И вышел Гиезий от Елиссея, покрытый проказой и белый, как снег.
Однажды ученики пророческие сказали Елиссею:
— Вот жилище, в котором мы живем около тебя, тесно для нас; пойдем к Иордану и принесем каждый по бревну и сделаем себе там жилище.
Святой отпустил их. Один из учеников кротко пригласил и его самого пойти вместе с ними, сказав ему: «Пойди, отче, и ты сам с рабами твоими». Человек Божий встал и пошел вместе с ними. Когда они пришли на Иордан и начали рубить бревна, у одного из рубивших соскочил топор с топорища и упал в воду, и он вскричал: «Ах, господин мой! Топор этот я взял на подержание у друга».
Человек Божий спросил его, где упал топор и, когда тот указал место, Елиссей отрубил кусок дерева, бросил его в воду, и топор всплыл на поверхность воды. Святой велел рубившему взять его, и тот, протянув руку, взял его. Столь великая дана была сила святому мужу, что он мог даже естественную тяжесть железа уменьшить так, что железная секира плавала сверх воды, как лист, упавший с дерева.
Святой пророк Елиссей провидел происходящее вдали от него с такой ясностью, что как бы все это происходило перед его очами. Царь сирийский, воевавший с израильтянами, много раз совещался с приближенными своими, как устроить засаду для царя израильского, и назначал то или другое место, где должен был залечь назначенный для засады отряд воинов.
Но святой Елиссей, провидя это, посылал предупредить царя израильского, говоря: «Остерегись проходить сим местом, потому что там залегли сирияне».
Царь посылал узнать, правда ли это, и уверившись в том, соблюдал осторожность и не приближался к тому месту, а сам посылал своих воинов, которые внезапно нападали на сириян и поражали их. Это было несколько раз. Царь сирийский, слыша об этом, пришел в смущение и, призвав своих подчиненных, сказал им: «Почему вы не скажете мне, кто открывает мои тайны царю израильскому и предает меня в его руки?» Один из них отвечал ему на это: «Никто, господин мой царь, и не от нас это происходит! А у израильтян есть пророк Елиссей, который пересказывает царю израильскому даже те слова, которые ты говоришь в своей спальной комнате».
Царь сказал:
— Узнайте, где пророк тот? Я пошлю воинов взять и привести его сюда.
Воины, разузнав, сказали ему, что Елиссей пребывает в Дофаиме [ ]. Царь послал туда конницу, колесницы и большой отряд войска, которые ночью приступили и окружили город. Рано утром слуга Елиссея, выйдя из дома, увидал сирийские войска с конями и колесницами, в большом количестве окружившие город, и, вбежав к Елиссею, вскричал:
— Что нам делать, господин мой?
Святой Елиссей отвечал:
— Не бойся: с нами больше, чем с ними.
И обратился Елиссей к Богу с молитвой, говоря:
— Господи! отверзи очи отрока твоего, дабы он узрел силу Твою.
И Бог отверз очи служителя Елиссея, — он увидел, что вся гора занята конями и огненными колесницами кругом Елиссея. Святой Елиссей вышел со слугой своим из города к сириянам, а те пошли к нему. Елиссей помолился к Господу, говоря:
— Порази, Господи, народ сей слепотой.
И Господь поразил их слепотой, как просил Елиссей. Тогда Елиссей сказал им:
— Это не та дорога и город этот не тот, куда вам нужно идти; но идите за мной, и я приведу вас к тому человеку, которого вы ищете.
И привел он их в Самарию. Когда они прибыли в Самарию, Елиссей обратился с молитвой к Богу и сказал:
— Господи! Отверзи им очи, дабы они увидели, где находятся.
И открыл Господь глаза их, и они увидели, что находятся в Самарии. Царь израильский, узнав об их прибытии, и, увидев их, спросил святого Елиссея:
— Не велишь ли, отче, их истребить?
Но святой отвечал:
— Нет не истребляй, ибо не ты привел их сюда, и не ты пленил их своим оружием; но сделай им угощение, чтобы они шли к государю своему.
Царь сделал им большое угощение, и они ели и пили, и были отпущены к царю своему, и после этого прекратили свои нашествия из Сирии на землю Израильскую.
Прошло довольно продолжительное время и царь сирийский Венадад начал войну с Иорамом, царем израильским. Он собрал все свое войско и окружил Самарию, столичный город царей израильских, где находился тогда и святой пророк Елиссей. Начался сильный голод в городе, так что самые бедные жители поедали своих детей. Однажды к царю израильскому, когда он ходил по городской стене, подошла женщина и с воплем говорила ему:
— Помоги мне господин, мой царь!
Царь отвечал ей:
— Если тебе не поможет Господь, как я могу помочь тебе? С гумна или с точила дам тебе пропитание? Впрочем скажи, что тебе нужно?
Она начала свою жалобу на другую женщину, сказав:
— Вот эта женщина сказала мне: давай, съедим сегодня твоего сына, а завтра моего, и мы сварили моего сына и съели. На другой день я сказала ей: давай съедим и твоего сына, но она его спрятала.
Царь израильский, выслушав такой ужасный рассказ женщины, разодрал одежду свою и страшно разгневался на пророка Божия Елиссея за то, что тот своим советом удерживал его не покоряться царю сирийскому и не сдавать ему город, а ожидать помощи Божией.
«Пусть покарает меня Бог и прибавит еще к моему наказанию, если сегодня голова Елиссеева останется на нем!» — сказал царь во гневе.
И тотчас был послан исполнитель казни, чтобы отсечь голову пророку. Человек же Божий находился у себя дома, и у него были старцы израильские.
«Знаете ли вы, — сказал он старцам, — что царь Иорам, сын убийцы Ахаава, убившего неповинно Навуфея, послал исполнителя казни снять с меня сейчас голову? Но вы заприте крепко двери и не пускайте его сюда, пока не придет сюда господин его, ибо слышится топот ног господина его, потому что он спешит уже вслед за ним».
Еще святой говорил эти слова, как подошел царь и остановил исполнителя казни; потому что после злого решения своего царь раскаялся, и сам поспешил вслед за посланным, чтобы предупредить исполнение жестокого приказания, ибо царь знал о святости пророка Елиссея и его неповинности и о всех благодеяниях его для Израильского царства и для многих людей. Войдя к пророку, царь сказал:
— Вот какое великое бедствие послано на нас от Господа! Чего же мне ждать от Него? Отдам город сирийскому царю и смирюсь перед ним, чтобы не умереть всем нам от голода, лучше, подчинившись ему, остаться всем нам живыми, чем, сопротивляясь, погибнуть от голода.
Но святой Елиссей, обратившись к царю и ко всем присутствовавшим, сказал:
— Слушайте слово Господне! Вот что говорит Господь: этот же час завтра в воротах Самарии [ ] будут продавать меру муки пшеничной за один сикль, и две меры ячменя за один сикль.
Один из сановников, самый приближенный к царю, на руку которого царь опирался, сказал на это Елиссею:
— Если бы даже Господь отверз небеса, и тогда не будет того, что ты говоришь.
Святой Елиссей отвечал ему:
— Вот ты сам увидишь это своими очами, но не вкусишь от хлеба того.
Успокоившись немного, царь ушел в свою палатку. И вот ночью, когда святой Елиссей молился ко Господу Богу об освобождении города, Бог наслал великое смятение на войско сирийское: сириянам послышался большой шум от оружия и ржания коней, как бы от большого собравшегося войска, и они порешили между собой, что это цари хеттейский и египетский, нанятые царем израильским, пришли к нему на помощь со своими войсками.
— Бежим отсюда, бежим! — кричали они в великом страхе.
И ночью вместе с царем своим побежали обратно, оставив на месте свои палатки, коней, ослов и все, что было у них в стане, спасая лишь только свою жизнь. В эту же ночь около городских ворот сидели четверо прокаженных, которые, рассуждая друг с другом, говорили: «Зачем мы здесь сидим, ожидая смерти? Если в город пойдем, то умрем от голода, а, оставаясь здесь, также умрем; не пойти ли нам в сирийский стан и если не пощадят нас, то лучше умереть от меча, чем терпеть невыносимые муки от голода».
И, согласившись, встали и пошли в сирийский стан, покрытый еще ночным мраком. Войдя в стан, они не нашли ни одного человека и, пройдя до середины стана и никого не видя, много дивились этому. Они вошли в одну из палаток, и ели, и пили, взяли из нее серебро, и золото, и одежды и, отойдя, скрыли. Возвратившись, они вошли в другую палатку и взяли из нее все, что хотели и сколько могли унести, и опять скрыли. После сего они начали совещаться, говоря: «Нехорошо мы делаем; настоящий день — день радостной вести, а мы молчим: и если останемся здесь до рассвета, то будем повинны в большом грехе; посему поспешим к городу и известим царский двор».
Они поспешили к городу и, подойдя к воротам городским, сказали стражам: «Мы ходили в стан сирийский и не видели там ни одного человека, и не слыхали даже голоса человеческого; только кони на привязи и ослы остались там, также и шатры стоят на своих местах, наполненные богатством».
Немедленно обо всем известили царя. Царь встал ночью, собрал приближенных и начал с ними совещаться и, усомнившись, сказал им: «Я открою вам коварный замысел сириян, который они задумали против нас. Они узнали, что мы страдаем от голода; посему, выйдя из стана, скрылись где-либо в поле, намереваясь, когда мы выйдем, гонимые голодом из города, захватить нас живыми, и войти в наш город».
Слуги царя посоветовали послать кого-либо на разведку. Были посланы двое всадников, которые, прибыв в стан сирийский и, никого не найдя в нем, поскакали по следам сириян до Иордана. Весь путь был устлан одеждой и оружием, которые бросали бежавшие в великом страхе сирияне. Посланные возвратились и обо всем известили царя и народ. Люди бросились из города и расхитили весь лагерь сирийский; и мера муки пшеничной и две меры ячменя продавались за один сикль, как сказано было Господом через пророка. Вышеупомянутый сановник, тот, на руку которого опирался царь, получил от него приказание встать у городских ворот для наблюдения за порядком. И вот, когда он хотел распоряжаться, чтобы народ не теснился в воротах, толпа стиснула его и задавила его насмерть, как это и было предсказано человеком Божиим Елиссеем, когда этот сановник, не веря слову Господню, сказанному устами пророческими об изобилии хлеба, противоречил: «Если Господь и небо отверзет, то этого не будет» (1 Цар.6:24 и след).
Славен был сей великий угодник Божий и в других дивных пророческих дарованиях и деяниях, как о том пространно повествуется в книгах Царств. Он предсказал семилетний голод в земле израильской (4 Цар.8:10). Предусмотрев смерть Венадада царя сирийского, он предсказал переход царства Сирийского в руки Азаила. Помазав Ииуя — одного из князей израильских — на царство (4 Цар.9:3), он возбудил его истребить богоненавистный идолопоклоннический Ахаавов дом. Ииуй убил двоих царей идолопоклонников: Иорама израильского и Охозию иудейского, внука благочестивого царя Иосафата, который, не подражая деду своему, уклонился в нечестие. Он умертвил Иезавель, нечестивую жену Ахаавову, мать Иорама, и избил всех жрецов и волхвов вааловых. Во всех этих делах ему споспешествовали благословения и молитвы святого пророка Елиссея. По смерти Ииуя царствовал в Израиле сын его Иоахаз, а ему наследовал Иоас, внук Ииуя. В царствование Иоаса человек Божий, имевший пребывание в Самарии, и, будучи уже глубоким старцем, разболелся. Царь израильский Иоас пришел навестить его и, плача над ним, говорил:
— Отче, отче, колесница израилева и кони его!
Елиссей сказал ему:
— Возьми лук и стрелы, открой окно к востоку, где находится Сирия, и натяни лук со стрелой.
Царь исполнил это. Пророк же Божий, положив свои руки на руки царя, сказал: «Пусти стрелу к Сирии».
И царь пустил стрелу. Пророк сказал:
— Стрела эта — стрела спасения Господня, и ты победишь Сирию.
И опять велел царю взять в руки лук и стрелы. Царь взял. Пророк сказал ему:
— Ударь стрелой по земле.
Царь ударил три раза и остановился. Человек Божий разгневался на него, сказав:
«Если бы ты ударил пять или шесть раз, то победил бы Сирию окончательно, теперь же ты нанесешь ей только три поражения» [ ].
Так пророчествуя царю, святой Елиссей скончался и был погребен с почестями [ ].
Не только при жизни пророк Елиссей творил чудеса, но он и по смерти своей явил себя чудотворцем. Через год после его смерти несли хоронить за город одного умершего. В это время появилась толпа моавитян, которые производили набег на землю израильскую. Несшие умершего еще издали увидали неприятелей и бросили труп в близ лежащую пещеру. Это была та пещера, в которой покоился прах пророка Елиссея. Лишь только мертвец коснулся костей пророка, как тотчас ожил и, выйдя из пещеры, пошел в город [ ].
Так и по смерти Бог прославил Своего угодника [ ]. За все сие Богу нашему слава, честь и поклонение ныне и присно и во веки веков. Аминь [ ].
Во плоти ангел, пророков основание, вторый Предтеча пришествия Христова, Илия славный, свыше пославый Елисееви благодать, недуги отгоняти, и прокаженныя очищати: темже и почитающым его точит исцеления.
Пророк Божий явился еси, сугубую благодать прием, воистинну достойную тебе, Елисее блаженне: Илии бо был еси совсельник, с ним же Христу Богу молися непрестанно о всех нас.
Житие святого отца нашего Мефодия, патриарха Константинопольского
Уроженец Сицилии [ ], святитель Христов Мефодий в юных летах воспринял иноческий образ, преуспевая в добродетельной жизни. В царствование Льва Армянина [ ], иконоборца, он занимал при святейшем Никифоре, патриархе Цареградском [ ], должность апокрисиария [ ]. Патриарх Никифор послал святого Мефодия к папе в Рим [ ] с одним поручением, касающимся церковных дел; здесь, в Риме, он намеренно задержался на довольно продолжительное время, потому что нечестивый Лев, свергнув с патриаршего престола святейшего Никифора, возвел на него еретика иконоборца Феодота Милиссийского, по прозванию Касситера [ ]. По кончине царя Льва и лжепатриарха Феодота святой Мефодий возвратился из Ветхого Рима в Новый [ ]. В сане пресвитера он служил Господу в правде и преподобии, неустанно борясь с иконоборческой ересью, особенно усилившейся в то время: по Льве Армянине на царский престол вступил, тоже еретик иконоборец, Михаил Валвос или Травлос [ ]; патриархами во дни его были люди неблагочестивые. И великий подвиг взял на себя блаженный Мефодий, препираясь с еретиками и постыжая их. За такую деятельность нечестивый царь томил в муках и темнице святого Мефодия, как сообщает об этом грек Зонара [ ]: он передает, что Михаил Травлос в начале царствования своего показал себя милостивым правителем: многих святых отцов, заточенных Львом Армянином за почитание икон, он освободил от уз и заключения, но затем, по прошествии уже довольно значительного времени, Михаил отменил это, внушенное лицемерием, доброе дело и, не скрывая своего злобного нечестия, воздвиг гонение на православных. С гневом он ополчился на святого Мефодия и на Евфимия, Сардийского епископа, — о многих других, много пострадавших от него, уже не говорим. Евфимия он отправил за почитание икон в изгнание, а святого Мефодия заключил в темнице в Акрите [ ]. Тот же Зонара следующим образом описывает нечестие Михаила Травлоса: он подражал во всем, по его словам, царю Копрониму [ ]; благоволя иудеям, он приказал поститься в субботу; не веря воскресению мертвых, Михаил осмеивал надежду на блаженную жизнь за гробом; подвергал насмешкам и предсказания святых пророков, утверждал, что бесов не существует и не почитал за грех скверных плотских деяний: почитая Иуду предателя за святого, Михаил думал, что последний будет спасен. Он ненавидел учение книжное и препятствовал родителям отдавать детей в православные школы, чтобы, изучив священное Писание, они не обличили его безумия, но, пребывая невеждами и бескнижными следовали его еретическому заблуждению. Так говорит Зонара. Святой Мефодий мужественно противился зловерному царю, как пастырь мудрый, сведущий в Божественном Писании, православных догматах и преданиях святых отцов; за это он, как исповедник истины, переносил не только узы и темницы, но даже раны.
По смерти Михаила Травлоса воцарился сын его Феофил [ ] — наследник не только престола, но и зловерия своего отца, Феофил многих замучил за честное почитания святых икон, однако, любя учение книжное, он обновил запустевшие было школы Царьграда, приказал снова начать в них занятия. Он же освободил из заточения и святого Мефодия, как передает об этом греческий историк Михаил Гликос: небывалым, — говорит он, — и чудесным образом извел Бог Мефодия из мрачного узилища: Феофил из любви к знаниям часто проводил время за чтением книг; однажды царю попалась в руки книга, содержание которой ему было малопонятно; кто-то из приближенных заметил Феофилу, что Мефодий, заключенный в темнице в Акрите, известен своим уменьем изъяснять трудные для уразумения места в книгах. Тотчас же царь послал приказ привести к нему из узилища святого Мефодия; увидевшись с ним, он после беседы понял, что святой Мефодий муж мудрый, и освободил его из уважения к нему.
Получив свободу, святой Мефодий снова вступил в словесную борьбу с еретиками, уча воздавать святым иконам достойные их честь и поклонение; этим он опять навлекал на себя гнев иконоборцев: деятельность святого Мефодия на защиту православия стала известна царю, который сильно гневался на угодника Божия, скрывая свое недовольство до более удобного времени. В эти дни греки вели войну с сарацинами [ ], и была необходимость самому царю присутствовать при войске. Отправляясь к полкам, царь взял с собой и святого Мефодия, частью как бы ради молитвы, частью для бесед от писания и решения недоуменных вопросов, которые, как убедился царь, святой Мефодий искусен был разъяснять. В действительности же царь взял с собой угодника Божия из боязни, как бы в столице, если в ней останется святой Мефодий, не возникло народное возмущение против иконоборцев: народ любил преподобного, как мужа святого и учительного, прекрасно сведущего не только в области управления духовного, но и гражданского; поэтому-то царь и не оставил его в столице на время своего отсутствия, а взял с собой. Но вот, по Божию попущению, измаильтяне одолели греков, уничтожив почти все войско царя, так что последний едва спасся бегством с малыми остатками от своих полков; тогда нечестивый царь обнаружил на святого Мефодия свой гнев, который доселе таил в сердце:
— Потому Бог и даровал врагам нашим победу, — говорил Феофил, — что среди нас находятся идолопоклонники.
На это святой Мефодий возразил:
— Господь, поругаемый христианами в Своей святой иконе, прогневался на них и попустил врагам одержать над нами победу.
Исполнившись ярости, царь сослал святого Мефодия после жестокого бичевания [ ] в заточение на один остров: здесь он приказал заключить его вместе с двумя разбойниками в глубокой гробной пещере, куда не проникал и солнечный свет. Так святой Мефодий явился живым мертвецом, как Иона во чреве китове, пребывая в земных недрах и благодаря Бога. Одному рыбаку поручено было доставлять ему пищу и притом столь скудную, чтобы только не умереть с голода; мучители желали продолжить жизнь угодника Божия, а с ней — и его страдания в том гробе.
Во время этого заключения святого Мефодия царь Феофил поверг мукам за почитание честных икон двух святых исповедников Феодора и Феофана [ ]: на их лицах раскаленным железом была выжжена надпись, свидетельствующая об их поклонении святым иконам, после чего царь отправил мучеников в заточение. Путь их лежал мимо того острова, где томился святой Мефодий, заключенный в гробной пещере. Случайно встретившись с рыбаком, питающим узника, святые исповедники разузнали от него все подробно об угоднике Божием. Не имея возможности увидеться со святым Мефодием, потому что очень строги были люди, ведшие их в заключение, Феодор и Феофан написали к нему следующее приветствие, доставить которое по назначению взялся тот же рыбак:
«К живому, как мертвому сидящему во гробе, к земному, обходящему горние страны и к носящему узы, пишут окованные, имеющие «лица начертаны».
Прочтя это, присланное с рыбаком приветствие и узнав от последнего о подвигах святых страстотерпцев, святой Мефодий благодарил Бога, даровавшего им такое мужество. Затем он ответил им в свою очередь на их приветствие таким письмом: «Погребенный прежде смерти и скованный узами приветствует тех узников, из которых каждый, имея «начертанное лице», вписан горе в книгу жизни».
В своем гробном заключении святой Мефодий пробыл до смерти царя Феофила, и когда (один) гроб приял мертвеца по истине [ ], тогда другой гроб, подобно киту, изрыгнувшему из чрева Иону пророка, даровал миру «живого мертвеца» [ ]. Когда смерть закрыла очи Феофила гробной перстью и затворила его нечестивые уста, наложив молчание на хульный язык, тогда славный исповедник увидел дневной свет и снова отверз свои уста для проповеди благочестия. По кончине Феофила воцарился сын его, Михаил III, причем за его малолетством управляла его мать Феодора [ ]. Первой заботой правительницы была забота о мире церковном, совершенно нарушенном иконоборством: от дней первого царя-иконоборца Льва Исаврянина [ ] до смерти Феофила прошло сто двадцать лет; в течение этого времени икона Христова была поругаема христианами, и разгневанный Бог воздвигал за это немалые бедствия на Христианское царство. В эти годы сарацины, овладев многими христианскими странами, многих жителей их увели, как пленников, в свою область. Тогда же Греко-римское государство разделилось на два царства: между тем ранее царь Нового Рима или греческий обладал и Ветхим Римом, так что Восток и Запад объединялись под скипетром одного царя греческого. Но вследствие развития иконоборческой ереси, связанной с лютыми кровавыми мучениями множества исповедников благочестия, Запад отторгся из-под власти греческих царей, поставив себе своего собственного царя. Поэтому греческий царь вынужден был управлять одной только Грецией, да и то не всей, потому что Палестина со святым городом Иерусалимом, Сирия, Аравия, а также и Египет с подлежавшими ему областями, взяты были сарацинами. Все это Бог попустил за грехи христиан, отпавших от благочестия в ересь и поругавших святые иконы. Принимая во внимание последнее обстоятельство, благочестивая и исполненная боговдохновенного разума царица Феодора приложила все старания к тому, чтобы, уничтожив в Христианском царстве проклятую иконоборческую ересь, утвердить правоверие, возвратив как драгоценное украшение невесты Христовой, святой Церкви почитание честных икон. Она повелела освободить от уз и заключения, а также возвратить из ссылки всех исповедников благочестия, чтобы они пришли на собор в Константинополь, который бы возвратил с подобающею честью храмам святые иконы. По этому указу был освобожден из гробного затвора и святой Мефодий. На патриаршем же престоле, как мерзость запустения на месте святе, все еще пребывал лжепатриарх Иоанн, по прозванию Анний [ ], — еретик и волхв, возведенный на престол царем Феофилом, и так как святые отцы не желали иметь с ним общения, то благочестивая царица Феодора помянутого лжепатриарха, лишив престола, изгнала из Церкви как дикого вепря из виноградника. По благоволению Божию на патриарший престол к неизреченной радости всех православных был возведен святой исповедник Мефодий.
Это возведение святого Мефодия, происшедшее более по Божию нежели человеческому избранию, еще прежде было предсказано преподобным Иоанникием Великим, о чем житие его говорит так: Игумен Агавронского монастыря Евстратий спросил некогда преподобного Иоанникия [ ]:
— Отче, доколе же святые иконы будут попираемы (и доколе продолжится такое положение вещей), при котором Церкви не возвращаются, гонители возрастают и стадо Христово расхищают дикие звери?
Святой отец отвечал на это:
— Подожди еще немного, брат, и увидишь проявление силы Божией: церковное управление примет некто, именем Мефодий, озаренный Божественным Духом он будет руководить Церковью по истине, истребит ереси, утвердит Церковь православными догматами, создаст тишину и единомыслие; противящихся же смирит десница Вышнего.
Это пророчество преподобного Иоанникия сбылось с очевидностью на святом Мефодии. По смерти царя Феофила он был поставлен патриархом Царьграда, как муж достойный столь великого сана, как крепкий столп правоверия и непоколебимое утверждение благочестия, как украшенный мученичеством Христов воин, от Бога предзнаменованный и прозорливым мужем предуказанный на великое служение архиерейское. Святой Мефодий вместе с благоверной царицей Феодорой созвал в Константинополе поместный собор, который подтвердил догматические определения седьмого Вселенского собора, созванного в царствование Константина и Ирины, в Никеи на иконоборцев [ ]. Не принимающих же догматов этого Вселенского собора поместный собор, собранный при святом Мефодии, предал вторичной анафеме. Доставив радость православным, обратив церковную смуту в мир, бурю и волнение — в тишину, отцы собора с великим торжеством в первую неделю святой четыредесятницы внесли честные иконы в церковь Господню. И была великая радость не только в Царьграде, но и во всех тех местах поднебесной, где находились православные христиане.