Романов Сергей. Автовор

   – И каков будет этот процент?
   Валька пожал плечами:
   – Это не моего ума дело. Тут я тебе не подсказчик и не советчик.
   – Выпьем? – пропустив слова товарища мимо ушей, поднял свой стакан Славка.
   Валька нехотя взял стакан, закусил губу:
   – Что-то не лезет больше. Отдай баксы, Славка. Не дразни зверя. Мы с тобой в этом мире очень маленькие люди. Ногтем придавят, пикнуть не успеешь. И долго потом будут искать, где могилка твоя.
   Славка, выпив водку, швырнул пустой стакан на стол и, перегнувшись к дружку, жарко зашептал:
   – Ты понимаешь, Валек, о какой сумме идет речь? Это же почти полмиллиона! Этих денег и тебе и мне хватит на раскрутку своего дела за кордоном. Можно слинять куда-нибудь в Испанию, Чехию, в Африку, наконец, вложить деньги в свой бизнес. Что мы, без темы в голове, что ли?
   – Это не по мне, Слава. Ты ведь знаешь, я после защиты диплома в свою деревню подамся. Завяжу со всяким криминалом.
   – Но так не бывает: сегодня вор, а завтра – паинька, чистый человек.
   – Может быть, когда-нибудь я и буду наказан за свои прегрешения. Но я не думаю, что приговор будет строже, чем тот, который мне был вынесен еще при рождении. Ты ведь не знаешь, что такое родиться в многодетной семье с отцом-инвалидом? Не знаешь… А я могу тебе сказать: эта жизнь ничем не лучше, чем в лагере для осужденных. Я ведь, как приговоренный, с шести лет поднимался чуть свет, дрова пилил, колол, навоз из коровника вывозил, потом отсиживал занятия в школе и опять пахал, сеял, убирал. Словом, с дошкольного возраста зарабатывал деньги на хлеб. И пальто во втором классе мне мать купила навырост. В нем и школу закончил. Так что я за свои грехи еще в детстве отсидел. А хуже того приговора для меня может быть только смертный. Но в суде за угоны вышку не дадут. А за «зелень», с которой ты меня приглашаешь удрать с тобой за границу, нам точно не сносить головы. А они, Слава, тебя не то что в Африке, у черта за пазухой достанут.
   – Но я не могу отдать деньги…
   – Тогда покайся и жди, – развел руками Валька.
   – Я не могу отдать деньги, потому что у меня их нет!
   – Скажешь тоже, как в лужу… Только что за границу приглашал, а теперь, видите ли, денег у него нет.
   – Скорее всего, они уже там, Валя, за границей.
   Гонивовк поднял глаза:
   – Чего ты горбатого лепишь? Тоже мне выискался – авантюрист международного масштаба.
   – Они за кордоном, Валя. За пятьдесят тысяч «зеленых» оказал мне эту услугу один человек… Ты никогда бы не подумал – кто.
   – Знаешь, мне это не интересно. И если ты уж решил играть по-крупному, то действуй сам. Я категорически не хочу быть посвященным в твои планы.
   – Но только ты смог бы мне помочь вернуть деньги. Ведь если я приду к Сурену без «зелени», меня не станут слушать, а, сам знаешь, сразу подвесят за яйца.
   – Оставь меня в покое, Славик. И лучше будет, если о нашей встрече здесь никто не будет знать. Ведь если это станет известным Сурену, а затем и Шамилю, то я не собираюсь погибать за компанию и вынужден буду рассказать о нашей встрече подробнее.
   – Но ты мне должен помочь!
   – Чем? – Валька с шумом поднялся из-за стола. На пол полетела металлическая тарелка с шашлыком.
   – Мальчики, мальчики! – бросилась в их сторону тетя Вера. – Что вы тут не поделили?
   Славка схватил Гонивовка, который готов был уже покинуть шашлычную, за руку:
   – Присядь хотя бы еще на одну минуту.
   – Ну?
   – Передай одному человек записку.
   – Это твоя последняя ко мне просьба?
   – Пусть будет так.
   – Тогда пиши быстрее.
   Он сидел, откинувшись на спинку стула, и ждал, пока Славка водил карандашом по листку бумаги. Наконец он свернул лист вчетверо и протянул кэнивовку:
   – Здесь адрес, по которому меня можно найти.
   – Это уже не мое дело. Так кому передать?
   – Натюрморту.
   Вальку словно кипятком ошпарило: неужели в этом деле замешан художник? Но он тут же постарался взять себя в руки: мало ли какие дела у Климова могли быть с Натюрмортом.

4

   Следователь военной прокуратуры капитан Рогозин с трудом оттолкнул на край стола несколько толстых папок с документацией о перевозках грузов ермолинскими летчиками. На первый взгляд картина получалась такая: начальника аэродрома полковника Никитина нужно было носить на руках. Это был один из немногих командиров, который, как говорится, мог совмещать приятное с полезным. В то время как офицеры во многих подразделениях жили с семьями в палатках, чуть ли не каждый день из-за неукомплектованности частей кадрами вынуждены были нести круглосуточные дежурства и, вдобавок ко всем бедам, месяцами не получали жалованья, ермолинские летчики не простаивали и зарабатывали деньги, выполняя коммерческие рейсы.
   На каждом армейском совещании руководство армии и штаба ставило полковника Никитина в пример. Смотрите, мол, Борис Карпович и летчикам скучать не дает, потому как тренировочные полеты они совмещают с коммерческими рейсами, и казну армии пополняет, помогая перемещать народнохозяйственные грузы.
   Но капитан Рогозин в общем ворохе документов подметил, казалось, совсем незначительную деталь: перевозкой народнохозяйственных грузов на Ермолинском аэродроме и не пахло. На Кавказ, как правило, многотонные «Антеи» перевозили автомобили, выполняя заказы коммерческих фирм, а обратно в Москву возвращались под завязку загруженные ликероводочной продукцией. И это в то время, когда российские пограничники и таможенники вели активную борьбу на Кавказе по пресечению ввоза в Россию контрабандного спирта. Пока одни сдерживали на границе сотни цистерн с нелегальным спиртом, авиаторы под общий шумок челночили и получали приличные деньги за перевозку водки и коньяка.
   Рогозин отлично понимал, что на рейсы военных самолетов таможня смотрела сквозь пальцы. Конечно, специалисты этого контрольного ведомства догадывались, какой товар мог скрываться внутри огромных грузовых аэробусов, но предпочитали помалкивать и с вояками не связываться.
   Но перевозка спирта – это уже из другой оперы. А пока капитан Рогозин, однокашник Игоря Смагера, работал над дружеской просьбой его шефа – подполковника Зубкова.
   Рогозин набрал номер телефона МУРа. Трубку тотчас же подняли, и на другом конце провода прозвучал приятный баритон:
   – Зубков.
   – Владимир Иванович, это капитан Рогозин из военной прокуратуры.
   – О! Олежек, как жизнь молодая?
   – Втравили, Владимир Иванович, вы меня в авантюру, – без церемоний перешел к делу Рогозин.
   – Так уж сразу и в авантюру? – засмеялся Зубков, но потом перешел на серьезный тон. – Что, начальство не одобряет твоей инициативы разобраться с передовым опытом летчиков?
   – Еще как не одобряет. Меня уже наш главный прокурор вызывал и спрашивал, дескать, какого черта ты полез к ермолинцам?
   – Ну, а ты?
   – Я на вас всю вину переложил.
   – Это как же?
   Рогозин тихо засмеялся, прикрыл трубку ладошкой и, хотя в кабинете, кроме него, никого не было, оглянулся по сторонам:
   – Я сообщил: дескать, по секрету от своего друга узнал, что МУР проявляет повышенный интерес к Ермолинскому аэродрому, поэтому, дабы военную прокуратуру не застали врасплох, решил тоже поинтересоваться летными делишками. А то случится так, что гражданские поднимут шум на всю страну, а мы, военные, об этом и слыхом не слыхивали. Тогда стыда не оберешься. А тут выложим и свои козыри: мол, все нам известно, и хоть завтра готовы призвать к ответу нарушителей.
   – Оригинальный ход, – похвалил Зубков.
   – Сам от себя в восторге.
   – Ну ты слишком скромный товарищ, – съязвил подполковник.
   – Это, Владимир Иванович, мой единственный недостаток, – также с подвохом ответил Рогозин и уже серьезно добавил: – Правда, если мое руководство узнает о нашем с вами разговоре, то вышвырнет меня из армии с волчьим билетом.
   – Ну, ты краски-то не сгущай!
   – Как пить дать подведут под сокращение. Сокращать армию стало модно и актуально. И особенно тех, кто сует нос не в свои дела. А дела, Владимир Иванович, как вы и предполагали, очень темные.
   – Много переправили?
   – Много, Владимир Иванович. Только за три последних месяца в Закавказье было переброшено более трех сотен автомобилей.
   – Краденых?
   – Краденые они или подаренные – таких данных в транспортных документах нет. Есть гарантийное письмо об оплате, платежное поручение и акт технического осмотра. Все.
   – Так ведь, Олег, с этими документами ничего не докажешь?
   – Не скажите, Владимир Иванович. Кое-что доказать можно. Во-первых, меня заинтересовал такой факт. Груз ни разу не был досмотрен на таможне. А это уже нарушение правил межгосударственных перевозок. Если вы выполняете коммерческие рейсы для гражданских нужд, то и законов гражданских придерживайтесь. Согласны?
   – Логично. Шум можно поднять колоссальный: государственная казна недосчиталась кругленькой суммы. Но военные сошлются на свою неопытность и некомпетентность в торговых вопросах. Их, конечно, пожурят, попинают немного ногами, но потом и заступятся, дескать, хотели как лучше…
   – Данных о том, что они перевозили ворованные машины, нет?
   – Естественно, никто не скажет, что груз был криминальным. Все надо доказывать.
   – Но, чтобы доказать, нужна хотя бы соломинка…
   – Мне кажется, что такая есть. Я внимательно прочитал акты технического контроля на каждую машину. И вот что меня насторожило: в каждом акте было записано, что автомобиль к самостоятельной транспортировке не пригоден. А служащие аэродрома мне рассказывали, что каждая партия прибывала для отправки своим ходом. Мало того, некоторые солдатики даже восхищались некоторыми тачками: коммерсанты на них устраивали гонки по летному полю.
   – Но эти акты-то, пусть они и липовые, теперь находятся в Закавказье вместе с машинами?
   – Конечно. И хотя я не следователь по экономическим махинациям, но чувствую, что все эти акты предъявлялись в бакинские, ереванские автоинспекции вместе с такими же вымороченными справками-счетами. Все это удостоверяло сделку купли автомашины кавказцем, на основании чего ему выдавались подлинные номера и документы на купленный в России автомобиль. Таким образом, из военных «Антеев» на взлетно-посадочную полосу выкатывалась, теперь уже на законных основаниях, новенькая машина, готовая влиться в автопарк армянской или грузинской столицы.
   – Послушай, Олег, какого черта ты там делаешь? – спросил после недолгой паузы Зубков.
   – Где?
   – Ну, в этой своей военной прокуратуре. Я молю Бога, чтобы тебя поскорее выгнали из рядов Вооруженных Сил, потому что в милиции не хватает грамотных следователей.
   – Это комплимент?
   – Считай, что так. Но я действительно взял бы тебя к себе с удовольствием.
   – У вас есть Смагер. Мой друг и однокашник. И я ему дорогу перебегать не стану.
   – А вот твоего Смагера я выгоню из МУРа на вполне законных основаниях. Как профессионально непригодного специалиста.
   – Но это вы хватили лишнего, Владимир Иванович. Смагер – «мент» до мозга костей! Он даже семью не смог создать, потому что женился на этой самой вашей обворожительной милиции.
   – Твой друг, Олег, провалил операцию, из-за чего вполне серьезно пошатнулась и моя репутация. И начальство требует возмездия.
   – И вы его допустите?
   – Да.
   – Что грозит Игорю?
   – В лучшем случае – ссылка.
   – В Магадан?
   – Пока в Питер. А там посмотрим.

5

   Грек уже второй час околачивался на автомобильном рынке прибалтийского Калининграда. Прежде чем встретиться с президентом автоцентра под многообещающим названием «Европа» Сосо Бурчиладзе, который в советское время отсидел три срока за незаконные валютные операции, а теперь превратился в руководителя крупного концерна по поставке иномарок на российский рынок, Грек решил лично поинтересоваться, по какой цене продаются роскошные автомобили с большим объемом двигателя. Такие как раз и ценили в Закавказском регионе.
   До встречи оставалась еще пара часов. Тем более до кафедрального собора, где располагался памятник немецкому философу Канту и где у них была назначена встреча с телохранителем Сосо, было рукой подать. Он мог проделать весь этот путь пешком за полчаса.
   Так что торопиться было некуда, он прошел вдоль строя надраенных до блеска «Мерседесов» и свернул направо, где в несколько рядов были выставлены для продажи мощные внедорожники. Цены на «мерсы», «Ауди» и БМВ за последний год практически не изменились. А вот джипы, с тех пор как в России наладили свою линию по выпуску внедорожников, резко подешевели.
   Он постарался сосредоточиться на ценах и стал пристально вглядываться в таблички, которые были прикреплены в углах лобовых стекол. Он хотел проанализировать, насколько снижалась стоимость машины в зависимости от года выпуска. Выходило, что внедорожник пятилетнего возраста с полным электропакетом и всякими автоматическими наворотами можно было приобрести за десять-пятнадцать тысяч долларов. Конечно, машина не включала в себя стоимость услуг по растаможке. И потому для калининградца, жителя свободной экономической зоны, приобретение такой машины не выглядело обременительным делом, в то время как для любого другого россиянина цена возрастала почти вполовину. Грек прибавил к общей стоимости и свой коммерческий интерес: цифра подобралась к тридцати тысячам. Такие деньги в Закавказье водились практически у каждого жителя, который зарабатывал на жизнь с помощью автомата Калашникова, кочуя из одной добровольческо-освободительной армии в другую.
   Он остановился около синего «Форда» и заглянул внутрь салона. Кресла были отделаны синим бархатом, в приборную доску встроен бортовой компьютер, на кабине красовались полдесятка мощных фар. Он почувствовал, как кто-то потянул его за руку.
   – Интересует машина, господин?
   Он обернулся и увидел около себя смазливую черноглазую девчонку лет шестнадцати. Она держала руки в карманах длинной кожаной куртки, которая была расстегнута нараспашку. Супермодная кофточка с глубоким декольте практически обнажала высокую грудь и привораживала мужчин.
   – А тебе-то что? – сквозь зубы спросил Грек и тут же вспомнил о своей юной балерине. И почему он не взял ее с собой? Кстати, и она была не против побывать в прибалтийском городе. С досады он набрал побольше морского воздуха в грудь и снова откровенно уставился на глубокое декольте девчонки.
   – Как – что? Я вместе с папой, – склонив свою головку влево, игриво ответила она и кивнула в сторону мускулистого мужчины лет тридцати с толстой шеей, на которой сверкал огромный крест. Щурясь от солнца, он оценивающе смотрел на Грека.
   – Интересуетесь машиной? – издалека спросил он.
   – Сколько сбросишь? – без всякого интереса спросил Грек.
   – Нисколько, – отрицательно замотал головой «папа», могу только колесо запасное добавить и дочку в придачу. Конечно, не насовсем. На ночку.
   Грек взглянул на часы: пора было двигаться к могиле Канта. Девчонка после слов своего «папа» тут же повисла на руке Грека.
   – Покупай, господин.
   Грек освободил свою руку и вздохнул – он прекрасно понимал, чем может закончиться и покупка, и ночное свидание с девчонкой. Когда-то он и сам шарил в чужих карманах с помощью девчонок и таблеток клофелина. Девушки втирались в доверие к клиентам, подсыпали снотворное и освобождали их карманы от лишних денег.
   – В другой раз, – сказал Грек и зашагал в сторону входных ворот.
   Краем глаза он видел, что девчонка следовала за ним.
   Он вышел за ворота и поискал взглядом дежурного милиционера. Тот прохаживался вдоль автостоянки. Грек, не прибавляя шага, догнал его и шепотом сказал, кивнув в сторону девчонки:
   – У нее полный карман клофелина.
   – А вы кто будете, гражданин?
   – Коллега, – спокойно бросил Грек, – из московской милиции.
   – Спасибо, – поблагодарил его милиционер и направился в сторону девчонки.
   – Куда ехать желаете? – тут же спросил Грека пожилой мужик, покручивая на пальце брелок с ключами, как это принято у московских аэропортовских бомбил.
   – На кладбище, – пошутил Грек.
   – Не рано ли? – постарался поддержать шутку водитель.
   Грек посмотрел на часы:
   – В самый раз. Надеюсь, где могила Канта, знаешь?
   – Обижаешь, начальник.
   – Тогда поехали.
   В гостиницу Грек вернулся глубокой ночью. Переговоры были нервными, но Грек остался доволен собой. Партия иномарок, минуя Москву, должна была прибыть во Владикавказ. А там уже Грек найдет способ переправить автомобили в Азербайджан. Он знал, что во Владикавказе бедствует огромный военный аэродром. И стоит ему только попросить об одолжении и показать денежные купюры…
   Правда, Сосо Бурчиладзе поначалу наотрез отказался транспортировать машины своим ходом в Закавказье.
   – Ты что, не знаешь, кто там орудует? Я ведь вообще могу остаться без машин и денег. Мне легче и безопасней товар во Владивосток доставить. Но во Владикавказ?… Нет, так дело не пойдет. До Москвы я отвечаю за машины, а там – твоя забота.
   Они несколько раз вставали с кресел, пожимали друг другу руки и прощались, но потом вновь усаживались, тянули маленькими глотками темно-бордовый «Киндзмараули», и Грек километр за километром отвоевывал у Сосо пространство. Бизнесмен предлагал услуги по транспортировке до Липецка, потом соглашался доставить машины в Воронеж. Махал в отчаянии рукой:
   – Хорошо, будут они через пару недель в Волгограде.
   Но Грек поджимал губы и отрицательно качал головой:
   – Прибавляю к общей сумме контракта еще десять тысяч долларов. Но вся партия должна прибыть только во Владикавказ.
   В конце концов старый валютный мошенник сдался:
   – Вот как мы сделаем, Грек. Машины будут приходить во Владикавказ не всей партией сразу. А по две, по три. Под воронежскими и пензенскими номерами. Я поговорю со знакомыми ребятами в этих областных автоинспекциях, и мы позаимствуем у них номера на время.
   – Машины-двойники? – показал свою осведомленность Грек.
   – А как ты еще хотел в открытую перегонять чужое добро? Только под действующими номерами, дружок, которые на время позаимствуем у друзей. Работа кропотливая, но стоящая. Важно, не только чтобы марка автомобиля и его цвет сходились, но и год выпуска. Так что гаишники за свою работу не зря деньги берут. В течение двух суток все будут на месте. Но учти, если в дороге пропадет хотя бы одна машина, то убытки делим пополам.
   Они остались довольны друг другом. И Грек. И перекупщик Сосо. Ведь не каждый день у него покупают приличные партии угнанных за рубежом иномарок.
 
   …В номер неожиданно постучали. Грек вышел в прихожую и, не открывая дверь, поинтересовался запозднившимся гостем.
   – Откройте, пожалуйста, – раздался мелодичный голос.
   Ему показалось, что он уже где-то слышал его.
   Пренебрегая осторожностью, он открыл дверь. Перед ним стояла та самая девчонка в кофточке с глубоким декольте. Поняв, что избавиться от старых знакомых не удалось, Грек без лишних вопросов жестом пригласил девчонку в номер. Она тут же скинула куртку, плюхнулась в глубокое мягкое кресло, положила ногу на ногу:
   – Шампанского хочется!
   Он окончательно понял, что его принимают за самого настоящего лоха. Наверняка в холле гостиницы мнимый «папаша» со своими друзьями дожидается, когда он, Грек, отрубится от дозы клофелина или сама девчонка не очистит его карманы. Не исключалось и грубое физическое воздействие на его толстый кошелек. Ну что ж, после трудных переговоров можно было и поразвлечься.
   – Сейчас прикажу принести шампанского, – сказал он девчонке, взял телефон и ушел в другую комнату.
   – Сосо, – глядя в окно на синий «Форд», спросил он, когда трубку подняли. – Это твои люди меня клеят?
   – Упаси Бог, Грек!
   – Ребята на синем джипе марки «Форд», который стоит около моей гостиницы, заслали в мой номер девицу. С ней я как-нибудь сам разберусь. А с «Фордом»…
   – Девчонка-то хороша? – засмеялся Сосо.
   – Ничего.
   – Тогда отдыхай спокойно, Грек, и ничего не бойся.
   Они долго занимались любовью, и в порыве страсти Грек называл новую знакомую Леночкой. Около двух часов ночи, перепутав бокалы, «Леночка» выпила шампанское с клофелином. Больше она никогда не видела своего любовника.

6

   Бьерн Сальминг искоса посматривал на своего приятеля. Чем дальше они удалялись от второй российской столицы, тем заметно улучшалось настроение Лундквиста. Наконец Сальминг подсел к своему другу.
   – Сколько ты заработал за три дня, Томас? – положив руку на плечо товарища, спросил Бьерн.
   Лундквист посмотрел на Сальминга снизу вверх, приложил руку к нагрудному карману пиджака, благодарно кивнул головой, но постарался уйти от прямого ответа:
   – Спасибо тебе, Бьерн.
   – Десять штук!
   – Да, – согласился Лундквист, – но какой риск!
   – Да никакого риска, – развел в стороны руки Сальминг. – Оставили машины около гостиницы, получили вечером деньги, а утром заявили, что машины исчезли. Где ты рисковал, Томас? Докер за три часа подвергается большему риску, нежели мы за три дня.
   – Может быть, – согласно кивнул Лундквист, снова уставился в иллюминатор и повторил: – Очень даже может быть.
   – Да плюс тридцать пять тысяч ты получишь от страховой компании.
   – Но здесь нет никакой выгоды! – сморщил лоб и запротестовал Лундквист. – Ведь эти деньги я заплатил за машину в магазине!
   – Когда заплатил-то?
   – В прошлом году.
   – Значит, ты уже почти год эксплуатировал машину?
   – Десять месяцев, – уточнил Томас.
   – Ну, так если бы ты ее решил продать, то запросил бы тридцать пять?
   – Кто же даст тридцать пять после года эксплуатации? Тысяч двадцать восемь – тридцать…
   – Значит, прибавь к десяти еще пять – семь чистой выгоды.
   – Это точно, – в конце концов согласился Лундквист и снова стал глядеть на море.
   – Еще поедешь? – спросил Сальминг.
   Лундквист вопросительно посмотрел на Сальминга: мол, страховая компания тут же поймет, что не все в порядке в ее ведомстве. Бьерн в ответ лишь улыбнулся:
   – Что, во всей Европе на одной только страховой компании свет клином сошелся? Поедем в Голландию, купим по «Мерседесу», там и страховки оформим. Мы в отличие от этих русских живем в свободной Европе, – сказал Бьерн и тут же подумал: «Но насколько мы теперь свободны от самих русских?»
   При встрече с питерским партнером, который выложил перед Бьерном две пачки стодолларовых купюр, Сальминг как-то сразу ощутил свою зависимость от этого человека. Нет, русский был вежливым и предупредительным, но в разговоре дал понять, что такие маленькие партии не только не приносят российской стороне ощутимой прибыли, но и требуют дополнительных затрат. Ведь машины нужно на какое-то время спрятать от посторонних глаз, затем переправить самолетом в другую область, перебить номера и оформить новые документы. Так вот, как оказалось, чем больше партия краденых автомобилей проходит перерегистрацию, тем меньше денег приходится платить русским партнерам за услуги.
   Сальминг вытаращил глаза и не поверил. Русский, удивляясь непонятливости Сальминга, недовольно цокнул языком.
   – Понимаешь, крупный опт всегда стоит дешевле единичных экземпляров. Сколько ты платишь за банку кока-колы? – спросил русский у Бьерна.
   – Два доллара, – не понимая, куда клонит разговор его партнер, ответил Сальминг.
   – А если в супермаркете ты будешь покупать целую упаковку, почем обойдется тебе каждая банка?
   – Центов пятьдесят – восемьдесят. В зависимости от партии.
   – Вот так и на машины, – вздохнул русский. – При переоформлении документов в инспекции мы платим одинаково, что за один автомобиль, что за десяток. Понимаешь?
   И добавил, что если бы он, Сальминг, постарался регулярно поставлять по десятку, а то и полтора новых машин, пусть даже краденых, то их сотрудничество могло бы стать очень даже взаимовыгодным.
   – Да-да! Понимаю, – согласился Бьерн. – Но мне-то уговорить двух-трех друзей и пригнать их машины в Питер гораздо легче, чем два десятка!
   – Так не стоит уговаривать друзей. Бери их машины и передавай нашим людям. Правда, с одним условием: расчет будет производиться только после того, как машины окажутся рядом с паромом. В Питере.
   – Вот так взять без спроса и пригнать? – с нескрываемым сарказмом спросил Сальминг.
   – А чего церемониться? Они ведь от страховой компании получат возмещение. Так?
   – Так-то оно так! – задумался Бьерн. – Но я своими действиями обижу своих друзей…
   – Одного, может быть, и обидишь, а десяток осчастливишь. Ведь на страховую сумму вместо бывшей в употреблении иномарки, они смогут купить новую, более современную машину?
   – Но за это можно угодить в тюрьму…
   – У нас говорят, кто не рискует, тот не пьет шампанское и не спит с королевой. Тем более в ваших тюрьмах сидеть – сплошное наслаждение.
   – Я буду думать, – пропустив мимо ушей похвалу в адрес шведских тюрем, ответил Бьерн.
   Всю обратную дорогу он действительно думал. Если с каждой машины его доход, как утверждал русский, будет составлять не менее пяти тысяч долларов, то в течение года он может стать настоящим миллионером. О, как тогда обрадуется Илзе! Но откуда у простого докера могут взяться такие огромные деньги. «Думай, Бьерн, думай», – глядя на своего товарища, который все время смотрел в иллюминатор и о чем-то мечтал, уговаривал себя Сальминг. «А что если зарегистрировать свою фирму?» – вдруг пришла Бьерну идея. Фирму по покупке автомобилей, бывших в употреблении? Он подозревал о существовании в Швеции подобных фирм. Но фирма Бьерна Сальминга будет тратить очень мало денег на покупку использованных машин. Зато она будет щедро раздавать деньги тем владельцам дорогих машин, которые готовы будут закрыть глаза на преднамеренную кражу своего автомобиля. Идея понравилась Бьерну. Но на ее реализацию опять-таки нужны были деньги. По предварительным подсчетам – тысяч пятьдесят, а лучше все сто. Для того чтобы арендовать помещение под контору и небольшую стоянку для хранения автомобилей, нужны были средства и на приобретение нескольких машин не первой свежести. Ведь контролирующим органам нужно пустить пыль в глаза?