Романов Владислав. Замок с превращениями

   - Вы знали пани Эльжбету? - вдруг спросил Петухов.
   - Что?! - не понял Крюков.
   - Я спросил: вы знали пани Эльжбету?..
   Азарий Федорович взглянул на тихое мечтательное лицо Петухова и не поверил своим глазам: перед ним сидел влюбленный!.. Но если Петухов видел Эльжбету, то... Нет, ее никто не мог видеть из ныне смертных! Это бред! Или "чернушник" столь нагло издевается над ним! Значит, он где-то здесь, неподалеку?.. Азарий Федорович быстро взял себя в руки.
   - Вы встречались с нею?.. - скривившись, спросил он.
   - Нет, я только слышу ее голос... - Петухов улыбнулся.
   Азарий Федорович достал платок, вытер бисеринки пота. Этак можно и сознание потерять.
   - И когда вы стали слышать ее голос? - спросил Крюков.
   - Это секрет, - смущенно сказал Петухов.
   - Когда вы стали ее слышать? - Крюков рявкнул так, что во дворе упала скульптура юной пионерки, отдающей честь. Внутри оказалась пустота, в которой, однако, помещался солидный узелок с золотыми царскими червонцами. Червонцы рассыпались во дворе, и хмурый лик последнего Романова засиял под удивленными лучами солнца.
   - Недавно, - прочищая уши и обиженно глядя на Крюкова, проговорил Петухов. - Если вы будете так кричать, я попрошу вас удалиться! решительно заявил он.
   - Извините! - вытирая пот, пробормотал Крюков. - Но для меня... для меня это очень важно! Вы понимаете?!
   - Не понимаю! - отрезал Петухов. - Я на бюллетене... - Петухов запнулся. - Извините, а вы откуда ее знаете?! Тоже чаю хлебнули?!
   - Ага, - кивнул Крюков, сообразив сразу о листьях вербены, которые привезла с собой Маша. Как он сразу не дотумкал?! Нет, быть Великим Магом он не имеет больше права!
   - Это случилось два дня назад, - вздохнул Петухов. - Впрочем, какое это имеет значение? Мне кажется, мы знакомы тысячу лет!..
   - Вы что... переговариваетесь?! - побледнев, спросил Крюков. - Вы переговариваетесь?!
   - Это секрет, - улыбнувшись, снова сказал Петухов, и Крюков готов был испепелить мерзавца, но вместо этого направил страшный пучок энергии через открытое окно на пустой трехэтажный дом, который стоял уже в таком виде целых полгода, потому что исполком никак не мог решить - ремонтировать его или дешевле будет снести и построить новый. Через несколько секунд на месте этого дома остался небольшой, сантиметров в двадцать, слой пыли песка, ибо остальное все сгорело за считанные секунды, никто и не понял, что произошло. Лишь Грымзина, ходившая в это время в "Ремонт обуви", видела все. Посчитав в уме силу энергетического удара, она несколько перепугалась, приняв его на свой счет в качестве предупреждения, ибо взрыв свершился буквально на ее глазах, и надо быть глухой, чтобы не понять, кого предупреждают и за что. Значит, он ее вычислил. На то он и Великий Маг, Патриарх, этот Креукс. Посидев на скамейке в сквере еще секунд двадцать, она решила, что лично для нее спокойнее будет не представлять своему Правлению доказательства измены Креукса уставу СТД. В конечном счете все кончится тем, что ликвидируют ее, как свидетеля, а Великие Маги мирно договорятся между собой. Сколько раз так бывало. Не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. На такие скандалы - отправить Патриарха в Гербарий - способны единицы, и при более благоприятных обстоятельствах. Теперь же вряд ли кто-нибудь выступит против одного из могущественных Магов. Ее подставят, как девочку, и все!..
   Грымзиной даже стало легче, что она не успела сделать эту ошибку. А если она еще выразит желание быть ученицей Азриэля, то... то...
   Она даже разволновалась, как школьница, думая об этой встрече. К тому же он не такой уж старый и выглядит импозантно. Венера так и норовит прибрать его к рукам! Чучмечка!
   Но вернемся к Петухову. Он вообще не любил смотреть в окно и, конечно же, не понял, почему из окна пахнет горелой известкой.
   - Так вы ответите на мой вопрос или нет?! - угрожающе спросил Крюков.
   - Вы-то слышите сами или нет?! - рассердился Петухов. - Что вы меня тут допрашиваете?! Это мое личное дело! Что вам нужно вообще?! Вы приходите ко мне в дом, задаете какие-то странные вопросы... Почему я должен вам отвечать?! Вон Сидоркин, говорите с ним!
   Сидоркин, услышав свою фамилию, слабо застонал из коридора. Он внимательно вслушивался в разговор, чувствуя, что Крюков пришел качать права и сам хочет ехать в Сиэтл с Машей.
   Крюков спокойно выслушал возмущенную отповедь Петухова и даже сумел улыбнуться.
   - Мне, собственно, нужна ваша дочь, точнее, ее благосклонность! Крюков вздохнул не без грусти.
   Сидоркин снова застонал из коридора.
   - А может быть, еще ключ от квартиры, где деньги лежат?! - съязвил Петухов, не понимая, что нужно Крюкову. - Дочь ему нужна?!
   Крюков тоже не понял, о каком ключе и о какой квартире идет речь. Он перебрал в памяти квартиры всех соседей, но денежных людей, за исключением Венеры Галимзяновой, в этом доме он больше не знал.
   - Вы хотите сказать, чтобы я вам сделал ключ от квартиры Галимзяновой? - вежливо уточнил Крюков.
   - У нее что, есть деньги?! Она же дворник!..
   - Двадцать пять тысяч лежат в спальне Венеры, в бельевом шкафу на третьей полке в старом капроновом чулке, - выложил Крюков. - Ключ у вас будет завтра.
   - Вы хотите взять меня в сообщники? - рассмеялся от души Петухов.
   Крюков побледнел. Он понял, что в обмен на информацию о Вечерней стране Петухов деньги брать не хочет, а намерен использовать возможности Крюкова для личного обогащения. Он, видимо, хочет, чтобы Крюков сам воровал для него. Однако воровство также стояло в списке запрещенных деяний Вечерней страны, и, соверши он хоть кражу конфеты со стола Петухова, попасть туда будет уже невозможно.
   - Я в сообщники не гожусь, стар уже, - стараясь подавить раздражение, выговорил Крюков.
   - А откуда вы про деньги знаете? - поинтересовался Петухов. - Вы наводчик?
   Крюков от этих слов чуть сознания не лишился. Брось Крюкову это обвинение Петухов при теще, и он не сможет отвертеться, да там и не будут прислушиваться к его объяснениям.
   - Вы пошутили, надеюсь?.. - не скрывая своего волнения, спросил Крюков.
   - Да-да, я пошутил, - улыбнулся Петухов. - А откуда вы про деньги знаете?..
   - Я все знаю, - мрачно ответил Крюков.
   - Интересно! - пробормотал Петухов. - А откуда тогда у меня голоса в голове?
   - Вы выпили настой Вербены Незабываемой, и у вас открылся канал для приема знакомых голосов, - сказал Крюков.
   - Я нечаянно выпил, дочь заварила! - вдруг спохватился Петухов. - И пахло вербеной! Но откуда дочь ее взяла?!
   - В Вечерней стране, она летала туда два дня назад!..
   - Летала?! - удивился Петухов. - Два дня назад?!
   - Что вы вообще знаете о своей дочери?! - усмехнулся Крюков. - Она превращается в женщину, а это целое приключение одного лица!.. - Крюков вздохнул, откинулся на спинку стула. - Я уважаю вашу дочь и вот!.. - он вытащил из кармана старинный перстень с рубином. - Это для вас, ваш камень рубин, вы хоть это знаете?! Этот перстень мне подарил Людовик XV, мы были с ним дружны...
   - Зачем это?! - не понял Петухов.
   Вид у него был напуганный, потому что перстень Крюков явно где-то стащил. "Скорее всего он специализируется на антиквариате, отсюда и информация, - догадался Петухов. - Неужели и дочь уже впутали?.. Он сказал: она летала два дня куда-то... Они впутали ее, это ясно!.."
   - Я понимаю, что современному человеку, да еще живущему в вашей стране, трудно поверить в чудеса. Вы вообще долгое время отвергали и дьявольские и божественные силы, зная историю лишь по краткому курсу ВКП(б), не так ли? - усмехнулся Крюков, и в глазах его мелькнули молнии. А я Великий злой Маг и чародей в прошлом, что в вашем сознании значит лишь одно: артист цирка, не так ли?
   Петухов кивнул. Крюков несколько секунд молчал, глядя на взъерошенного крепыша-блондина с веснушками. "Странно, а у Маши веснушек нет", - промычал про себя Крюков. - И волосы у нее потемнее..."
   - Берите перстень, он ваш, а мне в ответ нужна маленькая услуга: уговорите дочь сказать "да!" Дело в том, что сегодня ночью она снова полетит в Вечернюю страну и там ее спросят: "да" или "нет" относительно того, чтобы я стал жителем этой страны, так вот, пусть она смилостивится и скажет "да". Пусть снизойдет до моей просьбы. Это пустяк, я готов заплатить за него очень многим. Безусловно, те подарки, что я приготовил для нее, они не стоят этого краткого слова, но я ей пригожусь там, в ее Вечерней будущей стране, королевой которой она обязательно будет, я очень ей пригожусь!.. Всего этого я ей не имею права говорить, а вы можете, вот и надо ее убедить! Вы поняли меня? Я в долгу не останусь, поверьте. Великие Маги умеют быть благодарными!
   И он исчез. Да-да, не ушел через дверь, а исчез, растворился в воздухе, оставив после себя легкий росчерк "АФК", перепуганного насмерть Петухова, который не знал, что ему делать: то ли верить, то ли нет, то ли звонить в милицию (правда, у него хватило ума, чтобы тотчас отбросить это предложение), то ли вообще считать, что никакого разговора с Крюковым не было, а все это мираж, фантазии... Но тяжелый перстень лежал на столе, и Петухов, схватив его, помчался к своему приятелю ювелиру, с которым учился когда-то в школе. Тот долго смотрел-вертел перстень в руках и наконец выдал:
   - Блестящая подделка под западное средневековье!.. Больше ничего сказать не могу, так как надо проверить химический состав, только тогда можно будет сказать окончательно, подлинная вещь или нет. Просто я думаю, что в Копьевске такое не могло появиться...
   - А если это настоящий перстень Людовика XV? - шепотом спросил Петухов.
   - Ну а если это настоящий перстень Людовика, то тогда лучше сразу обратиться в уголовный розыск или ОБХСС, - усмехнулся ювелир.
   - Думаешь отберут? - спросил Петухов.
   - Конечно! - уверенно сказал приятель. - Еще и привлекут!..
   - Понял! - Петухов вытер пот.
   - Ну, если ты хочешь, давай я... - приятель потянулся к перстню.
   - Нет! - твердо сказал Петухов, пряча перстень в карман. - Я его на дороге нашел! - тут же соврал он.
   - А, ну тогда явно подделка! - вздохнул приятель. - Но все равно носить не советую, слишком бросается в глаза, вместе с пальцем блатники какие-нибудь снимут. Давай лучше мне, я тебе стольник дам за него по дружбе, а какому-нибудь грузину за сто пятьдесят толкну! Идет?
   - Нет, - улыбнулся вдруг Петухов. - Тут рубин, это мой камень, а рубин-то настоящий, не так ли?!
   - Да, рубин настоящий, это видно... - позеленел от зависти приятель. - Ну, смотри!.. Но носить не советую!..
   Петухов вышел от ювелира и снова услышал голоса.
   "Я так волнуюсь, - говорила теща. - Она завтра прилетит и что скажет? Чует мое сердце, что хлебнем мы с ним бед! Да мой зять в вас бы точно влюбился! - вдруг рассмеялась она. - Нет, он все-таки замечательный!..
   - Да... - отозвалась Эльжбета, и сердце у Петухова вдруг провалилось, и он чуть не грохнулся посреди перекрестка без светофора.
   Глава 17
   О необычном консилиуме, о протекции Алика и его тревогах
   В школе тоже происходили невероятности. Физичка созвала целый консилиум по обследованию великих электрических сил у Лаврова и Маши. Но сколько бы Лавров ни взмахивал рукой, никакого электрического поля не наблюдалось. Даже эбонитовая палочка не трещала искрами. Великие медицинские деятели снисходительно поулыбались, глядя на покрасневшую от стыда Блудову, и уже потянулись к выходу из класса, как вдруг физичка вскрикнула и, ткнув пальцем в Машу, попросила проверить ее.
   - Не надо меня проверять! - поднявшись, сердито проговорила Маша. - У меня ничего нет!
   И великие деятели радостно закивали, а одна стареющая дамочка с ярко накрашенными губами объяснила Блудовой, что электричество есть теперь у всех, и не надо делать из этого ложные сенсации.
   Блудова была опозорена, а Лавров впервые взглянул на Машу с такой нежностью, что у нее защемило сердце.
   - Ну ладно, - принимая нитроглицерин, яростно взмахнула рукой Блудова. - Петухова, иди отвечать!..
   Ничего хорошего суровый тон приглашения не сулил, тем более что Маша со всеми своими происшествиями попросту забыла даже заглянуть в учебник, хотя знала, что балансирует в журнале между тройкой и двойкой - с физикой у нее давно были нелады.
   Обалдуй Мыльников, обрадовавшись отсутствию у Петуховой электросил, быстренько привязал ее косу к соседнему столу, Маша дернулась, сморщилась от боли, замахнулась, чтобы влепить обалдую затрещину, и вдруг сноп искр рассыпался в воздухе, а Мыльников, с воплем отлетев к стене, грохнулся на пол без сознания.
   От неожиданности все в классе онемели. У Блудовой даже стало подергиваться левое веко. Она, придерживая его рукой, подошла к Мыльникову и, узрев, что бедняга почти не дышит, начала делать ему искусственное дыхание. Кто-то сбегал за водой, и общими усилиями обалдуя возвратили к жизни.
   - Тебе что, Обалдуй Обалдуич, мало вчерашнего?! - спросила Блудова.
   - Она же сказала... - пролепетал Мыльников. - Она же сказала...
   - А ты и поверил! - усмехнулась Блудова, строго взглянув на Машу. Шевелить мозгой тоже иногда полезно. А то последний ум вылетит! - сказала ока и вернулась к доске. Несколько секунд она молчала, глядя в окно, и класс сидел притихший, ожидая нечто вроде приговора. Маша бегло просматривала заданные для повтора темы, как вдруг физичка шумно вздохнула и сказала: "Пошли!"
   Она силой притащила Машу в кабинет директора, где консилиум, смеясь, уже готов был разбежаться.
   - Что, решили все же продемонстрировать свой опыт? - замычал в нос ветхий старичок, первый в Копьевске радиолюбитель.
   - Что вам демонстрировать? Это чудовищной силы энергия, которая способна разнести всю школу по кирпичику! - придерживая пальцем веко, хрипло заговорила Блудова, и авторитетные мужи в костюмах и галстуках затрясли животами.
   - Ну, школу трогать не надо! - прозвенел Михаил Михалыч Ботинкин. - А вот строители тут у нас теплушку свою оставили и сделали из нее склад, ходят, открывают, что-то берут, водочку распивают, я уж ругаться устал с РСУ, пообещал им сдать ее в утиль, вот ее, пожалуйста, разносите по досочке! А?! - И сам же первый громко захохотал. Он заливался минуты две, после чего уже захохотал весь консилиум, а ветхий радиолюбитель даже стал икать.
   - Какие проблемы, где теплушка? - сурово спросила Блудова.
   - Нет проблем! - Директор ткнул пальчиком в угол школьного двора, где действительно стоял вагончик с трубой.
   - Окно можно открыть? - спросила Блудова.
   - Можно, - все еще подхихикивая, кивнул директор. - А вы что, из окна ее... разнесете?! - не без смешков спросил он.
   - Из окна, - деловито отозвалась Блудова.
   Она распахнула окно, снова сморщилась, все еще придерживая пальцем веко, критически осмотрела вагончик, кивнула Маше. Та робко подошла к подоконнику, осмотрела вагончик.
   - Сможешь?! - спросила Блудова. - Получишь четверку за год! пообещала она.
   Маша кивнула.
   - Ну что, можно его испепелить? - спросила Блудова.
   - Можно, можно! - давясь смехом, кивнул Ботинкин.
   - А вдруг там ценности? - встревожилась Блудова. - Кто будет отвечать?!
   - Я, я отвечу! - заливаясь, замахал руками Михаил Михалыч.
   - Все будут свидетелями, - все еще держа пальцем веко, сказала Блудова.
   - Будем, будем, - устав ждать, заторопили авторитеты с животами.
   - Давай, Маша! - вздохнула Блудова. - А вы чуть отойдите. Начинай!..
   Маша сосредоточилась, мысленно подожгла вагончик и, взмахнув ладонью, выпрямила ее, указывая точно на домик. Несколько молний ударило в него, он вспыхнул с разных сторон, грохнул взрыв, видимо что-то взорвалось в самом вагончике, и столб пламени рванулся вверх.
   - Уррра! - завопил 6 "Б", наблюдавший из окна коридора за экспериментом.
   Директор и члены консилиума застыли, точно памятник бюрократизму. Они не верили своим глазам. Вагончик тем временем быстро догорал. В кабинет ворвался завхоз Востриков. У него тряслись губы.
   - По-жа-а-р! - выпалил он. - Михал Михалыч, вы видите?! Преступление!..
   - Это я разрешил, - погрустнев, выдавил Ботинкин. - Его же строители забыли, ходят, распивают, мне сами же докладывали!..
   - Но там же, там же... наша олифа, которую я у них купил... прошептал Востриков. - Сто литров олифы, обои, краски...
   - Интересно, - очнувшись, первым поправила очки дама из районо. Интересный трюк!.. Вы, значит, взмахнули рукой, а кто-то в это время поджег?! Ловко!.. Представьте нам и второго участника опыта!
   Члены консилиума загудели. Директор побагровел.
   - Так это трюк?! - прорычал он. - Вы будете отвечать за содеянное!
   - Ловко! Ловко!.. - подхватили остальные.
   - Это неправда! - попыталась обидеться Блудова, но ее уже никто не слушал. Ботинкин лихорадочно набирал номер 02, и Маше стало жаль физичку, да и потом она четверку за год обещала.
   - Вы хотите, чтобы я еще продемонстрировала свои способности?! неожиданно проговорила Маша. - Она легко взмахнула рукой, и первый же скептик отлетел к стене.
   - Маша! - попыталась остановить ее Блудова, но было уже поздно: дама из районо взлетела к люстре и, плюхнувшись на нее, закрутилась вместе с ней в воздухе.
   - Что вы себе позволяете?! - взвизгнул Востриков, но тотчас по взмаху Машиной руки вылетел в окно.
   - Так, кто еще сомневается?! - спросила Маша.
   Остальные молчали, со страхом глядя на нее, а радиолюбитель, ничего не понимая, продолжал икать, встряхивая слуховой аппарат, который почему-то не работал.
   - Ну, знаете ли?! - возмущенно проговорил Ботинкин. - Ваши шуточки неуместны и оскорбительны!
   - Ах, вы еще недовольны?! - Маша приподняла его на метр от пола и с помощью вытянутой руки держала в воздухе.
   - Ну, с чем вы не согласны?! - подскочила к нему Блудова, сияя торжеством момента. - С чем?! Говорите, ну?!
   - Я ссссссогласен! - просвистел он, и Маша опустила его на пол.
   Из школы Маша возвращалась с Лавровым. Они, не торопясь, прошли по Тихому переулку и вышли на Ласьвинскую. Им было все равно куда идти.
   - Ты сегодня ночью снова полетишь туда? - спросил Лавров.
   Маша кивнула. Она слышала, как об этом говорила бабушка с Эльжбетой. Ее удивило то, что бабушка почему-то уговаривает отца влюбиться в Эльжбету, а Эльжбету влюбиться в него. Маша знала, что и он слышит эти разговоры, и не только слышит, но, кажется, готов полюбить эту неземную красавицу, которую в свое время Азриэль сделал пленницей своего замка. Так в сказке. Как же было на самом деле?.. Бабушка уверяет, что так оно все и было, Эльжбета же, наоборот, что на него взвалили понапраслину. А кто он тогда? Где истина?! Трудно разобраться в этой путанице...
   - И тебе предстоит решить судьбу Азария Федоровича Крюкова, ведь он рвется туда. Что ты ответишь: да или нет?.. - снова спросил Алик.
   - А ты что бы ответил? - спросила Маша.
   - Я бы ответил: да.
   - Почему?
   - Любой человек должен иметь свой шанс, даже если он тебе не нравится...
   - Крюков - злодей из злодеев, он стольких людей погубил!
   - И что?! - вздохнул Лавров. - Это же было давно!
   - Значит, простить?! У меня бабушка восемь лет отсидела в лагере ни за что! За то, что анекдот рассказала!.. Бабушка была талантливой актрисой, и если б не лагерь, она, может быть... - Маша не договорила.
   - Получается: "топи утопающего!" - усмехнулся Лавров. - А если он одумался, если ему надоело быть злодеем, что теперь?! Негоден?.. На свалку?!
   - Ты-то что за него хлопочешь? - обозлилась Маша.
   - Просто хороший старичок. Я у него плаванием занимался...
   - Он что, тебе в жилетку поплакался?! - съязвила Маша.
   - Я о нем в той книге Будущего прочитал, - посерьезнев, ответил Алик. - Там описывается и его прошлая и настоящая жизнь. Даже Копьевск указан: "Последние годы Азарий Федорович Крюков жил в Копьевске..."
   - Раз ты читал книгу Будущего, там же должно быть сказано, что с ним стало? - спросила Маша.
   - Там и сказано, - ответил Алик. - Только я не имею права этого говорить...
   - Почему?
   - Потому что как только я скажу, ровно через девять дней я умру, погибну, исчезну, в общем, меня не станет!..
   - Там тоже это сказано? - спросила Маша.
   Алик кивнул.
   - Тогда не говори, забудь обо всем! - сказала Маша.
   - В том-то и дело - я не могу забыть, - грустно проговорил Алик. Вот и придется всю жизнь жить в напряге, как бы чего не вышло, а Крюков пообещал, что если он попадет в Вечернюю страну, то освободит меня от этого заклятия... И еще он сказал, что будет помогать нам... У него есть свои каналы...
   - В обмен на мое "да", - добавила Маша.
   Алик грустно покачал головой. Маша усмехнулась.
   - Ловко!.. - она доела мороженое, выбросила бумажку, достала платок. - Значит, это он послал тебя со мной!
   Алик кивнул.
   - "...У него была гладкая, как бильярдный шар, голова, нос с горбинкой, глаза, горящие, точно уголь, рот сухой, тонкие губы, кожа с темно-коричневым отливом и глубокими морщинами. В первую секунду казалось, что страшнее и выдумать нельзя, но стоило чуть всмотреться в это лицо, как происходило нечто невероятное: оно вдруг становилось привлекательным, манило, притягивало к себе, а через пять минут уже восхищало своей тонкостью и изяществом..."
   - Помнишь эти строки? - спросила Маша, сама вдруг вспомнив их целиком, словно заучила когда-то наизусть.
   - Откуда это?..
   - Из сказки "Замок с превращениями", читал?
   - Нет.
   - Хочешь почитать?
   Алик пожал плечами.
   - Пойдем! - решительно сказала Маша.
   Глава 18
   В которой рассказывается сказка "Замок с превращениями"
   Петухов был дома, но на сей раз он действительно трудился в поте лица, переписывая для Сырцова положения из "Вайдурья-Онбо" и предвкушая продление больничного как минимум еще на неделю.
   Маша провела Алика в свою комнату, сходила, поставила чайник, достала книгу и стала читать.
   "Темной безлунной ночью заскрипели канаты подъемного моста, перекинувшегося через широкий ров, поднялась железная решетка, и одинокий всадник не спеша процокал по нему во двор старинного замка. Мост тотчас поднялся, с грохотом опустилась толстая решетка. Всадник слез с коня, а подоспевший слуга молча увел лошадь в конюшню, все делалось быстро и тихо. Не успел приезжий взойти на крыльцо, как дверь услужливо отворилась и неяркий свет от фонаря со свечой внутри выхватил на мгновение узкое лицо, длинный с горбинкой нос, и правый глаз, полыхнув черным пламенем, заставил слугу замереть и превратиться в соляной столб.
   Прибывший в замок был его хозяином, бароном Азриэлем фон Креуксом. Слава о нем шла недобрая. Злые языки болтали, что тот, кто попадал в замок, уже не выходил оттуда никогда. Один из местных баронов - Генрих Оттенгейм, чья средняя дочь Марта неожиданно пропала в теплый сентябрьский день, выйдя из дома побродить по лесу, - даже попробовал штурмом одолеть крепостные стены, но был наголову разбит и сам ранен в этом бою. Приезжал в замок и герцог Грюнвальдский, чтобы самому разобраться в жалобах, и уехал успокоенный, объявив всем, что слухи, распространяемые о бароне Креуксе, ложны и не стоит таить предубеждений против честного и добропорядочного рыцаря.
   На некоторое время Генрих Оттенгейм успокоился. Выдав замуж старшую дочь, Гретхен, барон остался с младшей, Эльжбетой, которую любил больше жизни. Слухи, один страшнее другого, о новых похищениях Азриэля фон Креукса продолжали, подобно февральским метелям, носиться по округе. К Генриху Оттенгейму приходили за помощью и утешением его вилланы, жалуясь на разбой слуг барона, которые, не зная жалости, рыскали, как стая цепных псов, выискивая и похищая красивых девушек и юношей. Оттенгейм, давший слово герцогу жить с Креуксом в мире, стиснув зубы, призывал давать отпор разбойникам, смело вступать с ними в схватку, а главное - захватить хоть одного живым. Но разбойники были неуязвимы, и Оттенгейм, взяв несколько вилланов, бывших свидетелями разбоя, сам отправился к барону Креуксу, чтобы решительно переговорить с ним на сей предмет. Уж как отговаривала его Эльжбета, как умоляла не ездить, не послушался ее отец. Надежно приказал он слугам запереть свой замок, зарядить всем ружья и никому, даже герцогу, не открывать ворота до его возвращения.
   Уехал старый барон рано утром и к полудню уже стучался в ворота замка барона Креукса. Его впустили, пригласили сразу к столу, но отказался Генрих Оттенгейм от угощения, велел звать барона для переговоров.
   Креукс вышел к Оттенгейму. Долго барон Генрих перечислял своему соседу все известные факты разбоя, выставил вилланов свидетелями, которые, присягнув святой деве Марии, клятвенно подтвердили слова барона Генриха Оттенгейма.
   - Итак, - выслушав Оттенгейма и вилланов, заговорил Азриэль фон Креукс, обращаясь к свидетелям, - вы утверждаете, что сами видели слуг моих, занимавшихся таким разбоем?! - нахмурясь, спросил Азриэль.
   - Сами видели, уважаемый барон Азриэль фон Креукс! Слуги ваши еще и похвалялись этим: мол, сколько не жалуйтесь своему дряхлому Оттенгейму, а лучше повинуйтесь Азриэлю фон Креуксу и досыта жить будете!.. - в один голос заявили вилланы.
   - Так-так!.. - грозно проговорил Азриэль. - Всех слуг сюда! приказал он своему старому сенешалю Маркусу. - Всех до единого! А вы, господа, если кого увидите и опознаете, то укажите, я вмиг того мерзавца на сук вздерну!
   Всех слуг собрали в большом зале дворца. Всех провели мимо вилланов и барона Генриха Оттенгейма, но никого не опознали вилланы.