Руда Александра. Ола и Отто 1

   — Ты приехал, чтобы спасти меня?
   — Нет, — зевнул некромант. — Мне приказ был дан с работы попробовать упокоить инферна. Магистр Ромон давно этого требует. Вот я и приехал. Просто так получилось, что я попал на момент вашего славного поражения.
   — Да-а-а?
   — Ничего личного. Отойди, ты мне солнце закрываешь.
   Весь путь домой я дулась, но на Иргу это не действовало — он спал все два дня. Я тоже спала, но меньше, чтобы иметь возможность подуться. Отто пребывал в превосходном расположении духа, перед уездом он извинился перед столичными ребятами за свое поведение, признав, что «вы в общем-то не плохие, но ваша академия все равно ущемляет права…». Я попрощалась с ними очень тепло.
   … Я валялась на кровати. Через пару дней, когда поставят зачет по практике, можно было ехать домой к родителям. А можно было и не ехать, а гулять целыми днями, не отвлекаясь на учебу. Спина зажила, лето радовало превосходной погодой.
   — Ты идешь со мной? — в мою комнату ввалился лучший друг.
   — Мне лениво.
   — Да ты даже не знаешь куда.
   — Мне все равно лениво.
   — Иргу городской голова награждает.
   — Видеть его физиономию не могу, — оживилась я.
   — Да кому голова нравится? Но Иргу поздравить надо!
   — Я про Иргу говорила. Он…
   Отто не слушал:
   — Его награждают за рекорд скорости на расстоянии Чистяково — Форбиттеновские башни.
   — Да ну?
   — Это значит, дорогая, что, как только он получил приказ — не получил, а выбил его из начальства, то несся в башни, поставив рекорд скорости.
   Я не отреагировала.
   — Ты что, совсем ничего не понимаешь? — рассердился Отто. — Годами, нет, веками тянулось дело с инферном. Тебя не настораживает, что именно Ирга и именно тогда, когда мы там были, получил назначение на уничтожение?
   — Ну…
   — Не ну! Как только он узнал истории про инферна, сразу озаботился тем, как попасть в башни. А как только получил приказ, то постарался побыстрее добраться до объекта своего воздыхания.
   — Инферна?
   — Тебя! — рявкнул Отто. — Он так боялся, что ты попадешься к инферну в лапы, что даже домой за вещами не заезжал!
   — А ловко он с ним управился.
   — Ирга занимался проблемой уничтожения инферна с момента твоего выезда на практику, — ласково и медленно, как младенцу, повторил полугном.
   — Хорошо, хорошо, не надо на меня давить. Я иду с тобой.
   В студгородке царила тишина. Народ разъехался на практику и по домам. А те, кто остался, днем отсыпались от ночных гулянок.
   — Почему он мне не сказал, что это ради меня? Почему он сказал, что это только по приказу сверху? «Ничего личного» — вот как он сказал.
   — А ты бы оценила? — Отто, прижмурившись от удовольствия, ел абрикосы, усевая наш путь косточками.
   Я покосилась на его большую сумку:
   — Конечно, оценила. Так приятно, когда кто-то ради тебя что-то такое делает.
   — Ты не поняла, — промямлил полугном с полным ртом. Сок потек по бороде, я дала ему платок и заметила:
   — Вот до чего жадность доводит.
   — Не доводит. У меня всего одна рука и та занята абрикосами. Тебе их предложить нечем.
   — Неразрешимая задача!
   — Ладно. Так вот, ты не поняла, — сказал Отто, протягивая мне сумку. — Ты бы оценила это как поступок Ирги по отношению к тебе. Именно Ирги именно ради тебя. Типа: Ирга очередной раз доказал свои крепкие чувства по отношению ко мне, бестолковой и тупоголовой девице.
   — Он мне о чувствах ничего не сказал.
   — Он не говорит, а делает, а это куда лучше.
   — И я не тупоголовая.
   — Именно такая, когда дело доходит до отношений.
   Я остановилась, уперла руки в боки и твердо сказала:
   — Отто, до тех пор пока Ирга не упадет передо мной на колени с признанием в любви до гроба и дальше, я в это не поверю.
   — Разговор обо мне? — раздалось сзади.
   Я заскрипела зубами.
   — Ой, — сказал Отто тоненьким голосом.
   Мне стало интересно, и я повернулась.
   — Ой.
   Ирга изменил своему привычному облику — высоким сапогам на шнуровке, кожаным штанам и черной рубашке. Он был в элегантных коричневых брюках и белой (!) рубашке. Длинная челка, обычно спадавшая на глаза, зачесана и уложена с помощью геля. Обнаружился вдруг высокий лоб. Голубые глаза не выглядывали теперь ехидно, а смотрели весело и задорно.
   — Ты это… — сказал полугном.
   — Я уже все получил — бляху на стенку вешать и пять золотых, что, как по мне, куда существеннее. Попросил голову не делать официального мероприятия, чтобы меня потом как курьера не использовали. Я же все-таки некромант.
   — По тебе не скажешь, — сообщила я, облизывая липкие от сока пальцы.
   Ирга проследил за этим взглядом и сказал:
   — Так я что, перед тобой на колени пасть должен?
   — А что, есть что сказать?
   — Конечно, есть.
   — Правда? — я почувствовала, как ушам стало горячо. У Отто отвисла челюсть, сок опять потек по бороде, но он этого не замечал — смотрел на некроманта выпученными глазами.
   — Да! — радостно сказал Ирга. — Положить тебя себе на колени и по заднице хворостиной: не лезь инферну в лапы, не лезь инферну в лапы.
   Горячо стало уже и щекам, и, размахиваясь для оплеухи, я услышали как смеется Отто.

11. Страдания по фигуре

   Ола пытается похудеть, а также заняться культурным развитием
   Иногда — ладно, буду откровенной — часто так хочется быть очень красивой. Ловить на себе восхищенные взгляды. Слышать, как вслед присвистывают мужчины. Ощущать зависть женского пола. Ах, как же повезло в жизни красавицам!
   Острое желание приукрасить свою ничем не примечательную внешность достигло апогея во время пребывания на концерте для высокопоставленных гостей, с которых наш Ректор намеревался вытянуть пору-тройку сотен (а при удаче и тысяч) золотых на нужды Университета. Самые популярные и талантливые студенты демонстрировали на сцене свое искусство, а студенты попроще, которым не удалось отвертеться от присутствия на концерте, тоскливо изображали из себя благовоспитанных и квалифицированных будущих магов, которым можно доверить выполнение любого дела.
   Мы с Отто старательно хлопали после каждого номера, хотя изящные танцы похожих на нимф и фей местных красавиц вызывали у меня острое чувство неполноценности, а демонстрация силы и умений добрых молодцев заставляли захлебнуться от зависти к тем, кому эти молодцы улыбаются в свободное от учебы время.
   Наконец, душившие меня чувства потребовали выхода.
   — Отто, — прошипела я. — Почему мы не выступаем на этой сцене сегодня?
   — Гм… — Отто почесал косматую бороду. — Наверно, потому что нам далеко до этих образцово-показательных любимчиков преподавателей.
   — О чем ты несешь? Посмотри на нее, — я махнула головой в сторону сцены. — Это же Фролла. У нее одна извилина в мозгу да и то пунктиром! Какая она любимица?
   — Для медиумов мозги не нужны. Главное — повторять то, что тебе дух говорит. Зато посмотри на ее улыбку! А фигура!
   Подавив в себе приступ ненависти к своему прожорству, я поинтересовалась:
   — Значит, если сравнить меня, талантливую умницу, и эту тупоголовую худющую красавицу, она лучше?
   — Кое в чем ты ее превосходишь, — хмыкнул полугном. — В скромности.
   Я надулась и остаток концерта предавалась страданиям по поводу своей внешности.
   — Не грусти, — сказал Отто. — Пойдем лучше пива выпьем. После двух кружек ты станешь относиться к миру проще.
   Я вздохнула. Какое уж тут проще!
   Летние каникулы я провела дома, где старалась впрок наесться маминых коронных блюд, прежде чем перейти на привычное студенческое питание — в успешные дни — пиво и колбаса, в неуспешные — компот, каша и сухари. Поэтому по возвращении обнаружилось, что оставленный в общежитии гардероб мне тесен. Не утешало даже искреннее восхищение лучшим другом моими хомячьими щечками. Уже две недели я мучалась от одышки, поднимая свою раскормленную тушу на третий этаж общежития к себе в комнату. Мне отчаянно хотелось вернуться к прежнему состоянию средней упитанности, но разохотившийся желудок требовал еды в огромном количестве, отказать ему я была не в силах.
   — Ола, Отто, привет! Я так давно вас не видела, — к нам плавно подплыла Томна, первая общежитская модница. — Так занята последнее время — то подготовка к концерту, то показ мод. А у вас как дела?
   — Потихоньку, — сказала я, рассматривая Томну. Ее худенькая фигурка теперь стала еще тоньше.
   — Тебя что, в орочьих каменоломнях держали? — озвучил Отто мои мысли. — Там, говорят, не кормят вообще.
   Томна вздернула носик.
   — Я и не думала, что ты поймешь. В этом сезоне мода на очень худеньких. Нужно соответствовать.
   — У короля новая любовница — эльфийка? — спросила я.
   — Нет, фея. Я две недели назад была в столице и видела, — гордо сказала модница.
   Феи — тонкие, словно бесплотные, создания, обладательницы крыльев, похожих на стрекозьи, знатоками считались очень сексуально привлекательными. Может, потому что в людских поселениях феи появлялись очень редко, а может потому, что знатоки были щуплыми мужичонками.
   — Кстати, — соседка по общежитию рассматривала мою фигуру, — мне кажется, ты очень поправилась.
   Я промолчала.
   — Не хочешь попробовать новую диету? — загорелась Томна.
   Я отрицательно покачала головой.
   — Она не выдержит диеты, — ответил за меня Отто. — Ей легче страдать и в унынии пожирать пончики килограммами.
   Я вздохнула, попрощалась с Томной и поплелась к выходу.
   — Ола? — исходя из логики появлений в моей жизни Ирги, меня ждут не самые лучшие деньки.
   Спасибо, судьба, ты очень добра сегодня.
   — Ну что?
   — Давно не видел, поздороваться хотел.
   — Она не в настроении, — сообщил мой личный секретарь. — Переживает из-за лишних килограммов. А мы еще и Томну встретили, видел, какая она фигуристая стала? Так что, Ирга, не советую попадаться под горячую руку.
   — Лишних килограммов? — некромант оглядел меня, пожал плечами и сказал:
   — А мне нравится. Ложишься такой женщине на живот и спишь, как на мягкой подушке под мерное бурчание перевариваемых в кишках калорий. Опять же, в голодные времена можно долго не кормить. Одно плохо — когда помрет от ожирения, гроб тяжело на кладбище тянуть. Придется тратиться еще на одну пару грузчиков. И гроб больше заказывать. И яму боль…
   Мне стало себя жалко, я всхлипнула и убежала, чтобы никто не видел слезы жалости и злости на саму себя.
   Повсхлипывав в свое удовольствие, я нашла в общежитии Томну и взяла у нее рецепт новой диеты.
   — Что ты делаешь? — ошарашено спросил лучший друг, ввалившийся ко мне без предупреждения.
   — Провожаю в последний путь свои запасы на черный день, — сказала я, складывая в холщовую сумку пакет печенья.
   Полугном оценил размах разрушительной силы.
   — А зачем было кровать переворачивать? — Отто, положив матрац на место, пытался разыскать простыню.
   — Под подушкой у меня были пряники, а под матрацем — эльфийские сладости.
   — Ты решила сесть на диету? Серьезно? Что-то случилось?
   — Да. Не хочу быть для кое-кого подушкой. А то еще тратиться на грузчиков и гроб придется.
   — Не думал, что у вас такие серьезные отношения, что аж до гробовой доски…
   — Я не про Иргу говорю! — рявкнула я, запихивая в полную сумку последнюю заначку — плитку шоколада.
   — А, ну да, конечно, как я мог подумать, — пробормотал Отто. — А что ты собираешься делать с этой сумкой?
   — Нищим отдам.
   — Я нищий, — сказал совладелец довольно успешного алкогольного дела. — Я съем. У нас, гномов, полнота считается достоинством. Расскажи про диету.
   — Коротко: сок, салатики, проращенные злаки.
   — Пиво нельзя?
   — Нет.
   — Колбасу?
   — Нееет.
   — Конфеты?
   — Неееет.
   — Булочки?
   — Нет. Ты еще долго меня мучить собрался?
   — Мне просто интересно, как скоро ты озвереешь от голодухи, хочу успеть принять меры.
   — Какие?
   — Предупредить Лиру и начать пить успокоительное. Твой характер в голодном состоянии… Я же не святой терпимец.
   — Что за святой терпимец? — удивилась я.
   — Не знаю, наверное тот, кто терпел, терпел и умер. А потом стал святым.
   — Лира приезжает только через три недели, — сообщила я. — Так что придется тебе потерпеть меня. За то, что натравил на меня Иргу.
   — Я натравил? — возмутился полугном. — Ах, это я натравил? Это за мной он бегает, как собачка на привязи? Это я ему так нравлюсь, что он даже готов…
   — Знаю, знаю, что он даже готов лишних грузчиков нанять.
   Отто дернул себя за бороду, отобрал у меня сумку со сладостями и удалился.
   Два дня диеты прошли терпимо. Потом я заметила у себя пищевые галлюцинации. То жареная курочка помашет приветливо сочным крылышком из-за угла, то три жирных колбаски пролетят мимо. Кружки пива мерещились на каждом подоконнике. Измерение талии перед зеркалом утешения не принесло — видимо, два дня это не тот срок, за который лишние сантиметры растают, как снег на солнце.
   Еще через два дня мне приснилась плитка шоколада, сидящая в обнимку с пончиком. Смертельные для тонкой талии продукты в унисон причитали: на кого же ты нас покинула!!! Утром под дверью я нашла подарок — книгу «Маги-аскеты». Методичное постраничное уничтожение книги привело меня в почти хорошее настроение.
   Вечером Отто нашел меня в аудитории, мрачно созерцающую небольшую морковину — мой сегодняшний ужин.
   — Почему ты тут сидишь? Все уже давно ушли домой.
   — Я не могу быть в общежитии. Там из кухни так пахнет, что убить кого-то хочется!!
   — Сколько тебе еще осталось до конца диеты?
   — Пока юбка не застегнется. Она сейчас застревает на середине бедра.
   Отто вздохнул с такой печалью, кто я прекратила гипнотизировать овощ и посмотрела на друга.
   — Что случилось?
   — Я поставил на тебя золотой. Ставки пока пять к одному.
   — Какие ставки?
   — Народ в основном ставит за то, что ты не выдержишь диеты и купишь себе новый гардероб. А я — ты только оцени степень героизма — я поставил на тебя! На твою силу воли.
   — Какие, говоришь, ставки? Хе-хе, когда у нас заканчивается партия смородиновки? Поставишь всю прибыль на меня! Надеюсь, ты не букмекер?
   — Не, это Ряк организовал, твой любимый враг, — потер руки Отто.
   Морковка мне показалась сладкой, как сахар.
   — Жаль, не могу все деньги на тебя поставить, — погрустнел полугном. — Займешь мне?
   — А на что ты деньги потратил?
   — На стриптиз собираюсь пойти, вход дорого стоит, — сказал Отто.
   — На какой стриптиз?
   — Об этом все говорят, удивлен, что ты не слышала. Клуб «Острая стрелка» раскошелился и пригласил со столицы самую популярную стриптизершу с зажигательным шоу. Будет через две недели.
   — «Острая стрелка»? Эльфийский клуб на окраине? Говорят, очень модный. И кто идет?
   — Большинство старшекурсников. Я, Ирга и Трохим заранее столик заказали.
   — Я четвертой буду. Сколько с меня?
   — Ола, стриптиз — не женское дело. Нет, женское, но не смотреть… В общем, зачем тебе?
   — Поучиться хочу, а потом как обновлю свою похудевшую фигуру в «Больше пей!» — я мечтательно прикрыла глаза
   — Это без меня! — вернул меня в реальность Отто. — Я от тебя пьяных троллей в процессе обновления оттягивать не буду! Так и знай!
   — …И наши спонсоры решили, что вас нужно культурно развивать! — четверокурсники сонно слушали лекцию ректора. — И руководство Университето согласилось, — ректор сделал паузу, чтобы студенты прониклись важностью момента.
   — Какое заботливое у нас руководство, — пробурчала я. Половинка грейпфрута на завтрак держала меня в стойком злобном настроении.
   В тишине зала мои слова прозвучали как удар колокола в полночь.
   — Кто это сказал? — встрепенулся ректор.
   — Ольгерда, мы рады, что вы так высоко нас оценили, — проскрипел Декан.
   Опознал! Будет мне наука — не надо садиться так близко от начальства!
   — Ольгерда? Встаньте, пожалуйста, — попросил ректор.
   Сокурсники встрепенулись. Скучная лекция о культуре превращалась в развлечение, поэтому растолкали даже спящих.
   Я встала, ощущая себя грешницей на приеме у злобного демона Ешки.
   — Ольгерда, — ректор улыбался словно всеобщий папа. — Как давно вы посещали культурное мероприятие?
   А распитие самогонки с тремя гномами культурным мероприятием считается?
   — Я не знаю, пан ректор.
   — А когда планируете?
   — Через две недели, — хихикнул в зале кто-то из рядов практиков.
   — Что будет через две недели? — шепотом спросил ректор.
   — Стриптизерша столичная приезжает, — ответил некромант Партик. Вот хрыщ старый! Небось, тоже туда намылился.
   Отеческая улыбка ректора померкла.
   — Вы собираетесь идти на стриптиз? — спросил он.
   — Да, — сказала я жалким голосом. — Культурное мероприятие. Там музыка будет. Танцы…
   Народ в зале заржал, как табун лошадей. Отто, фыркая в бороду, ободряюще пожал мне руку.
   — Вот до чего дошло ваше бескультурье! — вывернулся из ситуации ректор. — Уже и студентки считают стриптиз культурным мероприятием!
   Я села, красная как рак. Двухминутное стояние перед очами Университетского начальства сожгло у меня калорий больше, чем недельная голодовка.
   — Вы! — рявкнул ректор, указывая рукой на какого-то студента. — Вы в каком музее были?
   Студент изобразил работу мысли, после чего изрек:
   — В анатомическом.
   — На голых баб ходил смотреть, — раздался крик из рядов некромантов.
   Теперь смеялись даже преподаватели.
   Ректор разозлился, отчего полностью утратил сходство со всеобщим папой и стал похож на тролля, страдающего похмельем.
   — Все студенты четвертого курса идут на следующей неделе в музей, а потом в театр. И если я кого-то увижу на стриптизе, считайте, что вы вылетели из Университета! Все свободны!
   — Значит, вы пойдете на стриптиз? Надо же как-то нас проконтролировать, — промурлыкал кто-то в толпе, и четверокурсники Университета Магии, сгибаясь от хохота, покинули лекцию о культурном развитии студентов.
   Трохим вошел в кабачок «Больше пей» с выражением вселенской скорби на лице. Ни говоря ни слова, сел за наш столик и уставился куда-то в пространство.
   — Что случилось? — взглядом спросил меня Отто.
   Я пожала плечами. У Трохима везде были свои источники информации, поэтому нам еще предстояло выслушать плохую новость.
   — Ну, хватит уже, мы прониклись печалью, выпей, — полугном подсунул Трохиму кружку с пивом.
   — Все пропало, друзья, — печальным тоном сказал мой одногруппник, осушив кружку двумя большими глотками. — На стриптиз никто уз студентов не попадает.
   Народ за соседним столиком услышал реплику и зашумел. Дождавшись, когда в кабачке установится тишина, Трохим драматическим голосом сообщил:
   — Ректор нанес оградительную линию. Никто из студентов, даже заочники в «Острую стрелку» не пройдет. Линия просто откидывает желающего на пару метров.
   Народ приуныл. Каждый маг на своей ауре носил печать, своеобразное удостоверение личности. Именно к студенческой печати привязал ректор оградительную линию. Попасть в клуб теперь можно было двумя путями: взломав заклинание архимага первой степени, действительного члена Академии Магических наук и прочая, прочая, либо официально отчислившись из Университета.
   — Хозяин «Стрелки» подал ноту протеста, но кто его слушать будет. Плакали наши деньги, теперь нам одна дорога — в музеи.
   — А мы пойдем другим путем, — сказала я. Последнюю неделю два раза в день я по полчаса бегала по лестнице общежития вверх-вниз. Килограммы таяли, как весенний снег. Неудачливый букмекер Ряк уверенно шел к разорению, а я — к новой юбке из эльфийского шелка. Настроение у меня было великолепное. Его не портил даже сок, который я пила вместо пива.
   — Ты взломаешь заклинание ректора? — свистящим шепотом спросил у меня Трохим. — Нет, ну я знаю, что ты гений начертательной магии, но чтобы настолько гений! Как?
   Студенты в кабачке оживились. Я поймала ошарашенный взгляд Отто и пожала плечами:
   — Так я все и рассказала!
   К моменту возвращения в общежитие весь студгородок знал, что я собираюсь попасть на стриптиз. Таинственно улыбаясь, я королевской походкой проследовала к себе. Отто с Трохимом составляли почетный эскорт. Как только за нами захлопнулась дверь, полугном сказал:
   — Если ты это сделаешь, то покроешь себя неувядающей славой бывшей студентки.
   — Отто, я, конечно, специалист по начертательной магии. Но неужели ты думаешь, что мне хватит сил и знаний сломать защиту ректора? Ты мне льстишь, дружище.
   — Золотце мое, что ты собираешься сделать?
   — Завтра пойдем смотреть что там поставило наше руководство, — сказала я, доставая из шкафа книги. — Отто, мне нужна твоя помощь, возьмешь оборудование. А теперь, не мешайте, мне нужно подумать.
   — Один вопрос, — сказал Трохим. — Если мы все — таки попадаем на стриптиз, может, нам стоит народ провести с собой? За отдельную плату?
   Я заколебалась. У полугнома алчно загорелись глаза. К юбке из эльфийского шелка я вполне могла добавить блузку.
   — Моя мама учила, — я вздохнула, — что быть слишком жадным — это вредно. Я права, Отто?
   Друг помедлил, но кивнул.
   В Университете меня выловил Беф.
   — В какую авантюру вы собираетесь влезть на этот раз? — спросил он.
   Я изобразила вид «школьница-скромница».
   — Попадетесь под руку ректора, я защищать не буду, — предупредил Наставник. — Как вы собираетесь взломать его заклинание?
   — Никак, — призналась я. — Я собираюсь его обойти.
   Беф улыбнулся.
   — Ваша работа по направлению потока магической энергии должна быть сдана не позже понедельника, — кивнув, Наставник удалился, оставив меня в раздумьях — поддерживает он меня или нет.
   Процесс черчения линий напротив «Острой стрелки» был прерван некромантом.
   — Приивет, — пропел он мне в ухо. — Не могу понять, зачем тебе нужен стриптиз? Есть менее трудоемкие способы вылететь из вуза.
   — Твоей одинокой извилине, направленной в сторону кладбища, не понять желаний женщины, — сказала я, не отрываясь от чертежа.
   — Почему ты меня оскорбляешь? — спокойно спросил Ирга. — Давай поспорим, кто умнее? Или кто сильнее магически? Ты этого добиваешься?
   Ага, сейчас же. Зачем ввязываться в поединок, который я заведомо проиграю? Просто какой-то злой дух тянет меня за язык, когда рядом эта самодовольная личность, но некроманту этого же не объяснишь!
   — Просто ей нужна сильная мужская рука, и тогда она станет смирной, как овечка, — «помог» мне Отто. Кинуть бы в него чем-то, да жалко инструмент портить. — Покажи ей, кто здесь главный.
   — Кто-то нарывается, — сообщила я полугному, заканчивая чертеж.
   Итак, что у нас тут? Линия, проведенная ректором, засияла синим цветом. Ага, он просто обвел довольно кривым кругом помещение клуба. Замечательно!
   — Мог бы попросить начертить окружность кого-то из гномов, — проворчал Отто. — Я бы не позорился этой линией. А еще ректор!
   — Не критиканствуй, — сказала я. — Давай инструмент собирать, я уже все увидела, что хотела. Сейчас пойдем в наш кабачок договариваться.
   — Отто, будь добр, собери линейки сам, мне с Олой поговорить надо.
   Полугном с готовностью подчинился. Предатель.
   — Я не понимаю желаний женщины? — спросил меня Ирга, медленно наступая. — Ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО так считаешь?
   Я пятилась, лихорадочно пытаясь придумать, что сказать.
   — Ола, — низкий мурлыкающий голос заставлял дрожать мои коленки. — Давай поговорим о желаниях.
   Я помотала головой, продолжая пятиться.
   — Зачем ты бежишь от меня?
   Стена. Ну кто дома так тесно друг к другу строит! Ирга подошел близко — близко, так что я уже могла ощутить его запах — немного терпкий, острый запах сильного здорового мужчины. Одежда его пахла травами — опять где-то валялся на полянке, закинув руки за голову и мечтательно уставившись в небо.
   — Ола, — я смотрела теперь только на его тонкие губы, — Я не могу угадать желания женщины? — рукой некромант убрал прядь волос, упавшую мне на щеку, провел длинным тонким пальцем по уху, шее. Внизу живота стало горячо. Я зажмурилась. Если бы не стена, в которую я пыталась вжаться, точно бы упала.
   — Желания женщины — это тонкая материя, — шептал Ирга мне на ухо. Его дыхание щекотало нервные окончания, отчего по телу пробегали теплые волны. — В эту секунду она хочет одного, а в следующую — совсем другого. Знаешь, как определять желания? Нужно смотреть в глаза человеку.
   Некромант пальцами пробежался по моей руке от запястья до локтя. Все мое тело покрылось мурашками.
   — Открой глаза, милая, посмотри на меня и скажи, что моя извилина не угадала, чего ты хочешь?
   Губы вели себя как укушенные осой — напухли и чесались.
   — Отстань от меня, — пискнула я.
   — Открой глаза и скажи что ты этого хочешь, — я ощущала дыхание некроманта на своей щеке.
   Я боялась открыть глаза и встретить взгляд его насмешливых голубых глаз. Что выражали они сейчас? Лучше мне этого не знать.
   Я крепко сжала кулаки, что помогло мне немного прийти в себя. «Ну подруга, ты и в передрягу попала!» — подумалось. Ирга прикоснулся губами к моей щеке, лизнул ее языком.
   «Это надо прекращать!» — решила я. Не хотелось бы падать в объятия человеку, у которого девушек было больше, чем у меня сережек в шкатулке. Я резко присела, нырнула в сторону, вскочила и побежала по улице, слегка пошатываясь.