Я обернулась и увидела, что осталась на дороге одна. Неужели Персиваль и Даезаэль отстали раньше? Вот это да! Я села на обочине передохнуть. Вскоре появился эльф. Он неторопливо подошел и уселся рядом. От Даезаэля так и несло магией.
– Что, подбадривал себя? – спросила я, тайно гордясь собой. Мне магическая подпитка сил была не нужна.
Сын Леса кисло кивнул.
– Я целитель, а не бегун, – сказал он еще более мрачно, чем обычно. – Это издевательство над нами!
– Вовсе нет, – покачала я головой. – Мы ведь попадем в приграничный регион. А там много кого водится, и все они недружелюбно настроены. Точнее, дружелюбно, но как к свежему мясу. Капитан хочет, чтобы мы выжили. Или ты не хочешь жить?
– Хочу, почему же нет. Знаешь, мертвому очень тяжело созерцать несовершенство этого мира.
– Верю, – улыбнулась я. – В могиле холодно, темно и мрачно.
– Это у вас, людей, там холодно, темно и мрачно.
– А у вас что же, там светильники горят? – удивилась я.
– У нас вообще нет могил, – сказал Даезаэль. – Умерший, действительно умерший эльф в течение суток превращается в траву и цветы. Это остаточная магия нашего тела. А в вашу могилу я бы с удовольствием отправился. Там хорошо-о-о.
Однажды мой учитель сказал: место смерти эльфа – большая клумба. Тогда я не поняла, что он имеет в виду, а вредный старикашка отказался объяснять. Теперь стало понятно, что он имел в виду и почему не объяснил сразу – тогда бы юная девочка, видевшая эльфов только на картинках, ему просто бы не поверила. Это уже чуть позже я неоднократно встречалась с Сыновьями Леса, но обсуждать с ними вопросы смерти до сих пор не было возможности.
– Погоди, – не дала я эльфу возможности погрузиться в холодные, темные и мрачные мечты. – Что значит «действительно умерший эльф»? Бывают не совсем умершие? Зомби-эльфы? Зеленые ходячие трупы с острыми ушами? Или уши отпадают от недостатка кровообращения?
– Дались вам всем мои уши! – недовольно сказал эльф. – У зомби-людей уши есть? Ведь они тоже могут отпасть, но никого это не волнует!
– Не знаю, – призналась я. – Я зомби видела только на картинке, когда на курсах проходили «Введение в некромантию». Просто, понимаешь, уши – это такой вот признак эльфийский отличительный. И я подумала, что зомби-эльф без ушей и не эльф даже.
– Зомби в любом случае уже не эльф, – желчно ответил Даезаэль. – Но, так и быть, я тебе отвечу. Никогда эльф не становился ходячим мертвецом! Я же тебе говорил, у нас магия тела иная, чем у людей. А оживший мертвец предполагает прежде всего наличие плоти. Что ты будешь поднимать после эльфа? Траву? Цветы? Убийца трава-зомби! Это даже не смешно.
– Но бывает же засушенная трава, чем это не зомби? – слабо возразила я.
– Если рассматривать так глубоко, то засушенная трава – это скорее скелет. – Занудству в голосе целителя мог позавидовать любой профессор.
– А все эльфы, умирая, становятся цветами? – осторожно спросила я. – Колючками случайно никто не становится?
– Становятся, – машинально ответил Сын Леса, задумчиво поправляя множество своих косичек. – И чертополохом, и лопухами… э-э-э… а почему ты спрашиваешь?
– Да так, – сказала я. На душе у меня полегчало.
Мы посидели на обочине еще немного. В кустах пели птицы. Легкий утренний туман постепенно развеивался, отчего все вокруг приобретало яркие краски. По дороге на телегах или верхом проезжал разнообразный народ, с удивлением таращившийся на нашу парочку.
– Интересно, – сказала я задумчиво, – а куда подевался Персиваль?
– Думаю, валяется где-то, – безразлично ответил эльф. – Пойдем уже, есть хочется.
– Мы не можем уйти без гнома, – вздохнула я. – А вдруг ему плохо? И он не сможет добраться до харчевни сам? Представляешь, какие издевательства учинит над ним капитан в этом случае?
– А мне какое дело?
– Мы должны помочь Персивалю, – решительно заявила я, вставая. – Пойдем обратно, будем его искать.
– Ты думаешь, что говоришь? – возмутился эльф. – Назад – это значит, что нам придется пройти еще больше! Я не собираюсь тратить свои силы и время, отведенное на завтрак, ради беспомощного гнома. Кто он мне?
– Мы в одном отряде, – удивилась я равнодушию целителя к судьбе Персиваля. – Разве не так? Нам вместе жить и работать еще минимум полгода, а ты хочешь бросить своего друга в самом начале?
– Он мне не друг, – заявил целитель.
– Все равно. Мы не можем его бросить.
– Не мы, а ты не можешь его бросить.
– Да, я не могу его бросить. Каким бы он ни был, он с нами в команде. Он наш, понимаешь? А своих бросать неправильно.
Эльф закатил глаза и остался сидеть на обочине. А я отправилась назад, искать гнома.
Правда, шла я в одиночестве недолго. Очень скоро со мной поравнялся Даезаэль. Лицо его было еще более унылым, чем всегда, поэтому я воздержалась от комментариев. Мы шли молча и целеустремленно, и на нас – о чудо! – перестали обращать внимание. Во всяком случае, мне затылок перестали жечь любопытные взгляды.
– Эй ты, в ободранной юбке! – Я вздрогнула от оклика. – Это не твой, часом?
Мужик, сидевший на облучке телеги, указал кнутовищем на тело, лежавшее на охапках хвороста.
– Персиваль! – узнала я. – Что с ним? Он жив?
– Жив, только валялся на дороге, мешал проехать. Сказал, отдать его эльфу и девушке в обрезанной юбке. Эльфа я не нашел, а вот тебя признал. Забирай. Мне лишний груз не нужен. И это… За проезд заплатить бы надо.
– Можете отрезать себе сала от этого жирдяя, – предложил целитель. – Больше у нас с собой ничего нет.
Мужик, испугавшись, замахал руками:
– Что ты, что ты! Живого резать? Нет денег – так бы и сказали, что ж я, волкодлак какой! – Он прищурился, пристально рассматривая Даезаэля. – А ты кто таков будешь? Странный какой-то… надо бы страже у города доложить.
– Я – эльф, – злобно сказал целитель, пока я помогала кряхтящему гному принять на телеге хотя бы сидячее положение.
– Да? – искренне удивился мужик. – А я и не признал. Эльфы, они же вроде по-другому выглядят. Светлые, одухотворенные. Волосы такие… такие… не косички, в общем. А ты… не такой совсем. Какой же ты после этого эльф?
– Темный, – злобно сказал целитель. – Не светлый, не одухотворенный, и волосы у меня в косичках. Я гнусный темный эльф, который обожает на завтрак есть свежие человеческие почки, закусывая их мозгами!
От Даезаэля исходила такая волна ненависти, что я отшатнулась. Лошадь мужика нервно заржала, а сам крестьянин бросил поводья, столкнул гнома с телеги и так хлестнул несчастное животное по спине кнутом, что телега со скрипом и треском помчалась по дороге, теряя на ухабах хворост.
Я не рискнула заговорить с эльфом, поэтому подошла к Персивалю. Он лежал в дорожной пыли с закрытыми глазами и тяжело дышал.
– Персиваль, – позвала я, – вставай. Нам нужно идти.
– Я не могу, – прохрипел гном. – Оставьте меня здесь умирать!
– И оставим. Можем еще и добить, чтобы не мучился, – сообщил целитель. Голос его вернулся в обычную степень мрачности, поэтому я решилась спросить:
– А разве существуют темные эльфы?
– Конечно, нет. Эльф – это по определению одухотворенное, светлое и высшее существо.
– А ты? – просипел гном, безуспешно пытаясь подняться и нервно косясь на Даезаэля. Видно, он верил, что тот может его добить, чисто из целительского сострадания.
– И я тоже. Просто моя светлость и одухотворенность недоступна пониманию таких ограниченных личностей, как… как некоторые. И тебе лучше не языком трепать, а попросить кого-то нас подвезти. А то мы не успеем к завтраку.
– Ехать будет нечестно, – сказала я. – Капитан приказал нам этот отрезок дороги пробежать. Давайте его хоть пройдем.
– Проедем, – простонал Персиваль. – У меня есть с собой несколько монет. Доедем до поворота перед харчевней и немного пройдем.
– Я так не могу. Ведь капитан заботится о нашей будущей безопасности! Как мы сможем сбежать в случае чего, если не будем тренироваться? – горячо сказала я. – Пойдем, я уверена, что уже немного осталось.
– Я еду, – сказал эльф.
– А она нас заложит капитану, и что он тогда придумает – страшно представить. Если ехать, то только всем, – обиженно надул губы Персиваль.
– Не суди по себе, я совсем не собиралась ябедничать, – укоризненно сказала я. – Хотите ехать – поезжайте. А я пойду.
– Как ты дожила до своих лет с такими представлениями о жизни? – уныло спросил Даезаэль, толкая носком сапога гнома, чтобы тот резвее шевелился.
– Нормально дожила, – резче, чем хотелось, ответила я. – Но своей честью я не намерена поступаться. Я знала, что на этой работе будет тяжело, и готова преодолевать трудности, а не бежать от них.
– Пафос, пафос, пафос, – издевательски развел руками эльф. – Только разве поможет нам этот пафос поднять эту тушу с дороги? Да еще так, чтобы она при этом шла?
– Я не она, – прохныкал гном.
– Какой из тебя мужчина? А туша – это она. – Даезаэль сплюнул. – Вставай.
– Может быть, ты ему поможешь? – попросила я. – Ведь есть у целителей приемы, которые помогают переносить тяжелораненых?
– Он не тяжелораненый, и я не намерен тратить на него свою магию. Она мне самому пригодится. Хотя… – Эльф развел руки, промурлыкал мелодичную песенку, и Персиваля резко подняло с дороги и поставило на ноги. Целитель с видимым удовольствием дал страдальцу пинка. – Пошел!
– Я никогда не ходил дальше, чем в мастерскую, – хныкал гном, плетясь впереди нас. Иногда Даезаэль подталкивал его в спину, и это немного ускоряло наше передвижение. – Почему вы так со мной? Ты же целитель! Ты должен быть милосердным.
– Маме своей жаловаться будешь, – спокойно ответствовал эльф. – Или капитану. А мне не надо. Я жалобы мимо ушей пропускаю, это у меня профессиональное.
– Как мимо таких ушей можно хоть что-то пропустить? – с новыми силами возопил гном. – Они же у тебя как лопухи!
– Ты – дурак и неуч, – констатировал Даезаэль. – Лопухи имеют совершенно другую форму. Учись оскорблять тонко, гора сала.
– Я не гора сала, я просто упитанный!
– Ребята, – вмешалась я, – учтите, чем больше сил вы будете тратить на ругань, тем меньше у вас их останется на путь.
– Вот поэтому ты так долго молчала! – напустился Персиваль уже на меня. – Ты знала этот секрет и молчала! Молчала специально, чтобы оставить себе больше сил!
Я пожала плечами, не опускаясь до перепалки.
Так мы и шли, точнее, еле-еле плелись, и дорога казалась бесконечной. Абсолютно все проезжающие и проходящие мимо обгоняли нас, даже матери с маленькими детьми шли быстрее. Гном ковылял, смешно расставляя ноги, а Даезаэль иногда останавливался и срывал клейкие листочки с кустов или вырывал молодую травяную поросль. Тщательно отряхнув зелень от пыли, эльф с унылым выражением лица отправлял добычу в рот.
– Что ты делаешь? – спросила я.
– Ем. Видишь ли, я уже распрощался с мыслью о том, что нам достанется завтрак. Хорошо, если мы придем до того, как капитан решит, что ждал нас достаточно, и отправится в путь. Ни догонять фургон, ни платить неустойку за дезертирство с королевской службы я не намерен. А молодая зелень – это витамины. Хоть и горчит немного.
– Это только эльфы могут питаться такой дрянью, – прохныкал гном. – А я хочу горячую яичницу на сале. И молока с медом!
– Хоти, – милостиво разрешил целитель.
– Ну все, – сказал Персиваль, падая. – Я больше и шага не сделаю. Все, я теперь точно умираю.
– Не умираешь. – Даезаэль облюбовал веточку какого-то куста и принялся грызть ее с задумчивым видом.
– Я натер штанами между ног! – заорал гном. – Это хуже, чем смерть!
– Я уже предлагал добить тебя, чтобы не мучился, – предложил милосердный целитель.
– Ты же целитель! Как ты можешь убивать!
– Ну если ситуация требует, то могу. Или вот она тебя добьет, ей можно. – Даезаэль указал на меня свежесорванной веточкой и засунул ее в рот.
– Снимай штаны. – Я поняла, что другого выхода нет. – Попробую тебя подлечить. Раз наш штатный целитель не хочет…
– Мне лечить у гномов между ногами не позволяет вера, – лицемерно вздохнул Даезаэль. – Но я с удовольствием на это посмотрю.
– Извращенец, – припечатал гном.
– Вовсе нет! Просто это будет мерзкое зрелище, которое еще раз докажет мне, что ничего хорошего в этой жизни нет.
– Персиваль, раздевайся. С такими ранами ты не сможешь идти дальше! Давай я тебя подлечу, и, возможно, мы даже успеем к концу завтрака, – уговаривала я, видя, что он колеблется. – Не смущайся и не воспринимай меня сейчас как девушку, я целитель… или, во всяком случае, человек, имеющий начальную целительскую подготовку.
Густо-густо залившись краской стыда, зажмурив глаза, гном неохотно стянул с себя штаны. Зрелище вовсе было не мерзким – обычные кривоватые волосатые мужские ноги, – хотя и малоэстетичным.
– Тебе придется купить себе новые штаны, помягче, – сказала я, заканчивая исцеление. Оно выдалось тяжелым, я не могла, по привычке, приложить руки к пострадавшему месту – боялась, что гном этого просто не выдержит, и все пойдет насмарку. Лечение на расстоянии давалось мне крайне трудно, но, когда я краем глаза заметила, что наблюдавший за процессом эльф одобрительно кивает, это придало мне уверенности и сил.
– Эти штаны хороши для работы, – объяснил Персиваль прерывающимся голосом. – Я же не думал, что буду бегать! Поэтому других с собой и не брал, у меня все штаны одинаковые.
Все еще бордовый от смущения, гном принялся одеваться.
– А чего ты такой красный? – спросил проницательный эльф. – Подумаешь, разделся. Или ты еще нецелованный? Да? Аха-ха-ха!
Я впервые видела, чтобы Сын Леса проявлял столь позитивную эмоцию, даже несмотря на то, что смех его звучал откровенно издевательски, поэтому просто им любовалась. Сейчас Даезаэль был похож на обыкновенного эльфа: зубы белели в ослепительной улыбке, глаза будто излучали свет, а смех звучал переливами серебряных колокольчиков.
– Ну и что! – закричал гном, и его бороденка воинственно встопорщилась. – Мама говорила, что себя нужно беречь для той, единственной! А Мила видела меня без штанов, когда между нами нет не то что уз брака, но даже хоть каких-то отношений! Мое целомудрие поругано! Что я теперь скажу своей единственной?!
– Когда ты найдешь ее, я уверена, что она поймет, – попробовала я успокоить Персиваля, но тот был безутешен:
– Моя личная жизнь закончена!
– Не успев начаться, – любезно уточнил Даезаэль.
– Я же всего-навсего тебя исцеляла! Тем более ты был в нижнем белье. И я не касалась твоих интимных мест, – пыталась я спасти положение.
– А-ха-ха-ха! О-хо-хо-хо! – Целитель то прибавлял, то убавлял издевки в своем голосе, отчего это звучало неимоверно раздражающе.
– И я никому никогда об этом не расскажу, – обещала я. – Тем более твоей маме или твоей единственной, если я буду ее знать.
– Я подумаю об этом, – всхлипнул гном.
– Пойдем уже, – попросила я. – Нас ведь ждут.
– Я не могу подняться, – после нескольких попыток встать честно признался гном. – У меня ноги дрожат. Не могу, и все.
Он лег лицом в пыль и затих.
– Вставай, Персиваль. – Я попыталась поднять его тяжелое тело, но куда мне тягаться силой с троллем! – Мы все устали, но ведь немного осталось. Даезаэль! Сделай же что-нибудь!
– Убери слезу из голоса, – равнодушно посоветовал сидящий на обочине эльф. – Я тоже устал. И у меня нет лишних магических сил, чтобы ими вот так разбрасываться.
– Ладно, если мы немного отдохнем, никому вреда не будет, – решила я.
Удивительное дело, но чем дольше мы отдыхали, тем меньше желания было вставать и идти дальше.
– Давайте я вам спою песню, – предложил эльф, обглодавший все ветки с ближайшего куста.
Мы с гномом подозрительно переглянулись. С чего это вдруг наш вечно мрачный напарник решил порадовать нас песней?
– Весна вокруг, вы посмотрите, как чудесно, – совершенно по-эльфийски сказал Даезаэль. – Я спою вам старинную песенку. Потому что не почтить песней такую прекрасную весну просто преступление.
Мы согласно кивнули. Кто знает, возможно, радостная эльфийская песня нас взбодрит и придаст сил. Однажды я слышала, как поет настоящий эльф-менестрель. Это было незабываемым впечатлением. Моя душа как будто возносилась к небесам и парила там в волнах счастья.
Даезаэль закрыл глаза, подставил свое лицо лучам солнца и запел. Наверное, он прославлял весну. Но мы этого понять не могли, потому что песня была неимоверно, просто потрясающе унылой. Каждый куплет, произносимый рыдающим голосом, заканчивался таким припевом, словно голодная хромая дворняжка подвывала на луну.
Через три куплета гном не выдержал.
– Я думал, что эльфы любят весну, – сказал он, вклиниваясь между рыданиями, стонами и подвываниями. – Но я ошибался. Так любить весну еще надо уметь.
Исцеленный эльфийской песней про весну Персиваль бодро подскочил и шустро зашагал по дороге.
– Враскорячку он шел намного смешнее, – заметил Даезаэль, прекращая петь. – Жаль, что он не дождался окончания песни. Там такой припев хороший, хочешь, я его специально для тебя исполню?
– Не нужно! – Я внезапно тоже почувствовала волшебную силу эльфийской песни. Откуда и силы взялись! Я чувствовала, что способна не то что дойти, а добежать до харчевни, лишь бы только не слышать тоскливого напева, прославляющего весну.
Эльф скоро догнал меня, с остервенением разгрызая очередную веточку.
– Я знал, что вы не оцените эту прекрасную песню!
– Что ты! Мы ее оценили, очень даже, – заверил гном. – А ты бы не мог кратко рассказать, о чем там шла речь?
– О весне. О том, что пригревает солнышко, снег тает. И всюду становятся видны кучи мусора, которые накидали всякие гады, которым нужно повыдирать руки и выколоть глаза, чтобы они больше никогда не видели того, как прелестно устилает землю нежная молодая трава…
– И это написали эльфы? – потрясенно спросила я, никогда не подозревавшая, что Сыны Леса настолько кровожадны.
– Это очень старинная песня, поэтому я ее немного переработал. Приблизил, так сказать, к современным реалиям.
– А-а-а, – с облегчением протянул гном. – Понятно. Хороший все-таки народ эльфы.
– Конечно, – согласился Даезаэль. – А что, были какие-то сомнения?
– Нет-нет-нет! – горячо заверили мы с гномом.
«Уррр», – громко заурчало в животе Персиваля. Я вздохнула. Очень хотелось есть, и я боялась, что мой живот издаст такие же звуки, а ведь мне столько раз твердили на уроках, что хорошо воспитанная девушка не может себе этого позволить. Странно. Я иду пешком в обрезанной юбке по пыльной дороге в компании эльфа и гнома, где-то в повозке, которую я делю со всеми, непростительно поправ приличия, ждет меня влюбленный тролль, а я волнуюсь о том, что у меня может заурчать в животе!
– А мне мама на второй завтрак подавала молочный суп с домашней лапшой и сахаром. Это так вкусно! – причмокивая, сказал гном.
– Я не знаю, о чем ты, – высокомерно ответил Даезаэль. – Эльфы не едят лапши. Это пища низших существ.
– А откуда же ты тогда знаешь, что это пища низших существ? – спросил гном, хитро прищурившись.
– Все, что не едят эльфы, – пища низших существ. – Целитель сказал это как само собой разумеющееся.
– Вот поэтому вас бьют все, кому не лень, – уколол Персиваль.
Однако Даезаэль на шпильку отреагировал спокойно.
– Это еще раз доказывает, что они – низшие существа. Ибо высшим созданиям некогда бить кого-то. Высшее существо занято самосовершенствованием.
– Мы дошли, – прервала я их пикировку, увидев открывшееся за поворотом строение под огромным деревом.
– Харчевня «Под дубом»! – возликовал гном. – Завтрак!
И он побежал так, будто в него влили новые силы. Мы с эльфом переглянулись и припустили за ним.
Прислонившись к воротам, ведущим во двор харчевни, нас ждал тролль. Запустив руку глубоко в отворот рубашки, он, прижмурив глаза от удовольствия, чесал волосатую грудь. Скрежет когтей по волосатой коже заглушал даже звуки постоялого двора.
– Ага, явились наконец, – сказал он. – А мы уже позавтракали.
– И ничего нам не осталось? – простонал Персиваль.
– Ага. Капитан уже фургон приготовил к отправлению. Шевелиться быстрее надо было.
– И у нас совсем не будет завтрака? – все еще не веря в происходящее, спросил гном.
– Не раскисай, у нас будет обед! – подбодрил его тролль, почесав под мышкой. И вдруг оглушительно свистнул.
Я зажмурилась, а эльф упал на колени, с болезненной гримасой закрыв уши ладонями. Только Персиваль, кажется, ничего не заметил. Он оплакивал завтрак, сквозь слезы глядя на харчевню.
Из ворот показалась повозка. На козлах сидел капитан, холодный и спокойный, как обычно.
– Залезай к Ярославу, котя, – сказал весело тролль, поднимая меня на руки. – Сегодня фургон будешь вести ты.
5
Я села на длинную лавку рядом с Волком, стараясь не касаться его даже краешком юбки.
– Выпей чаю, – велел он, протягивая мне кружку с дымящейся жидкостью.
Пока я, обжигаясь, торопливо пила сладкое-сладкое питье, фургон резво покатил по дороге, обгоняя крестьянские телеги. Ярослав молчал до тех пор, пока я не повесила пустую кружку на крючок рядом с чайником.
– Ты знакома с основами управления повозкой?
– Да, – кивнула я. – Обе руки кладутся на кристаллы управления; нужно мысленно приказывать фургону двигаться, поворачивать или тормозить, отдавая для этого магическую энергию.
– Верно. Формулировки приказов фургону ты должна подобрать сама, здесь нет общих рекомендаций, ведь каждый человек мыслит по-своему. Чуть позже, когда ты полностью овладеешь всеми тонкостями движения повозки, ты должна будешь отдавать больше энергии, чем требуется для управления, чтобы заполнить накопитель магии. Фургоном будут управлять по очереди все. – Капитан плавно притормозил фургон на пустом участке дороги. – Что ж, пробуй.
Я положила руки на два голубых кристалла, сразу почувствовав, как магия кольнула ладони, выдохнула и мысленно приказала: «Вперед!»
Повозка так быстро рванула вперед, что меня откинуло назад и я больно ударилась об жесткую спинку сиденья. Внутри фургона кто-то вскрикнул, что-то зазвенело. Перед глазами мелькали ямы и выбоины дороги, повозка тряслась и подпрыгивала.
– Не так быстро, – спокойно заметил Ярослав.
«Стоп! Стоп, не…»
Жалобно заскрипели колеса. Фургон остановился, меня силой инерции кинуло вперед. Если бы капитан не успел меня поймать, обхватив поперек груди, то щеголять бы мне с разбитым лицом и сломанным об доску управления носом!
– Плавно, плавно. – В голосе аристократа не было ни насмешки, ни порицания. Такие, как он, с детства учатся управлять бестолковыми слугами и не реагировать на промашки окружающих.
Я попробовала применить другую формулировку. «Медленно поехали», – мысленно попросила я. Повозка нехотя покатилась по дороге.
– Хорошо. Теперь быстрее, – сказал Волк.
«Быстрее. – Резкий рывок, капитан снова удерживает меня за плечи. – Немного медленнее, чуть быстрее».
– Не забывай смотреть на дорогу, – негромко произнес Ярослав. – Так, немного притормаживаем и поворачиваем.
«Торм… ой, не успеваю! Направо, направо».
Жалобно заскрипев колесами по дороге, фургон резко повернул, сильно накренившись в сторону, но, слава всем богам, не перевернулся.
Перед моими глазами появилась неспешно едущая карета.
– Обгоняй! – Руки Ярослава зависли над моими, готовые в любой момент перехватить управление.
«Налево! Не так сильно! Еще левее! Теперь направо! Не так быстро!»
– Останавливайся.
– Ярик! – завопил за нашими спинами тролль, пока я пыталась плавно остановиться. Драниш появился на передке фургона, тяжело дыша. – Вы что, прибить нас вздумали? Забыли, что не мебель везете?
– Нет… – пролепетала я. – Я помнила о вас, я просто старалась…
– Что там происходит? – перебил капитан мои оправдания. – Чей скулеж?
– Гном нос сломал, – хмуро ответил тролль. – А эльфу не до него.
Я молча перелезла через сиденье и отправилась исцелять беднягу Персиваля.
Внутри фургона царил страшный беспорядок. Вещи, оружие, одеяла и сумки слетели со своих мест и перемешались. Крайне сердитая Тиса тащила из кучи свое одеяло, пиная ногами чужие. Глянув на меня, она что-то процедила сквозь зубы, но я благоразумно решила не прислушиваться. Даезаэль с крайне сосредоточенным лицом копался в своей целительской сумке, откуда шел резкий запах. А гном сидел, прислонившись к стене, и тихо скулил на одной ноте. Его рубашка была в пятнах крови, он обеими руками зажимал нос; глаза были широко открыты, и в них плескался такой страх, что мне стало не по себе.
– Персиваль, – сказала я ласково, опускаясь на колени, – можно я взгляну, что у тебя там?
– Нет! – прогундосил гном. – Я хочу, шобы бедя лечил целитель!
– Да сейчас, – отозвался эльф. – У меня тут порошки стоимостью с десять таких фургонов перемешались, а я буду отвлекаться на каких-то там…
– Я умею исцелять, – попробовала я утешить страдальца. – Через несколько минут тебе станет легче.
Он помотал головой, отчего мне на лицо попали брызги крови.
– Персиваль, – сказала я строго и спокойно, – сейчас же опусти руки и дай мне тебя исцелить. Ну?
Гном изумленно отвел руки – ладони были полны крови, – а я прижала кончики пальцев к его носу. Почувствовав знакомое покалывание, я начала останавливать кровотечение.
– Хрящи на место поставь, – посоветовал за моей спиной эльф, который конечно же не мог остаться в стороне и не влезть с советами и критикой.
– Я не умею, – призналась я, глядя на огромный опухший нос.
– И чему вас только учили? – буркнул целитель.
Он наклонился надо мной и хлопнул в ладоши перед гномом. Тот обмяк, его глаза закатились.
– Что, подбадривал себя? – спросила я, тайно гордясь собой. Мне магическая подпитка сил была не нужна.
Сын Леса кисло кивнул.
– Я целитель, а не бегун, – сказал он еще более мрачно, чем обычно. – Это издевательство над нами!
– Вовсе нет, – покачала я головой. – Мы ведь попадем в приграничный регион. А там много кого водится, и все они недружелюбно настроены. Точнее, дружелюбно, но как к свежему мясу. Капитан хочет, чтобы мы выжили. Или ты не хочешь жить?
– Хочу, почему же нет. Знаешь, мертвому очень тяжело созерцать несовершенство этого мира.
– Верю, – улыбнулась я. – В могиле холодно, темно и мрачно.
– Это у вас, людей, там холодно, темно и мрачно.
– А у вас что же, там светильники горят? – удивилась я.
– У нас вообще нет могил, – сказал Даезаэль. – Умерший, действительно умерший эльф в течение суток превращается в траву и цветы. Это остаточная магия нашего тела. А в вашу могилу я бы с удовольствием отправился. Там хорошо-о-о.
Однажды мой учитель сказал: место смерти эльфа – большая клумба. Тогда я не поняла, что он имеет в виду, а вредный старикашка отказался объяснять. Теперь стало понятно, что он имел в виду и почему не объяснил сразу – тогда бы юная девочка, видевшая эльфов только на картинках, ему просто бы не поверила. Это уже чуть позже я неоднократно встречалась с Сыновьями Леса, но обсуждать с ними вопросы смерти до сих пор не было возможности.
– Погоди, – не дала я эльфу возможности погрузиться в холодные, темные и мрачные мечты. – Что значит «действительно умерший эльф»? Бывают не совсем умершие? Зомби-эльфы? Зеленые ходячие трупы с острыми ушами? Или уши отпадают от недостатка кровообращения?
– Дались вам всем мои уши! – недовольно сказал эльф. – У зомби-людей уши есть? Ведь они тоже могут отпасть, но никого это не волнует!
– Не знаю, – призналась я. – Я зомби видела только на картинке, когда на курсах проходили «Введение в некромантию». Просто, понимаешь, уши – это такой вот признак эльфийский отличительный. И я подумала, что зомби-эльф без ушей и не эльф даже.
– Зомби в любом случае уже не эльф, – желчно ответил Даезаэль. – Но, так и быть, я тебе отвечу. Никогда эльф не становился ходячим мертвецом! Я же тебе говорил, у нас магия тела иная, чем у людей. А оживший мертвец предполагает прежде всего наличие плоти. Что ты будешь поднимать после эльфа? Траву? Цветы? Убийца трава-зомби! Это даже не смешно.
– Но бывает же засушенная трава, чем это не зомби? – слабо возразила я.
– Если рассматривать так глубоко, то засушенная трава – это скорее скелет. – Занудству в голосе целителя мог позавидовать любой профессор.
– А все эльфы, умирая, становятся цветами? – осторожно спросила я. – Колючками случайно никто не становится?
– Становятся, – машинально ответил Сын Леса, задумчиво поправляя множество своих косичек. – И чертополохом, и лопухами… э-э-э… а почему ты спрашиваешь?
– Да так, – сказала я. На душе у меня полегчало.
Мы посидели на обочине еще немного. В кустах пели птицы. Легкий утренний туман постепенно развеивался, отчего все вокруг приобретало яркие краски. По дороге на телегах или верхом проезжал разнообразный народ, с удивлением таращившийся на нашу парочку.
– Интересно, – сказала я задумчиво, – а куда подевался Персиваль?
– Думаю, валяется где-то, – безразлично ответил эльф. – Пойдем уже, есть хочется.
– Мы не можем уйти без гнома, – вздохнула я. – А вдруг ему плохо? И он не сможет добраться до харчевни сам? Представляешь, какие издевательства учинит над ним капитан в этом случае?
– А мне какое дело?
– Мы должны помочь Персивалю, – решительно заявила я, вставая. – Пойдем обратно, будем его искать.
– Ты думаешь, что говоришь? – возмутился эльф. – Назад – это значит, что нам придется пройти еще больше! Я не собираюсь тратить свои силы и время, отведенное на завтрак, ради беспомощного гнома. Кто он мне?
– Мы в одном отряде, – удивилась я равнодушию целителя к судьбе Персиваля. – Разве не так? Нам вместе жить и работать еще минимум полгода, а ты хочешь бросить своего друга в самом начале?
– Он мне не друг, – заявил целитель.
– Все равно. Мы не можем его бросить.
– Не мы, а ты не можешь его бросить.
– Да, я не могу его бросить. Каким бы он ни был, он с нами в команде. Он наш, понимаешь? А своих бросать неправильно.
Эльф закатил глаза и остался сидеть на обочине. А я отправилась назад, искать гнома.
Правда, шла я в одиночестве недолго. Очень скоро со мной поравнялся Даезаэль. Лицо его было еще более унылым, чем всегда, поэтому я воздержалась от комментариев. Мы шли молча и целеустремленно, и на нас – о чудо! – перестали обращать внимание. Во всяком случае, мне затылок перестали жечь любопытные взгляды.
– Эй ты, в ободранной юбке! – Я вздрогнула от оклика. – Это не твой, часом?
Мужик, сидевший на облучке телеги, указал кнутовищем на тело, лежавшее на охапках хвороста.
– Персиваль! – узнала я. – Что с ним? Он жив?
– Жив, только валялся на дороге, мешал проехать. Сказал, отдать его эльфу и девушке в обрезанной юбке. Эльфа я не нашел, а вот тебя признал. Забирай. Мне лишний груз не нужен. И это… За проезд заплатить бы надо.
– Можете отрезать себе сала от этого жирдяя, – предложил целитель. – Больше у нас с собой ничего нет.
Мужик, испугавшись, замахал руками:
– Что ты, что ты! Живого резать? Нет денег – так бы и сказали, что ж я, волкодлак какой! – Он прищурился, пристально рассматривая Даезаэля. – А ты кто таков будешь? Странный какой-то… надо бы страже у города доложить.
– Я – эльф, – злобно сказал целитель, пока я помогала кряхтящему гному принять на телеге хотя бы сидячее положение.
– Да? – искренне удивился мужик. – А я и не признал. Эльфы, они же вроде по-другому выглядят. Светлые, одухотворенные. Волосы такие… такие… не косички, в общем. А ты… не такой совсем. Какой же ты после этого эльф?
– Темный, – злобно сказал целитель. – Не светлый, не одухотворенный, и волосы у меня в косичках. Я гнусный темный эльф, который обожает на завтрак есть свежие человеческие почки, закусывая их мозгами!
От Даезаэля исходила такая волна ненависти, что я отшатнулась. Лошадь мужика нервно заржала, а сам крестьянин бросил поводья, столкнул гнома с телеги и так хлестнул несчастное животное по спине кнутом, что телега со скрипом и треском помчалась по дороге, теряя на ухабах хворост.
Я не рискнула заговорить с эльфом, поэтому подошла к Персивалю. Он лежал в дорожной пыли с закрытыми глазами и тяжело дышал.
– Персиваль, – позвала я, – вставай. Нам нужно идти.
– Я не могу, – прохрипел гном. – Оставьте меня здесь умирать!
– И оставим. Можем еще и добить, чтобы не мучился, – сообщил целитель. Голос его вернулся в обычную степень мрачности, поэтому я решилась спросить:
– А разве существуют темные эльфы?
– Конечно, нет. Эльф – это по определению одухотворенное, светлое и высшее существо.
– А ты? – просипел гном, безуспешно пытаясь подняться и нервно косясь на Даезаэля. Видно, он верил, что тот может его добить, чисто из целительского сострадания.
– И я тоже. Просто моя светлость и одухотворенность недоступна пониманию таких ограниченных личностей, как… как некоторые. И тебе лучше не языком трепать, а попросить кого-то нас подвезти. А то мы не успеем к завтраку.
– Ехать будет нечестно, – сказала я. – Капитан приказал нам этот отрезок дороги пробежать. Давайте его хоть пройдем.
– Проедем, – простонал Персиваль. – У меня есть с собой несколько монет. Доедем до поворота перед харчевней и немного пройдем.
– Я так не могу. Ведь капитан заботится о нашей будущей безопасности! Как мы сможем сбежать в случае чего, если не будем тренироваться? – горячо сказала я. – Пойдем, я уверена, что уже немного осталось.
– Я еду, – сказал эльф.
– А она нас заложит капитану, и что он тогда придумает – страшно представить. Если ехать, то только всем, – обиженно надул губы Персиваль.
– Не суди по себе, я совсем не собиралась ябедничать, – укоризненно сказала я. – Хотите ехать – поезжайте. А я пойду.
– Как ты дожила до своих лет с такими представлениями о жизни? – уныло спросил Даезаэль, толкая носком сапога гнома, чтобы тот резвее шевелился.
– Нормально дожила, – резче, чем хотелось, ответила я. – Но своей честью я не намерена поступаться. Я знала, что на этой работе будет тяжело, и готова преодолевать трудности, а не бежать от них.
– Пафос, пафос, пафос, – издевательски развел руками эльф. – Только разве поможет нам этот пафос поднять эту тушу с дороги? Да еще так, чтобы она при этом шла?
– Я не она, – прохныкал гном.
– Какой из тебя мужчина? А туша – это она. – Даезаэль сплюнул. – Вставай.
– Может быть, ты ему поможешь? – попросила я. – Ведь есть у целителей приемы, которые помогают переносить тяжелораненых?
– Он не тяжелораненый, и я не намерен тратить на него свою магию. Она мне самому пригодится. Хотя… – Эльф развел руки, промурлыкал мелодичную песенку, и Персиваля резко подняло с дороги и поставило на ноги. Целитель с видимым удовольствием дал страдальцу пинка. – Пошел!
– Я никогда не ходил дальше, чем в мастерскую, – хныкал гном, плетясь впереди нас. Иногда Даезаэль подталкивал его в спину, и это немного ускоряло наше передвижение. – Почему вы так со мной? Ты же целитель! Ты должен быть милосердным.
– Маме своей жаловаться будешь, – спокойно ответствовал эльф. – Или капитану. А мне не надо. Я жалобы мимо ушей пропускаю, это у меня профессиональное.
– Как мимо таких ушей можно хоть что-то пропустить? – с новыми силами возопил гном. – Они же у тебя как лопухи!
– Ты – дурак и неуч, – констатировал Даезаэль. – Лопухи имеют совершенно другую форму. Учись оскорблять тонко, гора сала.
– Я не гора сала, я просто упитанный!
– Ребята, – вмешалась я, – учтите, чем больше сил вы будете тратить на ругань, тем меньше у вас их останется на путь.
– Вот поэтому ты так долго молчала! – напустился Персиваль уже на меня. – Ты знала этот секрет и молчала! Молчала специально, чтобы оставить себе больше сил!
Я пожала плечами, не опускаясь до перепалки.
Так мы и шли, точнее, еле-еле плелись, и дорога казалась бесконечной. Абсолютно все проезжающие и проходящие мимо обгоняли нас, даже матери с маленькими детьми шли быстрее. Гном ковылял, смешно расставляя ноги, а Даезаэль иногда останавливался и срывал клейкие листочки с кустов или вырывал молодую травяную поросль. Тщательно отряхнув зелень от пыли, эльф с унылым выражением лица отправлял добычу в рот.
– Что ты делаешь? – спросила я.
– Ем. Видишь ли, я уже распрощался с мыслью о том, что нам достанется завтрак. Хорошо, если мы придем до того, как капитан решит, что ждал нас достаточно, и отправится в путь. Ни догонять фургон, ни платить неустойку за дезертирство с королевской службы я не намерен. А молодая зелень – это витамины. Хоть и горчит немного.
– Это только эльфы могут питаться такой дрянью, – прохныкал гном. – А я хочу горячую яичницу на сале. И молока с медом!
– Хоти, – милостиво разрешил целитель.
– Ну все, – сказал Персиваль, падая. – Я больше и шага не сделаю. Все, я теперь точно умираю.
– Не умираешь. – Даезаэль облюбовал веточку какого-то куста и принялся грызть ее с задумчивым видом.
– Я натер штанами между ног! – заорал гном. – Это хуже, чем смерть!
– Я уже предлагал добить тебя, чтобы не мучился, – предложил милосердный целитель.
– Ты же целитель! Как ты можешь убивать!
– Ну если ситуация требует, то могу. Или вот она тебя добьет, ей можно. – Даезаэль указал на меня свежесорванной веточкой и засунул ее в рот.
– Снимай штаны. – Я поняла, что другого выхода нет. – Попробую тебя подлечить. Раз наш штатный целитель не хочет…
– Мне лечить у гномов между ногами не позволяет вера, – лицемерно вздохнул Даезаэль. – Но я с удовольствием на это посмотрю.
– Извращенец, – припечатал гном.
– Вовсе нет! Просто это будет мерзкое зрелище, которое еще раз докажет мне, что ничего хорошего в этой жизни нет.
– Персиваль, раздевайся. С такими ранами ты не сможешь идти дальше! Давай я тебя подлечу, и, возможно, мы даже успеем к концу завтрака, – уговаривала я, видя, что он колеблется. – Не смущайся и не воспринимай меня сейчас как девушку, я целитель… или, во всяком случае, человек, имеющий начальную целительскую подготовку.
Густо-густо залившись краской стыда, зажмурив глаза, гном неохотно стянул с себя штаны. Зрелище вовсе было не мерзким – обычные кривоватые волосатые мужские ноги, – хотя и малоэстетичным.
– Тебе придется купить себе новые штаны, помягче, – сказала я, заканчивая исцеление. Оно выдалось тяжелым, я не могла, по привычке, приложить руки к пострадавшему месту – боялась, что гном этого просто не выдержит, и все пойдет насмарку. Лечение на расстоянии давалось мне крайне трудно, но, когда я краем глаза заметила, что наблюдавший за процессом эльф одобрительно кивает, это придало мне уверенности и сил.
– Эти штаны хороши для работы, – объяснил Персиваль прерывающимся голосом. – Я же не думал, что буду бегать! Поэтому других с собой и не брал, у меня все штаны одинаковые.
Все еще бордовый от смущения, гном принялся одеваться.
– А чего ты такой красный? – спросил проницательный эльф. – Подумаешь, разделся. Или ты еще нецелованный? Да? Аха-ха-ха!
Я впервые видела, чтобы Сын Леса проявлял столь позитивную эмоцию, даже несмотря на то, что смех его звучал откровенно издевательски, поэтому просто им любовалась. Сейчас Даезаэль был похож на обыкновенного эльфа: зубы белели в ослепительной улыбке, глаза будто излучали свет, а смех звучал переливами серебряных колокольчиков.
– Ну и что! – закричал гном, и его бороденка воинственно встопорщилась. – Мама говорила, что себя нужно беречь для той, единственной! А Мила видела меня без штанов, когда между нами нет не то что уз брака, но даже хоть каких-то отношений! Мое целомудрие поругано! Что я теперь скажу своей единственной?!
– Когда ты найдешь ее, я уверена, что она поймет, – попробовала я успокоить Персиваля, но тот был безутешен:
– Моя личная жизнь закончена!
– Не успев начаться, – любезно уточнил Даезаэль.
– Я же всего-навсего тебя исцеляла! Тем более ты был в нижнем белье. И я не касалась твоих интимных мест, – пыталась я спасти положение.
– А-ха-ха-ха! О-хо-хо-хо! – Целитель то прибавлял, то убавлял издевки в своем голосе, отчего это звучало неимоверно раздражающе.
– И я никому никогда об этом не расскажу, – обещала я. – Тем более твоей маме или твоей единственной, если я буду ее знать.
– Я подумаю об этом, – всхлипнул гном.
– Пойдем уже, – попросила я. – Нас ведь ждут.
– Я не могу подняться, – после нескольких попыток встать честно признался гном. – У меня ноги дрожат. Не могу, и все.
Он лег лицом в пыль и затих.
– Вставай, Персиваль. – Я попыталась поднять его тяжелое тело, но куда мне тягаться силой с троллем! – Мы все устали, но ведь немного осталось. Даезаэль! Сделай же что-нибудь!
– Убери слезу из голоса, – равнодушно посоветовал сидящий на обочине эльф. – Я тоже устал. И у меня нет лишних магических сил, чтобы ими вот так разбрасываться.
– Ладно, если мы немного отдохнем, никому вреда не будет, – решила я.
Удивительное дело, но чем дольше мы отдыхали, тем меньше желания было вставать и идти дальше.
– Давайте я вам спою песню, – предложил эльф, обглодавший все ветки с ближайшего куста.
Мы с гномом подозрительно переглянулись. С чего это вдруг наш вечно мрачный напарник решил порадовать нас песней?
– Весна вокруг, вы посмотрите, как чудесно, – совершенно по-эльфийски сказал Даезаэль. – Я спою вам старинную песенку. Потому что не почтить песней такую прекрасную весну просто преступление.
Мы согласно кивнули. Кто знает, возможно, радостная эльфийская песня нас взбодрит и придаст сил. Однажды я слышала, как поет настоящий эльф-менестрель. Это было незабываемым впечатлением. Моя душа как будто возносилась к небесам и парила там в волнах счастья.
Даезаэль закрыл глаза, подставил свое лицо лучам солнца и запел. Наверное, он прославлял весну. Но мы этого понять не могли, потому что песня была неимоверно, просто потрясающе унылой. Каждый куплет, произносимый рыдающим голосом, заканчивался таким припевом, словно голодная хромая дворняжка подвывала на луну.
Через три куплета гном не выдержал.
– Я думал, что эльфы любят весну, – сказал он, вклиниваясь между рыданиями, стонами и подвываниями. – Но я ошибался. Так любить весну еще надо уметь.
Исцеленный эльфийской песней про весну Персиваль бодро подскочил и шустро зашагал по дороге.
– Враскорячку он шел намного смешнее, – заметил Даезаэль, прекращая петь. – Жаль, что он не дождался окончания песни. Там такой припев хороший, хочешь, я его специально для тебя исполню?
– Не нужно! – Я внезапно тоже почувствовала волшебную силу эльфийской песни. Откуда и силы взялись! Я чувствовала, что способна не то что дойти, а добежать до харчевни, лишь бы только не слышать тоскливого напева, прославляющего весну.
Эльф скоро догнал меня, с остервенением разгрызая очередную веточку.
– Я знал, что вы не оцените эту прекрасную песню!
– Что ты! Мы ее оценили, очень даже, – заверил гном. – А ты бы не мог кратко рассказать, о чем там шла речь?
– О весне. О том, что пригревает солнышко, снег тает. И всюду становятся видны кучи мусора, которые накидали всякие гады, которым нужно повыдирать руки и выколоть глаза, чтобы они больше никогда не видели того, как прелестно устилает землю нежная молодая трава…
– И это написали эльфы? – потрясенно спросила я, никогда не подозревавшая, что Сыны Леса настолько кровожадны.
– Это очень старинная песня, поэтому я ее немного переработал. Приблизил, так сказать, к современным реалиям.
– А-а-а, – с облегчением протянул гном. – Понятно. Хороший все-таки народ эльфы.
– Конечно, – согласился Даезаэль. – А что, были какие-то сомнения?
– Нет-нет-нет! – горячо заверили мы с гномом.
«Уррр», – громко заурчало в животе Персиваля. Я вздохнула. Очень хотелось есть, и я боялась, что мой живот издаст такие же звуки, а ведь мне столько раз твердили на уроках, что хорошо воспитанная девушка не может себе этого позволить. Странно. Я иду пешком в обрезанной юбке по пыльной дороге в компании эльфа и гнома, где-то в повозке, которую я делю со всеми, непростительно поправ приличия, ждет меня влюбленный тролль, а я волнуюсь о том, что у меня может заурчать в животе!
– А мне мама на второй завтрак подавала молочный суп с домашней лапшой и сахаром. Это так вкусно! – причмокивая, сказал гном.
– Я не знаю, о чем ты, – высокомерно ответил Даезаэль. – Эльфы не едят лапши. Это пища низших существ.
– А откуда же ты тогда знаешь, что это пища низших существ? – спросил гном, хитро прищурившись.
– Все, что не едят эльфы, – пища низших существ. – Целитель сказал это как само собой разумеющееся.
– Вот поэтому вас бьют все, кому не лень, – уколол Персиваль.
Однако Даезаэль на шпильку отреагировал спокойно.
– Это еще раз доказывает, что они – низшие существа. Ибо высшим созданиям некогда бить кого-то. Высшее существо занято самосовершенствованием.
– Мы дошли, – прервала я их пикировку, увидев открывшееся за поворотом строение под огромным деревом.
– Харчевня «Под дубом»! – возликовал гном. – Завтрак!
И он побежал так, будто в него влили новые силы. Мы с эльфом переглянулись и припустили за ним.
Прислонившись к воротам, ведущим во двор харчевни, нас ждал тролль. Запустив руку глубоко в отворот рубашки, он, прижмурив глаза от удовольствия, чесал волосатую грудь. Скрежет когтей по волосатой коже заглушал даже звуки постоялого двора.
– Ага, явились наконец, – сказал он. – А мы уже позавтракали.
– И ничего нам не осталось? – простонал Персиваль.
– Ага. Капитан уже фургон приготовил к отправлению. Шевелиться быстрее надо было.
– И у нас совсем не будет завтрака? – все еще не веря в происходящее, спросил гном.
– Не раскисай, у нас будет обед! – подбодрил его тролль, почесав под мышкой. И вдруг оглушительно свистнул.
Я зажмурилась, а эльф упал на колени, с болезненной гримасой закрыв уши ладонями. Только Персиваль, кажется, ничего не заметил. Он оплакивал завтрак, сквозь слезы глядя на харчевню.
Из ворот показалась повозка. На козлах сидел капитан, холодный и спокойный, как обычно.
– Залезай к Ярославу, котя, – сказал весело тролль, поднимая меня на руки. – Сегодня фургон будешь вести ты.
5
Если хочешь, чтобы с тобой никогда ничего не случилось, – запрись в четырех стенах и не высовывай носа наружу. И тогда на тебя упадет крыша.
Целитель Даезаэль Тахлаэльбрар милосердно утешает пациента, сломавшего во время гололеда обе ноги
Я села на длинную лавку рядом с Волком, стараясь не касаться его даже краешком юбки.
– Выпей чаю, – велел он, протягивая мне кружку с дымящейся жидкостью.
Пока я, обжигаясь, торопливо пила сладкое-сладкое питье, фургон резво покатил по дороге, обгоняя крестьянские телеги. Ярослав молчал до тех пор, пока я не повесила пустую кружку на крючок рядом с чайником.
– Ты знакома с основами управления повозкой?
– Да, – кивнула я. – Обе руки кладутся на кристаллы управления; нужно мысленно приказывать фургону двигаться, поворачивать или тормозить, отдавая для этого магическую энергию.
– Верно. Формулировки приказов фургону ты должна подобрать сама, здесь нет общих рекомендаций, ведь каждый человек мыслит по-своему. Чуть позже, когда ты полностью овладеешь всеми тонкостями движения повозки, ты должна будешь отдавать больше энергии, чем требуется для управления, чтобы заполнить накопитель магии. Фургоном будут управлять по очереди все. – Капитан плавно притормозил фургон на пустом участке дороги. – Что ж, пробуй.
Я положила руки на два голубых кристалла, сразу почувствовав, как магия кольнула ладони, выдохнула и мысленно приказала: «Вперед!»
Повозка так быстро рванула вперед, что меня откинуло назад и я больно ударилась об жесткую спинку сиденья. Внутри фургона кто-то вскрикнул, что-то зазвенело. Перед глазами мелькали ямы и выбоины дороги, повозка тряслась и подпрыгивала.
– Не так быстро, – спокойно заметил Ярослав.
«Стоп! Стоп, не…»
Жалобно заскрипели колеса. Фургон остановился, меня силой инерции кинуло вперед. Если бы капитан не успел меня поймать, обхватив поперек груди, то щеголять бы мне с разбитым лицом и сломанным об доску управления носом!
– Плавно, плавно. – В голосе аристократа не было ни насмешки, ни порицания. Такие, как он, с детства учатся управлять бестолковыми слугами и не реагировать на промашки окружающих.
Я попробовала применить другую формулировку. «Медленно поехали», – мысленно попросила я. Повозка нехотя покатилась по дороге.
– Хорошо. Теперь быстрее, – сказал Волк.
«Быстрее. – Резкий рывок, капитан снова удерживает меня за плечи. – Немного медленнее, чуть быстрее».
– Не забывай смотреть на дорогу, – негромко произнес Ярослав. – Так, немного притормаживаем и поворачиваем.
«Торм… ой, не успеваю! Направо, направо».
Жалобно заскрипев колесами по дороге, фургон резко повернул, сильно накренившись в сторону, но, слава всем богам, не перевернулся.
Перед моими глазами появилась неспешно едущая карета.
– Обгоняй! – Руки Ярослава зависли над моими, готовые в любой момент перехватить управление.
«Налево! Не так сильно! Еще левее! Теперь направо! Не так быстро!»
– Останавливайся.
– Ярик! – завопил за нашими спинами тролль, пока я пыталась плавно остановиться. Драниш появился на передке фургона, тяжело дыша. – Вы что, прибить нас вздумали? Забыли, что не мебель везете?
– Нет… – пролепетала я. – Я помнила о вас, я просто старалась…
– Что там происходит? – перебил капитан мои оправдания. – Чей скулеж?
– Гном нос сломал, – хмуро ответил тролль. – А эльфу не до него.
Я молча перелезла через сиденье и отправилась исцелять беднягу Персиваля.
Внутри фургона царил страшный беспорядок. Вещи, оружие, одеяла и сумки слетели со своих мест и перемешались. Крайне сердитая Тиса тащила из кучи свое одеяло, пиная ногами чужие. Глянув на меня, она что-то процедила сквозь зубы, но я благоразумно решила не прислушиваться. Даезаэль с крайне сосредоточенным лицом копался в своей целительской сумке, откуда шел резкий запах. А гном сидел, прислонившись к стене, и тихо скулил на одной ноте. Его рубашка была в пятнах крови, он обеими руками зажимал нос; глаза были широко открыты, и в них плескался такой страх, что мне стало не по себе.
– Персиваль, – сказала я ласково, опускаясь на колени, – можно я взгляну, что у тебя там?
– Нет! – прогундосил гном. – Я хочу, шобы бедя лечил целитель!
– Да сейчас, – отозвался эльф. – У меня тут порошки стоимостью с десять таких фургонов перемешались, а я буду отвлекаться на каких-то там…
– Я умею исцелять, – попробовала я утешить страдальца. – Через несколько минут тебе станет легче.
Он помотал головой, отчего мне на лицо попали брызги крови.
– Персиваль, – сказала я строго и спокойно, – сейчас же опусти руки и дай мне тебя исцелить. Ну?
Гном изумленно отвел руки – ладони были полны крови, – а я прижала кончики пальцев к его носу. Почувствовав знакомое покалывание, я начала останавливать кровотечение.
– Хрящи на место поставь, – посоветовал за моей спиной эльф, который конечно же не мог остаться в стороне и не влезть с советами и критикой.
– Я не умею, – призналась я, глядя на огромный опухший нос.
– И чему вас только учили? – буркнул целитель.
Он наклонился надо мной и хлопнул в ладоши перед гномом. Тот обмяк, его глаза закатились.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента