Роджерс Розмари. Связанные любовью

   – Вопрос в том, сумеешь ли ты защитить себя самого.
   Эдмонд пожал плечами:
   – Я учусь. Стефан с улыбкой сложил руки на груди.
   – Значит, мне не показалось?
   – Не показалось? Ты о чем?
   – Я, может быть, необщителен и скучен, но не мог не заметить, что ты окружил супругу двойной защитой.
   Эдмонд удивленно взглянул на брата:
   – Мой бог! Я и забыл, что за маской степенного землевладельца прячется самый проницательный из всех известных мне людей. От тебя ведь ничего не утаить, да?
   – Может быть, очень немногое.
   Эдмонд фыркнул и покачал головой:
   – Тебе повезло, что ни король, ни царь не догадываются об этом таланте. В противном случае они бы просто так тебя не отпустили.
   – Ты тоже не лишен талантов, – усмехнулся Стефан. – И один из них – уклоняться от ответов.
   Эдмонд тяжело вздохнул и состроил невеселую гримасу.
   – Брианна вроде бы забеременела, но пока говорить об этом слишком рано.
   Стефан хорошо понимал беспокойство брата. Первая беременность Брианны закончилась тем, что она потеряла ребенка. Не дай бог пережить такое еще раз. Однако Брианна молода и здорова. Ничто не мешает ей благополучно выносить дитя.
   Он похлопал брата по плечу.
   – Прими мои поздравления, брат. Эдмонд кивнул, но не улыбнулся.
   – Серьезно?
   Стефан не сразу понял, что Эдмонд имеет в виду предложение, которое он сам сделал Брианне несколько месяцев назад. Тогда, зная, что подвел подругу детства, он посчитал своим долгом взять на себя заботу о ее будущем. Слава богу, она выбрала Эдмонда.
   – Иначе и быть не может. Вы с Брианной предназначены друг для друга. Кроме того, вы избавили меня от необходимости жениться. Теперь у меня будет настоящий наследник. Ты лишь удостоверься, что это мальчик.
   – Боюсь, я уже ничего не могу сделать. – Морщинки беспокойства на лбу у Эдмонда разгладились, губы тронула озорная улыбка. – А кроме того, ты будешь глупцом, если удовлетворишься ролью холостяка.
   Стефан вопросительно вскинул бровь.
   – Это еще почему?
   Эдмонд рассмеялся:
   – Сомневаюсь, что мне одному суждено попасть в плен женских объятий. Тебе это тоже грозит, дорогой братец.

Глава 3

   Три дня понадобилось Софье, чтобы, собравшись с силами, пройти ту милю, что отделяла Хиллсайд от Мидоуленда.
   Глупо, конечно. В первый же день пребывания в Суррее она узнала от Брианны, что герцог Хантли имеет обыкновение во второй половине дня помогать своим арендаторам и объезжать обширные владения. Никакой причины тянуть с визитом так долго просто не существовало.
   В конце концов, чем скорее удастся отыскать эти проклятые письма, тем быстрее она вернется в Россию.
   Софья убеждала себя, что нежелание отправляться дом герцога Хантли объясняется лишь только характером взятого ею на себя обязательства. Она не была ханжой, но и не могла вот так запросто превратиться в обыкновенную воровку.
   В глубине души, однако, Софья понимала, что от неизбежного ее удерживают не только соображения морального порядка. Скорее причина крылась в отношении к герцогу Хантли.
   Странно, но при каждом брошенном им в ее сторону взгляде по телу прокатывалась волна жара. Он, конечно, потрясающей красоты мужчина, но ведь к его брату, лорду Саммервилю, она ничего, кроме благодарности, не испытывала. Разве что чувствовала себя ужасно перед ним виноватой.
   Когда им случалось быть рядом, сердце не срывалось в галоп и колени не дрожали, как осины на ветру. И не было никакой тревоги из-за того, что его проницательный взгляд доберется до истинных причин ее пребывания в Суррее.
   Откладывать исполнение долга она больше не могла.
   После ланча, когда Брианна, извинившись, удалилась отдохнуть, Софья тихонько выскользнула из дому через боковую дверь и минуту-другую бесцельно бродила по саду. Удостоверившись, что за ней никто не наблюдает, она открыла калитку и направилась к лугу.
   Удалившись от дома, Софья сбавила шаг. Утро выдалось хмурое, но теперь тучи рассеялись, и выглянувшее солнце тянулось к земле теплыми лучами. Когда-то няня много и с увлечением рассказывала ей о собственном детстве, прошедшем в небольшой деревушке в графстве Дербишир. Действительность превзошла ожидания.
   Все вокруг было таким… зеленым.
   Обходя стороной коттеджи, Софья не стала пересекать открытый луг, а углубилась в густой лес. Она, разумеется, не собиралась проникать в Мидоуленд украдкой, но не хотела, чтобы слух о ее приходе распространился по окрестностям. Меньше всего хотелось, чтобы герцог Хантли вернулся домой слишком рано.
   Следуя по тропинке, Софья быстро миновала лес, вышла на опушку и на мгновение замерла перед впервые открывшимся ей Мидоулендом.
   Дом не отличался, разумеется, величием и роскошью российских дворцов и даже издалека выглядел слегка обветшалым, как разношенная тапочка, но какая-то неведомая сила влекла ее к старому особняку.
   В самой каменной кладке ощущалась неподвластная времени основательность и прочность. Массивные колонны, створчатые окна и резная каменная балюстрада придавали зданию естественный вид. Казалось, оно выросло здесь само собой, а не было возведено человеком.
   Позволив себе лишь короткую паузу, Софья с неохотой продолжила путь. Каждый шаг требовал усилия воли, и она понимала, что при первой же неожиданности легко поддастся панике и припустится бежать.
   Не будь трусихой.
   Внушив себе ложную уверенность, она решительно зашагала по извилистой, обсаженной деревьями дорожке к увитым плющом воротам и, миновав их, поднялась по невысоким ступенькам. Дубовая дверь медленно открылась, когда она еще только пересекала широкую террасу. Софию это не удивило – герцог Хантли производил впечатление джентльмена, способного добиться порядка и исполнительности.
   Смелость ее подверглась испытанию под грозным взглядом худощавого дворецкого в черной с золотом форме. Престарелый слуга даже не попытался скрыть своего недовольства ее вторжением, но, очевидно, предупрежденный хозяином, нехотя провел гостью через мраморный холл с видом на внушительную лестницу и далее по обитому панелями коридору к библиотеке.
   Открыв с поклоном дверь, дворецкий удалился, а Софья осталась одна на пороге просторной комнаты.
   Она даже ахнула от удивления, увидев книжные стеллажи, уходящие к высокому потолку, украшенному восхитительной панорамой местного пейзажа. Вытянувшиеся вдоль одной стены окна выходили в парк. У дальней стены поместился массивный мраморный камин с двумя креслами и узким столиком между ними. Заканчивая путешествие, взгляд остановился на массивном письменном столе орехового дерева и приставленном к нему тяжелом стуле.
   Что же дальше? Пробраться в комнаты герцогини и обыскать их или начать поиски отсюда?
   Верх взяла трусость. От одной лишь мысли о том, что придется прокрасться мимо армии слуг в спальню давно умершей хозяйки, Софье стало не по себе, и в животе затянулся тугой узел страха.
   К тому же герцогиня вполне могла писать письма и в этой прекрасной комнате.
   Приняв решение, Софья подошла к столу, наклонилась и выдвинула верхние ящики. Оба были заполнены сложенными в аккуратные стопки бумагами. На то, чтобы просмотреть их, требовалось куда больше времени, чем представлялось поначалу.
   Софья уже потянулась к нижнему ящику, когда из коридора донесся звук приближающихся тяжелых шагов. Сердце подпрыгнуло к горлу. Она торопливо подбежала к ближайшей полке.
   Дверь открылась. Кто-то вошел в библиотеку.
   Софья замерла, скользя невидящим взглядом по кожаным корешкам, потом с притворным равнодушием повернулась к двери в полной уверенности, что суровый дворецкий попросит ее уйти. Однако вместо дворецкого порог переступил герцог.
   Боже, как же он был красив. Красота его, мрачная и суровая, отпечатанная в точеных чертах лица и крепком, мускулистом теле, подчеркнутая синим сюртуком и бриджами из оленьей кожи, волновала, тревожила и пугала.
   Растрепанные ветром черные кудри и выглядывающая из-под платка могучая шея свидетельствовали о долгом пребывании на свежем воздухе, что лишь добавляло ему мужской привлекательности.
   Он смотрел на нее молча, пристально, прожигая тяжелым взглядом, отчего по спине у нее пробегал холодок страха.
   Обмануть его было непросто, и она чувствовала, что подозрения, зародившиеся, по-видимому, еще до ее прибытия в Англию, вовсе не умерли.
   Да, он был опасен.
   Молчание растянулось на несколько показавшихся вечностью мгновений, потом, улыбаясь одним ртом, он шагнул к ней, взял ее руку и поднес к губам.
   – Мисс Софья… Дворецкий сообщил мне, что вы здесь.
   Она отняла руку, по которой уже прошла дрожь возбуждения.
   – Я… – Ей пришлось откашляться, чтобы избавиться от хрипотцы в голосе. – Я не ждала вас…
   Он выгнул бровь.
   – Не ждали?
   – Леди Саммервиль упомянула, что после ланча вас обычно не бывает дома.
   В глазах его что-то мелькнуло. Любопытство? Подозрение?
   – Обычно так и бывает, хотя иногда я работаю и с бумагами.
   Вот что значит положиться на удачу. Что ж, больше такой ошибки она не допустит.
   – Надеюсь, вы не возражаете против моего присутствия, ваша светлость?
   – Конечно нет.
   Прислонившись плечом к стеллажу и как будто заполнив собой просторное помещение, он откровенно прошелся взглядом по муслиновому платью с расшитым крошечными атласными розочками лифу.
   – Я ведь приглашал вас в любое время пользоваться библиотекой, – сказал герцог, любуясь ее раскрасневшимися щечками. – Нашли что-нибудь интересное?
   Ей удалось изобразить что-то вроде улыбки. Годы, проведенные в вероломном и коварном петербургском свете, научили Софью искусству лицемерия.
   – Я позволила себе лишь общее знакомство с вашим собранием и должна сказать, оно впечатляет.
   – Признаюсь, большую часть его я унаследовал от предков, хотя кое-что добавляю время от времени и сам.
   Софья бросила взгляд на еще нераспакованные пачки, лежащие на столике у двери. Наверняка новые книги.
   – Время от времени?
   – Ну, может быть, это не самое точное выражение, – согласился он с добродушной усмешкой, от которой ее сердце начало медленно плавиться.
   – Я не хотела вам мешать и…
   Совершенно неожиданно он схватил ее за руку и повернул к креслу.
   – Садитесь, мисс Софья. Пожалуйста. Я попросил миссис Слейтер приготовить нам чаю. Думаю, вы согласитесь, что ее печенье лучшее во всей Англии.
   Может, пока не поздно, вырваться и броситься к двери? Смехотворная мысль ушла так же быстро, как и пришла.
   Он загнал ее в угол, и ей не оставалось ничего другого, как набраться смелости и принять бой. Она опустилась в кресло и сложила руки на коленях, надеясь, что он не заметит, как они дрожат.
   – Спасибо.
   Герцог уселся в другое кресло и вытянул ноги.
   – Расскажите, что вы уже посмотрели в доме.
   Софья напряглась. Что посмотрела? Неужели он подозревает, что она пришла сюда, чтобы обыскать Мидоуленд?
   – Прошу прощения?..
   – Я подумал, что Гудсон провел вас по дому. Он служит здесь давно, по-настоящему гордится этой развалиной и обычно таскает несчастных гостей из комнаты в комнату, не обращая внимания на то, что визитеры умирают от скуки.
   – Нет. – Она облегченно выдохнула. – Я, конечно, успела полюбоваться вашим холлом и замечательной мраморной лестницей. У вашего дворецкого есть все основания для гордости.
   – Эдмонд постоянно твердит, что от дома останутся одни лишь руины, если не принять срочных мер по его обновлению.
   – Не думаю, что ему угрожает такая опасность, – горячо возразила Софья и улыбнулась, заметив, как поползли вверх его брови. – Хотя он и выглядит немного обветшалым. Я прекрасно понимаю ваше нежелание перестраивать его каким-то образом или что-то менять.
   – А почему вы думаете, что я этого не желаю?
   – Если не ошибаюсь, вы потеряли родителей в раннем возрасте. Вполне естественно, что вам дорога любая память о них и особенно все то, что связано с ними в самом доме.
   Стефан вскинул голову, словно ее слова застали его врасплох. Странно. Перед отъездом она, разумеется, навела справки о герцоге Хантли и пришла к выводу, что он до сих пор скорбит о родителях. Боль ведь не скроешь, как ни прячь.
   Возможно, герцог и хотел что-то сказать, но тут дверь открылась, и в библиотеку вошла молоденькая служанка с большим подносом.
   – Вот и чай, – проворчал он, жестом показывая, куда поставить поднос.
   Завершив свою миссию, служанка – симпатичная женщина с каштановыми волосами и большими карими глазами – исполнила реверанс.
   – Что-нибудь еще, ваша светлость? Все это время герцог не сводил глаз с Софьи.
   – Это все, Мэгги. Спасибо. Служанка вышла и закрыла за собой дверь.
   – Вы будете так любезны разлить чай, мисс Софья?
   – Конечно. – Она расставила чашки из прекрасного веджвудского фарфора. – Вам с сахаром?
   – Нет, только с молоком.
   Ощущая на себе его неотступный взгляд, Софья разлила чай по чашкам и разложила по тарелкам крохотные сэндвичи и печенье.
   Надежды на то, что он отвлечется на чай, не оправдались. Герцог отодвинул тарелку и взял чашку, продолжая рассматривать гостью с таким видом, словно изучал сорняк, неведомым образом пробравшийся в его ухоженный огород.
   Прихлебывая чай, она старалась делать вид, что не замечает его внимания, принявшего граничащую с грубостью форму, и сосредоточилась сначала на камине, а потом на большом портрете, висевшем над каминной полкой.
   – Ваши родители?
   – Да. Портрет написан вскоре после их женитьбы.
   Предыдущий владелец Мидоуленда был высоким мужчиной с темными волосами и властным выражением на приятном лице, тогда как его супруга оказалась женщиной изящной и хрупкой, с ясными голубыми глазами, которые перешли к двум ее сыновьям.
   – Герцогиня в точности такая, какой я и представляла ее по рассказам матери, – негромко сказала Софья. – Знаете, они ведь были близкими подругами.
   – Да, я слышал.
   Она сделала еще глоток, с трудом подавляя желание вскочить и бежать. Успокойся. Разве это не прекрасная возможность выведать необходимые сведения? Почему ты колеблешься?
   – Моя мать, похоже, так и не простила герцога за то, что он увез ее любезную Елизавету. – Собрав в кулак всю смелость, Софья встретила его немигающий взгляд. – Она даже сказала как-то, что утешалась лишь тем, что без конца писала ей письма.
   – Насколько я помню, мать тратила по нескольку часов в день на то, чтобы ответить на поступавшие послания.
   – Прекрасное место для такого рода занятия.
   Он прищурился.
   – Вообще-то мать предпочитала заниматься этим в гостиной, примыкавшей к ее спальне. Комната расположена так, что в нее попадают первые же утренние лучи, а из окон открывается вид на озеро, которое очень ей нравилось.
   Уже кое-что. Оставалось только придумать, как попасть в верхнюю гостиную, расположенную в восточной части дома.
   На сегодня достаточно.
   – Не могу представить, что в доме есть комната, откуда не открывается чудесный вид. Здесь такой великолепный ландшафт.
   – Наш парк не столь строгий, как ваши, русские, хотя мама все же настояла на том, чтобы устроить розовый сад как напоминание о Летнем дворце. Там у нее много статуй и мраморных фонтанов.
   Софья посмотрела в окно.
   – Вы предпочитаете более свободный ландшафт?
   – На мой взгляд, природа сама по себе хороший художник.
   – Однако ж вы тратите немало времени на то, чтобы облагородить ваши поля.
   Обернувшись, она успела заметить на его лице смягчившее черты выражение искреннего удивления.
   – Да, согласен, но, должен сказать, я вовсе не ставлю перед собой каких-либо художественных целей.
   – Разумеется, ваша работа гораздо важнее.
   Он задержал взгляд на ее губах.
   – Осторожнее, мисс Софья, или вы вскружите мне голову.
   Сердце замерло на мгновение, а Софья, засунув в рот последний кусочек печенья, поспешно отодвинула чашку. Сейчас она готова была заняться чем угодно, только бы отвлечься, не смотреть на него, дождаться, пока схлынет накатившая вдруг волна жара.
   – Мне почему-то не очень верится, что вам так легко вскружить голову, – пробормотала она. – Вы, ваша светлость, человек очень…
   – Какой?
   – Проницательный.
   – Итак, я уже обстоятельный и проницательный. – Стефан улыбнулся, но Софья уловила в его голосе легкую нотку недовольства. – Достоинства, ценимые скорее в деловом человеке, чем в джентльмене. Похоже, за голову мне можно не беспокоиться.
   Она вскинула бровь.
   – Предпочитаете, чтобы вас считали недалеким и пустым?
   Он перехватил ее взгляд и не позволил ему уйти в сторону.
   – Предпочитаю быть симпатичным и обаятельным.
   На мгновение Софья как будто утонула в его бездонных глазах, забыв обо всем остальном: материнском поручении, письмах и даже возникшем ранее подозрении, что хозяин Мидоуленда всего лишь играет с ней, как кот с загнанной в угол мышкой.
   Сейчас она могла думать лишь о том, что этот мужчина пробуждает в ней чувства и желания столь пугающие, сколь и восхитительные. Будь они не в Англии, а в России, она сделала бы все возможное, чтобы очаровать его и заманить в свои сети.
   Поймав себя на том, что таращится на герцога едва ли не с открытым ртом, а на его лице все отчетливее проступает задумчивое выражение, Софья решительно отодвинула тарелку.
   – Вы были правы, ваша светлость.
   – Прав? В чем же?
   – Ничего вкуснее вашего печенья я не пробовала.
   – А… – Он едва заметно кивнул. – Скажите, мисс Софья, каково сейчас положение дел в России?
   Вопрос застал ее врасплох.
   – Извините, но я не вполне уверена, правильно ли понимаю, что вы имеете в виду.
   – Перед тем как уехать из Петербурга, мой брат помог предотвратить надвигавшийся мятеж.
   При этом не вполне уместном напоминании о восстании императорской гвардии Софья раздраженно поджала губы. Как верно заметила недавно ее мать, политика в России всегда была делом мутным, добрый десяток тайных обществ при поддержке иностранных держав замышляли свергнуть императора при первой же возможности, но предательство собственной армии стало для Александра Павловича настоящим ударом в спину. Ударом, от которого он так и не оправился.
   – Вы правы, сей прискорбный инцидент действительно имел место.
   – Я бы сказал, более чем просто прискорбный.
   Почувствовав в его словах скрытый укол, она решительно вскинула голову.
   – В Англии достаточно людей, которые хотели бы устроить переворот.
   Ее резкий тон заставил его улыбнуться.
   – Верно. Но я всего лишь интересовался настроениями в Петербурге.
   – Обычные настроения, насколько я могу судить.
   – Царь вернулся из путешествия?
   Почему он спрашивает об этом? Только ли из праздного любопытства? Или тут что-то более серьезное?
   – Когда я уезжала, он еще не вернулся, но сейчас, полагаю, уже в столице. Вообще-то император не извещает меня о своих передвижениях.
   – По словам моего брата, император вообще редко ставит кого-то в известность о своих планах.
   – Вы правы, к сожалению. У вас какой-то особенный интерес к царю Александру?
   Лицо его вдруг посуровело, голос прозвучал жестко, с безошибочной ритмикой предупреждения.
   – Мне нравится Александр Павлович, но у него есть привычка втягивать моего брата в рискованные предприятия каждый раз, когда это отвечает его интересам.
   Софья растерянно моргнула.
   – Если я правильно понимаю, лорд Саммервиль больше не состоит при императоре?
   – Так оно и есть.
   Так его это беспокоит? Что царь прислал ее в Суррей только для того, чтобы заманить лорда Саммервиля в Россию?
   С трудом сдержав вздох облегчения, Софья торопливо поднялась.
   – Мне нужно вернуться в Хиллсайд, пока леди Саммервиль не стала беспокоиться.
   – Но вы еще не выбрали книгу, – напомнил Стефан, также поднимаясь из кресла.
   – Как-нибудь в другой раз. Женщине в ее положении нельзя волноваться.
   – В положении? – нахмурился Стефан. – В каком еще положении? Так Брианна рассказала вам…
   – Не совсем так, но догадаться вовсе не трудно, если… – Она не договорила и прикусила язык. Надо же, чуть было не проболталась, что бедняжка Брианна страдает по утрам от тошноты.
   – Получается, проницательный здесь не только я один.
   – Дело вовсе не в проницательности. – И зачем она только поддалась на уговоры матери? Зачем согласилась выполнить это безумное поручение?
   Поспешно распрощавшись, Софья устремилась к двери, но не успела открыть ее, как услышала голос герцога. Как же все нелегко, когда он рядом.
   – Я, разумеется, увижу вас за обедом.
   Она неохотно повернулась и с огорчением обнаружила, что он остался у стола.
   – За обедом?
   – Да, мой брат любезно пригласил меня отобедать сегодня в Хиллсайде.
   Сердце затрепетало, но не от страха.
   – Понятно. Тогда… до свидания, ваша светлость.
   – Подождите, мисс Софья… – Он наклонился и поднял что-то с пола.
   – Да? Герцог выпрямился и протянул руку:
   – Ваша заколка, полагаю.
   Сердце подпрыгнуло от страха, и кровь как будто похолодела. Проклятье. Как можно быть такой беспечной!
   Застыв на месте, она отчаянно пыталась придумать оправдание. Герцог же тем временем пересек комнату.
   – Я… она, должно быть, упала, когда я… любовалась видом из окна, – прошептала Софья, не смея поднять глаз. В горле пересохло.
   – Несомненно.
   Она протянула руку и взяла с его ладони заколку с брильянтами. Заметил ли он, как дрожали пальцы?
   – Спасибо.
   – Вам понравилось? Она вздрогнула.
   – Что?
   – Вид. Вам понравился вид?
   – Да… Очень… – Его взгляд проникал, казалось, в самую душу. Боже, только бы уйти отсюда поскорее. – До свидания, ваша светлость.
   С немыслимой быстротой и ловкостью он схватил ее руку и поднес губам.
   – До встречи, мой ангел.
 
   Прислонившись к двери, Стефан услышал шорох муслина и быстрые удаляющиеся шаги. Он втянул оставшийся после нее запах жасмина. Губы еще хранили тепло ее пальцев.
   Боже. Никогда и ни одну женщину не воспринимал он так остро. Изящная линия профиля. Роскошный изгиб губ. Мягкие очертания грудей, жаждущих мужского прикосновения.
   Его телу было наплевать, зачем она явилась в Суррей, – лишь бы поскорее затащить ее постель.
   Отогнав неуместные мысли, Стефан ждал неизбежного появления дворецкого. Гудсон отнюдь не обрадовался, узнав, что мисс Софья может пользоваться семейной библиотекой в любое удобное для нее время. Старик всю жизнь посвятил заботе о Стефане, в первую очередь защищая его от внешних вторжений.
   Ценя по достоинству преданность и рвение строгого дворецкого, Стефан собирался убедить его ослабить бдительность в отношении мисс Софьи. По крайней мере до тех пор, пока не выяснится, с какими намерениями прибыла она в Англию.
   Предложив русской гостье осмотреть библиотеку, Стефан питал смутную надежду заработать благодарность и, возможно, вытянуть хоть какой-то намек на истинную цель ее миссии. Откровенно говоря, он и не рассчитывал, что молодая женщина примет предложение. Зачем ей библиотека, если она должна привлечь Эдмонда к участию в какой-нибудь очередной авантюре императора Александра.
   И вот теперь у него появились причины пересмотреть прежние оценки.
   Нет, с подозрениями он не расстался. Русская красавица определенно что-то скрывала. В этом Стефан уже не сомневался, как и в том, что перед его приходом она искала что-то в письменном столе.
   Но что?
   Он все еще ломал голову над этой загадкой, когда бесшумно проскользнувший по коридору дворецкий молча остановился рядом с ним.
   – А, Гудсон. Слуга поклонился:
   – Слушаю, ваша светлость?
   – Когда пришла мисс Софья?
   Бесстрастное лицо сухощавого старика сморщилось, словно он отведал чего-то кислого.
   – Ровно в четверть второго.
   Стефан задумчиво кивнул. Сам он вернулся домой ровно в два.
   – Значит, до моего возвращения она уже находилась здесь какое-то время.
   – Вы сказали, что пригласили ее пользоваться библиотекой, ваша светлость. Надеюсь, я правильно сделал, что позволил ей остаться?
   – Конечно, Гудсон, конечно. Не беспокойтесь. – Стефан рассеянно покрутил золотое кольцо-печатку, которую в обязательном порядке носил каждый герцог Хантли со времен Генриха Восьмого. – Вообще-то я пригласил ее для того, чтобы попытаться выяснить о ней хоть что-то, но, откровенно говоря, не рассчитывал, что она примет приглашение. Придется пересмотреть всю теорию.
   Гудсон нахмурился:
   – Простите, сэр?
   – Я подозревал, что она прибыла в Суррей, дабы попытаться втянуть Эдмонда в безрассудные игры царя Александра. Теперь же… – Герцог нахмурился. Он не привык проигрывать и терпеть не мог, когда кто-то водил его за нос.
   Мисс Софья заплатит.
   А уж кару для нее он придумает.
   – Я распоряжусь, чтобы ее больше и на порог не пускали, – решительно пообещал Гудсон, не догадываясь о проносящихся в голове хозяина далеко не скромных мыслях.
   – Нет, Гудсон. Я хочу, чтобы вы поступили ровным счетом наоборот. Принимайте ее как самого желанного гостя.
   Дворецкий сдвинул к переносице седые брови.
   – Вы уверены, что так надо, ваша светлость?
   – Абсолютно уверен.
   – Если вы не доверяете ей, сэр, то разве не должны мы принять меры, дабы она не учинила тут беды?