Рокс Мелани. Разбуженная поцелуем

   – Муж той женщины, которая погибла во время аварии. Сам он попал в реанимацию, но ему посчастливилось остаться в живых, – быстро добавил Маркес. Расселу ни к чему терять время на уточнение биографических данных. – Я незамедлительно проведаю его и постараюсь узнать, известно ли ему что-нибудь о пропавшей мисс Адамс.
   Похоже, прыть Маркеса вызвала у Рассела подозрения. С чего это шериф Касл-хилла так забеспокоился? Быть может, он тоже заинтересованная сторона?
   – Хорошо. Если узнаете что-нибудь важное, сообщите, пожалуйста, мне.
   – Непременно, – сладким голосом пропел Маркес. Он повесил трубку и проговорил вслух: – Размечтался. Если Харт имеет к этому какое-нибудь отношение, я ни за что не упущу его. На сей раз ему не удастся улизнуть.
   Маркес вызвал одного из подчиненных и послал его в табачную лавку за сигарами. Ему нужно было все хорошенько обдумать без волнения и спешки. Сигара – отличный способ снять излишнее напряжение и включить мозг для работы в аварийном режиме.

9

   Тревожный сон Энн прервался, едва она услышала тяжелые шаги на крыльце дома. Она резко подскочила и бросилась к двери. Она даже не подумала о том, что это может быть не Дэвис. За те два дня, которые прошли с того момента, как он, ни слова не сказав, ушел, Энн успела передумать все мрачные мысли и построить все страшные предположения о том, где он пропадает. Вдруг на него напали дикие звери, или он споткнулся и сломал ногу. Один, в лесу… Энн плакала и заламывала руки от отчаяния и бессилия что-либо изменить.
   – Дэвис, хоть бы это был ты, – прошептала она, взявшись за ручку двери.
 
   Он так измучился и проголодался, что готов был упасть на землю и съесть пучок первой попавшейся травы. Десять минут назад вдали показалась крыша дома. Он ускорил шаг, но, как ему казалось, остался на месте. Дом был по-прежнему далеко.
   Застанет ли он там Энн? Вдруг она пешком отправилась в город? Впрочем, ей достаточно позвонить в службу спасения и назвать имя человека, в чьем доме она находится. Полиция Касл-хилла во главе с Маркесом примчалась бы в самые кратчайшие сроки. Неужели он больше никогда не увидит Энн? Вспомнила ли она прошлое? Поняла ли, почему он скоропалительно ушел после ее известия? Или она по-прежнему теряется в догадках, бродя по лабиринту прошлого, словно в густом липком тумане?
   Дэвис был потрясен тем, что случайно обнаруженная им в реке женщина оказалась той самой Энн Адамс, чья машина сыграла роковую роль в его жизни. Он не мог собрать разбежавшиеся мысли. Он уже не был уверен в своих чувствах. Что он испытывает к Энн: любовь или ненависть? Должен ли он рассказать ей правду? Или эта правда окажется убийственной для нее? Теперь он понимал, почему она упорно не желала ничего вспоминать. А он… какой же он был кретин, что настаивал, задавал вопросы в надежде расшевелить в ее душе какие-то воспоминания или мысли!
   Лучше бы он остался в неведении. Лучше бы жившую с ним женщину по-прежнему звали Камиллой и она не тянула за собой груз вины.
   Дэвис практически не спал и не ел два дня, бродя по лесу и изредка останавливаясь в пещерах, похожих на звериные норы. Временами его измученное сознание отключалось, и он забывался. Это не было безмятежным сном. Малейший звук – сломанной ветки или взлетевшей птицы – вырывал его из спасительного забытья.
   За два дня Дэвис так и не принял решения. Имеет ли он право рассказывать Энн о ее прошлом? С другой стороны, Дэвис не знал, имеет ли он моральное право оставлять ее в неведении.
   Единственное, в чем у Дэвиса не осталось сомнений, – в том, что он любит Энн. Ему не хватало ее ласки и заботы, ее страстного желания принадлежать ему. Дэвис ощущал непреодолимую потребность быть с ней рядом, держать ее в своих объятиях.
   Теперь он спешил домой, чтобы рассказать ей о своих чувствах. Возможно, вместе они справятся со сложившейся ситуацией. Им обоим предстоит сложная работа: принять друг друга такими, какие они есть, вместе с их прошлым, настоящим и будущим. Наступил момент показать Энн, что его слова не были пустым звуком, бессмысленным бредом охваченного страстью человека.
   Он признался, что любит ее. Сказал, что хочет иметь от нее ребенка. Что изменилось с тех пор? Имя?
   Нет, черт возьми, дело не только в том, что Камилла стала Энн. Камилла была нежным, ранимым, настрадавшимся созданием, которое он спас от верной гибели. Энн же была повинна в смерти Мелани. Даже если предположить, что авария была несчастным случаем, все равно за рулем другого автомобиля сидела именно Энн. Не какая-то мифическая и выдуманная Камилла, а всамделишная Энн Адамс.
   Но… рассудок Дэвиса уже начал мутиться. Он с трудом следил за ходом собственных мыслей… но он ведь любил эту женщину. Энн была мила, очаровательна, предупредительна, терпелива и добра по отношению к нему. Она вовсе не пыталась подольститься, создать впечатление. А ведь полгода назад он подозревал ее в лицемерии и фальши. Он считал, что присяжные оправдали ее лишь потому, что она была молодой, привлекательной и чертовски талантливой актрисой. Теперь же он знал, что Энн Адамс и в самом деле ангел и невинна, как дитя. Она не утратила детской непосредственности и искренней веры в сказку. Энн не стеснялась мечтать вслух и загадывать желания, увидев падающую звезду.
   Дэвис не сомневался, что любит ее. Но не знал, имеет ли он право скрывать от нее правду. Если же Энн узнает о том, при каких обстоятельствах они узнали о существовании друг друга, то снова начнет мучиться укорами совести и не дай бог опять… Нет, Дэвису не хотелось думать о том, что Энн снова попытается убить себя. Он не переживет еще одной потери.
   Однажды судьба лишила его любимой женщины. И вот он снова любит и любим, снова строит планы на совместное будущее, мечтает о детях… Неужели все эти планы рухнут, словно карточный домик, потерявший всего лишь одну карту в основании?
   – Энн, что… что произошло?!
   Дэвис кинулся к корчившейся от боли и судорог женщине. Прижал пальцы к артерии на шее. Пульс был частый и очень слабый. Кожа Энн приобрела неестественно желтый оттенок, кое-где проступили сосудистые звездочки.
   Энн вырвало.
   Дэвис поднялся с колен и наскоро осмотрел кухню. Один из шкафов был открыт. Крысиный яд…
   – О боже, Энн, что ты наделала?! – воскликнул Дэвис, решив, что Энн пыталась покончить с собой, приняв смертельную дозу яда, который Дэвису неделю назад доставил курьер.
   Зима была аномально теплой, и от полевых мышей не было спасения. Именно Энн предложила использовать яд для борьбы с грызунами, то и дело покушавшимися на их продовольственные запасы.
   – Дэвис, я не… это был он… не ты… – едва слышно прохрипела Энн. И потеряла сознание.
   Дэвис принялся делать искусственное дыхание. Запах изо рта Энн подтвердил догадку Дэвиса. Она приняла яд. Энн срочно нужно отвезти в больницу. У него совсем мало времени. Нельзя допустить, чтобы она впала в кому… Молодой сильный организм должен продержаться.
   Дэвис встал на ослабевшие ноги и поднял бесчувственную Энн. По ее телу пробегали судороги. Непроизвольное сокращение мышц, аритмия, рвота, обморок… – Дэвис мысленно перебирал симптомы отравления. Надежда на то, что он успеет довезти Энн до больницы, была ничтожно мала. Однако она существовала. Каждая минута на счету. Дэвис ногой распахнул дверь и уже занес ногу над второй ступенькой, как его ослепила вспышка молнии…
 
   – Для дела об убийстве, – прокомментировал знакомый голос.
   Дэвис несколько раз моргнул, прежде чем понял, что ослепивший его желтый свет был вовсе не молнией среди ясного безоблачного неба, а вспышкой фотоаппарата, нацеленного прямо на него. А хриплый низкий голос принадлежал не кому иному, как Маркесу Романо.
   – Помоги, Маркес.
   Дэвис едва стоял на ногах от усталости и недосыпания. Он сделал нетвердый шаг в сторону Маркеса, надеясь передать ему на руки Энн, но шериф отступил назад. На его лице отразилось смешанное чувство брезгливости и страха.
   – Помогите, – снова произнес Дэвис, обращаясь ко всем полицейским сразу. Их было не меньше дюжины, но никто из них не решался принять ношу Дэвиса без приказа начальника.
   – Скорее же, – рявкнул Маркес, – возьмите у него жертву! Мы приехали как раз вовремя, чтобы поймать его с поличным.
   Дэвис удивился, что не слышал воя сирен. Впрочем, учитывая обстоятельства, в этом не было ничего удивительного. У него звенело в ушах и было темно в глазах уже несколько часов. Лишь страх за жизнь Энн и та ответственность, которая легла на него, помешали ему лишиться чувств. Теперь же он явственно почувствовал, как его тело обмякло, и он, словно набитая соломой кукла, рухнул на землю к ногам Маркеса.
   Тот едва удержался от соблазна пнуть заклятого врага. Надо же как все удачно сложилось. Одним ударом двух зайцев.
   Маркес отдал распоряжение осмотреть место преступления. Двое полицейских согласно кивнули и направились в дом. Парень с фотоаппаратом засеменил следом. У Маркеса и в самом деле был нюх хищника. Он словно акула или пиранья, почувствовавшая запах крови в радиусе двадцати метров, бросился на растерзание жертвы. Даже фотографа привез!
   Тем временем на Дэвиса надели наручники и затолкнули в одну из полицейских машин на заднее сиденье. Маркес сел впереди, чтобы видеть в зеркале заднего вида своего поверженного врага. Понимает ли Харт, что его песенка спета? Что теперь он до конца своих дней будет дышать свежим воздухом на прогулках в тюремном дворе?
   Маркес торжествовал. Он не только упечет Харта за решетку, но и постарается превратить его жизнь в ад. Мерзавец пожалеет, что в тот злополучный вечер погибла Мелани, а не он. Маркес знал, что нужно нашептать на ухо тюремным надсмотрщикам и сокамерникам, чтобы те превратили Дэвиса – такого здорового и сильного – в мясной фарш, собачьи консервы.
   Дэвис уставился в окно, наблюдая за тем, как Энн оказывают первую медицинскую помощь. Энн увезли на машине с включенной сиреной. Вскоре Дэвис потерял ее из виду. Их машина тянулась в хвосте. Маркес явно не спешил расставаться со своим пленником. Дэвис видел самодовольную ухмылку на лице шерифа, следящего за ним в зеркало заднего вида.
   По бедняжке Энн вряд ли кто-то будет горевать, думал Маркес, просчитывая варианты дальнейшего развития событий. Придется сообщить шерифу Мерингтона – как его там, Рассел, кажется? – что беглянка нашлась. Жаль, что полиция Касл-хилла не успела уберечь ее от смертельной опасности и она попала в лапы Дэвиса Харта, давно строившего планы мести. Маркес усмехнулся.
   Как он все ловко провернул, комар носа не подточит! Пять минут поистине способны сотворить чудо. Его парни уверены, что шериф приехал за полминуты до них… Маркес снова усмехнулся, радуясь тому, что его тайна вот-вот уйдет в могилу вместе с Энн Адамс. Вряд ли она доедет живой до больницы. А если Энн все-таки посчастливится и ей успеют дать противоядие и подключить к аппаратам вентиляции легких и стимуляции сердца, она вряд ли когда-нибудь сможет очнуться и рассказать правду. Да и кто ей поверит? Это же полнейшая чепуха, что шериф, начальник полиции Касл-хилла, оставил на ее пороге отравленную пиццу!
   Маркес сожалел лишь об одном: теперь ему так и не удастся узнать правду о том, каким образом Энн Адамс оказалась в доме Дэвиса Харта. Неужели приехала замаливать грехи? Или решила выслужить прощение у человека, чью жену убила? Или они были сообщниками и лишь скрывали свои замыслы? Да, пожалуй, это самое правдоподобное объяснение. Возможно, Харт и Энн Адамс были любовниками еще задолго до смерти его законной жены. Мелани стояла на их пути, и они решили ее убрать. В груди Маркеса клокотала ярость. Как же он ненавидел Дэвиса и эту идиотку, которая корчилась от боли и задыхалась!
   Затем Дэвис перебрался в свой охотничий домик и мастерски – даже он, Маркес, поверил – сыграл роль добровольного отшельника. Энн же для запутывания следов на время уехала из Касл-хилла, перекантовалась несколько месяцев в Мерингтоне и, решив, что о Харте все давным-давно забыли, присоединилась к нему. Вот только Харт недооценил своего врага. Сколько раз Маркес предупреждал его! Говорил, что следит за ним день и ночь…
   Но Харт счел себя самым умным. Он думал, что сможет и дальше безнаказанно водить за нос полицию. Да еще и пожилую женщину впутал в свои дела. Впрочем, Маркес не винил Марту. Вряд ли она знала об Энн. Хотя она лгала ему. Лгала правосудию в глаза! Маркес всегда идентифицировал себя и аморфное правосудие. Да, каждый житель Касл-хилла должен видеть в нем не только стража правопорядка, но и само воплощение закона. Он есть закон для всех и каждого. Только такие самонадеянные наглецы, как Дэвис Харт, могут думать иначе. Дэвис ни во что не ставил его, следовательно, попирал закон. Он заслужил наказание.
   Маркес чувствовал свою правоту, несмотря на то что только что совершил преступление, смертный грех. Он всего лишь отомстил, восстановил справедливость. Маркес предпочитал не замечать разницы между понятиями наказание по закону и по справедливости. В глубине души он был средневековым венецианцем. Принцип кровной мести для него всегда был на первом месте. Тем более после смерти Мелани. О, как она была красива…
   – Зачем тебе понадобилось ее убивать, Харт? Неужели она грозилась рассказать правду полиции?
   – Я не убивал ее, – мрачно ответил Дэвис.
   Почему Маркес с такой уверенностью говорит об Энн в прошедшем времени, словно она уже умерла? Шансы на спасение малы, но если они поторопятся и заблаговременно предупредят госпиталь, то…
   – А кто же ее убил? – с издевкой спросил Маркес. – На много миль вокруг нет ни души. Только ты мог это сделать. И ты сделал это. И скоро я заставлю тебя признаться во всех преступлениях, которые ты совершил.
   Дэвис не ответил. Его не волновало собственное будущее. Куда больше он беспокоился об Энн. Только бы ее удалось спасти! Сейчас, когда Энн находилась на грани жизни и смерти, Дэвис любил ее как никогда. Если бы он мог обменять свою жизнь на жизнь Энн, то он бы не задумываясь это сделал. Но со смертью нельзя сыграть в поддавки. Она сама, по только ей известным причинам выбирает жертву.

10

   – Марта, тебе не следовало приходить, – поднявшись, заметил Дэвис.
   – Милый мой мальчик… что произошло? Маркес сказал, будто бы ты пытался убить сообщницу, которая помогла тебе избавиться от Мелани.
   Голос Марты дрожал от слез. Похоже, она боялась верить в столь страшные слова. Дэвис не мог никого убить. Тем более свою жену. Но кто же та женщина, которая сейчас находится в коме?
   – Он лжет, – отрезал Дэвис.
   – Знаю, знаю… Но как же это? – Марта просунула руку сквозь прутья решетки и погладила Дэвиса по щеке.
   – Я понятия не имею, что произошло на самом деле. Но ты должна мне верить, Марта. Я не убивал ни Мелани, ни Энн.
   – Энн? – переспросила Марта.
   – Да. Помнишь, я говорил про женщину, которую нашел едва живую на берегу реки? – Марта кивнула, и Дэвис продолжил: – Она вспомнила свое настоящее имя. – Он умолк, боясь шокировать Марту известием, которое совсем недавно повергло в ужас его самого.
   – И кто же она такая? – нетерпеливо спросила Марта. Маркес дал им на свидание всего десять минут. А она хотела еще много чего сказать и спросить у Дэвиса.
   – Ее зовут Энн Адамс.
   – Энн… Адамс… – Марта хватала ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.
   Дэвис испугался, что сердце пожилой женщины может не выдержать такого удара.
   – Клянусь, я и не понятия не имел… до самого последнего момента. – Дэвис перевел дыхание. – Она ничего не помнила. Даже свое имя вспомнила не сразу.
   – Ты ей ничего не рассказал? – почему-то перешла на шепот Марта.
   Дэвис покачал головой.
   – Но почему она оказалась в больнице?
   – Я не знаю. Меня не было дома пару дней, а когда я вернулся… я обнаружил Энн лежавшей на полу. По ее телу пробегали судороги… она задыхалась… Я ничего не мог сделать. Когда я вышел на улицу с бесчувственной Энн на руках, то буквально столкнулся с Маркесом. До сих пор не могу понять, как он узнал об Энн.
   – И теперь он обвиняет тебя в попытке убийства.
   Дэвис кивнул.
   – А как Энн? Тебе что-нибудь известно о ее состоянии?
   – Пока она в реанимации. Без сознания. Но у врачей самые оптимистичные прогнозы, – солгала Марта, заметив, что Дэвис закрыл глаза и старается сохранить спокойствие.
   – Ты ее видела?
   – Нет. Маркес запретил врачам кого-либо пускать к ней. Якобы из соображений безопасности и в интересах дела.
   – Маркес опасается, что я сбегу из камеры и попытаюсь убить Энн? – с мрачной усмешкой спросил Дэвис.
   Тон, которым он задал вопрос, встревожил Марту.
   – Дэвис, мальчик мой, будь осторожнее. Маркес сейчас чувствует себя победителем. Не давай ему шанс отомстить тебе.
   – Боюсь, ему это уже удалось.
   В голосе Дэвиса прозвучала безнадежная тоска и грусть. Казалось, что он уже не участник реальных событий, а сторонний наблюдатель. Дэвис утратил желание бороться. Марта была напугана. Даже после смерти Мелани Дэвис не был настолько подавлен. Да, безусловно, он скорбел, да, страдал от одиночества, но он никогда не опускал руки. Маркес своими подозрениями попортил ему немало крови, но теперь Марта осознала, что это было значительно лучше, чем нынешняя пассивность Дэвиса. Неужели Маркесу удалось сломить его волю?
   – Если Энн умрет, – вновь заговорил Дэвис, – то и мне нет места на земле.
   – Прекрати, Дэвис! – одернула его Марта. – Во-первых, Энн жива. Она сильная, молодая женщина. Ее организм выдержит. Когда она придет в себя, то даст показания и…
   – Маркес ей не позволит.
   – Как это? – растерялась Марта.
   – Не знаю точно, каким образом, но он заставит ее молчать. Маркес слишком близок к победе надо мной, чтобы отступить.
   – Но если ты не виноват… – Марта осеклась на полуслове, заметив, что сказала лишнее. Ее «если» словно ножом полоснуло Дэвиса.
   – Ты мне тоже не веришь. – Он сокрушенно покачал головой. – Я бы никогда не причинил вреда Энн.
   – Но ведь из-за нее погибла Мелани!
   – Она не виновата. Та авария была несчастным случаем. Мелани была слишком взволнована в тот вечер. Она хотела мне в чем-то признаться, но я уговорил ее отложить разговор до дома… до которого нам не суждено было добраться.
   – Ты никогда мне этого не рассказывал.
   – Я никому об этом не рассказывал.
   – Но почему?
   – Потому что мне было слишком больно говорить об этом, разве не понятно?! – сорвался на крик Дэвис. – К тому же это дало бы Маркесу дополнительные козыри. Он бы решил, что у нас с Мелани были семейные проблемы. Возможно, он бы даже вообразил, что она собиралась бросить меня…
   – А это могло быть правдой? – мягко спросила Марта.
   – Нет. Мы с Мелани любили друг друга! – с жаром возразил Дэвис.
   Однако его излишняя горячность и импульсивность насторожили Марту. Возможно ли, что у Мелани были тайны от мужа? В чем она собиралась ему признаться в тот злополучный вечер?
   – Энн пострадала в той аварии так же, как и мы.
   – Она-то отделалась парой синяков, – возразила Марта.
   – Да. Физических повреждений у нее было меньше, но ее психическое состояние… Она пыталась покончить с собой, не в силах справиться с угрызениями совести.
   – Это подтверждает ее вину.
   – Нет, это всего лишь подтверждает чистоту ее души. Энн винила себя только потому, что сама пострадала меньше. Она знала, что Мелани погибла на месте, а я попал в реанимацию. По сравнению с нами она отделалась легким испугом.
   – Неужели ей было бы легче, если бы она тоже оказалась на больничной койке? – с изрядной долей скепсиса спросила Марта.
   Дэвис не винил ее в том, что она не доверяет Энн. Она ведь совсем ее не знала, а газеты и Маркес успели превратить Энн Адамс в огородное пугало. Именно из-за отношения жителей Касл-хилла Энн пришлось перебраться в другой город. Однако бегство не уменьшило ее душевных терзаний. Она по-прежнему не могла себя простить.
   – Наверное, да. Энн сочла бы свои физические страдания искуплением вины. Да и в глазах общественности она была бы такой же мученицей, как и я.
   – Но, Дэвис, тебе не кажется подозрительным то, что именно эта женщина очутилась в твоем доме?
   – Случайность.
   Марта явно сомневалась в случайном стечении обстоятельств, приведших Энн в дом Дэвиса.
   – Не думаешь же ты, что она намеренно приплыла к моему дому, при этом изуродовав свое лицо и тело об острые камни? Энн была обезображена до неузнаваемости. Понадобилась не одна неделя, чтобы ее раны зарубцевались. Если бы ты увидела ее в тот день, окровавленную, без одежды… твое сердце облилось бы кровью.
   – Дэвис, не думай, что я подозреваю Энн в злом умысле, но согласись, что все это выглядит странно и подозрительно.
   – Ты рассуждаешь так же, как и Маркес.
   – Не смей ставить меня на одну доску с этим типом!
   – Прости, я не хотел тебя обидеть.
   – Время истекло! – раздался за спиной Марты зычный голос Маркеса.
   – Еще минутку! – взмолилась она.
   – Так уж и быть. Даю минуту на то, чтобы ты навсегда попрощалась со своим ненаглядным приемышем. Потому что скоро он окажется на электрическом стуле.
   Жестокость Маркеса всколыхнула в Дэвисе волну ненависти. Его глаза гневно сверкнули. Вот негодяй! Маркес мог говорить ему все, что угодно, пугать любыми наказаниями и пытками, но он не имел никакого права издеваться над пожилой женщиной. Марта заметила, как кулаки Дэвиса непроизвольно сжались. Желваки на скулах нервно задвигались, а на висках запульсировали синие жилки. Как ни странно, ее обрадовала метаморфоза, произошедшая с Дэвисом. Значит, он не отчаялся. Его чувства не умерли, как ей показалось всего несколько минут назад. Он ненавидит, следовательно, живет.
   – Если тебе удастся навестить Энн, скажи ей… скажи, что я люблю ее. – Быстрый, взволнованный тон Дэвиса поразил Марту сильнее недавнего проявления ярости. – И скажи, что я ни в чем ее не виню. Я простил ее, хотя она и не нуждалась в моем прощении.
   – Что? – Глаза Марты округлились. – Ты и в самом деле полюбил эту женщину?
   – Да, всем сердцем.
   – Но, Дэвис, она ведь…
   – Энн самое доброе, нежное и бескорыстное создание на свете. Если бы она знала, в чей дом попала, то, несмотря на раны и боль, сбежала бы от меня. Лишь бы не увидеть в моих глазах осуждение и ненависть.
   – А может быть, ты ошибаешься, Дэвис? Может быть, твоя ненаглядная и бескорыстная Энн прекрасно знала, в чьем доме оказалась? Возможно, она лишь изображала раболепную особу, готовую исполнить каждое твое желание.
   – Зачем ей это могло понадобиться?
   – Ты сам сказал, что она мучилась угрызениями совести. Вероятно, она решила таким образом выслужить прощение.
   – Марта, ты сама не понимаешь, что говоришь. Энн вовсе не такая. Если бы ты знала ее лучше, то никогда не заподозрила бы ее в интригах.
   Что ж, подумала Марта, значит, настал момент мне лучше узнать эту мисс Адамс.
   В комнату вновь заглянул Маркес.
   – Наговорились?
   – Маркес, умоляю, будь справедливым к Дэвису, – попросила перед уходом Марта. – Я вовсе не прошу тебя выгораживать его, но ты ведь представитель закона… Забудь о былых обидах и мести. Будь беспристрастным, умоляю!
   – Марта, мне жаль тебя, но Дэвис должен ответить по заслугам, – проглотив комок в горле, ответил Маркес.
   Горе Марты задело его за живое и подействовало на него столь угнетающе, что он испытал непреодолимое желание закурить.
 
   Скромного вида молодой человек в нерешительности остановился перед дверью больничной палаты, в которой находилась Энн Адамс. Врач сказал, что она все еще без сознания, но ее жизни ничто не угрожает. Выходит, он оказался прав. Энн и в самом деле угрожала опасность. А ведь Ванесса назвала его мнительным ипохондриком и паникером. Он чувствовал, что любимая женщина в беде. Жаль, что он долго тянул с обращением в полицию. Возможно, ему бы удалось уберечь Энн от этого маньяка Харта… Шериф Мерингтона заверял, будто полиция Касл-хилла действовала чрезвычайно оперативно, но Роберт в этом сомневался. Если бы полицейские действительно поспешили, то Энн бы сейчас не лежала без сознания в реанимации.
   Кроме того, Роберту не понравился местный шериф. В отличие от Рассела шериф Маркес был далек от образа сочувствующего и справедливого борца с преступниками. Скорее он сам был похож на убийцу. Тяжелый взгляд из-под черных косматых бровей, извечная сигара в зубах да и весь его облик настораживали и внушали панический ужас. Когда Роберт впервые встретился с Маркесом, чтобы получить у него разрешение на посещение Энн, он почувствовал себя неразумным ребенком, которого за малейшую провинность готовы отстегать розгами. Маркес подавлял не только физически – он был чуть ли не на две головы выше Роберта, – но и психологически. Роберт тут же заметил, что перед Маркесом трепещут подчиненные. Начитавшийся книжек Стивена Кинга, Роберт вообразил, что попал в городок Безнадега, где бесчинствует свихнувшийся шериф.
   Роберт до сих пор не мог поверить в свою удачу. Неужели ему и в самом деле позволено навестить Энн? Он слышал, как Маркес отказал в аналогичной просьбе пожилой женщине.
   Наконец он решился и легонько толкнул дверь. Она подалась, и Роберт шагнул в реанимационное отделение. Он покачнулся, едва увидел безжизненное тело подруги. Ее лицо было бумажно-белого цвета, через тонкую кожу просвечивала сиреневая паутинка кровеносных сосудов. Глаза Энн были закрыты. От левой руки тянулась трубка капельницы. На стоявших в изголовье мониторах высвечивались показатели сердцебиения и активности головного мозга. Поскольку Роберт в этом ничего не смыслил, то не стал на них долго смотреть, а присел на край кровати Энн.