Страница:
Если англичане стойко держались, то французы, которым не хватало современного противотанкового оружия, подались назад под напором частей 334-й дивизии Вебера, которая катилась вдоль Восточного Дорсаля. Разделившиеся колонны танков и мотопехоты прошли южнее Пон-дю-Фана к Робаа и долине Усселтиа. Пришлось срочно бросить 36-ю бригаду бригадного генерала Кент-Лемона к Робаа, а Боевое командование В, которое принял Робинетт после повышения Оливера, вместе с частями 1-й дивизии Аллена и 34-й пехотной дивизии генерал-майора Чарльза У. Райдера было послано поддержать пошатнувшихся французов.
После 5 дней боев немцы заявили, что взяли 4000 пленных и уничтожили или захватили 24 танка, 52 пушки и 228 автомобилей. Они отбили ограниченное наступление союзников и установили более выгодную линию обороны, проходящую от Джебель-Мансура на севере через Джебель-бу-Крил и Джебель-бу-Дабусс до Джебель-Рихана на юге.
Андерсон приказал Фредендоллу прикрыть Мактар вместе с боевым командованием В Робинетта, если противник пойдет через ущелье Фондук. Одновременно он направил Боевое командование А бригадного генерала Рэймонда Е. МакКвиллина в Сбейтлу, чтобы поддержать солдат Вельвера. Но Фридендолл одновременно должен был следить за Макнаси в южной оконечности Восточного Дорсаля, где находились итальянцы. Чтобы захватить этот важный пункт, он приказал Уорду сформировать две новые боевые группы: Боевое командование С полковника Роберта Стэка и Боевое командование D полковника Роберта Мараста.
Фридендолл хотел дать Командованию С боевое крещение малой кровью, одновременно позволив добиться легкого успеха. Поэтому он послал Стэка в набег на Сенед, несмотря на протесты Уорда и Ульверта, которые опасались, что это раскроет направление главного удара на Макнаси. Фридендолл проигнорировал возражения. Группа Стэка вышла из Гафсы 24 января под прикрытием авиации союзников. В ходе боя, длившегося 3 часа, она взяла почти 100 пленных, еще столько же противник потерял убитыми и ранеными. Но, как и опасался Уорд, немцы направили крупные силы, чтобы удержать Сенед. Этот рейд дал им знать, что союзники готовятся наступать на Макнаси, а не на Эль-Геттар.
Предполагалось, так атака Макнаси облегчит положение французов в проходе Фаид. Поэтому группа Стэка получила приказ нанести удар с северо-запада через деревню Сиди-ба-Зид. Марает должен был снова взять Сенед и быстро двигаться на восток, чтобы захватить основную цель.
Вторая немецкая операция, "Эйльботе II", целью которой был захват Пишона, провалилась, так как для штурма было выделено слишком мало сил. Однако 30 января две боевые группы из состава отдохнувшей и переформированной 21-й дивизии, которую Роммель отправил из-под Буэрата, внезапно появились в проходе Фаид, на сутки опередив удар Стэка и Мараста на Макнаси. Несмотря на тяжелые потери и ожесточенное сопротивление союзников, деревня Фаид была захвачена, а французский гарнизон сдался. Немецкий ефрейтор вспоминал: "Весь день прошел в яростных схватках под градом бомб и шквалом пуль с американских самолетов". Штаб МакКвиллина, расположенный в Сбейтле, получил отчаянные просьбы французов прислать подкрепления. Они были переданы Фридендоллу, но тот отказался отменить намеченную атаку Макнаси и сосредоточить американскую 1-ю танковую дивизию против немцев в проходе Фаид. В результате Боевое командование С двинулось из Гафсы на Сиди-бу-Зид, чтобы перехватить войска противника, перебрасываемые на север из Макнаси, или помочь остановить главный удар противника на Фаид. Командование D должно было атаковать Сенед.
Разделение 1-й танковой дивизии вызвало замешательство и привело к катастрофе. Группа Стэка металась между двумя целями и почти не видела противника. Марает направился к Сенеду, но натолкнулся на крупные силы немцев и итальянцев. Выдвигающиеся на исходную позицию американские войска были атакованы бомбардировщиками Ju-88. "Это было самое ужасное зрелище, которое я когда-либо видел. Не тела и куски тел возле дымящихся машин... Кто-то сидел, кто-то лежал, у части трупов были видны синие пороховые ожоги... Нет, самым ужасным было полное безразличие, с которым солдаты взирали на этот погром, не зная, куда идти и что делать. Они лишь бормотали: "Такое не может случиться с нами", - вспоминал один из офицеров.
Американская артиллерия сосредоточила огонь на деревне и кое-как расчистила путь для последнего удара танков и пехоты. К ночи 1 февраля Сенед все-таки был захвачен Командованием D после ожесточенного боя. Когда на помощь ему был направлен батальон 34-й пехотной дивизии, он по ошибке проскочил мимо американских аванпостов и налетел на противника. Погибла большая часть батальона.
Фридендолл приказал Марасту к утру развернуть пехоту на высотах восточнее Сенеда. Он приказал: "Используйте ваши танки и разбейте их. Вы и так потратили слишком много времени". Однако пехота выдвинулась на позиции лишь к полудню и практически сразу попала под удар немецких танков, который пришлось отражать с помощью артиллерии. Теперь некоторые солдаты начали слишком нервно реагировать на атаки немецких пикировщиков. Когда они увидели, что полевая артиллерия меняет позиции, это было воспринято как сигнал к отступлению. И вскоре дорога на запад была забита машинами, мчащимися в тыл. Положение стало еще хуже на следующий день, когда 15 бомбардировщиков В-25 по ошибке сбросили бомбы на Сенед. "Наши окопы внезапно стали густо заселенными", - прокомментировал какой-то пехотинец.
Тем временем МакКвиллин позорно провалил все попытки отбить деревню Фаид. Подполковник Гамильтон Г. Хоузе (G.3 Уорда) полагал, что командир дивизии должен снять МакКвиллина, потому что тот показал себя бездарным командиром, хотя и был приятным человеком, "насколько это возможно для дубины". Подполковник Симоне, еще один офицер 1-й танковой дивизии, обладал выправкой бравого кавалериста, "но в остальном был круглым дураком". Это подтверждает тот факт, что МакКвиллину понадобился целый день, чтобы послать помощь французам. Когда его солдаты 31 января все-таки добрались до цели, то были встречены хорошо замаскированной завесой противника и понесли тяжелые потери. Ничего не добились американцы и на следующий день. Их пехота была просто перемолота хорошо организованной обороной немцев. Французам пришлось сражаться в одиночку, в итоге более 1000 человек попали в плен.
Результат этих столкновений в Восточном Дорсале совершенно однозначен - фон Арним одержал несомненную победу. Макнаси, деревня Фаид и сам проход Фаид остались в руках немцев. "Мои кошмары закончились", - сказал фон Арним одному из штабных офицеров. 1-я танковая дивизия уползла зализывать раны. В руках Уорда, который расположился на своем командном пункте западнее Сбейтлы, остались только командования А и С. Командование А удерживало Сиди-бу-Зид и окрестные холмы, чтобы помешать противнику выйти из прохода Фаид. Командование С передвинулось в Хаджеб-эль-Аиум, находившийся на полпути между Фондуком и Фаидом. Командование В было отведено в резерв 1-й Армии и расположилось в лесу Кесра возле Мактара, чтобы парировать угрозу наступления противника через Фондук. Командование D находилось в резерве II корпуса в Бу-Шебке.
* * *
В конце января Лондонские ирландские стрелки снова оказались в гуще событий. Они получили приказ занять высоту 286 в гряде низких холмов, господствовавшей над основной дорогой, по которой доставлялось снабжение. Она проходила из Бу-Арада южнее холма "Трибуна". Немцы вернули высоту лихой ночной контратакой. Командиры 7-го танкового полка шли в бой, сидя в люках башен, вооружившись ракетницами. Они пускали в ночное небо осветительные ракеты.
Танки прошли гряду из конца в конец. За ними следовали егеря полка "Герман Геринг", которые уничтожали всех уцелевших. В результате ирландцы были сброшены с высот. Именно на случай подобной атаки было установлено множество противотанковых мин, но ирландцы забыли ввернуть взрыватели. 28 января немцы покинули высоту 286, завершив образцовую операцию по разгрому пехотного батальона.
К счастью, союзники вовремя осознали глупость попыток захватывать и удерживать никому не нужные высоты. Французское верховное командование отбросило идею послать американскую 1-ю пехотную дивизию для захвата Джебель-бу-Дабусс, группы холмов, господствующих над северо-восточными подходами к долине Усселтиа. "Было решено не тратить попусту солдат и технику для захвата этой позиции. На американском футбольном жаргоне это прозвучало бы как "разбить башку вдребезги, чтобы выиграть полтора ярда в центре поля".
* * *
Когда Эйзенхауэр осведомился, сможет ли 8-я Армия поддержать операцию "Сатин", ответ Александера был отрицательным. Если противник решит оставить Буэрат, 8-я Армия двинется в погоню как можно быстрее. Если же Роммель остановится, он будет тут же атакован. "Мы надеялись в ходе наступления сразу взять Триполи. Но в любом случае мы не могли помешать противнику отправить часть сил против вас, хотя будет сделано все возможное, чтобы сохранить максимальное давление на противника", - писал Александер.
Стратегия Эйзенхауэра строилась на том, что 8-я Армия будет сохранять приличную скорость в погоне за Роммелём. Это выглядело разумно, однако Монтгомери все еще находился в 500 милях, в пустыне Сирт. "Пустынные крысы" могли оказать помощь американскому II корпусу, только если он прорвется к побережью, выйдя в тыл Роммелю. В этом имелась доля риска, однако американское верховное командование было готово пойти на него. Когда Эйзенхауэр узнал об этом, то понял, что его положение стало крайне шатким.
Глава 8.
Такова генеральская жизнь
"Если какая-то книга рассказывает о сухих африканских пустынях, не верьте ей. Я никогда еще не напяливал столько одежек, как сейчас. Мы столкнулись с проливными дождями и грязью".
Бригадный генерал Пол М. Робинетт личному корреспонденту Эдварду Фитцджеральду, 30января 1943 года.
В начале 1943 года президент Рузвельт и премьер-министр Черчилль встретились в Касабланке, чтобы обсудить в деталях стратегические задачи союзников. Дебаты по вопросам большой стратегии оставили в тени планы зачистки Туниса и разгрома Роммеля, однако необходимость вести две войны одну политическую, вторую военную - сказалась на Эйзенхауэре. Он угодил в постель с сильнейшим гриппом, но все-таки был вызван в Касабланку генералом Маршаллом.
Там ему пришлось растолковывать "коммодору авиации Фрэнкленду" и "адмиралу Ку" детали запутанной военной ситуации, сложившейся в Тунисе, и различные политические тонкости взаимоотношений с врагами и союзниками. В частности, ему пришлось указать на то, что крайне нежелательно поддерживать отношения с такими антисемитами, как министр внутренних дел Виши Марсель Пейрутон. Многие корреспонденты пришли в бешенство, узнав о продолжающихся шашнях Жиро с адмиралом Дарланом, об отсутствии в Северной Африке политических свобод, сохраняющихся антиеврейских законах, о тысячах заключенных в концлагеря на том лишь основании, что они были евреями, коммунистами или беженцами из франкистской Испании. Газетчики спрашивали: так за что на самом деле сражаются союзники?
Эйзенхауэр оправдывал все свои действия военной необходимостью и прямо заявил, что до сих пор неудачи были следствием его ошибок. Однако он подчеркнул, что намерен держать американскую 1-ю танковую дивизию в резерве, чтобы отбить любой контрудар, который будет направлен против его войск, наступающих на Сфакс. Он добавил, что лучше понести некоторые потери, чем утопить в грязи войска на северном участке фронта. Французские части были слишком ненадежны, так как семьи многих солдат и офицеров находились в оккупированной немцами Франции. Сложность их положения подчеркивал тот факт, что только из одного батальона дезертировали 132 человека. Возникали проблемы руководства, так как Барре и Жюэн были вынуждены взаимодействовать с Жиро, который был "в лучшем случае неплохим командиром дивизии", но полностью лишил их свободы действий. Он был диктатором по натуре и, похоже, страдал от мании величия, сообщил Эйзенхауэр Объединенному Комитету Начальников Штабов.
Высшее командование довольно холодно восприняло объяснения Эйзенхауэра и 16 января отменило его планы операции "Сатин". Батчер был убежден, что "президент и премьер-министр держали нос по ветру (политическому) и совершенно не собирались церемониться с генералом, который вынужден принимать непопулярные решения и все еще не захватил Тунис. Я сказал ему, что его судьба висит на волоске, но он и сам это знал. Однако такова генеральская жизнь". Траскотт 24 января представил Эйзенхауэру довольно пессимистический доклад о состоянии французских войск. "Я совершенно убежден, что на французов больше нельзя рассчитывать. На наиболее важных участках фронта им следует оказывать мощную поддержку и, по возможности, побыстрее перевооружить".
Чтобы хоть как-то наладить отношения, из штаба II корпуса к генералу Жюэну в качестве офицера связи был направлен полковник Уильям Биддл. Предполагалось, что он сможет постоянно передавать оценку боеспособности французских частей. Сам Биддл заметил: "Это была совсем не синекура. От меня требовалась исключительная сообразительность, я должен был проявить массу терпения, чтобы наладить какие-то отношения с французами".
Эйзенхауэр был крайне обеспокоен неспособностью американцев применять на фронте уроки, полученные в ходе боевой подготовки, так как впереди их ждали тяжелые бои, а готовность американской армии была довольно сомнительной. Дисциплина хромала на обе ноги. Эйзенхауэр требовал немедленно исправить такое положение. Ему были нужны солдаты, которые "будут достаточно выносливы, чтобы совершить 25-мильный марш в течение дня без привалов, не спать сутками, довольствоваться скромным рационом". Офицеры, особенно молодые, которые не хотели и не умели что-либо требовать от подчиненных, должны были любыми средствами восстановить дисциплину и добиться беспрекословного повиновения приказам.
Генерал Маршалл во время визита в Северную Африку отметил некоторое неуважение к командирам. Проходя рядом с лагерем батальона истребителей танков, расположенным на склоне холма, он был глубоко потрясен "отсутствием умелого командования, слабая подготовка бросалась в глаза. Это означало, что часть не способна сражаться с немцами. Солдаты полностью отбились от рук". Взбешенный таким состоянием дел, Маршалл отправил несколько сердитых писем, однако это не помогло. Горстка опытных офицеров была разбросана по всем американским частям, без исключения - по всему миру. В конце 1942 года начали возникать проблемы с личным составом, так как ВВС забирали большую часть выпускников колледжей, и лишь 15-20 процентов молодежи шло в пехотные школы.
* * *
В Касабланке Черчилль и Рузвельт потребовали, чтобы де Голль, которого не признавало большинство французских офицеров в Северной Африке, прибыл в отель "Анфа". Они надеялись, что удастся заставить де Голля работать вместе с Жиро, который не отличался особыми административными способностями. В результате удалось выпустить совместное коммюнике, которое Гарольд Макмиллан назвал "началом, всего лишь началом распутывания клубка противоречий между различными группами французов".
Пока 8-я Армия приближалась к Тунису, на совещании было решено создать новую структуру, которая координировала бы ее действия с операциями 1-й Армии, американского II и французского XIX корпусов. Логика диктовала, чтобы общий контроль был передан американцам. Однако британский Комитет начальников штабов, недовольный действиями Эйзенхауэра, предложил вызвать со Среднего Востока Александера и сделать его заместителем Эйзенхауэра.
Александер стал командующим группой армий на Тунисском фронте. Это была 18-я Группа армий - 1-я и 8-я Армии, американские и французские войска. Эйзенхауэра, по словам Алана Брука, "вытолкнули в стратосферу, превратив в верховного командующего. Теперь он свободно мог заниматься вопросами политики, союзнических взаимоотношений, тогда как военными вопросами занимался один из его подчиненных, который должен был восстановить утраченный порыв и наладить взаимодействие, которого до сих пор практически не было". Американцы успокоились и согласились с этим планом, так как опасались, что англичане потребуют понизить Эйзенхауэра и подчинить его Александеру. Им же было предложено прямо противоположное. Маршалл и его коллеги оценили благородство такого жеста. Алан Брук с удовлетворением заметил, что они "не сумели вовремя оценить подоплеку такого предложения". Их обмануло то, что 8-я Армия, перейдя границу Туниса, войдет в состав группы армий, на бумаге подчиняющейся Эйзенхауэру как верховному командующему. Ему также должны были подчиняться французские войска генерала Жюэна и американская 5-я Армия в Марокко, что было несколько многовато для одного человека.
Кроме того, 17 февраля была объединена авиация всего Средиземноморского театра. Ее командующий Теддер подчинялся непосредственно Эйзенхауэру, хотя адмирал Каннингхэм совсем не был уверен в его способностях. "Он достаточно симпатичный человек, но никогда не знает, чем занимается его штаб". Непосредственно Теддеру подчинялись генерал-майор Карл Э. Спаатс, командующий только что созданной Северо-Африканской воздушной армией, главный маршал авиации сэр Шолто Дуглас, командующий авиацией Среднего Востока, и вице-маршал авиации сэр Кейт Парк, командующий авиацией Мальты.
Однако верховный командующий все еще был ниже званием, чем многие из его подчиненных. Маршалл объяснил Рузвельту в Касабланке, что не следует давать Эйзенхауэру четвертую звезду, пока его армия все еще барахтается в грязи. Но президент оказался еще более прямолинеен, ответив, что не повысит Эйзенхауэра в звании, "пока не получит чертовски убедительную причину для этого. Он вообще намерен сделать правилом, что повышение в звании заслуживают люди, участвовавшие в боях. И хотя Эйзенхауэр неплохо поработал, он все еще не выбил немцев из Туниса".
И вот в самый разгар нападок на Эйзенхауэра, когда берлинское радио предсказывало, что его отзовут в Лондон, в Северную Африку прибыл Александер. Всякие критиканы в Лондоне и Вашингтоне непрерывно ворчали, требуя заменить Эйзенхауэра. По словам верного Батчера, он оказался причиной ожесточенных споров. Однако следует отметить, что Маршалл без колебаний поддерживал и защищал его. То же самое делал уважаемый всеми адмирал Каннингхэм, с которым Эйзенхауэр впоследствии подружился. Всегда одетый в идеально отглаженный белый мундир, сэр Эндрю был удивительным человеком, хотя довольно эксцентричным. Именно под его давлением Черчилль и Рузвельт согласились 15 февраля дать Эйзенхауэру четвертую звезду полного генерала. Лорд Амфитрил, служивший в штабе Королевского Флота, писал: "ABC (Andrew Brown Cunningham) сделал больше чем кто-либо, чтобы внушить Айку уверенность в себе, а также чтобы заставить английские и американские штабы работать вместе с верховным союзным штабом. Его имя оказывало магическое воздействие на американцев, англичан и французов".
В Касабланке была определена дата проведения операции "Хаски" (вторжения на Сицилию). Оно должно было начаться в период полнолуния в июле, что поставило Эйзенхауэра в сложное положение, так как с Тунисом следовало покончить задолго до этого. Еще до того как верховные вожди покинули Касабланку, пришла хорошая новость. Рано утром 23 января эскадрон 11-го гусарского полка вошел в Триполи, преследуя по пятам отступающих немцев. "Триполи наш! После 2 лет пустыни и песка наконец немного зелени и несколько деревьев", - торжественно передал радист Бомон из 7-го полка средней артиллерии. Это был триумф войск Монтгомери, хотя у них не было времени праздновать.
* * *
Для немецкой армии, которая быстро отступала к границе Туниса, время побед закончилось. В последний день 1942 года Роммель получил разрешение Муссолини оставить оборонительную линию Буэрат. "Мы отошли на несколько километров за Триполи. Бомбежки продолжаются день и ночь", - писал в дневнике немецкий ефрейтор. После нескольких дней непрерывных воздушных атак, 24 января он пишет: "Все наши войска из Ливии бегут в Тунис. Дорога просто забита машинами".
В начале 1943 года в Тунисе находилось более 100000 солдат Оси, еще 50000 числились в Танковой армии Роммеля. Для того чтобы содержать только немецкие войска из состава Танковой армии "Африка", требовалось от 17000 до 23000 тонн грузов в месяц, тогда как в действительности было доставлено всего 5871 тонна. Положение с топливом, продовольствием и боеприпасами было одинаково скверным. С начала 1943 года хлебный паек сократился с 500 до 375 граммов в день. Перспективы выглядели не слишком радостно.
* * *
Если не считать небольшой группы кораблей американского флота - 15-й флотилии торпедных катеров, - все морские операции на Средиземном море после операции "Торч" и до начала операции "Хаски" проводил Королевский Флот. Именно он перерезал морские коммуникации противника. Этот маршрут проходил из портов Сицилии в города Тунис и Бизерта. Он имел протяженность около 100 миль, или всего 10 часов хода. Потребности войск в Африке нужно было удовлетворять любой ценой, и командованию Оси приходилось идти на риск. Вечером 1 декабря 1942 года разведывательный самолет союзников заметил вражеский конвой, идущий в Северную Африку, и сообщил о нем подводным лодкам и Соединению Q под командованием контр-адмирала К.Г.Дж. Харкурта.
3 британских крейсера и 2 эсминца вскоре после полуночи обнаружили и атаковали немецкий конвой. Все 5 транспортов и 3 эсминца были потоплены в ходе жаркой схватки. Первые лучи утреннего солнца осветили плавающие в море обломки. Среди толстого слоя нефти на поверхности можно было видеть десятки трупов, которые качались на волнах в своих спасательных жилетах.
Союзники сумели довольно быстро очистить порты и проводили свои конвои под сильным прикрытием с моря и воздуха. Это позволило им с начала операции "Торч" и до марта 1943 года доставить в Африку более 8 миллионов тонн грузов. Потери от действий противника составили всего 2,4 процента. "Продолжайте бить эти проклятые субмарины", - говорил Эйзенхауэр Спаатсу.
Несмотря на предупреждения адмирала Деница, что прибрежные воды Средиземного моря слишком мелководны для действий подводных лодок, а ПЛО союзников имеет слишком много кораблей и самолетов, ОКМ приказало ему атаковать конвои союзников в ходе операции "Торч" и после нее.
В ноябре и декабре 1942 года лодки Оси добились некоторых успехов, но после этого в центральном и западном Средиземноморье было потоплено 14 немецких и итальянских подводных лодок. Эта диверсия серьезно ослабила усилия немецких лодок в Атлантике. Дениц предчувствовал, что дело кончится разгромом, и потребовал разрешения отозвать лодки, но это разрешение было получено только 23 декабря. Хотя немецкие лодки потопили в Средиземном море почти полмиллиона тонн, все они были уничтожены. Итальянцы мало чем могли помочь. Так как им не хватало морской авиации, они были вынуждены использовать свои подводные лодки для ведения разведки. Они понесли тяжелые потери, но так и не смогли нарушить работу британской конвойной системы.
Британская 8-я флотилия подводных лодок (капитан 1 ранга Фоукс), базировавшаяся в Алжире, и 10-я флотилия (капитан 1 ранга Филлипс), базировавшаяся на Мальте, постоянно наносили удары по транспортам Оси в опасном Сицилийском проливе. Несмотря на многочисленные минные заграждения и примитивные аппараты торпедной стрельбы, надежные торпеды и высокое искусство командиров позволило британским лодкам добиться замечательных результатов в последние 2 месяца 1942 года.
В январе 1943 года Ось потеряла почти четверть отправленных грузов, а в следующем месяце каждая британская лодка за время похода топила в среднем по 3 транспорта. В течение 5 месяцев было потоплено 72 судна общим водоизмещением 221000 тонн. Но при этом англичане потеряли 7 подводных лодок, в том числе знаменитую лодку "Турбулент", чей командир, капитан 1 ранга Дж.У. Линтон, был посмертно награжден Крестом Виктории.
После побоища, учиненного Соединением Q, большая часть солдат Оси доставлялась в Африку по спешно организованному воздушному мосту. Перевозки начались в ноябре и достигли пика в первые месяцы 1943 года. Операцией руководил из Рима генерал-лейтенант Ульрих Бухгольц, назначенный в декабре 1942 года командующим транспортной авиацией Средиземноморского театра. Под его командованием находились 3 эскадры, одна из которых базировалась в Сицилии, а 2 другие - в самой Италии.
Обычно на рассвете в воздух поднималась большая группа - до 100 самолетов - и садилась на аэродромы Туниса еще до 7.00, чтобы избежать удара авиации союзников. Вторая группа самолетов подходила к мысу Бон около полудня мелкими отрядами, чтобы сесть либо на грунтовых полосах юго-восточнее Туниса, либо в Бизерте. Вечером эскадра S отправляла в Африку еще одну группу, которая часто оставалась там на ночь.
Немцам приходилось использовать любые меры для защиты самолетов, так как истребительное сопровождение могло прикрывать их лишь от Сицилии до берега Туниса. Пилотам должны были проявлять максимум летного искусства. Между Неаполем и Трапани транспортные самолеты эскадры N старались избежать встречи с истребителями союзников, летя на высоте всего 50 метров. Они держались вне пределов прямой видимости один от другого. Даже когда имелось истребительное сопровождение, это не решало всех проблем, так как истребителям приходилось приноравливаться к маленькой скорости транспортных самолетов. У Ju-52, например, эта скорость не превышала 190 км/час.
После 5 дней боев немцы заявили, что взяли 4000 пленных и уничтожили или захватили 24 танка, 52 пушки и 228 автомобилей. Они отбили ограниченное наступление союзников и установили более выгодную линию обороны, проходящую от Джебель-Мансура на севере через Джебель-бу-Крил и Джебель-бу-Дабусс до Джебель-Рихана на юге.
Андерсон приказал Фредендоллу прикрыть Мактар вместе с боевым командованием В Робинетта, если противник пойдет через ущелье Фондук. Одновременно он направил Боевое командование А бригадного генерала Рэймонда Е. МакКвиллина в Сбейтлу, чтобы поддержать солдат Вельвера. Но Фридендолл одновременно должен был следить за Макнаси в южной оконечности Восточного Дорсаля, где находились итальянцы. Чтобы захватить этот важный пункт, он приказал Уорду сформировать две новые боевые группы: Боевое командование С полковника Роберта Стэка и Боевое командование D полковника Роберта Мараста.
Фридендолл хотел дать Командованию С боевое крещение малой кровью, одновременно позволив добиться легкого успеха. Поэтому он послал Стэка в набег на Сенед, несмотря на протесты Уорда и Ульверта, которые опасались, что это раскроет направление главного удара на Макнаси. Фридендолл проигнорировал возражения. Группа Стэка вышла из Гафсы 24 января под прикрытием авиации союзников. В ходе боя, длившегося 3 часа, она взяла почти 100 пленных, еще столько же противник потерял убитыми и ранеными. Но, как и опасался Уорд, немцы направили крупные силы, чтобы удержать Сенед. Этот рейд дал им знать, что союзники готовятся наступать на Макнаси, а не на Эль-Геттар.
Предполагалось, так атака Макнаси облегчит положение французов в проходе Фаид. Поэтому группа Стэка получила приказ нанести удар с северо-запада через деревню Сиди-ба-Зид. Марает должен был снова взять Сенед и быстро двигаться на восток, чтобы захватить основную цель.
Вторая немецкая операция, "Эйльботе II", целью которой был захват Пишона, провалилась, так как для штурма было выделено слишком мало сил. Однако 30 января две боевые группы из состава отдохнувшей и переформированной 21-й дивизии, которую Роммель отправил из-под Буэрата, внезапно появились в проходе Фаид, на сутки опередив удар Стэка и Мараста на Макнаси. Несмотря на тяжелые потери и ожесточенное сопротивление союзников, деревня Фаид была захвачена, а французский гарнизон сдался. Немецкий ефрейтор вспоминал: "Весь день прошел в яростных схватках под градом бомб и шквалом пуль с американских самолетов". Штаб МакКвиллина, расположенный в Сбейтле, получил отчаянные просьбы французов прислать подкрепления. Они были переданы Фридендоллу, но тот отказался отменить намеченную атаку Макнаси и сосредоточить американскую 1-ю танковую дивизию против немцев в проходе Фаид. В результате Боевое командование С двинулось из Гафсы на Сиди-бу-Зид, чтобы перехватить войска противника, перебрасываемые на север из Макнаси, или помочь остановить главный удар противника на Фаид. Командование D должно было атаковать Сенед.
Разделение 1-й танковой дивизии вызвало замешательство и привело к катастрофе. Группа Стэка металась между двумя целями и почти не видела противника. Марает направился к Сенеду, но натолкнулся на крупные силы немцев и итальянцев. Выдвигающиеся на исходную позицию американские войска были атакованы бомбардировщиками Ju-88. "Это было самое ужасное зрелище, которое я когда-либо видел. Не тела и куски тел возле дымящихся машин... Кто-то сидел, кто-то лежал, у части трупов были видны синие пороховые ожоги... Нет, самым ужасным было полное безразличие, с которым солдаты взирали на этот погром, не зная, куда идти и что делать. Они лишь бормотали: "Такое не может случиться с нами", - вспоминал один из офицеров.
Американская артиллерия сосредоточила огонь на деревне и кое-как расчистила путь для последнего удара танков и пехоты. К ночи 1 февраля Сенед все-таки был захвачен Командованием D после ожесточенного боя. Когда на помощь ему был направлен батальон 34-й пехотной дивизии, он по ошибке проскочил мимо американских аванпостов и налетел на противника. Погибла большая часть батальона.
Фридендолл приказал Марасту к утру развернуть пехоту на высотах восточнее Сенеда. Он приказал: "Используйте ваши танки и разбейте их. Вы и так потратили слишком много времени". Однако пехота выдвинулась на позиции лишь к полудню и практически сразу попала под удар немецких танков, который пришлось отражать с помощью артиллерии. Теперь некоторые солдаты начали слишком нервно реагировать на атаки немецких пикировщиков. Когда они увидели, что полевая артиллерия меняет позиции, это было воспринято как сигнал к отступлению. И вскоре дорога на запад была забита машинами, мчащимися в тыл. Положение стало еще хуже на следующий день, когда 15 бомбардировщиков В-25 по ошибке сбросили бомбы на Сенед. "Наши окопы внезапно стали густо заселенными", - прокомментировал какой-то пехотинец.
Тем временем МакКвиллин позорно провалил все попытки отбить деревню Фаид. Подполковник Гамильтон Г. Хоузе (G.3 Уорда) полагал, что командир дивизии должен снять МакКвиллина, потому что тот показал себя бездарным командиром, хотя и был приятным человеком, "насколько это возможно для дубины". Подполковник Симоне, еще один офицер 1-й танковой дивизии, обладал выправкой бравого кавалериста, "но в остальном был круглым дураком". Это подтверждает тот факт, что МакКвиллину понадобился целый день, чтобы послать помощь французам. Когда его солдаты 31 января все-таки добрались до цели, то были встречены хорошо замаскированной завесой противника и понесли тяжелые потери. Ничего не добились американцы и на следующий день. Их пехота была просто перемолота хорошо организованной обороной немцев. Французам пришлось сражаться в одиночку, в итоге более 1000 человек попали в плен.
Результат этих столкновений в Восточном Дорсале совершенно однозначен - фон Арним одержал несомненную победу. Макнаси, деревня Фаид и сам проход Фаид остались в руках немцев. "Мои кошмары закончились", - сказал фон Арним одному из штабных офицеров. 1-я танковая дивизия уползла зализывать раны. В руках Уорда, который расположился на своем командном пункте западнее Сбейтлы, остались только командования А и С. Командование А удерживало Сиди-бу-Зид и окрестные холмы, чтобы помешать противнику выйти из прохода Фаид. Командование С передвинулось в Хаджеб-эль-Аиум, находившийся на полпути между Фондуком и Фаидом. Командование В было отведено в резерв 1-й Армии и расположилось в лесу Кесра возле Мактара, чтобы парировать угрозу наступления противника через Фондук. Командование D находилось в резерве II корпуса в Бу-Шебке.
* * *
В конце января Лондонские ирландские стрелки снова оказались в гуще событий. Они получили приказ занять высоту 286 в гряде низких холмов, господствовавшей над основной дорогой, по которой доставлялось снабжение. Она проходила из Бу-Арада южнее холма "Трибуна". Немцы вернули высоту лихой ночной контратакой. Командиры 7-го танкового полка шли в бой, сидя в люках башен, вооружившись ракетницами. Они пускали в ночное небо осветительные ракеты.
Танки прошли гряду из конца в конец. За ними следовали егеря полка "Герман Геринг", которые уничтожали всех уцелевших. В результате ирландцы были сброшены с высот. Именно на случай подобной атаки было установлено множество противотанковых мин, но ирландцы забыли ввернуть взрыватели. 28 января немцы покинули высоту 286, завершив образцовую операцию по разгрому пехотного батальона.
К счастью, союзники вовремя осознали глупость попыток захватывать и удерживать никому не нужные высоты. Французское верховное командование отбросило идею послать американскую 1-ю пехотную дивизию для захвата Джебель-бу-Дабусс, группы холмов, господствующих над северо-восточными подходами к долине Усселтиа. "Было решено не тратить попусту солдат и технику для захвата этой позиции. На американском футбольном жаргоне это прозвучало бы как "разбить башку вдребезги, чтобы выиграть полтора ярда в центре поля".
* * *
Когда Эйзенхауэр осведомился, сможет ли 8-я Армия поддержать операцию "Сатин", ответ Александера был отрицательным. Если противник решит оставить Буэрат, 8-я Армия двинется в погоню как можно быстрее. Если же Роммель остановится, он будет тут же атакован. "Мы надеялись в ходе наступления сразу взять Триполи. Но в любом случае мы не могли помешать противнику отправить часть сил против вас, хотя будет сделано все возможное, чтобы сохранить максимальное давление на противника", - писал Александер.
Стратегия Эйзенхауэра строилась на том, что 8-я Армия будет сохранять приличную скорость в погоне за Роммелём. Это выглядело разумно, однако Монтгомери все еще находился в 500 милях, в пустыне Сирт. "Пустынные крысы" могли оказать помощь американскому II корпусу, только если он прорвется к побережью, выйдя в тыл Роммелю. В этом имелась доля риска, однако американское верховное командование было готово пойти на него. Когда Эйзенхауэр узнал об этом, то понял, что его положение стало крайне шатким.
Глава 8.
Такова генеральская жизнь
"Если какая-то книга рассказывает о сухих африканских пустынях, не верьте ей. Я никогда еще не напяливал столько одежек, как сейчас. Мы столкнулись с проливными дождями и грязью".
Бригадный генерал Пол М. Робинетт личному корреспонденту Эдварду Фитцджеральду, 30января 1943 года.
В начале 1943 года президент Рузвельт и премьер-министр Черчилль встретились в Касабланке, чтобы обсудить в деталях стратегические задачи союзников. Дебаты по вопросам большой стратегии оставили в тени планы зачистки Туниса и разгрома Роммеля, однако необходимость вести две войны одну политическую, вторую военную - сказалась на Эйзенхауэре. Он угодил в постель с сильнейшим гриппом, но все-таки был вызван в Касабланку генералом Маршаллом.
Там ему пришлось растолковывать "коммодору авиации Фрэнкленду" и "адмиралу Ку" детали запутанной военной ситуации, сложившейся в Тунисе, и различные политические тонкости взаимоотношений с врагами и союзниками. В частности, ему пришлось указать на то, что крайне нежелательно поддерживать отношения с такими антисемитами, как министр внутренних дел Виши Марсель Пейрутон. Многие корреспонденты пришли в бешенство, узнав о продолжающихся шашнях Жиро с адмиралом Дарланом, об отсутствии в Северной Африке политических свобод, сохраняющихся антиеврейских законах, о тысячах заключенных в концлагеря на том лишь основании, что они были евреями, коммунистами или беженцами из франкистской Испании. Газетчики спрашивали: так за что на самом деле сражаются союзники?
Эйзенхауэр оправдывал все свои действия военной необходимостью и прямо заявил, что до сих пор неудачи были следствием его ошибок. Однако он подчеркнул, что намерен держать американскую 1-ю танковую дивизию в резерве, чтобы отбить любой контрудар, который будет направлен против его войск, наступающих на Сфакс. Он добавил, что лучше понести некоторые потери, чем утопить в грязи войска на северном участке фронта. Французские части были слишком ненадежны, так как семьи многих солдат и офицеров находились в оккупированной немцами Франции. Сложность их положения подчеркивал тот факт, что только из одного батальона дезертировали 132 человека. Возникали проблемы руководства, так как Барре и Жюэн были вынуждены взаимодействовать с Жиро, который был "в лучшем случае неплохим командиром дивизии", но полностью лишил их свободы действий. Он был диктатором по натуре и, похоже, страдал от мании величия, сообщил Эйзенхауэр Объединенному Комитету Начальников Штабов.
Высшее командование довольно холодно восприняло объяснения Эйзенхауэра и 16 января отменило его планы операции "Сатин". Батчер был убежден, что "президент и премьер-министр держали нос по ветру (политическому) и совершенно не собирались церемониться с генералом, который вынужден принимать непопулярные решения и все еще не захватил Тунис. Я сказал ему, что его судьба висит на волоске, но он и сам это знал. Однако такова генеральская жизнь". Траскотт 24 января представил Эйзенхауэру довольно пессимистический доклад о состоянии французских войск. "Я совершенно убежден, что на французов больше нельзя рассчитывать. На наиболее важных участках фронта им следует оказывать мощную поддержку и, по возможности, побыстрее перевооружить".
Чтобы хоть как-то наладить отношения, из штаба II корпуса к генералу Жюэну в качестве офицера связи был направлен полковник Уильям Биддл. Предполагалось, что он сможет постоянно передавать оценку боеспособности французских частей. Сам Биддл заметил: "Это была совсем не синекура. От меня требовалась исключительная сообразительность, я должен был проявить массу терпения, чтобы наладить какие-то отношения с французами".
Эйзенхауэр был крайне обеспокоен неспособностью американцев применять на фронте уроки, полученные в ходе боевой подготовки, так как впереди их ждали тяжелые бои, а готовность американской армии была довольно сомнительной. Дисциплина хромала на обе ноги. Эйзенхауэр требовал немедленно исправить такое положение. Ему были нужны солдаты, которые "будут достаточно выносливы, чтобы совершить 25-мильный марш в течение дня без привалов, не спать сутками, довольствоваться скромным рационом". Офицеры, особенно молодые, которые не хотели и не умели что-либо требовать от подчиненных, должны были любыми средствами восстановить дисциплину и добиться беспрекословного повиновения приказам.
Генерал Маршалл во время визита в Северную Африку отметил некоторое неуважение к командирам. Проходя рядом с лагерем батальона истребителей танков, расположенным на склоне холма, он был глубоко потрясен "отсутствием умелого командования, слабая подготовка бросалась в глаза. Это означало, что часть не способна сражаться с немцами. Солдаты полностью отбились от рук". Взбешенный таким состоянием дел, Маршалл отправил несколько сердитых писем, однако это не помогло. Горстка опытных офицеров была разбросана по всем американским частям, без исключения - по всему миру. В конце 1942 года начали возникать проблемы с личным составом, так как ВВС забирали большую часть выпускников колледжей, и лишь 15-20 процентов молодежи шло в пехотные школы.
* * *
В Касабланке Черчилль и Рузвельт потребовали, чтобы де Голль, которого не признавало большинство французских офицеров в Северной Африке, прибыл в отель "Анфа". Они надеялись, что удастся заставить де Голля работать вместе с Жиро, который не отличался особыми административными способностями. В результате удалось выпустить совместное коммюнике, которое Гарольд Макмиллан назвал "началом, всего лишь началом распутывания клубка противоречий между различными группами французов".
Пока 8-я Армия приближалась к Тунису, на совещании было решено создать новую структуру, которая координировала бы ее действия с операциями 1-й Армии, американского II и французского XIX корпусов. Логика диктовала, чтобы общий контроль был передан американцам. Однако британский Комитет начальников штабов, недовольный действиями Эйзенхауэра, предложил вызвать со Среднего Востока Александера и сделать его заместителем Эйзенхауэра.
Александер стал командующим группой армий на Тунисском фронте. Это была 18-я Группа армий - 1-я и 8-я Армии, американские и французские войска. Эйзенхауэра, по словам Алана Брука, "вытолкнули в стратосферу, превратив в верховного командующего. Теперь он свободно мог заниматься вопросами политики, союзнических взаимоотношений, тогда как военными вопросами занимался один из его подчиненных, который должен был восстановить утраченный порыв и наладить взаимодействие, которого до сих пор практически не было". Американцы успокоились и согласились с этим планом, так как опасались, что англичане потребуют понизить Эйзенхауэра и подчинить его Александеру. Им же было предложено прямо противоположное. Маршалл и его коллеги оценили благородство такого жеста. Алан Брук с удовлетворением заметил, что они "не сумели вовремя оценить подоплеку такого предложения". Их обмануло то, что 8-я Армия, перейдя границу Туниса, войдет в состав группы армий, на бумаге подчиняющейся Эйзенхауэру как верховному командующему. Ему также должны были подчиняться французские войска генерала Жюэна и американская 5-я Армия в Марокко, что было несколько многовато для одного человека.
Кроме того, 17 февраля была объединена авиация всего Средиземноморского театра. Ее командующий Теддер подчинялся непосредственно Эйзенхауэру, хотя адмирал Каннингхэм совсем не был уверен в его способностях. "Он достаточно симпатичный человек, но никогда не знает, чем занимается его штаб". Непосредственно Теддеру подчинялись генерал-майор Карл Э. Спаатс, командующий только что созданной Северо-Африканской воздушной армией, главный маршал авиации сэр Шолто Дуглас, командующий авиацией Среднего Востока, и вице-маршал авиации сэр Кейт Парк, командующий авиацией Мальты.
Однако верховный командующий все еще был ниже званием, чем многие из его подчиненных. Маршалл объяснил Рузвельту в Касабланке, что не следует давать Эйзенхауэру четвертую звезду, пока его армия все еще барахтается в грязи. Но президент оказался еще более прямолинеен, ответив, что не повысит Эйзенхауэра в звании, "пока не получит чертовски убедительную причину для этого. Он вообще намерен сделать правилом, что повышение в звании заслуживают люди, участвовавшие в боях. И хотя Эйзенхауэр неплохо поработал, он все еще не выбил немцев из Туниса".
И вот в самый разгар нападок на Эйзенхауэра, когда берлинское радио предсказывало, что его отзовут в Лондон, в Северную Африку прибыл Александер. Всякие критиканы в Лондоне и Вашингтоне непрерывно ворчали, требуя заменить Эйзенхауэра. По словам верного Батчера, он оказался причиной ожесточенных споров. Однако следует отметить, что Маршалл без колебаний поддерживал и защищал его. То же самое делал уважаемый всеми адмирал Каннингхэм, с которым Эйзенхауэр впоследствии подружился. Всегда одетый в идеально отглаженный белый мундир, сэр Эндрю был удивительным человеком, хотя довольно эксцентричным. Именно под его давлением Черчилль и Рузвельт согласились 15 февраля дать Эйзенхауэру четвертую звезду полного генерала. Лорд Амфитрил, служивший в штабе Королевского Флота, писал: "ABC (Andrew Brown Cunningham) сделал больше чем кто-либо, чтобы внушить Айку уверенность в себе, а также чтобы заставить английские и американские штабы работать вместе с верховным союзным штабом. Его имя оказывало магическое воздействие на американцев, англичан и французов".
В Касабланке была определена дата проведения операции "Хаски" (вторжения на Сицилию). Оно должно было начаться в период полнолуния в июле, что поставило Эйзенхауэра в сложное положение, так как с Тунисом следовало покончить задолго до этого. Еще до того как верховные вожди покинули Касабланку, пришла хорошая новость. Рано утром 23 января эскадрон 11-го гусарского полка вошел в Триполи, преследуя по пятам отступающих немцев. "Триполи наш! После 2 лет пустыни и песка наконец немного зелени и несколько деревьев", - торжественно передал радист Бомон из 7-го полка средней артиллерии. Это был триумф войск Монтгомери, хотя у них не было времени праздновать.
* * *
Для немецкой армии, которая быстро отступала к границе Туниса, время побед закончилось. В последний день 1942 года Роммель получил разрешение Муссолини оставить оборонительную линию Буэрат. "Мы отошли на несколько километров за Триполи. Бомбежки продолжаются день и ночь", - писал в дневнике немецкий ефрейтор. После нескольких дней непрерывных воздушных атак, 24 января он пишет: "Все наши войска из Ливии бегут в Тунис. Дорога просто забита машинами".
В начале 1943 года в Тунисе находилось более 100000 солдат Оси, еще 50000 числились в Танковой армии Роммеля. Для того чтобы содержать только немецкие войска из состава Танковой армии "Африка", требовалось от 17000 до 23000 тонн грузов в месяц, тогда как в действительности было доставлено всего 5871 тонна. Положение с топливом, продовольствием и боеприпасами было одинаково скверным. С начала 1943 года хлебный паек сократился с 500 до 375 граммов в день. Перспективы выглядели не слишком радостно.
* * *
Если не считать небольшой группы кораблей американского флота - 15-й флотилии торпедных катеров, - все морские операции на Средиземном море после операции "Торч" и до начала операции "Хаски" проводил Королевский Флот. Именно он перерезал морские коммуникации противника. Этот маршрут проходил из портов Сицилии в города Тунис и Бизерта. Он имел протяженность около 100 миль, или всего 10 часов хода. Потребности войск в Африке нужно было удовлетворять любой ценой, и командованию Оси приходилось идти на риск. Вечером 1 декабря 1942 года разведывательный самолет союзников заметил вражеский конвой, идущий в Северную Африку, и сообщил о нем подводным лодкам и Соединению Q под командованием контр-адмирала К.Г.Дж. Харкурта.
3 британских крейсера и 2 эсминца вскоре после полуночи обнаружили и атаковали немецкий конвой. Все 5 транспортов и 3 эсминца были потоплены в ходе жаркой схватки. Первые лучи утреннего солнца осветили плавающие в море обломки. Среди толстого слоя нефти на поверхности можно было видеть десятки трупов, которые качались на волнах в своих спасательных жилетах.
Союзники сумели довольно быстро очистить порты и проводили свои конвои под сильным прикрытием с моря и воздуха. Это позволило им с начала операции "Торч" и до марта 1943 года доставить в Африку более 8 миллионов тонн грузов. Потери от действий противника составили всего 2,4 процента. "Продолжайте бить эти проклятые субмарины", - говорил Эйзенхауэр Спаатсу.
Несмотря на предупреждения адмирала Деница, что прибрежные воды Средиземного моря слишком мелководны для действий подводных лодок, а ПЛО союзников имеет слишком много кораблей и самолетов, ОКМ приказало ему атаковать конвои союзников в ходе операции "Торч" и после нее.
В ноябре и декабре 1942 года лодки Оси добились некоторых успехов, но после этого в центральном и западном Средиземноморье было потоплено 14 немецких и итальянских подводных лодок. Эта диверсия серьезно ослабила усилия немецких лодок в Атлантике. Дениц предчувствовал, что дело кончится разгромом, и потребовал разрешения отозвать лодки, но это разрешение было получено только 23 декабря. Хотя немецкие лодки потопили в Средиземном море почти полмиллиона тонн, все они были уничтожены. Итальянцы мало чем могли помочь. Так как им не хватало морской авиации, они были вынуждены использовать свои подводные лодки для ведения разведки. Они понесли тяжелые потери, но так и не смогли нарушить работу британской конвойной системы.
Британская 8-я флотилия подводных лодок (капитан 1 ранга Фоукс), базировавшаяся в Алжире, и 10-я флотилия (капитан 1 ранга Филлипс), базировавшаяся на Мальте, постоянно наносили удары по транспортам Оси в опасном Сицилийском проливе. Несмотря на многочисленные минные заграждения и примитивные аппараты торпедной стрельбы, надежные торпеды и высокое искусство командиров позволило британским лодкам добиться замечательных результатов в последние 2 месяца 1942 года.
В январе 1943 года Ось потеряла почти четверть отправленных грузов, а в следующем месяце каждая британская лодка за время похода топила в среднем по 3 транспорта. В течение 5 месяцев было потоплено 72 судна общим водоизмещением 221000 тонн. Но при этом англичане потеряли 7 подводных лодок, в том числе знаменитую лодку "Турбулент", чей командир, капитан 1 ранга Дж.У. Линтон, был посмертно награжден Крестом Виктории.
После побоища, учиненного Соединением Q, большая часть солдат Оси доставлялась в Африку по спешно организованному воздушному мосту. Перевозки начались в ноябре и достигли пика в первые месяцы 1943 года. Операцией руководил из Рима генерал-лейтенант Ульрих Бухгольц, назначенный в декабре 1942 года командующим транспортной авиацией Средиземноморского театра. Под его командованием находились 3 эскадры, одна из которых базировалась в Сицилии, а 2 другие - в самой Италии.
Обычно на рассвете в воздух поднималась большая группа - до 100 самолетов - и садилась на аэродромы Туниса еще до 7.00, чтобы избежать удара авиации союзников. Вторая группа самолетов подходила к мысу Бон около полудня мелкими отрядами, чтобы сесть либо на грунтовых полосах юго-восточнее Туниса, либо в Бизерте. Вечером эскадра S отправляла в Африку еще одну группу, которая часто оставалась там на ночь.
Немцам приходилось использовать любые меры для защиты самолетов, так как истребительное сопровождение могло прикрывать их лишь от Сицилии до берега Туниса. Пилотам должны были проявлять максимум летного искусства. Между Неаполем и Трапани транспортные самолеты эскадры N старались избежать встречи с истребителями союзников, летя на высоте всего 50 метров. Они держались вне пределов прямой видимости один от другого. Даже когда имелось истребительное сопровождение, это не решало всех проблем, так как истребителям приходилось приноравливаться к маленькой скорости транспортных самолетов. У Ju-52, например, эта скорость не превышала 190 км/час.