И Свинец решил поступить наоборот. Друзьям-коллегам ничего не говорить, а за помощью обратиться к начальству. Начальство – полковник Мудрук – десятки раз уже прикрывало капитана. Когда-то, шесть лет назад, капитан тащил начальство на себе. Почти десять километров по чеченским оврагам и распадкам. Тогда тоже стоял ноябрь, как теперь.
Свинец набрал номер и после скупых приветственных фраз попросил:
– Надо человечка пробить, товарищ полковник.
– Ну и пробей, – ответил Мудрук. – Позвони в отдел. Ребята все сделают. Я тут при чем?
– Дело такое… В общем, внеслужебное. Очень надо. Лично мне.
– Ты вроде в отпуске.
– Так точно. Но надо. Причем по полной программе. Причем прямо сейчас.
– Если что-нибудь натворишь – пеняй на себя.
– Так точно.
– Я серьезно.
– Я тоже. Вы не думайте ничего такого. Я ж в отпуске. Вот, решил разыскать старого друга, раз время появилось…
– Старых друзей не ищут, – с подозрением заметило начальство. – Старые друзья сами приходят.
– Вот и я о том же. Думал, он придет, а он все не приходит и не приходит…
– Ты мне зубы не заговаривай. И больше не лезь в служебное время с внеслужебными просьбами.
– Так точно.
– Диктуй ФИО.
– Мне по полной программе надо. Все, что есть, со времен царя Гороха.
– Через час мне надо быть в министерстве. Подъезжай туда. К проходной. Там все заберешь. Учти – это в последний раз.
– Спасибо, товарищ полковник.
– Сам ты товарищ. Диктуй давай…
Октябрьская площадь в середине сырого осеннего дня выглядела бесформенным, до крайности неуютным пространством, вдобавок опоганенным циклопическими рекламными баннерами; в центре торчал чугунный вождь пролетариата, изваянный мощным гопником в широких штанах; с краю все слабо подсвечивалось церковкой, часовней Казанской Божьей Матери, некогда разрушенной последователями вождя, но теперь, в золотые времена, заново отстроенной богомольными нефтяными бонзами. Кроваво-красные рекламы, быковатый Ильич, задвинутый в угол храм – капитан почувствовал себя внутри фильма ужасов, поежился и вышел из машины, тут же получив от судьбы несильный подзатыльник: зацепился за рычаг ручного тормоза и порвал карман куртки. Шмотка была дорогая, некогда изъятая у лица, совершившего особо тяжкое преступление. Небрезгливый капитан часто пользовал вещи и предметы своих подопечных злодеев. С паршивой овцы хоть шерсти клок.
Потом его скрутило. Закружилась голова, заломило в затылке. Вот же невезуха, горько подумал он. Ходить и мучиться. И главное, за что мне такое? Обычный мент я. Без затей. Не жлоб, не гад. Если не по работе – я и мухи не обижу. Жил себе спокойно, ловил всякую нечисть. Лучше б меня тогда убило. Фугас бы рванул не в семидесяти метрах, а прямо под подошвами. А что? Никто б не заплакал. Папка давно помер. Мамка тем более. Жены нет. Остались, конечно, братовья, но они – мужики крепости необычайной, таких теперь не делают, они бы пережили. Почему меня не убило? Зачем остался жить с навсегда отбитой головой? Нет, ребята. Лучше б я был сейчас мертвый, как и положено в наше время всякому порядочному человеку. Сидел бы и беседовал с ангелами. В раю. Где чай всегда горячий, а пиво холодное.
Уже по походке полковника Свинец понял, что тот сильно не в духе. Впрочем, так было всегда.
– Чего такой бледный? – мрачно спросил Мудрук, приблизившись и обдав капитана запахом корвалола.
– Голова болит.
– Отойдем. Это погода, мать ее… У меня с утра мотор прихватывает. И нога. И вообще, достало меня все. Уйду на пенсию. От вас ото всех подальше…
– А как же я?
– А как хочешь.
Мудрук достал из кармана несколько вчетверо сложенных листов бумаги.
– Держи. Но учти, Свинец: если влезешь в говно…
Тут им помешали. Подошли патрульные в толстых серых куртках. Очевидно, их подозрения вызвал надорванный карман потертого капитанова кожана.
– Документики попрошу, – сказал один.
Полковник осекся; возникла пауза, после чего Октябрьская площадь огласилась яростным ревом:
– Какие тебе документики?!! Я что, похож на гастарбайтера?!! Я полковник милиции!!! Смирно!!! Почему не представился по форме?!!!
Увидев сразу два увесистых удостоверения, стражи застыли. Капитан едва сдержал улыбку: у него, ладно, карман был рваный, но полковник Мудрук по случаю визита в высокие кабинеты имел на себе солидное пальто и белую рубаху.
– Я сказал «смирно»! – продолжал грохотать он. – Кругом!!! Еще кругом!!!
– Виноват, товарищ полковник…
Начальство остыло. Быстро остывать – высший пилотаж для всякого начальства, особенно милицейского.
– Ни в чем ты не виноват, – переведя дух, грустно объявил полковник. – Иди, сынок. Неси службу. Виноват тот, кто тебя на работу взял… Нашел, где документики проверять – у входа в Министерство внутренних дел…
Когда две тощие серые фигуры удалились, Свинец тихо сказал:
– Нервишки у тебя, Михалыч… того… Ты бы их поберег…
– Ты бы поберег, – желчно ответил Мудрук. – А ты – не бережешь. Целый полковник должен тебе справки собирать на какого-то афериста. Все, я пошел.
– Спасибо, Михалыч, – сказал капитан в спину начальству. Но начальство, не оборачиваясь, только махнуло рукой.
Почему афериста, подумал капитан, возвращаясь к машине, стряхивая с плеч мокрый снег, устраиваясь поудобнее и разворачивая добытые бумаги.
Официальные справки из инстанций, именуемых ЦАБ, ЗИЦ и ОСО, содержали всю правду о гражданине Матвееве.
Матвей Матвеев, шестьдесят восьмого года рождения, русский, зарегистрированный в городе Москве, попал в поле зрения правоохранительных органов уже в девяносто втором году. За подделку талона технической исправности своего автомобиля получил полтора года условно. Вину признал, раскаялся. Судимость снята и погашена. Далее – через два года проходил подозреваемым по делу о контрабанде спиртных напитков из Европы через подставную фирму «Огонек». Дело до суда не доведено. Далее – проходил подозреваемым по делу о вымогательстве. Потерпевший – владелец ресторана «Сибирь». Дело до суда не доведено. Далее – проходил подозреваемым по делу о мошенничестве и фиктивном банкротстве сети супермаркетов «Русские продукты». Дело до суда не доведено. Далее – имел и имеет устойчивые контакты с так называемой ореховской организованной преступной группой, ближайший контакт – криминальный авторитет Соловьев, кличка Соловей. Далее – гражданин Матвеев выступил как потерпевший по делу о мошенничестве в особо крупных размерах, ответчик – финансовый концерн «Гималаи». Учредители концерна объявлены в федеральный розыск, иски пострадавших не удовлетворены. Далее – гражданин Матвеев выступил как потерпевший по делу об угоне принадлежащей ему автомашины «мерседес». Авто не найдено. И в том же году, и даже в том же месяце означенный Матвеев выступил как подозреваемый по делу об избиении гражданина Разыграева, якобы профессионального автомобильного вора. Дело до суда не доведено.
Ну и менее драматические факты. Учредитель и владелец торговой компании «Вина Франции». Женат. Детей нет.
Судя по накопленной милицейскими компьютерами информации, гражданин Матвеев жил насыщенной жизнью, едва не каждый год заходил в казенные кабинеты. То как потенциальный враг общества – то, наоборот, как честный гражданин.
Наш человек, понял капитан Свинец, еще раз перечитывая бумаги и кое-что подчеркивая карандашиком. Куда мог исчезнуть такой фигурант?
Куда угодно.
С одной стороны, Матвей Матвеев являлся сомнительным, нечистоплотным типом, беспринципным дельцом. Контрабандно ввозил он в страну импортный алкоголь, оформляя бумаги посредством фирм-однодневок. В качестве силовой поддержки использовал так называемую бандитскую крышу. Потом этот жуликоватый малый распространял свой товар по столичным ресторанам и магазинам, вышибая свои деньги с помощью чужих кулаков или действуя хитрее – склоняя должников обанкротить свои лавки. Незаконные доходы Матвеев затем вкладывал в финансовые пирамиды, чтоб многократно приумножить.
С другой стороны, упомянутый Матвеев не грабил, не воровал чужое, не приватизировал под шумок сырьевые предприятия – был заурядным бизнесменом средней руки и подчинялся общим правилам игры, выработанным до него и без него. Он пытался заработать. Официально штат его фирмы насчитывал одиннадцать человек. То есть предприниматель Матвеев своей энергией создал одиннадцать полноценных рабочих мест, и одиннадцать семей кормились за счет его предприимчивости. Не считая налогов, вносимых в казну. Даже криминальный авторитет Соловьев, по кличке Соловей, и тот участвовал в процессе наполнения закромов родины: получая от Матвеева деньги за крышу, он расходовал их на бензин, еду и одежду, все – внутри страны, с уплатой всех косвенных налогов. А если по ходу дела пришлось незаконно набить морду профессиональному угонщику Разыграеву – ничего страшного; все мы знаем, на что идем, когда продаем контрабандное вино или угоняем «мерседесы».
Капитан составил небольшой список, куда вошли и заместитель Матвеева Вадим Разблюев, и даже авторитет Соловей. Все они, считал капитан, что-то знают. Все они предоставят ему сто процентов информации.
Осталось найти людей и допросить. Дело техники.
Капитан не страдал манией величия или завышенной самооценкой, но хорошо знал, что он – сыщик от бога.
Найти и допросить – что может быть проще?
Начать решил с легкодоступного и наиболее безобидного свидетеля: правой руки Матвеева. Авторитет Соловей остался на десерт.
Чутье подсказывало капитану, что виноторговец Матвеев уже вычеркнут из списка живых. Жаль, конечно, но в наше время бизнесмены просто так не исчезают.
Загулял с девками? Исключено, давно бы позвонил жене, что-нибудь наврал, обозначился.
Украден бандитами? Тоже вряд ли. Обязательно бы организовали звонок, две-три общие фразы, чтоб супруга не паниковала; паникующая супруга в таком тонком деле, как похищение, всем только помешает.
Нет, скорее всего несчастный Матвеев уже пребывает, в виде тела, на дне какого-нибудь Истринского водохранилища, казненный злодеями за некие грехи.
Ищи, капитан. Ищи, найди. Верни мужа. Хотя бы в виде тела.
Ты сыскарь, знаток всего страшного и грязного, ковырятель тайн, раскапыватель скрытой правды, разоритель могил. Ищейка, вынюхивающая тонкие исчезающие запахи истины. Ищи.
Капитан умел мыслить просто и четко. Этому способу думания он выучился у своих подопечных – уголовных преступников. Давно известно, что преследуемый и преследователь, охотник и дичь, составляют единое целое. В лексиконе клиентов капитана – бандитов, убийц, мошенников и прочих злодеев – часто употреблялись эпитеты «реально» и «конкретно». Люди дна всегда считали, что внешняя сторона жизни – одежда, манеры, произносимые слова – ровным счетом ничего не значит. Главное – цели и намерения. Чего хочет человек реально и конкретно? Денег? Женщин? Комфорта? Безопасности и покоя? Славы, власти, положения в обществе?
Чего ты добиваешься конкретно? – вот вопрос, звучавший в голове капитана всякий раз, когда он смотрел в глаза очередного подозреваемого, или очередного потерпевшего, или очередного свидетеля (а для сыщика Свинца весь мир давно делился на подозреваемых, потерпевших и свидетелей).
Ты можешь считать себя кем угодно. Бизнесменом, политиком, художником, чиновником, звездой телеэкрана и окрестностей, менеджером среднего звена, но скажи, чего конкретно ты хочешь, дай понять, расшифруй себя, и все прояснится и для тебя, и для окружающих.
Чего хотел реально и конкретно пропавший Матвеев? Для чего жил, к чему стремился?
Географическое положение виноторговой компании капитана не возбудило. Да, Кутузовский проспект – но третья линия домов. Полуподвал жилой девятиэтажки. Офис, понял капитан, арендован не для блезиру, а из практических соображений: чтоб сидеть поближе к потенциальным покупателям.
Он вошел. Огляделся. За одним из столов сидел, закрыв глаза, человек с сильной проседью в волосах, одетый в кожаную куртку со множеством заклепок. Слушал плеер. Мелко подергивал головой и плечами, ловко отстукивая указательными пальцами по столешнице некий сложный ритм. Остроносые ковбойские сапоги, грубые джинсы. Тонкая шея, нервное лицо со впалыми щеками хронического язвенника. Свинец принял его за посыльного или же водителя-экспедитора. Впрочем, для посыльного он был староват, а для водителя имел слишком белые и чистые руки.
Капитан кашлянул, и незнакомец, крупно вздрогнув, открыл глаза и выдернул из головы свои провода.
– Вадима уже нет? – вежливо осведомился Свинец.
– Есть, – ответил меломан, выпрямляя спину. – Я Вадим.
– А я Сергей. Марина должна была…
– Да, я знаю. Проходите. Я вас жду.
Капитан сел, огляделся вторично, более внимательно.
Стены украшали огромные постеры с изображением неких явно нездешних пейзажей: виноградники, холмы, средневековые зубчатые башни на фоне бирюзовых небес. Залитые солнцем изумрудные ландшафты столь резко контрастировали с враждебной ноябрьской темнотой за мокрыми стеклами окон, что капитан испытал тоску – глубокую, однако недолгую; не склонный к рефлексиям, он цыкнул зубом и спросил:
– У вас курят?
Разблюев молча достал красивую массивную пепельницу. Собственно, вся обстановка комнаты была такая же: все красиво, все массивно, все имитирует старину.
Приосанившись, седоватый ковбой деловым тоном произнес:
– Итак, что вас интересует?
Капитан не стал его жалеть и взял быка за рога:
– Так не пойдет, Вадим. Ты знаешь, что меня интересует. Меня интересует, где твой босс Матвеев. Я пришел помочь. Я капитан милиции. Но действую – частным образом. По просьбе Марины. Мы с ней друзья. И с тобой я тоже подружусь обязательно. Мне нужна вся информация. Прямо сейчас. Подробно. Где, как, почему мог исчезнуть хозяин этой фирмы. Предлагаю перейти на «ты» и поговорить детально. Какие-то секреты и хитрости вашего бизнеса, если ты мне их сообщишь, останутся между нами. Ничего не бойся и рассказывай.
– Матвей… пропал, – сказал Разблюев. – Вчера не вышел на работу. Сегодня – тоже. Хотя должен был. Марина сильно встревожена…
– Это я знаю. Она сказала, что в воскресенье он поехал на какие-то важные переговоры. Что за переговоры?
– Понятия не имею.
Свинец помолчал. Надо выпить чаю, горячего, подумал он. Согреться. И таблетку аспирина сожрать. Снова заболела голова. Ночью похолодает. Наверное, снег пойдет. Пора бы уже.
Он посмотрел на собеседника. Тот выглядел усталым, но пребывал в очень свободной позе и опять постукивал пальцами по поверхности стола – не так, как это делают психопаты, а так, как это делают полностью погруженные в себя творческие люди: музыканты или, например, танцовщики.
– Ты тут какую должность занимаешь?
– Я заместитель босса. Второе лицо.
– Ты второй человек после Матвеева – и не знаешь, что у него за переговоры? Его жена знает, а ты – нет?
– Получается так, – спокойно ответил Разблюев. – Матвей всегда доверял ей больше, чем мне. Гораздо больше. Да, я тут второе лицо, но всей картиной не владею. Кстати, мне и не надо. У меня есть свой круг обязанностей, за пределы этого круга я не суюсь. Так устроил сам Матвей…
– Давно здесь трудишься?
– Десять лет. С девяносто восьмого года.
– Тебе известен человек по прозвищу Соловей?
Разблюев пренебрежительно отмахнулся.
– Человек по прозвищу Соловей – никто. Он ничего не решает и бывает тут раз в год. Я вообще не понимаю, зачем Матвей кормит эту сволочь.
– А Соловей – сволочь?
– Он бандит. Типа – наша крыша.
– Бандит – не обязательно сволочь.
– Ну, не знаю. Я с этой публикой знаком плохо.
Зато я хорошо, подумал капитан.
– И что этот Соловей?
Разблюев повторил свой жест.
– Ничего. Бандиты в наше время вопросы не решают. Сейчас все – под ментами. Извините за прямоту…
Свинец вежливо улыбнулся.
– А ваша фирма, получается, под бандитами?
– Ни под кем. У нас нет врагов. Конфликты случаются, но Матвей – человек миролюбивый. Дипломат. С Соловьем общается по старой привычке. Типа знакомы с начала девяностых – не выгонять же теперь за ненадобностью… Дает ему то штуку, то две в месяц. Копейки…
– Долларов?
– Ну да.
– Две тысячи долларов – копейки?
Ковбой улыбнулся странной, легкой, в последние годы повсеместно вошедшей в моду улыбкой, означающей: для таких, как я, – копейки, а если для тебя – нет, то это твои проблемы.
Свинец набрал номер и после скупых приветственных фраз попросил:
– Надо человечка пробить, товарищ полковник.
– Ну и пробей, – ответил Мудрук. – Позвони в отдел. Ребята все сделают. Я тут при чем?
– Дело такое… В общем, внеслужебное. Очень надо. Лично мне.
– Ты вроде в отпуске.
– Так точно. Но надо. Причем по полной программе. Причем прямо сейчас.
– Если что-нибудь натворишь – пеняй на себя.
– Так точно.
– Я серьезно.
– Я тоже. Вы не думайте ничего такого. Я ж в отпуске. Вот, решил разыскать старого друга, раз время появилось…
– Старых друзей не ищут, – с подозрением заметило начальство. – Старые друзья сами приходят.
– Вот и я о том же. Думал, он придет, а он все не приходит и не приходит…
– Ты мне зубы не заговаривай. И больше не лезь в служебное время с внеслужебными просьбами.
– Так точно.
– Диктуй ФИО.
– Мне по полной программе надо. Все, что есть, со времен царя Гороха.
– Через час мне надо быть в министерстве. Подъезжай туда. К проходной. Там все заберешь. Учти – это в последний раз.
– Спасибо, товарищ полковник.
– Сам ты товарищ. Диктуй давай…
Октябрьская площадь в середине сырого осеннего дня выглядела бесформенным, до крайности неуютным пространством, вдобавок опоганенным циклопическими рекламными баннерами; в центре торчал чугунный вождь пролетариата, изваянный мощным гопником в широких штанах; с краю все слабо подсвечивалось церковкой, часовней Казанской Божьей Матери, некогда разрушенной последователями вождя, но теперь, в золотые времена, заново отстроенной богомольными нефтяными бонзами. Кроваво-красные рекламы, быковатый Ильич, задвинутый в угол храм – капитан почувствовал себя внутри фильма ужасов, поежился и вышел из машины, тут же получив от судьбы несильный подзатыльник: зацепился за рычаг ручного тормоза и порвал карман куртки. Шмотка была дорогая, некогда изъятая у лица, совершившего особо тяжкое преступление. Небрезгливый капитан часто пользовал вещи и предметы своих подопечных злодеев. С паршивой овцы хоть шерсти клок.
Потом его скрутило. Закружилась голова, заломило в затылке. Вот же невезуха, горько подумал он. Ходить и мучиться. И главное, за что мне такое? Обычный мент я. Без затей. Не жлоб, не гад. Если не по работе – я и мухи не обижу. Жил себе спокойно, ловил всякую нечисть. Лучше б меня тогда убило. Фугас бы рванул не в семидесяти метрах, а прямо под подошвами. А что? Никто б не заплакал. Папка давно помер. Мамка тем более. Жены нет. Остались, конечно, братовья, но они – мужики крепости необычайной, таких теперь не делают, они бы пережили. Почему меня не убило? Зачем остался жить с навсегда отбитой головой? Нет, ребята. Лучше б я был сейчас мертвый, как и положено в наше время всякому порядочному человеку. Сидел бы и беседовал с ангелами. В раю. Где чай всегда горячий, а пиво холодное.
Уже по походке полковника Свинец понял, что тот сильно не в духе. Впрочем, так было всегда.
– Чего такой бледный? – мрачно спросил Мудрук, приблизившись и обдав капитана запахом корвалола.
– Голова болит.
– Отойдем. Это погода, мать ее… У меня с утра мотор прихватывает. И нога. И вообще, достало меня все. Уйду на пенсию. От вас ото всех подальше…
– А как же я?
– А как хочешь.
Мудрук достал из кармана несколько вчетверо сложенных листов бумаги.
– Держи. Но учти, Свинец: если влезешь в говно…
Тут им помешали. Подошли патрульные в толстых серых куртках. Очевидно, их подозрения вызвал надорванный карман потертого капитанова кожана.
– Документики попрошу, – сказал один.
Полковник осекся; возникла пауза, после чего Октябрьская площадь огласилась яростным ревом:
– Какие тебе документики?!! Я что, похож на гастарбайтера?!! Я полковник милиции!!! Смирно!!! Почему не представился по форме?!!!
Увидев сразу два увесистых удостоверения, стражи застыли. Капитан едва сдержал улыбку: у него, ладно, карман был рваный, но полковник Мудрук по случаю визита в высокие кабинеты имел на себе солидное пальто и белую рубаху.
– Я сказал «смирно»! – продолжал грохотать он. – Кругом!!! Еще кругом!!!
– Виноват, товарищ полковник…
Начальство остыло. Быстро остывать – высший пилотаж для всякого начальства, особенно милицейского.
– Ни в чем ты не виноват, – переведя дух, грустно объявил полковник. – Иди, сынок. Неси службу. Виноват тот, кто тебя на работу взял… Нашел, где документики проверять – у входа в Министерство внутренних дел…
Когда две тощие серые фигуры удалились, Свинец тихо сказал:
– Нервишки у тебя, Михалыч… того… Ты бы их поберег…
– Ты бы поберег, – желчно ответил Мудрук. – А ты – не бережешь. Целый полковник должен тебе справки собирать на какого-то афериста. Все, я пошел.
– Спасибо, Михалыч, – сказал капитан в спину начальству. Но начальство, не оборачиваясь, только махнуло рукой.
Почему афериста, подумал капитан, возвращаясь к машине, стряхивая с плеч мокрый снег, устраиваясь поудобнее и разворачивая добытые бумаги.
Официальные справки из инстанций, именуемых ЦАБ, ЗИЦ и ОСО, содержали всю правду о гражданине Матвееве.
Матвей Матвеев, шестьдесят восьмого года рождения, русский, зарегистрированный в городе Москве, попал в поле зрения правоохранительных органов уже в девяносто втором году. За подделку талона технической исправности своего автомобиля получил полтора года условно. Вину признал, раскаялся. Судимость снята и погашена. Далее – через два года проходил подозреваемым по делу о контрабанде спиртных напитков из Европы через подставную фирму «Огонек». Дело до суда не доведено. Далее – проходил подозреваемым по делу о вымогательстве. Потерпевший – владелец ресторана «Сибирь». Дело до суда не доведено. Далее – проходил подозреваемым по делу о мошенничестве и фиктивном банкротстве сети супермаркетов «Русские продукты». Дело до суда не доведено. Далее – имел и имеет устойчивые контакты с так называемой ореховской организованной преступной группой, ближайший контакт – криминальный авторитет Соловьев, кличка Соловей. Далее – гражданин Матвеев выступил как потерпевший по делу о мошенничестве в особо крупных размерах, ответчик – финансовый концерн «Гималаи». Учредители концерна объявлены в федеральный розыск, иски пострадавших не удовлетворены. Далее – гражданин Матвеев выступил как потерпевший по делу об угоне принадлежащей ему автомашины «мерседес». Авто не найдено. И в том же году, и даже в том же месяце означенный Матвеев выступил как подозреваемый по делу об избиении гражданина Разыграева, якобы профессионального автомобильного вора. Дело до суда не доведено.
Ну и менее драматические факты. Учредитель и владелец торговой компании «Вина Франции». Женат. Детей нет.
Судя по накопленной милицейскими компьютерами информации, гражданин Матвеев жил насыщенной жизнью, едва не каждый год заходил в казенные кабинеты. То как потенциальный враг общества – то, наоборот, как честный гражданин.
Наш человек, понял капитан Свинец, еще раз перечитывая бумаги и кое-что подчеркивая карандашиком. Куда мог исчезнуть такой фигурант?
Куда угодно.
С одной стороны, Матвей Матвеев являлся сомнительным, нечистоплотным типом, беспринципным дельцом. Контрабандно ввозил он в страну импортный алкоголь, оформляя бумаги посредством фирм-однодневок. В качестве силовой поддержки использовал так называемую бандитскую крышу. Потом этот жуликоватый малый распространял свой товар по столичным ресторанам и магазинам, вышибая свои деньги с помощью чужих кулаков или действуя хитрее – склоняя должников обанкротить свои лавки. Незаконные доходы Матвеев затем вкладывал в финансовые пирамиды, чтоб многократно приумножить.
С другой стороны, упомянутый Матвеев не грабил, не воровал чужое, не приватизировал под шумок сырьевые предприятия – был заурядным бизнесменом средней руки и подчинялся общим правилам игры, выработанным до него и без него. Он пытался заработать. Официально штат его фирмы насчитывал одиннадцать человек. То есть предприниматель Матвеев своей энергией создал одиннадцать полноценных рабочих мест, и одиннадцать семей кормились за счет его предприимчивости. Не считая налогов, вносимых в казну. Даже криминальный авторитет Соловьев, по кличке Соловей, и тот участвовал в процессе наполнения закромов родины: получая от Матвеева деньги за крышу, он расходовал их на бензин, еду и одежду, все – внутри страны, с уплатой всех косвенных налогов. А если по ходу дела пришлось незаконно набить морду профессиональному угонщику Разыграеву – ничего страшного; все мы знаем, на что идем, когда продаем контрабандное вино или угоняем «мерседесы».
Капитан составил небольшой список, куда вошли и заместитель Матвеева Вадим Разблюев, и даже авторитет Соловей. Все они, считал капитан, что-то знают. Все они предоставят ему сто процентов информации.
Осталось найти людей и допросить. Дело техники.
Капитан не страдал манией величия или завышенной самооценкой, но хорошо знал, что он – сыщик от бога.
Найти и допросить – что может быть проще?
Начать решил с легкодоступного и наиболее безобидного свидетеля: правой руки Матвеева. Авторитет Соловей остался на десерт.
Чутье подсказывало капитану, что виноторговец Матвеев уже вычеркнут из списка живых. Жаль, конечно, но в наше время бизнесмены просто так не исчезают.
Загулял с девками? Исключено, давно бы позвонил жене, что-нибудь наврал, обозначился.
Украден бандитами? Тоже вряд ли. Обязательно бы организовали звонок, две-три общие фразы, чтоб супруга не паниковала; паникующая супруга в таком тонком деле, как похищение, всем только помешает.
Нет, скорее всего несчастный Матвеев уже пребывает, в виде тела, на дне какого-нибудь Истринского водохранилища, казненный злодеями за некие грехи.
Ищи, капитан. Ищи, найди. Верни мужа. Хотя бы в виде тела.
Ты сыскарь, знаток всего страшного и грязного, ковырятель тайн, раскапыватель скрытой правды, разоритель могил. Ищейка, вынюхивающая тонкие исчезающие запахи истины. Ищи.
Капитан умел мыслить просто и четко. Этому способу думания он выучился у своих подопечных – уголовных преступников. Давно известно, что преследуемый и преследователь, охотник и дичь, составляют единое целое. В лексиконе клиентов капитана – бандитов, убийц, мошенников и прочих злодеев – часто употреблялись эпитеты «реально» и «конкретно». Люди дна всегда считали, что внешняя сторона жизни – одежда, манеры, произносимые слова – ровным счетом ничего не значит. Главное – цели и намерения. Чего хочет человек реально и конкретно? Денег? Женщин? Комфорта? Безопасности и покоя? Славы, власти, положения в обществе?
Чего ты добиваешься конкретно? – вот вопрос, звучавший в голове капитана всякий раз, когда он смотрел в глаза очередного подозреваемого, или очередного потерпевшего, или очередного свидетеля (а для сыщика Свинца весь мир давно делился на подозреваемых, потерпевших и свидетелей).
Ты можешь считать себя кем угодно. Бизнесменом, политиком, художником, чиновником, звездой телеэкрана и окрестностей, менеджером среднего звена, но скажи, чего конкретно ты хочешь, дай понять, расшифруй себя, и все прояснится и для тебя, и для окружающих.
Чего хотел реально и конкретно пропавший Матвеев? Для чего жил, к чему стремился?
Географическое положение виноторговой компании капитана не возбудило. Да, Кутузовский проспект – но третья линия домов. Полуподвал жилой девятиэтажки. Офис, понял капитан, арендован не для блезиру, а из практических соображений: чтоб сидеть поближе к потенциальным покупателям.
Он вошел. Огляделся. За одним из столов сидел, закрыв глаза, человек с сильной проседью в волосах, одетый в кожаную куртку со множеством заклепок. Слушал плеер. Мелко подергивал головой и плечами, ловко отстукивая указательными пальцами по столешнице некий сложный ритм. Остроносые ковбойские сапоги, грубые джинсы. Тонкая шея, нервное лицо со впалыми щеками хронического язвенника. Свинец принял его за посыльного или же водителя-экспедитора. Впрочем, для посыльного он был староват, а для водителя имел слишком белые и чистые руки.
Капитан кашлянул, и незнакомец, крупно вздрогнув, открыл глаза и выдернул из головы свои провода.
– Вадима уже нет? – вежливо осведомился Свинец.
– Есть, – ответил меломан, выпрямляя спину. – Я Вадим.
– А я Сергей. Марина должна была…
– Да, я знаю. Проходите. Я вас жду.
Капитан сел, огляделся вторично, более внимательно.
Стены украшали огромные постеры с изображением неких явно нездешних пейзажей: виноградники, холмы, средневековые зубчатые башни на фоне бирюзовых небес. Залитые солнцем изумрудные ландшафты столь резко контрастировали с враждебной ноябрьской темнотой за мокрыми стеклами окон, что капитан испытал тоску – глубокую, однако недолгую; не склонный к рефлексиям, он цыкнул зубом и спросил:
– У вас курят?
Разблюев молча достал красивую массивную пепельницу. Собственно, вся обстановка комнаты была такая же: все красиво, все массивно, все имитирует старину.
Приосанившись, седоватый ковбой деловым тоном произнес:
– Итак, что вас интересует?
Капитан не стал его жалеть и взял быка за рога:
– Так не пойдет, Вадим. Ты знаешь, что меня интересует. Меня интересует, где твой босс Матвеев. Я пришел помочь. Я капитан милиции. Но действую – частным образом. По просьбе Марины. Мы с ней друзья. И с тобой я тоже подружусь обязательно. Мне нужна вся информация. Прямо сейчас. Подробно. Где, как, почему мог исчезнуть хозяин этой фирмы. Предлагаю перейти на «ты» и поговорить детально. Какие-то секреты и хитрости вашего бизнеса, если ты мне их сообщишь, останутся между нами. Ничего не бойся и рассказывай.
– Матвей… пропал, – сказал Разблюев. – Вчера не вышел на работу. Сегодня – тоже. Хотя должен был. Марина сильно встревожена…
– Это я знаю. Она сказала, что в воскресенье он поехал на какие-то важные переговоры. Что за переговоры?
– Понятия не имею.
Свинец помолчал. Надо выпить чаю, горячего, подумал он. Согреться. И таблетку аспирина сожрать. Снова заболела голова. Ночью похолодает. Наверное, снег пойдет. Пора бы уже.
Он посмотрел на собеседника. Тот выглядел усталым, но пребывал в очень свободной позе и опять постукивал пальцами по поверхности стола – не так, как это делают психопаты, а так, как это делают полностью погруженные в себя творческие люди: музыканты или, например, танцовщики.
– Ты тут какую должность занимаешь?
– Я заместитель босса. Второе лицо.
– Ты второй человек после Матвеева – и не знаешь, что у него за переговоры? Его жена знает, а ты – нет?
– Получается так, – спокойно ответил Разблюев. – Матвей всегда доверял ей больше, чем мне. Гораздо больше. Да, я тут второе лицо, но всей картиной не владею. Кстати, мне и не надо. У меня есть свой круг обязанностей, за пределы этого круга я не суюсь. Так устроил сам Матвей…
– Давно здесь трудишься?
– Десять лет. С девяносто восьмого года.
– Тебе известен человек по прозвищу Соловей?
Разблюев пренебрежительно отмахнулся.
– Человек по прозвищу Соловей – никто. Он ничего не решает и бывает тут раз в год. Я вообще не понимаю, зачем Матвей кормит эту сволочь.
– А Соловей – сволочь?
– Он бандит. Типа – наша крыша.
– Бандит – не обязательно сволочь.
– Ну, не знаю. Я с этой публикой знаком плохо.
Зато я хорошо, подумал капитан.
– И что этот Соловей?
Разблюев повторил свой жест.
– Ничего. Бандиты в наше время вопросы не решают. Сейчас все – под ментами. Извините за прямоту…
Свинец вежливо улыбнулся.
– А ваша фирма, получается, под бандитами?
– Ни под кем. У нас нет врагов. Конфликты случаются, но Матвей – человек миролюбивый. Дипломат. С Соловьем общается по старой привычке. Типа знакомы с начала девяностых – не выгонять же теперь за ненадобностью… Дает ему то штуку, то две в месяц. Копейки…
– Долларов?
– Ну да.
– Две тысячи долларов – копейки?
Ковбой улыбнулся странной, легкой, в последние годы повсеместно вошедшей в моду улыбкой, означающей: для таких, как я, – копейки, а если для тебя – нет, то это твои проблемы.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента