Однажды при постройке церкви в Вивлах, созидавшейся старанием святых братьев, один из работников по неосторожности отсек себе железным орудием большой палец на левой руке, так что вытекло очень много крови, и человек тот упал от изнеможения и боли, как мертвый. Святые, увидев это, взяли отсеченный палец, приложили его к составу, осенив больное место крестным знамением, и палец тотчас прирос к составу своему, и рана закрылась. Святые, подняв с земли человека того здоровым, подали ему в руки его железное орудие, сказав при этом:
— Крепись и трудись во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.
В другое время, святые находились в Медиоланской епархии [ ], близ города называемого Гавдианом. Здесь они, очистив от идольских капищ некое селение, сами трудились над построением церкви (девяносто девятой по числу построенных ими церквей). Вместе с ними трудилось над сей постройкой, помогая им, множество верующих. Случилось мимо того места проезжать каким-то людям. Увидав трудившихся над постройкою храма, решили сами с собою, что строители задержат их и, хотя бы они не желали, будут убеждать их принять участие в работе [ ]. И так как им сие место не возможно было миновать, то они поступили так: одного из своих положили в повозке, как бы мертвого, сделав вид, что везут умершего для погребения. Лишь только они приблизились к самому месту постройки церкви, святые братья обратились к ним со словами:
— Дети! Помогите нам в нашей работе.
Они же в ответ сказали:
— Мы не можем медлить, потому что везем мертвеца для погребения.
— Не лжете ли вы, дети? — спросил святой Иулий.
— Нет, отче, — отвечали они.
— Так пусть же будет вам по слову вашему, — сказал им на это святой Иулиан.
И люди те отправились своей дорогой. Удалившись немного далее, они сказали притворившемуся мертвым, чтобы он встал. Но он не вставал; тогда они начали сильнее толкать его, думая, что он спит. Однако вскоре они убедились, что он действительно умер. Чудо это сделалось известным всюду, и все были в страхе и ужасе, так что никто с того времени не дерзал говорить святым ложь.
Через несколько времени после сего святой Иулий пресвитер сказал однажды своему брату, святому Иулиану:
— Оставайся ты, брат, строить здесь эту девяносто девятую церковь, а я пойду поищу другое место, где бы можно было создать сотую, дабы по создании ста церквей на земле, по благодати Божией, быть нам переселенными в Церковь нерукотворенную, вечную на небесах.
Сказав сие, Иулий отправился в путь. Пройдя расстояние около двух миль, он подошел к озеру, называемому Мукорос. Озеро то очень велико; на нем он увидал большой остров, очень красивый, на котором никто не обитал. Смотря издали на тот остров, святой стал размышлять, как бы ему переправиться на него. А так как поблизости не было лодки, то он встал на молитву и, преклонив колена, помолился, сказав:
— Господи Боже всесильный, Иисусе Христе! Твоею всемогущею силою подай мне, чтобы сия милоть [ ] моя, которая на мне, послужила бы мне вместо лодки, дабы, находясь на ней и я, управляемый Твоею десницею, мог переправиться на тот остров, не погрузившись в воду.
Помолившись так, он распростер свою милоть на воде и, сотворив крестное знамение, взошел на нее, — и милоть, как лодка, не погружалась в воду. Святой же, держа в руках жезл, и как веслом гребя воду, управлял чудесною ладьею из милоти и достиг до того острова. Выйдя на остров, он обошел его вокруг и очень радовался, видя его красоту. Посреди острова святой Иулий увидел громадный камень, занимавший большое пространство. На нем решил он построить сотую церковь во имя святых двенадцати Апостолов. Но на острове том водились в большом количестве змеи и всякие ядовитые гады, почему никто из людей не осмеливался даже приблизиться к тому острову. Святой, взойдя на тот камень, сделал из небольшого деревца крест, и водрузил его в небольшую расселину в камне. Помолившись затем Богу, он созвал к себе именем Иисуса Христа всех змей и гадов — и собралось их великое множество к нему. Святой сказал им:
— Уже довольно пожили вы на месте сем, ныне же именем Пресвятой Троицы, Отца, и Сына, и Святого Духа, повелеваю вам уйти с сего острова, и предоставить место сие для дома Божия и для рабов Христовых, намеревающихся обитать здесь.
Лишь только святой произнес это, как все змеи и гады, как бы поняв его слова, тотчас повиновались его повелению, и, собравшись все вместе, удалились к западной стороне острова; затем, погрузившись в озеро, переплыли на другую сторону к горе, называемой Камункин, и там поселились, устроив гнезда, а остров очистился от гадов. Святой же, как и в первый раз переправившись обратно, направился к христианским селениям, находившимся в окрестности, и, получив от них помощь и всё необходимое, возвратился на лодках с рабочими на остров; потом, заложив на камне церковь во имя святых двенадцати Апостолов, занялся ее постройкою.
В то время брат его святой Иулиан, окончив постройку церкви, что около города Гавдиана, задумал устроить в ней гроб для брата своего Иулия, и начал строить его. Святой же Иулий, узнав об окончании постройки той церкви, пошел, чтобы посмотреть ее и вместе посетить своего брата. Когда он пришел туда, тот встретил его с такими словами:
— Вот, брат, с Божиею помощью и по твоим молитвам церковная постройка окончена, только строится еще гроб для тебя, дабы в нем по преставлении твоем почивало твое тело.
Но святой Иулий, исполненный пророческого дара, сказал на это святому Иулиану:
— Поспеши скорее докончить постройку этого гроба, ибо тебе самому придется почить в нем.
И сие сбылось. Когда гроб был устроен, святой Иулиан диакон преставился ко Господу. Святой же Иулий, предав с честью погребению тело брата, возвратился опять на остров, где и продолжал постройку церкви, посвященной апостолам. Окончив построение церкви, он устроил в ней гроб для себя, потому что предвидел приближавшуюся кончину свою, так как был уже в преклонных летах. В то время в Медиолане от царя был назначен епархом для управления всею тою страною один сенатор, по имени Авдентий, человек благородного происхождения, добродетельный и благочестивый. Узнав о святом Иулиане, он с домашними пожелал побывать на острове Мукоросе, чтобы видеть человека Божия Иулия пресвитера и посмотреть церковь устроенную им; сев на корабль, они отправились. Прибыв на остров, Авдентий сподобился получить благословение от святого и беседовать с ним о духовных предметах, а также и осмотрел церковное здание; после сего он обратился к святому с такими словами:
— Отче! Если ты еще что намерен строить, то скажи мне, и я из своего имения буду помогать тебе, ибо с радостью готов служить вам во всём нужном.
Святой ответил на это:
— Чадо! Строить нам более ничего не требуется, остается построить только около моего гроба гроб для тебя, потому что тело по твоей кончине будет почивать в сей церкви.
Авдентий ответил:
— Пусть твой гроб, отче, будет здесь, а я уже устроил себе гроб в Медиолане.
— Поверь мне, чадо, — сказал ему на это святой Иулий, — что тело твое будет погребено около моего тела, а не в другом каком-либо месте.
Побеседовав довольно со святым и получив от него благословение, Авдентий возвратился в Медиолан. В непродолжительном времени святой Иулий преставился ко Господу и был погребен в своем гробе, от которого по молитвам его подавались многие исцеления болящим. По преставлении святого Иулия, заместителем его был благочестивый пресвитер Илия. По прошествии нескольких лет скончался и Авдентий, медиоланский епарх, и был положен в своем гробе, в Медиолане; но утром на другой же день он был найден лежащим вне своего гроба, не выброшенный кем-либо из него, но как бы вынесенный из него и бережно положенный. Тело его положили обратно в тот же гроб, но и во второй раз он был найден лежащим вне гроба; то же произошло и в третий раз. Хотели положить его на другом месте, но нигде не находилось места для его погребения. Тогда домашние вспомнили слова святого Иулия, сказанные Авдентию, что он ни в каком другом месте не будет погребен, как только рядом с телом его; и отвезли тело Авдентия на остров Мукорос. Блаженный Илия с крестами, кадилами и со свечами встретил тело епарха, и с подобающими почестями предал его погребению при гробе преподобного Иулия.
Так исполнилось пророчество святого, во славу Христа Бога нашего, со Отцом и Святым Духом славимого во веки. Аминь.
Память 22 июня
Житие и страдания святого священномученика Евсевия, епископа Самосатского
Святой Евсевий был епископом города Самосаты [ ], находившегося под управлением антиохийского патриарха. Он был мужем правоверным, благочестивым, исполненным ревности по Боге, постоянным и непоколебимым в православном исповедании в то самое время, когда усилившаяся ересь Ария [ ] приносила большой вред и сильно смущаемая Церковь Божия колебалась, как корабль посреди моря в бурю.
По смерти святого великого царя Константина [ ] в восточной половине царства его вступил на престол сын его Констанций [ ], который, как арианин, стал во всём помогать арианам и преследовать их выгоды. Поэтому в его царствование православным пришлось испытать большое гонение и стеснение от ариан, от которых и святой Евсевий перенес не малые страдания за свою ревность по православной вере.
Ревность святого Евсевия о Церкви Христовой стала известна всем после следующего события.
Когда Евдоксий, патриарх антиохийский, арианин, перешел из-за богатства на цареградский престол [ ], тогда по этому случаю в Антиохии был собран собор всех сирских епископов для избрания патриарха на место Евдоксия. В виду того, что не только между народом христианским, но между епископами было мало православных, и многие арианствовали следуя за нечестивым царем, вероучение вновь избранного патриарха должно было иметь большое значение для православной Церкви. Об этом и позаботился святой Евсевий, который на соборе занимал не последнее место между епископами-первоседателями. Зная хорошо епископа севастийского, в Армении, Мелетия [ ], как правоверующего и твердо держащегося символа первого вселенского Никейского собора, Евсевий всем советовал, чтобы сего епископа избрали на патриаршество. Арианствующие, не зная православия Мелетия и думая, что он будет их единомышленником, охотно послушались совета Евсевия. Они составили общий относительно Мелетия приговор, подтвердили его своей подписью и отдали на хранение святому Евсевию. Затем, когда получили царское согласие на это избрание, от лица епископов было отправлено известие об избрании к святому Мелетию, и последний был приведен в Антиохию, где его встретили с великою радостью. Святой Мелетий в сане патриарха стал учить свою паству прежде всего хорошей и добродетельной жизни: этим он старался сгладить для строптивых сердец путь к правоверию. Святой ожидал, что, исправив злые нравы, исторгнувши терния и волчцы, он с большим успехом может рассеять семена православия среди своей паствы. По прошествии недолгого времени народ захотел удостовериться, какого исповедания держится их новый патриарх, о чем и стали просить патриарха. По этому случаю святой Мелетий произнес в церкви проповедь к народу, в которой восхвалял православную веру, утвержденную на первом Вселенском соборе в Никее, и исповедовал Сына соприсносущным и соестественным Отцу, не созданным и Творцом всей твари. После такой всенародной проповеди ариане пришли в смущение и сильно разгневались, а православные возрадовались, видя на апостольском престоле такого православного архиерея. С яростью выгнали ариане патриарха из церкви в 30-й день по вступлении его на патриаршество и стали везде хулить его, называя его приверженцем еретика Савеллия [ ]. Затем, по их просьбе, Мелетий был осужден царем в заточение и ночью из Антиохии был отослан в ссылку. На место его ариане избрали в Антиохию Евзоя — арианина.
Святой Евсевий самосатский, видя какое волнение произвели еретики в антиохийской церкви, видя также и незаслуженное поношение, какое оказали ариане новому архиепископу Мелетию, никому ничего не говоря, вышел из Антиохии и отправился в свой город. По отшествии Мелетия, ариане вспомнили, что у Евсевия находится на хранении, подписанный руками епископов, приговор об избрании Мелетия. Вспомнив это, они пришли в немалое смущение, боясь того, как бы [не стало известно,] что они сами своею волею избрали себе архиепископа и тотчас же изгнали его. Поэтому ариане стали просить царя, находившегося тогда в Антиохии, послать к Евсевию с просьбою возвратить вверенный ему приговор. Царь немедленно послал за приговором гонца к Евсевию. Посланный, прибыв к епископу, передал ему царское повеление, на что святой Евсевий так отвечал:
— Я не отдам общий приговор, вверенный мне, до тех пор, пока все, вверившие мне этот приговор, не соберутся вместе (на собор).
Посланник возвратился ни с чем, за что царь сильно разгневался и снова послал его, написав строгое повеление, если епископ не пожелает отдать приговор, отсечь ему правую руку. Последнее царь написал для устрашения святого, делать же это он не осмелился приказать посланнику. Когда царский гонец догнал епископа и показал ему грозное послание, святой Евсевий, прочитавши его, тотчас протянул две руки на отсечение со словами:
— Не только одну правую руку, но и левую отрубите; всё-таки я не отдам приговора, обличающего злобу и беззаконие ариан.
Снова посланный возвратился без приговора и рассказал обо всём царю. Царь, услыхав ответ святого епископа, очень удивился его безбоязненному мужеству и твердости, за что впоследствии восхвалял Евсевия пред многими.
По прошествии нескольких лет умер злочестивый царь Констанций, после которого стал царствовать Юлиан Отступник [ ]. Этот царь сначала возвратил святого Мелетия из заточения на антиохийский престол, но потом снова изгнал его.
В царствование Юлиана Церковь Христова испытала еще большее зло, чем в царствование Констанция. К арианской ереси, смущающей всех правоверных во вселенной, присоединилось гонение от идолопоклонников. Сам царь явно отрекся Христа и стал открыто приносить жертвы идолам. На Церковь Христову и на христиан было воздвигнуто гонение, которое было направлено главным образом против духовенства. Это гонения привели к тому, что многие православные церкви (в это время) остались без своих служителей, святительские престолы — без архиереев, из которых одни были умерщвлены, а другие разогнаны или арианами — в царствование Констанция, или идолослужителями — в царствование Юлиана. Было до того тяжело, что если бы Господь не прекратил жизнь и царствование Юлиана, то едва ли осталась бы в целости какая-либо церковь со своими служителями.
В такое лютое время святой Евсевий, утаив свой сан святительский, оделся в воинские одежды и в таком виде стал обходить Сирию, Финикию и Палестину, утверждая христиан в православной вере. Где он находил церковь без служителей, там он поставлял иереев и диаконов и прочих клириков и везде поставлял епископами только тех, которые отвергали ересь Ария и мудрствовали православно. Вот какую ревность о Христе, каков труд, какое старание и попечение имел великий архиерей Божий Евсевий о Христовой Церкви в это время!
После позорной смерти Юлиана, стал царствовать благочестивый и христолюбивый царь Иовиан [ ], при котором святой Мелетий был снова возвращен на свой престол. В это время святой Евсевий и прочие православные архиереи стали с дерзновением, не боясь язычников, управлять свое паствою. По совету святого Евсевия, Мелетий собрал поместный собор в Антиохии, на котором было 27 епископов; между ними первым после Мелетия был Евсевий. На это соборе был Пелагий, епископ лаодикийский, о непорочной и святой жизни которого рассказывают следующее.
В юности своей Пелагий был убежден своими родителями вступить в брак, но когда был введен в чертог, то убедил свою невесту сохранить девство в чистоте. Так под видом супружества он пребывал с женой в нетленном девстве, как брат с сестрой. Кроме сего он отличался и многими другими добродетелями, ради которых был почтен от Бога и от людей святительским саном. Пелагий обнаруживал большую любовь к святому Мелетию и святому Евсевию и был их единомышленным другом и вместе с ними поборником по благочестию. На упомянутом выше поместном антиохийском соборе святые отцы повелели всем исповедовать и православно содержать единосущие Сына со Отцом, а также и то вероучение, которое было утверждено на первом Вселенском соборе. К этому определению присоединились ариане и приложили свои подписи, хотя сделали это лицемерно, на время, из угождения царю православному, а главным образом боясь православных архиереев, святых Мелетия, Евсевия и Пелагия, пользовавшихся от царя большим уважением. Благочестивый царь сильно любил сих столпов церковных за их правоверие и святую жизнь и слушал их во всем, почему они и были страшны еретикам, которые из боязни к ним присоединялись к Церкви.
По смерти недолго царствовавшего благочестивого царя Иовиана вступил на престол Валент [ ] и еретики снова возвратились к своему зловерию, как псы на свои блевотины [ ], прежде всего совратив царя в арианство чрез жену его арианку Домнику. Православная Церковь снова стала терпеть притеснения, и епископы ее подверглись изгнанию. Святой Мелетий был изгнан в Армению, святой Пелагий — в Аравию, святой Евсевий был осужден в заточение во Фракию.
Неправедный приказ неправедного царя относительно изгнания Евсевия был доставлен в Самосаты к вечеру. Святой Евсевий, узнав о сем, призвал к себе царского посланного и сказал ему:
— Сегодня молчи и никому не говори о причине твоего прихода, а то узнает народ и, возревновав, может возмутиться и убить тебя; тогда я буду виновником твоей смерти.
Сказав это, святой Евсевий совершил вечернюю молитву и ночью объявил тайну одному из своих верных слуг. Как только все заснули, святитель вместе с своим слугой вышли из архиерейского дома; слуга нес за епископом возглавие и книгу. Когда путники пришли к реке Евфрату, текущей около городских стен, они сели в лодку, чтобы плыть на ней в город Зевгму. Святитель тотчас же приказал гребцам грести, которые, потрудившись всю ночь, на другой день доставили путников в город Зевгму. Самосатяне, узнав, что святой архиерей оставил их, предались великому плачу и рыданиям, а вместе с тем стали расспрашивать, не знает ли кто, куда ушел святитель. Один из жителей видел, как святитель сел в лодку, и слышал, что святой повелел везти себя в город Зевгму, о чем он и рассказал народу. Тотчас же многие из жителей сели лодки, спешно поплыли за святителем и догнали его в Зевгме. Став пред лицом святителя, они восплакали великим рыданием, стараясь уговорить его, чтобы он возвратился в их город. Святитель отказался. После сего каких только они не творили пред ним молений, каких не говорили слов, припадали ногам, орошали их слезами, чтобы он только возвратился на свой престол. Святой Евсевий напомнил им следующее апостольское слово: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение»(Рим. 13:1–2).
Приводя сие апостольское слово, святой говорил:
— Мне невозможно быть противником царского повеления, да и для вас не безопасно противиться царской воле.
После сего поняли пришедшие, что они не в состоянии убедить святого возвратиться обратно и тогда стали давать ему в дорогу, один золото, другой серебро, одежды, а иные рабов, как отходящему в дальнюю сторону. Из предлагаемого святой Евсевий взял очень немногое. При прощании святой поучал их держаться православной веры и апостольских догматов, о всех помолился Богу и, благословив всех, отправился в предлежащий путь, во Фракию, куда был осужден на изгнание.
Когда святой Евсевий находился в Истре, дошел слух, что во Фракию вторглись готы и сильно ее опустошают. Поэтому святой не пошел далее, но остался в Истре, где и пробыл до смерти злочестивого царя Валента. На место Евсевия в Самосаты был назначен арианами епископ арианин Евномий.
Когда Евномий вступал в город Самосаты для управления паствою, никто из жителей города — ни богатый, ни нищий, ни художник, ни земледелец, ни муж, ни жена, ни старый, ни молодой не вышел к нему на встречу: весь город, будучи правоверным, не желал почтить еретического епископа, ни принять от него благословения, ни даже — видеть его. Евномий царскою властью принял в управление епископию и стал совершать службу в соборной церкви. Народ не стал ходить в ту церковь, а также и в дом архиерейский, не любя архиерея-еретика. В виду этого Евномий постоянно находился один, исключая тех, которые с ним пришли. О нем рассказывают, что хотя он был и еретик верою, однако нравом своим был добр, кроток, тих, смирен и ко всем любезен. О добронравии его рассказывают следующее.
Однажды он вошел мыться в общую баню, и слуги, по обычаю той страны, затворили за ним двери, чтобы не вошли другие туда, где моется епископ. Евномий, узнав, что многие стоят у дверей, желая мыться, приказал слугам отворить двери и впустить всех желающих мыться с ним вместе. Вошедшие в баню, видя епископа, сидящего в теплой купели, не пожелали сесть и стояли пред ним, оказывая ему этим почесть. Епископ предлагал войти им в ту же купель, где он находился, но пришедшие отказались. Понял тогда епископ, что пришедшие из-за него стоят и не желают мыться. Этим он сильно опечалился, вышел из купели и удалился из бани, не желая, чтобы его почитали. Оставшиеся в бане тотчас вылили воду из купели, как оскверненную омовением еретика, и самую купель хорошо омыли, гнушаясь присутствия в ней еретика, и уже затем, согрев новую воду, устроили себе купель. Узнав о сем, Евномий окончательно убедился, что не может привлечь к себе народ самосатский, оставил епископию и удалился из города.
По удалении Евномия ариане поставили в Самосаты от своего зловерия епископа Лукия, явного волка и врага Христовых овец. Граждане города и сему епископу, как и первому (Евномию) не оказывали почести и он жил в общении только с пришедшими с ним, ибо никто из православных не ходил к епископу. Овцы же Христовы, хотя и были без своего пастыря (Евсевия), однако хорошо помнили его учение и непорочно соблюдали святую веру. Насколько православные гнушались еретического епископа можно видеть из следующего случая:
Однажды много мальчиков на улице (по детскому обычаю) играли в мяч, перекидывая его от одного к другому. В это время пришлось проезжать здесь епископу. Случайно мяч упал под коней и колесницу епископа. Дети, видя это, громко стали кричать: «мяч осквернился еретичеством, мяч осквернился еретичеством…» Услыхав крики, епископ оставил одного из своих слуг узнать, что делают дети и ради чего они так громка кричали. Дети развели огонь и чрез пламень стали перекидывать мяч, думая этим огнем очистить мяч от еретичества. Так не только взрослые люди, но и малые дети гнушались еретичества епископа, который был как мерзость запустенияна святом месте (срав. Дан.9:27). Узнав об этом, Лукий не последовал кротости Евномия, но разгневался и многих священных лиц сослал в отдаленные места. Племянника Евсевия — блаженного Антиоха, достойнейшего священника, богоугодного и богодухновенного, искусного в книжной премудрости, сослал в Армению; известнейшего среди служителей Господних, диакона Еволкия, прогнал в Оасимскую пустыню. В виду сего немалая печаль и скорбь постигли самосатский город.
После страшной кончины злого царя Валента стал царствовать благоверный царь Грациан [