Кстати, не взять ли с собой какое-никакое оружие при визите к Карабасу?..
Он принялся за утренний кофе, обмозговывая этот вопрос. И решил, что за оружие браться рано. Оружие – вещь серьезная и призывающая к ответственности; даже само наличие его у тебя – необратимый поступок. То есть, не наличие само по себе, а наличие, обнаруженное посторонними людьми. Нет, до оружия ситуация еще не дозрела.
Он залпом допил кофе и решил отправиться к дому Карабаса кружным путем. Не спеша, с проверкой.
Ну ведь должен же быть хвост! Или я еще не оказался в оперативной обстановке, когда за мной надо следить. А вот кстати… Если на Угловке так развита коррупция, черепа, в принципе, должны в каждом залетном гражданине подозревать агента имперских властей. Или и в самом деле – имперское правительство волнует только бесперебойная добыча и поставка продукта? С другой стороны, если к каждому залетному приставлять хвост, это надо иметь огромную службу слежки и как-то оплачивать труд оперативников. Эх, дорого бы я отдал, чтобы заглянуть в материалы проверок, осуществляемых здесь министерством финансов!
Он шел разноцветными улицами. Навстречу ему шагали мертвяки, с баранками на шее и без, но он не приглядывался к их лицам. Его интересовали только те, кто шел за ним следом, но сколько он не проверялся, особенного внимания к своей персоне не заметил. Ну не было за ним хвоста, хоть ты убей! И наверное, это можно было объяснить только одним – он на хост никому не успел наступить…
Его внимание вновь вернулось к мертвякам с баранками на шеях.
Интересно, как лишают жизни провинившихся? При всем честном народе, или когда обреченный оказывается с собственной судьбой один на один? Конечно, при всем народе куда как велик воспитательный эффект! Мономолекулярная нить проскакивает внутри нашейного обруча, и голова прочь!.. Но где тут гуманизм? Впрочем, какой может быть гуманизм по отношению к тому, кого осудили на смерть? Разве что гуманное лишение жизни, но тут мономолекулярная нить почище изобретения господина Гильотена сработает!
Хвоста она так и не приметил…
Дверь в доме на Сиреневой ему открыла вчерашняя косматая образина, громила-Никитушка. Гость тут же был препровожден к Касьяну Романовичу.
– Приветствую вас, молодой человек! – Карабас как будто находился в некотором смущении. – Присаживайтесь!
Осетр сел.
Хозяин достал из ящика стола несколько банкнот, положил перед гостем.
– Возвращаю вам, извините, задаток. Чтобы определиться с тем, что мои люди в судьбе нужного вам человека участия не принимали, много времени и усилий, извините, не потребовалось.
У Осетра слегка отвалилась челюсть.
Вот это да! Понимаю, когда бандиты забирают не принадлежащие им деньги, но чтобы возвращали уже заплаченные за работу!.. Что за чудеса?
– Но…
– Еще раз извините! – Карабас развел руками. – Если бы я оказался перед вашей проблемой, я бы непременно обратился за помощью к властям. Есть у нас в городе, извините, такой майор Бабушкин Поликарп Платонович. Вот к нему бы я и обратился.
«Ого!» – подумал Осетр.
Может, его люди вчера за мной проследили, и, обнаружив, что я пошел к Бабушкину, он решил не связываться с этим делом?.. Чтобы не пересекаться?
– Никитушка, проводи гостя, будь так добр! – Карабас снова виновато развел руками. – Извините, молодой человек!
Осетр сгреб деньги. Но потом половину вернул на стол.
– Плата за беспокойство…
– Ну как хотите, извините!
Косматая обезьяна вывела Осетра из комнаты и отпустила подобру-поздорову. Тот все еще пребывал в таком потрясении, что даже забыл попрощаться с человеком, который в иной ситуации запросто выпустил бы ему кишки.
Он двинулся по Сиреневой улице, находясь в глубоком раздумье.
Ерунда! Этот Касьян Романович по своим делам наверняка пересекается с Бабушкиным, и вряд ли такой упырь испугался бы майора. У них наверняка поделены сферы влияния, и вполне возможно, что они даже обмениваются информацией. Во всяком случае, это было бы совсем неглупо. Бандит наверняка может давать майору инфу о каких-нибудь неважных для своего дела мертвяках, а майор вполне, к примеру, может предупреждать бандита о готовящихся облавах. Тут наверняка облавы проводятся. Просто не могут не проводиться, потому что перед имперским центром надо же отчитываться о проводимой черепами работе! Но тогда чего или кого испугался душка Касьян Романович? Не торговца ведь грёзогенераторами, в самом-то деле! Это было бы просто смешно… Так что же показалось угрожающим господину Извините? Или он вдруг узнал, что торговец вовсе не торговец, и лучше держаться от него подальше? От кого? Кто на Крестах знает, что я не совсем торговец?.. Татарка знает, и больше никто! А если не только Татарка? А если это все-таки «суворовская купель», и есть рядом кто-то неведомый, кто строго следит за моими поступками, готовый прийти на помощь, если «купельщик» вдруг угодит в сложное положение. Ведь «росомахи», как известно, своих в беде не бросают! А с другой стороны, если «росомаха» окажется в сложном положении по своей собственной вине?.. То есть попросту окажется плохим «росомахой»… Такого тоже не бросать? Того, кто опозорил звание «росомахи», того, кто оказался глуп, неосторожен и самонадеян… Не проще ли дать ему погибнуть? Неужели стоит тратить силы и средства на спасение того, кто оказался недостоин звания «росомахи»?
Это были вопросы, которые прежде его никогда не занимали. И у него не было на них ответов. И ему было совершенно ясно, что ни один человек на этой планете не поможет ему получить ответы.
А теперь вот появился и еще один вопрос – отправиться к майору Бабушкину прямо сейчас? Якобы послушавшись упыриного совета… Или, наоборот, подождать?..
Глава двадцать седьмая
Сразу к майору он все-таки не пошел. А и зря, потому что когда вернулся в «Приют странников», портье сообщил:
– Вас, господин Кайманов, разыскивал посыльный от майора Бабушкина.
– А что-нибудь передать этот посыльный просил?
– Просил. – Портье глянул куда-то под стойку. – Майор Бабушкин ждет вас сегодня в своем кабинете ровно в полдень.
– Спасибо!
Ну вот… Все-таки они оперативно работают, и мертвяки, и черепа! И суток не прошло, а уже есть результаты! Интересно, чем порадует майор? А ничем, скорее всего! Потому что если в исчезновении агента нет вины людей Карабаса, значит, это сделали люди майора.
Тут ему пришло в голову, что Карабас вполне мог и обмануть его, что все-таки именно мертвяки похитили агента. Однако он не согласился с самим собой. Нет, тогда бы Карабас не вернул ему деньги. Тогда бы разговор был совершенно другим, Карабас попытался бы напугать его, заставить прекратить поиски якобы по собственной воле. И получается, что ему, Осетру, придется столкнуться не с бандитами, когда можно в сложной ситуации попросить помощи у администрации, ему придется столкнуться с самой администрацией, и впору будет просить помощи у бандитов. Вот только вряд ли бандиты захотят ссориться с черепами из-за судьбы какого-то торговца. Может, приоткрыть завесу тайны и пообещать им, к примеру, изменение приговора?.. Не поверят. И правильно сделают! И потом… Обман – это умный тактический прием, если он касается противника. Если же пытаешься обмануть потенциальных союзников, то это глупый тактический прием. У таких, с позволения сказать, оперативных работников с каждым разом союзников будет меньше и меньше, пока не останется совсем.
И он снова вернулся к уже не раз поставленному перед собой вопросу. Почему для «суворовской купели» кадету Приданникову избрали столь необычное задание. Все-таки «росомахи» – не специалисты по работе среди заключенных! Было бы понятно, если бы кадета сбросили куда-нибудь в пустыню на Каракуме или в джунгли Новой Колхиды с тем, чтобы он преодолел козни природы и собственную слабость, чтобы проявил упорство и закалил характер. Но заниматься, в общем-то, полицейской операцией!..
Однако нового ответа на старый вопрос у него не возникло. Такое могло произойти только в случае капитального провала у тех, кто должен выполнять эту работу. Неужели Кресты настолько погрязли в коррупции, что в столице приняли решение бросить в здешнее болото неопытного кадета?..
А вот на этот вопрос ответа у него не было вообще.
Глава двадцать восьмая
Ровно в полдень он вошел в приемную майора Бабушкина. Череп-лейтенант его узнал, тут же доложил начальнику. Не прошло и пары минут, как Осетр сидел перед майором.
Тот посмотрел на посетителя с некоторым неудовольствием. Потом физиономия его обрела выражение задумчивости: было ощущение, что череп не знает, о чем говорить с приглашенным.
Однако Осетру оставалось молча ждать. Не говорить же хозяину кабинета: «Слушаю вас!» Реплика не по мизансцене. А может даже, и не по сценарию…
Мысль показалась Осетру остроумной, и тут майор наконец заговорил.
– А скажите-ка мне, молодой человек, где вы находились в первую ночь после вашего появления в Черткове?
Вопрос был настолько неожиданным, что Осетр едва не вскочил. Однако удержался. Принялся вспоминать. То есть не то чтобы он запамятовал, где находился и что делал в последние дни, а просто слишком уж был ошарашен.
– Спал в доме на Лазурной улице. У водителя грузовика по кличке Чинганчгук. Это водителя так зовут, а не грузовик. Хотя, нет, зовут его Матвей… э-э… Степанович… Фамилии, простите, не помню. Он приютил меня на первое время, пока я не определился с гостиницей. Ну и…
Что «ну и», он и сам не знал. Потому что совершенно определенно представил себе, каким будет следующий вопрос.
И вопрос последовал:
– Этот ваш водитель сможет подтвердить ваши слова?
Да, это был еще тот вопрос. Чинганчгук ведь провел ночь в объятиях девочек «тетушки» Баян и вовсе не мог знать, чем занимался ночью его внезапный постоялец. Может, грабил, насиловал и убивал…
– А в чем дело?
– А дело в том, что в эту самую ночь был убит врач нашего городского лазарета. Вам не кажется, что тут складывается любопытная связь. Днем в Черткове появляетесь вы, а ночью убивают нашего врача.
– А я что, единственный, кто в этот день появился в городе?
– Нет, кроме вас, был еще один такой.
– И почему бы вам не спросить этого человека?
– Спросим, не волнуйтесь. Всему свое время!
– Кстати, а с чего вы решили, что вашего врача убили приезжие? По-моему, тут у вас своих убийц хватает.
Майор усмехнулся, достал из стола пачку сигарет и пепельницу, закурил, выпустив струю дыма в сторону Осетра.
– Да, своих у нас хватает. Вот только почему-то десять лет жил на Угловке врач Герасимов, и никому не требовалось его убивать. А стоило здесь появиться вам, и доктора тут же замочили.
Значение последнего слова Осетр уже знал.
– В самом деле, любопытная связь, не находите?
– Нахожу. Но уверяю вас, я к этому делу не имею никакого отношения.
Майор снова усмехнулся:
– Ваше дело уверять, наше дело проверять. Где сейчас этот ваш Чинганчгук?
– Не знаю… Может быть, дома, а может… – Осетр пожал плечами.
– Вы понимаете, что у меня имеются все основания задержать вас? Пока ваше алиби не подтвердится…
Основания имелись – это было ясно даже полному придурку.
– Как, вы говорите, зовут вашего водителя?
– Матвей Степанович. Кличка Чинганчгук. – И тут Осетр вспомнил. – Спицын его фамилия.
Майор вытащил из ящика стола серую коробочку компа, коснулся сенсоров. С шорохом над углом стола раскрылся видеопласт, нарисовалась вирт-клава. Пальцы-сосиски с удивительной легкостью забегали по клаве.
– Ага… Матвей Спицын… Разжалованный военный… Проживает на улице Лазурной, дом тридцать три.
Майор выключил комп, убрал в стол. Потом раздавил в пепельнице сигарету и встал.
– Посидите.
Вышел. Через несколько секунд вернулся.
– Встаньте-ка!
Осетр встал.
– Ладони покажите! Что у вас там за пятна?
Осетр вытянул перед собой руки, глянул на ладони. Ничего там не было, никаких пятен…
Раздался чмокающий звук, и руки Осетра оказались притянуты друг к другу.
Да, майор был настоящий профессионал.
– Я сейчас отправлюсь к этому вашему водителю, а вы посидите здесь. Рыпаться не советую. Если вздумаете покинуть мой кабинет, браслеты аккуратненько отстригут вам кисти. Мономолекулярная нить делает это быстро…
– А почему бы не надеть на меня ошейник? – Осетр фыркнул. – Или как тут у вас его называют? Баранку…
– Зачем баранку? Отрезанные руки врачи отрастят. Если вовремя к ним обратиться, конечно… А голову уже не вернешь! – Майор положил руку Осетру на плечо и усадил в кресло. – Отдыхайте пока. Я постараюсь по-быстрому.
Он ушел. А Осетр остался размышлять о своем непрофессионализме.
Глава двадцать девятая
Вернулся Бабушкин довольно скоро.
Осетр из всех сил старался не выглядеть испуганным.
– Ну вот все и прояснилось, гражданин Кайманов. Гражданин Спицын подтвердил ваше алиби. Так что оснований задерживать вас у меня нет.
У Осетра отлегло от сердца. Ну, Чинганчгук, ну, дядька… Это ж надо, как он проникся к Осетру, даже пошел на дачу ложных показаний! А ведь Бабушкин, небось, его предупреждал…
– Давайте-ка ваши руки! – Майор подошел, приложил к замку наручников пятачок ключа, и Осетр почувствовал, что значит вернуть утраченную без твоего согласия свободу. Это было… это было… да не с чем даже сравнивать!
– Спасибо! Я могу быть свободным?
Майор опять усмехнулся:
– Куда вы спешите, господин торопыга? Не вы ли обращались ко мне вчера с просьбой? – Он сел за стол, спрятал наручники в ящик, снова закурил.
На сей раз струя дыма устремилась в сторону.
Осетр устроился в кресле поудобнее. Похоже, он все-таки не зря явился на это рандеву…
Между тем, на столе опять появился комп, материализовались вирт-клава и видеопласт.
– Я произвел кое-какие оперативные действия. И вот что выяснил. Мои подопечные не имеют никакого отношения к исчезновению вашего делового партнера…
Осетр кивнул. Но промолчал, поскольку фраза явно осталась незаконченной.
– Это я могу вам заявить с стопроцентной уверенностью. У меня, как вы, наверное, догадываетесь, имеются информаторы в этих кругах. С другой стороны, мои подчиненные в этом также не замешаны. Я им приказа похитить вашего человека не отдавал, а без моего ведома они бы на такое не пошли.
«И тут облом! – подумал Осетр. – Но кто-то ведь этого парня похитил!»
– Ясно, – сказал он. – Сколько я вам должен?
– И опять вы торопитесь, молодой человек. – Бабушкин задумался на несколько секунд, затянулся сигаретой и выпустил струю дыма в потолок.
Да что же он такое для себя решает?.. Будто не знает, продолжать разговор или выставить меня за дверь. Или все-таки сказанное – только попытка пустить пыль в глаза и набить цену?
Наконец майор справился со своей трудноразрешимой задачей. Глаза его оторвались в созерцания потолка и обратились к посетителю.
– У меня сложилось впечатление, что, помимо моих подопечных и моих подчиненных, в моем городе, – он сделал ударение на слове «моем», – завелась какая-то тварь, которая намерена обтяпывать свои делишки за моей спиной. Мне это не нравится. И я бы с огромным удовольствием дал этой твари по рукам. Но у меня есть основания полагать, что едва я начну активное противодействие, дадут по рукам мне. Поэтому у меня есть предложение. Почему бы вам не стать на время моим секретным сотрудником?
Пришлось Осетровой челюсти отвалиться еще раз. Да-а-а, сегодня положительно был день сюрпризов!..
– Я не возьму с вас никакой платы за уже проведенные розыскные мероприятия. Более того, вы получите за выполненную вами работу определенную сумму, у меня есть в этом отношении определенные возможности. Со своей стороны, вы можете рассчитывать на мою оперативную помощь. – Лицо Бабушкина становилось все спокойнее: конечно, ему наверняка не впервые приходилось вербовать себе внештатного сотрудника. – И наше… э-э… партнерство будет прервано по первому вашему желанию. У меня лишь одно условие – вся информация, которую вам удастся раздобыть, должна быть предоставлена в полное мое распоряжение. Как вам такое предложение?
Осетр ошарашено молчал.
– Я понимаю, – продолжил Бабушкин, не дожидаясь, пока он придет в себя, – вы удивлены. Однако в такой ситуации и вам будет проще работать, поскольку за вашей спиной буду стоять я… а моя поддержка, должен вам сказать, дорогого стоит. И меня совершенно не интересует, какие отношения у вашего отца со своим компаньоном. Единственное чего я не потерплю, это криминальных разборок. Но и тут я готов проявить понимание.
Осетр уже пришел в себя. Но продолжал молчать.
Интуиция говорила ему, что предложение майора заслуживает внимания. Поиски действительно облегчатся. Но имеет ли он право принять такую помощь? Не является ли это предложение наживкой, с помощью которой неудачливого «росомаху» хотят поймать на рыболовный крючок? Ведь не просто же так майор разливается соловьем! Ишь, готов проявить понимание даже при криминальных разборках!.. Ха, а ведь это почти карт-бланш! Работать с таким прикрытием и в самом деле проще.
Ах, где наша не пропадала! Даже если еще и нигде не пропадала! Или я не «росомаха», не сумею вывернуться. Ввязаться в бой, а там посмотрим! Так говорил древний император Бонапарт…
– Я не против, – сказал он. – Вот только опасаюсь, получится ли у меня. Я же только торговать обучен.
– А это та же торговля. Что в торговле главное?
– Осторожность, когда надо. И когда надо – умение рискнуть. Так меня учил папа.
– Вот и в нашем деле главное – то же. Значит, по рукам?
Осетр улыбнулся, потому что не улыбнуться сейчас было нельзя.
– По рукам!.. Но у меня сразу возникает ряд вопросов.
Майор понимающе кивнул:
– Разумеется. На какие-то готов ответить сразу.
– Первый вопрос: а как я буду передавать вам информацию?
Бабушкин улыбнулся:
– Вопрос не мальчика, но мужа. Передавать очень просто. Вы все еще находитесь на подозрении. Майор Бабушкин вызывает вас для дачи показаний. Это объяснение удовлетворит кого угодно. С подопечными-то моими тоже надо держать ухо востро. Стукачей из собственной среды они не любят, но вы посторонний. Как бы то ни было я смогу вас защитить!
– Хорошо! Вопрос второй: есть ли у вас для меня какая-нибудь начальная информация?
– Есть, мой друг. И это очень интересная информация. Ваш отец давно знаком со своим компаньоном?
– Понятия не имею…
– Я почему спрашиваю? – Майор закурил еще одну сигарету. – Я тут кое-что проверил и обнаружил, что компаньон вашего отца уже бывал на Крестах.
– Ну и что? – Осетр пожал плечами.
– А то! Десять лет назад, еще при моем предшественнике, он вот точно так же исчезал. И тогда его разыскивала целая компания из восьми человек. К сожалению, почти никаких данных о том деле практически не осталось, а предшественника по прошествии недолгого времени перевели на другое место работы. Но голография исчезнувшего сохранилась. Гляньте-ка! Вы знаете этого человека? Это он, компаньон вашего отца?
Майор развернул видеопласт компа в сторону Осетра. И тот глянул. Лишь большим усилием воли ему удалось не дать челюсти отвалиться в очередной раз. Конечно, он знал этого человека! Неведомо, был ли этот человек компаньоном Кайманова-старшего, существующего лишь виртуально по воле Осетрова начальства. Но торговлей он точно пробавлялся. Потому что именно он летел с Осетром в одной каюте на транссистемнике «Дорадо».
Глава тридцатая
После встречи с майором Осетр решил забежать в «Ристалище». Во-первых, просто навестить Макарыча и сказать ему, что его кухня гораздо лучше гостиничной. Во-вторых, посмотреть в глаза Маруськи, потому что утренние намерения не встречаться с нею могли быть рождены исключительно больной совестью виноватого кавалера, а никакой вины за собой Осетр не ощущал. Впрочем, нет, ощущал, конечно, но это была вовсе не та вина, которую называют грехом прелюбодейства. Да, он не оправдал надежд разохотившейся девицы, но кто сказал, что всякая надежда должна неминуемо исполняться?.. В-третьих, если там окажется Матвей-Чинганчгук, надо бы поблагодарить его, поскольку он явно спас своего бывшего постояльца от неизбежного задержания. Ну и в-четвертых, а вдруг удастся услышать от местных трепачей что-нибудь полезное? Теперь, когда он завербован местной администрацией, любая новость может стать полезной!
Народу сегодня в кабаке оказалось негусто. Отсутствовали шумные компании выпивох, у которых проще всего узнать что-либо интересное. А с тем, кто пришел просто пообедать, разговор не заведешь. Если ты не свой… Макарыч был на своем месте и приветствовал Осетра, как и в прежние дни, сердечно. Посмотреть в глаза Маруське оказалось нетрудно. Скорее, тяжело было бы видеть ее, если бы вчера случилось то, чего она так желала. Зато сама Маруська не поднимала на него глаз и, когда принесла поднос, ни сказала ни единого слова. А Осетр и тем более не стал завязывать беседу. Только подумал, какие возникают между парнем и девчонкой сложности, когда кто-то не оправдывает надежд другого.
Чинганчгук на горизонтах тоже не наблюдался.
Еще не вернулся с работы, что ли? Подожди-ка, но его же допросил Бабушкин. Значит, вернулся… Видать, уже отправился в гости к девочкам «тетушки» Баян, отводить душу и расслаблять тело. Ну и ладно, пусть тешится, поблагодарить я его и потом успею.
Осетр поедал русский борщ и прислушивался к беседам окружающих. За спиной двое, судя по манере разговора, не мертвяки, обсуждали, успеют ли они распродать товар до прилета «Величия Галактики». Транссистемник должен появиться возле Крестов через шестеро суток, и было бы очень неплохо успеть…
Осетр отправил в рот очередную ложку борща и с трудом сдержал вздох. Есть же счастливые люди, надеются через шестеро суток убраться отсюда! А ему, похоже, еще работать и работать! Четыре дня провел на Крестах, а воз и ныне там. Агент Муромец не найден, сам Осетр завербован местным главным черепом, и конца-края этому не видать. Хорошо хоть Чинганчгук подтвердил его алиби, а то бы еще и задержали! И это был бы самый настоящий крах!
– Здравствуй, Чинганчгук! – послышался голос Макарыча.
Осетр обернулся. В «Ристалище» и в самом деле ввалился Чинганчгук. Был он трезв, как стеклышко, и не похоже было по его кирпичной физиономии, будто он только что соскочил с девочки. Впрочем, трезвым ему оставаться предстояло недолго, потому что он тут же подошел к стойке:
– Плесни-ка мне, Макарыч, стаканчик «божьей крови». Ну и поесть, что повкуснее. – Он оглядел зал и обнаружил Осетра. Приветственно взмахнул рукой и, не дожидаясь вожделенного стакана, прошествовал к бывшему постояльцу: – Здравствуй, Остромир! – Протянул руку.
– Здравствуйте, Матвей Степаныч!
Осетру показалось, что когда собираешься благодарить человека, стоит назвать его по имени-отчеству, а не по кличке-погонялу.
– Как дела? Торговать начал?
– Нет пока. Спасибо вам, выручили!
– Да не за что! Я же говорил, очень ты мне сына напоминаешь…
Подошла Маруська, принесла стакан храпповки и ломтик брута на блюдце, поставила перед Чинганчгуком.
– Вот уж тут-то есть за что! Если бы вы не сказали майору Бабушкину, что я в первую ночь спал у вас, у меня бы начались большие проблемы.
Чинганчгук, не слушая, взялся за стакан, опрокинул его содержимое в рот, закусил и только после этого воззрился на Осетра.
– Погоди-ка! Когда это я говорил с Бабушкиным?
– Сегодня. Он ездил снимать с вас показания.
Чинганчгук хмыкнул:
– Ну если он и ездил снимать с показания, то только не с меня. Я сам только с вахты вернулся. Машину загнал в гараж и сюда. Подзадержался сегодня.
У Осетра так заколотилось сердце, что он отложил ложку. Дрожащими руками не едят…
«Это что ж получается? – спросил он себя. – Это получается, что Бабушкин вовсе и не подозревал меня, а просто хотел нажать, чтобы я с перепугу согласился работать на него! Черт возьми, да что же здесь происходит и для чего меня сюда послали? Кто же ты, агент Муромец? Какую миссию ты выполнял на Крестах? Что с тобой произошло? И почему все-таки тебе на выручку послали кадета, даже не прошедшего «суворовскую купель»?»
Чинганчгук отнес его раздумья на свой счет.
– Вот чтобы мне никогда «божьей крови» не пить, если вру!
Осетр понял, что если Чинганчгук сейчас начнет задавать вопросы, они окажутся очень и очень неудобными. Настолько неудобными, что ответы на них станут просто-напросто подозрительными. Подозрительные ответы вызовут новые вопросы, и ответов на них попросту не найдется. Во всяком случае, ответов, которые не обернутся неприятностями, а уж неприятности-то этому дядьке совершенно не нужны.
Однако Чинганчгук не стал задавать вопросов. Он просто сказал:
– Но если бы у меня и вправду поинтересовались, где ты провел первую ночь, я бы сказал, что ты все время был на моих глазах. И я хочу, чтобы ты знал… Если потребуется помощь, только свистни!
Чинганчгук в упор смотрел на Осетра, и тот окончательно поверил, что нет у старого водителя никакого интереса к грёзогенераторам, которыми торгует залетный пацан. А если и есть какой-то интерес, то он касается непосредственно самого этого пацана, и это была еще одна странность, в которой все-таки стоило бы разобраться. Однако, если и станет кто источником неприятностей для Чинганчгука, то только не он, Осетр!
И он ответил Чинганчгуку не менее открытым взглядом. Тут Маруся принесла водителю заказанное, и обед продолжался в молчании. По-видимому, каждому из сотрапезников было о чем подумать.