Роулинг Джоанн. Гарри Поттер и Волшебный камень

   — Мне пришлось, — оправдывался потрясенный Рон. — Теперь ты, Гермиона, можешь свободно брать того слона, давай.
   Всякий раз, когда они теряли своих, белые бывали беспощадны. Вскоре вдоль стены выросла груда бездыханных черных фигур. Дважды Рон чуть не пропустил момент, когда Гарри или Гермиона оказывались в опасности. Сам он метался по доске с быстротой молнии и взял при этом почти столько же белых фигур, сколько те взяли черных.
   — Почти дошли, — пробормотал он внезапно. — Дайте подумать — дайте подумать…
   Белая королева повернула к нему свое пустое лицо.
   — Да… — сказал Рон тихо, — это единственный способ… Я должен сдаться.
   — НЕТ! — закричали Гарри и Гермиона.
   — Это же шахматы! — резко оборвал Рон. — Нужно чем-то жертвовать! Если я пойду на одну клетку вперед, она меня съест — но зато ты, Гарри, поставишь мат королю!
   — Но…
   — Ты хочешь остановить Злея или нет?
   — Рон…
   — Слушай, если ты не поторопишься, он достанет камень!
   Альтернативы не было.
   — Готовы? — крикнул Рон, с бледным решительным лицом. — Я пошел — и не медлите, когда выиграете!
   Он шагнул вперед, и белая королева бросилась на него. Она сильно стукнула Рона по голове своей каменной рукой, и он как подкошенный упал на пол — Гермиона закричала, но не сошла со своей клетки — белая королева оттащила Рона в сторону. Он, кажется, был без сознания.
   Дрожа, Гарри перешел на три клетки влево.
   Белый король стянул с себя корону и бросил ее к ногам Гарри. Черные выиграли. Шахматные фигуры поклонились и расступились, освободив дорогу к двери. Бросив последний отчаянный взгляд на Рона, Гарри с Гермионой прошли в дверь и очутились в следующем коридоре.
   — А что, если он?…
   — С ним все будет в порядке, — сказал Гарри, стараясь убедить сам себя. — Как ты думаешь, что дальше?
   — Мы уже прошли заклятие Спаржеллы, это были Сети Дьявола; ключи — это, видимо, Флитвик; МакГонаголл оживила шахматные фигуры; остаются заклятия Белки и Злея…
   Они подошли к следующей двери.
   — Ну что? — прошептал Гарри.
   — Пошли.
   Гарри толкнул дверь.
   В ноздри ударил омерзительный запах, заставив их обоих прикрыть носы робами. Глаза заслезились, но и сквозь слезы они разглядели прямо перед собой на полу лежавшего на спине тролля, более крупного, чем тот, с которым им довелось бороться. Тролль уже остыл. На голове у него зияла кровавая рана.
   — Какое счастье, что нам не надо с ним сражаться, — шепотом воскликнул Гарри, перешагивая через массивные ножищи. — Пошли скорей, дышать невозможно.
   Он отворил следующую дверь, причем оба они насилу заставили себя взглянуть, что же их там ждет — но ничего страшного не было, только столик с выстроившимися в ряд семью бутылочками различной формы.
   — Злеева работа, — сказал Гарри. — Что надо делать?
   Они ступили через порог, и тут же за спиной всколыхнулось пламя. Необычное пламя, пурпурное. В ту же секунду на пороге двери, ведущей дальше, взметнулись языки черного пламени. Дети оказались в ловушке.
   — Смотри! — Гермиона схватила свиток, лежащий рядом с бутылочками. Гарри через ее плечо прочитал:

 
Перед вами лежит опасность, безопасность лежит позади,
Двое окажут вам помощь, а которые — надо найти,
Одна из нашей семерки разрешит продвигаться вперед,
Зато другая, как выпьешь, обратно тебя отведет,
Крапивным соком налиты двое из нас, говорят,
Трое других — убийцы, поджидают, построившись в ряд.
Выбирайте, коль не хотите навеки в тюрьме застрять,
Чтобы помочь, должны мы четыре подсказки вам дать:
Во-первых, насколько бы хитро не прятался от вас яд,
От сока он будет слева, и это вам надо понять;
Второе: различны стоящие по разным от вас сторонам,
Но, двиньтесь вперед, и никто из них другом не будет вам;
В-третьих, размера все разного, всякий вам скажет суд,
Но ни гигант, ни карлик смерти в себе не несут;
Еще: близнецы по вкусу, хотя и различны на вид
Второй и слева, и справа — отведав, каждый решит.
 

   Гермиона шумно вздохнула, и Гарри, к своему великому изумлению, обнаружил, что она улыбается — последнее, чего бы он мог ожидать сам от себя в эту минуту.
   — Великолепно, — восхитилась Гермиона, — Это не магия — это логика — загадка. У многих великих колдунов нет ни грамма логики, они бы застряли здесь навсегда.
   — Так ведь и мы застрянем, разве нет?
   — Разумеется, нет, — сказала Гермиона. — Вся информация, которая нам нужна, здесь, в свитке. Семь бутылочек: в трех яд; в двух сок; одна из них проведет нас через черный огонь, и еще одна позволит пройти назад сквозь пурпурное пламя.
   — Но как узнать где что?
   — Дай мне минутку подумать.
   Гермиона несколько раз прочитала стихи. Походила вдоль ряда бутылочек, бормоча себе под нос и тыча пальцем. Наконец, она хлопнула в ладоши.
   — Поняла, — объявила она. — Самая маленькая бутылочка приведет нас к камню — сквозь черное пламя.
   Гарри смерил взглядом маленькую бутылочку.
   — Здесь еле хватит на одного, — сказал он. — Взгляни — тут не больше одного глотка.
   Они переглянулись.
   — А какая поможет вернуться сквозь пурпурное пламя?
   Гермиона показала на крайнюю справа круглую бутылочку.
   — Выпей ее, — велел Гарри. — И вот что, слушай, вернись и приведи в чувство Рона. Возьмите метлы в той комнате, где ключи, они помогут вам выбраться из ловушки и миновать Пушка — бегите прямиком в совяльню и посылайте Хедвигу к Думбльдору, он нам нужен. Я, может, и смогу задержать Злея ненадолго, но, по большому счету, я ему не соперник.
   — Но, Гарри — что, если с ним Сам-Знаешь-Кто?…
   — Что ж — однажды мне повезло, разве не так? — проговорил Гарри, показывая на шрам. — Может, и еще раз повезет.
   Губы Гермионы задрожали, и она вдруг бросилась к Гарри и обвила его шею руками.
   — Гермиона!
   — Гарри — знаешь, ты великий колдун!
   — Не такой хороший, как ты, — очень смущенно пробормотал Гарри, когда Гермиона его отпустила.
   — Я! — воскликнула Гермиона. — Книжки! Плюс сообразительность! А есть гораздо более важные вещи — верность и отвага и — о, Гарри! — будь осторожен!
   — Пей первая, — сказал Гарри. — Ты абсолютно уверена, что есть что, да?
   — Абсолютно, — ответила Гермиона. Она сделала большой глоток из круглой бутылочки и содрогнулась.
   — Не яд? — озабоченно спросил Гарри.
   — Нет — но это как лед.
   — Иди быстрей, пока он действует.
   — Удачи — осторожнее…
   — ИДИ!
   Гермиона развернулась и вошла прямо в пурпурный огонь.
   Гарри глубоко вдохнул и взял в руки самую маленькую бутылочку. Он повернулся лицом к черным языкам пламени.
   — Я иду, — произнес он и залпом осушил бутылочку.
   И в самом деле, ему показалось, что тело превратилось в лед. Гарри поставил бутылочку на место и пошел вперед; он обхватил себя руками, увидел, как языки пламени лижут его тело, но не почувствовал этого — какое-то мгновение он не видел ничего, кроме огня — а затем оказался с другой стороны, в последнем зале.
   Там уже находился кто-то еще — но не Злей и даже не Вольдеморт.

Глава 17
Человек с двумя лицами

   Это был Белка.
   — Вы! — поразился Гарри.
   Белка улыбнулся. И лицо у него совсем не дергалось.
   — Я, — ответил он спокойно. — Я все думал, встретимся ли мы здесь, Поттер.
   — Но я думал… Злей…
   — Злодеус? — захохотал Белка, и это был не обычный его нервный дрожащий смех, напротив, в нем слышались резкие, холодные ноты. — Что и говорить, он очень подходит на эту роль, не правда ли? Так удачно, что он все кружил вокруг меня, как гигантская летучая мышь. Рядом с ним, кто бы стал подозревать н-н-н-есчастного, б-б-бедного з-з-заику п-п-профессора Белку?
   Гарри не верил своим ушам. Это не может быть правдой, просто не может.
   — Но Злей пытался убить меня!
   — Нет, нет, нет. Это я пытался убить тебя. Просто на том квидишном матче твоя подруга мисс Грэнжер так торопилась поджечь Злея, что случайно сбила меня с ног и разрушила мой зрительный контакт с тобой. Еще бы пару секунд, и я точно бы скинул тебя с метлы. И вообще, это удалось бы гораздо раньше, если бы Злей не бормотал мне под руку свои контр-заклятия. Он спасал тебя.
   — Злей спасал меня?
   — Ну разумеется! — холодно подтвердил Белка. — Зачем, как ты думаешь, ему понадобилось быть судьей на том матче? Он должен был проследить, чтобы я не сделал второй попытки. Смешно, в самом деле… мог бы не беспокоиться. В присутствии Думбльдора я бессилен… Остальные учителя сочли, что Злей хочет помешать гриффиндорцам выиграть… Это очень повредило его репутации… а главное, какая напрасная трата сил и времени, ведь я все равно убью тебя сейчас.
   Белка щелкнул пальцами. Прямо из воздуха появились веревки. Они крепко обвились вокруг Гарри и связали его.
   — Ты слишком любопытен, таких нельзя оставлять в живых. Подумать только, шнырять по школе в Хэллоуин! Насколько я понимаю, ты видел меня, когда я ходил смотреть, каким образом охраняется камень.
   — Это вы впустили тролля?
   — Разумеется. У меня особый дар в отношении троллей — ты, должно быть, видел, что я сделал с тем, который охранял вход сюда? К несчастью, пока все без толку гонялись за троллем, Злей — он к тому времени уже подозревал меня — отправился прямиком на третий этаж. Он опередил меня… И что в результате? Мало того, что тролль не убил тебя, так еще и этот трехголовый болван не смог как следует откусить ногу Злею!
   — А сейчас, сиди тихо, Поттер! Я хочу как следует изучить это интересное зеркальце.
   Только теперь Гарри понял, что стояло за спиной у Белки. Это было Зеркало Сокровения.
   — С помощью этого зеркала можно найти камень, — пробормотал Белка, планомерно обстукивая раму. — Чего еще ждать от Думбльдора… но он в Лондоне… а когда вернется, я буду уже далеко…
   Лучшее, что смог придумать Гарри, чтобы помешать Белке сосредоточиться на обследовании зеркала — это отвлекать его разговорами.
   — Я видел вас со Злеем в лесу! — выпалил он.
   — Да, — лениво кивнул Белка, скрываясь за зеркалом. — Он предъявил мне обвинения и попытался выяснить, насколько далеко я зашел. Он все время меня подозревал. Пробовал меня запугать — как будто это в его власти, ведь на моей стороне лорд Вольдеморт!
   Белка вышел из-за зеркала и жадно уставился в него.
   — Я вижу камень… я вручаю его моему господину… но где же он?
   Гарри изо всех сил старался выпутаться, сбросить веревки, но ему не удавалось. И все равно необходимо отвлечь Белку от зеркала.
   — А мне всегда казалось, что Злей меня сильно ненавидит.
   — Действительно, ненавидит, — как бы между прочим, подтвердил Белка, — еще как ненавидит. Он ведь учился в «Хогварце» вместе с твоим отцом, разве ты не знал? Они терпеть не могли друг друга. Но убивать тебя он не собирался.
   — Я же слышал, как вы плакали несколько дней назад — мне показалось, Злей угрожал вам…
   Впервые за это время спазм страха исказил лицо Белки.
   — Иногда, — сказал он, — мне трудно выполнять повеления моего господина — он великий чародей, а я так слаб…
   — Вы хотите сказать, что ваш господин был в классе вместе с вами?! — изумленно выдохнул Гарри.
   — Он всегда со мной, куда бы я ни пошел, — спокойно ответил Белка. — Я встретился с ним во время моих путешествий по миру. Я был тогда глупым юнцом с весьма смешными представлениями о добре и зле. Лорд Вольдеморт показал мне, насколько нелепы эти представления. Нет ни добра, ни зла, есть только власть, и есть те, кто слишком слаб, чтобы искать власти… С тех пор я служу ему верой и правдой, хотя много раз подводил его. И за это он бывал со мной строг. — Белка содрогнулся. — Мой господин не из тех, кто легко прощает ошибки. Когда мне не удалось украсть камень из «Гринготтса», хозяин был очень недоволен. Он наказал меня… и решил следить за мной внимательнее…
   Голос Белки становился все тише и наконец совсем затих. Гарри вспомнил свой поход на Диагон-аллею — как же можно быть таким глупым? Он же видел Белку в тот самый день и даже здоровался с ним за руку в «Дырявом котле»!
   Белка ругнулся про себя.
   — Не понимаю… Может быть, камень внутри зеркала? Разбить его, что ли?
   Голова Гарри лихорадочно работала.
   Чего я хочу сейчас больше всего на свете, думал он, так это найти камень раньше Белки. Поэтому, если я посмотрю в зеркало, то увижу, как я его нахожу — то есть, увижу, где он спрятан! Но как посмотреть в него так, чтобы Белка ни о чем не догадался?
   Он попробовал переместиться левее, чтобы оказаться перед зеркалом и чтобы Белка при этом ничего не заметил, но ноги его были слишком крепко затянуты веревками: Гарри оступился и упал. Белка не обратил на него ни малейшего внимания. Он разговаривал сам с собой.
   — Как же действует это зеркало? Как оно работает? Помогите мне, Господин!
   К вящему ужасу Гарри, ему ответил голос, исходивший, казалось, от самого Белки:
   — Используй мальчишку… используй мальчишку…
   Белка резко повернулся к Гарри.
   — Слушаюсь. Поттер — иди сюда.
   Он хлопнул в ладоши, и веревки, опутывавшие тело мальчика, упали. Гарри медленно поднялся на ноги.
   — Иди сюда, — повторил Белка. — Посмотри в зеркало и скажи, что ты видишь.
   Гарри пошел к нему.
   Надо соврать, отчаянно думал он про себя. Надо посмотреть в зеркало и придумать, что я вижу, вот и все.
   Белка придвинулся поближе к нему. Гарри почувствовал странный запах, исходивший от тюрбана. Он закрыл глаза, встал перед зеркалом и снова открыл их.
   Он увидел свое отражение, сначала бледное и испуганное. Буквально мгновение спустя отражение улыбнулось. Оно запустило руку в карман и вытащило кроваво-красный камень. Потом подмигнуло и спрятало камень обратно в карман — и, когда оно это сделало, Гарри почувствовал, что в его настоящий карман упало что-то тяжелое. Каким-то образом — непостижимо — он добыл камень.
   — Ну? — нетерпеливо спросил Белка. — Что ты видишь?
   — Я вижу, как я пожимаю руку Думбльдору, — сочинил Гарри. — Я… я выиграл кубок школы.
   Белка снова ругнулся.
   — Пошел отсюда, — рыкнул он. Гарри отодвинулся от зеркала, все время ощущая ногой камень. Может, попробовать сбежать?
   Но он не отошел и на пять шагов, как опять раздался высокий голос, хотя Белка даже не шевелил губами.
   — Он лжет… он лжет…
   — Поттер, вернись сюда! — закричал Белка. — Говори правду! Что ты только что видел?
   Снова заговорил высокий голос.
   — Дай мне поговорить с ним… лицом к лицу…
   — Господин, вы слишком слабы!
   — Я достаточно силен… для этого…
   Гарри прирос к месту, как будто снова попал в Сети Дьявола. Он не мог пошевелить ни единым мускулом. Окаменев, он смотрел, как Белка поднимает руки и разворачивает тюрбан. Что это? Тюрбан упал. Без него голова Белки выглядела крошечной. Затем голова медленно повернулась вокруг своей оси.
   Гарри хотел закричать, но не мог выдавить из себя ни звука. Оттуда, где должен был находиться затылок, смотрело лицо. Самое ужасное лицо, которое Гарри когда-либо видел. Белое как мел, с горящими красными глазами и змеиными прорезями ноздрей.
   — Гарри Поттер… — прошипело оно.
   Гарри попытался сделать шаг назад, но ноги не послушались его.
   — Видишь, каким я стал? — спросило лицо. — Тень, призрак… Могу существовать только в чужом теле… К счастью, всегда находились те, кто был готов впустить меня в свой мозг и в свое сердце… За последние дни кровь единорога укрепила меня… В лесу ты видел, как верный Белка пил ее вместо меня … А теперь, когда у меня будет Эликсир Жизни, я смогу создать себе собственное тело… Так что… Отдай камень, который ты прячешь в кармане…
   Значит, он знает. Ноги Гарри внезапно вновь обрели чувствительность. Он отшатнулся.
   — Не глупи, — злобно скривилось лицо. — Лучше спасай свою жизнь и встань на мою сторону… Не то с тобой случиться то же, что и с твоими родителями… Они умирали, умоляя о пощаде…
   — НЕПРАВДА! — вдруг выкрикнул Гарри.
   Белка надвигался на него спиной, так, чтобы Вольдеморт мог видеть мальчика. Лицо злобно ухмылялось.
   — Как трогательно… — шипело оно. — Всегда ценил храбрецов… Да, парень, твои родители были храбры… Сначала я убил твоего отца, он отчаянно боролся… но твоей матери не обязательно было умирать… она хотела защитить тебя… Отдай камень, если не хочешь, чтобы ее смерть оказалась напрасной.
   — НИКОГДА!
   Гарри прыгнул к полыхающей двери, Вольдеморт взвизгнул: «Держи его!», и в следующую секунду Гарри ощутил на своем запястье крепкую хватку Белки. Сразу же острая боль пронзила шрам на лбу; казалось, голова сейчас расколется пополам; Гарри пронзительно вскрикнул, сражаясь изо всех сил, и, как ни странно, ему удалось вырваться. Головная боль ослабла — он стал дико озираться, пытаясь понять, куда делся Белка, и увидел, что тот скорчился от боли — его пальцы прямо на глазах покрывались волдырями.
   — Хватай его! ХВАТАЙ! — вновь заорал Вольдеморт, и Белка бросился, сбил Гарри с ног и упал сверху, обхватив ладонями шею мальчика — тот почти ослеп от боли во лбу, но все же видел, что и Белка корчится в агонии.
   — Господин, я не могу удержать его — руки… мои руки!
   Белка, продолжая прижимать Гарри к земле коленями, убрал руки от его горла и уставился, пораженный, на собственные ладони — они были обожжены до мяса.
   — Тогда убей его, идиот, и покончим с этим!
   Белка поднял руку, чтобы произнести смертельное проклятие, но Гарри инстинктивно вывернулся и схватил лицо врага руками…
   — АААААА!
   С обожженным лицом Белка скатился с него, и тогда Гарри понял: Белка не может дотронуться до его тела, от этого он испытывает невыносимую боль, и единственный шанс спастись — это держать негодяя, доставлять ему страдания, чтобы у него не было сил произнести заклятие.
   Гарри вскочил и вцепился в руку Белки так крепко, как только мог. Белка завопил и стал вырываться — шрам болел все сильнее — Гарри ничего не видел — он только слышал крики Белки и приказания Вольдеморта: «УБЕЙ ЕГО! УБЕЙ ЕГО!», и еще другие голоса, наверное, звучавшие только у него в голове, плакавшие: «Гарри! Гарри!»
   Он почувствовал, как рука Белки ускользает от его хватки, понял, что все пропало, и провалился в черноту, вниз… вниз… вниз…
   Что-то золотое сверкнуло над ним. Проныра! Он хотел схватить мяч, но руки… они такие тяжелые.
   Он моргнул. Оказывается, это вовсе не Проныра. Это очки. Как странно.
   Он снова моргнул. Улыбающееся лицо Альбуса Думбльдора выплыло словно из пустоты.
   — Здравствуй, Гарри, — сказал Думбльдор.
   Гарри уставился на него. И вдруг вспомнил: «Сэр! Камень! Это Белка! Камень у него! Скорее, сэр…»
   — Успокойся, мой дорогой мальчик, твои сведения несколько устарели, — ласково успокоил Думбльдор. — Камень не у Белки.
   — А у кого? Сэр, я…
   — Гарри, успокойся, прошу тебя, не то мадам Помфри вышвырнет меня отсюда.
   Гарри сглотнул слюну. Осмотрелся. И понял, что находится в больнице. Он лежал в кровати под белыми простынями, а рядом с кроватью, на столике, лежала гора сладостей.
   — Подарки от твоих друзей и почитателей, — пояснил излучающий счастье Думбльдор. — То, что произошло между тобой и профессором Белкой в подземелье, должно сохраняться в секрете, поэтому, естественно, вся школа уже знает и торопится выразить свое восхищение. Насколько мне известно, твои друзья, мистер Фред и мистер Джордж Уэсли хотели послать тебе крышку от унитаза. Вне всяких сомнений, они рассчитывали таким образом позабавить тебя. Мадам Помфри, однако, сочла подобный презент недостаточно гигиеничным и конфисковала его.
   — Сколько я уже здесь?
   — Три дня. Мистер Рональд Уэсли и мисс Грэнжер будут очень рады узнать, что ты пришел в себя. Они очень сильно беспокоились.
   — Но, сэр, камень…
   — Как я вижу, тебя не так просто отвлечь от этой мысли. Что ж, камень. Профессору Белке не удалось забрать его у тебя. Я прибыл как раз вовремя, чтобы предотвратить это, хотя, должен сказать, ты и сам очень неплохо справлялся.
   — Вы были там? Вы получили сову от Гермионы?
   — Мы столкнулись в воздухе. Едва добравшись до Лондона, я понял, что должен вернуться туда, откуда только что прибыл. Я попал к месту событий как раз вовремя и успел оттащить от тебя Белку…
   — Так это были вы.
   — Я боялся, что прилетел слишком поздно.
   — Почти что. У меня оставалось слишком мало сил, чтобы не отдавать ему камень…
   — Не о камне речь, мой мальчик, а о тебе… Эта борьба чуть было не прикончила тебя. Был момент, когда я почти уверился в том, что ты погиб. Что же касается камня, то его уничтожили.
   — Уничтожили? — непонимающе повторил Гарри. — А как же ваш друг — Николас Фламел?
   — Ах, так ты, оказывается, знаешь про Николаса? — воскликнул Думбльдор радостно. — Ты во всем разобрался, не так ли? Что же, мы с Николасом побеседовали и решили, что все к лучшему.
   — Но ведь теперь он и его жена умрут, разве не так?
   — У них хватит Эликсира, чтобы привести в порядок дела, а затем, совершенно верно, они умрут.
   Крайнее недоумение, отразившееся на лице Гарри, вызвало у Думбльдора улыбку.
   — Я уверен, что для такого молодого человека как ты, это звучит невероятно, но для Николаса и Перенеллы смерть придет как сон после долгого, долгого дня. В конце концов, для правильно организованного сознания, что есть смерть, как не новое интересное приключение? Знаешь, камень и в самом деле не такая уж ценная штука. Иметь столько денег и столько лет жизни, сколько захочешь! Этого попросил бы для себя любой человек — беда в том, что люди всегда хотят именно того, что для них наиболее губительно.
   Гарри лежал, не находя слов для ответа. Думбльдор сидел, улыбаясь в потолок, и мычал про себя.
   — Сэр? — обратился к нему Гарри. — Я тут подумал… Даже если камня больше нет, Воль… то есть, я хочу сказать, Сами-Знаете-Кто…
   — Называй его Вольдеморт, Гарри. Всегда называй вещи своими именами. Боязнь названия усиливает боязнь самого предмета.
   — Да, сэр. Так вот, Вольдеморт ведь будет искать другие способы вернуться, верно? Он ведь не умер?
   — Нет, Гарри, не умер. Он все еще жив, наверное, ищет себе какое-нибудь новое тело… Он не по-настоящему жив, следовательно, его нельзя убить. Он оставил Белку умирать; он не знает жалости ни к врагам, ни к друзьям. Тем не менее, Гарри, хотя на этот раз ты всего лишь отодвинул его возвращение, и он может найти кого-то еще, кто пожелает принять участие в следующей битве, какой бы безнадежной она ни казалась — но если он проиграет еще и еще раз, что ж, может быть, он так и не вернется к власти.
   Гарри кивнул, но от этого голова его страшно закружилась. Затем он сказал: «Сэр, есть еще кое-что, о чем я хотел бы спросить, если можно… я хочу знать правду кое о чем…»
   — Правду. — Думбльдор вздохнул. — Правда — прекрасная и одновременно ужасная вещь, поэтому с ней следует обращаться с величайшей осторожностью. Однако, я отвечу на твои вопросы, если только у меня не будет действительно веских оснований, чтобы этого не делать, и в таком случае тебе придется извинить меня. Разумеется, ни в каком случае я не стану лгать.
   — Хорошо… Вольдеморт сказал, что ему пришлось убить мою маму, потому что она пыталась помешать ему убить меня. Но зачем ему было убивать меня?
   На этот раз Думбльдор вздохнул еще глубже.
   — Увы! Первый же твой вопрос я вынужден оставить без ответа. Не сегодня. Не сейчас. Когда-нибудь ты обязательно узнаешь… а пока оставь эти мысли, Гарри. Когда ты станешь старше… Я знаю, как тебе тяжело слышать это… когда ты будешь готов, ты все узнаешь.
   И Гарри понял, что спорить бесполезно.
   — А почему Белка не мог до меня дотронуться?
   — Твоя мама умерла, спасая тебя. Если есть на свете что-то, чего Вольдеморт не в состоянии понять, это — любовь. Он не осознает, что любовь такой силы, какую испытывала к тебе твоя мать, оставляет свой собственный след. Не шрам, не какой-нибудь видимый знак… но, когда кто-то любит тебя так сильно, он, даже после своей смерти, защищает тебя своей любовью. Эта любовь пропитала все твое существо. И поэтому Белка, полный ненависти, зависти, злобы, разделивший свою душу с Вольдемортом, не мог прикоснуться к тебе. Для него это было смертельно — дотронуться до чего-то настолько хорошего.
   Думбльдор внезапно проявил повышенный интерес к усевшейся на подоконник птичке, и это дало Гарри возможность промокнуть глаза простынкой. Овладев собой, Гарри спросил: «А плащ-невидимка — вы не знаете, кто прислал его мне?»
   — Ах, плащ… Так случилось, что твой отец оставил его у меня, и я решил, что тебе он может пригодиться. — Думбльдор подмигнул. — Полезная вещица… В свое время твой папа с его помощью воровал с кухни пирожки.
   — И вот еще что…
   — Валяй.
   — Белка сказал, что Злей…
   — Профессор Злей, Гарри.
   — Да… Белка сказал, что он ненавидит меня, потому что ненавидел моего отца. Это правда?
   — Пожалуй, они и впрямь недолюбливали друг друга. Примерно как ты и мистер Малфой. Кроме того, твой отец совершил нечто, чего Злей оказался не способен простить.
   — Что?
   — Он спас Злею жизнь.
   — Что?
   — Да-да… — подтвердил Думбльдор задумчиво. — Забавно, до чего нелогично устроены люди, правда? Профессор Злей не может перенести, что он в долгу перед твоим отцом… Я не сомневаюсь: он так защищал тебя на протяжении всего этого учебного года, потому что считал, что таким образом может отдать долг твоему отцу и они будут квиты. И тогда он уже с полным правом сможет презирать и ненавидеть память о твоем отце…