Робертс Нора. Остановись, мгновенье

   – Привет, прости, что помешала.
   Картер вскочил, задел бумаги, несколько листов спланировало на пол.
   – А, ничего. Все в порядке. Я просто…
   Они одновременно наклонились, чтобы поднять бумаги, и столкнулись лбами.
   – Прости, мне жаль. – Картер взглянул ей в глаза. – Господи, что я несу.
   Мак улыбнулась, продемонстрировав ямочки.
   – Привет, Картер.
   – Привет. – Он взял протянутые ею бумаги. – Я просто намечал главные моменты для дискуссии по Розалинде.
   – Какой Розалинде?
   – Шекспировской. «Как вам это понравится».
   – А, которую в кино сыграла Эмма Томпсон?
   – Нет, то «Много шума из ничего». Герцог Фредерик отправляет свою племянницу Розалинду в изгнание. Она переодевается в юношу Ганимеда.
   – Своего брата-близнеца?
   – Нет, то «Двенадцатая ночь».
   – Я их все время путаю.
   – Ну, хотя между «Как вам это понравится» и «Двенадцатой ночью» существуют параллели и в замысле, и в сюжете, они заметно расходятся… Прости, я увлекся.
   Картер положил бумаги на стол, снял очки, которыми пользовался только для чтения, и приготовился мужественно встретить последствия своих действий.
   – Я хочу попросить прощения за…
   – Ты уже просил. Ты просишь прощения у всех женщин, которых целуешь?
   – Нет, но, учитывая обстоятельства… – Картер, забудь, приказал он себе. – Ладно. Чем могу быть полезен?
   – Я заглянула, чтобы передать тебе это. Хотела оставить у секретаря, но мне сказали, что у тебя «окно», и объяснили, где тебя найти. Ну, я и решила передать лично.
   Мак протянула сверток в коричневой бумаге и, увидев замешательство Картера, подсказала:
   – Можешь открыть. Это маленький подарок. За то, что ты позволил мне выговориться и избавил от похмелья. Мне показалось, что тебе понравится.
   Картер аккуратно разорвал клейкую ленту, развернул бумагу и увидел фотографию в простой черной рамке. На фоне белого снега и кружевных деревьев ярким пламенем алел маленький кардинал.
   – Потрясающе.
   – Да, мило. – Мак внимательно смотрела на него. – Одно из удачных мгновений. Вчерашнее раннее утро. Не птица додо, но это наша птица.
   – Наша… О, верно. И ты принесла ее мне. – Его лицо вспыхнуло от удовольствия и смущения. – Я думал, ты сердишься на меня после…
   – Того, как твой поцелуй отшиб мне мозги? Это было бы глупо. К тому же, если бы я разозлилась, то не стала бы ждать и отколотила тебя, не сходя с места.
   – Да, наверное. И все же, я не должен был…
   – Мне понравилось, – прервала Мак, лишив его дара речи, и, развернувшись, отправилась изучать помещение. – Итак, это твой класс, где все происходит.
   – Да, мой. – Господи, ну почему никак не включаются мозги, и куда подевалось красноречие?
   – Я не была здесь целую вечность. Похоже, за это время здесь ничего не изменилось. Обычно говорят, что, когда через много лет возвращаешься в школу, она кажется меньше. А мне она кажется больше. Большая, просторная, светлая.
   – Удачный проект. Я имею в виду здание. Открытые пространства и… Но ты говорила в переносном смысле?
   – Возможно. По-моему, у нас иногда проходили уроки и в этом классе. – Мак подошла к окнам в южной стене. – Кажется, я сидела здесь и смотрела в это окно вместо того, чтобы слушать учителя. Мне здесь очень нравилось.
   – Правда? Мало у кого остаются приятные воспоминания о средней школе. Это эпоха политических интриг и столкновений амбиций, подпитываемых бушующими гормонами.
   Мгновенно вспыхнувшая улыбка осветила ее лицо.
   – Ты мог бы нанести этот афоризм на футболку. Ну, нельзя сказать, что я обожала академию. Она мне нравилась потому, что здесь были Паркер и Эмма. Я проучилась с ними всего пару семестров. Один в десятом классе и один в одиннадцатом, но все равно мне здесь было лучше, чем в Джефферсон-Хай. Конечно, там училась Лорел, но школа была слишком большой, и мы нечасто встречались.
   Мак подошла к нему.
   – Даже если отбросить интриги и амбиции, средняя школа все равно останется социальным зверинцем. Но ты вернулся в класс. Держу пари, тебе нравилась каждая минута, проведенная в школе.
   – Я здесь выживал. Зануды занимают одну из низших ступеней социальной лестницы, а остальные их попеременно унижают, игнорируют или оскорбляют. Я мог бы написать целый трактат на эту тему.
   – И я? – изумилась Мак.
   – Написать трактат? А, ты имела в виду остальных. Не замечать и игнорировать – разные вещи.
   – Иногда это еще хуже, – прошептала Мак.
   – Послушай, нельзя ли вернуться к тому вечеру и прояснить твое «Мне понравилось»? Не могла бы ты уточнить, если я вдруг неправильно понял?
   – Не думаю, что ты неправильно понял, – улыбнулась она, – но…
   – Доктор Магуайр?
   В дверях, не решаясь войти в класс, излучая юность и свежесть, замерла девушка в синей форме Академии Уинтерфилда. От Мак не ускользнули ни яркий румянец, ни сверкающие глаза – явные признаки влюбленности в учителя.
   – А… Джули. Я слушаю.
   – Вы сказали, что я могу зайти перед уроком поговорить о моей письменной работе.
   – Да, конечно. Я освобожусь через минуту и…
   – Исчезаю, – сказала Мак. – Если честно, я уже опаздываю. Рада была снова повидаться, доктор Магуайр.
   Мак вышла из класса, протиснувшись мимо прелестной юной Джули. Картер догнал ее на середине лестницы, положил ладонь на ее плечо.
   – Подожди. Поскольку мы уладили недоразумение, могу я позвонить тебе?
   – Да, ты можешь мне позвонить. Или мы можем встретиться после уроков.
   – Ты представляешь, где находится «Кофейный разговор»?
   – Смутно, но я найду.
   – В половине пятого?
   – Я освобожусь к пяти.
   – В пять. Отлично. Я… увидимся там.
   Мак спустилась до конца пролета, оглянулась. Картер не двинулся с места. Руки в карманах брюк защитного цвета, свободный твидовый пиджак, упавшие на лицо взлохмаченные волосы.
   Бедная Джули, подумала Мак. Бедная маленькая Джули, я прекрасно представляю, что ты чувствуешь.
 
   – Ты пригласил ее в «Кофейный разговор»? Совсем свихнулся?
   Картер, убиравший в портфель папки и книги, нахмурился.
   – Какие проблемы с «Кофейным разговором»?
   – Там же полно учителей и учеников. – Боб Таркинсон, преподаватель математики и самозваный эксперт по сердечным делам, скорбно покачал головой. – Если ты задумал это, то должен пригласить женщину выпить. В хороший бар, Картер. С приятной атмосферой, интимной обстановкой.
   – Не каждая встреча с женщиной должна вести к этому.
   – Ну, через одну.
   – Ты женат, – напомнил ему Картер. – И у тебя скоро будет ребенок.
   – Именно поэтому я знаю то, что знаю. – Боб оперся бедром о стол Картера, придал своей симпатичной физиономии мудрое выражение. – Думаешь, я покорил такую женщину, как Эми, чашкой кофе? Нет, черт побери. Знаешь, что круто изменило наши отношения?
   – Да, Боб. Ты мне тысячу раз говорил. На втором свидании ты приготовил ей ужин, и она влюбилась в тебя за куриными котлетами.
   – Вот именно. Никто не влюбляется за кофе с молоком, Картер. Поверь мне.
   – Она меня совсем не знает, поэтому разговор о влюбленности неуместен. И не нервируй меня.
   – Ты и без меня нервничал. Ладно, ты уже напросился на кофе, посмотрим на результат. Если все еще будешь заинтересован, позвони ей завтра. В крайнем случае, послезавтра. Пригласи на ужин.
   – Я не умею жарить куриные котлеты.
   – Ты вообще не умеешь готовить, Магуайр. Кроме того, встреча в кофейне официально не является первым свиданием. Своди ее куда-нибудь. Когда будешь готов, я дам тебе рецепт чего-нибудь простенького.
   – Господи. – Картер потер лоб между бровями, где почему-то сосредоточилось все его напряжение. – Именно поэтому я не хочу ни с кем встречаться. Сплошная морока.
   – Ты избегаешь отношений из-за Корин. Она подорвала твою уверенность в себе. Хорошо, что ты возвращаешься к жизни, и новая женщина не имеет отношения к школе. – В знак поддержки Боб похлопал Картера по спине. – Ну-ка, напомни, чем она занимается?
   – Она – фотограф. У нее и трех ее подруг свадебное агентство. Они организуют свадьбу Шерри. Мы – Макензи и я – вместе учились в средней школе, правда, очень недолго.
   – Минуточку, минуточку. Макензи? Та рыжая, в которую ты втрескался в старших классах?
   Картер снова потер напрягшийся лоб.
   – Зря я тебе рассказал. Вот почему я редко пью.
   – Послушай, Карт, это судьба, – взволнованно затарахтел Боб. – Потрясающий шанс воспользоваться упущенной возможностью.
   – Это всего лишь чашка кофе, – пробормотал Картер.
   Раскрасневшийся Боб подскочил к доске, схватил кусок мела и нарисовал круг.
   – Все очевидно. Круговорот. Ты замыкаешь круг. Возьмем точку А и точку В… – Боб обозначил на окружности две точки и соединил их прямой линией. – Переходим к точке С. – Он отметил самую верхнюю точку окружности и соединил ее с предыдущими точками двумя линиями. – Видишь?
   – Да. Я вижу треугольник в круге. Мне пора.
   – Это треугольник судьбы в круге жизни!
   Картер подхватил портфель.
   – Иди домой, Боб.
   – С математикой невозможно спорить, Картер. Обязательно проиграешь.
   Картер обратился в бегство и быстро покинул опустевшую школу под гулкое эхо собственных шагов.

5

   Она опаздывала. Может, она вообще не придет. Что угодно может случиться, думал Картер. Если бы его мозговые клетки хотя бы частично включились в работу, он дал бы ей номер своего сотового. Тогда она смогла бы позвонить и отменить встречу.
   А теперь приходится сидеть здесь в одиночестве.
   Те пятнадцать минут, что он уже ждет, ерунда, но сколько еще торчать тут? Полчаса? Час? Превратит ли его в жалкого неудачника часовое ожидание?
   Возможно.
   Мысленно обозвав себя идиотом, Картер притворился, будто наслаждается зеленым чаем. Он сотни раз ходил на свидания. У него были серьезные отношения с женщиной, длившиеся почти год. Боже милостивый, он даже жил с ней.
   Пока она не бросила его и не переехала к кому-то другому.
   Но те отношения ни при чем.
   Это просто кофе. Или чай, в его случае. А он накручивает себя из-за случайного… свидания. Все-таки лучшего слова он не подобрал. Дергается, как глупая девчонка перед выпускным балом.
   Картер снова сделал вид, что читает книгу, как делал вид, что пьет чай. И приказал себе не следить за дверью кофейни, как голодная кошка за мышиной норой.
   Он забыл – или давно перестал замечать, – как здесь шумно. Забыл, как много его учеников посещает эту кофейню. Боб прав: место выбрано неудачно.
   Разноцветные кабинки и табуреты у стоек забиты учениками старших классов академии и местной средней школы. Попадалась и молодежь за двадцать, и учителя.
   Свет был слишком ярким, голоса – слишком громкими.
   – Прости, я опоздала. Съемка затянулась.
   Картер замигал, уставившись на Мак, скользнувшую за его столик.
   – Что?
   – Ты увлекся своей книжкой. – Она вытянула шею, чтобы прочитать название. – Детектив Лоренса Блока? А разве ты не должен читать Хемингуэя или Троллопа?
   – Популярная беллетристика – вполне жизнеспособная часть литературы. Вот почему она популярна. Чтение только ради удовольствия… Назревает очередная лекция. Прошу прощения.
   – Учительская манера тебе очень идет.
   – В классе это уместно. Я не понял, что ты заходила в школу во время работы. Мы могли бы встретиться позже.
   – Всего лишь пара встреч с клиентами и съемка. У меня на шее невеста, которая по какой-то необъяснимой причине хочет, чтобы каждый ее шаг был запечатлен профессиональным фотографом. Поскольку это денежный ручеек на мой банковский счет, я не возражаю. Я фотографировала примерку ее свадебного платья на фоне ее рыдающей матери. Рыдания заняли немного больше времени, чем я рассчитывала.
   Мак стянула шапочку, пятерней взъерошила волосы и огляделась по сторонам.
   – Я здесь никогда не бывала. Отличная энергетика.
   – Я Ди. Что будете заказывать?
   Мак приветливо улыбнулась подошедшей официантке.
   – Давайте повеселимся. Большой латте маккиато с двойной взбитой пенкой и ванилью.
   – Через минутку. Вам еще один зеленый чай, доктор Магуайр?
   – Нет, Ди, достаточно. Спасибо.
   – Ты не любитель затейливого кофе? – спросила Мак, когда Ди отправилась выполнять заказ.
   – Просто уже поздно, не засну. Но он здесь хороший… кофе. Я обычно забегаю утром перед работой выпить капучино.
   – Ладно. – Мак подперла кулачком подбородок. – Выкладывай, что тебя мучает.
   – Я был влюблен в тебя в школе.
   Брови Мак изумленно изогнулись.
   – В меня? Серьезно?
   – Ну да. Для меня серьезно. И довольно унизительно признаваться с опозданием на двенадцать лет, однако это влияет на нынешнюю ситуацию. С моей стороны.
   – Но… я не могу вспомнить, чтобы ты вообще заговаривал со мной.
   – Я и не заговаривал. Не мог. Тогда я был болезненно застенчив, особенно в общении. В любом общении, тем более с девочками. То есть мне нравились девочки. А ты была такая…
   – Большой латте маккиато, двойная пенка с ванилью. – Ди поставила на стол огромный бокал и блюдечко с двумя крошечными бискотти в форме полумесяца. – Приятного аппетита.
   – Продолжай, – потребовала Мак. – Какая такая?
   – Ах да. Волосы, ямочки и все прочее.
   Пристально разглядывая его, Мак надкусила бискотти.
   – Картер, в старших классах я была жердью с растущими из головы морковками. В доказательство могу предъявить фотографии.
   – Не для меня. Ты была яркой, энергичной, уверенной. – И сейчас такая, мысленно добавил он. – Чувствую себя идиотом, говоря тебе это, но промолчать не в силах, а я достаточно неуклюж и без демонстрации личных комплексов. Ну, вот. Я высказался.
   – Значит, судьбоносный поцелуй – результат той старой влюбленности?
   – Должен признать, что прошлое сыграло свою роль. Все было так нереально.
   Мак подалась вперед.
   – Мы оба давно уже не те, какими были в школе.
   – Боже, надеюсь, что нет. Я был сплошным недоразумением.
   – А кто не был? Знаешь, Картер, большинство парней использовало бы школьную влюбленность как тактический ход, или никогда не призналось бы. Ты всегда так откровенен на свиданиях за чашкой кофе?
   – Не знаю. Кроме тебя, я ни в кого не влюблялся.
   – Господи.
   – Я опять сглупил. – Он смущенно провел пятерней по волосам. – И испугал тебя. Можно подумать, что я одержим тобой и молюсь перед алтарем с твоими фотографиями, зажигаю свечи и распеваю твое имя. О, все еще страшнее. Беги. Я не затаю на тебя зла.
   Мак расхохоталась. Ей даже пришлось поставить бокал на стол, чтобы не расплескать кофе.
   – Я останусь, если ты поклянешься, что алтаря у тебя нет.
   – Алтаря нет, клянусь. – Картер перекрестился. – Если ты останешься из жалости или только потому, что тебе нравится кофе, я не обижусь.
   – Кофе действительно хороший. – Мак отпила еще немного. – И это точно не жалость, хотя я пока не понимаю, что именно. Ты – интересный человек, Картер, и помог мне, когда я нуждалась в помощи. И классно меня поцеловал. Почему бы не выпить с тобой кофе? И раз уж мы заговорили об этом, объясни, почему такой болезненно застенчивый человек занялся преподаванием.
   – Я должен был преодолеть застенчивость. Я хотел учить.
   – Всегда?
   – Практически. Правда, еще раньше я хотел быть супергероем. Одним из людей Икс.
   – Учитель-супермутант. Может, ты Профессор Икс?
   Картер ухмыльнулся.
   – Ты меня разоблачила.
   – Так как же Застенчивый Парень стал могущественным Профессором?
   – Учеба, практика. Привычка. Первые несколько недель на курсе ораторского искусства меня пот прошибал от страха, но занятия помогли. Для практики я работал ассистентом преподавателя и занимался с Делани на втором курсе. Ах да…
   Картер повертел свою чашку.
   – На случай, если когда-нибудь зайдет речь… Я как бы между прочим расспрашивал его о тебе. Обо всех вас, чтобы не выделять тебя. Он называл вас квартетом.
   – И сейчас иногда называет. Теперь он наш юрист. В бизнесе.
   – Как я слышал, он хороший юрист.
   – Да. Он решил все наши юридические проблемы. После смерти родителей имение перешло к Паркер и Делу. Дел не хотел там жить. У него уже был свой дом, а у Паркер не было средств на содержание имения. Но если даже и были бы, вряд ли она смогла бы жить там одна. Огромный дом, воспоминания.
   – Да, ей было бы тяжело и одиноко, но теперь, когда вы живете и работаете вместе, все для нее изменилось.
   – И для нас тоже. Идея принадлежала Паркер. Мы все обсудили, и Паркер обратилась к Делу. Он нас с радостью поддержал и даже рискнул своей долей наследства.
   – Думаю, он не прогадал. По мнению моей мамы и Шерри, «Брачные обеты» – лучшее свадебное агентство в Гринвиче.
   – Мы долго к этому шли. Первый год был тяжелым и довольно жутким, потому что мы вложили все наши сбережения и все, что смогли выпросить, одолжить или украсть. Расходы на переоборудование дома у бассейна в мой дом, гостевого дома – в дом Эммы… Джек сделал проекты бесплатно. Джек Кук. Ты его знаешь? Он и Дел познакомились в колледже.
   – Да, знаю немного. Помню, они были неразлучны.
   – Маленькая деревня, этот Йель, – прокомментировала Мак. – Джек – архитектор. Он много времени потратил на то, чтобы уберечь нас от кучи ошибок и сэкономить нам бог знает сколько денег. Второй год мы едва держались на плаву, и всем нам приходилось подрабатывать на стороне. Но к третьему году мы выкарабкались. В общем, я представляю, как это – обливаться холодным потом от страха поражения.
   – Почему именно свадебная фотография? Что она значит для тебя? Ведь не только то, что это часть вашего общего дела?
   – Да, не только. И не столько. Я люблю фотографировать людей. Лица, фигуры, мимику, жестикуляцию. До «Брачных обетов» я работала в фотостудии. Ну, знаешь, куда люди приходят сфотографировать детей или сделать портфолио. Счета оплачивать хватало, однако…
   – Не приносило удовлетворения.
   – Угадал. Я люблю фотографировать людей, как я называю, в Мгновения – именно так, с большой буквы, – в определяющие, кульминационные мгновения. Их много в жизни. И свадьбы – одни из них. Сами ритуалы и то, как разные люди в них вписываются. Как подстраиваются под них или подстраивают их под себя. Это очень интересно.
   Улыбаясь, Мак обхватила бокал обеими руками.
   – Энтузиазм, театральность, воодушевление, радость, романтика, страсть, юмор. Я могу сохранить их воспоминания в фотографиях. Увлечь новобрачных в незабываемое путешествие и – если повезет – увековечить то единственное мгновение, которое превратит рутинное в уникальное. Ну, если коротко, я просто люблю свою работу.
   – Я понял это и понял, что ты называешь мгновением. Удовлетворением, которое оно дарит. Так происходит со мной, когда я буквально вижу, как раскрывается разум студента, как он впитывает все, что я пытаюсь в него вложить. И это мгновение оправдывает повседневную рутину.
   – Пожалуй, я не баловала своих учителей подобными мгновениями. Я просто хотела поскорее покончить с уроками и делать то, что хочется. Я никогда не считала учителей творческими людьми. Скорее, тюремщиками. Я была паршивой ученицей.
   – Ты была умной. Что возвращает нас к моей подростковой одержимости. Однако я просто скажу, что заметил твою смышленость.
   – У нас не было общих уроков. Ты был на пару лет старше, так? О, погоди-ка! Ты как-то замещал в моем классе преподавателя, верно?
   – Пятый урок программы мистера Лоуэна по американской литературе. Пожалуйста, забудь, что я это сказал.
   – И не надейся. А теперь – я не сбега́ю – я действительно должна идти. У меня еще одна съемка. Между прочим, предсвадебный портрет твоей сестры.
   – Не представлял, что вы продвигаетесь так быстро.
   – У доктора выдался свободный вечер, и мы этим воспользовались. Я должна прочувствовать атмосферу их жилища и их общую ауру.
   – Я провожу тебя до твоей машины. – Картер вытащил несколько купюр, подсунул их под свое блюдце.
   Не успела Мак опомниться, как он уже подавал ей куртку. И дверь ей придержал, и вышел с ней в захватывающий дух холод.
   – Я оставила машину в полутора кварталах отсюда. Не провожай меня. Очень холодно.
   – Отлично. В любом случае, я пришел сюда пешком.
   – Пешком?
   – Я живу недалеко.
   – Точно. Ты любишь ходить пешком. И раз уж мы гуляем, я хочу кое о чем тебя спросить. Как-то раньше не получилось. Доктор Магуайр? Ты доктор философии?