— Поклонники? У меня?
   — Жаль, Отто, что я не поспорил с тобой, что она зацепится за эту фразу. Выиграл бы сейчас как минимум один золотой!
   — Ирга! Какие у меня поклонники?
   — Скажи мне, ребенок, ты вообще замечаешь что-нибудь вокруг, кроме страдания о том, что ты некрасивая и тебе никто не нужен?
   — Э-э-э, ну, это… Отто, Лиру, тебя, ты меня еще с зомби сравнил, вот!
   Ирга нетерпеливо помахал в воздухе ногой.
   — Не суть важно. Внимательнее надо быть. Как твой Беф, к примеру. Когда он примчался на пожарище, то мгновенно установил правду.
   — Он проверил магические следы, — объяснил Отто. — Никто, кроме него этого не догадался сделать. Слишком очевидной была твоя вина. К тому же твое бегство все ухудшило. А девушки воспользовались магией, чтобы напустить дыма. Авось ты настолько глубоко уйдешь в себя, что просто задохнешься.
   — А потом Беф воспользовался Заклятием Правды, — сказал Ирга. Я кивнула, Наставник у меня что надо — Заклятие Правды было очень сложным и далеко не каждый маг мог его применить. По ауре обычного человека, напрягшись, можно было понять правду он говорит или нет. А вот магов учили закрывать свои ауры.
   — Твой Наставник был в ярости, — довольно сказал Отто. — Девчонкам еще повезло, что сгорели всего три свитка…
   — И превратились в кашицу после твоего водопада еще несколько, — ухмыльнулся некромант.
   — Поэтому Тяку и Урью просто отослали домой, в Лицей послали гневное письмо.
   — Ты прощена и реабилитирована! — сообщил Ирга. — Осталось тебя найти. А вот это уже была проблема.
   — Ты не определяешься поисковыми импульсами, — сказал Отто. — Почему?
   Среди артефактов, свисавших с шеи, я выбрала глиняный кувшинчик.
   — Когда-то я собиралась сбежать из дому. И купила на все скопленные деньги этот артефакт — отклоняет поисковые заклятия. Редкий, между прочим, и очень дорогой. С тех пор ношу как память о глупости и на всякий случай. Как вы меня нашли?
   — Это все он, — кивнул Отто на некроманта.
   — Ерунда, — отмахнулся Ирга.
   — Как? — спросила я у него.
   — Секрет фирмы.
   — Придушу!
   — О, прикоснись ко мне, красавица! Твои нежные руки… — пропел Ирга. — Не надо, я пошутил! Слезь с меня! У тебя руки холодные! Не трогай мою шею!
   — С вас только эротические картины писать, — съехидничал Отто. — Поза «Наездница».
   — Ну не красней так, — сказал Ирга. — Мне помог твой нашейный платок, который ты ленилась стирать. Отданный мне добровольно в качестве уплаты.
   — Ты же его постирал и отдал мне!
   — Нет, Ола. Я купил точно такой же. А тот оставил себе.
   — Фетишист! — возмутилась я.
   — Возможно, — не смутился некромант. — Мы некроманты, такие загадочные. Это возбуждает женщин.
   — Только не меня!
   — Ну и ладно. Так вот, твой запах помноженный на мое магическое умение — и мы уже в этом прекрасном месте. Аплодисменты!
   — Какие мы скромные, — восхитилась я.
   — Главное — результат, — ответил Отто, — не хотелось, чтобы ты тут от голода померла. Пойдем домой, тебе еще отчет по практике писать.
   Всю дорогу Отто мне пересказывал последние сплетни, а Ирга молчал. Возле общежития мы попрощались. Некромант взял меня за руку и сказал:
   — Хороший совет: смотри почаще по сторонам. И внимательно. Это бывает полезно. И перестань кормить, холить и лелеять свои комплексы. Вот это вредно

6. Мой друг полугном

   о том, какие странные формы принимает иногда любовь.
   Мой друг полугном.
   … Говорите, полугномов не бывает?
   А вот мой друг по Университету Магии и ближайший собутыльник Отто дер Шварт полугном. Этого не может быть! — можете воскликнуть вы. О полуорках слыхали, с полутроллями дрались в соседней корчме, полуэльфов встречали, но полугномы — увольте.
   Конечно, многие обыватели считают, что у гномов даже нет женщин. Кто, мол, их видел? А гномы якобы размножаются самым мистическим образом и появляются на свет сразу с бородой и топором в руках.
   Данное суеверие сами гномы решительным образом развеивать не хотят, боясь, что толпы охочих ринутся за их невестами, поражающими своей просто неземной красотой и практичной смекалкой. Так, во всяком случае, объяснил нам на паре магических ремесел профессор Свингдар дер Кирхехаст.
   Все недоверчиво похмыкали, но вслух никто не высказался, поскольку у профессора была жена и трое сыновей. Жену его никто не видел, потому что она жила дома, в Бескидских ущельях. А вот с младшими Кирхехастами не дрались разве что ленивые и супергуманисты.
   — Понимаешь, Ола, — объяснял мне за дегустацией нового коктейля Отто, — женщина должна дома сидеть, детей воспитывать, мужа во всем поддерживать. Поэтому у нас семьи такие крепкие, и родственные связи поддерживаются, не то что…
   Закончить фразу он не успел, закашлявшись и выплюнув со рта что-то подозрительное на блюдо.
   — Что это???
   — Маринованная мышь.
   — Зачем?
   — Ты же просил чего-то необычного. Коктейль так и называется — «Пикантный хвостик».
   Заработком, пополнявшим наши кошельки, после растраты скудной стипендии, была нелегальная торговля спиртным. Отто унаследовал от родичей-гномов умение готовить превосходный самогон, я же, студентка-теоретик магии, разрабатывала рецепты коктейлей. Дегустацией мы обычно занимались сообща или в компании таких же рисковых экспериментаторов.
   — Гадость какая!
   — Она придает напитку пикантный запах, — обиделась я за рецепт.
   — Ладно, но ты хоть вылавливай ее перед продажей, а то придется платить неустойку за моральный ущерб.
   — У нас очень красивые женщины, — мечтательно продолжал Отто. — одно плохо — мало их. Поэтому женятся только достойные.
   По его словам выходило, что у стандартной гномьей семьи было четыре-пять детей, из которых, хорошо если, двое были девочками. Так распорядилась природа — раньше смертность в рудниках была очень высокой.
   Как-то я заметила, что Отто уже три дня не приходит на общие для наших факультетов пары.
   Завернув к нему в общежитие после занятий, я обнаружила Отто лежащим на кровати с тоскливым выражением лица, на котором даже через густую бороду просвечивали синяки и кровоподтеки.
   Оказав первую помощь (в чем в чем, а в лечении синяков и ушибов я поднаторела), я стала ждать рассказа о приключившемся.
   Полугном, помятуя, что я тайны храню лучше склепа, пожаловался, что его так отделали на Празднике Дородства, традиционно проводившемся в конце листопада гномьей общиной. Во время традиционного конкурса красавиц он активно заинтересовался некой Вритте, не зная о том, что у нее есть жених с «ревнивым характером и тяжеленными кулаками». Отто теперь молча страдал и от неразделенной любви, и от ее последствий.
   — Ерунда какая, это у тебя гормоны шалят. Давай я тебе дам настойку, все пройдет.
   — Ты не понимаешь! Она красавица! Против нее не устоял бы даже Птронька.
   Птронька был известен на весь Университет тем, что, не скрывая, интересовался отнюдь не девушками, а исключительно «красивыми и мужественными троллями», перманентно страдая от неразделенной любви.
   Мое богатое воображение мигом нарисовало мне шикарную блондинку, с нежными эротичными выпуклостями, длинными ногами от ушей. Почему-то в одной руке у нее была секира, а другой она держала за бороду Отто.
   — Ты не слушаешь! — возмутился Отто. — вот!!!
   Он достал из-под подушки длинный мятый свиток. Я медленно разобрала руны заголовка «портреты красавиц ежегодного конкурса на празднике дородства». Первой там была Вритте. Я угадала только в том, что она была блондинкой.
   Крупное лицо с маленькими глазками и пышными блондинистыми бакенбардами, толстенькие щечки и маленький ротик, копна светлых волос со множеством косичек. А телеса! Какие там 90-60-90! Хорошо, если там было 150-120-150, а то и больше. Это при том, что обычный гном достает человеку до плеча. В массивных руках красавица держала не секиру, а обычную скалку.
   — Что это? — потрясенно спросила я.
   — Вритте, эталон гномьей красоты.
   — А где там фигура у этого эталона?
   — Ты ничего не понимаешь, женщина должна быть смелой, пышнотелой, умной и сильной. Для того, чтобы произвести на свет здоровое потомство, помочь супругу в кузнечном деле и не бояться жить в горах.
   Я внимательно рассматривала портреты всех красавиц. Отличались они только пышностью и цветом бакенбардов, а также объемами фигур красавиц. Теперь я поняла, почему молва приписывает гномам отсутствие женщин — увидишь такую и спутаешь с молодым гномьим парнем.
   — А почему у них в руках скалки, сковородки и прочая утварь?
   — Женщина прежде всего должна быть хорошей хозяйкой, а потом всем остальным! — уже сердился Отто. — я вижу, ты не способна своим людским умишком этого понять! Вот моя мама это поняла, не смотря на то, что она человек. Ты знаешь, кто моя мама? Моя мама — великая женщина!
   Отторн дер Шварт, отец Отто, как-то по делам заехал в один крупный город на севере страны. Гномьей общины там не было из-за близости эльфиийских поселений, поэтому возможности для бизнеса были просто коллосальные. После заключения сделки, партнеры пригласили Отторна в цирк чудес, временно обосновавшийся в городе. Во время представления клоуны осмеяли гномов (как гномы размножаются — бочкованием, выпил бочку пива — и вот их уже два).
   Возмущенный до глубины души Отторн прорвался к управляющему цирком. Мужичонка порядочно струхнул, увидев живого гнома, и сослался на владелицу Валину. Отторн зашел к хозяйке и обомлел. За столом сидела ну очень крупная женщина, обладающая к тому же пышной бородой. Она медленно вышла на середину комнаты и подняла за шкирку стокилограммового гнома как пушинку.
   — Что тебе тут надо? — прогремел ее голос.
   Отторн восхищенно захрипел. Будучи поставленным на пол, он уткнулся носом в пышную грудь незнакомки, вздохнул и упал на колени.
   — Руку, сердце и бизнес.
   Незнакомка не поняла.
   Отторн отвел глаза от соблазнительного тела, подумал и выдал:
   — Чудесное видение моей жизни! Позволь предложить тебе в полное распоряжение мою руку, сердце, бизнес — два магазинчика по продаже зачарованного оружия и три кузницы! Обещаю всю жизнь любить и сдувать пушинки, только согласись стать моей женой.
   Конечно, Валина не согласилась.
   Емко охарактеризовав Отторна («псих»), она вытолкала его за дверь.
   Отторн не сдался. Для профилактики намылив шею в трактире парню, необдуманно высказавшемуся про чудесное видение как про «тушу с бородой, кому такая нужна», Отторн начал осаду Валины. Как умный гном, он приобрел свиток «Как завоевать человеческую женщину. 50 шагов». Подсчитав расходы с первого шага (подарите ей букет роз) до пятидесятого (преподнесите ей ожерелье, выкованное гномами, на подушечке из эльфийских роз), Отторн поднял цены в наиболее прибыльном магазине, и пошел к Валине.
   Букет роз отказался за окном. Вслед за ним ласточкой полетел гном.
   Свиток с посвященными неземной красоте стихами был разорван в мелкие кусочки.
   Нанятые менестрели получили ушат с помоями с балкона.
   Приглашение на романтическую прогулку на лодке с презрением отвергнуто.
   Отторн не унывал.
   Гномья родня крутила пальцами у виска. Мама Отторна присылала душераздирающие письма до тех пор, пока он не выслал портрет красавицы. После этого прибыло подкрепление.
   По городу ползли слухи. Гномий отряд по соблазнению подвергся атаке местных прелестниц, которые, впрочем, ничего не добились. Куда им было тягаться по привлекательности с полторацентнерной бородатой Валиной, к тому же умеющей постоять за себя.
   К Валине зачастили гостьи с просьбой поделиться рецептом приворотного зелья. Каждое представление цирка было аншлаговым.
   Партнеры по оружейному бизнесу преподнесли Отторну «Завоевание эльфийки. Изысканные советы», «Молотом по голове, или Тролль-победитель» и почему-то «Размножение нежити. Учебник для 3 курса Университетов магии».
   Валина сдалась на сороковом шаге («Распишите ей выгоды вашей совместной жизни»). Отторн написал целый свиток таких выгод. Деловое признание в любви было отправлено с его тремя двоюродными братьями, получившими строгий наказ проследить за прочтением списка.
   Валина пригласила Отторна обсудить «варианты сотрудничества».
   — Результат сотрудничества можешь видеть сейчас, — гордо завершил Отто. — у меня брат и три сестры, у семьи — процветающий бизнес, у родителей — счастливое супружество. А ты — фигура!
 
   …А вы говорите, полугномов не бывает

7. Шапка

   немножко о предметах одежды, пении и эльфах
   — Напилася я пьяа-а-ана-а-а!! — эх, гуляй душа! Хорошо-то как!
   Празднование на честь окончания зимней сессии прошло удачно. Теперь я радостно распевала во все горло, составляя конкуренцию всем кошкам в округе. Правда, мне пришлось с праздника уйти пораньше — полугном Отто, мой лучший друг, взял с меня клятвенное обещание не петь в компании. Мой певческий талант вызывал нервный тик у всех, кто обладал хоть малейшим музыкальным слухом. Сейчас я пробиралась назад в студенческое общежитие Университета Магии закоулками, чтобы никто не мешал мне насладиться реализацией острого желания попеть.
   — Не дойду я до до-о-о-ма-а-а! — я поправила съехавшую на нос шапку.
   Это произведение собственного искусства — канареечно-желтое с огромным ярко-малиновым помпоном и зелеными завязочками — мне преподнесла в подарок одна из младших сестер. Изделие было несколько кособоким — с правой стороны очень длинным, с левой коротким. Но сестра, однозначно, старалась меня порадовать. Шапку я носила исключительно из чувства мести перед всеми эстетами, периодически пугаясь своего отражения на витринах.
   — Если б знала я, что быть студенткой так тяжко-о-о! То обзавелась бы семьею-у-у! — не в рифму, зато от души.
   — Эйринн! — я сообразила, что меня уже не первый раз кто-то окликает.
   Я развернулась и с авторитетным видом сообщила морде лошади, оказавшейся у меня за спиной:
   — Эйринн — вежливое эльфийское обращение к молодой девушке.
   — Поэтому я и окликаю вас эйринн, — раздалось сверху.
   — О, эльф, — обрадовалась я.
   На лошади передо мною гордо восседал эльф — тонкий длинный нос, большие миндалевидные глаза, золотистые струящиеся тяжелым шелком волосы, кончики острых ушей покраснели от мороза.
   — Мне нужно с вами поговорить. По очень важному делу, — певуче произнес эльф.
   Я потрясла головой, пытаясь разогнать пьяный шум в ушах.
   — Ола, вот ты где! Я шел на звук и вдруг ты замолчала, я уже испугался, куда ты делась, — Отто осторожно обошел лошадь и пытливо посмотрел на меня.
   — Я с эльфом разговариваю.
   — Да, — холодно процедил остроухий. — И у нас приватный финансовый разговор.
   — Финансовый разговор вы можете обсудить только в моем присутствии, — отрезал полугном. — Я управляющий ее делами.
   — Парней так много есть людских, а я люблю эльфийского! — пробило меня на новую песню.
   Отто стало жаль грустно свернувшиеся от моей рулады эльфийские уши.
   — Пойдемте в кафешку за углом, — предложил он, пытаясь удержать меня от целования лошадиной морды — я всегда любила лошадей.
   Когда мы сели, в теплом, приятно пахнущем воздухе кафе меня окончательно развезло.
   — Я не говорила, — доверительно спросила я у эльфа, — Что моей первой любовью был эльф?
   Тот покачал головой, грея руки о чашку с чаем.
   — Он оказался редкостным подонком — отверг мои чувства.
   — Как я его понимаю, — пробормотал эльф.
   — Что? — угрожающе переспросил Отто.
   — Ничего, — быстро исправился эльф. — Давайте перейдем к делу. Я — Мигрипаэль из Цветка Атремиэлей.
   — Отто, Ола, — коротко представил полугном, пододвигая мне чашку с бодрящим напитком. — Так в чем дело?
   — Я хотел бы купить шапку Олы.
   — Зачем? — оторопел Отто. Ему, как впрочем и всем, кто видел этот головной убор, в голову не могло прийти, как можно хотеть купить такую кошмарную вещицу.
   Я вытаращилась на эльфа, потом поняла:
   — Отто, он просто пьяный.
   — Я не пью алкоголя! — возмутился Мигрипаэль.
   — Тогда ненормальный, — определилась я. С ненормальным мне дело иметь было приятно и легко — как говорится, свое своего чует. — Эльфы ведь ценители красоты и изящества!
   — Я в курсе, — вежливо ответил странный покупатель. — Уверяю вас, я вполне нормальный совершеннолетний эльф. И ценитель красоты и изящества.
   — Подождите, — попросила я, чувствуя как мои мозги закипают.
   Пришлось сходить в туалетную комнату, сунуть голову под холодную воду. После этого я стала значительно более связно мыслить.
   — Еще раз сначала, — потребовала я.
   Мигрипаэль закатил глаза к потолку, но терпеливо сказал.
   — Я ехал по своим делам. Услышал непонятные звуки. Решил посмотреть, что это. Увидел шляпу на вас. Мне понравилась. Решил ее купить. Пришел в кафе. Веду с вами переговоры. Все понятно?
   — Нечего со мной разговаривать, как с идиоткой, — проворчала я. — Я уже протрезвела. Мне все понятно.
   — Сколько вы предлагаете? — раз в торговлю вступил Отто, значит, мне можно расслабиться.
   Наконец, эльф и полугном сошлись на 5 золотых — очень значительной сумме.
   — Не забудьте, что это эксклюзив, больше ничего подобного вы нигде не найдете, — мурлыкал Отто, пересчитывая деньги.
   — Поэтому я ее и покупаю, — эльф бережно положил шапку себе в сумку.
   — Почему? — спросила я. — Просто скажите мне, почему вы это сделали? Зачем она вам?
   — Я коллекционер. Коллекционирую всякие нелепые и жуткие вещи. Ваше умение петь я бы тоже с удовольствием присоединил к своей коллекции. Было приятно иметь дело.
   С непроницаемо-вежливым лицом эльф удалился.
   Я с громким лязгом захлопнула рот.
   — Знаешь, — Отто задумчиво крутил в руках пустую кружку. — Может, стоило твою сестру попросить еще что-то сделать своими руками? Ладно, как бы-то ни было, удачную сделку надо обмыть. Только я тебя умоляю, не пой, а то свою долю отдашь мне как компенсацию за слуховые пытки!
   Я подавилась рвущейся наружу песенной строчкой.

8. Немного романтики

   Ах, как бы было хорошо, если б встретился мужчина, который красиво ухаживает, дарит цветы и поет серенады под окном!
   Отто ворвался в мою комнату, принеся с собой морозный воздух и комки снега на пол.
   — Ты забыла! — обвиняющее провозгласил он. — А ну одевайся! Идем скорее, все уже нас ждут.
   — Я не пойду.
   Полугном присел на краешек кровати и заметил мои слезы.
   — Ну-ка, ну-ка, золотце мое. Кто тебя обидел? Что случилось?
   — Ничего!
   — Точно?
   — Да.
   — Да, — задумался мой лучший друг. — Выглядишь ты нормально. Но что-то тут не так.
   Он резво подскочил, пошарил под одеялом и с победным криком извлек книжку.
   — А я думаю, на чем это я сижу. Эльфийский любовный роман? — Отто посмотрел на меня с ужасом. — Ты читаешь ЭТО?
   — Да, и я никуда не пойду, пока не узнаю, чем все закончится.
   — Ну-уу?
   — Я как раз остановилась на том месте, когда ее выдают замуж за нелюбимого, и она так страдает, так страдает!
   Отто быстро пробежал глазами по странице
   — «Из прекрасных глаз бежали слезы. „Любимый!“ — вскричала Лалилель, прислоняясь к его мужественной груди»… Это у эльфа-то мужественная грудь? — полугном пролистал еще пару страниц. — «Ах! — при виде его мужского орудия бедняжка упала в обморок». Не думал, что у эльфов они такие страшные.
   — Она невинная девушка, — попробовала я оправдать героиню. — Вот и упала в обморок от… от… от удивления!
   — Ага! Они у эльфов еще и удивительные! Теперь понятно, почему они так плохо размножаются!
   — Отдай книгу! — рявкнула я.
   — Все-все. Вот тебе конец: — «Моя драгоценная жена, — прошептал Усмириэль, прижимая ее к себе. — Мой единственный! — она была полностью счастлива». Все, сердца воссоединились, пойдем уже.
   — В начале книжки она не любила его, — возмутилась я. — Я хочу прочитать, куда они дели ее предыдущего любимого.
   — Съели! — осклабился полугном. — Что тебе известно о тайных пороках эльфов? — и кинул в меня шубкой.
   Пока мы бежали по утоптанному снегу в корпус общежития Отто, лучший друг пытался выяснить, зачем я читаю любовные романы.
   — Мне романтики не хватает, — отбивалась я. — Страстной любви, горячих чувств.
   — Чувств? Так найди себе парня!
   — Отто, ты жесткий чурбан. В обычной жизни все так просто и не интересно. А там — дуэли, охапки цветов, балы.
   Мы зашли в комнату Отто, отчаянно споря.
   — Мне не нужна девушка, которая падает в обморок при виде моего мужского достоинства, — кричал Отто, не замечая отвисшие челюсти находящихся в комнате.
   — Гм… а что, был прецедент? — спросил Трохим, наш однокурсник.
   Отто покраснел и свалил все на меня:
   — Ола любовными романами увлеклась. Романтики ей не хватает.
   — Давайте уже пьянствовать! — отмахнулась от них я.
   От верного друга я пряталась в углу любимого кабачка «Больше пей!» углубившись в новый роман.
   — Опять! — простонали у меня над ухом, вырывая из грез о мужественном любимом, готовом на все ради меня.
   — Отто, — сказала я, вцепившись в книгу обеими руками, — Если мир мне не может обеспечить нужной доли романтики, я вынуждена ее добирать самостоятельно. Не трогай меня!
   — Ах так! — возмутился Отто. — Лучшего друга менять на книжонку!
   Я ничего не ответила. В этот момент главный герой объяснялся в любви главной героине, и мне было не до Отто.
   Прошло несколько дней. Я все время просиживала в кабачке, не отвлекаясь ни на занятия, ни на что иное и тоннами поглощала романы.
   — Панна! — за мой столик кто-то уселся.
   — Тут занято!
   — Простите, панна, но вы мне так понравились, я не могу отказать себе в удовольствии тут посидеть.
   — Что? — я подняла голову.
   — У вас очаровательный профиль! Такой чудный носик! Изящные ручки! А блеск ваших глаз может затмить дневной свет! — пока непрошенный сосед переводил дух после длинной тирады, я украдкой посмотрела в вынутое из сумки зеркальце — проверить блеск глаз. Насколько я помнила из курса общей медицины, яркий свет из глаз выдавал либо покусанных вурдалаком, либо жертв порчи.
   Утешив себя привычным изображением, я обратила внимание на нежданного обожателя. Молодой человек с тонкой полоской усиков, длинными иссиня-черными волосами, схваченными в хвост, в алой шелковой рубашке. Тонкие изящные пальцы с аккуратным маникюром.
   — Дон Альберто, — представился он.
   — Ольгерда Ляха.
   — Вы позволите поцеловать вашу ручку?
   — Нет, — я спрятала под стол руки с далеко не таким совершенным маникюром, как у Альберто.
   — Вы прекрасны, — проговорил дон Альберто низким голосом.
   Я огляделась.
   — Вы меня ни с кем не путаете?
   — Нет, — оскорбился ухажер. — Я вижу, кто сидит передо мной — прелестная фея!
   Назвать меня прелестной феей было довольно трудно — фигура далека от изящества, волосы грубо скручены в узел, широкая теплая рубашка и зимняя юбка делали меня бесформенной бабой, — но комплимент мне понравился.
   — Вас можно проводить домой? Уже достаточно поздно.
   Я согласилась, понимая, что от дона Альберто просто не отделаться.
   Поклонник поднялся из-за стола, явив мне мускулистые ноги в обтягивающих брюках черной кожи.
   «И не холодно же ему!» — подивилась я.
   Он подал мне шубку, сам облачился в широкий черный плащ, открыл передо мной двери.
   Пока мы медленно шли по утоптанному снегу, причем дон Альберто поддерживал меня под локоток, я думала: «Это сон. Быть такого не может». Ситуация срочно требовала разрешения.
   — Дон Альберто! Почему вы ко мне прицепились?
   — Прицепился? — дон Альберто прижал руки к груди. — А что, это преступление, если мне понравилась девушка?
   — Нет, но…
   — Никаких но! — мягко перебил меня дон. — Я наблюдаю за вами уже не первый день и вы мне очень понравились. Вот и все. Если я вам неприятен, на этом и расстанемся.
   — Все нормально, — пожала я плечами. Когда это я была против еще одного поклонника?
   Мы церемонно попрощались возле подъезда, хотя я, чего уж скрывать, надеялась на поцелуй.
   Утром меня разбудил громкий вопль Лиры, моей соседки по комнате.
   — Какая прелесть! Ола, Ола, вставай скорее!
   — Что? — пробурчала я.
   — Цветы только что принесли. Тебе. От дона Альберто. Представляешь? Зимой! Огромный букет! Ты знаешь, сколько это стоит?
   Это мне польстило. Поэтому я отправилась за водой на кухню с самым большим кувшином, который мы смогли найти в комнате. Дефилируя по коридору черепашьим шагом, я постаралась сообщить всем встречным о том, что мне «вот букетик подарили, за водой иду. Хотя, думаю, в этот кувшин не влезет».
   Следующим вечером дон Альберто повел меня в театр. Во время представления поглаживал мою руку. Вся в радужных надеждах я ожидала поцелуя во время прощания, но отнюдь не в ладошку.
   Еще два дня целомудренных прогулок заснеженными парками и дон Альберто поинтересовался:
   — Можно вас поцеловать?
   Я подавила в себе желание рявкнуть «давно пора» и спокойно ответила:
   — Конечно.
   — Я просто боялся, что вы смутитесь, вам может это показаться неприличным…
   — Смотря куда вы собираетесь меня целовать, — кокетливо сказала я.