– Брут, можно, конечно, и с сахаром трескать, но я предпочитаю соль. Тогда вкус становится совсем пикантным.
Нет, этот дядька определенно был осужден не за бандитизм.
– А что, Каблук, – Чинганчгук повернулся в сторону громилы, – на Солнечном был сегодня?
– А то, – с важным видом сказал Каблук. – Шебутня – святое дело. Чтобы черепам жизнь медом не казалась.
– Чего на сей раз бузу устроили?
– Да как и всегда. Новый черепок, что месяц назад к нам поставлен, попытался у дядюшки Карабаса телку отобрать. Ну вот и пошумели.
– А палили по кому?
– Мы раньше оттуда умотали. Думаю, это в воздух, из карабинов, для устрашения. Во всякой шебутне находятся братаны, не желающие расходиться, когда с черепом договоренность достигнута. Придуркам начинает казаться, что они теперь могут повлиять на черепов в решении любых вопросов. Вот таких и разгоняют выстрелами.
– Если бы хотели кого убить, – встрял Наваха, – вместо огнестрелов плазменники использовали.
Он был прав. Огнестрельное оружие только для разгона толпы и применяется, чтобы пошумнее было. Очень штатским на нервы действует. А когда серьезные дела начинаются, лучший друг солдата – плазменник. Как в старых сказках говорится?.. Махнешь горячей струей в одну сторону – улица, махнешь в другую – переулочек… Если, конечно, на энергопоглотитель не нарвешься… Ну да тут как судьба решит. Судьба и подготовка…
– И чем закончилось?
– А тем же, что и с предыдущим черепком. Как говорится, прошли очень короткие, но весьма интенсивные переговоры. И понял начальничек, что бесперебойная добыча храппового сока важнее, чем нарушение закона о свободе бабского счастья. – Каблук хмыкнул. – Ничему их жизнь не учит. Поспрашивал бы предшественника, как себя вести. У самих-то и срок службы потому ограничен, что без бабы и черепу не жизнь. – Он повернулся к Осетру. – Как думаешь, шкет?
– Не знаю, – сказал Осетр. – Я торговец-одиночка, в начальниках не ходил. Но наверное, всяк считает, что уж он-то окажется лучше предшественника.
– Вот и я говорю, самолюбие у черепов сильнее черной дыры.
А этот дядька, похоже, до попадания на планету-тюрьму был связан с космосом. Нет, в самом деле, не все они тут безмозглые. Убийцами становятся не только нищета и беспризорники, бывает, что и люди с утонченным воспитанием ступают на скользкую дорожку, которая заканчивается мокрым делом. А дальше, если оставил достаточные улики, – суд и пожизненное заключение.
– Ладно, – сказал Чинганчгук. – Давай-ка ближе к дому двигаться. Жрать хочется невмоготу. Да и ты проголодался небось.
У Осетра тоже уже кишка за кишкой гонялась. Однако голод голодом, а «росомаха» есть «росомаха». Впрочем, не надо быть «росомахой», чтобы заметить, что водитель перешел вдруг на «ты». Хотя, если он называет Осетра сыном своего приятеля, иначе и быть не может. Но сей молодой человек вполне может к папашиному другу и на «вы» обращаться. Особенно, если он получил приличное воспитание. Как по легенде и придумано…
– Макарычу жрачки закажи, – посоветовал Каблук. – У него сегодня отбивные – ништяк!
Было видно, как Чинганчгук сглотнул слюну:
– Нет уж, на сегодня открыт режим строгой экономии. А кредита у меня тут не имеется.
– Ясно! – Каблук подмигнул. – Тогда удачно тебе поэкономить.
– Идем! – Чинганчгук встал из-за стола, подошел к стойке и рассчитался. Осетр подхватил с полу комплект номер два и пристроился к нему в кильватер.
Двинулись к выходу. Возле двери Осетр почувствовал спиной чей-то тяжелый взгляд. Обернулся.
Нет, смотрел на него не Каблук. И не Наваха. Тяжелый взгляд принадлежал лысому карлику по кличке… с погонялом Кучерявый. Однако смотрел тот похоже не на самого Осетра, а на комплект номер два.
Глава одиннадцатая
– Это амбал, похоже, до осуждения в космосе работал.
– Какой амбал? – не понял Чинганчгук. – Нам сюда. – Он свернул за очередной угол.
– Главный из той троицы в кабаке. По имени… с погонялом Каблук.
Чинганчгук остановился и с интересом глянул на Осетра:
– Почему ты так решил?
– Ну… Он же про черные дыры знает.
Чинганчгук вдруг захохотал во всю пасть, так, что немногочисленные прохожие на улице с романтическим названием «Лазурная» принялись оглядываться.
Осетр не понимал, что так рассмешило «папашиного друга». Наконец, отсмеявшись, водитель сказал:
– Про черные дыры тут самая распоследняя шестерка знает. Потому что черными дырами у нас называют не какие-то там космические объекты, а всего-навсего то, что у бабы между ног.
И зашагал дальше, оставив Осетра осознавать добытую информацию. А когда Осетр его догнал, принялся рассказывать:
– На Крестах держат исключительно осужденных мужиков. Дамского полу тут острая нехватка. Прилетают подзаработать, исключительно по своей воле и на свой страх и риск. Браки на планете-тюрьме запрещены законом. Чтобы не было лишних проблем. Поэтому бабы все вольные, работают исключительно в публичных домах и как бы общедоступны. Хотя большинство паханов, конечно, заводят себе постоянную симпатию. Никто из мертвяков им, разумеется, перечить не решается. Свое здоровье дороже…
– Из мертвяков?
– Так у нас зовут заключенных. Тут же в основном те, кто приговорен либо к высшей мере, либо к пожизненному заключению. Убийцы, насильники, маньяки…
«Интересно, а ты кто? – подумал Осетр. – Насильник с университетским дипломом? Впрочем, скорее ты маньяк, знакомящийся с молодыми парнями, завлекающий их к себе домой и зверски убивающий бедолаг».
Как ни странно, эта мысль не родила в нем ни малейшего страха. Хотя по легенде должна была. И тогда Осетр изобразил это чувство, испуганно глянув на водителя и спросив:
– Скажите, а почему вы так добры ко мне? К чужому человеку, да еще не мертвяку?
На физиономии Чинганчгука родилась усмешка.
– Приглянулся ты мне. – Он глянул на Осетра и понял опасения парня. – Не боись, я тебя не трону. Я не убийца и не насильник. То есть убийца, конечно, но не в том смысле… Ты, наверное, и не слышал про Петров Кряж. Это планета в Пятом Западном секторе. Я там служил. В одном из гарнизонов планетарной артиллерии. И так получилось, что не выполнил приказ, из-за чего погибло много наших людей. Меня осудили на пожизненное заключение. И я оказался на Крестах. Так что Матвей Спицын – убийца, но тебе не стоит его опасаться. – Он остановился, полез в карман, достал пачку сигарет, закурил и напомнил: – Матвей Спицын – так меня звали раньше. Матвей Степанович…
Осетр кивнул и вздохнул с притворным облегчением. Чинганчгук протянул ему пачку сигарет:
– Закуривай.
– Спасибо, не курю.
– Ну и правильно делаешь. Дольше проживешь. Хотя здесь это не важно…
Осетр глянул на водителя недоуменно, но тот не стал развивать мысль.
И они двинулись дальше.
Все дома на Лазурной были соответствующего названию цвета. И Осетр снова подивился вкусам местных архитекторов. Странная тяга к чистым одиночным цветам, смешанная палитра была бы интереснее. Верх тома, скажем, желтый, а низ голубой. Или светофор…
Через пару кварталов Чинганчгук сказал:
– А вот и мое жилье. Лазурная, дом тридцать три. Счастливое число…
Жилье Чинганчгука занимало половину симпатичного домика, изготовленного, как и все прочие здания, из дерева и покрашенного, естественно, голубой краской. Пока хозяин отпирал дверь, Осетр изучал незнакомый материал. Провел указательным пальцем по поверхности – она оказалась на удивление гладкой. Странно, деревья вроде бы шершавые… Конечно, на Новом Петербурге росли деревья, но строить из них дома никому бы и в голову не пришло. Зачем, если имеется синтепор – гораздо более дешевый и доступный строительный материал?
– Это доски, – сказал Чинганчгук, поворачивая какую-то штуковину, вставленную в отверстие на двери.
Видимо, такие на Крестах ключи… И Осетр подумал, что «мозгогруз» у «шайбы», наверное, не содержит и половины того, что может здесь потребоваться. Хорошо, он, Осетр, по легенде не местный житель! А если бы прикинулся местным?.. Впрочем, надо думать, тогда бы и «мозгогруз» подготовили более содержательный… Да и не было бы этого пожара – сорвать летящего в отпуск кадета с рейса и десантировать на незнакомую планету. В роли спасателя…
А вот тут бы капитан Дьяконов сказал: «Назвался «росомахой» – на житуху не жужжи!» И был бы прав! «Росомахи не подстраиваются под обстоятельства, «росомахи» подстраивают обстоятельства под себя.
– Заходи, Остромир, – сказал Чинганчгук, распахивая дверь.
И Осетр зашел.
Они оказались в небольшой, на удивление чистой прихожей. Вполне можно поверить, что хозяин бывший военный, им тягу к чистоте и порядку вместо с уставами прививают.
– Сумку можешь убрать в шкаф.
Осетр послушно положил комплект номер два в шкаф, расположившийся в углу прихожей. В шкафу висел одинокий плащ и больше ничего не наблюдалось.
– Идем, покажу мое жилище.
Жилище было как жилище. Кухня и комната. На кухне – набор кухонной мебели и утвари. Плюс холодильник. В комнате – диван, стол, шкаф, кресло и пара стульев. Все из дерева. Кроме холодильника, разумеется.
Когда Чинганчгук демонстрировал гостю обстановку, в голосе его определенно звучала гордость.
«Интересно, – подумал Осетр, – а спать мы будем в одной кровати? Он что, все-таки голубой?»
Он выразил свои сомнения вслух. Не упомянув про голубизну, разумеется.
– Спать будешь в кресле.
– Как это?
– А вот так! – И Чинганчгук за несколько секунд превратил кресло в некое подобие постели.
– Ничего себе! – Осетр никогда бы не удивился трансформируемой мебели, если бы тут она не была деревянная.
– Говорят, именно так жили наши предки, – сказал Чинганчгук.
– А я думал, наши предки в такой ситуации жили не в своих домах, а в казармах. И их держали взаперти. Заборы были вокруг, из проволоки.
Чинганчгук кивнул:
– Да, я, когда меня сюда везли, тоже думал, что за колючкой жить буду. И поначалу тоже всему тут удивлялся. Но мне быстро объяснили, что главная наша задача – добыча храппового сока, и те, кто ее хорошо выполняет, живут как люди, а не как заключенные. Ну почти как люди… А забором тут у нас пустота работает. Почище колючки будет. Впрочем, есть ведь и карцеры, где держат тех, кто нарушает правила… Ладно, обо всем этом еще будет время поговорить. Присаживайся. Я пойду на кухню, полуфабрикаты куплены, надо только разогреть. Развлечь, к сожалению, тебя нечем. Видеосети на Крестах не существует. Развлечения у нас тут все старинные – или бабенку трахнуть, или рыло кому-нибудь начистить.
Он исчез с пакетом на кухне, а Осетр присел на стул. Взгляд его зацепился за лежащий на столе говорильник.
Интересно, видеосети тут не существует, а вот эти штуки – в полный рост. А ведь говорильник – гораздо большая угроза безопасности, чем пассивный видеопласт. Согласовать действия преступникам по говорильнику – раз плюнуть. А видеосеть… Впрочем, что это я? Здесь мобильная связь наверняка на постоянной прослушке. Планета-тюрьма отличается от обычных миров тем, что на ней не действуют гражданские законы. Тут проблемы людских отношений решает не выборный суд, а тот, кто поставлен властями. Ибо тут живут люди, лишенные гражданских прав. Вернее, сами себя прав лишившие… Кстати, интересно, а какое конкретно преступление совершил наш хозяин? Что за приказ он не выполнил? Не открыл огонь по противнику?.. Спрашивать-то не очень удобно, а знать бы хотелось. Все-таки на нормальных мирах в этом отношении проще – вышел в Сеть, сформулировал запрос, и тут же тебе ответ: иван иваныч иванов осужден таким-то судом такой-то планеты по статье такой-то Уголовного кодекса Росской Империи. Если, конечно, его дело, в интересах имперской безопасности, не засекречено…
Впрочем, понятное дело, мертвякам все это ни к чему. Никто из них отсюда не вернется, а потому и новости о том, что происходит в мире им знать вовсе не обязательно. Именно так рассуждают местные власти. Ваше дело – добыча храппового сока, а для этого вовсе не надо знать, за кого вышла замуж бывшая камеристка княгини Варвары Лопухиной. И фильмы им смотреть незачем, а то станут скучать по прошлой жизни, и захочется мертвякам многого, чего им не положено – ни по социальному, ни по географическому положению. Книги у этого бывшего вояки, надо думать, тоже нет. Да, собственно, раз нет Сети, то как загружать в книгу тексты?
Однако книга все-таки нашлась. Она лежала на странной решетчатой (деревянной, разумеется) конструкции, расположившейся в углу комнаты.
Осетр не удержался, подошел, открыл крышку. Книга тут же засветилась. На титуле было написано «Василий Ян. «Александр Македонский»». Осетр коснулся сенсорклавы, просмотрел список.
Ишь ты! И «Когда впереди война» Сергея Аксюты есть, и «Война и мир» Льва Толстого, и даже последний писк сезона «Наш враг – Великий Мерканский Орден» Кирилла Голобородько! Интересно, где он тексты берет?
– Осваиваешься, Остромир?
Осетр положил книгу на решетчатую конструкцию и обернулся.
Чинганчгук принес стопку посуды и принялся накрывать на стол.
– Читаешь книги-то?
– Читаю.
– Ну и правильно. Книги, брат ты мой, дурному не научат. – Чинганчгук поставил на стол две тарелки. – Сам я обычно принимаю пищу на кухне, но сегодня будем обедать здесь. Не часто у меня гости бывают…
– А где вы тексты для книги берете?
– Намекаешь, что сеть на планете отсутствует?.. – Хозяин положил возле тарелок ножи и вилки. – Есть в Черткове лавчонка, где торгуют текстовыми модулями. Читателей здесь, конечно, не полгорода, но имеются. Во всяком случае, торговец не прогорает. Так что все мировые новинки у нас есть. Не в день презентации, конечно, получаем, но через некоторое время появляются.
«Мда-а, – подумал Осетр. – И кабаки тут имеются, и публичные дома, и книжные лавки. Определенно, человек везде устраивается, даже если этот человек – убийца и насильник, а живет он на планете-тюрьме без перспективы хоть когда-то покинуть ее».
– Этажерку я, кстати, своими руками сделал.
– Эту… что? – переспросил Осетр.
– Сей предмет мебели, – хозяин кивнул на решетчатую конструкцию, где лежала книга, – называется этажеркой. На самом деле изготовить ее не так уж и сложно. Это не труднее, чем торговать. За время пожизненного заключения можно многому научиться… Садись-ка за стол!
Долго просить Осетра не пришлось. Хозяин снова сходил на кухню и вернулся со сковородкой, полной жареного мяса, окруженного горой какого-то местного тушеного овоща.
– Полагаю, все прививки тебе были сделаны?
– Разумеется.
– Значит, наша пища тебе не повредит… Впрочем, ты же пиво уже пил. И без последствий. – Чинганчгук подмигнул. – Храпповка-то вообще одну пользу приносит. Так что наше начальство не в накладе. Пожизненные рабы, у которых очень долгая жизнь, вырабатывают намного больше, чем на них тратится.
Он разложил содержимое сковородки на две тарелки, и через мгновение Осетр уписывал свою порцию за обе щеки.
– Отец у тебя жив? – спросил Чинганчгук, принимаясь за собственную порцию.
«Нет», – чуть было не брякнул расслабившийся Осетр, но набитый рот помешал. А потом и мозги сработали. Он прожевал, проглотил и сказал:
– Да, конечно. А то где бы я начальный капитал взял на собственный бизнес. Банки кредитами сирот не жалуют.
И попенял себе. Нельзя расслабляться. Капитан Дьяконов сто раз говорил, что жить жизнью легенды стократно сложнее, чем собственной. Вот так, на деле, и выясняется, что это – стопроцентная правда.
– А занимается чем?
– Торгует. Правда, в нормальных… в обычных мирах.
– И как же это он тебя на Кресты отпустил?
Осетр хитро улыбнулся:
– А я его и не спрашивал. Он мне дал карт-бланш на первый в жизни бизнес. Говорит, за опыт надо платить.
Чинганчгук покивал:
– Думаю, он прав. За опыт действительно надо платить. Потому что за отсутствие его иногда приходится платить вдесятеро дороже. – Он помолчал, глядя в пространство.
Похоже, у него была нечистая совесть. Впрочем, у кого из преступников она чиста?..
– Ты, должно быть, голову ломаешь, – продолжал Чинганчгук, мрачнея. – Какого черта этот тип пристал ко мне? Чего ему надо?
Осетр пожал плечами, продолжая уписывать жаркое.
– У меня сын погиб. Там, на Петровом Кряже. Сейчас ему было бы столько, сколько тебе. Ты здорово на него похож, Остромир. То есть на такого, каким бы он стал сейчас… То есть как я его себе представляю… Ну ты меня понял.
Осетр понял. И у него впервые с того момента, как он покинул борт «Дорадо», полегчало на сердце. Все-таки везде есть более или менее нормальные люди. И в тюряге обитают не одни убийцы и насильники!..
Однако долго говорить тут было не о чем, и он коротко ответил:
– Спасибо вам!
Хозяин мотнул головой, словно его атаковало невидимое насекомое; мрачность его будто ветром сдуло.
– Какие планы на сегодняшний день?
Планы у Осетра были невелики – встретиться с Баяном. Но эта встреча по заданию должна состояться только завтра, а потому остаток дня можно было считать тем, что в школе называется «личное время». В частности, самая пора оценить сложившуюся ситуацию и хотя бы приблизительно представить себе, что делать дальше. Заготовленная легенда – вещь полезная, но уметь отходить от нее еще более полезно.
– Сказать правду, хотелось бы отдохнуть. Все, что случилось после посадки, изрядно меня вымотало.
– А со мной не желаешь пойти?
– Куда?
– В обитель греха. – Водитель усмехнулся. – В наш публичный дом. Там есть классные девочки. Или, как у нас говорят, крутоватые телки.
Осетр представил себе вкусные картинки, которые ждут его в публичном доме. Но тут же откуда-то появилась Яна, закрыла собой героинь вкусных картинок, и Осетр подумал, что ей бы эти картинки не понравились. В отличие от героинь она была одета, но вовсе не этот факт отвратил Осетра от блистающих перспектив предстоящего вечера. Он прекрасно представлял себе ситуацию, когда рядом с ним окажется раздетая Яна, но это уже не будет грехом, а сейчас его зовут грешить. И вовсе не ради выполнения задания, что хоть как-то могло бы оправдать его в собственных глазах. А грех ради удовольствия – грех вдвойне… Так говорит капитан Дьяконов, а капитан знает, что говорит.
– Нет, я все же лучше отдохну. Извините!
Чинганчгук понимающе кивнул:
– Соображаю. С непривычки наши реалии кого угодно в гроб вгонят. Кстати, эта троица в «Дристалище» доставала… приставала к тебе? Каблук и его компания…
– Было дело.
– А чего хотели?
– Взять под опеку мой бизнес. Как это у вас говорится?.. Крышей стать.
– Ясно. Лакомый кусок почувствовали. Не боись. Они с водителями связываться не станут. Так что пока со мной, живи спокойно. – Чинганчгук встал и начал собирать со стола.
– Давайте, я посуду помою. Чтобы хоть как-то расплатиться с вами.
– Неужели ты посуду умеешь мыть?
– Не умею, – соврал Осетр. – Но я видел, как это делается. Думаю, справлюсь.
Эх, Матвей-Чинганчгук! Знал бы ты, сколько мы посуды в школе «росомах» перемыли! Офицеры-наставники считали, что кадет должен уметь руками делать все – не только ножи метать или палить из плазменника, но и зажечь костер или приготовить нехитрый обед из добытого зверя, потому что саморазогревающихся консервов и кухни с посудомоечным автоматом иногда у «росомахи» может под боком и не оказаться…
– Ну хорошо, попытайся. Полезно. Как говорят, от сумы да от тюрьмы не зарекайся.
Да, среди прочих заключенных… то есть, мертвяков этот дядька, должно быть, выглядит белой вороной.
Они перенесли посуду на кухню, хозяин вручил гостю фартук, показал, как пользоваться мойкой (ибо вода здесь включалась и выключалась необычными способами, с помощью этаких крутилок, красной и синей) и побежал переодеваться.
А Осетр приступил к мытью. Поскольку хозяин находился еще дома, пришлось работать трудно и медленно. Умеющему, разумеется, тяжело делать что-то неумело, но разве актерское мастерство для «росомахи» – не одна из главных специальных наук?..
Перед уходом Чинганчгук снова заскочил на кухню.
– Что ж, неплохо… Как говаривала моя матушка, руки у тебя не из задницы растут… – Он открыл ящик стола. – Вот здесь второй ключ лежит от входной двери. На всякий случай. Я дверь закрою. Сумеешь замок открыть?
– Сумею… Сумею, Матвей Степанович.
Чинганчгук глянул на него недовольно, но напоминать про погоняло не стал.
– И все-таки пойдем, попробуешь.
Пошли в прихожую, к наружной двери. Осетр попробовал. Справился. И успокоенный хозяин, показав гостю, где хранится постельное белье, умчался к своим проституткам.
Глава двенадцатая
Застилать кресло он не стал, просто достал подушку и улегся. Расслабил все мышцы, закрыл глаза и полежал несколько минут с отключенными мозгами, не думая ни о предстоящем задании, ни о Чинганчгуковых проститутках, ни – даже! – о Яне. Не думать о Яне было труднее всего, но и с этой задачей он в конце концов справился.
Пустота в голове росла, ширилась, захватывала все новые и новые области мозга, пока не поглотила Осетра полностью. Это было отработанное на школьных тренировках упражнение, очень хорошо снимающее усталость перед тем, как требуется сделать серьезный выбор или проанализировать ситуацию. А продумать дальнейшие действия перед завтрашней встречей с агентом Баяном было необходимо…
Осетр пролежал так ровно десять минут. Он не сверялся с секундомером и не смотрел в сторону часов, висящих на стене комнаты. Переключение мозга в обычный режим происходило автоматически, и продолжительность полного отдыха отрабатывалась многолетними упражнениями. У каждого кадета она была своя – кому-то хватало пяти минут бездумного лежания на койке, кому-то требовалось полчаса. Осетру было достаточно девяти минут пятидесяти шести секунд. Можно, конечно, и больше, но никак не меньше… Прошло десять минут, и мозг очнулся. Пустота быстро сжималась, редела, будто разгоняемый утренним ветерком туман, и наконец уползла в подсознание.
Можно было приступать к анализу.
Но тут раздался звонок – по-видимому, к Чинганчгуку кто-то пришел в гости. Осетр хотел было отправиться в прихожую и объявить, что хозяина нет. Однако тут же понял ошибочность такого решения – неизбежно пришлось бы объясняться, кто он такой и что делает здесь в отсутствие хозяина. Лучше вести себя так, будто дом пуст. Постучат-постучат и уберутся восвояси.
– Эй, Чинганчгук! – послышался грубый полупьяный голос. – Что, нажрался «кровушки» и дрыхнешь? Открывай давай!
– А я тебе с самого начала говорил, что его дома нет, – отозвался другой голос, не менее грубый и не менее пьяный. – Он же сегодня с вахты, так? Так! А значит наверняка поперся к Татарке мохнатые сейфы вскрывать. Пошли-ка тоже по лебедям. Там, говорят, новенькая появилась – буферюги с голову размером!
– Гы-гы-гы… С голову или с головку?
– Га-га-га… У некоторых без разницы, все равно мозгов в башке не больше, чем на конце эклера.
Посоревновавшись в подобном остроумии, незваные гости умотались к своей Татарке. А Осетр, восстановив настрой, взялся за дело.
Итак, если исходить из информации, вложенной в него «мозгогрузом», начальный здешний контакт зовут Баяном. Надо полагать, что Баян этот – местный резидент, но выполнять работу за Осетра он, разумеется, не станет. Поэтому к Баяну надо идти с конкретными вопросами и предложениями. Вот и займемся их формулировкой.
Итак, исходная информация… На планете Угловка (именуемой в просторечии Крестами), принадлежащей к системе звезды 7377 по Общегалактическому каталогу небесных объектов (именуемой Вера) исчез агент Муромец. Чей он агент – «росомах», флотский или армейский, – вводная не поясняет. Тут есть разные варианты. К примеру, Муромец – такой же кадет, как и я, проходивший здесь «суворовскую купель» и проваливший ее. А может, он – агент настоящий, действующий, не имеющий ни малейшего отношения к школе. Вот только что он делает на планете-тюрьме? Какую здесь выполняет миссию? Об этом мы уже думали и забыли, что есть и иные версии, кроме борьбы с корруацией… К примеру, он следит за мертвя… за отбывающими наказание? Почему? Какой заключенный может интересовать разведку армейскую, флотскую или «росомах»? Надо полагать лишь разоблаченный и осужденный вражеский шпион… Либо кто-либо из императорской семьи. Нет, уж скорее второе, чем первое, поскольку разоблаченный шпион есть материал отработанный и вряд ли заинтересует любую из трех указанных разведок. Однако, опять же, с какой стати на поиски такого агента вдруг бросили кадета? Что, поблизости не оказалось никого более опытного? Маловероятно… И тут тоже два главных варианта. Один – на самом деле нет никакого исчезнувшего агента Муромца, а есть «суворовская купель» для кадета Остромира Приданникова с целью проверить его в деле. Об этом мы тоже уже думали. В этом варианте кадет Приданников должен себя вести, как настоящий «росомаха», которому поручено выполнить задание Родины. Второй вариант – кадет Приданников привлечен к делу в качестве отвлекающей фигуры, чтобы маячить перед неведомым противником, пока настоящий агент (возможно, даже тот же Муромец) выполняет истинное задание. Как должен вести себя кадет Приданников? Да, собственно, так же, то есть, как настоящий «росомаха», которому поручено выполнить задание Родины. И пусть в этом случае, голову ломает противник – для чего тут оказался зеленый юнец, кадет, еще не выпущенный своею школой. А наше дело – солдатское! Есть приказ – и надо его выполнять! Как говорит капитан Дьяконов: «Солдату и болотная вода – что твой кофе!» Причем капитан никогда не использует слово «военный». Военные мы для штатских, а так – солдаты… Капитан и вообще всегда говорит: «Мы, солдаты…» Если не использует выражение: «Мы, «росомахи»…». И раз мы солдаты и «росомахи», не будем больше ломать голову, есть ли скрытый смысл у полученного задания, а будем выполнять его по прямому смыслу.