Страница:
– И не подумаю, – парировал тот, стаскивая с себя пропитанную потом футболку.
– Ах, так?! – картинно топнула она босой ножкой. – Тогда… Тогда я сейчас…
Но вместо грозных слов, в Артура полетело полотенце. Увернувшись от "снаряда" и расстегивая брючный ремень, он спокойно предложил:
– Тогда пойдем вместе.
– Вместе?… – подняла она недоверчивый взгляд, – и чем мы там будем заниматься?
– Как чем?! Потрем для начала друг другу спинки. Потом займемся сексом. Мы же давно в ванной этим не занимались. Согласна?
Молодая женщина сделала для приличия небольшую паузу; щеки при этом пошли румянцем, глаза блеснули радостным азартом.
И, взяв "мужа" за руку, она сама потянула его в ванную комнату…
– Ой, как приятно! – громко восторгалась Ольга, опираясь ладошкой о стенку с античным мозаичным узором. – И вот тут, пожалуйста, потри. Давай-давай – посильнее! Не стесняйся!
Артур выливал на поверхность нежной губки очередную порцию ароматного жидкого мыла и послушно тер подставляемые "супругой" части тела: плечи, спинку, грудь, бедра… Они стояли в огромной угловой ванной по колено в теплой воде. В щиколотки била упругими струями утонувшая душевая лейка; вода на поверхности бурлила, отчего росла и покачивалась шапка душистой белой пены.
Изредка он наклонял голову – целовал шею и плечи "супруги". Та в ответ улыбалась…
Потом обняв его, прошептала:
– Рассказывай.
Дорохов нащупал лейку; поднял ее повыше над ванной, чтоб шум падающей воды заглушал голоса.
– Дело предстоит не из легких, – негромко поделился он выводами. – В само здание соваться действительно не стоит – тут Сашка прав. Он сделал неплохую видеозапись – я ознакомился, да и сам позже убедился, побывав возле Института.
– Предлагаешь второй вариант?
– Да, он безопаснее и проще.
– Что с наблюдением?
– Нащупал одного красавца, – усмехнулся молодой человек, смывая с женского тела мыльную пену, – высокий, статный, широкоплечий; чуть больше сорока и почти лысый. Проследил за машиной – выяснил, что живет в хорошо охраняемом особняке в районе Дэния.
Девушка кивнула:
– Это уже говорит о многом: самый дорогой и престижный район Хайфы.
– Домой ездит в сопровождении охраны; улица имеет странное название "Италия". Крутейший особняк за высоким каменным забором, автоматические ворота, сигнализация; по меньшей мере, четыре камеры наблюдения только на фасадной стороне.
– И ты называешь этот вариант простым и безопасным?! – отстранившись от него, подняла она удивленный взгляд. – Нет, Артур, я категорически возражаю.
– Не горячись, – снова притянул он ее к себе, – давай все хорошенько обдумаем. Никто ведь не собирается устраивать погони, перестрелки и прочий бардак на улицах мирного города…
Обнимая Ирину, он горячо и долго убеждал в верной возможности выкрасть нужного человека без шума и лишнего риска. Она задумчиво слушала и не перебивала. А в глазах отчетливо читалось несогласие, упрямое нежелание поддаваться соблазну поскорее завершить дело по наспех сработанному плану.
Да, перед отъездом группы из Москвы, Александр Сергеевич настойчиво просил поторопиться – вероятно, включая свою не дюжинную интуицию, что-то предчувствовал; или владел какой-то важной информацией. Однако его просьба – и данные правила Ирина прекрасно знала – вовсе не давала права пренебрегать безопасностью исполнителей, равно как и ставить под сомнение успех всей операции.
– …Ведь необязательно брать этого парня по дороге из Института, когда за ним плетутся охранники на машине, – настаивал на своем Дорохов, – можно улучить момент, когда он куда-нибудь выберется после работы или в выходные. Не сидит же он безвылазно в своем особняке!
– Знаешь, милый, – обвила она его шею руками, – давай как следует подумаем до завтрашнего утра. Времени у нас мало и, тем не менее, пороть горячку – оснований нет. Договорились?…
Артур пытался возразить, да девушка не дала – жадно впилась губами в его уста. И незатейливая женская уловка сработала.
– Все, хватит о работе! – задыхаясь от сумасшедшего поцелуя, швырнул он душевую лейку в гору пены. – Пора заняться личной жизнью…
– Так ты наотрез отказываешься со мной идти? – донеслось из холла.
В голосе "супруги" не было ни воинственности, ни обиды. Скорее, включаемое по привычке капризное любопытство.
– Нет, Оленька, не уговаривай, – лежа на широчайшей кровати, лениво отвечал Артур, – я вчера намотался до коликов в селезенке.
– И что ты намерен делать?
– Посплю еще часок-полтора. Потом… Не знаю. Приму душ и спущусь в бар – позавтракаю. Пивком…
– А дальше?
– Буду ждать твоего возвращения. Вечерком, если хочешь, смотаемся в ресторан.
– Ладно. Черт с тобой, – подкрашивая перед зеркалом губы, вздохнула она.
Муж молчал. Верно опять уснул…
Готовая к выходу Ольга заглянула в спальню и с напускной строгостью пообещала:
– Но завтра не отвертишься – так и знай! Пойдешь со мной как миленький. Понял?
– Конечно, дорогая. Куда угодно. Хоть на педикюр… – перевернулся на другой бок Дорохов.
Институт океанографии девушка узнала издалека – прежде чем уничтожить маленький диск, Артур показал сделанную Сашкой запись. Выступающий в море мыс, кубическая архитектура, мрачный серый цвет бетона; сверкавшие на солнце окна, сплошными кольцами опоясывавшие здание. И торчащий над крышей белый шарик антенны космической связи. Спутать "объект" с чем-то другим было невозможно.
Ирина не собиралась приближаться к зданию, а хотела побродить по примыкавшим к шоссе улочкам. Она и сама точно не знала своих намерений. Просто появилось желание поближе ознакомиться с "материалом"; убедиться в неприступности штаб-квартиры той спецслужбы, что проявляла интерес к урановым месторождениям России и засылала на ее территорию агентов. А заодно и поразмыслить – ей почему-то всегда лучше думалось во время неторопливых пеших прогулок…
Начатый вчерашним вечером в ванной комнате спор по поводу наилучшего способа захвата сотрудника израильской разведки, позже продолжился в двуспальной кровати. Обнявшись, они с Артуром нашептывали друг другу всевозможные доводы, горячо обсуждали способы, но… к общему мнению так и не пришли. Дебаты закончились поздней ночью. И закончились тем, что Ирина, поцеловав "мужа" в щеку, сказала:
– Завтра утром отправлюсь к объекту сама. Пройдусь мимо, посмотрю… Да и принимать решения лучше утром – на свежую голову.
На том они и остановились. Утром же разыграли обычную семейную сценку для тех, кто наверняка прослушивает их уютный номер в третьем этаже отеля. А таких любопытных "контор", по предостережению Александра Сергеевича, в Израиле существовало немало: Министерство обороны, ШАБАК – Служба общей безопасности с мощным штатом контрразведчиков из пятого отдела; знаменитая "Моссад"; и, наконец, спецслужбы многочисленных подразделений засекреченных организаций из США.
В этом смысле израильтяне с удивительной точностью копировали "достижения" американской демократии: сотовые операторы и цифровые АТС предоставляли в ШАБАК сведения о переговорах и отправленных текстовых сообщениях своих клиентов; Интернет-провайдеры делились аналогичной информацией с контрразведкой и "Моссадом"…
Через час, нагулявшись вдоль прибрежных кварталов и изрядно устав, Ирина завернула в первый попавшийся магазин. Кажется, здесь продавали подарки и сувениры.
Увы, но даже на свежую голову не получалось изобрести сколько-нибудь приемлемого плана действий. Здание Института оставалось неприступной крепостью; найденный Артуром человек по всем признакам подходил, но добраться до него было задачей архи сложной. И ни одной другой ниточки, потянув за которую, появлялся бы шанс успешно выполнить поручение генерала, она так и не нащупала. Не останавливать же на улице прохожих, в надежде на случайную связь кого-то из них с секретной спецслужбой!
В задумчивости она переходила от одной витрины к другой и старательно изображала заинтересованность какими-то милыми безделушками, стоящими ровными рядами на полках стеклянных стеллажей…
Не получив ответов на вопросы и не отыскав ни единой подсказки, молодая женщина, тем не менее, напрочь отвергала предложение своих помощников, заключавшееся в силовом захвате некоего сорокалетнего мужчины, по ряду умозаключений подходившего под определение "нужного человека". Во время долгой прогулки она все больше склонялась к аналогичному, но все же менее опасному способу добычи информации. "Во-первых, разъезжающего на "мерсе" типа еще предстоит выкрасть, а это главная и отнюдь не легкая задача. Во-вторых, даже если удастся его каким-то образом сцапать, то все спецслужбы города будут подняты на ноги максимум через час – недаром же "Мереседес" сопровождает личная охрана, – рассуждала Ирина, любуясь фарфоровой копией Храма Бахаи. – Поэтому остается одно: выследить и захватить менее важную птичку. В данном способе тоже без риска не обойтись – можно ошибиться и взять не того. Но это менее страшно, чем лишиться Артура или Сашки".
Внезапно мысли ее неосознанно вернулись в реальность. Постояв секунду в растерянности, она вдруг поняла, что отчетливо слышит русскую речь.
По ту сторону прилавков приглушенно разговаривали две продавщицы: юная девушка и дородная женщина лет сорока пяти.
– …Я уже устала говорить об этом Давиду. Вроде бы все понимает, соглашается, обещает… День-два прилежно выполняет задания, а потом снова за свое, – низким грудным голосом делилась старшая из собеседниц.
Девушка участливо вторила:
– Да-да… взрослый парень. Он ведь с отличием закончил ульпан-кибуц?
– С отличием. Я сама в полной растерянности. Сразу после переезда из России, взялся за ум – быстро выучил язык; и рвался учиться дальше. А теперь…
– Действительно странно. Послушай, Клара, может быть, Давид просто не хочет, чтобы ты тратилась на его образование? Ведь в кибуце он учился за счет Министерства абсорбции, а теперь тебе приходится платить.
– Да что ты, Шейна! – позабыв о магазинной тишине, громко возразила женщина, – плата в бейт-сефер микцои совсем небольшая! И я тысячу раз ему говорила: не останавливайся – иди в тринадцатый и четырнадцатый классы – станешь техником или младшим инженером. А потом поступишь в Технион и получишь высшую квалификацию. Я все ради этого готова терпеть! Устроюсь на третью работу, продам половину вещей, влезу в долги – только поступи!…
Ирина потихоньку перемещалась вдоль витрин и продолжала "с интересом" глазеть на сувениры. В голове пока еще царил сумбур – случайная встреча с двумя бывшими соотечественницами всколыхнула сознание. Однако подыскать нужное продолжение будоражившим мыслям и оформить их в виде логического завершения, в первые минуты не получалось.
Клара, меж тем, качала головой, сокрушалась:
– Вот и сегодня утром говорю: посмотри на дядю Якова! Посмотри, как он тяжко трудится! Ты тоже хочешь пойти по его стопам и класть целыми днями камни?! А он знаешь, что ответил?
– Что?
– Во-первых, дядя Яков вырос в Советском Союзе. А во-вторых, он великий мастер, каких в Хайфе мало. И денег зарабатывает не меньше инженера, окончившего Технион. Представляешь?
– Ну, а ты что?
– Я… Сказала: пойди и спроси дядю Якова, сколько лет он ходил в учениках, прежде чем стать настоящим мастером.
Шейна страстно поддержала старшую подругу, подкорректировав мысль с точки зрения молодого поколения:
– Может, дядя Яков и зарабатывает прилично, да только всю жизнь возиться с раствором и камнями! Разве это профессия для современного мужчины?
Несчастная женщина промолчала или ответила каким-то жестом – Ирина не видела. Повернувшись к продавщицам спиной, она медленно направилась к выходу…
Случайная встреча с выходцами из России поначалу вселила надежду; однако, слушая диалог, девушка все отчетливее понимала: они самые обычные жители пригорода Хайфы. Не хватающие с неба звезд, едва сводящие концы с концами и, конечно же, не имеющие понятия о работавшей под одной крышей с Институтом океанографии разведслужбе.
Уставшая и подавленная она спустилась по короткой лестнице гранитного крыльца и повернула вправо. Кажется, кривая узкая улочка где-то впереди соединялась с тем шоссе, что петляло вдоль побережья и огибало мыс с проклятым Институтом. Ирина успела запутаться в хитросплетениях улиц и переулков; местная неказистая застройка казалась однообразной, невыразительной.
"Бог с ним, – подумала она, не меняя направления, – если сама не найду шоссе – остановлю такси. Или спрошу у кого-то из прохожих, как побыстрее добраться до центра".
После очередного плавного поворота впереди показался кусочек лазурного моря, а по знакомой береговой трассе проносились автомобили. Однако обрадоваться она не успела – взгляд опять выхватил ненавистный бетонный куб, беспорядочно колыхавшийся в мареве раскаленного воздуха.
"Все, довольно! – вздохнув, ускорила девушка шаг, – сколько можно изводить себя поисками решения?! Сейчас вернусь в гостиницу, приму душ… И отправлюсь с Артуром в ближайший ресторан. По дороге и выложу свои соображения. Два дня, полагаю, нам хватит, чтобы выбрать и выследить кого-то из сотрудников разведки. А уж потом…"
И вдруг она почти остановилась.
"Дядя Яков… Великий мастер… Возится с раствором и камнем…" – разом всплыли обрывки недавно услышанных в магазине фраз.
Прищурив красивые серые глаза, Ирина пристально рассматривала сидящего на приземистом табурете старика. Возле ног того стояло корыто с раствором; рядом высились стопки природного камня, рассортированного то ли по размеру, то ли по форме. Не поднимая седой головы, старик прилаживал бежево-розоватый сланец к фасаду каменного забора…
Глава седьмая
– Ах, так?! – картинно топнула она босой ножкой. – Тогда… Тогда я сейчас…
Но вместо грозных слов, в Артура полетело полотенце. Увернувшись от "снаряда" и расстегивая брючный ремень, он спокойно предложил:
– Тогда пойдем вместе.
– Вместе?… – подняла она недоверчивый взгляд, – и чем мы там будем заниматься?
– Как чем?! Потрем для начала друг другу спинки. Потом займемся сексом. Мы же давно в ванной этим не занимались. Согласна?
Молодая женщина сделала для приличия небольшую паузу; щеки при этом пошли румянцем, глаза блеснули радостным азартом.
И, взяв "мужа" за руку, она сама потянула его в ванную комнату…
– Ой, как приятно! – громко восторгалась Ольга, опираясь ладошкой о стенку с античным мозаичным узором. – И вот тут, пожалуйста, потри. Давай-давай – посильнее! Не стесняйся!
Артур выливал на поверхность нежной губки очередную порцию ароматного жидкого мыла и послушно тер подставляемые "супругой" части тела: плечи, спинку, грудь, бедра… Они стояли в огромной угловой ванной по колено в теплой воде. В щиколотки била упругими струями утонувшая душевая лейка; вода на поверхности бурлила, отчего росла и покачивалась шапка душистой белой пены.
Изредка он наклонял голову – целовал шею и плечи "супруги". Та в ответ улыбалась…
Потом обняв его, прошептала:
– Рассказывай.
Дорохов нащупал лейку; поднял ее повыше над ванной, чтоб шум падающей воды заглушал голоса.
– Дело предстоит не из легких, – негромко поделился он выводами. – В само здание соваться действительно не стоит – тут Сашка прав. Он сделал неплохую видеозапись – я ознакомился, да и сам позже убедился, побывав возле Института.
– Предлагаешь второй вариант?
– Да, он безопаснее и проще.
– Что с наблюдением?
– Нащупал одного красавца, – усмехнулся молодой человек, смывая с женского тела мыльную пену, – высокий, статный, широкоплечий; чуть больше сорока и почти лысый. Проследил за машиной – выяснил, что живет в хорошо охраняемом особняке в районе Дэния.
Девушка кивнула:
– Это уже говорит о многом: самый дорогой и престижный район Хайфы.
– Домой ездит в сопровождении охраны; улица имеет странное название "Италия". Крутейший особняк за высоким каменным забором, автоматические ворота, сигнализация; по меньшей мере, четыре камеры наблюдения только на фасадной стороне.
– И ты называешь этот вариант простым и безопасным?! – отстранившись от него, подняла она удивленный взгляд. – Нет, Артур, я категорически возражаю.
– Не горячись, – снова притянул он ее к себе, – давай все хорошенько обдумаем. Никто ведь не собирается устраивать погони, перестрелки и прочий бардак на улицах мирного города…
Обнимая Ирину, он горячо и долго убеждал в верной возможности выкрасть нужного человека без шума и лишнего риска. Она задумчиво слушала и не перебивала. А в глазах отчетливо читалось несогласие, упрямое нежелание поддаваться соблазну поскорее завершить дело по наспех сработанному плану.
Да, перед отъездом группы из Москвы, Александр Сергеевич настойчиво просил поторопиться – вероятно, включая свою не дюжинную интуицию, что-то предчувствовал; или владел какой-то важной информацией. Однако его просьба – и данные правила Ирина прекрасно знала – вовсе не давала права пренебрегать безопасностью исполнителей, равно как и ставить под сомнение успех всей операции.
– …Ведь необязательно брать этого парня по дороге из Института, когда за ним плетутся охранники на машине, – настаивал на своем Дорохов, – можно улучить момент, когда он куда-нибудь выберется после работы или в выходные. Не сидит же он безвылазно в своем особняке!
– Знаешь, милый, – обвила она его шею руками, – давай как следует подумаем до завтрашнего утра. Времени у нас мало и, тем не менее, пороть горячку – оснований нет. Договорились?…
Артур пытался возразить, да девушка не дала – жадно впилась губами в его уста. И незатейливая женская уловка сработала.
– Все, хватит о работе! – задыхаясь от сумасшедшего поцелуя, швырнул он душевую лейку в гору пены. – Пора заняться личной жизнью…
* * *
– Так ты наотрез отказываешься со мной идти? – донеслось из холла.
В голосе "супруги" не было ни воинственности, ни обиды. Скорее, включаемое по привычке капризное любопытство.
– Нет, Оленька, не уговаривай, – лежа на широчайшей кровати, лениво отвечал Артур, – я вчера намотался до коликов в селезенке.
– И что ты намерен делать?
– Посплю еще часок-полтора. Потом… Не знаю. Приму душ и спущусь в бар – позавтракаю. Пивком…
– А дальше?
– Буду ждать твоего возвращения. Вечерком, если хочешь, смотаемся в ресторан.
– Ладно. Черт с тобой, – подкрашивая перед зеркалом губы, вздохнула она.
Муж молчал. Верно опять уснул…
Готовая к выходу Ольга заглянула в спальню и с напускной строгостью пообещала:
– Но завтра не отвертишься – так и знай! Пойдешь со мной как миленький. Понял?
– Конечно, дорогая. Куда угодно. Хоть на педикюр… – перевернулся на другой бок Дорохов.
Институт океанографии девушка узнала издалека – прежде чем уничтожить маленький диск, Артур показал сделанную Сашкой запись. Выступающий в море мыс, кубическая архитектура, мрачный серый цвет бетона; сверкавшие на солнце окна, сплошными кольцами опоясывавшие здание. И торчащий над крышей белый шарик антенны космической связи. Спутать "объект" с чем-то другим было невозможно.
Ирина не собиралась приближаться к зданию, а хотела побродить по примыкавшим к шоссе улочкам. Она и сама точно не знала своих намерений. Просто появилось желание поближе ознакомиться с "материалом"; убедиться в неприступности штаб-квартиры той спецслужбы, что проявляла интерес к урановым месторождениям России и засылала на ее территорию агентов. А заодно и поразмыслить – ей почему-то всегда лучше думалось во время неторопливых пеших прогулок…
Начатый вчерашним вечером в ванной комнате спор по поводу наилучшего способа захвата сотрудника израильской разведки, позже продолжился в двуспальной кровати. Обнявшись, они с Артуром нашептывали друг другу всевозможные доводы, горячо обсуждали способы, но… к общему мнению так и не пришли. Дебаты закончились поздней ночью. И закончились тем, что Ирина, поцеловав "мужа" в щеку, сказала:
– Завтра утром отправлюсь к объекту сама. Пройдусь мимо, посмотрю… Да и принимать решения лучше утром – на свежую голову.
На том они и остановились. Утром же разыграли обычную семейную сценку для тех, кто наверняка прослушивает их уютный номер в третьем этаже отеля. А таких любопытных "контор", по предостережению Александра Сергеевича, в Израиле существовало немало: Министерство обороны, ШАБАК – Служба общей безопасности с мощным штатом контрразведчиков из пятого отдела; знаменитая "Моссад"; и, наконец, спецслужбы многочисленных подразделений засекреченных организаций из США.
В этом смысле израильтяне с удивительной точностью копировали "достижения" американской демократии: сотовые операторы и цифровые АТС предоставляли в ШАБАК сведения о переговорах и отправленных текстовых сообщениях своих клиентов; Интернет-провайдеры делились аналогичной информацией с контрразведкой и "Моссадом"…
* * *
Через час, нагулявшись вдоль прибрежных кварталов и изрядно устав, Ирина завернула в первый попавшийся магазин. Кажется, здесь продавали подарки и сувениры.
Увы, но даже на свежую голову не получалось изобрести сколько-нибудь приемлемого плана действий. Здание Института оставалось неприступной крепостью; найденный Артуром человек по всем признакам подходил, но добраться до него было задачей архи сложной. И ни одной другой ниточки, потянув за которую, появлялся бы шанс успешно выполнить поручение генерала, она так и не нащупала. Не останавливать же на улице прохожих, в надежде на случайную связь кого-то из них с секретной спецслужбой!
В задумчивости она переходила от одной витрины к другой и старательно изображала заинтересованность какими-то милыми безделушками, стоящими ровными рядами на полках стеклянных стеллажей…
Не получив ответов на вопросы и не отыскав ни единой подсказки, молодая женщина, тем не менее, напрочь отвергала предложение своих помощников, заключавшееся в силовом захвате некоего сорокалетнего мужчины, по ряду умозаключений подходившего под определение "нужного человека". Во время долгой прогулки она все больше склонялась к аналогичному, но все же менее опасному способу добычи информации. "Во-первых, разъезжающего на "мерсе" типа еще предстоит выкрасть, а это главная и отнюдь не легкая задача. Во-вторых, даже если удастся его каким-то образом сцапать, то все спецслужбы города будут подняты на ноги максимум через час – недаром же "Мереседес" сопровождает личная охрана, – рассуждала Ирина, любуясь фарфоровой копией Храма Бахаи. – Поэтому остается одно: выследить и захватить менее важную птичку. В данном способе тоже без риска не обойтись – можно ошибиться и взять не того. Но это менее страшно, чем лишиться Артура или Сашки".
Внезапно мысли ее неосознанно вернулись в реальность. Постояв секунду в растерянности, она вдруг поняла, что отчетливо слышит русскую речь.
По ту сторону прилавков приглушенно разговаривали две продавщицы: юная девушка и дородная женщина лет сорока пяти.
– …Я уже устала говорить об этом Давиду. Вроде бы все понимает, соглашается, обещает… День-два прилежно выполняет задания, а потом снова за свое, – низким грудным голосом делилась старшая из собеседниц.
Девушка участливо вторила:
– Да-да… взрослый парень. Он ведь с отличием закончил ульпан-кибуц?
– С отличием. Я сама в полной растерянности. Сразу после переезда из России, взялся за ум – быстро выучил язык; и рвался учиться дальше. А теперь…
– Действительно странно. Послушай, Клара, может быть, Давид просто не хочет, чтобы ты тратилась на его образование? Ведь в кибуце он учился за счет Министерства абсорбции, а теперь тебе приходится платить.
– Да что ты, Шейна! – позабыв о магазинной тишине, громко возразила женщина, – плата в бейт-сефер микцои совсем небольшая! И я тысячу раз ему говорила: не останавливайся – иди в тринадцатый и четырнадцатый классы – станешь техником или младшим инженером. А потом поступишь в Технион и получишь высшую квалификацию. Я все ради этого готова терпеть! Устроюсь на третью работу, продам половину вещей, влезу в долги – только поступи!…
Ирина потихоньку перемещалась вдоль витрин и продолжала "с интересом" глазеть на сувениры. В голове пока еще царил сумбур – случайная встреча с двумя бывшими соотечественницами всколыхнула сознание. Однако подыскать нужное продолжение будоражившим мыслям и оформить их в виде логического завершения, в первые минуты не получалось.
Клара, меж тем, качала головой, сокрушалась:
– Вот и сегодня утром говорю: посмотри на дядю Якова! Посмотри, как он тяжко трудится! Ты тоже хочешь пойти по его стопам и класть целыми днями камни?! А он знаешь, что ответил?
– Что?
– Во-первых, дядя Яков вырос в Советском Союзе. А во-вторых, он великий мастер, каких в Хайфе мало. И денег зарабатывает не меньше инженера, окончившего Технион. Представляешь?
– Ну, а ты что?
– Я… Сказала: пойди и спроси дядю Якова, сколько лет он ходил в учениках, прежде чем стать настоящим мастером.
Шейна страстно поддержала старшую подругу, подкорректировав мысль с точки зрения молодого поколения:
– Может, дядя Яков и зарабатывает прилично, да только всю жизнь возиться с раствором и камнями! Разве это профессия для современного мужчины?
Несчастная женщина промолчала или ответила каким-то жестом – Ирина не видела. Повернувшись к продавщицам спиной, она медленно направилась к выходу…
Случайная встреча с выходцами из России поначалу вселила надежду; однако, слушая диалог, девушка все отчетливее понимала: они самые обычные жители пригорода Хайфы. Не хватающие с неба звезд, едва сводящие концы с концами и, конечно же, не имеющие понятия о работавшей под одной крышей с Институтом океанографии разведслужбе.
Уставшая и подавленная она спустилась по короткой лестнице гранитного крыльца и повернула вправо. Кажется, кривая узкая улочка где-то впереди соединялась с тем шоссе, что петляло вдоль побережья и огибало мыс с проклятым Институтом. Ирина успела запутаться в хитросплетениях улиц и переулков; местная неказистая застройка казалась однообразной, невыразительной.
"Бог с ним, – подумала она, не меняя направления, – если сама не найду шоссе – остановлю такси. Или спрошу у кого-то из прохожих, как побыстрее добраться до центра".
После очередного плавного поворота впереди показался кусочек лазурного моря, а по знакомой береговой трассе проносились автомобили. Однако обрадоваться она не успела – взгляд опять выхватил ненавистный бетонный куб, беспорядочно колыхавшийся в мареве раскаленного воздуха.
"Все, довольно! – вздохнув, ускорила девушка шаг, – сколько можно изводить себя поисками решения?! Сейчас вернусь в гостиницу, приму душ… И отправлюсь с Артуром в ближайший ресторан. По дороге и выложу свои соображения. Два дня, полагаю, нам хватит, чтобы выбрать и выследить кого-то из сотрудников разведки. А уж потом…"
И вдруг она почти остановилась.
"Дядя Яков… Великий мастер… Возится с раствором и камнем…" – разом всплыли обрывки недавно услышанных в магазине фраз.
Прищурив красивые серые глаза, Ирина пристально рассматривала сидящего на приземистом табурете старика. Возле ног того стояло корыто с раствором; рядом высились стопки природного камня, рассортированного то ли по размеру, то ли по форме. Не поднимая седой головы, старик прилаживал бежево-розоватый сланец к фасаду каменного забора…
Глава седьмая
Израиль; Хайфа
28-29 июня
– Извините, не могли бы вы подсказать, как отсюда проще и быстрее добраться до центра? – остановившись в трех шагах от помятого ведра с водой, спросила Ирина по-английски.
Старик мельком взглянул на подошедшую особу. Ни один мускул не дрогнул на морщинистом лице, ни одно лишнее движение перепачканных раствором рук не нарушило привычного ритма работы.
Девушка пожала плечиками, вздохнула… Повернувшись и делая первый шаг в противоположном от берега направлении, тихо сказала по-русски:
– Жаль, что вы не понимаете. Придется плутать…
– Ви, дочка, таки из России? – вдруг послышался сзади хрипловатый голос.
– Да, – обернулась она.
– Шож ви мине спрашиваете на ненашем язике? Так бы сразу и заговорили по-русски… Ви, наверное, недавно переселились в Святую землю и еще не привыкли к тому, шо здесь живет половина бывших русских?
– Вовсе нет, – запросто отвечала молодая женщина, – я приехала сюда с мужем на несколько дней.
Крохотный табурет жалобно скрипнул – мастер ополоснул руки в ведре с водой и разогнул спину.
– Так, значит, в Хайфе у вас, слава Богу, родственники!
– Вовсе нет, – повторила она. – Мы с мужем самые обычные туристы, – и, застенчиво улыбнувшись, призналась: – Знаете, я уж третий раз прохожу мимо в поисках верного направления и невольно наблюдаю за вашей работой. Красиво у вас получается! Да и… прошу извинить, если отвлекаю.
– Пестехолоймес*, – прокряхтел старик непонятное словцо и обратил к ней почти черное от загара лицо: – Мине теперь мало приходится говорить с людьми – все больше с камнями. Спрашивайте, милочка, спрашивайте… Спросите о городе, о порте, о любом жителе этого района – я с радостью расскажу, шо знаю.
Ирина слегка наклонилась и с интересом рассматривала только что уложенные на цоколе и кирпичных столбах забора камни. Мастер же вытер о серую тряпицу мокрые руки, уселся поудобнее и спросил первым:
– А шож ви, дочка, прогуливаетесь одна и без мужа?
– Переборщили мы немного с прогулками под вашим солнцем – он вчера чуть живой вернулся в гостиницу. А сегодня решил отлежаться в прохладном номере.
– Да, здесь ви правы. Жара в Израиле густая и шутить с ней не стоит.
Она немного отошла назад от уже облицованного фрагмента; склонила голову набок, словно рассматривала музейный холст. Подметив неподдельный интерес, пожилой мужчина замолчал, настороженно ожидая оценки…
И девушка не удержалась:
– Потрясающе. Мне очень нравится, как вы работаете.
– Ви, милочка, можете мине, конечно, не поверить, но это таки непростая работа, – заулыбался он, отчего по щекам разбежались глубокие морщины. Затем всплеснул жилистыми руками: – Это ж не кирпичи в шэренгу строить при возвэдении многоэтажного дома! Не скажу дурного за ремесло каменщика, но шо в нем сложного?… Натянул себе леску, разбросал раствор и шуруй – било бы ровно!
– А тут вы будто мозаику выкладываете.
– У вас хороший глаз, моя фейгеле – это и есть самая настоящая мозаика! Здесь все первостэпенно важно: и форма камня, и его размер, и толщина, и даже оттенок. Поглядите сюда, – указал он узловатым пальцем: – Смотрите, как играет композиция – три группы больших камней словно монолит, а между ними бежит прожилок. Меж больших камней непрэменно должна быть пущена прожилка из мелкой россыпи! Иначе, не дай Бог, вийдет форменная куча, а не композиция.
– И вправду красивое сочетание, – совершенно искренне подтвердила Арбатова. – Если бы камни лежали как попало – исчез бы весь вид.
– И опять ви очень правильно говорите! Оттого мое дело не терпит спешки. Тут на неделе один из заказчиков ни разу не подумал и принялся меня упрекать в неторопливости. Я бил прэдэльно возмущен и решил немножко научить его жизни. Немножко, милочка, совсем чуть-чуть… Шоб не обидеть клиента, потому что клиент не любит когда мастер умнее него… Ладно, говорю, будь по-вашему. Но поимейте ввиду – переделка за ваш счет!
– И что же? – заулыбалась она, ожидая неординарной развязки.
– Как шо?! Шоб ви знали, я выложил ему безо всяких композиций целый угол! Красивый такой угол, ровный, как под линейку. Без композиции, но бистро, как он хотел. Ведь слово клиента – закон! Любой каменщик мог бы загордиться таким углом, если бы он строил, напримэр, коровник. Но ведь это бил не коровник! И шо ви сибе думаете?! Походил он взад-вперед, "полюбовался" результатом спешки… Потом тяжко подумал, почмокал своими толстыми губами и попросил все переделать. Да еще и премию мине объявил – пять процентов от первоначальной суммы!
– Отменно вы его проучили, – рассмеялась Ирина и, вернув лицу серьезность, заверила: – Вы хороший мастер! Наверное, много лет заняты этой работой?
Довольный дедок расцвел и пустился в объяснения:
– Да, сколько живу… Мы с семьей рэпатриировались в Израиль двадцать лет назад; братья мои виучились еще в Советском Союзе, и пошли в науку – сейчас большие люди в Амэрике. И сын мой стал уважаемым человеком – служит в Медицинском центре "Бней Цион"; скоро накопит денег на хорошее новое жилье. А я по старой стезе пошел… Сначала било тоже очень трудно – знаете, как говорят в Одессе: "В Киеве ви министр, а у нас ви еле-еле поц". Но потом потихоньку освоился, местные люди запремэтили мое старание. С той поры и тружусь здесь…
При этом он размашисто повел рукою, неопределенно указывая направление, точно понятие "здесь" вбирало в себя всю длину улицы со всеми прилегающими кварталами.
Оглянувшись по сторонам, девушка заметила:
– Да, тут действительно много хорошо отделанных фасадов. Это тоже ваша работа?
– Конечно! Я отделывал весь квартал. И еще множество домов в центре города – неподалеку от знаменитых Басхайских садов. А туда, повэрьте, приглашают работать ни кого попало!
– А нанимают только частные владельцы домов или… – она опять закрутила головой и, как будто случайно узрев торчащий из-за угла фрагмент здания Института океанографии, кивнула в его сторону: – Или государственные учреждения тоже приглашают?
Мастер отмахнулся:
– Шо ви, такие не приглашают! За дерехом* * * очень серьезное учреждение – моя невестка трудилась там несколько лет. Шоб ви знали, на строительство того бетонного склепа приглашали совсем других мастеров.
Услышав сие признание, Арбатова ощутила неистово заколотившееся от волнения сердце. Мысли лихорадочно завертелись вокруг единственной цели: непременно упрочить и развить знакомство с пожилым евреем.
– Здесь раствор в швах пока не просох, зато цоколь вон того здания великолепен, – показала она на дом, стоящий через дорогу. – Мне кажется, занимаясь его отделкой, вам особенно удалось сочетание: серый с вкраплениями розового камня.
– Ви на самом деле так считаете? Или просто хотите сказать приятное старому человэку?
– Нет-нет! Поверьте, я действительно очарована вашей работой.
Он с минуту помолчал, оттирая все той же тряпицей остатки раствора с уложенных в "композицию" камней. Потом исполненным грустью голосом начал:
– Ми втроем: отец, я и мой младший брат еще до отъезда занимались отделкой в Поволжье. Можете мине верить, милочка – трудно тогда приходилось! Советская власть считала нас бэссовестными шабашниками и всячески старалась притеснить. Прэдставьте, однажды моему отцу пришлось таки отсидеть пятнадцать суток под арэстом.
– Вот как?! И за что же?
– Мы облагородили ершовским камнем фасад сельского клуба, а председатель колхоза оказался вэроломным человеком и обманул при расчете. Отец не сдержался и наговорил нэприятных, но правдивых слов. А этот шикер* * ** вызвал милицию, оклеветал нас небилицами: дескать, мы напали на него, шантажировали и хотели избить. Прэдставляете?
– Представляю, – скорбно кивнула молодая женщина, – много у нас в России было несправедливости. Много ее и сейчас. А что же дальше? Всей семьей переехали сюда?…
– Нет. Хотели переехать. Но всей семьей не вишло…
По виду старика, по изменившемуся голосу она поняла: разговор вплотную подошел к какому-то очень важному событию в его жизни. Событию, о котором не спешат рассказывать первому встречному, но суть которого постоянно будоражит душу и рвется наружу.
– Отец умер (Царствие ему небесное), так и не дождавшись разрешения на выезд, – молвил он, плеснув немного воды в корыто и медленно размешивая еще неиспользованный раствор. – А младший брат…
И опять невыносимо долгая пауза оборвала повествование. Ирина тоже молчала, лишь мысленно подгоняя его, умоляя продолжить…
И старик решился. С протяжным вздохом тихо проговорил:
– Младший брат таки угодил в тюрьму. Незадолго до моего отъезда… Несколько лет я исправно писал письма; он отвечал: сначала из Магадана, потом из Поволжья. Последние письма приходили из-под Новосибирска. А несколько лет назад он вдруг замолчал навсэгда.
– Неужели вы до сих пор не знаете о его судьбе?
– Ох, вэй… Куда я только не обращался и не писал с просьбами найти его следы или хотя би могилку. Все напрасно…
Наверное, впервые за долгую беседу ей стало по-настоящему жалко седого старого человека. С выцветшими и уже подслеповатыми глазами; со смуглой, почти черной от беспощадного солнца кожей; с огрубевшими от постоянной работы ладонями…
– Как вас зовут? – тихо спросила она, коснувшись его плеча.
– Все называют дядей Яковом.
– А я Ольга.
– Мнэ очень приятно било с вами побэседовать, Ольга.
– Знаете что, дядя Яков! – вдруг присела она возле него на корточки и положила свою ослепительно белую ручку на огромную темную ладонь, – мой муж работает в Управлении МЧС Санкт-Петербурга; часто бывает в Москве – у него там полно знакомых в различных министерствах. Назовите мне данные вашего брата: фамилию, имя, отчество; год рождения; статью по которой он был осужден…
– Ви думаете, получиться что-то вияснить? – с сомнением спросил мастер.
– Уверена!
– Хорошо, Ольга, давайте попробуем, – пожал он плечами, – даст Бог – получится. Тогда запишите…
– Говорите, дядя Яков. У меня отличная память – я запомню каждое ваше слово.
На освещенных фонарями и рекламой улицах вечерней Хайфы было многолюдно. Невыносимая духота, изгоняемая из города легким солоноватым бризом, отступила за вершины Кармель.
– Срочно свяжись с Александром. Пусть смотается на денек из Хайфы. В Иорданию, в Турцию, на Кипр – все равно, – с жаром говорила Ирина по дороге в ресторан.
– Зачем? – едва не споткнулся от неожиданности заявления Артур.
– Мне удалось случайно познакомиться с одним человеком. Его родственница работала в Институте. Для упрочения знакомства нужны данные на одного человека.
– Кем же она там числилась?
– Пока не знаю. Но проработка данного варианта позволяет избежать риска.
– Замечательно! А если она махала шваброй в коридорах этого долбанного Института и ни черта не знает о разведчиках? – заметил молодой человек.
– Тогда займемся твоим лысым, – спокойно ответила Арбатова. – А завтра Сашка должен быть на Кипре – нам крайне необходимо передать через него запрос открытым текстом.
– Почему открытым?
– В тексте слишком много личных данных. Обычный турист в коротком отчете об отдыхе перед родственниками подобного не напишет. А вот ответ наша "мама" пусть пришлет письмом – как-нибудь разберемся…
Осишвили исполнил приказ Арбатовой – слетал на Кипр, откуда переговорил с Александром Сергеевичем. И ровно через сутки – таким же теплым вечером, "супруг" заглянул в спальню номера:
28-29 июня
– Извините, не могли бы вы подсказать, как отсюда проще и быстрее добраться до центра? – остановившись в трех шагах от помятого ведра с водой, спросила Ирина по-английски.
Старик мельком взглянул на подошедшую особу. Ни один мускул не дрогнул на морщинистом лице, ни одно лишнее движение перепачканных раствором рук не нарушило привычного ритма работы.
Девушка пожала плечиками, вздохнула… Повернувшись и делая первый шаг в противоположном от берега направлении, тихо сказала по-русски:
– Жаль, что вы не понимаете. Придется плутать…
– Ви, дочка, таки из России? – вдруг послышался сзади хрипловатый голос.
– Да, – обернулась она.
– Шож ви мине спрашиваете на ненашем язике? Так бы сразу и заговорили по-русски… Ви, наверное, недавно переселились в Святую землю и еще не привыкли к тому, шо здесь живет половина бывших русских?
– Вовсе нет, – запросто отвечала молодая женщина, – я приехала сюда с мужем на несколько дней.
Крохотный табурет жалобно скрипнул – мастер ополоснул руки в ведре с водой и разогнул спину.
– Так, значит, в Хайфе у вас, слава Богу, родственники!
– Вовсе нет, – повторила она. – Мы с мужем самые обычные туристы, – и, застенчиво улыбнувшись, призналась: – Знаете, я уж третий раз прохожу мимо в поисках верного направления и невольно наблюдаю за вашей работой. Красиво у вас получается! Да и… прошу извинить, если отвлекаю.
– Пестехолоймес*, – прокряхтел старик непонятное словцо и обратил к ней почти черное от загара лицо: – Мине теперь мало приходится говорить с людьми – все больше с камнями. Спрашивайте, милочка, спрашивайте… Спросите о городе, о порте, о любом жителе этого района – я с радостью расскажу, шо знаю.
Ирина слегка наклонилась и с интересом рассматривала только что уложенные на цоколе и кирпичных столбах забора камни. Мастер же вытер о серую тряпицу мокрые руки, уселся поудобнее и спросил первым:
– А шож ви, дочка, прогуливаетесь одна и без мужа?
– Переборщили мы немного с прогулками под вашим солнцем – он вчера чуть живой вернулся в гостиницу. А сегодня решил отлежаться в прохладном номере.
– Да, здесь ви правы. Жара в Израиле густая и шутить с ней не стоит.
Она немного отошла назад от уже облицованного фрагмента; склонила голову набок, словно рассматривала музейный холст. Подметив неподдельный интерес, пожилой мужчина замолчал, настороженно ожидая оценки…
И девушка не удержалась:
– Потрясающе. Мне очень нравится, как вы работаете.
– Ви, милочка, можете мине, конечно, не поверить, но это таки непростая работа, – заулыбался он, отчего по щекам разбежались глубокие морщины. Затем всплеснул жилистыми руками: – Это ж не кирпичи в шэренгу строить при возвэдении многоэтажного дома! Не скажу дурного за ремесло каменщика, но шо в нем сложного?… Натянул себе леску, разбросал раствор и шуруй – било бы ровно!
– А тут вы будто мозаику выкладываете.
– У вас хороший глаз, моя фейгеле – это и есть самая настоящая мозаика! Здесь все первостэпенно важно: и форма камня, и его размер, и толщина, и даже оттенок. Поглядите сюда, – указал он узловатым пальцем: – Смотрите, как играет композиция – три группы больших камней словно монолит, а между ними бежит прожилок. Меж больших камней непрэменно должна быть пущена прожилка из мелкой россыпи! Иначе, не дай Бог, вийдет форменная куча, а не композиция.
– И вправду красивое сочетание, – совершенно искренне подтвердила Арбатова. – Если бы камни лежали как попало – исчез бы весь вид.
– И опять ви очень правильно говорите! Оттого мое дело не терпит спешки. Тут на неделе один из заказчиков ни разу не подумал и принялся меня упрекать в неторопливости. Я бил прэдэльно возмущен и решил немножко научить его жизни. Немножко, милочка, совсем чуть-чуть… Шоб не обидеть клиента, потому что клиент не любит когда мастер умнее него… Ладно, говорю, будь по-вашему. Но поимейте ввиду – переделка за ваш счет!
– И что же? – заулыбалась она, ожидая неординарной развязки.
– Как шо?! Шоб ви знали, я выложил ему безо всяких композиций целый угол! Красивый такой угол, ровный, как под линейку. Без композиции, но бистро, как он хотел. Ведь слово клиента – закон! Любой каменщик мог бы загордиться таким углом, если бы он строил, напримэр, коровник. Но ведь это бил не коровник! И шо ви сибе думаете?! Походил он взад-вперед, "полюбовался" результатом спешки… Потом тяжко подумал, почмокал своими толстыми губами и попросил все переделать. Да еще и премию мине объявил – пять процентов от первоначальной суммы!
– Отменно вы его проучили, – рассмеялась Ирина и, вернув лицу серьезность, заверила: – Вы хороший мастер! Наверное, много лет заняты этой работой?
Довольный дедок расцвел и пустился в объяснения:
– Да, сколько живу… Мы с семьей рэпатриировались в Израиль двадцать лет назад; братья мои виучились еще в Советском Союзе, и пошли в науку – сейчас большие люди в Амэрике. И сын мой стал уважаемым человеком – служит в Медицинском центре "Бней Цион"; скоро накопит денег на хорошее новое жилье. А я по старой стезе пошел… Сначала било тоже очень трудно – знаете, как говорят в Одессе: "В Киеве ви министр, а у нас ви еле-еле поц". Но потом потихоньку освоился, местные люди запремэтили мое старание. С той поры и тружусь здесь…
При этом он размашисто повел рукою, неопределенно указывая направление, точно понятие "здесь" вбирало в себя всю длину улицы со всеми прилегающими кварталами.
Оглянувшись по сторонам, девушка заметила:
– Да, тут действительно много хорошо отделанных фасадов. Это тоже ваша работа?
– Конечно! Я отделывал весь квартал. И еще множество домов в центре города – неподалеку от знаменитых Басхайских садов. А туда, повэрьте, приглашают работать ни кого попало!
– А нанимают только частные владельцы домов или… – она опять закрутила головой и, как будто случайно узрев торчащий из-за угла фрагмент здания Института океанографии, кивнула в его сторону: – Или государственные учреждения тоже приглашают?
Мастер отмахнулся:
– Шо ви, такие не приглашают! За дерехом* * * очень серьезное учреждение – моя невестка трудилась там несколько лет. Шоб ви знали, на строительство того бетонного склепа приглашали совсем других мастеров.
Услышав сие признание, Арбатова ощутила неистово заколотившееся от волнения сердце. Мысли лихорадочно завертелись вокруг единственной цели: непременно упрочить и развить знакомство с пожилым евреем.
– Здесь раствор в швах пока не просох, зато цоколь вон того здания великолепен, – показала она на дом, стоящий через дорогу. – Мне кажется, занимаясь его отделкой, вам особенно удалось сочетание: серый с вкраплениями розового камня.
– Ви на самом деле так считаете? Или просто хотите сказать приятное старому человэку?
– Нет-нет! Поверьте, я действительно очарована вашей работой.
Он с минуту помолчал, оттирая все той же тряпицей остатки раствора с уложенных в "композицию" камней. Потом исполненным грустью голосом начал:
– Ми втроем: отец, я и мой младший брат еще до отъезда занимались отделкой в Поволжье. Можете мине верить, милочка – трудно тогда приходилось! Советская власть считала нас бэссовестными шабашниками и всячески старалась притеснить. Прэдставьте, однажды моему отцу пришлось таки отсидеть пятнадцать суток под арэстом.
– Вот как?! И за что же?
– Мы облагородили ершовским камнем фасад сельского клуба, а председатель колхоза оказался вэроломным человеком и обманул при расчете. Отец не сдержался и наговорил нэприятных, но правдивых слов. А этот шикер* * ** вызвал милицию, оклеветал нас небилицами: дескать, мы напали на него, шантажировали и хотели избить. Прэдставляете?
– Представляю, – скорбно кивнула молодая женщина, – много у нас в России было несправедливости. Много ее и сейчас. А что же дальше? Всей семьей переехали сюда?…
– Нет. Хотели переехать. Но всей семьей не вишло…
По виду старика, по изменившемуся голосу она поняла: разговор вплотную подошел к какому-то очень важному событию в его жизни. Событию, о котором не спешат рассказывать первому встречному, но суть которого постоянно будоражит душу и рвется наружу.
– Отец умер (Царствие ему небесное), так и не дождавшись разрешения на выезд, – молвил он, плеснув немного воды в корыто и медленно размешивая еще неиспользованный раствор. – А младший брат…
И опять невыносимо долгая пауза оборвала повествование. Ирина тоже молчала, лишь мысленно подгоняя его, умоляя продолжить…
И старик решился. С протяжным вздохом тихо проговорил:
– Младший брат таки угодил в тюрьму. Незадолго до моего отъезда… Несколько лет я исправно писал письма; он отвечал: сначала из Магадана, потом из Поволжья. Последние письма приходили из-под Новосибирска. А несколько лет назад он вдруг замолчал навсэгда.
– Неужели вы до сих пор не знаете о его судьбе?
– Ох, вэй… Куда я только не обращался и не писал с просьбами найти его следы или хотя би могилку. Все напрасно…
Наверное, впервые за долгую беседу ей стало по-настоящему жалко седого старого человека. С выцветшими и уже подслеповатыми глазами; со смуглой, почти черной от беспощадного солнца кожей; с огрубевшими от постоянной работы ладонями…
– Как вас зовут? – тихо спросила она, коснувшись его плеча.
– Все называют дядей Яковом.
– А я Ольга.
– Мнэ очень приятно било с вами побэседовать, Ольга.
– Знаете что, дядя Яков! – вдруг присела она возле него на корточки и положила свою ослепительно белую ручку на огромную темную ладонь, – мой муж работает в Управлении МЧС Санкт-Петербурга; часто бывает в Москве – у него там полно знакомых в различных министерствах. Назовите мне данные вашего брата: фамилию, имя, отчество; год рождения; статью по которой он был осужден…
– Ви думаете, получиться что-то вияснить? – с сомнением спросил мастер.
– Уверена!
– Хорошо, Ольга, давайте попробуем, – пожал он плечами, – даст Бог – получится. Тогда запишите…
– Говорите, дядя Яков. У меня отличная память – я запомню каждое ваше слово.
* * *
На освещенных фонарями и рекламой улицах вечерней Хайфы было многолюдно. Невыносимая духота, изгоняемая из города легким солоноватым бризом, отступила за вершины Кармель.
– Срочно свяжись с Александром. Пусть смотается на денек из Хайфы. В Иорданию, в Турцию, на Кипр – все равно, – с жаром говорила Ирина по дороге в ресторан.
– Зачем? – едва не споткнулся от неожиданности заявления Артур.
– Мне удалось случайно познакомиться с одним человеком. Его родственница работала в Институте. Для упрочения знакомства нужны данные на одного человека.
– Кем же она там числилась?
– Пока не знаю. Но проработка данного варианта позволяет избежать риска.
– Замечательно! А если она махала шваброй в коридорах этого долбанного Института и ни черта не знает о разведчиках? – заметил молодой человек.
– Тогда займемся твоим лысым, – спокойно ответила Арбатова. – А завтра Сашка должен быть на Кипре – нам крайне необходимо передать через него запрос открытым текстом.
– Почему открытым?
– В тексте слишком много личных данных. Обычный турист в коротком отчете об отдыхе перед родственниками подобного не напишет. А вот ответ наша "мама" пусть пришлет письмом – как-нибудь разберемся…
Осишвили исполнил приказ Арбатовой – слетал на Кипр, откуда переговорил с Александром Сергеевичем. И ровно через сутки – таким же теплым вечером, "супруг" заглянул в спальню номера: