Рощина Наталия. Плач палача

   – Ну, так, значит так, – выдохнула Алевтина Михайловна. Она вдруг почувствовала обрушившееся разочарование: и личная жизнь не складывается у ее девочки, и юношеской мечте не суждено сбыться. Что же это за напасть, Господи?! Ради чего было столько лет разлуки, одиноких вечеров и молчаливых разговоров с фотографией дочки? Значит, ей тоже суждено шить, бесконечно, безвыходно шить и улыбаться клиентам. Делать свою работу, успевая выслушивать проблемы совершенно чужих людей. Делать вид, что тебя это интересует, иногда реагировать, чтобы не решили, что ты просто киваешь головой, не вслушиваясь в откровенные признания. Для Алевтины Михайловны признание Нины прозвучало как приговор. Она поняла, что не выполнила своего предназначения. Она столько раз твердила дочери, что та должна прожить интересную жизнь, так верила в это… Чепуха получается. Ее Нина четко идет по ее стопам. И зачем она научила ее держать иголку в руках? Наверняка возомнила, что станет лучшей швеей на все времена. Что-то максималистское все же слышится в ее словах. Наивная девочка. Она всегда будет обычной белошвейкой в глазах тех, кто снисходит до заказов.
   Однако все свои размышления Алевтина Михайловна оставила при себе, сказав, что будет рада любому выбору дочери, и добавила:
   – Я скучаю по тебе, доченька. Приезжай поскорее, пожалуйста.
   – Приеду, мам. Я очень скоро приеду.
   Нина собиралась как можно скорее выполнить хоть это свое обещание. Она услышала в голосе матери чтото, заставившее сжаться ее сердце. Но окончательно измениться Нина не могла. Она решила наполнить свое возвращение в Саринск новыми ощущениями. Автостоп – единственно правильный выход. Немного перца, немного жгучей приправы к размеренному ритму последних месяцев! Стоя на окружной дороге, голосуя, Нина внутренне предвкушала обжигающий вкус приключений, по которым, по совести говоря, соскучилась. Она поднимала руку не все время. Просто Нина никак не могла определиться: проехаться в кабине рядом с водителем огромного рефрижератора или в салоне новой модели «жигулей»? По столице гоняли такие красивые автомобили, что у Нины дух захватывало. Она то и дело представляла себя за рулем одной из них, полагая, что будет смотреться неотразимо! Оставалась малость – средства. По правде, она могла позволить себе эту роскошь уже сейчас, но безоглядно потратить солидную сумму из сбережений Соболева Нина пока не решалась. Она выстраивала в мыслях цепочку, каждое звено которой шаг за шагом будет приближать выполнение желаний, а касались они не только автомобиля.
   Стоя на обочине, Нина вглядывалась вдаль. Замечая на горизонте появление стремительно мчавшейся машины, она принимала уверенный, бесстрашный вид. Некоторые водители принимали ее за девицу легкого поведения. Нина смеялась в душе: ей нравилась даже такая ситуация. Похотливые взгляды усталых дальнобойщиков не пугали ее, но садиться к ним в кабину она все же не решалась. Наконец, Нина решила, что поедет только на приличной иномарке, даже если за рулем ее будет сидеть какая-нибудь расфуфыренная дамочка. В конце концов ей нужны приключения не фатальные, а просто немного разнообразия, чуть-чуть.
   Ждать не пришлось долго. Докуривая сигарету, Нина заметила, как вдалеке на гору поднялся и стремительно мчится вниз сверкающий под яркими солнечными лучами автомобиль. Нина неплохо разбиралась в марках машин, сразу заметив, что иномарка – редкое явление по современным меркам. Когда расстояние сократилось, она уже ясно видела характерные формы, фары «БМВ» красного цвета. Нина щелчком отбросила окурок, неуверенно подняла руку. Она завороженно следила, как это норовистое чудо резко сбавило скорость, а еще через мгновение остановилось перед ней. Наклонившись к автоматически опустившемуся стеклу, Нина улыбнулась: на нее смотрели грустные голубые глаза. Мужчина лет тридцати устало откинулся на сиденье.
   – Здравствуйте, – Нина не узнала своего голоса. В нем она не услышала привычной грудной нотки, действующей на мужчин гипнотически. Она чувствовала, как сердце пустилось вскачь, и запаниковала, не понимая причин этого. – Подбросьте до Саринска, если по пути.
   Мужчина молча разглядывал ее. Вероятно, он прикидывал в уме, стоит ли проводить больше четырех часов дороги в обществе этой зеленоглазой девицы с сумкой за спиной? Она не была похожа на путан, зарабатывающих таким образом. Она не выглядела вульгарной, скорее напряженной. Пауза затягивалась. Нине надоело стоять, наклонившись в ожидании ответа. Она была на грани того, чтобы сказать: «Проезжай!» И зачем ему нужно было останавливаться? Смотрит, как на больную лошадь, потерявшую подкову.
   – Садитесь, – дверь открылась. Нина быстро юркнула внутрь, сразу почувствовав приятный запах мужского одеколона. Она слишком явно потянула носом, потому что заметила, как улыбка промелькнула по лицу хозяина этой красоты. Почему-то Нина ни на секунду не сомневалась, что автомобиль ведет его хозяин. Они подходили друг другу как нельзя лучше. Оба шикарны той неброской роскошью, которая выставляется не напоказ, а опытному взгляду видна сразу. За несколько секунд Нина успела заметить, что на мужчине не ширпотребовский, а дорогой импортный костюм, накрахмаленная белоснежная сорочка, он аккуратно подстрижен и руки у него чистые, ухоженные. Женский взгляд охватил мелочи, на которые Нина всегда обращала внимание. Незаметно посмотрев вниз, довершила свои впечатления его вычищенной до блеска обувью.
   – Ну, давайте знакомиться, – приятный мягкий голос окончательно расположил Нину. Она расслабилась. – Алексей Зорин.
   – Нина.
   – Вы так путешествуете?
   – Нет. Еду к маме.
   – Вы не против, если я закурю?
   – Пожалуйста.
   Алексей прикурил, открыв пошире свое окно. Сигарета невероятно шла ему. Нине казалось, что он все делает красиво, необычно: ведет машину, держит руль, стряхивает пепел. В его движениях она видела что-то завораживающее. Но вместе с тем он не кичился, не поглядывал свысока. Было бы неприлично сидеть вполоборота, наблюдая за ним, но Нина все же позволяла себе часто поглядывать в его сторону.
   – Мне понадобилось именно сегодня быть в столице, – сделав потише магнитофон, произнес Алексей. – И в последний момент я решил вернуться в Саринск сегодня же. Нам невероятно по пути. Я мог сделать это завтра, послезавтра, но почему-то собрался и поехал.
   – Я тоже не знала, в какой день поеду, и собралась за полчаса, – улыбнулась Нина. – Может быть, это неспроста?
   – Я не верю в случайности, – заметил Алексей. – Однако иногда хочется идти по течению.
   – Это течение может унести слишком далеко от берегов. Хорошо, если умеешь плавать… – Нина вдруг отвернулась к окну. Она вспомнила о том, как тяжело вырывалась из капкана, в который добровольно попала.
   Надежный замок долго не желал открываться, держа свою пленницу в напряжении на грани нервного срыва. А когда она поняла, что может оставаться по вечерам в квартире и не нуждается в согревающем глотке спиртного – чуть не заплакала. Но слезы никогда не были в арсенале ее женского оружия. Она не применяла его никогда, считая последней глупостью лить слезы, когда нужно просто реально оценить обстановку.
   – Вы говорите абстрактно? Или нужно понимать, что вам удалось добраться до берега? – впервые за дорогу Алексей внимательно посмотрел на четкий профиль спутницы.
   – И этот берег был очень крутым. Взобраться тоже стоило немалых ссадин… – Ей дорого обошлось это движение по течению. Оно могло стать роковым, но единственная ночь с Дмитрием помогла Нине осознать весь ужас положения. Она нашла в себе силы измениться, строить все заново. Одно «но»: близость с Дмитрием не прошла бесследно. Через месяц с небольшим она поняла, что беременна. Мысль о том, чтобы оставить ребенка, не задержалась в сознании ни на минуту. Поход к врачу состоялся безотлагательно. Нина сдавала анализы, наблюдала за побледневшими, передвигающимися с трудом женщинами, выходившими из дверей, в которые вскоре должна войти она. Врач все время вел к тому, что она должна серьезно подумать, прежде чем делать такой ответственный шаг. Он даже сказал, что единственная операция может грозить ей в будущем бесплодием. Но это слово совершенно не испугало Нину. Она злилась, что доктор так настойчиво повторяет одно и то же, а ей хочется поскорее избавиться от того, что связывает ее с темной страницей ее недавнего прошлого. Никто в мире не уговорил бы ее оставить этого ребенка. Ей казалось кощунственным думать об этом. Избавление было необходимо без вариантов, и только в этом Нина видела выход.
   Она сравнительно легко пережила неприятную процедуру операции. Местный наркоз, равнодушные лица медперсонала, будничность происходящего – все это легким туманом опустилось в операционную и развеялось только после того, как Нина вышла в больничный двор и увидела первый снег. Он лежал совсем тонким слоем, успев в некоторых местах растаять. Это было похоже на старый потертый ковер, но все равно впечатляло – Нина соскучилась по нему. Его появление словно было еще одним подтверждением неизбежных перемен. Пока не хотелось думать о том, что говорил врач. Нина не видела ничего предосудительного в своем поступке. Гораздо хуже было бы оставить ребенка и получить проблемы, которые не укладывались в схему возрождения и строительства новой жизни. Сейчас Нине нужны были силы и уверенность в способности измениться. Последний штрих на этом пути был сделан…
 
   Нина смотрела из окна автомобиля на пробивающуюся зелень травы у обочины, думая, что время вдруг помчалось с невероятной быстротой. Это радовало, удивляло, страшило. Замедлять его бег Нина все равно не смогла бы. Останавливаться не собиралась. Вот и приходится поспевать.
   – Вы давно в столице? – спросил Алексей, вырывая Нину из нахлынувших воспоминаний.
   – Почти четыре года.
   – Учитесь?
   – Уже нет.
   – Закончили?
   – Нет, – Нина засмеялась. – Это долгая история. Одним словом, я не поступила, а домой возвращаться не дал комплекс Наполеона.
   – Удалось хорошо устроиться? – Алексей не понимал, почему так настойчиво продолжает задавать вопросы. Он надеялся, что интуиция, которая заставила его остановиться и подобрать незнакомку, не подведет его и на этот раз.
   – Да, – коротко ответила Нина, из чего Алексей сделал вывод, что она не настроена откровенничать с посторонним человеком.
   – Простите. Я не пытаюсь вторгнуться в личную жизнь. Простое любопытство. Вы не похожи на искательницу приключений. И я пытаюсь понять, что заставило вас добираться домой таким способом. Вы не боитесь?
   – Нет, не боюсь. А в поезде ехать мне было бы действительно скучно. Что за интерес переспать на несвежем, сыром белье, которое недовольно выдаст тебе проводник? Ко всему попутчики могут оказаться еще те.
   – А водитель автомобиля, который решит вас подбросить?
   – Я ведь не села в первую попавшуюся машину, – хитро улыбаясь, заметила Нина. – У меня интуиция.
   – У вас тоже?
   – Опять совпадение?
   – Нет, продолжайте, – Алексей чувствовал, как у него поднимается настроение.
   – Так вот, я увидела ваши глаза и поняла, что этот человек не сделает мне ничего плохого.
   – И что же у меня с глазами?
   – В них усталость, разочарование и грусть, даже тоска. Человек с такими глазами не способен обидеть, злобствовать, – Нина говорила совершенно серьезно, но заметила, как губы Алексея снова дрогнули от едва скрываемой усмешки.
   – Вы еще и психолог.
   – Да, если хотите.
   – Ничего я не хочу. Говорите вы умно, но поступили крайне легкомысленно. Мне действительно от вас ничего не нужно, и я ничего плохого вам не сделаю. Я доставлю вас в Саринск, и мы расстанемся.
   – Мне повезло, – Нина закрыла глаза, устроившись поудобнее на сиденье.
   – Если нужно будет остановиться, говорите без стеснения.
   – Договорились.
   Нина снова стала смотреть в окно, Алексей вставил новую кассету в магнитофон. Зазвучали «Времена года» Вивальди. Заметив удивленный взгляд спутницы, Алексей спросил:
   – Вы любите что-нибудь более современное? Легко поправимо.
   – Нет, нет. Прекрасная музыка. Просто я подумала, что она как нельзя лучше подходит к моему состоянию. Вы тоже читаете по глазам? – Нина провела рукой по волосам, впервые задумавшись о том, как выглядит со стороны. Ей хотелось нравиться этому мужчине. Она почувствовала это с первого мгновения, как только склонилась и увидела его сквозь открытое окно автомобиля.
   – Наверное, – коротко ответил Алексей.
   Потом он предложил Нине сигарету. Она не отказалась. Серый дым, поднимаясь вверх, быстро уносился в открытое окно. Разговаривать с привычной сигаретой в руках было спокойнее. Личная жизнь обоих по крупицам связывалась в нечто определенное. Нина слушала размеренную речь Алексея, не в силах бороться с возрастающей симпатией к нему. Она впервые ощущала столько положительных эмоций к мужчине. В какойто момент ей показалось, что и он проявляет к ней интерес. Но не в ее привычках было витать в облаках. Она запретила себе обольщаться на этот счет. Пусть все идет своим чередом: она – просто попутчица, он – случайный собеседник, хотя и чертовски обаятельный. Они перешли на «ты», но это был единственный прогресс в их недолгих отношениях.
   Еще через пару часов они сделали привал. Алексей угощал кофе, наливал сам в пластиковые стаканчики из небольшого термоса с желтыми хризантемами. Нина достала приготовленные бутерброды с сыром. Получился очень удачный отдых перед решающим броском, как сказал Алексей.
   Уже в Саринске Алексей поинтересовался:
   – Где ты живешь?
   – Было бы наглостью просить доставить меня к подъезду.
   – Ты права. Лучше указать этаж.
   – Тогда придется знакомиться с моей мамой.
   – Это не исключается, – улыбнулся Алексей.
   – Тебя ничем не запугаешь! – Нина снова оказалась среди знакомых улочек, снующих прохожих. Она не видела ни одного знакомого лица – город разрастался. Он изменялся, следуя властному велению времени. – И все-таки останови где-нибудь… Здесь, пожалуйста.
   Нина решила, что зайдет на рынок и купит чтонибудь к ужину. Наверняка у мамы в холодильнике только ее любимая ряженка, овсянка на молоке, творог. В лучшем случае – борщ или постный суп. Алевтина Михайловна не баловала себя гастрономическими изысками. Она вообще не любила готовить только для себя. С годами смирившись с этим, сделала свой рацион очень скромным, требующим минимального времени на приготовление.
   – Ну что, попутчица, – Алексей остановил машину и повернулся к Нине вполоборота, – будем прощаться.
   – Будем, – улыбаясь, сказала Нина, хотя этого ей хотелось меньше всего на свете.
   – Удачи тебе, Нина. Спасибо, что оказалась приятной собеседницей. У меня сейчас не самые лучшие времена – думал, что присутствие рядом кого-то поможет отвлечься от своих проблем. Ты оправдала мои надежды. Спасибо. Еще ни разу дорога не была такой приятной.
   – Тебе спасибо. Я не рассчитывала на такой комфорт и удовольствие. Ты мне очень понравился. Даже если у тебя сейчас трудный период, я уверена, он скоро закончится, – Нина говорила, кивая в подтверждение головой. Длинная прядь волос выбилась из-под заколки. Алексей осторожно поднял руку и мягким движением убрал волосы за ухо. Нина почувствовала, как дыхание ее мгновенно сбилось. Улыбнувшись кончиками губ, она опустила глаза. – Ты – самое лучшее приключение, которое могло со мной произойти!
   – Как странно. Сегодня я слышу о себе такие разные впечатления. Совершенно противоположные! Кому верить? Той, которая была рядом шесть лет и называет равнодушным негодяем, или тебе? – глаза Алексея стали пустыми, застывшими. Он выглядел так, как будто здесь присутствовала только его оболочка, а физически он был там, где его воспринимали совсем иначе.
   – Лучше мне, – тихо произнесла Нина.
   – Конечно, конечно, – Алексей встряхнул головой.
   – Ну, прощай, – Нина открыла дверцу, вышла из машины и, стараясь изо всех сил не выглядеть расстроенной, улыбнулась. Ответная улыбка Алексея показалась ей самой красивой из всех, что она видела в своей жизни. Он вообще был для нее самым лучшим. А ведь он не сделал ничего такого знаменательного, чтобы вселить в нее такую уверенность. Просто был вежлив и сдержан… – Не слушай никого, кто плохо говорит о тебе. Это все от зависти. Пустое, не обращай внимания. Прощай.
   Нина закрыла дверцу и, закинув сумку на спину, пошла в сторону рынка. Вечерний рынок издалека пестрел цветами, лимонами, тепличными огурцами и помидорами. Равнодушно глядя на это великолепие, Нина сделала несколько шагов, когда услышала голос Алексея вдогонку:
   – Нина, подожди! – он оказался рядом быстрее, чем Нина могла предположить. От неожиданности она расплылась в рассеянной улыбке и, опустив глаза, остановилась. Теперь она видела только мокрый асфальт и начищенные до блеска туфли Алексея. Потом ощутила, как его руки осторожно сжали ее предплечья. – Знаешь, я не могу вот так отпустить тебя. Мне кажется, что это было бы неправильно. Я хочу знать, что смогу снова увидеться с тобой.
   – Слава богу, – выдохнула Нина, чувствуя, как густо краснеют щеки. – Я думала, ты никогда этого не скажешь, и все закончится, не начавшись.
   – Я уверен, что нам стоит начать, – прямо глядя Нине в глаза, сказал Алексей. Он только сейчас понял, что слишком сильно сжимает руки Нины. Он мгновенно разжал пальцы. – Извини.
   – Ничего.
   – Вот возьми, – он достал из кармана пиджака визитку. – Держи. Я буду ждать твоего звонка. Ты позвонишь?
   – Да.
   – Поскорее, ладно? – Алексей улыбнулся. Он до конца не мог объяснить себе этого поступка. Совсем недавно разрушилась его семья. На душе до сих пор было скверно. Жизнь потеряла смысл. Зачем он не отпускает эту странную девушку? Может быть, интуиция подсказывает, что у них много общего: обретения, потери, разочарования, сложные отношения с любовью. Зорин чувствовал, что поступает правильно. В конце концов, он просто хочет провести время в обществе интересной молодой женщины. Кажется, и она не против. – До встречи. – До встречи.
   Он подмигнул ей и направился к машине. Он шел легкой, пружинистой походкой, на ходу убирая густые черные волосы с высокого лба. По его движениям было заметно, что он волнуется. В этот момент для него было главным – занять руки, а как он выглядит со стороны, его на самом деле не интересовало.
   Нина проводила Алексея взглядом, наблюдая, как он открывает дверцу машины. Она заметила, как много восторженных взглядов остановилось на этом галантном мужчине, садящемся в сверкающий автомобиль. Ее согревала мысль, что именно она заинтересовала его. Почему? Это было так неожиданно: получить от приключения совершенно потрясающий результат. Она не смела и мечтать о таком. Неужели ей наконец повезло? Должно было, обязательно. Этот шанс упускать нельзя. К тому же очевидна обоюдная симпатия. Нина улыбнулась. Ее распирало от желания поговорить о своем новом знакомом с мамой, Ленкой. Но в то же время она боялась делиться тем, что только зарождалось. Она опустила взгляд на визитку и, не в силах сдержать улыбку, прочитала: «Алексей Иванович Зорин». Имя прозвучало для Нины, как музыка. Далее она узнала, что он – деловой человек, председатель закрытого акционерного общества. По правде говоря, она не хотела ничего знать о нем. Ей было все равно, чем он занимается. Она знала, что мужчина с такими глазами никогда не обидит, не обманет, не предаст. Это казалось ей сейчас самым главным.
 
   Алексей Зорин принадлежал к тому типу мужчин, о которых мечтают женщины: приятной внешности, спокойного нрава, со светлой головой. Как говорят – за таким как за каменной стеной. Настоящий – это было о нем. Он не притворялся, он просто был таким. Он все делал со стопроцентной отдачей, если брался за дело, всегда доводил до конца. Удача тоже сопутствовала ему. К двадцати восьми годам Зорин добился того, чего многим не удается сделать в более степенном возрасте: успешно окончил институт, стал председателем закрытого акционерного общества, активно занимаясь тем, что определялось новым и емким словом «бизнес». Он обеспечивал безбедное существование жене и сыну, помогал родителям, родственникам, друзьям. Кое-кто злословил, что Зорин деньгами держит их возле себя, покупая их внимание и преданность. Это не было правдой – Зорин был интересен сам по себе, как личность. Друзей не бывает много, и те, кто всегда оставались рядом, знали его простым студентом, потом начинающим бизнесменом, сумевшим вовремя сориентироваться в изменяющемся мире. При этом дружеские отношения не зависели от работы Алексея. Друзья просто были рядом и в хорошие, и в трудные времена.
   Наверное, когда у человека все в порядке, темные силы начинают присматриваться к нему с особым вниманием. Им не нравится, что счастье длится долго, их переполняет желание навредить, очернить. А может быть другой вариант: счастливый человек ослеплен и не замечает ничего, происходящего вокруг. И хорошо, если рядом действительно преданная любимая, верные друзья. В ином случае образуется трещина, через которую постепенно, незаметно вытекает благополучие. Когда замечаешь это, чаще всего ситуация становится уже непоправимой. Так случилось и с Алексеем.
   Он считал, что у него все в полном порядке: и на работе, и дома. Он слишком много работал последнее время, чтобы заметить перемены. Они появились не вчера, и родители осторожно намекали на то, что происходит у него за спиной. Алексей не понимал, о чем идет речь. Он любил жену Иру, обожал сына Пашку, и каждый рабочий день начинал с того, что смотрел на семейное фото, стоящее в стильной рамочке на его столе. Он испытывал светлую, дающую энергию радость, глядя на улыбающиеся лица жены и сына. Он был уверен, что они – его надежный тыл. Ради них он готов на все.
   Измены жены оставались неизвестными Алексею до тех пор, пока что-то не изменилось в его отношениях с сыном. Он не мог понять, почему их ежевечерние разговоры стали так тяготить мальчишку. Ему не хотелось весело болтать с отцом, каждый раз удерживать его за руку, чтобы тот не уходил. Раньше каждая минута общения была дорога обоим, но вот что-то произошло. Пашка пожимал плечами, давая понять, что ничего нового за день не случилось – говорить не о чем. Он все время отводил глаза, явно желая, чтобы отец поскорее вышел из комнаты и оставил его в покое. Алексей целовал сына и, внимательно вглядываясь в его напряженное лицо, закрывал за собой дверь.
   Разгадка пришла совершенно неожиданно. Вернувшись однажды с работы намного раньше обещанного, Алексей застал Пашу за уроками. Ирины дома не было.
   – Привет, сынок. Как дела?
   – Хорошо, – не поворачиваясь, ответил тот.
   – Где мама?
   – Она будет к семи часам. Ты ведь тоже должен был прийти к семи. Не нужно возвращаться раньше времени.
   Алексей зашел к Паше, сел на диван напротив письменного стола. Он видел, как тело мальчика напряглось. Он сидел слишком прямо и до сих пор не соизволил обернуться.
   – Паша, – Зорин подошел и положил руку на хрупкое плечо семилетнего мальчика.
   – Что?
   – Ты ничего не хочешь мне сказать?
   – Нет.
   – Я чего-то не знаю? – Алексей видел, как покраснело лицо сына. – Что происходит?
   – Не знаю. Это ваши взрослые дела, я мало в них понимаю, – Паша поднял на отца прозрачные голубые глаза. – Лучше скажи, когда мы будем обедать?
   – Ты ничего не ел после школы?
   – Нет. Мама ушла, а на плите нечего разогревать.
   – Сейчас я накормлю тебя, – Зорин похлопал сына по плечу и вышел из комнаты. Он решил дождаться прихода Ирины, чтобы узнать, почему она оставила Пашу одного. Алексей был уверен, что каждый день после школы они обедают, вместе делают уроки. Оказывается, Ирина может позволить себе уйти из дома по своим делам, даже не потрудившись накормить ребенка.
   Ожидание утомило Зорина. Паша давно поел, сделал уроки и теперь тихо играл в своей комнате. Слишком тихо, что настораживало Алексея. Время от времени он подходил и заглядывал в детскую. Паша поднимал на него полные недоумения голубые глаза и снова принимался за свои машинки, самолеты.
   Алексей смотрел на движущуюся секундную стрелку настенных часов, чувствуя, как с каждым ее движением внутри все вскипает. Наконец раздался щелчок открываемого замка.
   – И часто это у вас бывает? – голос мужа заставил Ирину вздрогнуть. Она не ожидала застать его дома. Растерявшись, она несколько секунд глотала открытым ртом воздух, потом улыбнулась, стараясь разобраться в настроении Алексея. – Пашка голодный, тебя нет. Это явно не первый раз. Интересно, как давно?
   – Не очень, – Ирина блеснула своими огромными карими глазищами. Густо накрашенные ресницы придавали ей вид фарфоровой куклы с красноватыми щечками. От мороза лицо ее еще пощипывало. Она тянула время, вешая на плечики свою дубленку. Потом не спеша сняла сапоги. – Здравствуй, для начала. Если ты пришел раньше, зачем делать из этого проблему?
   – Это не ответ, – Алексей никогда не повышал голос. Он считал, что кричащий человек унижает прежде всего самого себя, и не желал опускаться. Он просто менял интонации в зависимости от ситуации. Сейчас Ирина явно услышала едва сдерживаемое негодование.
   – Что такого? Я не крепостная и не мусульманка, чтобы за неделю спрашивать у тебя разрешения покинуть эти прекрасные стены, – Ирина сняла норковую шапку и мгновенно посмотрела на себя в зеркало – беспорядок на голове был для нее высшей степенью неухоженности, которую она не могла себе позволить ни на минуту. Несколько умелых движений удовлетворили ее.