Страница:
Пришлось отойти от заведенного нами порядка и ставить задачи командармам еще до выяснения более или менее полных данных о противнике. Делали мы это, конечно, не от хорошей жизни. Сроки поджимали. Ведь надо было еще дать время командармам для отработки задач с командирами соединений.
Рекогносцировку мы провели 10 апреля. Начали ее с участка 65-й армии. Вместе со мной сюда прибыли генералы и офицеры управления и штаба фронта, командующие 4-й воздушной и 49-й армиями. Нас встретил П.И. Батов с группой своих офицеров. Место, где мы собрались, было выбрано очень удачно: окрестности просматривались отсюда на несколько километров.
То, что нам удалось увидеть, не радовало. Наши войска и позиции противника разделяла река, которая на этом участке образовала два широких русла – Ост-Одер и Вест-Одер. Между ними пойма, которая в это время была затоплена. Так что перед нами лежала сплошная полоса воды шириной пять километров. Западный, высокий берег еле просматривался. Если б это была река, было бы легче: ее можно одолеть на лодках или паромах. Но через пойму на них не переплыть: слишком мелко. Павел Иванович сказал задумчиво:
– Наши солдаты уже определение дали, по-моему, очень точное: «Два Днепра, а посередине Припять».
Да, препятствие серьезное. К тому же противоположный берег всюду господствует над нашим, усиливая позиции противника.
Приходим к выводу, что форсировать придется на широком фронте, одновременно на участках всех трех армий. Успех, достигнутый на одном участке, будем использовать немедленно, перебрасывая туда силы и средства с других участков. Поэтому уже сейчас надо предусмотреть возможность маневра вдоль фронта. К счастью, такая возможность имелась.
Залитая водой болотистая пойма практически была непроходима. Но в некоторых местах над ней возвышались полуразрушенные дамбы. Решено было использовать их. Такие дамбы имелись на участках 65-й (остатки автострады) и 49-й армий.
Рекогносцировка, произведенная совместно с командармами во всей полосе предстоящего наступления трех армий, оказалась весьма полезной. Здесь же, на месте, вносились коррективы к уже принятому решению, уточнялись задачи. Командармы горячо принялись за подготовку операции.
Начали подходить войска. Первой 13 апреля заняла исходное положение на рубеже Альтдам, Фердинандштайн 65-я армия П.И. Батова. Южнее ее 16 апреля подошла к Одеру 70-я армия В.С. Попова, днем раньше еще южнее, сменив, как и ее соседи, части 61-й армии 1-го Белорусского фронта, на участке Кранцфельде, Ниипервизе расположилась 49-я армия И.Т. Гришина.
Войска 2-й Ударной И.И. Федюнинского к утру 15 апреля встали севернее 65-й армии на рубеже Каммин, Инамюнде, сменив части 1-й армии Войска Польского.
В тот же день выдвинулись на побережье Балтийского моря части 19-й армии В.3. Романовского, сменив здесь наш 3-й гвардейский кавалерийский корпус, которому предстояло еще совершить далекий переход к Шведту.
К 17 апреля завершили передислокацию наши подвижные соединения – 1,3 и 8-й гвардейские танковые и 8-й механизированный корпуса.
К началу операции закончила перебазирование и 4-я воздушная армия К.А. Вершинина.
Небывалое воодушевление овладело всеми. Войска с марша приступали к подготовке наступления. Не верилось, что люди только что совершили утомительные переходы, во время которых отдыхали урывками на коротких привалах, спали под открытым небом на сырой земле. Ничто не могло омрачить их приподнятого, радостного настроения. Все понимали важность задачи и стремились выполнить ее как можно лучше.
Предварительная работа по подготовке наступательной операции с руководящим командным составом фронтового и армейского масштаба была закончена до прибытия войск на исходный рубеж, а теперь началась подготовка в звене дивизия – полк. Нужно сказать, что отработка задач везде, где мне пришлось побывать, проводилась умело и целеустремленно. За время войны наши командиры и политработники приобрели глубокие знания и богатейший практический опыт. Это сказывалось на подготовке к наступлению. Было внесено много ценных предложений, которые тут же претворялись в жизнь. Войска, уже не мало действовавшие на лесисто-болотистой местности, форсировавшие на своем пути множество рек, сейчас подходили к решению новой задачи во всеоружии опыта.
Летчики Вершинина сфотографировали с воздуха всю оборону противника. Неутомимо работала воздушная и наземная разведка. Удалось установить, что главная полоса неприятельской обороны, оборудованная по западному берегу реки Вест-Одер, достигает глубины 10 километров и состоит из двух-трех позиций. Каждая позиция имеет одну-две сплошные траншеи. Через каждые 10–15 метров по берегу реки отрыты ячейки для стрелков и пулеметчиков, связанные с траншеей ходами сообщения.
Пленные показывали, что все населенные пункты в приодерской полосе на глубину до 40 километров приспособлены для обороны и превращены в опорные пункты. Этому можно было поверить: мы уже видели подобное в Восточной Померании.
Установлено было также, что на направлении наступления войск фронта противник создал вторую полосу обороны, которая проходила по западному берегу реки Рандов, в 20 километрах от Одера. А еще дальше наша воздушная разведка обнаружила третью полосу обороны. Все говорило о том, что противник подготовился к отпору и что нашим войскам нелегко будет сломить его сопротивление.
По данным разведывательного управления фронта, против наших войск стояли крупные вражеские силы. Перешеек от побережья моря у Вальд-Дивенова до Загера (30 километров по фронту) обороняла корпусная группа «Свинемюнде» под командованием генерала Фрейлиха. В первом эшелоне здесь были два морских пехотных батальона, школа военно-воздушных сил, морской пехотный и пять крепостных полков, а в резерве – части учебной пехотной дивизии.
Южнее на 90-километровом участке фронта по западному берегу Вест-Одера оборонялась 3-я немецкая танковая армия под командованием генерал-полковника Мантейфеля. Здесь стояли 32-й армейский корпус и армейский корпус «Одер». В первом эшелоне они держали три пехотные дивизии, два крепостных и два отдельных пехотных полка, батальон и боевую группу. Во втором эшелоне – три пехотные и две моторизованные дивизии, две пехотные, две артиллерийские бригады, три отдельных полка, четыре батальона, две боевые группы и офицерскую школу. Кроме того, 3-я танковая армия была усилена ранее действовавшими против 1-го Белорусского фронта тремя артиллерийскими полками, 406-м фолькс-артиллерийским корпусом и 15-й зенитной дивизией.
Как видим, наиболее сильная группировка гитлеровцев располагалась именно там, где мы собирались наносить главный удар. Но обстановка сложилась так, что изменить направление наступления было невозможно. Выполняя директиву Ставки, мы планировали главный удар нанести на 45-километровом участке Штеттин, Шведт силами трех армий левого крыла фронта – 65,70 и 49-й, трех танковых, механизированного и кавалерийского корпусов. Прорвав оборону противника на западном берегу Вест-Одера, мы должны были развивать наступление в общем направлении на Нейштрелиц и на двенадцатый – пятнадцатый день операции выйти на рубеж Нойенкирхен, Деммин, Мальхен, Варен, Виттенберге (у реки Эльба). Разграничительная линия с 1-м Белорусским фронтом – Арнсвальде, Шведт, Ангермюнде, Гранзее, Виттенберге.
После прорыва вражеской обороны каждая общевойсковая армия усиливалась танковым (49-я – механизированным) корпусом. 3-й гвардейский кавалерийский корпус оставался во фронтовом резерве, располагаясь за левым флангом 49-й армии.
Артиллерия действовала по планам командующих армиями. На ударном направлении создавалась группировка артиллерии, обеспечивавшая плотность не менее 150 стволов на километр фронта (без учета 45– и 57-миллиметровых орудий). Она должна была своим огнем помочь пехоте в форсировании Одера и прорыве всей тактической глубины вражеской обороны, а в дальнейшем – сопровождать пехоту и эшелоны развития успеха.
Что касается танковых корпусов, то на первом этапе операции ввод их в прорыв определялся командованием фронта. В дальнейшем они подчинялись командующим тех армий, которым были приданы.
4-я воздушная армия в ночь перед наступлением наносит сосредоточенный бомбовый удар по огневым точкам на западном берегу Вест-Одера, по штабам, узлам связи и артиллерийским позициям противника.
В ходе наступления каждая общевойсковая армия левого крыла получит в оперативное подчинение одну штурмовую авиационную дивизию.
На первом этапе операции на авиацию возлагалась ответственная роль. Общая ширина Одера вместе с поймой и заболоченной местностью на восточном берегу доходила до шести километров. Следовательно, артиллерии во время артподготовки и при форсировании реки пехотой придется стрелять с довольно значительных дистанций, что, конечно, будет снижать эффективность ее огня. Своевременно перебросить орудия на западный берег мы не сможем, так как это потребует оборудования переправ. Значит, первое время пехоте придется вести там бой без артиллерийского сопровождения. Поэтому вся тяжесть огневой поддержки пехоты ложилась на плечи летчиков. И нужно сказать что они блестяще справились с задачей. Огнем и бомбовыми ударами авиация прекрасно сопровождала пехоту при штурме вражеских позиций. Этому способствовала большая предварительная работа по организации взаимодействия между наземными и воздушными частями. Вообще мы огромные надежды возлагали на нашу авиацию, и 4-я воздушная армия полностью оправдала их.
Много внимания уделялось инженерной подготовке операции. Инженерным войскам под руководством генерала Благославова пришлось крепко поработать. В кратчайший срок к берегу были подтянуты и надежно укрыты десятки понтонов, сотни лодок, подвезены лесоматериалы для строительства причалов и мостов, изготовлены плоты, через заболоченные участки берега проложены гати.
16 апреля с юга донеслась канонада. Это двинулись вперед войска соседа – 1-го Белорусского фронта. Близился и наш черед.
По инициативе командармов отдельные подразделения ночью переправились через восточный рукав реки в пойму и захватили там дамбы. С этим отчаянно смелым предприятием особенно хорошо справились подчиненные П.И. Батова. Передовые батальоны дивизии П.А. Теремова, например, заняли уцелевшие опоры автострады, выбив оттуда засевших там гитлеровцев.
Так были созданы своеобразные плацдармы среди затопленной поймы, куда постепенно переправлялись войска. Впоследствии это значительно облегчило форсирование реки.
Можно было бы много рассказывать о героических вылазках наших разведчиков, которые ночами вели поиск и на западном берегу Вест-Одера. Они добирались туда вплавь, подчас захватывали под самым носом гитлеровцев важные объекты и удерживали их, сражаясь с многократно превосходившим противником.
Наконец наступил момент, когда мы смогли подвести итоги проделанной работы и убедиться, что войска фронта к наступлению готовы.
Члены Военного совета фронта генералы Н.Е. Субботин, А.Г. Русских и начальник политуправления фронта генерал А.Д. Окороков, штаб фронта, командующие родами войск, начальники служб и тыла могли смело заявить, что сделано все для успеха операции.
Вечером 19 апреля я с твердой уверенностью в успехе доложил по ВЧ Верховному Главнокомандующему о готовности войск фронта начать наступление в назначенный Ставкой срок.
В ночь перед наступлением неприятельские позиции подверглись ударам нашей бомбардировочной авиации, продолжавшимся всю ночь. В этих действиях принял деятельное участие и женский авиационный полк ночных бомбардировщиков под командованием Бершанской, совершив рекордное количество самолето-вылетов. Я уже говорил об этой прославленной части. Полк состоял из молодых девушек-летчиц. Они храбро сражались с врагом, начав свой боевой путь еще на Северном Кавказе. Многие из них были награждены орденами, а 23 летчицы удостоены звания Героя Советского Союза. Среди них М.П. Чечнева, Л.Н. Литвинова, Н.Ф. Меклин, Р.Е. Аронова, М.В. Смирнова, Е.А. Никулина, А.В. Попова, Е.А. Жигуленко и другие. Авиационный полк ночных бомбардировщиков был награжден орденом Красного Знамени и орденом Суворова III степени. Наш фронт законно гордился крылатыми героинями, доставлявшими врагу немало бед своими лихими ночными налетами.
Ночью на участках всех армий шла напряженная борьба специальных отрядов за расширение захваченных участков на западном берегу Вест-Одера и за полный захват поймы. В междуречье на дамбах происходило накапливание сил. На всем протяжении реки от Альтдама до Шведта кипела напряженная работа. Подготавливались и сплавлялись понтоны. На пойме прокладывались щитовые дороги через топи. Было наготове множество легких переносных лодок.
Чтобы ввести противника в заблуждение, демонстрировалась подготовка к форсированию водной преграды севернее Штеттина. Части 19-й и 2-й Ударной армий, прикрываясь дымами, поднимали там неистовый шум. Вообще-то они и на самом деле готовили десанты через пролив Дивенов. Если бы им удалось там зацепиться за западный берег, было бы неплохо.
Главный удар фронта наносился тремя армиями в полосе 47 километров между Альтдамом и Шведтом. Но каждая из них наметила для себя узкие – не более четырех километров – участки прорыва.
Начало артподготовки намечалось на семь часов утра. Продолжительность ее – 60 минут.
Но ночью позвонил П.И. Батов и попросил, чтобы ему разрешили начать наступление на час раньше, так как ветром нагоняет в пойму воду, уровень ее поднимается, что может усложнить форсирование реки. Кроме того, противник усилил нажим против отрядов, уже высадившихся на западном берегу Вест-Одера, их нужно скорее поддержать. Павел Иванович сказал, что он уже отдал соответствующее распоряжение и войска готовы начать действия на час раньше назначенного срока. Мне оставалось только одобрить инициативу командарма.
Связываюсь с другими армиями. Командармы В.С. Попов и И.Т. Гришин оставались при прежнем решении и времени начала операции не меняли. Они тоже заверили меня, что все проверено и войска готовы.
Итак, утром 20 апреля форсирование реки Вест-Одер началось почти одновременно на широком фронте всеми тремя армиями главной группировки фронта.
Форсирование происходило под прикрытием дымовых завес. Очень эффективной оказалась стрельба дымовыми снарядами и минами, разрывы которых лишали неприятельские наблюдательные пункты и огневые точки необходимой видимости.
Войска 65-й армии первыми приступили к форсированию реки. Почти одновременно с началом артиллерийской подготовки, продолжительность которой командарм определил в 45 минут, на воду были спущены все наплавные средства. В армии Батова было заготовлено много лодок легкого типа, которые уже оправдали себя при форсировании рек с заболоченными берегами. Они и здесь сыграли большую роль. Там, где было не проплыть из-за мелководья, пехотинцы легко переносили лодки на руках. Батову удалось быстро высадить на западный берег Вест-Одера большую группу пехоты с пулеметами, минометами и 45-миллиметровыми пушками. Этот десант усилил уже находившиеся здесь с ночи мелкие отряды. Сюда направлялись все новые эшелоны десантников. Теперь в ход пошли и паромы.
Жестокие бои разгорелись за дамбы на западном берегу. Нам они нужны были в качестве причалов и съездов, без которых не выгрузить на заболоченной местности тяжелую технику – танки и орудия, – прибывающую на паромах. Противник это понимал и всячески препятствовал захвату дамб. Как назло, густой утренний туман да и дымы ограничили действия авиации, и она не могла помочь войскам, вклинившимся во вражескую оборону. Но с девяти часов утра погода резко улучшилась, и наша авиация заработала во всю свою мощь.
На западном берегу Вест-Одера бой становился все ожесточеннее. По мере накопления наших сил расширялся район действий. Захваченные нашими бойцами участки и объекты тут же закреплялись, и все попытки врага вернуть их успешно отражались. Вновь прибывающие подразделения расширяли плацдарм, вгрызаясь – именно вгрызаясь! – в оборону противника. Делалось это упорно, настойчиво, и все попытки врага остановить этот процесс были тщетны, хотя с его стороны следовали контратака за контратакой, одна отчаяннее другой.
Инженерные войска с помощью стрелковых частей приступили к наводке понтонных и паромных переправ. Им сильно мешали своим артиллерийским огнем вражеские корабли, появившиеся в проливе. С улучшением погоды ими занялись летчики Вершинина. Штурмовые и бомбовые удары с воздуха вынудили корабли уйти в море.
По ходу событий на участке армии Батова чувствовалось, что наступление развивается успешно. С каждым часом увеличивалось количество наших войск на западном берегу. Противник был уже вынужден вводить в бой свои резервы. Вернуть завоеванное нашими частями пространство он был не в силах и теперь стремился хотя бы задержать дальнейшее наше продвижение на этом участке. В контратаках уже участвовали усиленные танками части 27-й пехотной дивизии СС «Лангемарк» и 28-й пехотной дивизии СС «Валония», составлявшие резерв 3-й танковой армии. А ведь бой только начинался, на западном берегу Вест-Одера пока дрались только наши передовые части без танковой поддержки и, по существу, без артиллерии сопровождения пехоты. Но своим мужеством, самоотверженностью эти части вынудили врага уже ввести свои резервы. Наши солдаты не оглядывались назад. Они шли вперед или удерживали захваченный объект из последних сил, но не уступали его врагу.
Уже к тринадцати часам на участке 65-й армии действовали две 16-тонные паромные переправы. К вечеру на западный берег Вест-Одера был переброшен 31 батальон с пятьюдесятью 45-миллиметровыми пушками, семьюдесятью 82– и 120-миллиметровыми минометами и пятнадцатью легкими самоходными установками (СУ-76). За день боя войска Батова заняли плацдарм свыше 6 километров шириной и до 1.5 километра глубиной. Здесь уже сражались четыре дивизии стрелковых корпусов К.М. Эрастова и Н.Е. Чувакова. Переправа войск на плацдарм продолжалась.
С командующим артиллерией А.К. Сокольским, командармом 4-й воздушной К.А. Вершининым и начальником инженерных войск Б.В. Благославовым мы прибыли на наблюдательный пункт Батова. Отсюда хорошо просматривалась на некоторых участках береговая полоса Вест-Одера, правда, не на большую глубину, потому что берег противника господствовал над нашим, но многое все же можно было увидеть. В частности, мы наблюдали вражескую контратаку силой до батальона с семью танками. Она происходила на участке 37-й гвардейской стрелковой дивизии К.Е. Гребенника. Вскоре мы увидели, как все семь танков загорелись, подбитые орудиями прямой наводки, вражеская пехота побежала.
Ознакомившись с обстановкой, принимаю решение: используя успех 65-й армии, предоставить возможность частям 2-й Ударной воспользоваться одной из переправ Батова для переброски войск на западный берег Вест-Одера с целью обхода Штеттина с юга и запада. Конечно, это мероприятие можно было осуществить лишь после того, как переправятся войска 65-й армии.
Желаю Павлу Ивановичу дальнейшего успеха. Обещаю усилить его армию Донским гвардейским танковым корпусом М.Ф. Панова, с которым Батову часто приходилось действовать совместно. Павел Иванович очень обрадовался.
Едем в 70-ю армию к В.С. Попову, на участке которого тоже обозначился успех.
Василий Степанович Попов, как и Батов, занимал своей армией участок протяженностью 14 километров. Силы в армиях были примерно одинаковые (везде ощущался у нас большой некомплект в людях, численность дивизий колебалась от 3,5 до 5 тысяч человек).
Но условия наступления на участке 70-й армии были значительно лучше, чем у 65-й, над флангом которой нависал город-крепость Штеттин с сильным гарнизоном, тяжелой артиллерией и кораблями, которые могли своим огнем доставить много неприятностей.
У Попова тоже был хорошо оборудованный наблюдательный пункт, с которого можно было следить за боевыми действиями, происходившими на довольно большом расстоянии.
Войска армии приступили к форсированию реки под прикрытием артиллерийского огня. Артподготовка здесь началась несколько позже, чем у Батова, и продолжалась 60 минут. Переправа осуществлялась на широком фронте с помощью множества лодок, заранее подтянутых к восточному берегу Вест-Одера. Главный удар армия наносила на 4-километровом участке, создав плотность артиллерии до 200—220 орудий и минометов на километр фронта. Под прикрытием артиллерийского огня вся масса наплавных средств одновременно устремилась к противоположному берегу. Все, кроме гребцов, вели огонь из пулеметов и ручного оружия.
Противник оказывал упорное сопротивление. По докладу командарма, за утро войска на плацдарме отбили свыше 16 вражеских контратак. К нашему прибытию на западный берег Вест-Одера переправились 12 стрелковых батальонов с пулеметами, минометами и несколькими 45-миллиметровыми орудиями. Противник, пользуясь недостатком на плацдарме артиллерии, донимал нашу пехоту танковыми атаками. Большую помощь пехотинцам в это время оказала авиация.
Бои были тяжелые, люди дрались геройски. Упорство, взаимная выручка и страстное стремление победить помогли им отразить все вражеские удары.
Нам довелось наблюдать работу саперов. Работая по горло в ледяной воде среди разрывов снарядов и мин, они наводили переправу. Каждую секунду им грозила смерть, но люди понимали свой солдатский долг и думали об одном – помочь товарищам на западном берегу и этим приблизить победу.
Долг для них был превыше всего!
В огне и дыму я видел командиров и политработников. В этом аду они умели все подчинить точному расчету, поддержать организованность и строгий порядок.
Все командиры и политработники отвечали своему назначению. Своим мужеством они подавали пример и пользовались глубоким уважением среди подчиненных. Это чувствовалось везде.
Впервые мне пришлось видеть Попова в необычном для него состоянии. Он заметно нервничал и горячился. Причиной тому было то, что артиллерия не смогла подавить сильный опорный пункт в районе Грайфенхагена, напротив разрушенного моста через Вест-Одер. Огонь нескольких пулеметов и реактивных противотанковых гранатометов (панцер-фауст) гитлеровцев долгое время но давал нашим частям продвинуться по дамбе и использовать ее для переброски артиллерии и другой тяжелой техники.
Командарм разыскал лиц, виновных в этом упущении. Наверное, крепко досталось бы товарищам. Пришлось мне вмешаться и немного успокоить расходившегося Василия Степановича. Кстати, дружной атакой пехоты, поддержанной летчиками-штурмовиками, злополучный опорный пункт был обезврежен. Тут же на наших глазах саперы подвели к дамбе понтоны. К концу дня на Ост-Одере действовали девять десантных и четыре паромные переправы и 50-тонный мост. По Вест-Одеру курсировали шесть паромов, буксируемые автомашинами-амфибиями. На западный берег стала прибывать артиллерия, столь необходимая войскам, сражавшимся на плацдарме.
Распрощавшись с Василием Степановичем и его ближайшими помощниками, пожелав им успеха (в нем уже можно было не сомневаться), мы убыли на свой КП.
Сильно тревожили нас события на направлении действий 49-й армии. Судя по донесениям командарма Гришина, его войска, начав наступление одновременно с 70-й армией, успеха не добились. Все попытки преодолеть Вест-Одер были противником отражены.
На 49-ю армию возлагались большие надежды. Взаимодействуя с правофланговыми частями 1-го Белорусского фронта, который начал наступать раньше, она должна была нанести рассекающий удар по противнику, отбросить части его 3-й танковой армии на север и северо-запад, под удары нашей 70-й армии. Учитывая важность задачи, 49-й армии больше других выделили средств усиления. И вдруг Гришин топчется на месте.
Разбираемся в причинах неудачи. Главная из них – ошибка армейской разведки. Здесь междуречье изрезано многочисленными каналами. Один из них разведка приняла за основное русло Вест-Одера. В результате весь огонь артиллерии был обрушен на берег канала, оборонявшийся незначительными силами противника. А когда наша пехота преодолела канал и подошла к Вест-Одеру, ее встретил губительный вражеский огонь. Форсировать реку не было возможности.
Командарм И.Т. Гришин принял все меры к подготовке нового удара и просил разрешения возобновить штурм 21 апреля. Учитывая, что если он прекратит операцию, то противник получит возможность перебросить свои силы с этого участка на направления, где у нас наметился успех, я приказал командарму 49 утром возобновить наступление.
Ошибка командования 49-й армии в определении исходного положения для своего первого эшелона послужила нам всем горьким уроком. Тем более было обидно, что в штабе армии были аэрофотоснимки всего участка наступления. Конечно, доля вины ложилась и на нас – командование фронта: видно, плохо мы проверили готовностъ армии к действиям. Нечего говорить о переживаниях Гришина. Все мы чувствовали себя неловко, и каждый задавал себе вопрос: как же все это могло получиться и в чем именно его упущение? Такая внутренняя самокритика бывает очень полезна. Я верил, что впредь товарищи не допустят подобного промаха.
Рекогносцировку мы провели 10 апреля. Начали ее с участка 65-й армии. Вместе со мной сюда прибыли генералы и офицеры управления и штаба фронта, командующие 4-й воздушной и 49-й армиями. Нас встретил П.И. Батов с группой своих офицеров. Место, где мы собрались, было выбрано очень удачно: окрестности просматривались отсюда на несколько километров.
То, что нам удалось увидеть, не радовало. Наши войска и позиции противника разделяла река, которая на этом участке образовала два широких русла – Ост-Одер и Вест-Одер. Между ними пойма, которая в это время была затоплена. Так что перед нами лежала сплошная полоса воды шириной пять километров. Западный, высокий берег еле просматривался. Если б это была река, было бы легче: ее можно одолеть на лодках или паромах. Но через пойму на них не переплыть: слишком мелко. Павел Иванович сказал задумчиво:
– Наши солдаты уже определение дали, по-моему, очень точное: «Два Днепра, а посередине Припять».
Да, препятствие серьезное. К тому же противоположный берег всюду господствует над нашим, усиливая позиции противника.
Приходим к выводу, что форсировать придется на широком фронте, одновременно на участках всех трех армий. Успех, достигнутый на одном участке, будем использовать немедленно, перебрасывая туда силы и средства с других участков. Поэтому уже сейчас надо предусмотреть возможность маневра вдоль фронта. К счастью, такая возможность имелась.
Залитая водой болотистая пойма практически была непроходима. Но в некоторых местах над ней возвышались полуразрушенные дамбы. Решено было использовать их. Такие дамбы имелись на участках 65-й (остатки автострады) и 49-й армий.
Рекогносцировка, произведенная совместно с командармами во всей полосе предстоящего наступления трех армий, оказалась весьма полезной. Здесь же, на месте, вносились коррективы к уже принятому решению, уточнялись задачи. Командармы горячо принялись за подготовку операции.
Начали подходить войска. Первой 13 апреля заняла исходное положение на рубеже Альтдам, Фердинандштайн 65-я армия П.И. Батова. Южнее ее 16 апреля подошла к Одеру 70-я армия В.С. Попова, днем раньше еще южнее, сменив, как и ее соседи, части 61-й армии 1-го Белорусского фронта, на участке Кранцфельде, Ниипервизе расположилась 49-я армия И.Т. Гришина.
Войска 2-й Ударной И.И. Федюнинского к утру 15 апреля встали севернее 65-й армии на рубеже Каммин, Инамюнде, сменив части 1-й армии Войска Польского.
В тот же день выдвинулись на побережье Балтийского моря части 19-й армии В.3. Романовского, сменив здесь наш 3-й гвардейский кавалерийский корпус, которому предстояло еще совершить далекий переход к Шведту.
К 17 апреля завершили передислокацию наши подвижные соединения – 1,3 и 8-й гвардейские танковые и 8-й механизированный корпуса.
К началу операции закончила перебазирование и 4-я воздушная армия К.А. Вершинина.
Небывалое воодушевление овладело всеми. Войска с марша приступали к подготовке наступления. Не верилось, что люди только что совершили утомительные переходы, во время которых отдыхали урывками на коротких привалах, спали под открытым небом на сырой земле. Ничто не могло омрачить их приподнятого, радостного настроения. Все понимали важность задачи и стремились выполнить ее как можно лучше.
Предварительная работа по подготовке наступательной операции с руководящим командным составом фронтового и армейского масштаба была закончена до прибытия войск на исходный рубеж, а теперь началась подготовка в звене дивизия – полк. Нужно сказать, что отработка задач везде, где мне пришлось побывать, проводилась умело и целеустремленно. За время войны наши командиры и политработники приобрели глубокие знания и богатейший практический опыт. Это сказывалось на подготовке к наступлению. Было внесено много ценных предложений, которые тут же претворялись в жизнь. Войска, уже не мало действовавшие на лесисто-болотистой местности, форсировавшие на своем пути множество рек, сейчас подходили к решению новой задачи во всеоружии опыта.
Летчики Вершинина сфотографировали с воздуха всю оборону противника. Неутомимо работала воздушная и наземная разведка. Удалось установить, что главная полоса неприятельской обороны, оборудованная по западному берегу реки Вест-Одер, достигает глубины 10 километров и состоит из двух-трех позиций. Каждая позиция имеет одну-две сплошные траншеи. Через каждые 10–15 метров по берегу реки отрыты ячейки для стрелков и пулеметчиков, связанные с траншеей ходами сообщения.
Пленные показывали, что все населенные пункты в приодерской полосе на глубину до 40 километров приспособлены для обороны и превращены в опорные пункты. Этому можно было поверить: мы уже видели подобное в Восточной Померании.
Установлено было также, что на направлении наступления войск фронта противник создал вторую полосу обороны, которая проходила по западному берегу реки Рандов, в 20 километрах от Одера. А еще дальше наша воздушная разведка обнаружила третью полосу обороны. Все говорило о том, что противник подготовился к отпору и что нашим войскам нелегко будет сломить его сопротивление.
По данным разведывательного управления фронта, против наших войск стояли крупные вражеские силы. Перешеек от побережья моря у Вальд-Дивенова до Загера (30 километров по фронту) обороняла корпусная группа «Свинемюнде» под командованием генерала Фрейлиха. В первом эшелоне здесь были два морских пехотных батальона, школа военно-воздушных сил, морской пехотный и пять крепостных полков, а в резерве – части учебной пехотной дивизии.
Южнее на 90-километровом участке фронта по западному берегу Вест-Одера оборонялась 3-я немецкая танковая армия под командованием генерал-полковника Мантейфеля. Здесь стояли 32-й армейский корпус и армейский корпус «Одер». В первом эшелоне они держали три пехотные дивизии, два крепостных и два отдельных пехотных полка, батальон и боевую группу. Во втором эшелоне – три пехотные и две моторизованные дивизии, две пехотные, две артиллерийские бригады, три отдельных полка, четыре батальона, две боевые группы и офицерскую школу. Кроме того, 3-я танковая армия была усилена ранее действовавшими против 1-го Белорусского фронта тремя артиллерийскими полками, 406-м фолькс-артиллерийским корпусом и 15-й зенитной дивизией.
Как видим, наиболее сильная группировка гитлеровцев располагалась именно там, где мы собирались наносить главный удар. Но обстановка сложилась так, что изменить направление наступления было невозможно. Выполняя директиву Ставки, мы планировали главный удар нанести на 45-километровом участке Штеттин, Шведт силами трех армий левого крыла фронта – 65,70 и 49-й, трех танковых, механизированного и кавалерийского корпусов. Прорвав оборону противника на западном берегу Вест-Одера, мы должны были развивать наступление в общем направлении на Нейштрелиц и на двенадцатый – пятнадцатый день операции выйти на рубеж Нойенкирхен, Деммин, Мальхен, Варен, Виттенберге (у реки Эльба). Разграничительная линия с 1-м Белорусским фронтом – Арнсвальде, Шведт, Ангермюнде, Гранзее, Виттенберге.
После прорыва вражеской обороны каждая общевойсковая армия усиливалась танковым (49-я – механизированным) корпусом. 3-й гвардейский кавалерийский корпус оставался во фронтовом резерве, располагаясь за левым флангом 49-й армии.
Артиллерия действовала по планам командующих армиями. На ударном направлении создавалась группировка артиллерии, обеспечивавшая плотность не менее 150 стволов на километр фронта (без учета 45– и 57-миллиметровых орудий). Она должна была своим огнем помочь пехоте в форсировании Одера и прорыве всей тактической глубины вражеской обороны, а в дальнейшем – сопровождать пехоту и эшелоны развития успеха.
Что касается танковых корпусов, то на первом этапе операции ввод их в прорыв определялся командованием фронта. В дальнейшем они подчинялись командующим тех армий, которым были приданы.
4-я воздушная армия в ночь перед наступлением наносит сосредоточенный бомбовый удар по огневым точкам на западном берегу Вест-Одера, по штабам, узлам связи и артиллерийским позициям противника.
В ходе наступления каждая общевойсковая армия левого крыла получит в оперативное подчинение одну штурмовую авиационную дивизию.
На первом этапе операции на авиацию возлагалась ответственная роль. Общая ширина Одера вместе с поймой и заболоченной местностью на восточном берегу доходила до шести километров. Следовательно, артиллерии во время артподготовки и при форсировании реки пехотой придется стрелять с довольно значительных дистанций, что, конечно, будет снижать эффективность ее огня. Своевременно перебросить орудия на западный берег мы не сможем, так как это потребует оборудования переправ. Значит, первое время пехоте придется вести там бой без артиллерийского сопровождения. Поэтому вся тяжесть огневой поддержки пехоты ложилась на плечи летчиков. И нужно сказать что они блестяще справились с задачей. Огнем и бомбовыми ударами авиация прекрасно сопровождала пехоту при штурме вражеских позиций. Этому способствовала большая предварительная работа по организации взаимодействия между наземными и воздушными частями. Вообще мы огромные надежды возлагали на нашу авиацию, и 4-я воздушная армия полностью оправдала их.
Много внимания уделялось инженерной подготовке операции. Инженерным войскам под руководством генерала Благославова пришлось крепко поработать. В кратчайший срок к берегу были подтянуты и надежно укрыты десятки понтонов, сотни лодок, подвезены лесоматериалы для строительства причалов и мостов, изготовлены плоты, через заболоченные участки берега проложены гати.
16 апреля с юга донеслась канонада. Это двинулись вперед войска соседа – 1-го Белорусского фронта. Близился и наш черед.
По инициативе командармов отдельные подразделения ночью переправились через восточный рукав реки в пойму и захватили там дамбы. С этим отчаянно смелым предприятием особенно хорошо справились подчиненные П.И. Батова. Передовые батальоны дивизии П.А. Теремова, например, заняли уцелевшие опоры автострады, выбив оттуда засевших там гитлеровцев.
Так были созданы своеобразные плацдармы среди затопленной поймы, куда постепенно переправлялись войска. Впоследствии это значительно облегчило форсирование реки.
Можно было бы много рассказывать о героических вылазках наших разведчиков, которые ночами вели поиск и на западном берегу Вест-Одера. Они добирались туда вплавь, подчас захватывали под самым носом гитлеровцев важные объекты и удерживали их, сражаясь с многократно превосходившим противником.
Наконец наступил момент, когда мы смогли подвести итоги проделанной работы и убедиться, что войска фронта к наступлению готовы.
Члены Военного совета фронта генералы Н.Е. Субботин, А.Г. Русских и начальник политуправления фронта генерал А.Д. Окороков, штаб фронта, командующие родами войск, начальники служб и тыла могли смело заявить, что сделано все для успеха операции.
Вечером 19 апреля я с твердой уверенностью в успехе доложил по ВЧ Верховному Главнокомандующему о готовности войск фронта начать наступление в назначенный Ставкой срок.
В ночь перед наступлением неприятельские позиции подверглись ударам нашей бомбардировочной авиации, продолжавшимся всю ночь. В этих действиях принял деятельное участие и женский авиационный полк ночных бомбардировщиков под командованием Бершанской, совершив рекордное количество самолето-вылетов. Я уже говорил об этой прославленной части. Полк состоял из молодых девушек-летчиц. Они храбро сражались с врагом, начав свой боевой путь еще на Северном Кавказе. Многие из них были награждены орденами, а 23 летчицы удостоены звания Героя Советского Союза. Среди них М.П. Чечнева, Л.Н. Литвинова, Н.Ф. Меклин, Р.Е. Аронова, М.В. Смирнова, Е.А. Никулина, А.В. Попова, Е.А. Жигуленко и другие. Авиационный полк ночных бомбардировщиков был награжден орденом Красного Знамени и орденом Суворова III степени. Наш фронт законно гордился крылатыми героинями, доставлявшими врагу немало бед своими лихими ночными налетами.
Ночью на участках всех армий шла напряженная борьба специальных отрядов за расширение захваченных участков на западном берегу Вест-Одера и за полный захват поймы. В междуречье на дамбах происходило накапливание сил. На всем протяжении реки от Альтдама до Шведта кипела напряженная работа. Подготавливались и сплавлялись понтоны. На пойме прокладывались щитовые дороги через топи. Было наготове множество легких переносных лодок.
Чтобы ввести противника в заблуждение, демонстрировалась подготовка к форсированию водной преграды севернее Штеттина. Части 19-й и 2-й Ударной армий, прикрываясь дымами, поднимали там неистовый шум. Вообще-то они и на самом деле готовили десанты через пролив Дивенов. Если бы им удалось там зацепиться за западный берег, было бы неплохо.
Главный удар фронта наносился тремя армиями в полосе 47 километров между Альтдамом и Шведтом. Но каждая из них наметила для себя узкие – не более четырех километров – участки прорыва.
Начало артподготовки намечалось на семь часов утра. Продолжительность ее – 60 минут.
Но ночью позвонил П.И. Батов и попросил, чтобы ему разрешили начать наступление на час раньше, так как ветром нагоняет в пойму воду, уровень ее поднимается, что может усложнить форсирование реки. Кроме того, противник усилил нажим против отрядов, уже высадившихся на западном берегу Вест-Одера, их нужно скорее поддержать. Павел Иванович сказал, что он уже отдал соответствующее распоряжение и войска готовы начать действия на час раньше назначенного срока. Мне оставалось только одобрить инициативу командарма.
Связываюсь с другими армиями. Командармы В.С. Попов и И.Т. Гришин оставались при прежнем решении и времени начала операции не меняли. Они тоже заверили меня, что все проверено и войска готовы.
Итак, утром 20 апреля форсирование реки Вест-Одер началось почти одновременно на широком фронте всеми тремя армиями главной группировки фронта.
Форсирование происходило под прикрытием дымовых завес. Очень эффективной оказалась стрельба дымовыми снарядами и минами, разрывы которых лишали неприятельские наблюдательные пункты и огневые точки необходимой видимости.
Войска 65-й армии первыми приступили к форсированию реки. Почти одновременно с началом артиллерийской подготовки, продолжительность которой командарм определил в 45 минут, на воду были спущены все наплавные средства. В армии Батова было заготовлено много лодок легкого типа, которые уже оправдали себя при форсировании рек с заболоченными берегами. Они и здесь сыграли большую роль. Там, где было не проплыть из-за мелководья, пехотинцы легко переносили лодки на руках. Батову удалось быстро высадить на западный берег Вест-Одера большую группу пехоты с пулеметами, минометами и 45-миллиметровыми пушками. Этот десант усилил уже находившиеся здесь с ночи мелкие отряды. Сюда направлялись все новые эшелоны десантников. Теперь в ход пошли и паромы.
Жестокие бои разгорелись за дамбы на западном берегу. Нам они нужны были в качестве причалов и съездов, без которых не выгрузить на заболоченной местности тяжелую технику – танки и орудия, – прибывающую на паромах. Противник это понимал и всячески препятствовал захвату дамб. Как назло, густой утренний туман да и дымы ограничили действия авиации, и она не могла помочь войскам, вклинившимся во вражескую оборону. Но с девяти часов утра погода резко улучшилась, и наша авиация заработала во всю свою мощь.
На западном берегу Вест-Одера бой становился все ожесточеннее. По мере накопления наших сил расширялся район действий. Захваченные нашими бойцами участки и объекты тут же закреплялись, и все попытки врага вернуть их успешно отражались. Вновь прибывающие подразделения расширяли плацдарм, вгрызаясь – именно вгрызаясь! – в оборону противника. Делалось это упорно, настойчиво, и все попытки врага остановить этот процесс были тщетны, хотя с его стороны следовали контратака за контратакой, одна отчаяннее другой.
Инженерные войска с помощью стрелковых частей приступили к наводке понтонных и паромных переправ. Им сильно мешали своим артиллерийским огнем вражеские корабли, появившиеся в проливе. С улучшением погоды ими занялись летчики Вершинина. Штурмовые и бомбовые удары с воздуха вынудили корабли уйти в море.
По ходу событий на участке армии Батова чувствовалось, что наступление развивается успешно. С каждым часом увеличивалось количество наших войск на западном берегу. Противник был уже вынужден вводить в бой свои резервы. Вернуть завоеванное нашими частями пространство он был не в силах и теперь стремился хотя бы задержать дальнейшее наше продвижение на этом участке. В контратаках уже участвовали усиленные танками части 27-й пехотной дивизии СС «Лангемарк» и 28-й пехотной дивизии СС «Валония», составлявшие резерв 3-й танковой армии. А ведь бой только начинался, на западном берегу Вест-Одера пока дрались только наши передовые части без танковой поддержки и, по существу, без артиллерии сопровождения пехоты. Но своим мужеством, самоотверженностью эти части вынудили врага уже ввести свои резервы. Наши солдаты не оглядывались назад. Они шли вперед или удерживали захваченный объект из последних сил, но не уступали его врагу.
Уже к тринадцати часам на участке 65-й армии действовали две 16-тонные паромные переправы. К вечеру на западный берег Вест-Одера был переброшен 31 батальон с пятьюдесятью 45-миллиметровыми пушками, семьюдесятью 82– и 120-миллиметровыми минометами и пятнадцатью легкими самоходными установками (СУ-76). За день боя войска Батова заняли плацдарм свыше 6 километров шириной и до 1.5 километра глубиной. Здесь уже сражались четыре дивизии стрелковых корпусов К.М. Эрастова и Н.Е. Чувакова. Переправа войск на плацдарм продолжалась.
С командующим артиллерией А.К. Сокольским, командармом 4-й воздушной К.А. Вершининым и начальником инженерных войск Б.В. Благославовым мы прибыли на наблюдательный пункт Батова. Отсюда хорошо просматривалась на некоторых участках береговая полоса Вест-Одера, правда, не на большую глубину, потому что берег противника господствовал над нашим, но многое все же можно было увидеть. В частности, мы наблюдали вражескую контратаку силой до батальона с семью танками. Она происходила на участке 37-й гвардейской стрелковой дивизии К.Е. Гребенника. Вскоре мы увидели, как все семь танков загорелись, подбитые орудиями прямой наводки, вражеская пехота побежала.
Ознакомившись с обстановкой, принимаю решение: используя успех 65-й армии, предоставить возможность частям 2-й Ударной воспользоваться одной из переправ Батова для переброски войск на западный берег Вест-Одера с целью обхода Штеттина с юга и запада. Конечно, это мероприятие можно было осуществить лишь после того, как переправятся войска 65-й армии.
Желаю Павлу Ивановичу дальнейшего успеха. Обещаю усилить его армию Донским гвардейским танковым корпусом М.Ф. Панова, с которым Батову часто приходилось действовать совместно. Павел Иванович очень обрадовался.
Едем в 70-ю армию к В.С. Попову, на участке которого тоже обозначился успех.
Василий Степанович Попов, как и Батов, занимал своей армией участок протяженностью 14 километров. Силы в армиях были примерно одинаковые (везде ощущался у нас большой некомплект в людях, численность дивизий колебалась от 3,5 до 5 тысяч человек).
Но условия наступления на участке 70-й армии были значительно лучше, чем у 65-й, над флангом которой нависал город-крепость Штеттин с сильным гарнизоном, тяжелой артиллерией и кораблями, которые могли своим огнем доставить много неприятностей.
У Попова тоже был хорошо оборудованный наблюдательный пункт, с которого можно было следить за боевыми действиями, происходившими на довольно большом расстоянии.
Войска армии приступили к форсированию реки под прикрытием артиллерийского огня. Артподготовка здесь началась несколько позже, чем у Батова, и продолжалась 60 минут. Переправа осуществлялась на широком фронте с помощью множества лодок, заранее подтянутых к восточному берегу Вест-Одера. Главный удар армия наносила на 4-километровом участке, создав плотность артиллерии до 200—220 орудий и минометов на километр фронта. Под прикрытием артиллерийского огня вся масса наплавных средств одновременно устремилась к противоположному берегу. Все, кроме гребцов, вели огонь из пулеметов и ручного оружия.
Противник оказывал упорное сопротивление. По докладу командарма, за утро войска на плацдарме отбили свыше 16 вражеских контратак. К нашему прибытию на западный берег Вест-Одера переправились 12 стрелковых батальонов с пулеметами, минометами и несколькими 45-миллиметровыми орудиями. Противник, пользуясь недостатком на плацдарме артиллерии, донимал нашу пехоту танковыми атаками. Большую помощь пехотинцам в это время оказала авиация.
Бои были тяжелые, люди дрались геройски. Упорство, взаимная выручка и страстное стремление победить помогли им отразить все вражеские удары.
Нам довелось наблюдать работу саперов. Работая по горло в ледяной воде среди разрывов снарядов и мин, они наводили переправу. Каждую секунду им грозила смерть, но люди понимали свой солдатский долг и думали об одном – помочь товарищам на западном берегу и этим приблизить победу.
Долг для них был превыше всего!
В огне и дыму я видел командиров и политработников. В этом аду они умели все подчинить точному расчету, поддержать организованность и строгий порядок.
Все командиры и политработники отвечали своему назначению. Своим мужеством они подавали пример и пользовались глубоким уважением среди подчиненных. Это чувствовалось везде.
Впервые мне пришлось видеть Попова в необычном для него состоянии. Он заметно нервничал и горячился. Причиной тому было то, что артиллерия не смогла подавить сильный опорный пункт в районе Грайфенхагена, напротив разрушенного моста через Вест-Одер. Огонь нескольких пулеметов и реактивных противотанковых гранатометов (панцер-фауст) гитлеровцев долгое время но давал нашим частям продвинуться по дамбе и использовать ее для переброски артиллерии и другой тяжелой техники.
Командарм разыскал лиц, виновных в этом упущении. Наверное, крепко досталось бы товарищам. Пришлось мне вмешаться и немного успокоить расходившегося Василия Степановича. Кстати, дружной атакой пехоты, поддержанной летчиками-штурмовиками, злополучный опорный пункт был обезврежен. Тут же на наших глазах саперы подвели к дамбе понтоны. К концу дня на Ост-Одере действовали девять десантных и четыре паромные переправы и 50-тонный мост. По Вест-Одеру курсировали шесть паромов, буксируемые автомашинами-амфибиями. На западный берег стала прибывать артиллерия, столь необходимая войскам, сражавшимся на плацдарме.
Распрощавшись с Василием Степановичем и его ближайшими помощниками, пожелав им успеха (в нем уже можно было не сомневаться), мы убыли на свой КП.
Сильно тревожили нас события на направлении действий 49-й армии. Судя по донесениям командарма Гришина, его войска, начав наступление одновременно с 70-й армией, успеха не добились. Все попытки преодолеть Вест-Одер были противником отражены.
На 49-ю армию возлагались большие надежды. Взаимодействуя с правофланговыми частями 1-го Белорусского фронта, который начал наступать раньше, она должна была нанести рассекающий удар по противнику, отбросить части его 3-й танковой армии на север и северо-запад, под удары нашей 70-й армии. Учитывая важность задачи, 49-й армии больше других выделили средств усиления. И вдруг Гришин топчется на месте.
Разбираемся в причинах неудачи. Главная из них – ошибка армейской разведки. Здесь междуречье изрезано многочисленными каналами. Один из них разведка приняла за основное русло Вест-Одера. В результате весь огонь артиллерии был обрушен на берег канала, оборонявшийся незначительными силами противника. А когда наша пехота преодолела канал и подошла к Вест-Одеру, ее встретил губительный вражеский огонь. Форсировать реку не было возможности.
Командарм И.Т. Гришин принял все меры к подготовке нового удара и просил разрешения возобновить штурм 21 апреля. Учитывая, что если он прекратит операцию, то противник получит возможность перебросить свои силы с этого участка на направления, где у нас наметился успех, я приказал командарму 49 утром возобновить наступление.
Ошибка командования 49-й армии в определении исходного положения для своего первого эшелона послужила нам всем горьким уроком. Тем более было обидно, что в штабе армии были аэрофотоснимки всего участка наступления. Конечно, доля вины ложилась и на нас – командование фронта: видно, плохо мы проверили готовностъ армии к действиям. Нечего говорить о переживаниях Гришина. Все мы чувствовали себя неловко, и каждый задавал себе вопрос: как же все это могло получиться и в чем именно его упущение? Такая внутренняя самокритика бывает очень полезна. Я верил, что впредь товарищи не допустят подобного промаха.