Робертс Нора. Сокровища Айседоры

   – Я больше не полицейский.
   Полицейский, еще какой полицейский, подумала она. Может, ее опыт общения с полицией и невелик, но сейчас не возникло никаких сомнений. Она видела полицейского в его глазах, движениях, даже в голосе.
   Дора молча последовала за Джедом к заднему входу в магазин.
   – Слышала когда-нибудь о сигнализации?
   – У меня есть. И она должна была визжать как оглашенная.
   Джед только презрительно хмыкнул, разглядывая коробочки и провода.
   – Дрянь и халтура.
   Дора надулась, смахнула челку с глаз.
   – Парень, который ее продал, так не думал.
   – Парень, который ее продал, наверное, смеялся до колик в животе, когда ее устанавливал. Чтобы ее отключить, надо лишь перерезать пару проводков. – В доказательство своих слов Джед показал два оборванных конца провода. – Вдобавок грабитель отключил телефон. Он видел свет наверху и знал, что в доме кто-то есть.
   – Выходит, он дурак? – спросила Дора, нервно стуча зубами. – Он ведь мог подождать, пока мы уйдем или заснем.
   – Может, он спешил. Надень что-нибудь. У тебя нос покраснел.
   Дора обиженно потерла нос.
   – Конечно. Сначала надо было завернуться в меха. А что это был за шум? Перед тем, как ты героически скатился с лестницы? Как будто воздушные шарики лопались.
   – Глушитель, – ответил Джед, ковыряясь в карманах в поисках мелочи.
   – Глушитель? – тихо взвизгнула Дора, хватая его за руку. – Как в фильмах о гангстерах? Он стрелял в тебя?
   – Вряд ли в этом было что-то личное. У тебя есть четвертак? Надо сообщить в полицию.
   Дора отпустила его руку. Ее щеки, разрумянившиеся на морозе, мертвенно побледнели. Зрачки расширились.
   – Только не вздумай падать в обморок. – Джед схватил ее за подбородок, потряс голову. – Все закончилось. Он удрал. Слышишь?
   – У тебя кровь на лице, – тупо сказала она.
   – Ты мне об этом уже говорила.
   – Он мог застрелить тебя.
   – Я мог провести ночь со стриптизершей. Видишь, насколько далеки возможности от реальности. Так как насчет монеты?
   – Я не… – Дора автоматически проверила карманы. – У меня есть телефон в фургоне.
   Джед подошел к фургону и, найдя его незапертым, покачал головой.
   – Ничего ценного, – тяжело дыша, сказала Дора.
   Джед с удовольствием заметил, что ее щеки снова раскраснелись.
   – Кроме телефона, стереомагнитолы. – Он приподнял брови. – И антирадара.
   – Это подарок.
   Джед набрал номер Брента и после двух гудков услышал:
   – Счастливого Рождества!
   – Привет, Мэри Пэт. – На заднем плане слышались детские голоса и музыка. – Мне нужен Брент. На минутку.
   – Джед. Надеюсь, не глупые отговорки на завтра? Клянусь, я сама притащу тебя сюда.
   – Нет, я приду.
   – Ровно в два часа.
   – Я заведу часы, Мэри Пэт. Брент дома?
   – Дома. Готовит свой знаменитый колбасный фарш. Подожди.
   Раздался щелчок.
   – Привет, капитан. Счастливого Рождества.
   – Прости, что испортил тебе удовольствие, но у нас здесь небольшая проблема.
   – Джоди, отпусти кошку! Какая проблема?
   – Взлом. Магазин под квартирой.
   – Что-нибудь взяли?
   – Заставлю ее проверить. – Джед отбросил с лица взлохмаченные ветром волосы и взглянул на Дору. Она дрожала. – Пару раз выстрелили в меня. Использовали глушитель.
   – Черт. Ты ранен?
   – Нет. – Джед снова дотронулся до щеки. Кровотечение почти прекратилось. – У него была машина неподалеку. Судя по реву мотора, не малолитражка.
   – Жди, капитан. Я позвоню в полицию и сразу к вам.
   – Спасибо. – Джед положил трубку. Дора переминалась с ноги на ногу в тщетной попытке согреться. – Пожалуй, нам не помешает твой коньяк. Пошли. – Он взял ее замерзшие ладони в свои, автоматически согревая их, повел ее в магазин. – Оглядись, может, что-то пропало.
   – Я же не должна ни до чего дотрагиваться, так?
   – Ты внимательно смотришь полицейские телесериалы.
   – Мы можем закрыть дверь?
   – Конечно. – Джед мельком взглянул на взломанный замок и прикрыл дверь, затем зажег свет и осмотрелся.
   Кладовка была забита до предела. Вдоль одной стены от пола до потолка громоздились ящики и коробки. На полках в полном беспорядке – во всяком случае, он не видел никакого порядка – стояли распакованные товары. В один из углов втиснуты два картотечных шкафа. На каждом – горы коробок.
   Среди всего этого безумия письменный стол казался островком здравого смысла: телефон, лампа, фарфоровый кувшинчик с карандашами и ручками, бюстик Бетховена, служивший пресс-папье.
   – Ничего не пропало, – сказала Дора.
   – Откуда ты знаешь?
   – Знаю. Должно быть, ты спугнул их. – Она прошла к полкам и постучала пальцем по какому-то флакончику. – Даум, авторский экземпляр, стоит больше тысячи долларов^[9]. И это блюдо примерно столько же. А это… – Дора сняла с полки коробку с нарисованным на ней роботом.
   – Детская игрушка?
   – Коллекционер запросто выложит за нее две тысячи долларов.
   – И ты не запираешь все это?
   – У меня есть сигнализация. То есть была, – пробормотала Дора. – Я же не могу каждый вечер таскать весь товар в хранилище.
   – А как насчет выручки?
   – Мы каждый вечер сдаем в банк все, кроме сотни долларов мелкими купюрами. – Дора прошла к столу, открыла верхний ящик, вынула конверт и пролистала содержимое. – Видишь? Как я и сказала, ты спугнул его. – Отходя от стола, она услышала шелест бумаги под ногами и наклонилась. – Копия чека. Странно, он должен быть в картотеке.
   – Покажи. – Джед выхватил у нее чек. – Тимоти О’Малли. Пятьсот пятьдесят плюс налог. Двадцать первое декабря. За солонки?
   – Его жена коллекционирует.
   – Пять сотен долларов за склянки с дырками?
   – За старинные солонки, – поправила Дора, забирая чек. – Деревенщина.
   – Кровопийца.
   Дора нахмурилась и открыла картотечный ящик, чтобы убрать чек.
   – Господи! Что здесь творится!
   Джед подошел и заглянул через ее плечо.
   – Так не должно быть?
   – Конечно, нет. Налоговая инспекция держит меня в постоянном страхе, как всех добропорядочных американцев. И в прошлом месяце Ли потратила целую неделю, чтобы навести здесь порядок.
   – Значит, он охотился за информацией. Что ты здесь держишь?
   – Ничего ценного. Счета, квитанции, накладные. Вся деловая документация. – Дора озадаченно пробежала рукой по волосам. Звездочки в ее ушах засверкали. – Кому пришло в голову вламываться сюда ради бумажек? Чокнутому налоговому инспектору? Сумасшедшему бухгалтеру?
   Она прикусила язык.
   – Как звали того подонка?
   – Не дури. Эндрю никогда бы на это не пошел.
   – Разве ты не говорила, что он бухгалтер?
   – Ну да. Только…
   – И ты его уволила?
   – Это не причина, чтобы…
   – Эндрю, как дальше?
   Дора раздраженно выдохнула, взметнув челку.
   – Я дам тебе его имя, адрес, номер телефона, а потом ты вцепишься в него. Где он был сегодня и все прочее?
   – Я не полицейский.
   – Если человек выглядит, как полицейский, говорит, как полицейский… – Дора втянула носом воздух, – пахнет, как полицейский…
   – Откуда ты знаешь, как пахнет полицейский?
   – Ружейное масло и пот. И если подумать, у тебя даже вкус полицейского.
   – Как это?
   – Не знаю. – Дора перевела взгляд на его рот, затем медленно подняла голову. – Крутой, властный, немного злобный.
   – Я могу быть еще злее.
   Джед придвинулся к ней.
   – Я уже поняла. Я не говорила тебе, что терпеть не могу приказов… еще с детского сада.
   – Не говорила.
   Какое там ружейное масло и пот. Казалось, вся комната напоена ароматом Доры, тем соблазнительным пряным ароматом, от которого у мужчин начинают течь слюнки.
   – Ну, теперь ты знаешь. Я ненавижу приказы. Это одна из причин, почему я начала собственное дело.
   – Ты совершенно не умеешь выполнять приказы. Я велел тебе оставаться в квартире.
   – Не смогла справиться с естественным желанием держаться поближе к мужчине с пистолетом. – Дора подняла руку, провела большим пальцем по его щеке. – Ты меня напугал.
   – Ты испугалась, только когда все закончилось.
   – Мне все время было страшно. А тебе?
   – Нет. Обожаю, когда в меня стреляют.
   – Значит, у нас сейчас запоздалая реакция на шок. – Она обвила руками его шею. Ей понравилось.
   – Я велел тебе держаться подальше.
   – Так оттолкни меня. – Ее губы изогнулись в улыбке. – Оттолкни, если сможешь.
   Когда его рот накрыл ее губы, они все еще улыбались. Джед прижал ее к шкафу, ручки ящиков впились в ее спину, но Дора была слишком потрясена вспыхнувшим удовольствием, чтобы замечать неудобства.
   Джед сразу понял, что совершил ошибку. Даже колдовская близость Доры ослепила его не настолько, чтобы он это не понял. Каким-то образом ей уже удалось завладеть его мыслями, и сейчас он был не в силах отказаться от нее. Она дрожала, издавала тихие сладостные звуки… и ее вкус… Господи, ее вкус был таким же сладостным, как и аромат.
   И слишком давно он не позволял себе погружаться в жаркий омут, имя которому «женщина»…
   Джед отпрянул, но Дора вцепилась в его волосы и притянула к себе:
   – Еще. Мне всегда мало.
   Она поняла, что с ним никогда не почувствует себя неудовлетворенной. Даже насытив ее, он сможет дарить ей все больше и больше наслаждения.
   В его мозгу молнией мелькнула безумная мысль овладеть ею прямо там, на полу пыльной, тесной кладовки, все еще пахнувшей порохом. Может, так и случилось бы, может, он и не сдержался бы, но сквозь туман безумия услышал шуршание шин по гравию и стук в дверь.
   Джед взял Дору за плечи, решительно отставил в сторону, и она увидела в его глазах то, что он упрямо продолжал отрицать. Полицейский. Снова полицейский.
   – Может, сваришь кофе, Конрой? Теперь ты вряд ли попадешь на свои вечеринки.
   Дора отвернулась, уставилась на лестницу.
   – И это все?
   – Да. – Мучительно хотелось курить, но сигареты остались наверху. – И это все.

7

   Уютно свернувшись на диване, Дора пила коньяк и упрямо изучала веселые елочные фонарики. Джед пил кофе. Чертов полицейский, думала она. Полицейские не пьют спиртное на дежурстве… по крайней мере, в телесериалах. Ей хотелось игнорировать Джеда так же абсолютно, как он игнорировал ее.
   Правда, ей нравился приятель Джеда, лейтенант Брент Чэпмен, улыбчивый полицейский в мятых слаксах и испачканном галстуке, окутанный запахом мясного фарша и корицы. Его кроткие карие глаза за стеклами массивных очков в роговой оправе, его манера держаться успокоили ее, и она, к собственному изумлению, готовила кофе и выкладывала печенье так, словно встречала неожиданно явившихся гостей, а не полицейских, расследующих дело, связанное со стрельбой.
   Брент неспешно задавал ей вопросы.
   Нет, насколько она может сказать, ничего не пропало.
   Нет, в картотеке не было ничего ценного.
   Да, последние две недели в магазине было полно народа, но нет, она не может вспомнить никого и ничего подозрительного. Никто не задавал странных вопросов.
   Враги?
   Дора рассмеялась. Нет, если не считать Марджори Бауэрс.
   – Бауэрс? – Брент навострил уши. Его карандаш замер над потрепанным блокнотом.
   – Мы обе пробовались на главную роль в школьном спектакле. В предпоследнем классе. «Вестсайдская история». Я победила Марджори на прослушивании, и она распустила слух, что я беременна.
   – Но я не думаю, что…
   – Поскольку на карту была поставлена моя репутация, у меня не было выбора. – Дора скосила глаза на Джеда, хмуро разглядывавшего большое фарфоровое блюдо. – Я подстерегла ее после школы.
   – Это очень интересно, но, думаю, не имеет отношения к нашему делу.
   Дора пожала плечами:
   – Она меня здорово ненавидела. Это было в Толедо. Нет, пожалуй, в Милуоки. Мы в те годы много переезжали с места на место.
   Брент улыбнулся. Ему нравилась домовладелица Джеда. Большинству людей, переживших взлом и перестрелку, не удается сохранить чувство юмора.
   – Мы ищем что-нибудь более свеженькое.
   – Расскажи ему о пройдохе-бухгалтере, – приказал Джед.
   – Успокойся, ради бога. Эндрю никогда бы…
   – Дод, – прервал ее Джед. – Эндрю Дод, бухгалтер Доры, позавчера набросился на нее. Так что ей пришлось подбить ему глаз и уволить. – Он насмешливо покосился на Дору. – Она выгнала его пинками под зад.
   – Понимаю. – Причмокивая, Брент нацарапал имя в своем блокноте. Он очень хотел улыбнуться, но, заметив угрожающий блеск глаз Доры, воздержался. – Дод обещал отомстить?
   – Конечно, нет. Скиммерхорн, дай мне сигарету.
   Джед прикурил.
   – Нервничаешь или злишься?
   – Тебе судить. – Она выхватила у него сигарету и жадно затянулась. – Самое страшное, на что способен Эндрю, это вернуться домой и поплакаться своей мамочке.
   – Все равно не мешает поговорить с ним, – кротко сказал Брент. – Где мы можем найти его?
   Дора метнула на Джеда в высшей степени неприязненный взгляд.
   – «Дод, Дод и Голдстайн», бухгалтерская фирма на углу Шестой и Маркет.
   Брент кивнул и взял с блюда печенье.
   – Дьявольский способ праздновать Рождество, не правда ли?
   Дора выдавила улыбку.
   – У меня были другие планы. Мне очень жаль, что вам пришлось покинуть семью.
   – Это часть работы. Отличное печенье.
   – Спасибо. Хотите, я заверну вам домой? Ведь у вас дети?
   – Трое. – Брент автоматически потянулся к бумажнику, чтобы показать фотографии. Джед закатил глаза. Дора поднялась с подлокотника и подошла посмотреть. Две девочки и мальчик, ухоженные и причесанные.
   – Старшая девочка похожа на вас, – заметила Дора.
   – Да. Это Карли. Ей десять лет.
   – Моей племяннице тоже десять. Она в пятом классе.
   – И Карли в пятом. Начальная школа имени Бестера в Лэндсдауне.
   – И Мисси там учится. Держу пари, они знают друг друга.
   Джед уставился на своих сияющих напарника и домовладелицу.
   – Случайно не Мисси Брэдшоу? У нее еще есть младший брат Риччи, настоящий…
   – Ураган. Да, точно.
   – Мисси бывала у нас много раз. Они живут всего в квартале от нашего дома. Родители Мисси и мы с женой по очереди подвозим детей в школу.
   – Я не мешаю? Может, оставить вас наедине? – поинтересовался Джед.
   Брент и Дора с состраданием посмотрели на него.
   – Скажите, Брент, он всегда такой угрюмый?
   – Очень часто. – Брент убрал бумажник и встал. Рубашка в крошках, на стеклах очков – жирные отпечатки пальцев. Просто прелесть, решила Дора. – Но он – лучший полицейский из всех, с кем я когда-либо работал. Так что можете чувствовать себя в безопасности.
   – Спасибо. Я заверну вам печенье.
   Намеренно не обращая внимания на Джеда, Дора ушла в кухню.
   – Потрясающая у тебя хозяйка.
   – Возьми себя в руки. Когда ты сможешь что-нибудь сказать о пулях, которые выковырял из штукатурки?
   – Боже, Джед, поимей совесть. Сейчас Рождество. Дай ребятам из лаборатории пару дней. Конечно, мы проверим и отпечатки пальцев, но думаю, это пустая трата времени.
   – Если он достаточно профессионален, чтобы использовать глушитель, то наверняка работал в перчатках.
   – В самую точку.
   – Как ты думаешь… – Джед умолк, поскольку вернулась Дора с бумажной тарелкой, накрытой алюминиевой фольгой.
   – Благодарю вас, мисс Конрой.
   – Зовите меня Дорой. Дадите знать, если узнаете что-нибудь?
   – Без сомнения. А вы просто расслабьтесь. Джед будет в курсе всего.
   Дора окинула Джеда долгим холодным взглядом.
   – Ну, теперь я смогу спать спокойно.
   – До свидания. Счастливого Рождества.
   – Я провожу тебя, – сказал Джед и кивнул Доре: – Сейчас вернусь.
   Когда они вышли в коридор, Брент вытянул из-под фольги еще одно печенье.
   – Сколько ты уже живешь здесь? Неделю?
   – Почти.
   – И как тебе удалось так быстро восстановить ее против себя?
   – Это дар божий. Послушай, зачем профессионалу вламываться в сувенирную лавку и копаться в бумажках?
   – Хороший вопрос. – Брент задохнулся от порыва холодного ветра. – Там полно ценностей.
   – Но он же не заинтересовался ценностями?
   – Не успел. Ты помешал ему.
   – Наверху горит свет. Он понимает, что в доме люди, и это не мешает ему перерезать телефонные провода, сигнализацию… Но он проходит мимо Даума.
   – Что-что?
   – Не обращай внимания, – злясь на себя, огрызнулся Джед. – Он идет прямо к картотеке.
   – Ему нужен какой-то документ.
   – Да. – Джед вытащил сигарету. – Но нашел ли он то, что искал? И что можно найти в документах набитой старьем лавки?
   – Чеки? – предположил Брент, открывая дверцу своей машины.
   – Опись товаров, имена, адреса.
   – Парень может уйти из полиции, но полицейского из него вытравить невозможно.
   – Я не могу оставаться равнодушным, когда в меня стреляют.
   – Понимаю. Нам не хватает тебя, капитан.
   В глазах Джеда промелькнуло что-то, похожее на сожаление.
   – Город вполне прилично обходится без меня.
   – Послушай, Джед…
   – Побереги силы. – У него не было настроения выслушивать лекцию или зажигательную речь, и не хотелось пережевывать все заново. – Дай мне знать, когда что-нибудь прояснится.
   – Ты будешь первым. – Брент сел в машину и опустил окно. – Да, приятель, береги задницу. Кажется, эта девушка не прочь и тебя поколотить.
   Джед лишь фыркнул в ответ и отправился в дом. Сначала он хотел убедиться, что Дора надежно заперлась на ночь, а потом можно будет спуститься в магазин и еще раз оглядеться.
   Всего лишь как заинтересованное гражданское лицо, сказал он себе.
   Ее дверь была открыта, и он вошел.
   – Полицейские уехали. Можешь положиться на Брента. Он добросовестный и обстоятельный человек.
   – Потрясающий. Присядь.
   – У меня дела. Запри свою дверь.
   – Сядь, – повторила она и указала на стул. – Я хочу промыть твою царапину.
   – Я и сам могу это сделать.
   – Скиммерхорн, неужели ты вообще ничего не знаешь? Когда получаешь рану, защищая женщину, она считает долгом чести залить тебя антисептиком. Если бы я носила нижнюю юбку, то должна была бы порвать ее на бинты.
   Джед снова внимательно оглядел блестящий комбинезон.
   – Что у тебя под ним?
   – Отличный мышечный тонус. – Дора нетерпеливо подтащила его к креслу. – Теперь ты должен сказать: «Ерунда, мадам, это всего лишь царапина».
   – Так оно и есть. – Губы Джеда чуть-чуть скривились в улыбке. – Но могло быть и хуже.
   – Несомненно. – Шелестя шелком, Дора опустилась на колени рядом с креслом и коснулась царапины ватным шариком. – Моя сестра сказала бы, что ты мог потерять глаз. Ли считает, что для глаз опасен любой предмет. Она унаследовала тревожные гены нашей мамы. – Дора намочила еще один ватный шарик и весело сказала: – Немного пощиплет.
   Царапина словно вспыхнула огнем, и Джед вцепился в запястье Доры.
   – Черт побери, что это?
   – Спирт. – Дора невинно захлопала ресницами. – Уничтожит любую грязь.
   – До самой кости прожгло, – пробормотал Джед.
   – Не скули, Скиммерхорн. Сиди спокойно.
   Дора снова прикоснулась к царапине проспиртованным шариком. Джед поморщился.