Страница:
Использование Ju-52 и гигантских шестимоторных Ме-323 в одной группе было почти невозможно, так как последние в полном грузу на малой скорости были крайне неустойчивы в полете. Им не рекомендовалось снижать скорость ниже крейсерской, которая составляла 230 км/ час. При подходе к побережью Туниса строй группы оказывался полностью разваленным, а истребительное прикрытие чаще всего отсутствовало. Однако для Бухгольца это не было веским основанием, чтобы отозвать транспортные самолеты назад. Но даже если истребители имелись, их количество не превышало дюжины, что было слишком мало, чтобы прикрыть растянувшийся на много километров строй транспортной группы.
Результат был совершенно очевидным. Отвага, хладнокровие, решительность пилотов транспортной авиации не могли спасти положение. С ноября 1942 по апрель 1943 года они понесли ужасные потери, доставляя по 585 тонн грузов в день. В Тунис также было доставлено большое число солдат. Бухгольц писал: "Они выполняли свою задачу при сильнейшем вражеском противодействии и чисто символической помощи со стороны своих истребителей, сражаясь до конца".
Катастрофическое положение с доставкой снабжения накалило до предела отношения между партнерами по Оси. На совещании в Растенбурге 19 декабря 1942 года Гитлер согласился с Кавальеро и Чиано, что следует объединить верховное командование в Тунисе и Ливии и передать его Comando Supremo. Для этого Гитлеру пришлось отдать 5-ю Танковую армию фон Арнима под итальянский контроль. Однако, взбешенный неспособностью итальянцев обеспечить снабжение войск, фюрер не собирался позволять им командовать в действительности. Эта мера должна была ослабить трения между фон Арнимом и Роммелём. Никто из них не имел представления о планах другого. Во время длительной беседы с Гитлером и Герингом 11/12 января Кессельринг предложил поручить Роммелю командование группой армий, когда его войска отойдут в Тунис. Он надеялся, что такое повышение удовлетворит честолюбие фельдмаршала и улучшит его действия. Чтобы это решение выглядело политически приемлемым, войска должны были находиться под контролем Comando Supremo, хотя Кессельринг втайне надеялся, что в реальности все будет иначе. Но вторая итало-германская конференция завершилась внешне приемлемым компромиссом.
Трения начались в конце января, когда Муссолини назначил командующим только что сформированной итальянской 1-й Армией генерала Джованни Мессе. Кессельринг совсем не собирался уступать, и чтобы скрыть свои намерения, в том же месяце создал подразделение немецкого штаба внутри Comando Supremo, что привело к новым трениям между партнерами по Оси.
Если союзники объединили свою авиацию, то немцы и итальянцы действовали совершенно независимо, если не считать нескольких операций. После того как 24 января американские истребители-бомбардировщики выбили противника с последних авиабаз в Триполитании возле Зуары, почти 400 немецких и итальянских самолетов были вынуждены базироваться в Тунисе. Они находились под контролем Авиакорпуса "Тунис", или Comando Aeronautica Tunisia.
* * *
В последний день 1942 года Алан Брук телеграфировал Монтгомери, что из-за медленного продвижения союзников в Тунисе его войска могут свободно наступать к западу от Триполи. Это означало, что перед ним лежит дорога длиной 800 миль от порта Бенгази, который Роммель оставил 19 ноября, пока не начнет работать порт Триполи. Чтобы сохранить боеспособность, пехотной дивизии требуется 300 тонн грузов в день, а танковой дивизии - 400 тонн, причем половину этого количества составляет топливо. Еще больше осложняла положение 8-й Армии необходимость кормить голодающее население Триполи. "50000 вопящих женщин могут оказаться подходящей компанией, однако нам предстояло как-то решить эту проблему", - писал Монтгомери.
Монтгомери хотел, чтобы порт Бенгази начал работать на полную мощность к концу января, однако 3 января на гавань обрушился сильнейший шторм, который вызвал большие разрушения. Новые штормы стали причиной дальнейших задержек. X корпус генерал-лейтенанта Хоррокса застрял на месте, так как его транспорт круглыми сутками доставлял грузы для других частей из Тобрука в Бенгази и дальше на запад.
Перед тем как 15 января началась операция "Файритер", Монтгомери наверняка узнал о трудностях Роммеля с помощью системы "Ультра". Так как у противника осталось всего 36 немецких и 57 итальянских танков, а его грузовики часто по нескольку дней стояли без топлива, он не мог рассчитывать долго оборонять Триполитанию. Тем временем Муссолини бушевал, проклиная "спятившего Роммеля, который думает только об отступлении в Тунис". Кессельринг не понимал, почему Роммель не разбил 8-ю Армию, пока Монтгомери собирал силы на линии Буэрат. Благоприятная возможность была упущена. "Роммель прежних дней, которого я знал, этого не допустил бы".
Но "прежние дни" миновали безвозвратно, и Роммель был вынужден заниматься организацией отступления, которое могло оказаться опасным и даже роковым, так как у него на шее висели итальянские войска. Роммель не мог их бросить, хотя они не могли сыграть никакой роли в предстоящих битвах. В состав итальянских дивизий входили так называемые "ударные части" Тунисского батальона. Это были добровольцы с минимальной военной подготовкой, которых генерал Баньини считал большей опасностью для своих, чем для противника. Итальянская артиллерия была абсолютно небоеспособна, пока не попала под командование немцев, после чего оказалась неожиданно хорошей. Итальянскую пехоту тоже приходилось поддерживать, тогда в ней появлялось подобие железного стержня.
В начале января Роммель узнал, что Муссолини согласился отправить немоторизованные итальянские дивизии на линию Тархуна - Хомс, так как если англичане атакуют Буэрат, делать это будет уже поздно. Comando Supremo заверило Роммеля, что эта линия идеально подходит для обороны, потому что прикрыта горами высотой до 700 метров, которые противник не сможет обойти.
Поняв, что Муссолини совершенно не ориентируется в сложившейся ситуации, Роммель приказал Африканскому корпусу удерживать позицию Буэрат лишь до тех пор, пока англичане не сосредоточат достаточно сил, чтобы обойти обороняющихся. Ни при каких обстоятельствах немецкие войска не должны были попасть в окружение. Как только по радио будет передан сигнал "Красный ход", должно начаться отступление в направлении Седады.
Чтобы помешать союзникам захватить дефиле Габес, которое находилось на полпути между Триполи и Тунисом, он предложил отправить туда одну или две дивизии. Захват дефиле разделил бы армии Оси. С согласия Кессельринга 21-я танковая дивизия оставила свои танки и вооружение другим частям и 13 января начала отступление к границе Туниса, где должна была пройти переформирование. Выбор дивизии, по мысли Кессельринга, был продиктован напряженными отношениями между Роммелём и командиром дивизии генерал-майором Хансом-Георгом Гильдебрандтом.
Тем временем Монтгомери методично накапливал силы в районе Буэрата. Он собрал уже около 450 танков против ничтожных сил, имевшихся у Роммеля. Однако Монтгомери отказывался доверить французам что-либо серьезнее охраны аэродромов. Если не считать эту второстепенную обязанность, французы, по его мнению, были совершенно бесполезными. "Они только мешают нам. Одно из важнейших положений моей доктрины гласит: нельзя допускать неудачи. Если я берусь за что-либо, я должен завершить дело успешно. Я готовлю войска в той манере, в которой собираюсь использовать их в предстоящих боях. И я не тронусь с места, пока не буду полностью готов".
Наконец он был готов двинуться дальше с линии Буэрат. 23-я бронетанковая бригада находилась в центре, а справа двигалась 51-я дивизия гайлендеров. Танковая бригада должна была атаковать войска Роммеля и вынудить их отступать, прежде чем гайлендеры начнут движение по прибрежной дороге. Слева находились 7-я бронетанковая дивизия и 2-я новозеландская дивизия, которые подчинялись командиру XXX корпуса Оливеру Лиизу. Он должен был наступать, угрожая Роммелю окружением.
Наступлению 8-й Армии предшествовали многочисленные бомбардировки "Бостонов", "Балтиморов" и "Митчеллов" ВВС Пустыни, которых прикрывали истребители. Целью налетов были посадочные полосы и транспорт противника. Ночью "Бостоны" продолжали бомбить аэродромы, а "Веллингтоны" 205-й авиагруппы бомбили дороги с помощью "Альбакоров", пускавших осветительные ракеты.
Войска Монтгомери медленно и неотвратимо двигались вперед, к линии Буэрат. Как только они оказались рядом, Роммель быстро отошел, сорвав план окружить и уничтожить его армию. Британские войска нанесли сильный удар по позициям 90-й легкой и 15-й танковой дивизий, разделив их, что привело в замешательство германское командование. Но 90-я легкая дивизия сумела отбить атаки 51-й дивизии, хотя та и вклинилась в немецкую оборону. Части Роммеля, которые испытывали острейшую нехватку топлива, не могли вести арьергардные бои на равнине. Хотя им удалось уничтожить около 20 английских танков, 17 января немцы отошли на линию Хомс - Тархуна.
Монтгомери отправил свои танки в обход по широкой дуге через Бени-Улид - Тархуну - Кастель-Бенито. 19 января 7-я бронетанковая дивизия генерал-майора Джона Хардинга и 2-я новозеландская дивизия генерал-лейтенанта сэра Бернарда Фрейберга начали обход южного фланга Роммеля. Сам он в это время прибыл на передовой командный пункт к генералу де Стефанису, командиру XX армейского корпуса, находящийся северо-западнее Тархуны. Оттуда генералы увидели английские танки на расстоянии всего 6 миль от себя. Они двигались к горе Джебель-Гариан, находящейся чуть южнее. Если бы колонна выбрала тот маршрут, которого больше всего боялся Роммель, к наступлению темноты Танковая армия "Африка" оказалась бы в окружении.
Часть 164-й легкой дивизии и часть парашютно-десантной бригады Рамке вместе с разведывательными группами были спешно отправлены на помощь 15-й танковой дивизии. Артиллерия Роммеля поставила плотный огневой заслон на пути приближающейся танковой колонны. В воздух были подняты все уцелевшие самолеты Люфтваффе.
Вернувшись в свой собственный штаб, Роммель сказал офицерам, что Монтгомери не сумеет выполнить обходной маневр, если не сломит сопротивление германской артиллерии. Однако Роммель сильно переоценил силы англичан, атаковавшие Гариан. То, что он принял за целую танковую дивизию, на самом деле было 4-й бронетанковой бригадой, которая 20 января вообще не имела тяжелых танков. Система обороны Роммеля потеряла равновесие, так как большую часть сил он отправил навстречу этой бригаде. В результате новозеландцы Фрейберга сумели обойти Тархуну с запада и 22 января вышли к Азизие. В это время 7-я бронетанковая дивизия, имея всего 30 танков, после сильнейшей артиллерийской подготовки 19 января ворвалась в Тархуну. Дивизией командовал молодой и энергичный генерал-майор Хардинг, которого Монтгомери называл "прекрасным настоящим лидером".
К несчастью, Хардинг был тяжело ранен 19 января, когда немецкий снаряд чуть не оторвал ему руку. Атака Лииза замедлилась, его войска еле ползли, но Монтгомери немедленно прислал еще одного молодого командира, бригадного генерала Робертса из 22-й бронетанковой бригады, чтобы временно принять командование дивизией. 7-я бронетанковая возобновила стремительное наступление.
Пока главные силы немцев отходили дальше на запад по прибрежной дороге, 51-я дивизия медленно двигалась следом, несмотря на яростные понукания Монтгомери. Взяв под свое личное командование 22-ю бронетанковую бригаду, он повел ее на запад, наперерез наступающим гайлендерам.
Стремясь как можно быстрее захватить Триполи, Монтгомери постоянно торопил гайлендеров, у которых не хватало боеприпасов, транспорта и топлива, что вызывало раздражение командира дивизии генерал-майора Уимберли. Тем не менее, передовые части Уимберли утром 20 января атаковали оборонительную позицию у Хомса. После того как атака была отбита, он приказал обойти противника по берегу моря, чтобы выйти в тыл 90-й легкой дивизии. А когда противник отошел на несколько миль, Уимберли послал в погоню один из своих батальонов, гайлендеров Сифорта, хотя уже наступила ночь.
Теперь Триполи оказался под угрозой удара с двух сторон. Войска Монтгомери наступали вдоль побережья, а корпус Лииза совершал обходной маневр через пустыню. Ночью 19 января Роммель оставил позицию у Тархуны, как только узнал, что английская колонна появилась в 30 милях от Гариана, перерезав шоссе Гариан - Тархуна. Муссолини сразу обвинил его в том, что отступление было преждевременным, а также в нарушении приказа удерживать линию Тархуна - Хомс по крайней мере 3 недели.
В ходе крайне неприятного совещания во второй половине дня 20 января Роммель заявил Кавальеро, Кессельрингу и Бастико, что никогда не был согласен с приказом оборонять линию Тархуна - Хомс, так как считал его совершенно невыполнимым. "Вы можете удержать Триполи еще несколько дней, но при этом потерять армию, или спасти ее для защиты Туниса. Решайте сами", крикнул Роммель взбешенным начальникам.
Но решающий выбор уже был сделан. Утром со стороны города долетели раскаты ужасных взрывов. В гавани немецкие подрывники начали уничтожение портовых сооружений, был взорван аэропорт. Все еще подозревая, что новозеландцы могут обойти его с запада и отрезать, Роммель приказал арьергарду 90-й легкой дивизии оставить Триполи сразу после полуночи 23 января. Драгоценные боеприпасы были уничтожены, а запасы продовольствия, которые не удалось вывезти, были розданы жителям города. Ситуация с топливом была настолько серьезной, что войска Роммеля сумели пройти только 60 миль по направлению к границе Туниса, после чего остановились, так как у них не осталось ни капли бензина.
"Просто чудесный день", - написал Лииз своей жене 23 января. Английские войска проделали рискованный марш длиной около 300 миль. Монтгомери наступал по прибрежной дороге, а Лииз проделал обходной маневр, и они встретились уже в самом городе. "Когда мы шли через город на наших танках и броневиках, то обнаружили, что в нем все еще достаточно макаронников", - вспоминал Лииз.
Первым в Триполи вошел эскадрон В 11-го гусарского полка. Вскоре там появилась рота 1-го батальона гайлендеров Гордона, которая в сумерках накануне обогнала эскадрон 50-го танкового полка. Это могло стать началом праздника, если бы не Монтгомери. Он не собирался поддаваться соблазнам хотя бы на минуту. "Впереди еще слишком много боев, и я не могу позволить армии размякнуть. Я запретил использовать здания для размещения штабов и войск. Армия должна жить в поле и пустыне и сохранять полную боевую готовность", - писал он. Монтгомери немедленно подал пример, разместив собственный штаб в 4 милях от города.
Однако Лииз понимал, когда следует быть реалистом. Буквально за пару дней многочисленные бордели - отдельные для офицеров и солдат - сделали потрясающий бизнес, отводя посетителям по 3 минуты на визит. "Нам удалось кое-как ограничить пьянки. Я приказал проверить всех шлюх и навести порядок в борделях, отдав их в лапы докторов и священников. Жаль, что в Триполи не осталось ни одного боша, а то бы мы сейчас им так врезали!!!" - заметил генерал, совершенно не сожалея о своих приказах. 24 января радист Бомон запишет: "Сегодня мы прошли через Триполи. Хотя мы могли остановиться отдохнуть, но мы еще должны разбить Роммеля, и я полагаю, что лучше продолжать гнаться за ним".
Сам Лис пустыни в это время погружался в пучину депрессии. Он находился на грани нервного срыва, что видно из его письма жене, датированного 25 января. "Я просто не могу описать, как мне тяжело руководить этим отступлением. Днем и ночью меня мучает мысль, что я едва справляюсь со своей работой. Кессельринг полон оптимизма. Может быть, именно во мне он видит причину того, что армия не смогла оказать более упорного сопротивления".
Рядового Кримпа, одного из пехотинцев 8-й Армии, больше волновали события на севере. "Там все идет не очень хорошо. Британская 1-я Армия и американцы (зеленые новички, я полагаю) всю зиму ведут жестокие бои и прочно увязли в горах. Фрицы сумели спасти Тунис и построили мощные укрепления вокруг города. Говорят, к ним из Италии доставили большие подкрепления. (Почему поганый ублюдок до сих пор не признает, что проиграл?) Поэтому скоро мы пойдем туда, чтобы закончить дело".
Итак, 8-я Армия двигалась по направлению к Тунису. Однако многим ее солдатам еще предстояло погибнуть, прежде чем она достигнет границы.
Глава 9.
Обещания более тяжелых боев
"Я устал и болен от этой проклятой пустыни, и чем скорее я отсюда уберусь, тем лучше мне будет. Я думаю, что сделал в этой войне гораздо больше, чем мне полагалось, и пора кому-то другому занять мое место".
Дж.Э. Брукс, рядовой 64-го полка средней артиллерии, письмо домой, 12 февраля 1943 года.
Захват Триполи был колоссальным достижением, однако он привел к своеобразному упадку сил. Внезапно ветераны 8-й Армии осознали, что впереди их ждут новые тяжелые бои, хотя пока еще никто не мечтал о корабле, который увезет его домой. Перед торжественным парадом 4 февраля была устроена генеральная чистка, которая вызвала искреннее возмущение всех, кому пришлось приводить в порядок обмундирование и технику. "Сегодня нам устроил смотр командир корпуса, завтра ожидается главнокомандующий. Все орудия выстроены на плацу. Скорей бы все это кончилось", - пишет радист Бомон. Лейтенант МакКаллум, офицер шотландской пехоты, тоже пришел в ярость от усиленной подготовки. "Глупо думать, что высокая честь посещения премьер-министра вызовет какой-то отклик у солдат дивизии. Затея с торжественным парадом потребует многих часов тщательной подготовки, вызывающей только раздражение".
Монументальный невозмутимый Черчилль был частью шоу, устроенного 4 февраля. Рядом с ним стоял Монтгомери и смотрел, как под звуки оркестра из 80 волынщиков и барабанщиков мимо них маршируют подразделения 51-й дивизии гайлендеров. В строю находились самые знаменитые шотландские полки: Сифорт, Черная Стража, Аргайл, Камерон, Гордон. На вершине триумфальной арки Муссолини, под которой проходили войска, неподвижно стоял солдат в килте. Это был настоящий спектакль, но у премьер-министра выступили слезы, так он был растроган.
После завтрака Черчилль отправился на встречу с солдатами 2-й новозеландской дивизии. Он произнес перед собравшимися одну из своих типичных зажигательных речей, но предупредил, что впереди новые бои: "Противник выброшен из Египта, из Киренаики, из Триполитании. Он почти исчерпал свои средства борьбы, и предстоит решающая схватка в Тунисе". Генерал-лейтенант Фрейберг так вспоминал об этом: "Это был самый впечатляющий парад за годы моей службы". Но на других, например, на лейтенанта Борда, торжества впечатления не произвели. "Мы собрались, чтобы послушать, что скажет премьер-министр, надеясь услышать что-нибудь о нашем будущем после окончания Тунисской кампании. Но мы были разочарованы. Кроме поздравлений и обещаний более тяжелых боев, мы не услышали ничего".
Подготовка к новым боям уже шла полным ходом. Лииз писал: "Сегодня мы уселись, чтобы спланировать следующую битву. Это сложная задача. Мы должны победить и победим. Мы находимся в 500 милях от Туниса, тогда как 1-я Армия - всего в 20 милях. Было бы совсем неплохо оказаться там первыми".
* * *
По пути от Бенгази до Триполи на германских минах погибло и было ранено более 1000 человек. На одном из перекрестков майор Раньер из инженерной службы штаба 8-й Армии видел, как один новозеландец наступил на мину-лягушку. Багровая струя ударила из раны в плече, обдав товарищей солдата, которые отчаянно пытались перевязать его. Потом мимо проехал грузовик, из кузова которого на дорогу падали тяжелые красные капли. В нем лежали тела 11 южноафриканских саперов, которые не сумели справиться с противопехотной миной.
Хотя войска Роммеля покидали Триполи довольно поспешно, это не помешало солдатам 200-го танкового саперного батальона и полевой бригаде Люфтваффе установить более 200 противопехотных мин на отрезке дороги между Зуарой и границей Туниса. В качестве дополнительной меры они взорвали 19 мостов и соорудили множество противотанковых препятствий.
13 февраля части 15-й танковой дивизии, которые вели затяжные арьергардные бои, последними из солдат Оси пересекли границу Туниса. Через 2 дня они вышли к старым французским укреплениям, построенным между холмами Матмата и морем примерно в 80 милях от границы. Это была линия Марет, выбранная Comando Supremo в качестве непреодолимой преграды на пути 8-й Армии.
Позиция действительно была прочной. Ширина прохода составляла всего 22 мили. От холмов Матмата на западе по песчаной равнине к морю шли многочисленные вади. Самыми важными были Вади Зевс и находящийся в 3 милях позади него Вади Зигзу. Между этими естественными препятствиями находились довоенные французские укрепления, которые немцы усилили еще больше. Они построили множество дотов, причем некоторые из них могли вместить до полубатальона. Многие укрепления опирались на Вади Зигзу, чье русло было углублено и расширено, особенно у берега моря. Примерно 19 миль фронта было прикрыто проволочными заграждениями. Саперы установили около 100000 противотанковых и 70000 противопехотных мин.
Но Роммель знал, что эту позицию все-таки можно обойти с фланга. Монтгомери тоже узнал это от капитана Поля Мезана, французского офицера, служившего в тунисском стрелковом батальоне. Он в свое время помогал проектировать и строить линию Марет. Мезан был приверженцем де Голля и примкнул к союзникам. Он прекрасно знал слабые места линии укреплений и участки, где можно было форсировать Вади Зигзу. Дополнительная информация об укреплениях была получена от других французских офицеров, авиаразведки и патрулей Дальних Рейдовых Групп Пустыни (ДРГП).
Во время наступления 8-й Армии на Триполи разъезды ДРГП следили за прибрежной дорогой, сообщали о передвижениях войск Роммеля и тревожили его арьергарды. Родезийский разъезд лейтенанта Джима Генри помог установить радиосвязь с войсками Свободной Франции под командованием генерала Леклерка, которые совершили исторический марш длиной 1600 миль через дикую пустыню от Чада (Французская Экваториальная Африка) до Триполи. Соединившись с 8-й Армией, они были названы "Группой L", и не раз отличались в боях под командованием Леклерка.
Разъезды ДРГП по приказу Монтгомери проводили "тщательную и детальную" разведку, чтобы найти для 8-й Армии путь вокруг линии Марет. Это была рискованная работа. Один патруль севернее Шимереда потерял 4 грузовика со всеми людьми. 15 января подорвался на мине грузовик другой группы. Еще больше портило кровь вмешательство частей Специальной Авиадесантной Службы (САС), которые "перебегали дорогу" ДРГП. Операции диверсантов САС поднимали на ноги вражеские патрули, которые мешали топографам ДРГП.
Когда 8-я Армия наступала на Триполи, группа бойцов САС под командованием подполковника Дэвида Стирлинга провела разведку боем в западной части города. Это должно было встревожить противника и вынудить его отступать побыстрее, не завершив подрывные работы в порту. Своей цели демонстрация не достигла. Входной фарватер был полностью заблокирован, а портовые сооружения были почти полностью уничтожены, отчасти предыдущими сильными бомбардировками самих союзников. Пришлось приложить огромные усилия, чтобы порт снова заработал, но 1 февраля немецкая разведка сообщила, что союзники уже начали разгружать мелкие суда. Через 3 дня Черчилль сам видел крупные транспорты, входящие в Триполи.
Офицер САС капитан Джордан вместе с тремя разъездами французов получил приказ перерезать коммуникации Роммеля между Сфаксом и Табесом. Другая группа расположилась возле линии Марет и следила за приготовлениями противника к обороне. Сам Стирлинг повел еще одну группу в южный Тунис, чтобы разведать дорогу для новозеландцев Фрейберга вокруг линии Марет и установить связь с 1-й Армией. Много позднее он заметил, что именно это исключительно опасное задание позволяет 1-й бригаде САС претендовать на честь быть первым соединением, которое установило контакт между 1-й и 8-й армиями.
Так как штаб 8-й Армии подгонял его, Стирлинг свел все разъезды в 2 большие группы. Но, к несчастью, обе они были захвачены противником в проходе Габес. Он имел ширину 18 миль от берега моря до озер Шотт севернее Эль-Хамма. Этот проход был единственным прямым путем через прибрежный район Туниса, но сейчас буквально кишел вражескими войсками. Для САС потеря энергичного и предприимчивого офицера стала серьезным ударом.
"Захват лейтенанта Дэвида Стирлинга, командира 1-го полка САС в Удрефе, в 17 километрах северо-западнее Габеса, дала нам важную информацию относительно организации диверсий в нашем тылу 8-й Армией", - отмечается в немецких документах. После допроса Стирлинга отправили в лагерь военнопленных в Италию. Однако он намеренно скрыл детали последнего рейда и сигналы, с помощью которых бойцы САС узнавали друг друга. Более того, немцы решили, что узнали, какое место САС занимает в структуре 8-й Армии, и как организованы ее диверсионные группы. Они поняли, что операции САС будут продолжаться, однако, лишенные руководства Стирлинга, они уже не будут представлять такой опасности. Впрочем, несколько человек сумели спастись и добрались до цели. Группа Майка Садлера, офицера ДРГП, временно переведенного в САС, и лейтенанта Мартэна из частей Свободной Франции первыми среди солдат 8-й Армии встретились с 1-й Армией.
Результат был совершенно очевидным. Отвага, хладнокровие, решительность пилотов транспортной авиации не могли спасти положение. С ноября 1942 по апрель 1943 года они понесли ужасные потери, доставляя по 585 тонн грузов в день. В Тунис также было доставлено большое число солдат. Бухгольц писал: "Они выполняли свою задачу при сильнейшем вражеском противодействии и чисто символической помощи со стороны своих истребителей, сражаясь до конца".
Катастрофическое положение с доставкой снабжения накалило до предела отношения между партнерами по Оси. На совещании в Растенбурге 19 декабря 1942 года Гитлер согласился с Кавальеро и Чиано, что следует объединить верховное командование в Тунисе и Ливии и передать его Comando Supremo. Для этого Гитлеру пришлось отдать 5-ю Танковую армию фон Арнима под итальянский контроль. Однако, взбешенный неспособностью итальянцев обеспечить снабжение войск, фюрер не собирался позволять им командовать в действительности. Эта мера должна была ослабить трения между фон Арнимом и Роммелём. Никто из них не имел представления о планах другого. Во время длительной беседы с Гитлером и Герингом 11/12 января Кессельринг предложил поручить Роммелю командование группой армий, когда его войска отойдут в Тунис. Он надеялся, что такое повышение удовлетворит честолюбие фельдмаршала и улучшит его действия. Чтобы это решение выглядело политически приемлемым, войска должны были находиться под контролем Comando Supremo, хотя Кессельринг втайне надеялся, что в реальности все будет иначе. Но вторая итало-германская конференция завершилась внешне приемлемым компромиссом.
Трения начались в конце января, когда Муссолини назначил командующим только что сформированной итальянской 1-й Армией генерала Джованни Мессе. Кессельринг совсем не собирался уступать, и чтобы скрыть свои намерения, в том же месяце создал подразделение немецкого штаба внутри Comando Supremo, что привело к новым трениям между партнерами по Оси.
Если союзники объединили свою авиацию, то немцы и итальянцы действовали совершенно независимо, если не считать нескольких операций. После того как 24 января американские истребители-бомбардировщики выбили противника с последних авиабаз в Триполитании возле Зуары, почти 400 немецких и итальянских самолетов были вынуждены базироваться в Тунисе. Они находились под контролем Авиакорпуса "Тунис", или Comando Aeronautica Tunisia.
* * *
В последний день 1942 года Алан Брук телеграфировал Монтгомери, что из-за медленного продвижения союзников в Тунисе его войска могут свободно наступать к западу от Триполи. Это означало, что перед ним лежит дорога длиной 800 миль от порта Бенгази, который Роммель оставил 19 ноября, пока не начнет работать порт Триполи. Чтобы сохранить боеспособность, пехотной дивизии требуется 300 тонн грузов в день, а танковой дивизии - 400 тонн, причем половину этого количества составляет топливо. Еще больше осложняла положение 8-й Армии необходимость кормить голодающее население Триполи. "50000 вопящих женщин могут оказаться подходящей компанией, однако нам предстояло как-то решить эту проблему", - писал Монтгомери.
Монтгомери хотел, чтобы порт Бенгази начал работать на полную мощность к концу января, однако 3 января на гавань обрушился сильнейший шторм, который вызвал большие разрушения. Новые штормы стали причиной дальнейших задержек. X корпус генерал-лейтенанта Хоррокса застрял на месте, так как его транспорт круглыми сутками доставлял грузы для других частей из Тобрука в Бенгази и дальше на запад.
Перед тем как 15 января началась операция "Файритер", Монтгомери наверняка узнал о трудностях Роммеля с помощью системы "Ультра". Так как у противника осталось всего 36 немецких и 57 итальянских танков, а его грузовики часто по нескольку дней стояли без топлива, он не мог рассчитывать долго оборонять Триполитанию. Тем временем Муссолини бушевал, проклиная "спятившего Роммеля, который думает только об отступлении в Тунис". Кессельринг не понимал, почему Роммель не разбил 8-ю Армию, пока Монтгомери собирал силы на линии Буэрат. Благоприятная возможность была упущена. "Роммель прежних дней, которого я знал, этого не допустил бы".
Но "прежние дни" миновали безвозвратно, и Роммель был вынужден заниматься организацией отступления, которое могло оказаться опасным и даже роковым, так как у него на шее висели итальянские войска. Роммель не мог их бросить, хотя они не могли сыграть никакой роли в предстоящих битвах. В состав итальянских дивизий входили так называемые "ударные части" Тунисского батальона. Это были добровольцы с минимальной военной подготовкой, которых генерал Баньини считал большей опасностью для своих, чем для противника. Итальянская артиллерия была абсолютно небоеспособна, пока не попала под командование немцев, после чего оказалась неожиданно хорошей. Итальянскую пехоту тоже приходилось поддерживать, тогда в ней появлялось подобие железного стержня.
В начале января Роммель узнал, что Муссолини согласился отправить немоторизованные итальянские дивизии на линию Тархуна - Хомс, так как если англичане атакуют Буэрат, делать это будет уже поздно. Comando Supremo заверило Роммеля, что эта линия идеально подходит для обороны, потому что прикрыта горами высотой до 700 метров, которые противник не сможет обойти.
Поняв, что Муссолини совершенно не ориентируется в сложившейся ситуации, Роммель приказал Африканскому корпусу удерживать позицию Буэрат лишь до тех пор, пока англичане не сосредоточат достаточно сил, чтобы обойти обороняющихся. Ни при каких обстоятельствах немецкие войска не должны были попасть в окружение. Как только по радио будет передан сигнал "Красный ход", должно начаться отступление в направлении Седады.
Чтобы помешать союзникам захватить дефиле Габес, которое находилось на полпути между Триполи и Тунисом, он предложил отправить туда одну или две дивизии. Захват дефиле разделил бы армии Оси. С согласия Кессельринга 21-я танковая дивизия оставила свои танки и вооружение другим частям и 13 января начала отступление к границе Туниса, где должна была пройти переформирование. Выбор дивизии, по мысли Кессельринга, был продиктован напряженными отношениями между Роммелём и командиром дивизии генерал-майором Хансом-Георгом Гильдебрандтом.
Тем временем Монтгомери методично накапливал силы в районе Буэрата. Он собрал уже около 450 танков против ничтожных сил, имевшихся у Роммеля. Однако Монтгомери отказывался доверить французам что-либо серьезнее охраны аэродромов. Если не считать эту второстепенную обязанность, французы, по его мнению, были совершенно бесполезными. "Они только мешают нам. Одно из важнейших положений моей доктрины гласит: нельзя допускать неудачи. Если я берусь за что-либо, я должен завершить дело успешно. Я готовлю войска в той манере, в которой собираюсь использовать их в предстоящих боях. И я не тронусь с места, пока не буду полностью готов".
Наконец он был готов двинуться дальше с линии Буэрат. 23-я бронетанковая бригада находилась в центре, а справа двигалась 51-я дивизия гайлендеров. Танковая бригада должна была атаковать войска Роммеля и вынудить их отступать, прежде чем гайлендеры начнут движение по прибрежной дороге. Слева находились 7-я бронетанковая дивизия и 2-я новозеландская дивизия, которые подчинялись командиру XXX корпуса Оливеру Лиизу. Он должен был наступать, угрожая Роммелю окружением.
Наступлению 8-й Армии предшествовали многочисленные бомбардировки "Бостонов", "Балтиморов" и "Митчеллов" ВВС Пустыни, которых прикрывали истребители. Целью налетов были посадочные полосы и транспорт противника. Ночью "Бостоны" продолжали бомбить аэродромы, а "Веллингтоны" 205-й авиагруппы бомбили дороги с помощью "Альбакоров", пускавших осветительные ракеты.
Войска Монтгомери медленно и неотвратимо двигались вперед, к линии Буэрат. Как только они оказались рядом, Роммель быстро отошел, сорвав план окружить и уничтожить его армию. Британские войска нанесли сильный удар по позициям 90-й легкой и 15-й танковой дивизий, разделив их, что привело в замешательство германское командование. Но 90-я легкая дивизия сумела отбить атаки 51-й дивизии, хотя та и вклинилась в немецкую оборону. Части Роммеля, которые испытывали острейшую нехватку топлива, не могли вести арьергардные бои на равнине. Хотя им удалось уничтожить около 20 английских танков, 17 января немцы отошли на линию Хомс - Тархуна.
Монтгомери отправил свои танки в обход по широкой дуге через Бени-Улид - Тархуну - Кастель-Бенито. 19 января 7-я бронетанковая дивизия генерал-майора Джона Хардинга и 2-я новозеландская дивизия генерал-лейтенанта сэра Бернарда Фрейберга начали обход южного фланга Роммеля. Сам он в это время прибыл на передовой командный пункт к генералу де Стефанису, командиру XX армейского корпуса, находящийся северо-западнее Тархуны. Оттуда генералы увидели английские танки на расстоянии всего 6 миль от себя. Они двигались к горе Джебель-Гариан, находящейся чуть южнее. Если бы колонна выбрала тот маршрут, которого больше всего боялся Роммель, к наступлению темноты Танковая армия "Африка" оказалась бы в окружении.
Часть 164-й легкой дивизии и часть парашютно-десантной бригады Рамке вместе с разведывательными группами были спешно отправлены на помощь 15-й танковой дивизии. Артиллерия Роммеля поставила плотный огневой заслон на пути приближающейся танковой колонны. В воздух были подняты все уцелевшие самолеты Люфтваффе.
Вернувшись в свой собственный штаб, Роммель сказал офицерам, что Монтгомери не сумеет выполнить обходной маневр, если не сломит сопротивление германской артиллерии. Однако Роммель сильно переоценил силы англичан, атаковавшие Гариан. То, что он принял за целую танковую дивизию, на самом деле было 4-й бронетанковой бригадой, которая 20 января вообще не имела тяжелых танков. Система обороны Роммеля потеряла равновесие, так как большую часть сил он отправил навстречу этой бригаде. В результате новозеландцы Фрейберга сумели обойти Тархуну с запада и 22 января вышли к Азизие. В это время 7-я бронетанковая дивизия, имея всего 30 танков, после сильнейшей артиллерийской подготовки 19 января ворвалась в Тархуну. Дивизией командовал молодой и энергичный генерал-майор Хардинг, которого Монтгомери называл "прекрасным настоящим лидером".
К несчастью, Хардинг был тяжело ранен 19 января, когда немецкий снаряд чуть не оторвал ему руку. Атака Лииза замедлилась, его войска еле ползли, но Монтгомери немедленно прислал еще одного молодого командира, бригадного генерала Робертса из 22-й бронетанковой бригады, чтобы временно принять командование дивизией. 7-я бронетанковая возобновила стремительное наступление.
Пока главные силы немцев отходили дальше на запад по прибрежной дороге, 51-я дивизия медленно двигалась следом, несмотря на яростные понукания Монтгомери. Взяв под свое личное командование 22-ю бронетанковую бригаду, он повел ее на запад, наперерез наступающим гайлендерам.
Стремясь как можно быстрее захватить Триполи, Монтгомери постоянно торопил гайлендеров, у которых не хватало боеприпасов, транспорта и топлива, что вызывало раздражение командира дивизии генерал-майора Уимберли. Тем не менее, передовые части Уимберли утром 20 января атаковали оборонительную позицию у Хомса. После того как атака была отбита, он приказал обойти противника по берегу моря, чтобы выйти в тыл 90-й легкой дивизии. А когда противник отошел на несколько миль, Уимберли послал в погоню один из своих батальонов, гайлендеров Сифорта, хотя уже наступила ночь.
Теперь Триполи оказался под угрозой удара с двух сторон. Войска Монтгомери наступали вдоль побережья, а корпус Лииза совершал обходной маневр через пустыню. Ночью 19 января Роммель оставил позицию у Тархуны, как только узнал, что английская колонна появилась в 30 милях от Гариана, перерезав шоссе Гариан - Тархуна. Муссолини сразу обвинил его в том, что отступление было преждевременным, а также в нарушении приказа удерживать линию Тархуна - Хомс по крайней мере 3 недели.
В ходе крайне неприятного совещания во второй половине дня 20 января Роммель заявил Кавальеро, Кессельрингу и Бастико, что никогда не был согласен с приказом оборонять линию Тархуна - Хомс, так как считал его совершенно невыполнимым. "Вы можете удержать Триполи еще несколько дней, но при этом потерять армию, или спасти ее для защиты Туниса. Решайте сами", крикнул Роммель взбешенным начальникам.
Но решающий выбор уже был сделан. Утром со стороны города долетели раскаты ужасных взрывов. В гавани немецкие подрывники начали уничтожение портовых сооружений, был взорван аэропорт. Все еще подозревая, что новозеландцы могут обойти его с запада и отрезать, Роммель приказал арьергарду 90-й легкой дивизии оставить Триполи сразу после полуночи 23 января. Драгоценные боеприпасы были уничтожены, а запасы продовольствия, которые не удалось вывезти, были розданы жителям города. Ситуация с топливом была настолько серьезной, что войска Роммеля сумели пройти только 60 миль по направлению к границе Туниса, после чего остановились, так как у них не осталось ни капли бензина.
"Просто чудесный день", - написал Лииз своей жене 23 января. Английские войска проделали рискованный марш длиной около 300 миль. Монтгомери наступал по прибрежной дороге, а Лииз проделал обходной маневр, и они встретились уже в самом городе. "Когда мы шли через город на наших танках и броневиках, то обнаружили, что в нем все еще достаточно макаронников", - вспоминал Лииз.
Первым в Триполи вошел эскадрон В 11-го гусарского полка. Вскоре там появилась рота 1-го батальона гайлендеров Гордона, которая в сумерках накануне обогнала эскадрон 50-го танкового полка. Это могло стать началом праздника, если бы не Монтгомери. Он не собирался поддаваться соблазнам хотя бы на минуту. "Впереди еще слишком много боев, и я не могу позволить армии размякнуть. Я запретил использовать здания для размещения штабов и войск. Армия должна жить в поле и пустыне и сохранять полную боевую готовность", - писал он. Монтгомери немедленно подал пример, разместив собственный штаб в 4 милях от города.
Однако Лииз понимал, когда следует быть реалистом. Буквально за пару дней многочисленные бордели - отдельные для офицеров и солдат - сделали потрясающий бизнес, отводя посетителям по 3 минуты на визит. "Нам удалось кое-как ограничить пьянки. Я приказал проверить всех шлюх и навести порядок в борделях, отдав их в лапы докторов и священников. Жаль, что в Триполи не осталось ни одного боша, а то бы мы сейчас им так врезали!!!" - заметил генерал, совершенно не сожалея о своих приказах. 24 января радист Бомон запишет: "Сегодня мы прошли через Триполи. Хотя мы могли остановиться отдохнуть, но мы еще должны разбить Роммеля, и я полагаю, что лучше продолжать гнаться за ним".
Сам Лис пустыни в это время погружался в пучину депрессии. Он находился на грани нервного срыва, что видно из его письма жене, датированного 25 января. "Я просто не могу описать, как мне тяжело руководить этим отступлением. Днем и ночью меня мучает мысль, что я едва справляюсь со своей работой. Кессельринг полон оптимизма. Может быть, именно во мне он видит причину того, что армия не смогла оказать более упорного сопротивления".
Рядового Кримпа, одного из пехотинцев 8-й Армии, больше волновали события на севере. "Там все идет не очень хорошо. Британская 1-я Армия и американцы (зеленые новички, я полагаю) всю зиму ведут жестокие бои и прочно увязли в горах. Фрицы сумели спасти Тунис и построили мощные укрепления вокруг города. Говорят, к ним из Италии доставили большие подкрепления. (Почему поганый ублюдок до сих пор не признает, что проиграл?) Поэтому скоро мы пойдем туда, чтобы закончить дело".
Итак, 8-я Армия двигалась по направлению к Тунису. Однако многим ее солдатам еще предстояло погибнуть, прежде чем она достигнет границы.
Глава 9.
Обещания более тяжелых боев
"Я устал и болен от этой проклятой пустыни, и чем скорее я отсюда уберусь, тем лучше мне будет. Я думаю, что сделал в этой войне гораздо больше, чем мне полагалось, и пора кому-то другому занять мое место".
Дж.Э. Брукс, рядовой 64-го полка средней артиллерии, письмо домой, 12 февраля 1943 года.
Захват Триполи был колоссальным достижением, однако он привел к своеобразному упадку сил. Внезапно ветераны 8-й Армии осознали, что впереди их ждут новые тяжелые бои, хотя пока еще никто не мечтал о корабле, который увезет его домой. Перед торжественным парадом 4 февраля была устроена генеральная чистка, которая вызвала искреннее возмущение всех, кому пришлось приводить в порядок обмундирование и технику. "Сегодня нам устроил смотр командир корпуса, завтра ожидается главнокомандующий. Все орудия выстроены на плацу. Скорей бы все это кончилось", - пишет радист Бомон. Лейтенант МакКаллум, офицер шотландской пехоты, тоже пришел в ярость от усиленной подготовки. "Глупо думать, что высокая честь посещения премьер-министра вызовет какой-то отклик у солдат дивизии. Затея с торжественным парадом потребует многих часов тщательной подготовки, вызывающей только раздражение".
Монументальный невозмутимый Черчилль был частью шоу, устроенного 4 февраля. Рядом с ним стоял Монтгомери и смотрел, как под звуки оркестра из 80 волынщиков и барабанщиков мимо них маршируют подразделения 51-й дивизии гайлендеров. В строю находились самые знаменитые шотландские полки: Сифорт, Черная Стража, Аргайл, Камерон, Гордон. На вершине триумфальной арки Муссолини, под которой проходили войска, неподвижно стоял солдат в килте. Это был настоящий спектакль, но у премьер-министра выступили слезы, так он был растроган.
После завтрака Черчилль отправился на встречу с солдатами 2-й новозеландской дивизии. Он произнес перед собравшимися одну из своих типичных зажигательных речей, но предупредил, что впереди новые бои: "Противник выброшен из Египта, из Киренаики, из Триполитании. Он почти исчерпал свои средства борьбы, и предстоит решающая схватка в Тунисе". Генерал-лейтенант Фрейберг так вспоминал об этом: "Это был самый впечатляющий парад за годы моей службы". Но на других, например, на лейтенанта Борда, торжества впечатления не произвели. "Мы собрались, чтобы послушать, что скажет премьер-министр, надеясь услышать что-нибудь о нашем будущем после окончания Тунисской кампании. Но мы были разочарованы. Кроме поздравлений и обещаний более тяжелых боев, мы не услышали ничего".
Подготовка к новым боям уже шла полным ходом. Лииз писал: "Сегодня мы уселись, чтобы спланировать следующую битву. Это сложная задача. Мы должны победить и победим. Мы находимся в 500 милях от Туниса, тогда как 1-я Армия - всего в 20 милях. Было бы совсем неплохо оказаться там первыми".
* * *
По пути от Бенгази до Триполи на германских минах погибло и было ранено более 1000 человек. На одном из перекрестков майор Раньер из инженерной службы штаба 8-й Армии видел, как один новозеландец наступил на мину-лягушку. Багровая струя ударила из раны в плече, обдав товарищей солдата, которые отчаянно пытались перевязать его. Потом мимо проехал грузовик, из кузова которого на дорогу падали тяжелые красные капли. В нем лежали тела 11 южноафриканских саперов, которые не сумели справиться с противопехотной миной.
Хотя войска Роммеля покидали Триполи довольно поспешно, это не помешало солдатам 200-го танкового саперного батальона и полевой бригаде Люфтваффе установить более 200 противопехотных мин на отрезке дороги между Зуарой и границей Туниса. В качестве дополнительной меры они взорвали 19 мостов и соорудили множество противотанковых препятствий.
13 февраля части 15-й танковой дивизии, которые вели затяжные арьергардные бои, последними из солдат Оси пересекли границу Туниса. Через 2 дня они вышли к старым французским укреплениям, построенным между холмами Матмата и морем примерно в 80 милях от границы. Это была линия Марет, выбранная Comando Supremo в качестве непреодолимой преграды на пути 8-й Армии.
Позиция действительно была прочной. Ширина прохода составляла всего 22 мили. От холмов Матмата на западе по песчаной равнине к морю шли многочисленные вади. Самыми важными были Вади Зевс и находящийся в 3 милях позади него Вади Зигзу. Между этими естественными препятствиями находились довоенные французские укрепления, которые немцы усилили еще больше. Они построили множество дотов, причем некоторые из них могли вместить до полубатальона. Многие укрепления опирались на Вади Зигзу, чье русло было углублено и расширено, особенно у берега моря. Примерно 19 миль фронта было прикрыто проволочными заграждениями. Саперы установили около 100000 противотанковых и 70000 противопехотных мин.
Но Роммель знал, что эту позицию все-таки можно обойти с фланга. Монтгомери тоже узнал это от капитана Поля Мезана, французского офицера, служившего в тунисском стрелковом батальоне. Он в свое время помогал проектировать и строить линию Марет. Мезан был приверженцем де Голля и примкнул к союзникам. Он прекрасно знал слабые места линии укреплений и участки, где можно было форсировать Вади Зигзу. Дополнительная информация об укреплениях была получена от других французских офицеров, авиаразведки и патрулей Дальних Рейдовых Групп Пустыни (ДРГП).
Во время наступления 8-й Армии на Триполи разъезды ДРГП следили за прибрежной дорогой, сообщали о передвижениях войск Роммеля и тревожили его арьергарды. Родезийский разъезд лейтенанта Джима Генри помог установить радиосвязь с войсками Свободной Франции под командованием генерала Леклерка, которые совершили исторический марш длиной 1600 миль через дикую пустыню от Чада (Французская Экваториальная Африка) до Триполи. Соединившись с 8-й Армией, они были названы "Группой L", и не раз отличались в боях под командованием Леклерка.
Разъезды ДРГП по приказу Монтгомери проводили "тщательную и детальную" разведку, чтобы найти для 8-й Армии путь вокруг линии Марет. Это была рискованная работа. Один патруль севернее Шимереда потерял 4 грузовика со всеми людьми. 15 января подорвался на мине грузовик другой группы. Еще больше портило кровь вмешательство частей Специальной Авиадесантной Службы (САС), которые "перебегали дорогу" ДРГП. Операции диверсантов САС поднимали на ноги вражеские патрули, которые мешали топографам ДРГП.
Когда 8-я Армия наступала на Триполи, группа бойцов САС под командованием подполковника Дэвида Стирлинга провела разведку боем в западной части города. Это должно было встревожить противника и вынудить его отступать побыстрее, не завершив подрывные работы в порту. Своей цели демонстрация не достигла. Входной фарватер был полностью заблокирован, а портовые сооружения были почти полностью уничтожены, отчасти предыдущими сильными бомбардировками самих союзников. Пришлось приложить огромные усилия, чтобы порт снова заработал, но 1 февраля немецкая разведка сообщила, что союзники уже начали разгружать мелкие суда. Через 3 дня Черчилль сам видел крупные транспорты, входящие в Триполи.
Офицер САС капитан Джордан вместе с тремя разъездами французов получил приказ перерезать коммуникации Роммеля между Сфаксом и Табесом. Другая группа расположилась возле линии Марет и следила за приготовлениями противника к обороне. Сам Стирлинг повел еще одну группу в южный Тунис, чтобы разведать дорогу для новозеландцев Фрейберга вокруг линии Марет и установить связь с 1-й Армией. Много позднее он заметил, что именно это исключительно опасное задание позволяет 1-й бригаде САС претендовать на честь быть первым соединением, которое установило контакт между 1-й и 8-й армиями.
Так как штаб 8-й Армии подгонял его, Стирлинг свел все разъезды в 2 большие группы. Но, к несчастью, обе они были захвачены противником в проходе Габес. Он имел ширину 18 миль от берега моря до озер Шотт севернее Эль-Хамма. Этот проход был единственным прямым путем через прибрежный район Туниса, но сейчас буквально кишел вражескими войсками. Для САС потеря энергичного и предприимчивого офицера стала серьезным ударом.
"Захват лейтенанта Дэвида Стирлинга, командира 1-го полка САС в Удрефе, в 17 километрах северо-западнее Габеса, дала нам важную информацию относительно организации диверсий в нашем тылу 8-й Армией", - отмечается в немецких документах. После допроса Стирлинга отправили в лагерь военнопленных в Италию. Однако он намеренно скрыл детали последнего рейда и сигналы, с помощью которых бойцы САС узнавали друг друга. Более того, немцы решили, что узнали, какое место САС занимает в структуре 8-й Армии, и как организованы ее диверсионные группы. Они поняли, что операции САС будут продолжаться, однако, лишенные руководства Стирлинга, они уже не будут представлять такой опасности. Впрочем, несколько человек сумели спастись и добрались до цели. Группа Майка Садлера, офицера ДРГП, временно переведенного в САС, и лейтенанта Мартэна из частей Свободной Франции первыми среди солдат 8-й Армии встретились с 1-й Армией.