— Брат Паисий, вот я вижу, что ты хочешь принять на себя подвиг безмолвного жития; поверь мне искренно, что и я имею ту же мысль, но я сомневаюсь, будучи неуверен, — от Бога ли этот помысл или, нет; итак, помолимся к щедрому Богу, — пусть Сам Господь наш по воле Своей устроит нашу жизнь и пусть откроет Он нам, — вместе ли нам пребывать или разлучиться друг от друга.
Паисий на это ответил мне:
— Ты хорошо говоришь, возлюбленный; сотворим же то, что ты сказал.
Итак, встав на молитву, мы всю ночь с усердием молились Господу. И благосердый Господь, не желая презреть нашего моления, послал к нам с известием Ангела Своего святого, который, представ нам поутру, сказал:
— Господь разделяет вас в жизни вашей; итак, ты, Иоанн, пребывая здесь, будь наставником ко спасению других людей, ты же, раб Христов Паисий, перейди отсюда на западную сторону пустыни, ибо Господь сказал, что соберется к тебе великий сонм иночествующих и, по Его повелению, создан будет там монастырь и прославится через тебя имя Его.
Сказав это, Ангел отошел. Мы же (говорит Иоанн) с благодарением поклонились Господу и, по повелению Его, разошлись: я остался на прежнем месте, блаженный же Паисий отправился далее, в западную часть пустыни; там он иссек в горе пещеру и поселился в ней, и здесь всесовершенною чистотою и многоразличными подвигами, так приблизился к Богу, что Сам Христос являлся ему, поучал его и наставлял к добродетели, — как обо всем этом будет сказано на своем месте.
Однажды, когда Паисий сидел в пещере и воспевал божественные песни, явился ему Спаситель и сказал:
— Мир тебе, Моему возлюбленному угоднику!
Он же, объятый страхом и трепетом, встал и сказал:
— Христе Человеколюбче, Спасе, я раб Твой, и за что Ты, Владыка, оказываешь мне столь великую милость, что теперь Сам изволил снизойти к моему недостоинству?
На это Господь ему ответил:
— Видишь ли пустыню эту, — как она велика и широка? ради тебя я наполню ее постниками, которые будут прославлять имя Мое.
Тогда избранный угодник Божий Паисий, пав на землю, сказал:
— Владыка Господи! Твоей крепкой руке всё повинуется, и что Ты пожелаешь, то и совершается: — молю же Твою благость, — дай мне уразуметь, — откуда явится всё потребное и нужное для тех, кто в сей пустыне будет подвизаться?
Господь на это ответил:
— Поверь Мне, говорящему тебе истину, — что если Я увижу в них любовь, — матерь всем добродетелям, — и если они будут исполнять все заповеди Мои, то пусть они ни об чем не пекутся: Я Сам буду заботиться о них.
Тогда Паисий снова вопросил Господа:
— Еще раз вопрошу Твою благость: как они беспреткновенно перейдут вражьи сети, и избегнут лютых бесовских искушений?
На это Господь ответил:
— Если они заповеди Мои, как Я тебе сказал, будут соблюдать с кротостью, правдою и смиренным сердцем, то Я не только соделаю их выше всяких вражьих браней и лукавых коварств, но и дам в наследие Царство небесное.
Сказав это, Спаситель со славою восшел на небеса.
Святой же Паисий, еще более проникшись в сердце своем страхом Божиим, непрестанно стал размышлять о снисхождении к нему с неба Спасителя.
Но отец зависти и человеконенавистник — враг диавол, видя, что Паисий, искусно минуя все коварные сети его, неуязвим пред его кознями и пребывает выше всех его наветов, еще более воспылал на него злобою; но, будучи не в состоянии приблизиться к нему, в виду той божественной силы, каковая дана была ему от Бога, начал изобретать другие коварства, дабы уловить наконец в свои сети раба Христова. Думая пленить его золотою удицею любостяжания, диавол покусился при помощи милостыни уловить угодника Божия в сеть сребролюбия, чтобы — после того, как он отпадет от нестяжания — удобнее было лютым духам злобы сделать на него нападение.
И вот льстивый враг рода человеческого отправился к некоему египетскому князю, — мужу богобоязненному и обладающему большим богатством; он явился ему в образе Ангела и сказал:
— Возлюбленный, востав иди в пустыню; ты там найдешь мужа по имени Паисия, — человека совершенно бедного, но весьма украшенного добродетелями и божественной благодати избранного сосуда; встретив его, ты одари сего старца, не скупясь, золотом, дабы он имел чем пополнить недостаток и прочих пустынножителей.
Князь тот, не уразумев бесовского прельщения, но думая, что это действительно Ангел, взяв часть своего золота и серебра и много другого, что было необходимо для иноков, отправился к святому. Но божественная сила, обитавшая в Паисии, открыла ему эти козни диавола, который хотел под видом княжеской милостыни пленить святого любостяжанием, — и божественный муж Паисий, тотчас же востав, пошел на встречу князю.
Когда святой встретил его, князь спросил его о пустынножителе Паисии: — кто он и где живет? Паисий же с своей стороны спросил князя:
— Зачем ты ищешь Паисия? какая тебе в нем надобность?
Князь ответил:
— Я пришел поделиться с ним золотом, серебром и всем необходимым в жизни, чтобы он раздал всё это инокам.
Тогда святой, отвечая князю, сказал:
— О, христолюбец! познай, что золото и серебро не нужны для желающих жить в сей пустыне, и никто из поселившихся здесь не пожелает взять что-либо из твоего имения; итак, не скорбя, возвратись домой, Бог же примет твое доброе произволение. А если ты хочешь принесенное тобою раздать неимущим, то ведь по городам египетским много есть людей нуждающихся, убогих, нищих, сиротствуюших и вдовствующих, — заботься об них, — и ты великое приимешь от Бога воздаяние!»
Князь, поверив словам святого, возвратился и поступил так, как он его научил: свое имение он раздал нищим, убогим и нуждающимся.
Когда же преподобный Паисий входил в свою пещеру, явился ему диавол и сказал:
— О, Паисий! что мне теперь делать с тобою, ведь ты расстраиваешь все мои хитрые замыслы? пойду теперь с бранью лучше на других, к тебе же уже более не возвращусь, ибо я побежден тобою.
После этого блаженный муж заклял нечистого духа силою Христовою и отогнал его от себя, — и диавол со стыдом удалился, не смея уже более так нагло приступать к святому.
Вскоре преподобный отправился во внутреннюю часть пустыни, но, пребывая там телом, духом своим он вместе с небесными силами предстоял Владыке всех; здесь, уподобляясь бесплотным, он предался еще более строгой жизни и за то сподобился стать еще на земле созерцателем небесных таин, ибо Дух Святой, пребывающий в нем, благоволил явить ему нескончаемое на небесах торжество праведных.
Однажды, став на молитву, Паисий почувствовал, что он как будто, возлетев на крыльях, находится уже на небе: прежде всего он увидел прекрасные райские селения, преисполненные неизреченного света и веселия, увидел также и церковь первенствующих и вечно торжествующих и, сподобившись здесь причаститься невещественной пищи божественных Тайн, — он воспринял дар крайнего воздержания и постничества. Причащаясь на седмице однажды, — именно в недельный день воскресения Господня, он до другого недельного дня оставался совершенно без пищи: так силою благодати Божией обогатилось от Зиждителя естество его.
— Мне же (говорит списатель его жития) пусть всякий поверит из верующих Божию слову, ибо слово Божие я имею верным свидетелем. Не то ли и оно говорит, что всё повинуется Божиему велению? а так как оно истинно, то пусть и передаваемое мною всякий считает за истину. — По причащении божественных таинств Тела и Крови Христовых преподобный Паисий иногда оставался без телесной пищи семьдесят дней; и в этом нет ничего удивительного, ибо божественная благодать имеет неизреченную силу, и потому могла поддерживать в нем (Паисии) жизнь лучше, нежели подкрепление тленною пищею. Ибо по плотскому естеству живущих, тело, дабы не изнемочь, требует для укрепления своего питания, а те, которые, на подобие бесплотных, преуспели в вышеестественной жизни, — тем зиждительная сила в изобилии подает сию благодать, которой естество человеческое и повинуется, и живет уже не столько телесною пищею, сколько духовною. Всесильный Создатель, Бог наш, знает, как в продолжение трех сот лет и даже больше сохранить жизнь на земле семи спящим отрокам [ ] и ведь сохраняет же Он в небесных селениях жизнь Илии до последнего дня. — Но об этом довольно, — будем говорить о блаженном Паисии.
К сему преподобному отцу стекалось множество не только иноков, но и мирян, желавших жить при нем; поселившись вокруг него, как рой пчелиный, все они сильно жаждали насытиться сладостью его духовного мёда. Он же, от присносущного божественного источника почерпая благодать, сладчайшую более всякого чувственного мёда и сота, источал им сие духовное питие, исполненное неизглаголанной сладости, — так что ежедневно сильно увеличивалось число братий, собиравшихся и умножавшихся около него; все они, отвергши житейские прелести мира сего, евангельски подъяли на рамо ярем Христов. Из числа этих братий — одних преподобный отец отделял на подвиг молчания, дабы они наедине беседовали с Богом в теплой молитве; иным же повелевал служить Господу вместе с другими и единодушно с братиями пребывать в послушаниях и нести на себе общий труд; а третьих оставлял для изучения рукоделия, чтобы они не только сами питались от трудов рук своих, но и питали бы голодных, нищих и с любовью упокоевали бы прочих неимущих братий и странников. Главным же заветом его было следующее: да никто не делает что-либо по своей воле, но всё по повелению и рассмотрению опытных отцов. Таков был завет преподобного для собиравшихся к нему братий и таково было учение его; что же касается безмолвной жизни самого преподобного отца, то об этом передать подробно невозможно, но из многого да будет сказано хотя нечто малое.
По прошествии некоторого времени, преподобный, видя, что его безмолвная жизнь постоянно нарушается приходящими к нему братиями, стал тяготиться этим, ибо сам он желал строго соблюдать подвиг безмолвия; поэтому он решил оставить ту пещеру, где прежде жил, а вместе с этим — и попечение о братии своей. И вот, тайно от всех, он ушел оттуда и отправился в более отдаленные места пустыни; здесь в одном месте он нашел пещеру, поселился в ней и три года пребывал там. И за это время сильно выросли волосы на голове его и были так длинны, что, привязывая их с некоторым искусством к колу, который был водружен на верху пещеры, он мог, не засыпая ни на минуту, совершать все свои всенощные моления; таким образом как ночью, так и днем, он не давал себе покоя, всецело предаваясь труду, и только в нем имел покой, ради любви Божией, которою всегда был объят. Потому и Господь возлюбил его, и преподобный не раз удостаивался божественного явления и лицезрения Христова, как и Сам Спаситель наш во святом Евангелии сказал: «кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцем Моим; и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам»(Иоан.14:21).
Однажды, когда преподобный Паисий воспламенен был особенно горячею любовью к Богу, и весь ум его богомысленною молитвою был углублен в Господе, — как и прежде, явился ему Спаситель Христос; Паисий же, будучи не в состоянии зреть пресветлой славы пресвятого лица Спасителя, пал на землю объятый страхом и трепетом. Но Человеколюбивый Владыка простер ему руку Свою и (о, неизреченной любви Твоей, Христе Царю, к угодникам Своим!), подняв Паисия от земли, сказал ему:
— Мир тебе, угодник Мой; не устрашайся, и да не трепещет сердце твое; ибо о твоих делах весьма услаждается благостыня Моя, и Мне очень благоугоден подвиг твой; веселись же и приими достойное за это воздаяние: вот Я даю тебе такой дар: — всё, чего ты ни попросишь у Отца Моего во имя Мое, — дастся тебе.
Святой же Паисий, видя столь великую благость Господню, восприняв некое дерзновение, сказал:
— Человеколюбче Христе Боже! если по неисповедимой благостыни Твоей Ты сподобляешь меня недостойного и окаянного такой Твоей благодати, то молю Тебя смиренно, Сам наставь и научи меня, о ком и о каких нуждах мне нужно просить, ибо я вижу все мои согрешения пред Тобою и о недостатках моих всегда молю Твое милосердие: прости и покрой благоутробием Своим множество грехов моих, и сподоби меня остальное время моей жизни провести безгрешно, дабы безбоязненно взойдя на стезю спасения, при Твоей помощи и руководстве, мне беспреткновенно достигнуть блаженной жизни; ибо кто может без Твоей помощи и наставления совершить что-либо доброе и получить от Тебя милость? и какие наши добрые дела, какой труд и подвиг достойны столь превеликой милости Твоей, — если бы даже мы и смерть за Тебя приняли, как и подобает нам полагать души свои за Тебя, Создателя и Искупителя нашего, премилосердно возлюбившего нас грешных? Ибо если Ты — Бог бессмертный, за нас, смертных людей, проливая Свою пресвятую кровь, претерпел крест, смерть и гроб, дабы воскресением Своим подать и нам воскресение, то какую смерть должно претерпеть нам ради Тебя, Спасителя нашего?
В то время, как святой Паисий с великим сердечным умилением говорил так ко Спасу, Господь благословил его и, отступив от него, восшел на небеса со славою. Паисий же поклонился Владыке своему, хваля и благодаря за Его милостивное к нему снисхождение.
Последующее же наше слово (продолжает списатель сего жития) имеет целью показать великую ревность сего преподобного о святой вере; ревность эта однажды проявила себя таким образом.
В одном из селений египетских проживал некий старец; — по своему житию это был человек весьма добродетельный, но в святом Писании он был совсем несведущ, — и вот, по неведению, он впал в такую ересь: про Святую Троицу он говорил не как про троицу, но как про двоицу, т. е. — он исповедывал Отца и Сына, про Духа же Святого он умалчивал, говоря, что Он не есть Бог. И веруя так ложно сам, он и других научал этому своему зловерию; многие из простого народа следовали его хульному мудрованию и учению, видя его добродетельное житие по Боге. Уготовляющий же для всех спасение Христос Бог, не желая, чтобы труды старца и его постнические подвиги были тщетны, возвестил об нем блаженному Паисию и указал ему то селение и место, где жил сей святой старец. Паисий тотчас же с поспешностью стал собираться в путь: он сделал собственноручно множество корзин и при этом приделал к каждой из них по три ушка, и пошел с ними к тому старцу, выдавая себя за странника и продавца рукоделия своего; многие же из находившихся при старце иноков, державшихся ложного его учения и неправой веры, увидев странника и его корзины и не зная, что это Паисий, стали спрашивать, кто он и откуда? Он же на это говорил, что он пришел из пустыни, продавать рукоделие свое. Спрашивали его и о корзинах, почему они сделаны с тремя ушками? и святой Паисий всегда на это отвечал им:
— Так как я раб Пресвятой Троицы и пламенно проникнут любовью к Ней, то поэтому и корзины свои я устроил во образ Святой Троицы с тремя ушками, дабы мне не только веровать сердцем и устами исповедывать, но и рукоделием моим, прообразующим тройственность Божественных Лиц, прославлять Святую Троицу, — Отца и Сына и Святого Духа; ибо одно ушко соделано во образ Бога Отца, другое — во образ Бога Сына, третье — во образ Бога Духа Святого; и подобно тому как каждая корзина имеет три ушка, но сама по себе — едина, так и во Святой Троице три Лица, но един Бог.
В то время, как святой Паисий в кратких словах излагал сию тайну о Святой Троице, мужи те, вместе с своим постником — учителем, устыдились и, приготовившись послушать его. сказали:
— О, дивный, скажи нам об истинной вере еще, пояснее, — и поучи нас еще своими беседами — ты уже и сказанным весьма удивил нас.
И божественный Паисий, исполнившись Духа Святого, как опытный наставник, начал благорассудно и богомудренно изобличать еретическое заблуждение и его душепагубный вред, и ревностно стал поучать их святой, православной и душеспасительной вере и наставлять на путь истинный. И долго преподобный Паисий беседовал с ними от Божественного Писания и богодухновенных книг, учил их веровать во святую Троицу и благочестно исповедывать сию истину и обратил старца того и всех, кто был с ним, к покаянию о прежнем их заблуждении; и так просветив их, пошел обратно в свою пустыню, воспевая благодарственные к Господу моления. Когда же он приближался к пустыне, внезапно пред глазами его воссиял великий свет и, посмотрев вокруг, он увидел всю пустыню ту наполненною Ангельскими полчищами; удивившись, он недоумевал, что бы это было, и просил у Господа открыть ему, что означало всё виденное им. И тотчас же Ангел святой, сопутствовавший ему, сказал:
— Всё это тебе Бог показал, дабы ты знал, что и при тебе и без тебя, Ангелы, по повелению Его, хранят иноков, в пустыне сей обитающих, как обещал тебе Сам Владыка.
И Паисий, воздав за сие Богу, Промыслителю всех, благодарение, пошел далее, в свою келлию.
Последующее же повествование будет предложено о пророческом даровании святого Паисия, именно, какою прозорливостью был исполнен сей угодник Божий.
Слава о божественном и святом Паисии распространялась повсюду, и многие добродетельные люди призывали его, дабы познакомиться с ним и побеседовать; так и блаженный Пимен, будучи еще в то время совсем юным, возгорелся желанием видеть святого Паисия. Он отправился к преподобному Павлу и стал умолять его, чтобы он пошел с ним к великому Паисию: Павел обыкновенно часто посещал святого Паисия. Но на эту просьбу он сказал Пимену:
— Ты еще очень молод, и я стыжусь вести тебя к сему святому мужу; ибо он — великий угодник Божий и любит безмолвие, и запросто мы не приходим к нему, но с рассудительностью и то не всегда, а только в удобное время, — ради пользы душевной.
Пимен же на это ответил ему:
— Но я, отче, придя к нему с тобою, встану вне келлии, а ты один войдешь к святому, — для меня будет великим утешением и то, если я услышу только его голос, беседующий с тобою; но если я даже и не сподоблюсь слышать его голоса, то всё же, хоть коснусь келлии его, а когда ты будешь выходить от него, прикоснусь еще и к твоим честным ногам, вступавшим вовнутрь келлии, и возьму персть земли, по которой ступали святые ноги угодника, — и это для меня будет великою радостью.
Блаженный Павел, увидев, что Пимен говорит всё это с великим смирением и благою верою, взял его с собою и пошел к великому Паисию; дойдя до келлии святого, Павел один вошел туда, а Пимен остался вне ее.
Приняв Павла с любовью, как отец, святой Паисий спросил его и о юном Пимене, которого хотя и не видал еще телесными очами, но духовными еще издалека узрел его, — и сказал Павлу:
— Где твой спутник — юноша?
Павел отвечал:
— Он, отче, остался вне келлии, ибо боится и стыдится войти к тебе!
Тогда святой, повелев Пимену войти, сказал:
— Не хорошо возбранять посещение к нам тех, для которых Спаситель сотворил удобным восхождение и на небеса; да и мужам Он сказал в святом Евангелии: «если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное»(Матф. 18:3).
Сказав это, святой Паисий взял юношу и, обратив лицом к себе, благословил его, а Павлу сказал:
— Поверь мне, любезный Павел, что отрок сей спасет души многих людей и многие, благодаря ему, сподобятся райского селения, ибо с ним рука Господня, охраняющая и к божественному пути его наставляющая.
Сказав это, святой Паисий, возложив руки свои на главу Пимена, снова благословил его, и после довольно продолжительной беседы о душевном спасении, отпустил их с миром; сам же, безмолвствуя, продолжал подвизаться в обычных своих постнических подвигах.
Однако время поведать и о преславных чудесах преподобного Паисия.
В странах сирийских проживал один великий постник, — человек, украшенный весьма многими добродетелями; однажды, когда сей инок стоял на молитве, он невольно спросил сам себя: — кому из угодивших Богу он подобен? Лишь только он об этом подумал, как послышался свыше небесный голос:
— Иди во страну египетскую, и ты там найдешь мужа, по имени Паисия, который имеет такое же смиренномудрие и любовь к Богу, как и ты.
Услышав это, честный старец тотчас же с поспешностью стал собираться в путь, и, не обращая внимание ни на дальнюю дорогу, ни на тяжкий труд, немедленно же пошел из Сирии в Египет; дойдя до Нитрийской горы [ ], он спросил о Паисии, — где он находится? и так как имя Паисия всюду уже было известно, то ему тотчас же указали место его жительства; да и Паисию пришествие старца было не безизвестно, но по благодати Божией — открыто; и вот, востав, он отправился на встречу к старцу. Встретившись в пустыне, они любезно друг друга обняли и облобызались святым о Господе лобзанием; потом, придя в келлию Паисия и сотворив молитву, они сели и стали беседовать.
Слово к святому Паисию первым начал старец; он говорил чрез переводчика языком сирским, ибо не умел говорить по-египетски. Паисий же будучи египтянином, не мало скорбел о том, что не знает сирского языка, так как он не хотел пропустить ни одного полезного слова старца. И вот, возвед очи свои на небо и устремив ум к Богу, он воздохнул из глубины сердца и сказал:
— Сыне, Слове Божий, дай мне, рабу Твоему, уразуметь силу слов сего святого старца!
И лишь только он сказал это, — о, сколь близка всегда к нам помощь Божия! — тотчас же стал понимать сирскую беседу старца и, просвещаемый Божественным Духом, начал говорить с ним по-сирски же, и наслаждались они оба богодухновенными беседами без толкователя, говоря друг другу о своих подвижнических трудах, кои им были завещаны от Бога, и — каких кто из них сподобился Божиих дарований.
Так они пребывали вместе шесть дней, насыщаясь духовною сладостью и веселясь о Боге, Спасе своем. По окончании же душеспасительных бесед их, когда старец уже хотел уходить к себе домой, святой Паисий призвал всех учеников своих, бывших тогда с ним, и сказал им:
— О, чада возлюбленные, сей преподобный муж, будучи совершенным в добродетелях, — преисполнен благодати Духа Святого; и так, приидите все, дабы сподобиться его благословения, и приимите молитвы его в защиту вам от всех наветов вражиих.
После того, как Паисий сказал это, все ученики его стали воздавать старцу-сириянину подобающее ему поклонение и принимать от него благословение. Потом, помолившись Господу о учениках Паисия и воздав ему любезное о Христе целование, а также простившись и со всею братиею, сей старец, сопровождаемый Паисием и учениками его, отправился в свою страну.
Спустя немного времени после отшествия старца, к святому Паисию пришел некий, отдельно живущий от других, брат; ученики святого сказали ему:
— О, возлюбленный! был здесь у нас, из земли сирийской, один человек Божий, великий среди отцов старец; он просвещен и умом и сердцем и весьма укрепил нас своими душеспасительными беседами; он только что ушел к себе домой, и если хочешь видеть его, то можешь: ибо он не успел еще далеко уйти и теперь находится где-нибудь близ нас; — итак, постарайся настигнуть его, дабы сподобиться от него благословения.
И брат тот решил тотчас же идти во след старца. Но святой Паисий сказал ему:
— Не ходи: преподобный старец прошел уже более восьмидесяти поприщ пути, ибо его несут облака.
После того, как святой сказал это, все удивились и прославили Господа, дивного во святых Своих.
К преподобному Паисию пришел однажды один брат, желавший его видеть, и застал его спящим, у главы же его он увидел стоящим Ангела-хранителя, на вид — весьма прекрасного, и, удивившись, сказал: поистине хранит Бог любящих Его! брат не дерзнул приступить к спящему отцу, так как боялся присутствия Ангела и, возблагодарив Бога, ушел, получив великую пользу от того, что сподобился у преподобного видеть Ангела Божия.
Один из учеников святого Паисия, повинуясь его приказанию, отправился в Египет, чтобы продать свое рукоделие; на пути он случайно встретил некоего еврея, шедшего тоже в Египет и пошел с ним вместе. Дорогою еврей, увидев простоту его, начал изливать скверным своим языком яд, который имел в сердце своем от душетленного змея, и сказал между прочим иноку:
— О, возлюбленный! почему вы так верите в простого, распятого Человека, когда Он вовсе и не был ожидаемым Мессией? Другой должен придти, но не Он.
После того, как еврей наговорил ему много и других лукавых и душевредных слов, инок, по своей умственной слабости и простоте сердечной, был обольщен евреем: он внимал словам его, как истине и даже раз промолвил:
— Может быть и правда, что ты говоришь.
О, прельщение и неожиданная напасть! ибо сей инок (увы мне) тотчас же лишился благодати крещения, как о том будет сказано ниже.
Когда он возвратился в пустыню и пришел к преподобному Паисию, старец для него стал как бы неприступным: он не только не хотел глядеть на ученика своего, но всюду отвращался от него и не отвечал ему ни одного слова. И долго так отец уклонялся от ученика своего, а сей последний сильно скорбел об этом и болел сердцем, не зная за собою никакой вины или прегрешения пред святым Паисием. Наконец улучив удобное время, инок пришел к преподобному и, припав к ногам его, сказал:
— Почему, отче, ты отвращаешь от меня честное лицо свое и презираешь меня, окаянного ученика своего? и чего ты прежде никогда не имел обыкновение делать, — то ныне являешь по отношению ко мне, отвращаясь от меня, как бы от какого-то мерзкого человека.
Старец на это сказал ему:
— Кто ты, человек? я тебя не знаю.
Инок ответил:
— Отче, что ты увидал во мне странного, что не узнаешь меня? не я ли ученик твой? — и при этом назвал свое имя.
Старец же сказал ему:
— Этот ученик мой был христианином и имел на себе благодать крещения, а ты не таков; но если ты действительно тот ученик мой, то поистине благодать крещения от тебя отошла и образ христианина — отнят. Итак, скажи, что случилось с тобой? и поведай о приключившемся с тобою искушении, и какой душепагубный яд ты принял на пути своем?