружески подтолкнула его в кресло.
– Эмма сказала, что ты вернулся преподавать в Уинтерфилде. Странное, наверное, чувство?
– Сначала действительно было странно. Я все ждал, когда кто-нибудь даст мне домашнее задание, потом вспомнил, что теперь это моя работа. Прошу прощения за Шерри. Она живет по собственным часам, а они обычно отстают. Я могу позвонить…
Дверной звонок прервал его и принес невыразимое облегчение.
– Я открою. – Эмма встала и вышла из гостиной.
– Как голова? – поинтересовалась Мак, раскинувшись в кресле и обнимая обеими руками кофейную чашку.
– Прекрасно. Ничего страшного.
– А что случилось? – спросила Паркер.
– О, я просто ударился. Со мной это часто случается.
– Неужели? – Мак ухмыльнулась, прикрываясь чашкой.
– Простите! Простите! – Шерри ворвалась, как ураган. Ураган цвета, энергии, движения, смеха. – Я никогда не прихожу вовремя. Просто ужас. Картер, ты самый лучший… – Ее счастливое, раскрасневшееся лицо озабоченно вытянулось. – Что с тобой случилось?
– На меня напали сзади и схватили за горло. Их было трое, но я отбился.
– Что?! О, боже, ты…
– Успокойся, Шерри. Я просто ударился головой.
– Ох. – Шерри облегченно вздохнула и опустилась на подлокотник его кресла. – Вот он всегда так.
Картер поднялся и подтолкнул сестру в кресло, затем осмотрелся, надеясь найти себе укромное местечко. Эмма просто придвинулась к Лорел и похлопала ладонью по дивану.
– Садись, Картер. Ну, Шерри, сильно волнуешься?
– Безумно! Ник обязательно пришел бы, но у него срочная операция. Если выходишь замуж за врача, то берешь его со всем, что к нему прилагается. Я подумала, что Картер обеспечит мужской подход, верно? И он хорошо знает и меня, и Ника.
Шерри потянулась, схватила Паркер за руку, пританцовывая в кресле от избытка чувств.
– Вы можете в это поверить? Помните, как мы в детстве играли в свадьбы? Я отлично помню парочку. Кажется, я вышла замуж за Лорел.
– Они предупреждали, что наш брак недолговечен, – откликнулась Лорел, и Шерри снова заразительно захихикала.
– И вот мы снова вместе. И я выхожу замуж.
– Эта вертихвостка бросила меня из-за доктора. – Лорел покачала головой, отпила холодной воды из стакана, в котором плавал ломтик лимона.
– Он изумительный. Вот увидите, когда познакомитесь с ним. О, боже! Я выхожу замуж! – Шерри сжала раскрасневшееся лицо ладонями. – И понятия не имею, с чего начинать. Я такая неорганизованная, а все твердят: подумай о том, закажи это. Я топчусь на одном месте, а ведь мы обручились два месяца назад.
– Предоставь все нам. Это наша работа. – Паркер взяла в руки пухлый блокнот. – Для начала скажи, какую свадьбу ты хочешь. Опиши в нескольких словах, какой ты ее видишь.
– Хм… – Шерри умоляюще взглянула на брата.
– Нет, боже, нет, даже не смотри на меня. Откуда мне знать?
– Ты знаешь меня. Просто скажи, что, по-твоему, я хочу.
– Мне обещали покой и печенье, – пробормотал Картер, чертыхаясь про себя. – Веселиться.
– Да! – взвизгнула Шерри. – Все должны понять, что я отношусь к свадьбе очень серьезно. Пусть останется необходимая торжественность, но должно быть весело. Я хочу пышную, безумную и очень счастливую свадьбу. А еще я хочу, чтобы, увидев меня в свадебном платье, Ник потерял дар речи на целых пять минут. Я хочу сразить его наповал, и чтобы все присутствующие запомнили мою свадьбу навсегда. Я бывала на очень красивых свадьбах, но, боже, как же мне было скучно. Вы меня понимаете?
– Прекрасно. Ты хочешь ослепить Ника, провести красивую, торжественную церемонию. И твой праздник должен отражать твою личность, личность Ника и ваше общее счастье.
Шерри просияла.
– Да, я действительно безумно счастлива.
– Свадьба в октябре. Вы прикинули примерное количество гостей?
– Мы надеемся уложиться в две сотни.
– Хорошо. На свежем воздухе, ты говорила. Свадьба в саду.
Пока Паркер обсуждала детали и делала пометки в блокноте, Мак наблюдала за невестой. Оживленная – это слово напрашивалось первым. Жизнерадостная, энергичная, хорошенькая, очень милая. Сияющие белокурые волосы, голубые, как летнее небо, глаза, аппетитная фигурка. Некоторые фотографии и стратегия съемки будут зависеть от платья, от цветовой гаммы, но самое главное – не антураж, а сама девушка.
Мак прислушалась к разговору. Шесть подружек невесты. Розовая гамма – бледно-розовый и карамельный. Когда Шерри достала фотографию платья, Мак сразу перехватила ее, внимательно рассмотрела. Жесткий корсаж без бретелей. Пышная белоснежная юбка с переливающимся длинным шлейфом. Мак улыбнулась.
– Держу пари, ты в нем сногсшибательна. Оно идеально тебе подходит.
– Правда? Я сразу почувствовала, что оно мое, и купила не раздумывая, но потом…
– Нет-нет, иногда первое впечатление – самое верное. И это один из тех случаев. Предсвадебная фотография?
– Ну… да. Только мне не нравятся официальные портреты. Знаешь, она сидит, он за нею стоит, и оба улыбаются в камеру. Но я не хочу диктовать тебе свои условия.
– Ничего. Все нормально. Моя задача – сделать тебя счастливой. Расскажи, чем вы с Ником любите заниматься вместе? – Шерри лукаво ухмыльнулась. Мак расхохоталась и увидела, что Картер снова раскраснелся от смущения. Очень мило. – Кроме этого.
– Мы любим смотреть неприличные видеофильмы и жевать попкорн. Ник пытается научить меня кататься на лыжах, но Магуайры знамениты своими генами неуклюжести. Львиная их доля досталась Картеру, но я следующая. Мы любим веселиться с друзьями и все такое. Ник – хирург-резидент и практически живет в больнице, поэтому его редкое свободное время бесценно. Мы почти никогда ничего не планируем заранее. Обычно все получается спонтанно.
– Понятно. Если захочешь, я приеду к тебе. Мы сделаем снимки не в студии, а в непринужденной домашней обстановке.
– Правда? Отличная мысль. А можно в ближайшее время?
Мак достала свой карманный компьютер, вызвала на экран календарь.
– У меня есть пара окошек на этой неделе и побольше на следующей. Поговори с Ником, предложи мне несколько вариантов, и мы попробуем согласовать дату и время.
– Замечательно.
– Хочешь посмотреть образцы свадебных фотографий?
– Я уже посмотрела на веб-сайте, как посоветовала Паркер. И цветы, и торты, и остальное. Я хочу все.
– Просмотри базовые варианты, – предложила Паркер. – Выбери, что тебе больше понравится. А потом мы подгоним любой пакет под твой вкус.
– Вот для этого мне и нужен Картер. Ник разрешил мне заказать все, что я захочу, но… мне самой не справиться!
Картер снова мысленно выругался.
– Шерри, я ничего не понимаю в таких делах. Я просто…
– Но я боюсь решать сама. – Шерри еще в двухлетнем возрасте поняла, что если широко раскрыть глаза и вложить в них побольше беспомощности, брат немедленно и безоговорочно капитулирует. – Я не хочу совершить ошибку.
– Ты ничего не должна решать сейчас, – успокоила ее Паркер. – И даже если решишь, всегда можешь передумать. Никаких проблем. И тебе очень помогут специальные консультации с каждой из нас в отдельности. Сегодня мы можем зарезервировать дату, а контракт подпишешь позже.
– Нет. Я очень хочу подписать контракт сегодня, чтобы сдвинуться с мертвой точки. Картер, просто выскажи свое мнение, и все.
– Посмотри пока варианты. – Паркер с улыбкой вручила Картеру байндер – папку с кольцевым механизмом. – А ты, Шерри, подумай пока, оркестр или диджей?
– Диджей. Мы уже решили, что так будем чувствовать себя свободнее и сможем вместе с ним или с ней составить репертуар. Можешь посоветовать хорошего диджея?
– Конечно. – Из другой папки Паркер достала визитную карточку. – Мы часто его привлекаем, и, думаю, он вам понравится. Позвоните ему. Видеооператор?
Картер вытащил очки и, нахмурившись, принялся изучать каталог.
Такой серьезный, подумала Мак. Вылитый неуклюжий профессор в очках в тонкой металлической оправе, – такой, какими их обычно изображают в кино. Хотя нет, он больше похож на студента, усердно готовящегося к экзамену. Заметив, что Паркер и Шерри увлеченно шепчутся, Мак решила дать парню передышку.
– Эй, Картер, не хочешь помочь мне с кофе? – Обрамленные тусклым серебром голубые глаза озадаченно заморгали. – Можешь взять папку с собой.
Подхватив красивый кофейник, Мак подошла к дверям и остановилась в ожидании. Картеру пришлось обходить кофейный столик, и он чуть не опрокинул его, промахнувшись на какую-то долю сантиметра.
– Они управятся и без нас, – заметила Мак, входя в кухню. – Шерри считает, что ей необходимо твое мнение, поскольку ты старший брат и сейчас замещаешь жениха, однако это не помешает ей послать твое мнение к черту, если оно не совпадет с ее желаниями.
– Понятно. Я могу просто закрыть глаза и ткнуть пальцем в любой вариант?
– Можешь. Но лучше скажи ей, что с твоей точки зрения ей больше всего подойдет Номер Три.
– Номер Три. – Картер положил папку на кухонный стол, поправил очки, прочитал описание. – Почему?
– Потому что он всеобъемлющий – Шерри не придется самой заниматься всякими мелочами, – и в него легко можно вносить любые изменения и совершенствовать до бесконечности. Еще скажи ей, чтобы она выбрала буфет, а не накрытые столы. – Мак не стала дожидаться вопроса. – Потому что это менее официально и больше возможностей для общения, как Шерри и хочет. Позже – без тебя – она встретится с Лорел, чтобы обсудить торт – вкус, дизайн, размер и все такое – и с Эммой, чтобы выбрать цветы. Паркер справится с остальным, можешь поверить мне на слово. Пока все кажется необъятным, но как только Шерри выберет пакет услуг – тем более что у нее уже есть платье, место проведения свадьбы и фотограф, то есть я, – она успокоится.
– Хорошо. Посоветую ей Номер Три, поскольку в нем много опций и возможностей совершенствования, и буфет, поскольку он непринужденнее и способствует общению.
– Быстро схватываешь.
– Я легко усваиваю факты и текст. Если она попросит меня помочь с букетом, я сбегу.
– Уважаю твое решение. – Мак вручила ему кофейник. – Я им сейчас не нужна. Возвращайся и скажи свое веское слово. И напомни Шерри созвониться со мной насчет дат для предсвадебного портрета.
– Ты со мной не вернешься?
Похоже на легкую панику. Мак слегка похлопала его по щеке.
– Посмотри на это оптимистически. Одной женщиной в компании меньше. Пока, Картер.
Она ушла, оставив его с кофе и папкой.
3
– Нет. Кто-то же должен преподавать в Йеле. Очень рекомендуется, учитывая контингент.
– Итак, ты что-то вроде профессора.
– Я что-то вроде профессора, только теперь работаю здесь. В Академии Уинтерфилда.
– Ты вернулся учителем в среднюю школу? В свою альма-матер? Очень мило.
– Я скучал по дому. И потом, учить подростков интересно.
«Скорее, взрывоопасно, – подумала Мак, – но, возможно, действительно интересно».
– Что ты преподаешь?
– Английскую литературу. И литературное творчество.
– «Генрих Пятый».
– В самую точку. Я пару раз общался с миссис Браун, когда занимался с Делом, и очень расстроился, услышав о катастрофе. Миссис Браун была потрясающей женщиной.
– Самой лучшей. Мы можем войти в эту дверь. Слишком холодно обходить кругом.
Мак провела его в маленькую, гостеприимно теплую прихожую.
– Оставь куртку здесь. У нас все еще есть время. Можем пока выпить кофе. – Непринужденно болтая, Мак быстро освободилась от пальто, шарфа, шапки. – Сегодня никаких торжеств, поэтому главная кухня свободна.
Пока Картер аккуратно вешал свою куртку – полная противоположность ее броску в сторону вешалки, – Мак подхватила свои сумки. Даже стоя неподвижно в ожидании, когда он возьмет большую сумку, она словно излучала энергию движения.
– Мы найдем тебе местечко… – Мак умолкла, завидев направлявшуюся в кухню Эмму.
– Вот ты где. Паркер уже собиралась… Картер?
– Привет, Эммелин, как поживаешь?
– Прекрасно. Как ты здесь… О, свадьба Шерри. Я не думала, что ты придешь с ней.
– Он с ней, но не с ней. Сам объяснит. Налей ему кофе, пожалуйста, и дай лед для головы, хорошо? Я должна отнести это Пэтти.
Мак выхватила у Картера тяжелую сумку и исчезла.
Поджав губы, Эмма рассматривала распухший ободранный лоб Картера.
– Уф. Как тебе это удалось?
– Наткнулся на стену. Лед можешь исключить, обойдется.
– Ну, садись, выпей кофе. Я как раз собиралась вернуться в конференц-зал. Ты решил оказать моральную поддержку невесте и жениху?
– Я заменяю жениха. У него чрезвычайные обстоятельства.
Эмма кивнула, доставая чашку и блюдце.
– Вечная история с врачами. А ты отважный братец?
– Я отказывался под самыми разными предлогами. Ни один из них не был признан уважительным. – Эмма налила ему кофе. – Спасибо.
– Просто расслабься, посидишь в сторонке, погрызешь печенье.
Картер подлил в кофе сливки.
– Ты не могла бы это записать?
Эмма, смеясь, начала выкладывать печенье на блюдо.
– Поверь мне на слово. К тому же ты заработаешь дополнительные братские очки. Как родители?
– Хорошо. Я видел твою маму на прошлой неделе в книжном магазине.
– Ей нравится эта работа. – Эмма выделила ему одно печенье. – Мак скоро закончит со своей клиенткой. Я отнесу блюдо и вернусь за тобой.
– Наверное, если я затаюсь здесь, то потеряю титул отважного брата?
– Без сомнения. Я вернусь.
Картер знал Эмму всю жизнь благодаря Шерри – к тому же их родители дружили с самого детства, – и теперь ему казалось странным, что Эмма будет составлять свадебный букет для его сестры. Так же странно, как думать о том, что его маленькой сестренке понадобился свадебный букет.
Почему-то это дезориентировало не меньше, чем столкновение с идиотской стеной.
Картер осторожно пощупал лоб, поморщился. Не так уж и больно, но теперь все будут донимать его вопросами. Придется неоднократно расписывать свою неуклюжесть… и каждый раз мысленно возвращаться к Макензи Эллиот в крохотном лифчике и черных брюках с заниженной талией.
Он жевал печенье и пытался решить, награда это или тяжкое бремя.
Эмма вернулась за ним и за кофе.
– Идем. Я уверена, Шерри объявится с минуты на минуту.
– Она опаздывает уже на десять. – Картер забрал у Эммы поднос. – Живет по Времени Шерри.
Дом почти не изменился с тех пор, как он был здесь последний раз. Правда, стены, которые Картер помнил изысканно зеленоватыми, теперь отливают приглушенным золотом. Но широкие оконные рамы сверкают по-прежнему, и так же сияет натертая до блеска мебель.
Картины и антиквариат, цветы в старинных хрустальных вазах ненавязчиво напоминают о богатстве нескольких поколений. Да, как он и помнил, здесь царит ощущение домашнего уюта, а не чопорности богатого особняка.
И еще чисто женские ароматы, что-то цветочное и одновременно цитрусовое.
Самих женщин, увлеченных разговором, он нашел в большой гостиной со сводчатым потолком. Потрескивающие в огромном камине поленья, струящийся в трио высоких сводчатых окон свет зимнего солнца. Картер не растерялся. Будучи средним ребенком между двумя сестрами, он привык к подавляющему женскому большинству. В общем, следующий час он как-нибудь переживет.
Паркер радостно улыбнулась, вскочила с кресла и быстро подошла к нему, протягивая руки.
– Картер! Как давно мы не виделись! – Она поцеловала его в щеку и, крепко ухватив за руку, потащила к камину. – Ты помнишь Лорел?
– А…
Паркер дружески подтолкнула его в кресло.
– Эмма сказала, что ты вернулся преподавать в Уинтерфилде. Странное, наверное, чувство?
– Сначала действительно было странно. Я все ждал, когда кто-нибудь даст мне домашнее задание, потом вспомнил, что теперь это моя работа. Прошу прощения за Шерри. Она живет по собственным часам, а они обычно отстают. Я могу позвонить…
Дверной звонок прервал его и принес невыразимое облегчение.
– Я открою. – Эмма встала и вышла из гостиной.
– Как голова? – поинтересовалась Мак, раскинувшись в кресле и обнимая обеими руками кофейную чашку.
– Прекрасно. Ничего страшного.
– А что случилось? – спросила Паркер.
– О, я просто ударился. Со мной это часто случается.
– Неужели? – Мак ухмыльнулась, прикрываясь чашкой.
– Простите! Простите! – Шерри ворвалась, как ураган. Ураган цвета, энергии, движения, смеха. – Я никогда не прихожу вовремя. Просто ужас. Картер, ты самый лучший… – Ее счастливое, раскрасневшееся лицо озабоченно вытянулось. – Что с тобой случилось?
– На меня напали сзади и схватили за горло. Их было трое, но я отбился.
– Что?! О, боже, ты…
– Успокойся, Шерри. Я просто ударился головой.
– Ох. – Шерри облегченно вздохнула и опустилась на подлокотник его кресла. – Вот он всегда так.
Картер поднялся и подтолкнул сестру в кресло, затем осмотрелся, надеясь найти себе укромное местечко. Эмма просто придвинулась к Лорел и похлопала ладонью по дивану.
– Садись, Картер. Ну, Шерри, сильно волнуешься?
– Безумно! Ник обязательно пришел бы, но у него срочная операция. Если выходишь замуж за врача, то берешь его со всем, что к нему прилагается. Я подумала, что Картер обеспечит мужской подход, верно? И он хорошо знает и меня, и Ника.
Шерри потянулась, схватила Паркер за руку, пританцовывая в кресле от избытка чувств.
– Вы можете в это поверить? Помните, как мы в детстве играли в свадьбы? Я отлично помню парочку. Кажется, я вышла замуж за Лорел.
– Они предупреждали, что наш брак недолговечен, – откликнулась Лорел, и Шерри снова заразительно захихикала.
– И вот мы снова вместе. И я выхожу замуж.
– Эта вертихвостка бросила меня из-за доктора. – Лорел покачала головой, отпила холодной воды из стакана, в котором плавал ломтик лимона.
– Он изумительный. Вот увидите, когда познакомитесь с ним. О, боже! Я выхожу замуж! – Шерри сжала раскрасневшееся лицо ладонями. – И понятия не имею, с чего начинать. Я такая неорганизованная, а все твердят: подумай о том, закажи это. Я топчусь на одном месте, а ведь мы обручились два месяца назад.
– Предоставь все нам. Это наша работа. – Паркер взяла в руки пухлый блокнот. – Для начала скажи, какую свадьбу ты хочешь. Опиши в нескольких словах, какой ты ее видишь.
– Хм… – Шерри умоляюще взглянула на брата.
– Нет, боже, нет, даже не смотри на меня. Откуда мне знать?
– Ты знаешь меня. Просто скажи, что, по-твоему, я хочу.
– Мне обещали покой и печенье, – пробормотал Картер, чертыхаясь про себя. – Веселиться.
– Да! – взвизгнула Шерри. – Все должны понять, что я отношусь к свадьбе очень серьезно. Пусть останется необходимая торжественность, но должно быть весело. Я хочу пышную, безумную и очень счастливую свадьбу. А еще я хочу, чтобы, увидев меня в свадебном платье, Ник потерял дар речи на целых пять минут. Я хочу сразить его наповал, и чтобы все присутствующие запомнили мою свадьбу навсегда. Я бывала на очень красивых свадьбах, но, боже, как же мне было скучно. Вы меня понимаете?
– Прекрасно. Ты хочешь ослепить Ника, провести красивую, торжественную церемонию. И твой праздник должен отражать твою личность, личность Ника и ваше общее счастье.
Шерри просияла.
– Да, я действительно безумно счастлива.
– Свадьба в октябре. Вы прикинули примерное количество гостей?
– Мы надеемся уложиться в две сотни.
– Хорошо. На свежем воздухе, ты говорила. Свадьба в саду.
Пока Паркер обсуждала детали и делала пометки в блокноте, Мак наблюдала за невестой. Оживленная – это слово напрашивалось первым. Жизнерадостная, энергичная, хорошенькая, очень милая. Сияющие белокурые волосы, голубые, как летнее небо, глаза, аппетитная фигурка. Некоторые фотографии и стратегия съемки будут зависеть от платья, от цветовой гаммы, но самое главное – не антураж, а сама девушка.
Мак прислушалась к разговору. Шесть подружек невесты. Розовая гамма – бледно-розовый и карамельный. Когда Шерри достала фотографию платья, Мак сразу перехватила ее, внимательно рассмотрела. Жесткий корсаж без бретелей. Пышная белоснежная юбка с переливающимся длинным шлейфом. Мак улыбнулась.
– Держу пари, ты в нем сногсшибательна. Оно идеально тебе подходит.
– Правда? Я сразу почувствовала, что оно мое, и купила не раздумывая, но потом…
– Нет-нет, иногда первое впечатление – самое верное. И это один из тех случаев. Предсвадебная фотография?
– Ну… да. Только мне не нравятся официальные портреты. Знаешь, она сидит, он за нею стоит, и оба улыбаются в камеру. Но я не хочу диктовать тебе свои условия.
– Ничего. Все нормально. Моя задача – сделать тебя счастливой. Расскажи, чем вы с Ником любите заниматься вместе? – Шерри лукаво ухмыльнулась. Мак расхохоталась и увидела, что Картер снова раскраснелся от смущения. Очень мило. – Кроме этого.
– Мы любим смотреть неприличные видеофильмы и жевать попкорн. Ник пытается научить меня кататься на лыжах, но Магуайры знамениты своими генами неуклюжести. Львиная их доля досталась Картеру, но я следующая. Мы любим веселиться с друзьями и все такое. Ник – хирург-резидент и практически живет в больнице, поэтому его редкое свободное время бесценно. Мы почти никогда ничего не планируем заранее. Обычно все получается спонтанно.
– Понятно. Если захочешь, я приеду к тебе. Мы сделаем снимки не в студии, а в непринужденной домашней обстановке.
– Правда? Отличная мысль. А можно в ближайшее время?
Мак достала свой карманный компьютер, вызвала на экран календарь.
– У меня есть пара окошек на этой неделе и побольше на следующей. Поговори с Ником, предложи мне несколько вариантов, и мы попробуем согласовать дату и время.
– Замечательно.
– Хочешь посмотреть образцы свадебных фотографий?
– Я уже посмотрела на веб-сайте, как посоветовала Паркер. И цветы, и торты, и остальное. Я хочу все.
– Просмотри базовые варианты, – предложила Паркер. – Выбери, что тебе больше понравится. А потом мы подгоним любой пакет под твой вкус.
– Вот для этого мне и нужен Картер. Ник разрешил мне заказать все, что я захочу, но… мне самой не справиться!
Картер снова мысленно выругался.
– Шерри, я ничего не понимаю в таких делах. Я просто…
– Но я боюсь решать сама. – Шерри еще в двухлетнем возрасте поняла, что если широко раскрыть глаза и вложить в них побольше беспомощности, брат немедленно и безоговорочно капитулирует. – Я не хочу совершить ошибку.
– Ты ничего не должна решать сейчас, – успокоила ее Паркер. – И даже если решишь, всегда можешь передумать. Никаких проблем. И тебе очень помогут специальные консультации с каждой из нас в отдельности. Сегодня мы можем зарезервировать дату, а контракт подпишешь позже.
– Нет. Я очень хочу подписать контракт сегодня, чтобы сдвинуться с мертвой точки. Картер, просто выскажи свое мнение, и все.
– Посмотри пока варианты. – Паркер с улыбкой вручила Картеру байндер – папку с кольцевым механизмом. – А ты, Шерри, подумай пока, оркестр или диджей?
– Диджей. Мы уже решили, что так будем чувствовать себя свободнее и сможем вместе с ним или с ней составить репертуар. Можешь посоветовать хорошего диджея?
– Конечно. – Из другой папки Паркер достала визитную карточку. – Мы часто его привлекаем, и, думаю, он вам понравится. Позвоните ему. Видеооператор?
Картер вытащил очки и, нахмурившись, принялся изучать каталог.
Такой серьезный, подумала Мак. Вылитый неуклюжий профессор в очках в тонкой металлической оправе, – такой, какими их обычно изображают в кино. Хотя нет, он больше похож на студента, усердно готовящегося к экзамену. Заметив, что Паркер и Шерри увлеченно шепчутся, Мак решила дать парню передышку.
– Эй, Картер, не хочешь помочь мне с кофе? – Обрамленные тусклым серебром голубые глаза озадаченно заморгали. – Можешь взять папку с собой.
Подхватив красивый кофейник, Мак подошла к дверям и остановилась в ожидании. Картеру пришлось обходить кофейный столик, и он чуть не опрокинул его, промахнувшись на какую-то долю сантиметра.
– Они управятся и без нас, – заметила Мак, входя в кухню. – Шерри считает, что ей необходимо твое мнение, поскольку ты старший брат и сейчас замещаешь жениха, однако это не помешает ей послать твое мнение к черту, если оно не совпадет с ее желаниями.
– Понятно. Я могу просто закрыть глаза и ткнуть пальцем в любой вариант?
– Можешь. Но лучше скажи ей, что с твоей точки зрения ей больше всего подойдет Номер Три.
– Номер Три. – Картер положил папку на кухонный стол, поправил очки, прочитал описание. – Почему?
– Потому что он всеобъемлющий – Шерри не придется самой заниматься всякими мелочами, – и в него легко можно вносить любые изменения и совершенствовать до бесконечности. Еще скажи ей, чтобы она выбрала буфет, а не накрытые столы. – Мак не стала дожидаться вопроса. – Потому что это менее официально и больше возможностей для общения, как Шерри и хочет. Позже – без тебя – она встретится с Лорел, чтобы обсудить торт – вкус, дизайн, размер и все такое – и с Эммой, чтобы выбрать цветы. Паркер справится с остальным, можешь поверить мне на слово. Пока все кажется необъятным, но как только Шерри выберет пакет услуг – тем более что у нее уже есть платье, место проведения свадьбы и фотограф, то есть я, – она успокоится.
– Хорошо. Посоветую ей Номер Три, поскольку в нем много опций и возможностей совершенствования, и буфет, поскольку он непринужденнее и способствует общению.
– Быстро схватываешь.
– Я легко усваиваю факты и текст. Если она попросит меня помочь с букетом, я сбегу.
– Уважаю твое решение. – Мак вручила ему кофейник. – Я им сейчас не нужна. Возвращайся и скажи свое веское слово. И напомни Шерри созвониться со мной насчет дат для предсвадебного портрета.
– Ты со мной не вернешься?
Похоже на легкую панику. Мак слегка похлопала его по щеке.
– Посмотри на это оптимистически. Одной женщиной в компании меньше. Пока, Картер.
Она ушла, оставив его с кофе и папкой.
3
Улизнув с консультации, Мак обеспечила себе дополнительное и никогда не лишнее время, чтобы ответить на телефонные звонки, подтвердить встречи, вывесить на веб-сайте последние фотографии. Поскольку вторая половина дня – или то, что от нее осталось – была свободной, Мак решила посвятить ее фотографиям с новогодней свадьбы.
Телефонный звонок вызвал всплеск раздражения, но Мак напомнила себе, что бизнес прежде всего, и подняла трубку.
– «Фотосалон Мак», «Брачные обеты».
– Макензи.
Мак закрыла глаза, ткнула себя пальцем в висок, как пистолетом. Ну, когда же она научится проверять, кто звонит, даже по бизнес-линии?
– Слушаю, мама.
– Ты не отвечаешь на мои звонки.
– Я работаю. Я же предупреждала, что на этой неделе у меня завал. И я просила не звонить по деловой линии.
– Но ведь ты ответила! Какое достижение, если вспомнить другие мои три звонка!
Пререкаться бесполезно. И бесполезно объяснять, что нет времени на пустую болтовню в рабочие часы. Лучше быстренько отбыть повинность и покончить с этим.
– Прости, мам. Как ты встретила Новый год?
Судорожный вздох предупредил Мак о надвигающейся буре.
– Я порвала с Мартином, о чем ты давно знала бы, если бы потрудилась ответить на мои звонки. Я провела ужасную ночь. Ужасную. – В голосе Линды послышались рыдания. – Я раздавлена. Я опустошена.
Мартин, Мартин… Мак не смогла вызвать в памяти отчетливый образ текущего экс-бойфренда.
– Мне очень жаль. Расставаться в праздники особенно тяжело, но посмотри на это, как на начало нового года с чистого листа.
– Как? Как ты можешь такое говорить? Ты же знаешь, как я любила Мартина! Мне сорок два года, я одинока и совершенно разбита.
Сорок семь, мысленно поправила Мак. Но, подумаешь, пять лет! Какие счеты между матерью и дочерью? Мак потерла виски.
– Я правильно поняла, это ты с ним порвала?
– Какая разница, кто с кем порвал? Все кончено. Кончено, а я его обожала. Теперь я одна, совершенно одна. Мы страшно поругались. Я не давала никаких поводов, а он грубил, придирался по пустякам! Он назвал меня эгоисткой. И слишком нервной, и еще всяких гадостей наговорил. Что мне оставалось, кроме разрыва? Он оказался совсем не таким, как я думала.
– М-м-м. Элоиза вернулась в школу? – спросила Мак, надеясь перевести разговор на свою сводную сестру.
– Вчера. Бросила меня в этом ужасном состоянии. Я совершенно истощена эмоционально и физически. Я по утрам едва выбираюсь из кровати. У меня две дочери. Я отдала им всю себя. И ни одна из них даже не пытается поддержать меня.
Мак наклонилась и легко постучалась лбом об стол, чтобы отвлечься от дикой пульсации в висках.
– Начинается семестр. Она должна вернуться. Может, Милтон…
– Мартин.
– Да, конечно. Может, он попросит у тебя прощения, и тогда…
– Все кончено. Возврата нет. Я никогда не прощу человека, который так мерзко со мной обошелся. Я должна успокоиться, прийти в себя. Мне необходимо время, покой, место, где я могла бы снять стресс, вызванный этой безобразной ситуацией. Уехать как можно дальше от этого жуткого холода, от воспоминаний и боли. Мне нужно три тысячи долларов.
– Три… мама, ты же не думаешь, что я отстегну три штуки на косметические процедуры во Флориде только потому, что ты злишься на Марвина.
– Мартина, черт побери, и это самое малое, что ты можешь сделать. А если бы мне понадобилось лечение, ты бы так же отказалась оплатить больницу? Я должна ехать. Все уже забронировано.
– Разве бабушка не посылала тебе деньги в прошлом месяце? Заблаговременный рождественский…
– У меня были расходы. На Рождество я купила этому ужасному человеку «Таг Хауэр» ограниченной серии. Разве я могла предвидеть, что он превратится в настоящего монстра?
Мать разрыдалась. Жалобно.
– Потребуй часы обратно. Или…
– Я никогда не буду так мелочиться. Мне не нужны эти чертовы часы, и он мне не нужен. Я хочу уехать.
– Прекрасно. Поезжай туда, куда можешь себе позволить, или…
– Мне необходим курорт. Конечно, после праздничных расходов я на мели, и мне необходима твоя помощь. Ты вечно хвастаешь, что твой бизнес процветает. Мне необходимы три тысячи долларов, Макензи.
– Как прошлым летом, когда понадобились две тысячи долларов, чтобы ты и Эл могли понежиться на пляже? И…
Линда снова разрыдалась. На этот раз Мак не стала биться лбом об стол, просто положила на столешницу свою несчастную голову.
– Так ты мне не поможешь? Ты не поможешь собственной матери? А если меня выгонят на улицу, ты просто отвернешься? Просто будешь жить своей счастливой жизнью, когда моя разрушена? Как ты можешь быть такой эгоисткой?
– Утром я переведу деньги на твой счет. Счастливого путешествия, – сказала Мак и повесила трубку.
Она встала, прошла в кухню, достала бутылку вина.
Ей просто необходимо было выпить.
После почти двухчасового обсуждения тканей, роз, причесок, списков гостей и еще бог знает чего у Картера онемели мозги, зато организм, напичканный кофе и печеньем (между прочим, чертовски вкусным печеньем), бурлил энергией.
Картер бодро шагал к своей машине, которую оставил ближе к студии Мак. Благодаря этой географической случайности ему поручили передать посылку, по ошибке доставленную в главный дом.
В воздухе закружились первые снежинки. Скорей бы добраться до дома, подумал он. Надо закончить план урока и подкорректировать вопросы для теста, который он собирался провести в конце недели.
Он мечтал вернуться к своим книгам и покою, столь необходимому после совершенно вымотавших его женских разговоров, сахара и кофеина. Да еще снова разболелась голова.
В снежных сумерках зажглись фонари вдоль дорожки, но в домике Макензи не горело ни одно окно.
Она могла уехать по делам, заснуть… или бродить по дому полуголой. Можно, конечно, приткнуть посылку к входной двери, но это показалось безответственным. К тому же посылка служила идеальным предлогом для того, чтобы снова увидеть ее и попробовать разобраться в своих чувствах, ведь в семнадцать лет он был тайно в нее влюблен.
Картер постучал, поправил под мышкой посылку. Подождал.
Макензи открыла дверь, полностью одетая, что принесло ему и облегчение, и разочарование. В одной руке она держала бокал вина, другой оперлась о дверь.
– Паркер попросила занести тебе по дороге. Я просто…
– Хорошо, спасибо. Заходи.
– Я только…
– Угощу тебя вином.
– Я за рулем, так что… – Но она уже удалялась в полумрак своей неповторимой, скользящей, сексуальной походкой.
– Я пью, как ты наверняка заметил. – Мак достала второй бокал, щедро плеснула в него из бутылки. – Ты же не хочешь, чтобы я пила в одиночестве, правда?
– Для этого я пришел поздновато.
Рассмеявшись, она сунула бокал в его руку.
– Так догоняй. Я выпила всего два. Нет, три. Кажется, я выпила три.
– Угу. Хорошо. – Если он не ошибся, то под легким кайфом бурлили гнев и огорчение. Он не стал пить. Протянул руку и включил свет на кухне. – Стемнело.
– Ну, да. Ты был сегодня так мил со своей сестрой. В некоторых семьях все такие милые. Я наблюдаю и поэтому замечаю. Я помню, что твоя семья была милой. Я не очень хорошо знала тебя и Шерри, но я помню. Милая семья. А моя – дерьмо.
– Как скажешь.
– А знаешь почему? Хочешь, расскажу, почему? У тебя есть сестра, так?
– Да. Даже две. Еще старшая. Может, лучше присядем?
– Две. Точно. Две. Еще и старшая. Никогда ее не видела. Значит, две родных сестры. А у меня? У меня одна. Нет, один. Нет, не так. Одно из двух половинок. Полсестры, полбрата – от каждого родителя, – так что вместе получается одно. А с отчимами и мачехами я вообще со счета сбилась. Они приходят и уходят, уходят и приходят, потому что у моих родителей – не успеешь оглянуться – новые семьи. – Мак отхлебнула вина. – Держу пари, у вас был семейный рождественский ужин?
– Да, мы…
– А знаешь, что делала я?
Ладно, он понял. Это не беседа. Монолог. А он, Картер – отражатель звука.
– Нет.
– Мой отец… где-то там. Может, в Вэйле. – Мак сосредоточенно нахмурилась. – Или в Швейцарии. С третьей женой и их сыном. В общем, отец не считается. Хотя он прислал мне до нелепости дорогой браслет… и вовсе не из чувства вины или особой отцовской любви, чего в нем никогда не замечалось. А просто потому, что, владея с младенчества трастовым фондом, он привык сорить деньгами.
Мак замолчала, нахмурилась еще больше и отхлебнула еще вина.
– Так на чем я остановилась?
– Рождество.
– Верно, точно. Мое семейное Рождество. Я нанесла визит вежливости матери и Элоизе – это моя сводная сестра – двадцать третьего, поскольку ни одна из нас не жаждет провести Рождество в семейном кругу. В нашем случае никаких рождественских гусей. Обменялись подарками, выпили, пожелали друг другу счастья и разбежались.
Мак горько улыбнулась.
– Мы не пели рождественских гимнов у рояля. Если честно, Эл сбежала еще раньше меня… к друзьям. Не могу винить ее. Моя мать может довести до пьянства. Видишь? – Она подняла свой бокал.
– Вижу. Пойдем прогуляемся.
– Что? Зачем?
– А почему бы и нет? Снег пошел. – Картер непринужденно вынул бокал из ее пальцев, поставил его на кухонный стол рядом со своим, нетронутым. – Я люблю гулять в снег. Эй, вон твое пальто.
Мак хмуро следила, как Картер идет за пальто, возвращается. Послушно сунула руки в рукава.
– Я не пьяна. Пока. И вообще, почему женщина не может напиться от жалости к себе в своем собственном доме, если ей хочется?
– Конечно, может. У тебя есть шапка?
Мак порылась в кармане пальто, вытащила ярко-зеленую шапочку.
– Только не подумай, что я каждый вечер напиваюсь и все такое.
– Я уверен, что ты не замешана ни в чем подобном. – Картер натянул на нее шапку, обмотал шею шарфом, застегнул пальто. – Отлично. – Он взял Мак под руку, вывел из дома.
Телефонный звонок вызвал всплеск раздражения, но Мак напомнила себе, что бизнес прежде всего, и подняла трубку.
– «Фотосалон Мак», «Брачные обеты».
– Макензи.
Мак закрыла глаза, ткнула себя пальцем в висок, как пистолетом. Ну, когда же она научится проверять, кто звонит, даже по бизнес-линии?
– Слушаю, мама.
– Ты не отвечаешь на мои звонки.
– Я работаю. Я же предупреждала, что на этой неделе у меня завал. И я просила не звонить по деловой линии.
– Но ведь ты ответила! Какое достижение, если вспомнить другие мои три звонка!
Пререкаться бесполезно. И бесполезно объяснять, что нет времени на пустую болтовню в рабочие часы. Лучше быстренько отбыть повинность и покончить с этим.
– Прости, мам. Как ты встретила Новый год?
Судорожный вздох предупредил Мак о надвигающейся буре.
– Я порвала с Мартином, о чем ты давно знала бы, если бы потрудилась ответить на мои звонки. Я провела ужасную ночь. Ужасную. – В голосе Линды послышались рыдания. – Я раздавлена. Я опустошена.
Мартин, Мартин… Мак не смогла вызвать в памяти отчетливый образ текущего экс-бойфренда.
– Мне очень жаль. Расставаться в праздники особенно тяжело, но посмотри на это, как на начало нового года с чистого листа.
– Как? Как ты можешь такое говорить? Ты же знаешь, как я любила Мартина! Мне сорок два года, я одинока и совершенно разбита.
Сорок семь, мысленно поправила Мак. Но, подумаешь, пять лет! Какие счеты между матерью и дочерью? Мак потерла виски.
– Я правильно поняла, это ты с ним порвала?
– Какая разница, кто с кем порвал? Все кончено. Кончено, а я его обожала. Теперь я одна, совершенно одна. Мы страшно поругались. Я не давала никаких поводов, а он грубил, придирался по пустякам! Он назвал меня эгоисткой. И слишком нервной, и еще всяких гадостей наговорил. Что мне оставалось, кроме разрыва? Он оказался совсем не таким, как я думала.
– М-м-м. Элоиза вернулась в школу? – спросила Мак, надеясь перевести разговор на свою сводную сестру.
– Вчера. Бросила меня в этом ужасном состоянии. Я совершенно истощена эмоционально и физически. Я по утрам едва выбираюсь из кровати. У меня две дочери. Я отдала им всю себя. И ни одна из них даже не пытается поддержать меня.
Мак наклонилась и легко постучалась лбом об стол, чтобы отвлечься от дикой пульсации в висках.
– Начинается семестр. Она должна вернуться. Может, Милтон…
– Мартин.
– Да, конечно. Может, он попросит у тебя прощения, и тогда…
– Все кончено. Возврата нет. Я никогда не прощу человека, который так мерзко со мной обошелся. Я должна успокоиться, прийти в себя. Мне необходимо время, покой, место, где я могла бы снять стресс, вызванный этой безобразной ситуацией. Уехать как можно дальше от этого жуткого холода, от воспоминаний и боли. Мне нужно три тысячи долларов.
– Три… мама, ты же не думаешь, что я отстегну три штуки на косметические процедуры во Флориде только потому, что ты злишься на Марвина.
– Мартина, черт побери, и это самое малое, что ты можешь сделать. А если бы мне понадобилось лечение, ты бы так же отказалась оплатить больницу? Я должна ехать. Все уже забронировано.
– Разве бабушка не посылала тебе деньги в прошлом месяце? Заблаговременный рождественский…
– У меня были расходы. На Рождество я купила этому ужасному человеку «Таг Хауэр» ограниченной серии. Разве я могла предвидеть, что он превратится в настоящего монстра?
Мать разрыдалась. Жалобно.
– Потребуй часы обратно. Или…
– Я никогда не буду так мелочиться. Мне не нужны эти чертовы часы, и он мне не нужен. Я хочу уехать.
– Прекрасно. Поезжай туда, куда можешь себе позволить, или…
– Мне необходим курорт. Конечно, после праздничных расходов я на мели, и мне необходима твоя помощь. Ты вечно хвастаешь, что твой бизнес процветает. Мне необходимы три тысячи долларов, Макензи.
– Как прошлым летом, когда понадобились две тысячи долларов, чтобы ты и Эл могли понежиться на пляже? И…
Линда снова разрыдалась. На этот раз Мак не стала биться лбом об стол, просто положила на столешницу свою несчастную голову.
– Так ты мне не поможешь? Ты не поможешь собственной матери? А если меня выгонят на улицу, ты просто отвернешься? Просто будешь жить своей счастливой жизнью, когда моя разрушена? Как ты можешь быть такой эгоисткой?
– Утром я переведу деньги на твой счет. Счастливого путешествия, – сказала Мак и повесила трубку.
Она встала, прошла в кухню, достала бутылку вина.
Ей просто необходимо было выпить.
После почти двухчасового обсуждения тканей, роз, причесок, списков гостей и еще бог знает чего у Картера онемели мозги, зато организм, напичканный кофе и печеньем (между прочим, чертовски вкусным печеньем), бурлил энергией.
Картер бодро шагал к своей машине, которую оставил ближе к студии Мак. Благодаря этой географической случайности ему поручили передать посылку, по ошибке доставленную в главный дом.
В воздухе закружились первые снежинки. Скорей бы добраться до дома, подумал он. Надо закончить план урока и подкорректировать вопросы для теста, который он собирался провести в конце недели.
Он мечтал вернуться к своим книгам и покою, столь необходимому после совершенно вымотавших его женских разговоров, сахара и кофеина. Да еще снова разболелась голова.
В снежных сумерках зажглись фонари вдоль дорожки, но в домике Макензи не горело ни одно окно.
Она могла уехать по делам, заснуть… или бродить по дому полуголой. Можно, конечно, приткнуть посылку к входной двери, но это показалось безответственным. К тому же посылка служила идеальным предлогом для того, чтобы снова увидеть ее и попробовать разобраться в своих чувствах, ведь в семнадцать лет он был тайно в нее влюблен.
Картер постучал, поправил под мышкой посылку. Подождал.
Макензи открыла дверь, полностью одетая, что принесло ему и облегчение, и разочарование. В одной руке она держала бокал вина, другой оперлась о дверь.
– Паркер попросила занести тебе по дороге. Я просто…
– Хорошо, спасибо. Заходи.
– Я только…
– Угощу тебя вином.
– Я за рулем, так что… – Но она уже удалялась в полумрак своей неповторимой, скользящей, сексуальной походкой.
– Я пью, как ты наверняка заметил. – Мак достала второй бокал, щедро плеснула в него из бутылки. – Ты же не хочешь, чтобы я пила в одиночестве, правда?
– Для этого я пришел поздновато.
Рассмеявшись, она сунула бокал в его руку.
– Так догоняй. Я выпила всего два. Нет, три. Кажется, я выпила три.
– Угу. Хорошо. – Если он не ошибся, то под легким кайфом бурлили гнев и огорчение. Он не стал пить. Протянул руку и включил свет на кухне. – Стемнело.
– Ну, да. Ты был сегодня так мил со своей сестрой. В некоторых семьях все такие милые. Я наблюдаю и поэтому замечаю. Я помню, что твоя семья была милой. Я не очень хорошо знала тебя и Шерри, но я помню. Милая семья. А моя – дерьмо.
– Как скажешь.
– А знаешь почему? Хочешь, расскажу, почему? У тебя есть сестра, так?
– Да. Даже две. Еще старшая. Может, лучше присядем?
– Две. Точно. Две. Еще и старшая. Никогда ее не видела. Значит, две родных сестры. А у меня? У меня одна. Нет, один. Нет, не так. Одно из двух половинок. Полсестры, полбрата – от каждого родителя, – так что вместе получается одно. А с отчимами и мачехами я вообще со счета сбилась. Они приходят и уходят, уходят и приходят, потому что у моих родителей – не успеешь оглянуться – новые семьи. – Мак отхлебнула вина. – Держу пари, у вас был семейный рождественский ужин?
– Да, мы…
– А знаешь, что делала я?
Ладно, он понял. Это не беседа. Монолог. А он, Картер – отражатель звука.
– Нет.
– Мой отец… где-то там. Может, в Вэйле. – Мак сосредоточенно нахмурилась. – Или в Швейцарии. С третьей женой и их сыном. В общем, отец не считается. Хотя он прислал мне до нелепости дорогой браслет… и вовсе не из чувства вины или особой отцовской любви, чего в нем никогда не замечалось. А просто потому, что, владея с младенчества трастовым фондом, он привык сорить деньгами.
Мак замолчала, нахмурилась еще больше и отхлебнула еще вина.
– Так на чем я остановилась?
– Рождество.
– Верно, точно. Мое семейное Рождество. Я нанесла визит вежливости матери и Элоизе – это моя сводная сестра – двадцать третьего, поскольку ни одна из нас не жаждет провести Рождество в семейном кругу. В нашем случае никаких рождественских гусей. Обменялись подарками, выпили, пожелали друг другу счастья и разбежались.
Мак горько улыбнулась.
– Мы не пели рождественских гимнов у рояля. Если честно, Эл сбежала еще раньше меня… к друзьям. Не могу винить ее. Моя мать может довести до пьянства. Видишь? – Она подняла свой бокал.
– Вижу. Пойдем прогуляемся.
– Что? Зачем?
– А почему бы и нет? Снег пошел. – Картер непринужденно вынул бокал из ее пальцев, поставил его на кухонный стол рядом со своим, нетронутым. – Я люблю гулять в снег. Эй, вон твое пальто.
Мак хмуро следила, как Картер идет за пальто, возвращается. Послушно сунула руки в рукава.
– Я не пьяна. Пока. И вообще, почему женщина не может напиться от жалости к себе в своем собственном доме, если ей хочется?
– Конечно, может. У тебя есть шапка?
Мак порылась в кармане пальто, вытащила ярко-зеленую шапочку.
– Только не подумай, что я каждый вечер напиваюсь и все такое.
– Я уверен, что ты не замешана ни в чем подобном. – Картер натянул на нее шапку, обмотал шею шарфом, застегнул пальто. – Отлично. – Он взял Мак под руку, вывел из дома.