Страница:
Принимая решение на продолжение наступления на участке Гришина, мы продумали вариант действий и на тот случай, если ему опять не удастся зацепиться за западный берег Вест-Одера. Тогда часть средств усиления, приданных этой армии, предполагалось немедленно перебросить к Батову и Попову. Возможность такой перегруппировки в процессе операции мы предусмотрели заранее, маршруты были изучены и подготовлены, так что никаких затруднений переброска войск вызвать не могла.
Подводим итоги первого дня операции. Они оказались более скромными, чем мы рассчитывали. Но все же войска двух левофланговых армий прочно закрепились на западном берегу Вест-Одера, вклинившись в оборону противника на отдельных направлениях до двух километров. Наибольшего успеха достигли войска 65-й армии. Бои по расширению и углублению захваченных плацдармов продолжались и ночью. Одновременно производилась усиленным темпом переброска войск на западный берег реки. С каждым часом наше положение там становилось прочнее.
Большую помощь пехоте в боях на западном берегу оказывала авиация 4-й воздушной армии, совершившая в этот день 3260 самолето-вылетов. Наше господство в воздухе было полное. Действия вражеской авиации ограничивались разведкой. В течение дня мы насчитали в воздухе 69 самолетов противника. Из них 10 было сбито.
Ночью вражеская авиация пыталась применить торпеды и плавучие мины для подрыва мостов, которые наводили наши саперы. На участке 70-й армии были схвачены вражеские водолазы-диверсанты, посланные тоже с задачей разрушать наши переправы.
Всю ночь бомбардировщики Вершинина, в частности полк Бершанской, наносили удары по переднему краю вражеской обороны против участка 49-й армии.
21 апреля продолжались ожесточенные бои на всем нашем фронте. На участке Батова противник ввел в бой свежую 281-ю пехотную дивизию, которая, по показаниям пленных, следовала на берлинское направление, но была возвращена и брошена в бой в районе Курова, захваченного 65-й армией.
Пока еще везде происходило прогрызание вражеской обороны. Сил для решительного рывка вперед было ещо слишком мало на наших плацдармах. Это чувствовал противник и напрягал все усилия, чтобы сбросить нас в реку. Не удавалось! Наши доблестные солдаты не отступали ни на шаг, а наоборот, использовали любую возможность, чтобы расширить уже захваченные участки.
Туда, где обозначился наибольший успех, то есть к Батову, перебрасываем два мотопонтонных батальона с их парками, ранее придававшиеся 49-й армии. К вечеру на участке Батова на реке Ост-Одер действовали 30-тонный и 50-тонный мосты и 50-тонный паром. На Вест-Одере работали шесть паромных переправ, из них два парома 16-тонных, большой площади.
У 70-й армии успехи были несколько меньше. Но и ее войска расширили плацдарм, в частности овладели рощей севернее Паргова, имевшей в той обстановке большое значение. Удалось ликвидировать важный опорный пункт противника, державший под огнем дамбу, по которой перебрасывались через заболоченный участок войска и техника. Были наведены новые переправы через Вест-Одер. Теперь здесь уже действовали тринадцать десантных переправ и пять паромных. Это позволило в течение дня перебросить на плацдарм еще девять батальонов и – что очень важно – дивизионную артиллерию.
Войскам 49-й армии удалось лишь зацепиться за западный берег Вест-Одера, и весь день шел бой за удержание этих небольших плацдармов. Противник беспрерывно контратаковал наши части. Поскольку форсирование здесь проходило очень тяжело, мы старались приковать к плацдармам как можно больше войск противника, а для переброски главных сил армии использовать переправы ее правого соседа – 70-й армии. Приданные 49-й армии фронтовые средства усиления передавались Батову и Попову. Проще говоря, решено было главный удар перенести на правый фланг.
22 апреля войска 65-й армии продвинулись на отдельных участках до двух километров, заняв несколько населенных пунктов, превращенных неприятелем в узлы обороны. Сопротивление врага не ослабевало, а все усиливалось. Но, несмотря на это, на западный берег Вест-Одера были переправлены все стрелковые соединения армии, истребительно-противотанковая артиллерийская бригада и минометный полк. Войска с каждым часом чувствовали себя все увереннее. Вечером сюда по каналам был отбуксирован 60-тонный наплавной мост и за ночь наведен через Вест-Одер. Это уже было большим достижением. Теперь мы могли перевозить на плацдарм всю тяжелую технику.
Продолжала непрерывно переправлять свои войска на западный берег Вест-Одера и 70-я армия. Отражая яростные контратаки врага, наши части шаг за шагом теснили его. За день они продвинулись до трех километров. Армия переправила на западный берег одиннадцать батальонов.
Авиация 4-й воздушной армии, несмотря на неблагоприятную погоду, делала все, чтобы помочь войскам на плацдармах. В течение суток она совершила 3020 самолето-вылетов, из них 1745 в интересах войск 65-й армии. Своими активными и смелыми действиями летчики не раз выручали наземные войска в критические минуты, особенно при отражении танковых атак (противотанковой артиллерии на плацдармах было еще мало).
В результате жарких боев наш плацдарм на западном берегу Вест-Одера достиг 24 километров по фронту и более 3 километров в глубину. Это обеспечивало более выгодные условия для переправы войск.
Вся беда заключалась в том, что тяжелая техника могла быть переброшена через пойму только по сохранившимся насыпям и дамбам, а их на участке каждой армии было не более двух. Это замедляло темп наступления, тем более что противник держал эти узкие места под артиллерийским огнем. Необходимо было как можно скорее отбросить его от реки на такое расстояние, которое не давало бы ему возможности вести прицельный огонь по переправам.
Все внимание Военного совета фронта, политуправления, командующих родами войск и начальников служб было сосредоточено на решении этой задачи. Мы сердцем чувствовали, как дорога каждая пушка, своевременно переброшенная на плацдарм, и делали все, чтобы этих пушек перебросить как можно больше.
К 25 апреля части 65-й и 70-й армий, подкрепленные фронтовыми средствами усиления, продвинулись до 8 километров, хотя Батову пришлось часть своих войск развернуть фронтом на север, против штеттинской группировки врага. Чтобы помочь ему, мы торопили Федюдинского с переброской на плацдарм двух его корпусов. Для этого ему были предоставлены переправы 65-й армии на ее правом фланге.
70-я армия достигла рубежа Радехов, Петерсхаген, Гартц. Попов переправил на западный берег и свой армейский резерв – стрелковый корпус. Вечером по переправам 70-й армии направился на плацдарм 3-й гвардейский танковый корпус. Подтягивала к этим переправам главные силы и 49-я армия.
У командармов настроение было превосходное: они уже владели плацдармом 35 на 15 километров. Еще немного – и войска прорвут вражескую оборону. Самое тяжелое осталось позади. Перенесенные трудности забыты. Солдаты рвутся вперед. И мы уже начинаем думать, как бы с ходу прорвать вражеский оборонительный рубеж на реке Рандов, не прибегая к сложным перегруппировкам. Решаем использовать для этого всю мощь авиации Вершинина. Все танковые корпуса подчиняем командармам. Предоставляем командармам полную инициативу в решении задачи. Основное – не дать противнику задержаться на этом, втором оборонительном рубеже.
Но чуть забрезжил рассвет, гитлеровцы снова начали контратаки на всем фронте нашей ударной группировки. Противник бросил значительную часть своих резервов: части 103-й бригады СС, 171-й противотанковой бригады, 549-ю пехотную дивизию из района Штеттина, 1-ю дивизию морской пехоты, прибывшую из района Штольпа с участка 1-го Белорусского фронта, а также танкоистребительную бригаду «Фридрих», почти целиком вооруженную панцер-фаустами и усиленную дивизионом штурмовых орудий.
Враг опоздал. К этому времени на западном берегу Вест-Одера мы имели силы, которые ничто не могло остановить. Там уже развернулись три корпуса 65-й армии – Алексеева, Эрастова и Чувакова – боевых, замечательных командиров. Рядом с ними сражались два корпуса армии Попова, а третий корпус тоже был готов вступить в бой. Заканчивали переправу 3-й гвардейский и 1-й гвардейский Донской танковые корпуса, возглавляемые талантливыми генералами А.П. Панфиловым и М.Ф. Пановым.
Все контратаки противника были отбиты, и войска 65-й и 70-й армий продолжали развивать прорыв. Контратаками противник лишь ослабил свои силы, понеся огромные потери и давая нам возможность на плечах его обращенных в бегство солдат продвигаться вперед. К вечеру 25 апреля был завершен прорыв вражеской обороны на 20-километровом фронте. Наши войска подошли к реке Рандов. В результате боев на западном берегу Одера были полностью разгромлены не только части, оборонявшие этот рубеж, но и все резервы, которые подбрасывал сюда противник.
Тем временем войска соседа слева – 1-го Белорусского фронта – уже завязали бои в Берлине, а правофланговыми соединениями охватывали германскую столицу с севера. Наше наступление не давало противнику возможности перебрасывать резервы к Берлину и тем способствовало успехам соседа.
С завершением форсирования Одера войска нашего фронта приступили к осуществлению маневра с целью охвата главных сил 3-й немецкой танковой армии с юга и юго-запада и лишения их возможности не только оказать содействие берлинской группировке, но и отойти на запад. 65-я армия с 1-м гвардейским танковым корпусом получает задачу ударами в северо-западном направлении прижать к морю все вражеские войска, действующие к северу-востоку от линии Штеттин, Нойбранденбург, Росток.
2-я Ударная армия двумя корпусами наступает в общем направлении на Анклам, Штральзунд, а частью сил очищает от противника острова Узедом и Рюген. Федюнинскому вменялось в обязанность держать тесную связь с Батовым, хотя, зная Ивана Ивановича как старого, опытного военачальника, я не сомневался, что он и сам позаботится о взаимодействии с соседями. Учитывая сложность задачи, придаем Федюнинскому 40-й гвардейский стрелковый корпус 19-й армии.
70-я армия с 3-м гвардейским танковым корпусом наступала в общем направлении на Варен, Краков, Висмар.
49-я армия с 8-м механизированным корпусом и 3-м гвардейским кавалерийским корпусом Осликовского выполняла прежнюю задачу – шла прямо на запад, к Эльбе.
Трогалась в путь и 19-я армия Романовского. Она должна была наступать по побережью моря на Свинемюнде (Свинеустье) и далее на Грейфсвальд.
26 апреля войска 65-й армии штурмом овладели Штеттином (Щецин), прорвали оборону противника на реке Рандов и устремились на северо-запад.
Пытаясь задержать их, немецко-фашистское командование выдвинуло сюда свежие резервы – так называемую боевую группу «Ост-Зее», одну из офицерских школ и 1-ю дивизию морской пехоты. Эти войска предпринимали отчаянные контратаки, в которых участвовали и части 50-й полицейской бригады СС и остатки резервной 610-й дивизии. Все они были разбиты. Противник нес огромные потери, но остановить нас не мог.
Враг давал своим войскам все более громкие названая: «Ост-Зее», «Висла», «Померания», «Валония»… Не помогало! Одним названием не поддержать боеспособность части.
Невольно вспоминались годы гражданской войны. Тогда тоже многократно битые Колчак, Деникин и другие белые генералы для поднятия духа солдат присваивали частям звучные наименования: егерские, бессмертные, гренадерские, дикие. Но эти «бессмертные» и «дикие» терпели поражение под ударами молодой Красной Армии.
Прорвав вражескую оборону на реке Рандов, сокрушая все на своем пути, двигались войска Попова. Части 70-й армии разгромили три батальона фольксштурма – «Гамбург», «Бранденбург» и «Грайфенхаген».
Развернулась в полную мощь 49-я армия Гришина. Воспользовавшись переправами 70-й армии, ее главные силы вышли на западный берег Вест-Одера и ударом во фланг и тыл оборонявшегося на этом участке противника нанесли ему тяжелое поражение.
Бои 26 апреля носили ожесточенный характер. Враг вводил все новые и новые резервы, вплоть до наспех созданных батальонов фольксштурма с названиями городов, их сформировавших. Но это была уже агония. Как смертельно раненный зверь огрызается в диком безумии, так и фашисты дрались до последнего. У них оставалась лишь одна надежда – дождаться подхода англичан и американцев, сдаться им, но не советским войскам. На большее, по-видимому, они уже не рассчитывали и потому дрались с ожесточением обреченных.
В боях этих дней наши воины проявили массовый героизм. Одно стремление вело их вперед – не дать врагу ни минуты передышки, быстрее покончить с ним. Все действовали мужественно и умело. Плечом к плечу с пехотой шли артиллеристы, прокладывая дорогу огнем. Артиллерия крупных калибров сокрушала опорные пункты врага. Отлично действовали знаменитые «катюши», буквально сметая контратакующих гитлеровцев.
Летчики Вершинина наносили удары по подходившим резервам противника и по узлам сопротивления, прикрывали наши войска с воздуха.
Наш командный пункт был перенесен в Штеттин. До этого управление войсками мы осуществляли в основном с наблюдательных пунктов, которые располагались на наиболее важных направлениях действий войск фронта на удалении 2.5–4 километра от передовых подразделений. Не могу не отметить отличную, самоотверженную работу наших связистов. Как командование фронта, так и командующие армиями всегда были обеспечены связью со своими соединениями и частями.
Войска нашего левого соседа, 1-го Белорусского фронта, совершив маневр своими правофланговыми соединениями, обошли Берлин с севера и сомкнулись с частями 1-го Украинского фронта к западу от германской столицы. Берлинская группировка врага оказалась в кольце. Советские войска с тяжелыми боями продвигались к центру города.
В этой обстановке нужно было не допустить попыток со стороны противника ударом с севера облегчить положение своей берлинской группировки. А у нас имелись данные о том, что гитлеровцы перебрасывают морем свои войска с Земландского полуострова и с косы Хель (Данцигская бухта). Поэтому мы больше всего уделяли внимания действиям войск 49-й армии, следовавшей на запад вместе с 8-м механизированным и 3-м гвардейским кавалерийским корпусами. Они должны были отсекать гитлеровские части, направляющиеся к Берлину, и отбрасывать их на север, под удары 70-й армии.
27 апреля наступление продолжалось. 2-я Ударная армия, очистив от неприятеля остров Гристов, своим правым флангом подошла к Свинемюнде. Главные ее силы, действуя вдоль южного берега Штеттинской гавани, продвигались на Анклам, Штральзунд. По пути они уничтожали отошедшие в северном направлении части штеттинского гарнизона и подразделения 4-го полка «Померания», оборонявшегося севернее Штеттина.
Войска всех армий фронта успешно развивали наступление. Начиная с 27 апреля враг уже не мог сколько-нибудь прочно закрепиться ни на одном рубеже. Началось стремительное преследование его отходящих частей, хотя они не упускали случая оказывать нам сопротивление.
Отступая, вражеские войска взрывали за собой мосты, минировали и разрушали дороги, пытались дать – бой в каждом удобном для обороны населенном пункте. Но, несмотря на это, скорость продвижения наших войск в сутки достигала 25–30 километров. Сметая все преграды, на своем пути в уничтожая сопротивлявшегося врага, наши войска неудержимо продвигались вперед. Вскоре 2-я Ударная армия Федюнинского и 65-я Батова, наступавшие в северо-западном направлении, уничтожив и пленив отходившие перед ними вражеские части, достигли побережья Балтийского моря.
70-я армия Попова и 49-я Гришина столкнулись с резервами противника, выдвинутыми им в лесисто-озерный район Нойштерлиц, Варен, Фюрстенберг. Здесь пытались закрепиться части 7-й немецкой танковой дивизии, переброшенные морем из района Данцигской бухты, 102-я дивизия особого назначения и пехотная дивизия «Шлягитер» из резерва главного командования, 5-я парашютная дивизия с западного фронта, а также остатки 25-й моторизованной, 5-й легкопехотной, 3-й морской, 156-й пехотной, 606-й особого назначения дивизий и фольксгренадерского артиллерийского соединения, отошедшие в полосу наших войск под ударами правого крыла 1-го Белорусского фронта. Все эти вражеские части ударами войск Попова и Гришина при содействии танкового корпуса Панфилова и 8-го механизированного корпуса, а также авиации Вершинина были разгромлены, уничтожены, а остатки их пленены. Наступление 49-й и 70-й армий продолжалось безостановочно.
3 мая 3-й гвардейский танковый корпус Панфилова юго-западнее Висмара установил связь с передовыми частями 2-й британской армии.
4 мая вышли на разграничительную линию с союзниками и войска 70-й, 49-й армий, 8-го механизированного и 3-го гвардейского кавалерийского корпусов (конники дошли до Эльбы). Части 19-й армии Романовского и 2-й Ударной Федюнинского еще сутки вели бои – очищали от гитлеровцев острова Воллин, Узедом и Рюген. С овладением этими островами закончилась наступательная операция 2-го Белорусского фронта. Правда, приходилось еще прочесывать отдельные районы, обезвреживать небольшие группы гитлеровцев, остававшиеся в тылу наших войск.
Много хлопот доставил нам датский остров Борнхольм, превращенный немецко-фашистским командованием в военно-морскую базу и перевалочный пункт для переброски за границу своих войск, застрявших на косе Хель, в районе Данцигской бухты, и на изолированных плацдармах в Курляндии. Наше предложение командующему немецкими войсками на острове генералу Вутману и его заместителю по морским делам капитану 1 ранга фон Кеметцу о капитуляции было отклонено. Пришлось приступить к высадке десанта. Две стрелковые дивизии 19-й армии были погружены на корабли. Организацию десантной операции я поручил начальнику оперативного управления штаба фронта генералу П.И. Котову-Легонькову, который действовал совместно с командиром Кольбергской военно-морской базы. Нам всем тоже, конечно, пришлось приложить свои усилия. Впоследствии навалились заботы с обеспечением продовольствием и всем необходимым высаженных на Борнхольме наших войск. Балтийское море было засорено минами, которые ставили и немцы и союзники. Документация отсутствовала, работы по тралению фарватеров только начинались. Каждый рейс к острову был сопряжен с большим риском. На Борнхольме было обезоружено и взято в плен свыше 12 тысяч немецких солдат и офицеров и захвачены большие военные трофеи. Между датским населением острова и нашими войсками с первого же дня установились дружеские отношения. Жители Борнхольма восторженно встретили своих освободителей.
Мы в Германии. Вокруг нас жены и дети, отцы и матери тех солдат, которые еще вчера шли на нас с оружием в руках. Совсем недавно эти люди в панике бежали, заслышав о приближении советских войск. Теперь никто не бежал. Все убедились в лживости фашистской пропаганды. Все поняли, что советского солдата бояться нечего. Он не обидит. Наоборот, защитит слабого, поможет обездоленному. Фашизм принес немецкому народу позор, несчастье, моральное падение в глазах всего человечества. Но гуманен и благороден советский солдат. Он протянул руку помощи всем, кто был ослеплен в обманут. И это очень скоро поняли немцы. Стоило войскам остановиться на привал, как у походных солдатских кухонь появлялись голодные немецкие детишки. А потом подходили и взрослые. Чувствовали, что советские солдаты поделятся всем, что они имеют, поделятся с русской щедростью и с отзывчивостью людей, много испытавших и научившихся понимать и ценить жизнь.
Счастье солдата
Подводим итоги первого дня операции. Они оказались более скромными, чем мы рассчитывали. Но все же войска двух левофланговых армий прочно закрепились на западном берегу Вест-Одера, вклинившись в оборону противника на отдельных направлениях до двух километров. Наибольшего успеха достигли войска 65-й армии. Бои по расширению и углублению захваченных плацдармов продолжались и ночью. Одновременно производилась усиленным темпом переброска войск на западный берег реки. С каждым часом наше положение там становилось прочнее.
Большую помощь пехоте в боях на западном берегу оказывала авиация 4-й воздушной армии, совершившая в этот день 3260 самолето-вылетов. Наше господство в воздухе было полное. Действия вражеской авиации ограничивались разведкой. В течение дня мы насчитали в воздухе 69 самолетов противника. Из них 10 было сбито.
Ночью вражеская авиация пыталась применить торпеды и плавучие мины для подрыва мостов, которые наводили наши саперы. На участке 70-й армии были схвачены вражеские водолазы-диверсанты, посланные тоже с задачей разрушать наши переправы.
Всю ночь бомбардировщики Вершинина, в частности полк Бершанской, наносили удары по переднему краю вражеской обороны против участка 49-й армии.
21 апреля продолжались ожесточенные бои на всем нашем фронте. На участке Батова противник ввел в бой свежую 281-ю пехотную дивизию, которая, по показаниям пленных, следовала на берлинское направление, но была возвращена и брошена в бой в районе Курова, захваченного 65-й армией.
Пока еще везде происходило прогрызание вражеской обороны. Сил для решительного рывка вперед было ещо слишком мало на наших плацдармах. Это чувствовал противник и напрягал все усилия, чтобы сбросить нас в реку. Не удавалось! Наши доблестные солдаты не отступали ни на шаг, а наоборот, использовали любую возможность, чтобы расширить уже захваченные участки.
Туда, где обозначился наибольший успех, то есть к Батову, перебрасываем два мотопонтонных батальона с их парками, ранее придававшиеся 49-й армии. К вечеру на участке Батова на реке Ост-Одер действовали 30-тонный и 50-тонный мосты и 50-тонный паром. На Вест-Одере работали шесть паромных переправ, из них два парома 16-тонных, большой площади.
У 70-й армии успехи были несколько меньше. Но и ее войска расширили плацдарм, в частности овладели рощей севернее Паргова, имевшей в той обстановке большое значение. Удалось ликвидировать важный опорный пункт противника, державший под огнем дамбу, по которой перебрасывались через заболоченный участок войска и техника. Были наведены новые переправы через Вест-Одер. Теперь здесь уже действовали тринадцать десантных переправ и пять паромных. Это позволило в течение дня перебросить на плацдарм еще девять батальонов и – что очень важно – дивизионную артиллерию.
Войскам 49-й армии удалось лишь зацепиться за западный берег Вест-Одера, и весь день шел бой за удержание этих небольших плацдармов. Противник беспрерывно контратаковал наши части. Поскольку форсирование здесь проходило очень тяжело, мы старались приковать к плацдармам как можно больше войск противника, а для переброски главных сил армии использовать переправы ее правого соседа – 70-й армии. Приданные 49-й армии фронтовые средства усиления передавались Батову и Попову. Проще говоря, решено было главный удар перенести на правый фланг.
22 апреля войска 65-й армии продвинулись на отдельных участках до двух километров, заняв несколько населенных пунктов, превращенных неприятелем в узлы обороны. Сопротивление врага не ослабевало, а все усиливалось. Но, несмотря на это, на западный берег Вест-Одера были переправлены все стрелковые соединения армии, истребительно-противотанковая артиллерийская бригада и минометный полк. Войска с каждым часом чувствовали себя все увереннее. Вечером сюда по каналам был отбуксирован 60-тонный наплавной мост и за ночь наведен через Вест-Одер. Это уже было большим достижением. Теперь мы могли перевозить на плацдарм всю тяжелую технику.
Продолжала непрерывно переправлять свои войска на западный берег Вест-Одера и 70-я армия. Отражая яростные контратаки врага, наши части шаг за шагом теснили его. За день они продвинулись до трех километров. Армия переправила на западный берег одиннадцать батальонов.
Авиация 4-й воздушной армии, несмотря на неблагоприятную погоду, делала все, чтобы помочь войскам на плацдармах. В течение суток она совершила 3020 самолето-вылетов, из них 1745 в интересах войск 65-й армии. Своими активными и смелыми действиями летчики не раз выручали наземные войска в критические минуты, особенно при отражении танковых атак (противотанковой артиллерии на плацдармах было еще мало).
В результате жарких боев наш плацдарм на западном берегу Вест-Одера достиг 24 километров по фронту и более 3 километров в глубину. Это обеспечивало более выгодные условия для переправы войск.
Вся беда заключалась в том, что тяжелая техника могла быть переброшена через пойму только по сохранившимся насыпям и дамбам, а их на участке каждой армии было не более двух. Это замедляло темп наступления, тем более что противник держал эти узкие места под артиллерийским огнем. Необходимо было как можно скорее отбросить его от реки на такое расстояние, которое не давало бы ему возможности вести прицельный огонь по переправам.
Все внимание Военного совета фронта, политуправления, командующих родами войск и начальников служб было сосредоточено на решении этой задачи. Мы сердцем чувствовали, как дорога каждая пушка, своевременно переброшенная на плацдарм, и делали все, чтобы этих пушек перебросить как можно больше.
К 25 апреля части 65-й и 70-й армий, подкрепленные фронтовыми средствами усиления, продвинулись до 8 километров, хотя Батову пришлось часть своих войск развернуть фронтом на север, против штеттинской группировки врага. Чтобы помочь ему, мы торопили Федюдинского с переброской на плацдарм двух его корпусов. Для этого ему были предоставлены переправы 65-й армии на ее правом фланге.
70-я армия достигла рубежа Радехов, Петерсхаген, Гартц. Попов переправил на западный берег и свой армейский резерв – стрелковый корпус. Вечером по переправам 70-й армии направился на плацдарм 3-й гвардейский танковый корпус. Подтягивала к этим переправам главные силы и 49-я армия.
У командармов настроение было превосходное: они уже владели плацдармом 35 на 15 километров. Еще немного – и войска прорвут вражескую оборону. Самое тяжелое осталось позади. Перенесенные трудности забыты. Солдаты рвутся вперед. И мы уже начинаем думать, как бы с ходу прорвать вражеский оборонительный рубеж на реке Рандов, не прибегая к сложным перегруппировкам. Решаем использовать для этого всю мощь авиации Вершинина. Все танковые корпуса подчиняем командармам. Предоставляем командармам полную инициативу в решении задачи. Основное – не дать противнику задержаться на этом, втором оборонительном рубеже.
Но чуть забрезжил рассвет, гитлеровцы снова начали контратаки на всем фронте нашей ударной группировки. Противник бросил значительную часть своих резервов: части 103-й бригады СС, 171-й противотанковой бригады, 549-ю пехотную дивизию из района Штеттина, 1-ю дивизию морской пехоты, прибывшую из района Штольпа с участка 1-го Белорусского фронта, а также танкоистребительную бригаду «Фридрих», почти целиком вооруженную панцер-фаустами и усиленную дивизионом штурмовых орудий.
Враг опоздал. К этому времени на западном берегу Вест-Одера мы имели силы, которые ничто не могло остановить. Там уже развернулись три корпуса 65-й армии – Алексеева, Эрастова и Чувакова – боевых, замечательных командиров. Рядом с ними сражались два корпуса армии Попова, а третий корпус тоже был готов вступить в бой. Заканчивали переправу 3-й гвардейский и 1-й гвардейский Донской танковые корпуса, возглавляемые талантливыми генералами А.П. Панфиловым и М.Ф. Пановым.
Все контратаки противника были отбиты, и войска 65-й и 70-й армий продолжали развивать прорыв. Контратаками противник лишь ослабил свои силы, понеся огромные потери и давая нам возможность на плечах его обращенных в бегство солдат продвигаться вперед. К вечеру 25 апреля был завершен прорыв вражеской обороны на 20-километровом фронте. Наши войска подошли к реке Рандов. В результате боев на западном берегу Одера были полностью разгромлены не только части, оборонявшие этот рубеж, но и все резервы, которые подбрасывал сюда противник.
Тем временем войска соседа слева – 1-го Белорусского фронта – уже завязали бои в Берлине, а правофланговыми соединениями охватывали германскую столицу с севера. Наше наступление не давало противнику возможности перебрасывать резервы к Берлину и тем способствовало успехам соседа.
С завершением форсирования Одера войска нашего фронта приступили к осуществлению маневра с целью охвата главных сил 3-й немецкой танковой армии с юга и юго-запада и лишения их возможности не только оказать содействие берлинской группировке, но и отойти на запад. 65-я армия с 1-м гвардейским танковым корпусом получает задачу ударами в северо-западном направлении прижать к морю все вражеские войска, действующие к северу-востоку от линии Штеттин, Нойбранденбург, Росток.
2-я Ударная армия двумя корпусами наступает в общем направлении на Анклам, Штральзунд, а частью сил очищает от противника острова Узедом и Рюген. Федюнинскому вменялось в обязанность держать тесную связь с Батовым, хотя, зная Ивана Ивановича как старого, опытного военачальника, я не сомневался, что он и сам позаботится о взаимодействии с соседями. Учитывая сложность задачи, придаем Федюнинскому 40-й гвардейский стрелковый корпус 19-й армии.
70-я армия с 3-м гвардейским танковым корпусом наступала в общем направлении на Варен, Краков, Висмар.
49-я армия с 8-м механизированным корпусом и 3-м гвардейским кавалерийским корпусом Осликовского выполняла прежнюю задачу – шла прямо на запад, к Эльбе.
Трогалась в путь и 19-я армия Романовского. Она должна была наступать по побережью моря на Свинемюнде (Свинеустье) и далее на Грейфсвальд.
26 апреля войска 65-й армии штурмом овладели Штеттином (Щецин), прорвали оборону противника на реке Рандов и устремились на северо-запад.
Пытаясь задержать их, немецко-фашистское командование выдвинуло сюда свежие резервы – так называемую боевую группу «Ост-Зее», одну из офицерских школ и 1-ю дивизию морской пехоты. Эти войска предпринимали отчаянные контратаки, в которых участвовали и части 50-й полицейской бригады СС и остатки резервной 610-й дивизии. Все они были разбиты. Противник нес огромные потери, но остановить нас не мог.
Враг давал своим войскам все более громкие названая: «Ост-Зее», «Висла», «Померания», «Валония»… Не помогало! Одним названием не поддержать боеспособность части.
Невольно вспоминались годы гражданской войны. Тогда тоже многократно битые Колчак, Деникин и другие белые генералы для поднятия духа солдат присваивали частям звучные наименования: егерские, бессмертные, гренадерские, дикие. Но эти «бессмертные» и «дикие» терпели поражение под ударами молодой Красной Армии.
Прорвав вражескую оборону на реке Рандов, сокрушая все на своем пути, двигались войска Попова. Части 70-й армии разгромили три батальона фольксштурма – «Гамбург», «Бранденбург» и «Грайфенхаген».
Развернулась в полную мощь 49-я армия Гришина. Воспользовавшись переправами 70-й армии, ее главные силы вышли на западный берег Вест-Одера и ударом во фланг и тыл оборонявшегося на этом участке противника нанесли ему тяжелое поражение.
Бои 26 апреля носили ожесточенный характер. Враг вводил все новые и новые резервы, вплоть до наспех созданных батальонов фольксштурма с названиями городов, их сформировавших. Но это была уже агония. Как смертельно раненный зверь огрызается в диком безумии, так и фашисты дрались до последнего. У них оставалась лишь одна надежда – дождаться подхода англичан и американцев, сдаться им, но не советским войскам. На большее, по-видимому, они уже не рассчитывали и потому дрались с ожесточением обреченных.
В боях этих дней наши воины проявили массовый героизм. Одно стремление вело их вперед – не дать врагу ни минуты передышки, быстрее покончить с ним. Все действовали мужественно и умело. Плечом к плечу с пехотой шли артиллеристы, прокладывая дорогу огнем. Артиллерия крупных калибров сокрушала опорные пункты врага. Отлично действовали знаменитые «катюши», буквально сметая контратакующих гитлеровцев.
Летчики Вершинина наносили удары по подходившим резервам противника и по узлам сопротивления, прикрывали наши войска с воздуха.
Наш командный пункт был перенесен в Штеттин. До этого управление войсками мы осуществляли в основном с наблюдательных пунктов, которые располагались на наиболее важных направлениях действий войск фронта на удалении 2.5–4 километра от передовых подразделений. Не могу не отметить отличную, самоотверженную работу наших связистов. Как командование фронта, так и командующие армиями всегда были обеспечены связью со своими соединениями и частями.
Войска нашего левого соседа, 1-го Белорусского фронта, совершив маневр своими правофланговыми соединениями, обошли Берлин с севера и сомкнулись с частями 1-го Украинского фронта к западу от германской столицы. Берлинская группировка врага оказалась в кольце. Советские войска с тяжелыми боями продвигались к центру города.
В этой обстановке нужно было не допустить попыток со стороны противника ударом с севера облегчить положение своей берлинской группировки. А у нас имелись данные о том, что гитлеровцы перебрасывают морем свои войска с Земландского полуострова и с косы Хель (Данцигская бухта). Поэтому мы больше всего уделяли внимания действиям войск 49-й армии, следовавшей на запад вместе с 8-м механизированным и 3-м гвардейским кавалерийским корпусами. Они должны были отсекать гитлеровские части, направляющиеся к Берлину, и отбрасывать их на север, под удары 70-й армии.
27 апреля наступление продолжалось. 2-я Ударная армия, очистив от неприятеля остров Гристов, своим правым флангом подошла к Свинемюнде. Главные ее силы, действуя вдоль южного берега Штеттинской гавани, продвигались на Анклам, Штральзунд. По пути они уничтожали отошедшие в северном направлении части штеттинского гарнизона и подразделения 4-го полка «Померания», оборонявшегося севернее Штеттина.
Войска всех армий фронта успешно развивали наступление. Начиная с 27 апреля враг уже не мог сколько-нибудь прочно закрепиться ни на одном рубеже. Началось стремительное преследование его отходящих частей, хотя они не упускали случая оказывать нам сопротивление.
Отступая, вражеские войска взрывали за собой мосты, минировали и разрушали дороги, пытались дать – бой в каждом удобном для обороны населенном пункте. Но, несмотря на это, скорость продвижения наших войск в сутки достигала 25–30 километров. Сметая все преграды, на своем пути в уничтожая сопротивлявшегося врага, наши войска неудержимо продвигались вперед. Вскоре 2-я Ударная армия Федюнинского и 65-я Батова, наступавшие в северо-западном направлении, уничтожив и пленив отходившие перед ними вражеские части, достигли побережья Балтийского моря.
70-я армия Попова и 49-я Гришина столкнулись с резервами противника, выдвинутыми им в лесисто-озерный район Нойштерлиц, Варен, Фюрстенберг. Здесь пытались закрепиться части 7-й немецкой танковой дивизии, переброшенные морем из района Данцигской бухты, 102-я дивизия особого назначения и пехотная дивизия «Шлягитер» из резерва главного командования, 5-я парашютная дивизия с западного фронта, а также остатки 25-й моторизованной, 5-й легкопехотной, 3-й морской, 156-й пехотной, 606-й особого назначения дивизий и фольксгренадерского артиллерийского соединения, отошедшие в полосу наших войск под ударами правого крыла 1-го Белорусского фронта. Все эти вражеские части ударами войск Попова и Гришина при содействии танкового корпуса Панфилова и 8-го механизированного корпуса, а также авиации Вершинина были разгромлены, уничтожены, а остатки их пленены. Наступление 49-й и 70-й армий продолжалось безостановочно.
3 мая 3-й гвардейский танковый корпус Панфилова юго-западнее Висмара установил связь с передовыми частями 2-й британской армии.
4 мая вышли на разграничительную линию с союзниками и войска 70-й, 49-й армий, 8-го механизированного и 3-го гвардейского кавалерийского корпусов (конники дошли до Эльбы). Части 19-й армии Романовского и 2-й Ударной Федюнинского еще сутки вели бои – очищали от гитлеровцев острова Воллин, Узедом и Рюген. С овладением этими островами закончилась наступательная операция 2-го Белорусского фронта. Правда, приходилось еще прочесывать отдельные районы, обезвреживать небольшие группы гитлеровцев, остававшиеся в тылу наших войск.
Много хлопот доставил нам датский остров Борнхольм, превращенный немецко-фашистским командованием в военно-морскую базу и перевалочный пункт для переброски за границу своих войск, застрявших на косе Хель, в районе Данцигской бухты, и на изолированных плацдармах в Курляндии. Наше предложение командующему немецкими войсками на острове генералу Вутману и его заместителю по морским делам капитану 1 ранга фон Кеметцу о капитуляции было отклонено. Пришлось приступить к высадке десанта. Две стрелковые дивизии 19-й армии были погружены на корабли. Организацию десантной операции я поручил начальнику оперативного управления штаба фронта генералу П.И. Котову-Легонькову, который действовал совместно с командиром Кольбергской военно-морской базы. Нам всем тоже, конечно, пришлось приложить свои усилия. Впоследствии навалились заботы с обеспечением продовольствием и всем необходимым высаженных на Борнхольме наших войск. Балтийское море было засорено минами, которые ставили и немцы и союзники. Документация отсутствовала, работы по тралению фарватеров только начинались. Каждый рейс к острову был сопряжен с большим риском. На Борнхольме было обезоружено и взято в плен свыше 12 тысяч немецких солдат и офицеров и захвачены большие военные трофеи. Между датским населением острова и нашими войсками с первого же дня установились дружеские отношения. Жители Борнхольма восторженно встретили своих освободителей.
Мы в Германии. Вокруг нас жены и дети, отцы и матери тех солдат, которые еще вчера шли на нас с оружием в руках. Совсем недавно эти люди в панике бежали, заслышав о приближении советских войск. Теперь никто не бежал. Все убедились в лживости фашистской пропаганды. Все поняли, что советского солдата бояться нечего. Он не обидит. Наоборот, защитит слабого, поможет обездоленному. Фашизм принес немецкому народу позор, несчастье, моральное падение в глазах всего человечества. Но гуманен и благороден советский солдат. Он протянул руку помощи всем, кто был ослеплен в обманут. И это очень скоро поняли немцы. Стоило войскам остановиться на привал, как у походных солдатских кухонь появлялись голодные немецкие детишки. А потом подходили и взрослые. Чувствовали, что советские солдаты поделятся всем, что они имеют, поделятся с русской щедростью и с отзывчивостью людей, много испытавших и научившихся понимать и ценить жизнь.
Счастье солдата
Объезжаем войска. Они теперь размещены на огромном пространстве – от побережья Балтийского моря до предместий Берлина.
На рассвете направляюсь в штаб 70-й к Попову. Дорога пролегает через густой лес. И вдруг шоссе запрудила колонна солдат. Знакомые темно-зеленые мундиры. Немцы! Рука невольно тянется к пистолету. Но не успел его выдернуть из кобуры. Спохватился: война-то ведь кончилась! Чтобы окружающие не заметили, отрываю руку от оружия и достаю из кармана портсигар.
Колонна остановилась, чтобы пропустить нашу машину. Сотни немецких солдат смотрят на нас. Некоторые с любопытством, большинство же – с тупым безразличием. Когда-то они были другими. С торжеством победителей маршировали по городам Европы, грабили захваченные страны. Кровью, пеплом и развалинами отмечен их путь на нашей земле. Они кичились своей непобедимостью и сумели многих убедить в ней, пока не столкнулись с нашим солдатом. Потом были бои под Москвой, Сталинград, Курск, Днепр, Варшава, Одер и Эльба. Теперь ничего не осталось от могущества гитлеровской армии. Только колонны пленных – растерянных, подавленных людей в потрепанных зеленых мундирах. Многие из них впервые задумались всерьез и начали кое-что соображать. Пусть, пусть больше думают! Поражение тоже бывает на пользу: оно учит, заставляет даже самых недалеких трезво взглянуть на жизнь и понять меру своей вины и свою ответственность перед историей.
Офицер, с несколькими бойцами сопровождавший пленных, доложил, куда следует колонна. Наша машина тронулась. Но долго еще по обочине тянулась вереница пленных. Казалось, и конца им не будет.
А ведь совсем недавно у этих людей было оружие.
Сколько усилий и жертв потребовалось, чтобы выбить его из рук и повергнуть в прах фашистский режим, который посылал их убивать, порабощать и грабить. Это сделали мы, солдаты Страны Советов.
И в моей душе росло чувство гордости за наших воинов, за наш народ, который в титанической борьбе поставил врага на колени. Гордости за то, что и я принадлежу к этому народу-великану и что какая-то крупица и моего труда заложена в одержанной победе. Это не было самодовольство, нет. Это было именно чувство гордости.
По дорогам Германии ползли не только унылые колонны пленных. На дорогах бурлила, била через край и подлинная человеческая радость. Толпы людей с криками ликования встречали нас, приветствовали на всех языках мира. Сердце замирало при виде этого разноплеменного людского моря. Многие были в отрепьях, изможденные донельзя, еле держались на ногах, поддерживали друг друга, чтобы не упасть. А в глазах – счастье.
Это вчерашние узники фашистских концлагерей, люди, которых ожидала смерть. Их освободили, им вернули жизнь мы, советские солдаты.
Здесь были люди, согнанные в Германию из всех стран Европы. Бесправные рабы, обреченные на непосильный труд, голод, болезни, теперь они снова стали свободными людьми, возвращались к своим домам, к своим семьям. И благодарили за это нас, советских солдат.
Кого здесь только не было: поляки, чехи, сербы, черногорцы, французы, бельгийцы. Всех не перечесть. Трудно описать их восторг, радость, безграничную благодарность, выражаемые словами, жестами, взглядами, обильными счастливыми слезами. Они встречали нас с песнями на родном языке, с флагами, плакатами, поясняющими, к какой нации принадлежат освобожденные. Возгласы в честь советских воинов, в честь Советской страны одинаково вдохновенно звучали на всех языках. Эти трогательные моменты на всю жизнь врезались в нашу память.
Здесь было и много французских, английских, американских, бельгийских, голландских солдат и офицеров, в разное время попавших в плен к гитлеровцам. Особенно много среди них оказалось бывших летчиков. Среди освобожденных был и начальник генерального штаба бельгийской армии с большой группой генералов и офицеров.
У Военного совета фронта помимо текущих дел появились новые. Нам пришлось взять на себя заботы о десятках тысяч людей, освобожденных из фашистской неволи. Позже мы получили десятки, сотни писем от правительств и разных организаций с горячей благодарностью за освобождение их соотечественников и заботу о них.
8 мая был подписан акт о полной, безоговорочной капитуляции немецко-фашистских вооруженных сил.
Не описать счастье наших солдат. Не смолкает стрельба. Стреляют из всех видов оружия и наши, и союзники. Палят в воздух, изливая свою радость. Ночью въезжаем в город, где разместился наш штаб. И вдруг улицы озарились ярким светом. Вспыхнули фонари и окна домов. Это было так неожиданно, что я растерялся. Не сразу пришла догадка, что это конец затемнению. Кончена война! И только тогда я до конца понял значение неумолчной трескотни выстрелов. Пора положить конец этому стихийному салюту. Отдаю распоряжение прекратить стрельбу.
Командир 3-го гвардейского танкового корпуса генерал А.П. Панфилов, корпус которого первым встретился с британскими войсками, вручает мне приглашение фельдмаршала Монтгомери. На следующий день мы с группой генералов и офицеров едем в Висмар. Еще до въезда в город нас встречают британские офицеры в обыкновенной полевой форме, только не в касках, а в беретах. После короткой официальной церемонии они сопровождают нас к резиденции своего командующего. Чувствуется, что англичане стараются сделать встречу как можно более теплой. Мы отвечали тем же.
Вот и фельдмаршал Монтгомери. Обмениваемся крепкими рукопожатиями и поздравлениями с победой. Англичане строго соблюдают ритуал. Гремит орудийный салют, застыли шеренги почетного караула. А после церемонии завязалась оживленная беседа. Наши и британские генералы и офицеры втягиваются в общий разговор. Ведется он и через переводчиков и без них. Монтгомери держится непринужденно, видно, и ему передалось общее настроение.
На рассвете направляюсь в штаб 70-й к Попову. Дорога пролегает через густой лес. И вдруг шоссе запрудила колонна солдат. Знакомые темно-зеленые мундиры. Немцы! Рука невольно тянется к пистолету. Но не успел его выдернуть из кобуры. Спохватился: война-то ведь кончилась! Чтобы окружающие не заметили, отрываю руку от оружия и достаю из кармана портсигар.
Колонна остановилась, чтобы пропустить нашу машину. Сотни немецких солдат смотрят на нас. Некоторые с любопытством, большинство же – с тупым безразличием. Когда-то они были другими. С торжеством победителей маршировали по городам Европы, грабили захваченные страны. Кровью, пеплом и развалинами отмечен их путь на нашей земле. Они кичились своей непобедимостью и сумели многих убедить в ней, пока не столкнулись с нашим солдатом. Потом были бои под Москвой, Сталинград, Курск, Днепр, Варшава, Одер и Эльба. Теперь ничего не осталось от могущества гитлеровской армии. Только колонны пленных – растерянных, подавленных людей в потрепанных зеленых мундирах. Многие из них впервые задумались всерьез и начали кое-что соображать. Пусть, пусть больше думают! Поражение тоже бывает на пользу: оно учит, заставляет даже самых недалеких трезво взглянуть на жизнь и понять меру своей вины и свою ответственность перед историей.
Офицер, с несколькими бойцами сопровождавший пленных, доложил, куда следует колонна. Наша машина тронулась. Но долго еще по обочине тянулась вереница пленных. Казалось, и конца им не будет.
А ведь совсем недавно у этих людей было оружие.
Сколько усилий и жертв потребовалось, чтобы выбить его из рук и повергнуть в прах фашистский режим, который посылал их убивать, порабощать и грабить. Это сделали мы, солдаты Страны Советов.
И в моей душе росло чувство гордости за наших воинов, за наш народ, который в титанической борьбе поставил врага на колени. Гордости за то, что и я принадлежу к этому народу-великану и что какая-то крупица и моего труда заложена в одержанной победе. Это не было самодовольство, нет. Это было именно чувство гордости.
По дорогам Германии ползли не только унылые колонны пленных. На дорогах бурлила, била через край и подлинная человеческая радость. Толпы людей с криками ликования встречали нас, приветствовали на всех языках мира. Сердце замирало при виде этого разноплеменного людского моря. Многие были в отрепьях, изможденные донельзя, еле держались на ногах, поддерживали друг друга, чтобы не упасть. А в глазах – счастье.
Это вчерашние узники фашистских концлагерей, люди, которых ожидала смерть. Их освободили, им вернули жизнь мы, советские солдаты.
Здесь были люди, согнанные в Германию из всех стран Европы. Бесправные рабы, обреченные на непосильный труд, голод, болезни, теперь они снова стали свободными людьми, возвращались к своим домам, к своим семьям. И благодарили за это нас, советских солдат.
Кого здесь только не было: поляки, чехи, сербы, черногорцы, французы, бельгийцы. Всех не перечесть. Трудно описать их восторг, радость, безграничную благодарность, выражаемые словами, жестами, взглядами, обильными счастливыми слезами. Они встречали нас с песнями на родном языке, с флагами, плакатами, поясняющими, к какой нации принадлежат освобожденные. Возгласы в честь советских воинов, в честь Советской страны одинаково вдохновенно звучали на всех языках. Эти трогательные моменты на всю жизнь врезались в нашу память.
Здесь было и много французских, английских, американских, бельгийских, голландских солдат и офицеров, в разное время попавших в плен к гитлеровцам. Особенно много среди них оказалось бывших летчиков. Среди освобожденных был и начальник генерального штаба бельгийской армии с большой группой генералов и офицеров.
У Военного совета фронта помимо текущих дел появились новые. Нам пришлось взять на себя заботы о десятках тысяч людей, освобожденных из фашистской неволи. Позже мы получили десятки, сотни писем от правительств и разных организаций с горячей благодарностью за освобождение их соотечественников и заботу о них.
8 мая был подписан акт о полной, безоговорочной капитуляции немецко-фашистских вооруженных сил.
Не описать счастье наших солдат. Не смолкает стрельба. Стреляют из всех видов оружия и наши, и союзники. Палят в воздух, изливая свою радость. Ночью въезжаем в город, где разместился наш штаб. И вдруг улицы озарились ярким светом. Вспыхнули фонари и окна домов. Это было так неожиданно, что я растерялся. Не сразу пришла догадка, что это конец затемнению. Кончена война! И только тогда я до конца понял значение неумолчной трескотни выстрелов. Пора положить конец этому стихийному салюту. Отдаю распоряжение прекратить стрельбу.
Командир 3-го гвардейского танкового корпуса генерал А.П. Панфилов, корпус которого первым встретился с британскими войсками, вручает мне приглашение фельдмаршала Монтгомери. На следующий день мы с группой генералов и офицеров едем в Висмар. Еще до въезда в город нас встречают британские офицеры в обыкновенной полевой форме, только не в касках, а в беретах. После короткой официальной церемонии они сопровождают нас к резиденции своего командующего. Чувствуется, что англичане стараются сделать встречу как можно более теплой. Мы отвечали тем же.
Вот и фельдмаршал Монтгомери. Обмениваемся крепкими рукопожатиями и поздравлениями с победой. Англичане строго соблюдают ритуал. Гремит орудийный салют, застыли шеренги почетного караула. А после церемонии завязалась оживленная беседа. Наши и британские генералы и офицеры втягиваются в общий разговор. Ведется он и через переводчиков и без них. Монтгомери держится непринужденно, видно, и ему передалось общее настроение.