- Я хочу заняться с вами любовью!
Его шепот выстрелил столь оглушительно, что странное оцепенение, сковавшее мадам Савину, взорвалось как купол перевозбудившегося ядерного реактора.
- Нет! - фарфоровый половник с треском разбился о голову графа де Полиньяка.
Сжимая в побелевших пальцах ручку от погибшего фаянсового изделия и глядя на оторопевшего нахала, с черных волос которого стекал фасолевый суп. Вера Николаевна добавила отрывисто и очень звонко:
- ..порнографии и пропаганде гомосексуализма!
Госпожа Эйфор-Коровина закрыла голову руками.
- Апофеоз, - подвела она итог разыгравшейся сцены.
Глаза графа де Полиньяка медленно сошлись к кончику носа, наблюдая за стекающей по нему каплей супа. Капля упала и Максимилиан очнулся.
- О;.. - только и смог выдохнуть он, схватившись наконец за ушибленное место. - О...
- Правильно! - отмерла и мамаша Пуатье. - Я не позволю, чтобы какой-то голозадый проходимец испортил моей дочери будущее! Никто не встанет между ней и Его Величеством! Не позволю!
С этими словами отважная женщина схватила супницу и одела ее графу де Полиньяку наголову.
- У-й-е-о! - раздался протяжный вопль.
Максимилиан попытался стащить предмет сервиза с головы, но тот застрял намертво! Граф тянул супницу изо всех сил, рискуя остаться без ушей и изрыгал самые грязные и страшные ругательства, какие только существовали в 1746 году. Положение сильно осложнялось тем, что фасолевый суп был еще слишком горяч.
- Боже, что здесь происходит?! - в столовую вбежал герцог Шуазель и замер на пороге, глядя на неизвестного субъекта, расшвыривающего ногами стулья и грозящегося умертвить "старую шлюху Пуатье".
Ариадна Парисовна тяжело поднялась со своего места, подошла к камину и взяла кочергу.
- Что вы собираетесь делать, госпожа Гурдан?! - герцог отпрянул назад и закусил ногти правой руки.
Потомственная ведьма замахнулась кочергой, на манер битчера в американском футболе, и выждав момент, когда мечущийся из стороны граф де Полиньяк окажется достаточно близко, грохнула по фарфоровой емкости.
- Фы-ы-ы! - Максимилиан издал нечленораздельный рев и стер с лица горячую коричневую жижу, затем вытянул вперед руки и бросился на мамашу Пуатье, явно намереваясь ее придушить.
- Стоять! - резко выкрикнула Ариадна Парисовна и поймала разъяренного графа кочергой за пояс.
Тот обернулся, все еще держа руки вытянутыми и скрюченными, теперь кочерга упиралась ему в живот.
- Вы плохо выглядите, молодой человек, - сурово покачала головой госпожа Эйфор-Коровина. - Вам нужно умыться и переодеться, а то вы похожи на свинопаса!
- Граф, - герцог Шуазель нахмурился и заложил руки за спину, позвольте узнать цель вашего визита? Вам не кажется, что вы перешли все границы! Являетесь в мой дом, ломаете и пачкаете мою мебель! Пугаете моих гостей!
- Он домогался моей дочери, ваша милость! - вскочила мамаша Пуатье и скорчила слезливую физиономию. - Он сказал ей такое.., такое...
- Это правда?! - герцог вспыхнул как сухой порох. - Максимилиан де Полиньяк!
Немедленно покиньте этот дом! И чтобы ваша нога больше никогда не переступала его порог!
Ноздри графа дрожали, но он сдержался, галантно поклонился Вере Николаевны, которая выпучила глаза так, что казалось, будто они сию минуту вылезут из орбит.
- Что ж, мадмуазель, видимо, мне придется ходить к вам через окно, сказал де Полиньяк, слегка вибрирующим от напряжения голосом.
Затем он поклонился всем остальным и спокойно вышел, чеканя шаг и толкнув плечом герцога Шуазеля.
- Какая наглость! - только и смог выдохнуть тот, когда раздался хлопок входной двери.
Кристоф озадаченно смотрел на хозяина, который вышел из дворца сплошь покрытый фасолью. Его светлость молча вскочил на спину Гуляки и тронулся с места. Кристоф последовал за ним.
- Ну как? - наконец, осмелился спросить слуга через пару кварталов.
- Она без ума от меня, - повернулся к нему Максимилиан и для вящей убедительности плотно сжал губы.
- Да, по всему видать, дамочка влюбилась в вас по уши, - кивнул Кристоф, отряхивая фасоль и осколки фарфора с плеч хозяина щеткой для чистки лошадей.
- Поговори мне еще! - его светлость бросил на слугу гневный взгляд и пустил Гуляку вскачь, но не потому что обиделся, а из-за голубей. Навязчивые птицы почуяли фасоль и принялись нахально пикировать на графскую голову.
- Надо бы подучить английский, - пробормотал Кристоф и начал вспоминать, как по-английски будет "мы в глубокой заднице, сэр".
***
- Какая ужасная сцена! - герцог Шуазель упал в кресло и выпил спешно поданную ему рюмку коньяку. - Никогда бы не подумал, что граф де Полиньяк на такое способен!
Интересно узнать, какой бес в него вселился?
При упоминании о бесе госпожа Эйфор-Коровина вздрогнула. В самом деле, пора бы уже появиться и Бальбериту. "Этот черт будет гоняться за мной вечно!" - подумала она и даже пожалела несчастного.
- Госпожа Гурдан, - вошел лакей и поклонился. - Там возле черного входа какой-то оборванец утверждает, что вы приказали ему ждать, пока он вам понадобится. Прогнать его?
- Нет, - Ариадна Парисовна хлопнула себя по лбу, подумав: "Получи, склеротичка!". - Пустите его и отмойте, чтобы от него не воняло.
- Вы нашли кого-то для своих увеселительных заведений? - глаза герцога заблестели, то ли от выпитого коньяка, то ли от "галантных" мыслей. Покажите его сначала мне.
И Шуазель подмигнул старой своднице.
- Нет, это пособие для Франсуазы. Он понадобится нам во время занятий, - ответила Ариадна Парисовна.
- Что?! - Шуазель вскочил. - Да будет вам известно, что ни один мужчина кроме меня не должен приближаться к Франсуазе де Пуатье! Это приказ Его Величества!
- Поверьте, для того урока, который я собираюсь проводить, тот оборванец - самая лучшая кандидатура, - заверила герцога госпожа Эйфор-Коровина.
- Нет и еще раз нет, уважаемая госпожа Гурдан! - герцог Шуазель взял потомственную ведьму за локоть и отвел в сторону, начав говорить тихо-тихо, ей на ухо. - Дело здесь политическое, госпожа Гурдан. Мы не можем подпустить к Франсуазе ни одного мужчины младше пятидесяти лет, который э-э.., м-м... гарантированно безопасен. Вы меня понимаете?
- Вполне, но... - Ариадна Парисовна изо всех сил пыталась предостеречь герцога, но тот, похоже, даже не собирался ее слушать.
- Никаких "но"! Гоните взашей этого проходимца! - крикнул герцог лакею. - Нет ничего такого, что может простолюдин, и что было бы неподвластно дворянину.
Шуазель сделал высокомерное выражение лица.
- Как вам будет угодно, ваша светлость, - Ариадна Парисовна почтительно присела, но на ее губах заиграла злая усмешка.
- То-то же, - назидательно произнес герцог и поднялся с кресла. - Я буду ждать вас в своем будуаре. Как только Франсуаза будет готова, милости прошу.
Госпожа Эйфор-Коровина поклонилась еще ниже. Глаза потомственной ведьмы лукаво заблестели.
***
Убогое жилище придворного философа представляло собой шестиугольную комнатушку с неровным протекающим потолком.
Возле окна мужчине среднего роста можно было выпрямиться во весь рост, но ближе к дверям уже приходилось нагибаться. Вся обстановка состояла из большого черного стола, пары стульев с атласной обшивкой, оборванного голубого диванчика, и поцарапанного орехового комода. Все эти вещи были присланы Вольтеру королевским старьевщиком, как "милость Его Величества". Из окошка немилосердно дуло, а мутное, желтоватое стекло едва пропускало свет. Почти все свое жалованье философ тратил на бумагу, перья и свечи, чтобы писать жалобные письма русской императрице Екатерине о несправедливости жизни и необходимости соблюдать внутренние нравственные законы. Императрица отвечала ему пространными рассуждениями, но выслать денег до сих пор сама не догадалась.
Когда Вольтер, закусив кончик языка, выводил: "так вот, милостивая государыня, пока одни купаются в роскоши, другие вынуждены терпеть свою несчастную долю, но настанет такой момент, когда голодный народ...", послышался шорох мышиных лапок.
- Вот тебе! - Вольтер стащил с ноги увесистый башмак и запустил в нахальную мышь, тащившую в нору ужин философа - засохший кусочек сыра.
- Ты стал нервным, - от стены отделилась тень, оказавшаяся приземистым, коренастым демоном в золотых очках.
- А, явился! Дух преисподней! - Вольтер сложил руки на груди и приподнял брови. - Что? Это и есть твое могущество, обещанное мне? Держать платок этому недоумку! Говорить о том, как повезло его народу!
- Ты хотел стать королевским философом и стал им, - Асмодей уселся на потрепанный диван и завернулся в плащ. На губах демона жажды богатства играла насмешка.
- Но я имел в виду совсем другое! - воскликнул Вольтер.
- Значит надо было четче формулировать свои мысли, чтобы донести до меня, что же ты на самом деле имел в виду, - улыбка Асмодея стала просто издевательской. - Иначе, что же ты за философ, если не знаешь, как донести свои истинные мысли?
- Я хотел донести идеи просвещения до Его Величества, - Вольтер сидел вполоборота к Асмодею.
У него напрягся голос и вытянулась шея.
Философ вытаращил глаза и поджал губы.
- В самом деле? - Асмодей посмотрел на Вольтера поверх очков.
- Да, я желал облегчить участь французского народа, подарить народу просвещенного короля, - Вольтер задрал вверх нос и завернулся в дырявое одеяло на манер горностаевой императорской мантии.
- Тогда у тебя нет причин жаловаться, - развел руками Асмодей. - Наш договор выполнен, ты можешь донести до Его Величества идеи Просвещения. Я сделал тебя придворным философом...
- Но почему ты не сказал, что за это будут так мало платить?! взвизгнул Вольтер.
- О, Вельзевул! - Асмодей изобразил придворный ужас и сложил руки на груди, - неужто, на самом деле, тобою движет жажда наживы?
Философ молчал и метал на духа преисподней гневные, высокомерные взгляды.
- Все равно! - воскликнул он фальцетом. - Ты меня обманул!
- И в чем же? - Асмодей ахнул и сжал ладонями свои щеки.
- Но я не получил того, на что рассчитывал! - Вольтер был готов заплакать. - По закону о защите прав потребителей, я имею право рассчитывать на возмещение ущерба и расторжение сделки!
- Какой глупый закон! - Асмодей отвернулся от философа. - Можно подумать, были какие-то ограничения! Ты мог пожелать много денег и получил бы их! Но ведь ты выразил желание стать придворным философом, чтобы просвещать Его Величество и... Как ты там только что говорил? Подарить французскому народу просвещенного монарха?
Асмодей прыснул в рукав, глядя как дергается выпяченная нижняя губа у Вольтера.
- Значит все условия договора мною выполнены, - демон жажды наживы встал. - Ты исполнишь свои обязательства в назначенный срок.
С этими словами Асмодей вытащил из-под плаща судейский молоток и грохнул им по столу.
- Но... - Вольтер протянул к демону руку.
Тот обернулся и смягчившись, вздохнул.
- Ладно. Если хочешь получить от короля содержание побольше, уговори его назначить бал в честь назначения Франсуазы де Пуатье новой официальной фавориткой Его Величества.
- Но мадам де Помпадур меня убьет! - воскликнул Вольтер.
- Хочешь получить вознаграждение, делай как я говорю! - огрызнулся Асмодей. - И скажи Его Величеству, чтобы перед самым балом он потребовал от Франсуазы надеть брошь с бриллиантом "Питт". Не забудь - это самое главное!
Сказав это, демон жажды наживы превратился в зеленый дым и исчез.
***
- Идите вперед, дорогая Ида, - обратилась Ариадна Парисовна к мамаше Пуатье, - и скажите его светлости, что Франсуаза сейчас будет. Я переодену ее для урока.
Пуатье-старшая кивнула и пошла в герцогский будуар.
- Эй, человек! - госпожа Эйфор-Коровина поманила пальцем лакея. Положи свежих ивовых розог в уксус. Через полчаса подашь их в будуар его светлости, - Слушаюсь, госпожа Гурдан, - слуга поклонился и побежал за розгами.
Как только мадам Савина и Ариадна Парисовна оказались в небольшой комнатке, заставленной зеркалами и манекенами, Вера Николаевна вцепилась в локоть потомственной ведьмы.
- Теперь я вам верю! - коротко и отрывисто прошептала она. - Давайте думать как отсюда выбираться!
- Неужели? Мне не послышалось? Вы перестали думать, что все это - лайв видео?
Подумайте, может быть вас снимают в сериале? Шоу Трумана? потомственная ведьма скрестила руки на груди.
- Послушайте, на моем месте любой бы отреагировал именно так! огрызнулась Вера Николаевна. - И потом, что это за время такое? Сплошной разврат! Старый Сводник, который пытается подсунуть меня под короля, сумасшедшая мамаша, мечтающая увидеть свою дочь проституткой! Кстати, я с ней об этом поговорю! Я ей покажу, как заниматься растлением малолетних!
- Ой-ой! Вот только не надо опять за свое! - потомственная ведьма зажала уши руками и отвернулась. - Можно подумать, что такая белая и пушистая, ни с кем и никогда!
- Мужчины меня уважали! - вспыхнула алым огнем Вера Николаевна, задрала вверх нос и отвернулась, поставив ноги в четвертую позицию.
- Правда? - Ариадна Парисовна хмыкнула и приподняла бровь.
Потом приблизилась к Вере Николаевне и обошла ее кругом, приложив палец к губам.
Затем вдруг хлопнула себя по коленям и зашлась хохотом.
- Поняла! - - потомственная ведьма хлопнула себя по лбу.
- У вас что, обострение маразма? - рявкнула мадам Савина, которая из ярко-красной сделалась "клубникой со сливками", то есть красные пятна на бледном фоне.
- То есть вы - девственница? На самом деле! Ив этой реинкарнации и по жизни? - вытирая слезы, уточнила Ариадна Парисовна.
- Отчего такой нездоровый интерес к моей половой жизни? Может быть, у вас какие-нибудь проблемы? - Вера Николаевна решила нипочем не сдаваться, тыкая пальцем в нос потомственной ведьмы, она продолжила, - откуда я знаю? Я вас впервые вижу, если так разобраться? Может быть, вы меня специально сюда затащили, чтобы получить в полное свое распоряжение. Я знаю таких женщин! Которых не уважали мужчины и теперь эти женщины мечтают только о том, чтобы сбить с пути истинного как можно большее количество молодых и неопытных девушек!
Оторопь взяла потомственную ведьму. С таким субъектом как мадам Савина ей пришлось столкнуться впервые в жизни. Ариадна Парисовна скривила губы, посмотрела на Веру Николаевну, тычущую пальцем ей в глаз и начала ходить туда-сюда по комнате.
- Так, - выдохнула потомственная ведьма через минуту напряженного размышления. - Это все надо обсудить.
С этими словами госпожа Эйфор-Коровина подняла руки, начертила указательными пальцами две огненных фигуры в воздухе и громко произнесла заклинание.
- ГОРЕС НИМРОД ШАМДАЙ НИМЕСЭТ!
В ту же секунду поверхность самого большого зеркала в золоченой раме стала будто жидкой. Ариадна Парисовна взяла потерявшую дар речи Веру Николаевну за руку и спокойно провела сквозь зеркало.
Женщины оказались в точно такой же комнате, как и та, из которой они только что вышли, но "перевернутой" по законам зеркального пространства.
- Куда вы меня притащили? - возмутилась мадам Савина и бросилась к зеркалу, но наткнулась на холодную гладкую поверхность.
- Только не бейте, - сказала потомственная ведьма, увидев что Вера Николаевна хватается за стул. - Иначе нам никогда не попасть обратно. Лучше присядем и поговорим.
- Ладно, - мадам Савина скрестила руки на груди и села в предложенное кресло, скрестив дополнительно еще и ноги. - Я поддаюсь на ваш шантаж. Но знайте - так просто это вам с рук не сойдет! Вы ответите за это похищение, за все унижения, которые мне пришлось по вашей вине испытать, не говоря уже о тех, что еще предстоят! И не вздумайте предложить мне что-нибудь грязное. В этом случае, я разобью это зеркало!
Лучше погибнуть, чем вести недостойный образ жизни!
- А знаете что, - потомственная ведьма сложила указательные пальцы "пистолетом" и прижала к губам. - Давайте! Бейте.
Ариадна Парисовна протянула Вере Николаевне тяжелую пепельницу.
- Бейте! Что же вы? Мне порядком надоели ваши капризы! Давайте, бейте это чертово зеркало и освободите, наконец, Франсуазу де Пуатье от вашего бесполезного присутствия в ее теле.
- Как это бесполезного?! - вскипела Вера Николаевна, - я не даю этой девушке, которая, между прочим, по вашим же словам, я сама!.. Как это я освобожу ее тело, до того как...
Тут мадам Савина замялась.
- До того как отправите ее в монастырь? - потомственная ведьма подалась вперед.
- Ну почему же сразу в монастырь..; - Вера Николаевна отвернулась.
- Дорогая, уважаемая Вера Николаевна, - начала Ариадна Парисовна, слегка покачиваясь вперед-назад от волнения, - скажите мне пожалуйста, почему вы никогда ЭТОГО не делали? Вы что, лесбиянка? Вам противны мужчины?
- Я не!.. Не эта! Как вы могли такое подумать! - мадам Савина возмутилась очень "натурально".
- Хорошо, - удовлетворенно откинулась назад госпожа Эйфор-Коровина. Слава Богу, вы меня успокоили.
Вера Николаевна подозрительно покосилась на потомственную ведьму, не издевается ли та, - Хорошо, - мадам Савина положила руки на подлокотники и деловито насупилась. - У вас есть план, как мне отсюда выбраться?
Ариадна Парисовна подумала, что хорошо бы ей сейчас дамскую трубку. Такую, с длинным-предлинным мундштуком и маленькой чашечкой. Прошептав что-то в ладошку, потомственная ведьма начертила в воздухе очертания желаемого предмета, осторожно подставила другую руку и в следующий миг уже крепко держала реальную, совершенно материальную трубку, набитую ароматным табаком и зажженную.
Затянувшись, потомственная ведьма выпустила облачко синего дыма и внимательно взглянула на Веру Николаевну.
- Как я уже говорила, - Ариадна Парисовна прикрыла глаза и откинулась назад. - Единственный способ выбраться отсюда, вернуться в свое время - это исправить вашу карму. Сделать это можно, отыскав того единственного мужчину, что предназначен вам судьбой...
- Да не собираюсь я бегать ни за какими мужчинами! - вспыхнула мадам Савина. - Ищите другой способ!
- Другого нет, - потомственная ведьма выпустила еще облачко дыма.
- Нет, - Вера Николаевна заерзала, - такого просто не может быть! Иногда всей жизни не хватает на то, чтобы...
Мадам Савина заерзала, нервно откашлялась и продолжила сдавленным голосом.
- Это же должно быть по любви... Желательно в законном браке. И потом, вы сами знаете, что сейчас за мужчины! Это все из-за доступности некоторых, или даже очень многих женщин, - Вера Николаевна говорила неестественно высоким голосом и беспрестанно дергала шеей. - Мужчины перестают уважать всех женщин вообще. Нет, в таких условиях положительно невозможно...
- У меня такое ощущение, что я слушаю ускоренную магнитофонную запись, - прервала мадам Савину госпожа Эйфор-Коровина. - Кто вам вдолбил в голову, что если мужчину своей мечты найти не возможно, значит лучше их вообще избегать?
- Некоторые очень близкие мне люди убедились в этом на собственном опыте, - Вера Николаевна принялась сосредоточенно рассматривать носки своих туфель.
- А, понятно, - потомственная ведьма мысленно выдала себе пирожок. Тень отца Гамлета.
- Что? - не поняла мадам Савина.
- Тень отца Гамлета, я говорю, - повторила Ариадна Парисовна. Дайте-ка я догадаюсь, эти "опытные люди" не иначе как ваша мама собственной персоной?
- Не понимаю, что в этом смешного, - Вера Николаевна выпрямила спину так, что та даже вытянулась. - Да, моя мама полюбила одного мужчину, поверила ему...
- Одну минутку, - потомственная ведьма извлекла из складок своей юбки хрустальный шар и зажженную свечу.
Держа шар на ладони перед пламенем, Ариадна Парисовна сначала заулыбалась, потом прыснула в рукав, а затем и вовсе рассмеялась.
- Думаю, вам лучше самой на все это посмотреть.
Потомственная ведьма вытащила из тех же складок юбки специальный штатив и поставила его перед мадам Савиной, положив на него шар, поднялась с кресла и отошла в сторону.
На глазах у изумленной Веры Николаевны в шаре, как в маленьком телевизоре, начали появляться картинки.
- Мама?! - изумленно воскликнула мадам Савина, схватившись за грудь.
Строгая-престрогая мама Веры Николаевны, оплот морали и добродетели Зинаида Михайловна появилась в шаре размалеванная на манер Бриджит Бардо с осветленными добела волосами, уложенными в высокую прическу! Дымя сигаретой, молодая Зинаида Михайловна закрепляла красную подвязку на чулке в сеточку и что-то раздраженно кричала кому-то в дверь. Появился мужчина, в котором мадам Савина узнала недавно умершего директора Мюзик-холла, который хлопнул Зинаиду Михайловну по заднице и сказал ей что-то на ухо, отчего она расхохоталась, широко открыв рот, запрокинув назад голову и закрыв глаза.
Потом картинка сменилась. Сильно располневшая мама сидела в каком-то летнем ресторане на морском побережье в компании военных. Один из них, в чине полковника, вис на ее плечах и все время разлаписто целовал ее в щеку.
Затем картинка стала еще печальнее. Совсем полная и оплывшая, мама стояла под зонтиком в голубом дождевике и плевалась вслед худощавому мужчине в жеваных брюках, приличной коричневой шляпе и коротком мятом плаще. Мужчина этот спасался от нее быстрым шагом, нервно оглядываясь по сторонам и явно опасаясь, что кто-нибудь из его знакомых станет свидетелем этой сцены.
Финалом стал эпохальный разговор с мамой в день начала у Веры Николаевны первых "критических дней". Суровая, огромная как дом, Зинаида Михайловна, навалившись на кухонный стол, рассказывала тощей, трясущейся от страха Вере Михайловне о том, что мужчина, уважающий женщину, никогда не предложит ей ЭТОГО до свадьбы...
- Это не правда! - воскликнула мадам Савина, из ее глаз брызнули слезы, она размахнулась и с размаху ударила по хрустальному шару.
- Упс... - печально произнесла Ариадна Парисовна, увидев, как ее хорошенький, любимый хрустальный шар разлетелся вдребезги, ударившись о соседнюю стенку. - Хороший был предмет, качественный.
Потомственная ведьма глубоко вздохнула и начертила руками в воздухе круг.
- ААРАМ ЭЛОХИМ ОМНИ ТЭС!
В ту же секунду осколки шара поднялись в воздух и образовали маленький смерч. Госпожа Эйфор-Коровина вытянула вперед ладонь, и в нее аккуратно опустился целый и невредимый хрустальный шар.
- Все-таки раньше умели делать магические предметы, - сказала потомственная ведьма и посмотрела шар на свет.
Одного малюсенького осколочка все-таки не хватало...
- Старое барахло! - возмутилась потомственная ведьма и сама бросила шар в стену. - Ни черта не понимали в сцеплении сверхмалых величин! Надо будет обзавестись, наконец, приличным шаром!
- Я не верю! Если вы уже забросили меня в восемнадцатый век, то подстроить этот компромат против моей мамы вам уж точно ничего не стоило! крикнула Вера Николаевна и залилась слезами.
- Простите, но вы могли бы хоть раз поинтересоваться у своей мамы если мужчина, уважающий женщину, предлагает ей ЭТО только после свадьбы, то откуда взялись вы?!
- Поэтому она и предостерегала меня, - уцепилась за соломинку мадам Савина, - она хотела, чтобы я избежала ее ошибок!
- Или, чтобы ей было не так одиноко доживать свою старость, высказала предположение Ариадна Парисовна.
- Что вы хотите этим сказать? - глаза Веры Николаевны испуганно расширились.
- А как вы думаете, что может двигать человеком, прожившись всю жизнь, не заботясь о завтрашнем дне, как попрыгунья-стрекоза?
- Какое это все имеет отношение к происходящему сейчас?! - мадам Савина вскочила и забегала из стороны в сторону, держась пальцами за свои виски.
- Да самое прямое! Потому что если бы вы не слушали свою, несостоявшуюся во всех смыслах, мать, то не носили бы той дурацкой одежды, в которой я вас увидела, не боролись бы против распространения порнографии и не дожили бы до сорока с лишним лет; так и не позволив ни одному мужчине "не уважать" вас, черт побери! И мы бы не сидели сейчас в этом Зазеркалье, не думали, как выбраться отсюда! И за все эти радости мы должны поблагодарить милейшую Зинаиду Михайловну, которая создала все условия для того, чтобы ее дочь никогда не вышла замуж и считала себя записной уродиной, которую в принципе никто и никогда не сможет полюбить! Спасибо за все, Зинаида Михайловна!
Госпожа Эйфор-Коровина плюхнулась обратно в кресло, схватила свою трубку и нервно запыхтела. Год за годом к ней приходили молодые и не очень молодые женщины, затырканные, затерроризированные своими мамашами, которые лезли во все личные дела своих дочерей, будто настойчиво пытаясь проживать их личную жизнь как свою собственную! Отличные браки распадались только потому, что день за днем мамаша капала на мозги дочери, что муж не стоит и мизинца "девочки"! Реже попадались "добренькие" случаи, когда мамаша постоянно извинялась перед зятем за бестолковость своего чада, его глупость, леность и прочие недостатки. Такие мамаши сами вставали к плите и стиральной машине, начинали планировать бюджет, а затем и вообще всю жизнь молодой семьи, и в результате у молодого мужа начинало складываться впечатление, что он женился на теще!
- Я не позволю вам так говорить о моей матери, - кисло возмутилась мадам Савина, но вид у нее сделался жалкий. Было видно, что человек только что пережил полнейшее крушение своих представлений о взаимодействии полов.
Его шепот выстрелил столь оглушительно, что странное оцепенение, сковавшее мадам Савину, взорвалось как купол перевозбудившегося ядерного реактора.
- Нет! - фарфоровый половник с треском разбился о голову графа де Полиньяка.
Сжимая в побелевших пальцах ручку от погибшего фаянсового изделия и глядя на оторопевшего нахала, с черных волос которого стекал фасолевый суп. Вера Николаевна добавила отрывисто и очень звонко:
- ..порнографии и пропаганде гомосексуализма!
Госпожа Эйфор-Коровина закрыла голову руками.
- Апофеоз, - подвела она итог разыгравшейся сцены.
Глаза графа де Полиньяка медленно сошлись к кончику носа, наблюдая за стекающей по нему каплей супа. Капля упала и Максимилиан очнулся.
- О;.. - только и смог выдохнуть он, схватившись наконец за ушибленное место. - О...
- Правильно! - отмерла и мамаша Пуатье. - Я не позволю, чтобы какой-то голозадый проходимец испортил моей дочери будущее! Никто не встанет между ней и Его Величеством! Не позволю!
С этими словами отважная женщина схватила супницу и одела ее графу де Полиньяку наголову.
- У-й-е-о! - раздался протяжный вопль.
Максимилиан попытался стащить предмет сервиза с головы, но тот застрял намертво! Граф тянул супницу изо всех сил, рискуя остаться без ушей и изрыгал самые грязные и страшные ругательства, какие только существовали в 1746 году. Положение сильно осложнялось тем, что фасолевый суп был еще слишком горяч.
- Боже, что здесь происходит?! - в столовую вбежал герцог Шуазель и замер на пороге, глядя на неизвестного субъекта, расшвыривающего ногами стулья и грозящегося умертвить "старую шлюху Пуатье".
Ариадна Парисовна тяжело поднялась со своего места, подошла к камину и взяла кочергу.
- Что вы собираетесь делать, госпожа Гурдан?! - герцог отпрянул назад и закусил ногти правой руки.
Потомственная ведьма замахнулась кочергой, на манер битчера в американском футболе, и выждав момент, когда мечущийся из стороны граф де Полиньяк окажется достаточно близко, грохнула по фарфоровой емкости.
- Фы-ы-ы! - Максимилиан издал нечленораздельный рев и стер с лица горячую коричневую жижу, затем вытянул вперед руки и бросился на мамашу Пуатье, явно намереваясь ее придушить.
- Стоять! - резко выкрикнула Ариадна Парисовна и поймала разъяренного графа кочергой за пояс.
Тот обернулся, все еще держа руки вытянутыми и скрюченными, теперь кочерга упиралась ему в живот.
- Вы плохо выглядите, молодой человек, - сурово покачала головой госпожа Эйфор-Коровина. - Вам нужно умыться и переодеться, а то вы похожи на свинопаса!
- Граф, - герцог Шуазель нахмурился и заложил руки за спину, позвольте узнать цель вашего визита? Вам не кажется, что вы перешли все границы! Являетесь в мой дом, ломаете и пачкаете мою мебель! Пугаете моих гостей!
- Он домогался моей дочери, ваша милость! - вскочила мамаша Пуатье и скорчила слезливую физиономию. - Он сказал ей такое.., такое...
- Это правда?! - герцог вспыхнул как сухой порох. - Максимилиан де Полиньяк!
Немедленно покиньте этот дом! И чтобы ваша нога больше никогда не переступала его порог!
Ноздри графа дрожали, но он сдержался, галантно поклонился Вере Николаевны, которая выпучила глаза так, что казалось, будто они сию минуту вылезут из орбит.
- Что ж, мадмуазель, видимо, мне придется ходить к вам через окно, сказал де Полиньяк, слегка вибрирующим от напряжения голосом.
Затем он поклонился всем остальным и спокойно вышел, чеканя шаг и толкнув плечом герцога Шуазеля.
- Какая наглость! - только и смог выдохнуть тот, когда раздался хлопок входной двери.
Кристоф озадаченно смотрел на хозяина, который вышел из дворца сплошь покрытый фасолью. Его светлость молча вскочил на спину Гуляки и тронулся с места. Кристоф последовал за ним.
- Ну как? - наконец, осмелился спросить слуга через пару кварталов.
- Она без ума от меня, - повернулся к нему Максимилиан и для вящей убедительности плотно сжал губы.
- Да, по всему видать, дамочка влюбилась в вас по уши, - кивнул Кристоф, отряхивая фасоль и осколки фарфора с плеч хозяина щеткой для чистки лошадей.
- Поговори мне еще! - его светлость бросил на слугу гневный взгляд и пустил Гуляку вскачь, но не потому что обиделся, а из-за голубей. Навязчивые птицы почуяли фасоль и принялись нахально пикировать на графскую голову.
- Надо бы подучить английский, - пробормотал Кристоф и начал вспоминать, как по-английски будет "мы в глубокой заднице, сэр".
***
- Какая ужасная сцена! - герцог Шуазель упал в кресло и выпил спешно поданную ему рюмку коньяку. - Никогда бы не подумал, что граф де Полиньяк на такое способен!
Интересно узнать, какой бес в него вселился?
При упоминании о бесе госпожа Эйфор-Коровина вздрогнула. В самом деле, пора бы уже появиться и Бальбериту. "Этот черт будет гоняться за мной вечно!" - подумала она и даже пожалела несчастного.
- Госпожа Гурдан, - вошел лакей и поклонился. - Там возле черного входа какой-то оборванец утверждает, что вы приказали ему ждать, пока он вам понадобится. Прогнать его?
- Нет, - Ариадна Парисовна хлопнула себя по лбу, подумав: "Получи, склеротичка!". - Пустите его и отмойте, чтобы от него не воняло.
- Вы нашли кого-то для своих увеселительных заведений? - глаза герцога заблестели, то ли от выпитого коньяка, то ли от "галантных" мыслей. Покажите его сначала мне.
И Шуазель подмигнул старой своднице.
- Нет, это пособие для Франсуазы. Он понадобится нам во время занятий, - ответила Ариадна Парисовна.
- Что?! - Шуазель вскочил. - Да будет вам известно, что ни один мужчина кроме меня не должен приближаться к Франсуазе де Пуатье! Это приказ Его Величества!
- Поверьте, для того урока, который я собираюсь проводить, тот оборванец - самая лучшая кандидатура, - заверила герцога госпожа Эйфор-Коровина.
- Нет и еще раз нет, уважаемая госпожа Гурдан! - герцог Шуазель взял потомственную ведьму за локоть и отвел в сторону, начав говорить тихо-тихо, ей на ухо. - Дело здесь политическое, госпожа Гурдан. Мы не можем подпустить к Франсуазе ни одного мужчины младше пятидесяти лет, который э-э.., м-м... гарантированно безопасен. Вы меня понимаете?
- Вполне, но... - Ариадна Парисовна изо всех сил пыталась предостеречь герцога, но тот, похоже, даже не собирался ее слушать.
- Никаких "но"! Гоните взашей этого проходимца! - крикнул герцог лакею. - Нет ничего такого, что может простолюдин, и что было бы неподвластно дворянину.
Шуазель сделал высокомерное выражение лица.
- Как вам будет угодно, ваша светлость, - Ариадна Парисовна почтительно присела, но на ее губах заиграла злая усмешка.
- То-то же, - назидательно произнес герцог и поднялся с кресла. - Я буду ждать вас в своем будуаре. Как только Франсуаза будет готова, милости прошу.
Госпожа Эйфор-Коровина поклонилась еще ниже. Глаза потомственной ведьмы лукаво заблестели.
***
Убогое жилище придворного философа представляло собой шестиугольную комнатушку с неровным протекающим потолком.
Возле окна мужчине среднего роста можно было выпрямиться во весь рост, но ближе к дверям уже приходилось нагибаться. Вся обстановка состояла из большого черного стола, пары стульев с атласной обшивкой, оборванного голубого диванчика, и поцарапанного орехового комода. Все эти вещи были присланы Вольтеру королевским старьевщиком, как "милость Его Величества". Из окошка немилосердно дуло, а мутное, желтоватое стекло едва пропускало свет. Почти все свое жалованье философ тратил на бумагу, перья и свечи, чтобы писать жалобные письма русской императрице Екатерине о несправедливости жизни и необходимости соблюдать внутренние нравственные законы. Императрица отвечала ему пространными рассуждениями, но выслать денег до сих пор сама не догадалась.
Когда Вольтер, закусив кончик языка, выводил: "так вот, милостивая государыня, пока одни купаются в роскоши, другие вынуждены терпеть свою несчастную долю, но настанет такой момент, когда голодный народ...", послышался шорох мышиных лапок.
- Вот тебе! - Вольтер стащил с ноги увесистый башмак и запустил в нахальную мышь, тащившую в нору ужин философа - засохший кусочек сыра.
- Ты стал нервным, - от стены отделилась тень, оказавшаяся приземистым, коренастым демоном в золотых очках.
- А, явился! Дух преисподней! - Вольтер сложил руки на груди и приподнял брови. - Что? Это и есть твое могущество, обещанное мне? Держать платок этому недоумку! Говорить о том, как повезло его народу!
- Ты хотел стать королевским философом и стал им, - Асмодей уселся на потрепанный диван и завернулся в плащ. На губах демона жажды богатства играла насмешка.
- Но я имел в виду совсем другое! - воскликнул Вольтер.
- Значит надо было четче формулировать свои мысли, чтобы донести до меня, что же ты на самом деле имел в виду, - улыбка Асмодея стала просто издевательской. - Иначе, что же ты за философ, если не знаешь, как донести свои истинные мысли?
- Я хотел донести идеи просвещения до Его Величества, - Вольтер сидел вполоборота к Асмодею.
У него напрягся голос и вытянулась шея.
Философ вытаращил глаза и поджал губы.
- В самом деле? - Асмодей посмотрел на Вольтера поверх очков.
- Да, я желал облегчить участь французского народа, подарить народу просвещенного короля, - Вольтер задрал вверх нос и завернулся в дырявое одеяло на манер горностаевой императорской мантии.
- Тогда у тебя нет причин жаловаться, - развел руками Асмодей. - Наш договор выполнен, ты можешь донести до Его Величества идеи Просвещения. Я сделал тебя придворным философом...
- Но почему ты не сказал, что за это будут так мало платить?! взвизгнул Вольтер.
- О, Вельзевул! - Асмодей изобразил придворный ужас и сложил руки на груди, - неужто, на самом деле, тобою движет жажда наживы?
Философ молчал и метал на духа преисподней гневные, высокомерные взгляды.
- Все равно! - воскликнул он фальцетом. - Ты меня обманул!
- И в чем же? - Асмодей ахнул и сжал ладонями свои щеки.
- Но я не получил того, на что рассчитывал! - Вольтер был готов заплакать. - По закону о защите прав потребителей, я имею право рассчитывать на возмещение ущерба и расторжение сделки!
- Какой глупый закон! - Асмодей отвернулся от философа. - Можно подумать, были какие-то ограничения! Ты мог пожелать много денег и получил бы их! Но ведь ты выразил желание стать придворным философом, чтобы просвещать Его Величество и... Как ты там только что говорил? Подарить французскому народу просвещенного монарха?
Асмодей прыснул в рукав, глядя как дергается выпяченная нижняя губа у Вольтера.
- Значит все условия договора мною выполнены, - демон жажды наживы встал. - Ты исполнишь свои обязательства в назначенный срок.
С этими словами Асмодей вытащил из-под плаща судейский молоток и грохнул им по столу.
- Но... - Вольтер протянул к демону руку.
Тот обернулся и смягчившись, вздохнул.
- Ладно. Если хочешь получить от короля содержание побольше, уговори его назначить бал в честь назначения Франсуазы де Пуатье новой официальной фавориткой Его Величества.
- Но мадам де Помпадур меня убьет! - воскликнул Вольтер.
- Хочешь получить вознаграждение, делай как я говорю! - огрызнулся Асмодей. - И скажи Его Величеству, чтобы перед самым балом он потребовал от Франсуазы надеть брошь с бриллиантом "Питт". Не забудь - это самое главное!
Сказав это, демон жажды наживы превратился в зеленый дым и исчез.
***
- Идите вперед, дорогая Ида, - обратилась Ариадна Парисовна к мамаше Пуатье, - и скажите его светлости, что Франсуаза сейчас будет. Я переодену ее для урока.
Пуатье-старшая кивнула и пошла в герцогский будуар.
- Эй, человек! - госпожа Эйфор-Коровина поманила пальцем лакея. Положи свежих ивовых розог в уксус. Через полчаса подашь их в будуар его светлости, - Слушаюсь, госпожа Гурдан, - слуга поклонился и побежал за розгами.
Как только мадам Савина и Ариадна Парисовна оказались в небольшой комнатке, заставленной зеркалами и манекенами, Вера Николаевна вцепилась в локоть потомственной ведьмы.
- Теперь я вам верю! - коротко и отрывисто прошептала она. - Давайте думать как отсюда выбираться!
- Неужели? Мне не послышалось? Вы перестали думать, что все это - лайв видео?
Подумайте, может быть вас снимают в сериале? Шоу Трумана? потомственная ведьма скрестила руки на груди.
- Послушайте, на моем месте любой бы отреагировал именно так! огрызнулась Вера Николаевна. - И потом, что это за время такое? Сплошной разврат! Старый Сводник, который пытается подсунуть меня под короля, сумасшедшая мамаша, мечтающая увидеть свою дочь проституткой! Кстати, я с ней об этом поговорю! Я ей покажу, как заниматься растлением малолетних!
- Ой-ой! Вот только не надо опять за свое! - потомственная ведьма зажала уши руками и отвернулась. - Можно подумать, что такая белая и пушистая, ни с кем и никогда!
- Мужчины меня уважали! - вспыхнула алым огнем Вера Николаевна, задрала вверх нос и отвернулась, поставив ноги в четвертую позицию.
- Правда? - Ариадна Парисовна хмыкнула и приподняла бровь.
Потом приблизилась к Вере Николаевне и обошла ее кругом, приложив палец к губам.
Затем вдруг хлопнула себя по коленям и зашлась хохотом.
- Поняла! - - потомственная ведьма хлопнула себя по лбу.
- У вас что, обострение маразма? - рявкнула мадам Савина, которая из ярко-красной сделалась "клубникой со сливками", то есть красные пятна на бледном фоне.
- То есть вы - девственница? На самом деле! Ив этой реинкарнации и по жизни? - вытирая слезы, уточнила Ариадна Парисовна.
- Отчего такой нездоровый интерес к моей половой жизни? Может быть, у вас какие-нибудь проблемы? - Вера Николаевна решила нипочем не сдаваться, тыкая пальцем в нос потомственной ведьмы, она продолжила, - откуда я знаю? Я вас впервые вижу, если так разобраться? Может быть, вы меня специально сюда затащили, чтобы получить в полное свое распоряжение. Я знаю таких женщин! Которых не уважали мужчины и теперь эти женщины мечтают только о том, чтобы сбить с пути истинного как можно большее количество молодых и неопытных девушек!
Оторопь взяла потомственную ведьму. С таким субъектом как мадам Савина ей пришлось столкнуться впервые в жизни. Ариадна Парисовна скривила губы, посмотрела на Веру Николаевну, тычущую пальцем ей в глаз и начала ходить туда-сюда по комнате.
- Так, - выдохнула потомственная ведьма через минуту напряженного размышления. - Это все надо обсудить.
С этими словами госпожа Эйфор-Коровина подняла руки, начертила указательными пальцами две огненных фигуры в воздухе и громко произнесла заклинание.
- ГОРЕС НИМРОД ШАМДАЙ НИМЕСЭТ!
В ту же секунду поверхность самого большого зеркала в золоченой раме стала будто жидкой. Ариадна Парисовна взяла потерявшую дар речи Веру Николаевну за руку и спокойно провела сквозь зеркало.
Женщины оказались в точно такой же комнате, как и та, из которой они только что вышли, но "перевернутой" по законам зеркального пространства.
- Куда вы меня притащили? - возмутилась мадам Савина и бросилась к зеркалу, но наткнулась на холодную гладкую поверхность.
- Только не бейте, - сказала потомственная ведьма, увидев что Вера Николаевна хватается за стул. - Иначе нам никогда не попасть обратно. Лучше присядем и поговорим.
- Ладно, - мадам Савина скрестила руки на груди и села в предложенное кресло, скрестив дополнительно еще и ноги. - Я поддаюсь на ваш шантаж. Но знайте - так просто это вам с рук не сойдет! Вы ответите за это похищение, за все унижения, которые мне пришлось по вашей вине испытать, не говоря уже о тех, что еще предстоят! И не вздумайте предложить мне что-нибудь грязное. В этом случае, я разобью это зеркало!
Лучше погибнуть, чем вести недостойный образ жизни!
- А знаете что, - потомственная ведьма сложила указательные пальцы "пистолетом" и прижала к губам. - Давайте! Бейте.
Ариадна Парисовна протянула Вере Николаевне тяжелую пепельницу.
- Бейте! Что же вы? Мне порядком надоели ваши капризы! Давайте, бейте это чертово зеркало и освободите, наконец, Франсуазу де Пуатье от вашего бесполезного присутствия в ее теле.
- Как это бесполезного?! - вскипела Вера Николаевна, - я не даю этой девушке, которая, между прочим, по вашим же словам, я сама!.. Как это я освобожу ее тело, до того как...
Тут мадам Савина замялась.
- До того как отправите ее в монастырь? - потомственная ведьма подалась вперед.
- Ну почему же сразу в монастырь..; - Вера Николаевна отвернулась.
- Дорогая, уважаемая Вера Николаевна, - начала Ариадна Парисовна, слегка покачиваясь вперед-назад от волнения, - скажите мне пожалуйста, почему вы никогда ЭТОГО не делали? Вы что, лесбиянка? Вам противны мужчины?
- Я не!.. Не эта! Как вы могли такое подумать! - мадам Савина возмутилась очень "натурально".
- Хорошо, - удовлетворенно откинулась назад госпожа Эйфор-Коровина. Слава Богу, вы меня успокоили.
Вера Николаевна подозрительно покосилась на потомственную ведьму, не издевается ли та, - Хорошо, - мадам Савина положила руки на подлокотники и деловито насупилась. - У вас есть план, как мне отсюда выбраться?
Ариадна Парисовна подумала, что хорошо бы ей сейчас дамскую трубку. Такую, с длинным-предлинным мундштуком и маленькой чашечкой. Прошептав что-то в ладошку, потомственная ведьма начертила в воздухе очертания желаемого предмета, осторожно подставила другую руку и в следующий миг уже крепко держала реальную, совершенно материальную трубку, набитую ароматным табаком и зажженную.
Затянувшись, потомственная ведьма выпустила облачко синего дыма и внимательно взглянула на Веру Николаевну.
- Как я уже говорила, - Ариадна Парисовна прикрыла глаза и откинулась назад. - Единственный способ выбраться отсюда, вернуться в свое время - это исправить вашу карму. Сделать это можно, отыскав того единственного мужчину, что предназначен вам судьбой...
- Да не собираюсь я бегать ни за какими мужчинами! - вспыхнула мадам Савина. - Ищите другой способ!
- Другого нет, - потомственная ведьма выпустила еще облачко дыма.
- Нет, - Вера Николаевна заерзала, - такого просто не может быть! Иногда всей жизни не хватает на то, чтобы...
Мадам Савина заерзала, нервно откашлялась и продолжила сдавленным голосом.
- Это же должно быть по любви... Желательно в законном браке. И потом, вы сами знаете, что сейчас за мужчины! Это все из-за доступности некоторых, или даже очень многих женщин, - Вера Николаевна говорила неестественно высоким голосом и беспрестанно дергала шеей. - Мужчины перестают уважать всех женщин вообще. Нет, в таких условиях положительно невозможно...
- У меня такое ощущение, что я слушаю ускоренную магнитофонную запись, - прервала мадам Савину госпожа Эйфор-Коровина. - Кто вам вдолбил в голову, что если мужчину своей мечты найти не возможно, значит лучше их вообще избегать?
- Некоторые очень близкие мне люди убедились в этом на собственном опыте, - Вера Николаевна принялась сосредоточенно рассматривать носки своих туфель.
- А, понятно, - потомственная ведьма мысленно выдала себе пирожок. Тень отца Гамлета.
- Что? - не поняла мадам Савина.
- Тень отца Гамлета, я говорю, - повторила Ариадна Парисовна. Дайте-ка я догадаюсь, эти "опытные люди" не иначе как ваша мама собственной персоной?
- Не понимаю, что в этом смешного, - Вера Николаевна выпрямила спину так, что та даже вытянулась. - Да, моя мама полюбила одного мужчину, поверила ему...
- Одну минутку, - потомственная ведьма извлекла из складок своей юбки хрустальный шар и зажженную свечу.
Держа шар на ладони перед пламенем, Ариадна Парисовна сначала заулыбалась, потом прыснула в рукав, а затем и вовсе рассмеялась.
- Думаю, вам лучше самой на все это посмотреть.
Потомственная ведьма вытащила из тех же складок юбки специальный штатив и поставила его перед мадам Савиной, положив на него шар, поднялась с кресла и отошла в сторону.
На глазах у изумленной Веры Николаевны в шаре, как в маленьком телевизоре, начали появляться картинки.
- Мама?! - изумленно воскликнула мадам Савина, схватившись за грудь.
Строгая-престрогая мама Веры Николаевны, оплот морали и добродетели Зинаида Михайловна появилась в шаре размалеванная на манер Бриджит Бардо с осветленными добела волосами, уложенными в высокую прическу! Дымя сигаретой, молодая Зинаида Михайловна закрепляла красную подвязку на чулке в сеточку и что-то раздраженно кричала кому-то в дверь. Появился мужчина, в котором мадам Савина узнала недавно умершего директора Мюзик-холла, который хлопнул Зинаиду Михайловну по заднице и сказал ей что-то на ухо, отчего она расхохоталась, широко открыв рот, запрокинув назад голову и закрыв глаза.
Потом картинка сменилась. Сильно располневшая мама сидела в каком-то летнем ресторане на морском побережье в компании военных. Один из них, в чине полковника, вис на ее плечах и все время разлаписто целовал ее в щеку.
Затем картинка стала еще печальнее. Совсем полная и оплывшая, мама стояла под зонтиком в голубом дождевике и плевалась вслед худощавому мужчине в жеваных брюках, приличной коричневой шляпе и коротком мятом плаще. Мужчина этот спасался от нее быстрым шагом, нервно оглядываясь по сторонам и явно опасаясь, что кто-нибудь из его знакомых станет свидетелем этой сцены.
Финалом стал эпохальный разговор с мамой в день начала у Веры Николаевны первых "критических дней". Суровая, огромная как дом, Зинаида Михайловна, навалившись на кухонный стол, рассказывала тощей, трясущейся от страха Вере Михайловне о том, что мужчина, уважающий женщину, никогда не предложит ей ЭТОГО до свадьбы...
- Это не правда! - воскликнула мадам Савина, из ее глаз брызнули слезы, она размахнулась и с размаху ударила по хрустальному шару.
- Упс... - печально произнесла Ариадна Парисовна, увидев, как ее хорошенький, любимый хрустальный шар разлетелся вдребезги, ударившись о соседнюю стенку. - Хороший был предмет, качественный.
Потомственная ведьма глубоко вздохнула и начертила руками в воздухе круг.
- ААРАМ ЭЛОХИМ ОМНИ ТЭС!
В ту же секунду осколки шара поднялись в воздух и образовали маленький смерч. Госпожа Эйфор-Коровина вытянула вперед ладонь, и в нее аккуратно опустился целый и невредимый хрустальный шар.
- Все-таки раньше умели делать магические предметы, - сказала потомственная ведьма и посмотрела шар на свет.
Одного малюсенького осколочка все-таки не хватало...
- Старое барахло! - возмутилась потомственная ведьма и сама бросила шар в стену. - Ни черта не понимали в сцеплении сверхмалых величин! Надо будет обзавестись, наконец, приличным шаром!
- Я не верю! Если вы уже забросили меня в восемнадцатый век, то подстроить этот компромат против моей мамы вам уж точно ничего не стоило! крикнула Вера Николаевна и залилась слезами.
- Простите, но вы могли бы хоть раз поинтересоваться у своей мамы если мужчина, уважающий женщину, предлагает ей ЭТО только после свадьбы, то откуда взялись вы?!
- Поэтому она и предостерегала меня, - уцепилась за соломинку мадам Савина, - она хотела, чтобы я избежала ее ошибок!
- Или, чтобы ей было не так одиноко доживать свою старость, высказала предположение Ариадна Парисовна.
- Что вы хотите этим сказать? - глаза Веры Николаевны испуганно расширились.
- А как вы думаете, что может двигать человеком, прожившись всю жизнь, не заботясь о завтрашнем дне, как попрыгунья-стрекоза?
- Какое это все имеет отношение к происходящему сейчас?! - мадам Савина вскочила и забегала из стороны в сторону, держась пальцами за свои виски.
- Да самое прямое! Потому что если бы вы не слушали свою, несостоявшуюся во всех смыслах, мать, то не носили бы той дурацкой одежды, в которой я вас увидела, не боролись бы против распространения порнографии и не дожили бы до сорока с лишним лет; так и не позволив ни одному мужчине "не уважать" вас, черт побери! И мы бы не сидели сейчас в этом Зазеркалье, не думали, как выбраться отсюда! И за все эти радости мы должны поблагодарить милейшую Зинаиду Михайловну, которая создала все условия для того, чтобы ее дочь никогда не вышла замуж и считала себя записной уродиной, которую в принципе никто и никогда не сможет полюбить! Спасибо за все, Зинаида Михайловна!
Госпожа Эйфор-Коровина плюхнулась обратно в кресло, схватила свою трубку и нервно запыхтела. Год за годом к ней приходили молодые и не очень молодые женщины, затырканные, затерроризированные своими мамашами, которые лезли во все личные дела своих дочерей, будто настойчиво пытаясь проживать их личную жизнь как свою собственную! Отличные браки распадались только потому, что день за днем мамаша капала на мозги дочери, что муж не стоит и мизинца "девочки"! Реже попадались "добренькие" случаи, когда мамаша постоянно извинялась перед зятем за бестолковость своего чада, его глупость, леность и прочие недостатки. Такие мамаши сами вставали к плите и стиральной машине, начинали планировать бюджет, а затем и вообще всю жизнь молодой семьи, и в результате у молодого мужа начинало складываться впечатление, что он женился на теще!
- Я не позволю вам так говорить о моей матери, - кисло возмутилась мадам Савина, но вид у нее сделался жалкий. Было видно, что человек только что пережил полнейшее крушение своих представлений о взаимодействии полов.