Страница:
Македония находилась в то время в крайне затруднительном положении. В последней войне пало 4000 македонцев. Оставшиеся в живых трепетали перед иллирийцами и не хотели воевать. В то же время пеоны пошли войной на страну и опустошили ее. В довершение всех бед родственник Филиппа Павсаний выставил свои претензии на престол и собирался с помощью фракийцев овладеть Македонией. Еще одним претендентом на царствование был Авгей. Он нашел поддержку у афинян, которые согласились послать с ним 3000 гоплитов и флот.
Приняв власть, Филипп стал энергично укреплять армию. Он ввел в употребление новый вид построения, получивший название македонской фаланги, а потом путем упорных тренировок и беспрерывных учений привил македонцам умение держаться в сомкнутом строю. Из пастухов и охотников он превратил их в первоклассных воинов. Кроме того, подарками и лаской он сумел внушить к себе любовь и доверие.
Павсания и пеонов Филипп склонил к миру дарами и хитроумными речами, против афинян же и Авгея выступил со всем войском и разбил их в сражении у Эгиан. Филипп понимал, что афиняне начали с ним войну лишь потому, что мечтали удержать Амфиполь. Сейчас же после победы он отправил посольство в Афины, объявил, что не имеет претензий на Амфиполь, и заключил с афинянами мир. ' Избавившись таким образом от войны с афинянами, Филипп в 358 г. до Р.Х. обратился против пеонов. Разгромив их в открытом сражении, он покорил всю их страну и присоединил ее к Македонии. После этого македонцы вновь обрели потерянную уверенность в себе, и царь повел их на иллирийцев. Вардил, царь иллирийцев, вывел против Филиппа 10-тысячное войско. Филипп, командуя конницей, рассеял конницу иллирийцев и обратился на их фланг. Но иллирийцы, построившись в каре, долгое время отражали атаки македонцев. Наконец, не выдержав, они обратились в бегство. Македонская конница упорно преследовала бегущих, довершив разгром. Иллирийцы потеряли в этом сражении до 7000 человек и по мирному договору ушли из всех захваченных ранее македонских городов (Диодор: 16; 2-4).
Покончив с иллирийцами, Филипп повел свое войско под Амфи-поль, осадил его, подвел под стены тараны и стал производить непрестанные приступы. Когда таранами разрушили часть стены, македонцы ворвались в город и овладели им. Из Амфиполя Филипп повел войско в Халкидику и с ходу взял Пидну. Находившийся здесь афинский гарнизон он отпустил в Афины. После этого, желая привлечь на свою сторону Олинф, он подарил ему Пидну. Далее он отправился к Кринидам и переименовал их в Филиппы. Населив этот прежде малочисленный город новыми гражданами, он овладел золотыми рудниками Пангея и так поставил дело, что имел от них ежегодный доход в 1000 талантов. Обретя большие богатства, Филипп начал чеканить золотую монету, и с этого времени Македония стала пользоваться такой славой и влиянием, каких прежде никогда не имела.
В следующем 357 г. до Р.Х. Филипп, призванный Алевадами, вторгся в Фессалию, сверг ферс-ких тиранов Ликофрона и Тисифо-на и вернул фессалийцам их вольность. С этого времени он всегда имел в фессалийцах надежных союзников (Диодор: 16; 8, 14).
В то время как дела Филиппа шли так успешно, он взял себе в жены Олимпиаду, дочь Неоптоле-ма, царя молоссов. Устроил этот брак опекун девушки, ее дядя и двоюродный брат по отцу, царь молоссов Арриб, женатый на сестре Олимпиады — Троаде (Юстин: 9; 6). Впрочем, Плутарх сообщает, что Филипп был посвящен в самофракийские таинства одновременно с Олимпиадой, когда он сам еще был отроком, а она девочкой, потерявшей своих родителей. Филипп влюбился в нее и сочетался с ней браком, добившись согласия Арриба (Плутарх: «Александр»; 2).
В 354 г. до Р.Х. Филипп осадил Метону. Когда он шел впереди войска, пущенная со стены стрела пронзила ему правый глаз. От этой раны он не стал менее воинственным или более жестоким к своим врагам. Когда спустя некоторое время он заключил мир с врагами, то показал себя по отношению к побежденным не только умеренным, но даже милосердным (Юстин: 7; 6). После этого он овладел Пагами' а в 353 г. до Р.Х., по просьбе фессалийцев, ввязался в Священную войну, охватившую к этому времени всю Элладу. В чрезвычайно жестоком сражении с фо-кейским полководцем Ономархом македонцы одержали победу (во многом благодаря фессалийской коннице). 6000 фокейцев полегло на поле боя, а еще 4000 было взято в плен. Ономарха Филипп велел повесить, а всех пленных утопить в море как святотатцев.
В 348 г. до Р.Х. Филипп, желая овладеть Геллеспонтом, занял То-рону. Потом с большим войском он подступил к Олинфу (Диодор: 16; 35; 53). Поводом к войне послужило то, что олинфяне из сострадания дали у себя убежище двум братьям Филиппа, рожденным от его мачехи. Филипп, убивший прежде еще одного своего брата, хотел убить и этих двух, поскольку они могли притязать на царскую власть (Юстин: 8; 3). Разбив олинфян в двух сражениях, Филипп осадил их в городе. Благодаря предательству македонцы ворвались внутрь укреплений, город разграбили, а граждан продали в рабство.
В 347 г. до Р.Х. беотийцы, вконец разоренные Священной войной, отправили послов к Филиппу, требуя от него помощи. В следующем году Филипп вступил в Локриду, имея кроме своего еще и большое фессалийское войско. Фокейский полководец Фалек, не ожидая победить Филиппа, заключил с ним мир и со всем войском ушел в Пелопоннес. Фокейцы, лишившись после этого надежды на победу, все сдались Филиппу. Так Филипп без единого сражения окончил войну, продолжавшуюся уже десять лет. В благодарность амфиктионы определили, чтобы Филипп и его потомки отныне имели в совете амфиктионов два голоса.
В 341 г. до Р.Х. Филипп пошел походом на Перинф, осадил его и начал ломать стены машинами. Кроме того, македонцы построили башни, которые, возвышаясь над стенами города, помогали им бороться осажденными. Но перинфяне держались мужественно, делали каждый день вылазки и жестоко бились с врагом. Чтобы измотать горожан, Филипп разделил все войско на множество отрядов и одновременно со всех сторон вел штурм города, не прекращая боев ни днем ни ночью. Узнав о тяжелом положении осажденных, персидский царь счел для себя выгодным послать им большое количество продовольствия, денег и наемных солдат. Точно так же большую помощь перинфянам оказывали византийцы. Филипп, оставив часть войска под Перинфом, с другой половиной приступил к Византию.
В 340 г. до Р.Х. афиняне, узнав об осаде Византия, снарядили морскую экспедицию и отправили ее на помощь византийцам. Вместе с ними послали свои эскадры хиосцы, родосцы и некоторые другие греки. Филипп, оставив осаду, вынужден был заключить мир.
В 338 г. до Р.Х. Филипп внезапно захватил Элатею и переправил войско в Грецию. Все это было сделано так скрытно, что афиняне узнали о падении Элатеи не прежде, чем ее жители прибежали в Аттику, неся весть о наступлении македонцев.
На рассвете, когда встревоженные афиняне собрались на собрание, известный оратор и демагог Демосфен предложил отправить послов в Фивы и склонить их к совместной борьбе против захватчиков. Обращаться к другим союзникам уже не было времени. Афиняне согласились и отрядили послом самого Демосфена. Своим красноречием он вскоре склонил беотий-цев к союзу, и таким образом два самых могучих греческих государства соединились для совместных действий. Афиняне поставили во главе своего войска Харита и Ли-сикла, приказав им со всеми силами следовать в Беотию. Все бывшие тогда в Аттике молодые люди с удивительной охотой добровольно пошли на войну.
Оба войска соединились под Херонеями. Филипп сначала надеялся склонить беотийцев на свою сторону и отправил к ним послом Пифона, известного своим красноречием. Однако в народном собрании Пифон был побежден Демосфеном, и беотийцы в этот тяжелый час остались верны Элладе. Понимая, что ему теперь придется иметь дело с самой доблестной армией, какую только могла выставить Эллада, Филипп решил не спешить с началом сражения и дождался подхода следовавших за македонцами вспомогательных отрядов. Всего он имел до 30 000 пехоты и 2000 конницы. Сочтя свои силы достаточными, царь велел начать сражение. Александру, своему сыну, он поручил командование над одним из флангов.
Когда началось сражение, обе стороны бились с большим ожесточением, и долгое время не ясно было, кто одолеет. Наконец Александр прорвал вражеский строй и обратил своих противников в бегство. Это было началом полной победы македонцев (Диодор: 16; 53-84).
После Херонейской победы Филипп весьма хитроумно затаил в душе радость по поводу победы. В этот день он даже не принес обычных в таких случаях жертв, не смеялся во время пира, не допускал во время трапезы никаких игр; не было ни венков, ни благовоний, и, насколько это зависело от него, он держал себя после победы так, что никто не чувствовал в нем победителя. Не царем Греции он велел называть себя, а ее вождем. Он так умело скрыл свою радость перед лицом отчаянья своих врагов, что ни его приближенные не заметили, чтобы он чрезмерно радовался, ни побежденные не увидели в нем злорадства. Афинянам, которые выказали особую враждебность по отношению к нему, он без выкупа возвратил пленных и передал тела убитых для погребения. Кроме того, Филипп послал в Афины своего сына Александра для заключения мира о дружбе. С фиванцев Филипп напротив взял выкуп не только за пленных, но даже за право похоронить павших. Самым видным гражданам он велел отрубить головы, других отправил в изгнание, а имущество всех их забрал себе. Из числа бывших изгнанников он назначил 300 судьями и правителями государства. После этого, приведя в порядок дела в Греции, Филипп приказал созвать в Коринфе представителей всех государств для того, чтобы установить определенный порядок при сложившемся положении вещей (в 337 г. до Р.Х.).
Здесь Филипп определил условия мира для всей Эллады сообразно с заслугами отдельных государств и образовал из всех их общий совет. Одни только лакедемоняне отнеслись с презрением к его установлениям, считая не миром, а рабством тот мир, который дарован победителем. Затем определена была численность вспомогательных отрядов, которые должны были выставить отдельные государства либо в помощь царю в случае нападения на него, либо для использования их под его командой в случае, если он сам объявит войну кому-нибудь. И не было сомнения, что эти приготовления направлены против персидского государства. В начале весны Филипп послал вперед в Азию, подвластную персам, трех полководцев: Пармениона, Аминту и Аттала, сестру которого он взял себе в жены после того, как развелся с матерью Александра Олимпиадой, заподозрив ее в прелюбодеянии (Юстин: 9; 4-5).
Филипп сам готовился выступить в поход, но задержался в Македонии, справляя свадьбу своей дочери Клеопатры, которую он выдал за Александра I Эпирскго, брата Олимпиады. Гости на это торжество были приглашены со всей Греции. По окончании пира начались игры и состязания. Филипп вышел к гостям, одетый во все белое, словно божество. Охрану свою он намеренно оставил в отдалении, чтобы показать грекам, какое он имеет к ним доверие.
Среди пажей Филиппа был некто Павсаний, происходивший из рода Орестидов. За свою красоту он сделался царским любовником. Однажды на пиру Аттал, напоив Павсания, стал смеяться над ним, как над непотребной женщиной. Павсаний, глубоко уязвленный его смехом, пожаловался Филиппу. Но царь оставил его жалобы без внимания, так как Аттал был человек знатный и к тому же хороший полководец Он наградил Павсания, сделав его своим телохранителем. Так он думал исцелить его от обиды. Но Павсаний имел мрачное и непримиримое сердце. Царскую милость он воспринял как оскорбление и решил отомстить. Во время игр, когда Филипп остался без охраны, Павсаний подошел к нему, скрывая под одеждой короткий меч, и поразил царя в бок. Совершив это убийство, Павсаний хотел скрыться на коне, но был схвачен Пердиккой и убит (Диодор: 16; 91).
После выяснения причин убийства многие полагали, что Павсаний был подослан Олимпиадой, да и сам Александр не был, по-видимому, в неведении насчет замышлявшегося убийства, ибо Олимпиада не менее страдала от того, что ее отвергли, чем Павсаний от своего позора. Александр же опасался встретить соперника в лице брата, рожденного мачехой. Думали, что Александр и Олимпиада в своем одобрении толкнули Павсания на такое страшное злодеяние. Говорили, что в ночь похорон Филиппа Олимпиада возложила венок на голову висевшего на кресте Павсания. Спустя немного дней она сожгла снятый с креста труп убийцы над останками своего мужа и приказала насыпать холм на том же месте. Она позаботилась и о том, чтобы ежегодно приносить умершему жертвы. Затем Олимпиада принудила Клеопатру, из-за которой Филипп развелся с ней, повеситься, сперва умертвив в объятиях матери ее дочь. Наконец, она посвятила Аполлону меч, которым был заколот царь. Все это она сделала настолько открыто, как будто боялась, что преступление, совершенное ею, будет приписано не ей.
Филипп умер сорока семи лет, процарствовав двадцать пять лет. От танцовщицы из Лариссы у него был сын Арридей — будущий Филипп III (Юстин: 9; 7-8).
ФИЛИПП III АРРИДЕЙ
ФИЛИПП IV
ФИЛИПП V
Приняв власть, Филипп стал энергично укреплять армию. Он ввел в употребление новый вид построения, получивший название македонской фаланги, а потом путем упорных тренировок и беспрерывных учений привил македонцам умение держаться в сомкнутом строю. Из пастухов и охотников он превратил их в первоклассных воинов. Кроме того, подарками и лаской он сумел внушить к себе любовь и доверие.
Павсания и пеонов Филипп склонил к миру дарами и хитроумными речами, против афинян же и Авгея выступил со всем войском и разбил их в сражении у Эгиан. Филипп понимал, что афиняне начали с ним войну лишь потому, что мечтали удержать Амфиполь. Сейчас же после победы он отправил посольство в Афины, объявил, что не имеет претензий на Амфиполь, и заключил с афинянами мир. ' Избавившись таким образом от войны с афинянами, Филипп в 358 г. до Р.Х. обратился против пеонов. Разгромив их в открытом сражении, он покорил всю их страну и присоединил ее к Македонии. После этого македонцы вновь обрели потерянную уверенность в себе, и царь повел их на иллирийцев. Вардил, царь иллирийцев, вывел против Филиппа 10-тысячное войско. Филипп, командуя конницей, рассеял конницу иллирийцев и обратился на их фланг. Но иллирийцы, построившись в каре, долгое время отражали атаки македонцев. Наконец, не выдержав, они обратились в бегство. Македонская конница упорно преследовала бегущих, довершив разгром. Иллирийцы потеряли в этом сражении до 7000 человек и по мирному договору ушли из всех захваченных ранее македонских городов (Диодор: 16; 2-4).
Покончив с иллирийцами, Филипп повел свое войско под Амфи-поль, осадил его, подвел под стены тараны и стал производить непрестанные приступы. Когда таранами разрушили часть стены, македонцы ворвались в город и овладели им. Из Амфиполя Филипп повел войско в Халкидику и с ходу взял Пидну. Находившийся здесь афинский гарнизон он отпустил в Афины. После этого, желая привлечь на свою сторону Олинф, он подарил ему Пидну. Далее он отправился к Кринидам и переименовал их в Филиппы. Населив этот прежде малочисленный город новыми гражданами, он овладел золотыми рудниками Пангея и так поставил дело, что имел от них ежегодный доход в 1000 талантов. Обретя большие богатства, Филипп начал чеканить золотую монету, и с этого времени Македония стала пользоваться такой славой и влиянием, каких прежде никогда не имела.
В следующем 357 г. до Р.Х. Филипп, призванный Алевадами, вторгся в Фессалию, сверг ферс-ких тиранов Ликофрона и Тисифо-на и вернул фессалийцам их вольность. С этого времени он всегда имел в фессалийцах надежных союзников (Диодор: 16; 8, 14).
В то время как дела Филиппа шли так успешно, он взял себе в жены Олимпиаду, дочь Неоптоле-ма, царя молоссов. Устроил этот брак опекун девушки, ее дядя и двоюродный брат по отцу, царь молоссов Арриб, женатый на сестре Олимпиады — Троаде (Юстин: 9; 6). Впрочем, Плутарх сообщает, что Филипп был посвящен в самофракийские таинства одновременно с Олимпиадой, когда он сам еще был отроком, а она девочкой, потерявшей своих родителей. Филипп влюбился в нее и сочетался с ней браком, добившись согласия Арриба (Плутарх: «Александр»; 2).
В 354 г. до Р.Х. Филипп осадил Метону. Когда он шел впереди войска, пущенная со стены стрела пронзила ему правый глаз. От этой раны он не стал менее воинственным или более жестоким к своим врагам. Когда спустя некоторое время он заключил мир с врагами, то показал себя по отношению к побежденным не только умеренным, но даже милосердным (Юстин: 7; 6). После этого он овладел Пагами' а в 353 г. до Р.Х., по просьбе фессалийцев, ввязался в Священную войну, охватившую к этому времени всю Элладу. В чрезвычайно жестоком сражении с фо-кейским полководцем Ономархом македонцы одержали победу (во многом благодаря фессалийской коннице). 6000 фокейцев полегло на поле боя, а еще 4000 было взято в плен. Ономарха Филипп велел повесить, а всех пленных утопить в море как святотатцев.
В 348 г. до Р.Х. Филипп, желая овладеть Геллеспонтом, занял То-рону. Потом с большим войском он подступил к Олинфу (Диодор: 16; 35; 53). Поводом к войне послужило то, что олинфяне из сострадания дали у себя убежище двум братьям Филиппа, рожденным от его мачехи. Филипп, убивший прежде еще одного своего брата, хотел убить и этих двух, поскольку они могли притязать на царскую власть (Юстин: 8; 3). Разбив олинфян в двух сражениях, Филипп осадил их в городе. Благодаря предательству македонцы ворвались внутрь укреплений, город разграбили, а граждан продали в рабство.
В 347 г. до Р.Х. беотийцы, вконец разоренные Священной войной, отправили послов к Филиппу, требуя от него помощи. В следующем году Филипп вступил в Локриду, имея кроме своего еще и большое фессалийское войско. Фокейский полководец Фалек, не ожидая победить Филиппа, заключил с ним мир и со всем войском ушел в Пелопоннес. Фокейцы, лишившись после этого надежды на победу, все сдались Филиппу. Так Филипп без единого сражения окончил войну, продолжавшуюся уже десять лет. В благодарность амфиктионы определили, чтобы Филипп и его потомки отныне имели в совете амфиктионов два голоса.
В 341 г. до Р.Х. Филипп пошел походом на Перинф, осадил его и начал ломать стены машинами. Кроме того, македонцы построили башни, которые, возвышаясь над стенами города, помогали им бороться осажденными. Но перинфяне держались мужественно, делали каждый день вылазки и жестоко бились с врагом. Чтобы измотать горожан, Филипп разделил все войско на множество отрядов и одновременно со всех сторон вел штурм города, не прекращая боев ни днем ни ночью. Узнав о тяжелом положении осажденных, персидский царь счел для себя выгодным послать им большое количество продовольствия, денег и наемных солдат. Точно так же большую помощь перинфянам оказывали византийцы. Филипп, оставив часть войска под Перинфом, с другой половиной приступил к Византию.
В 340 г. до Р.Х. афиняне, узнав об осаде Византия, снарядили морскую экспедицию и отправили ее на помощь византийцам. Вместе с ними послали свои эскадры хиосцы, родосцы и некоторые другие греки. Филипп, оставив осаду, вынужден был заключить мир.
В 338 г. до Р.Х. Филипп внезапно захватил Элатею и переправил войско в Грецию. Все это было сделано так скрытно, что афиняне узнали о падении Элатеи не прежде, чем ее жители прибежали в Аттику, неся весть о наступлении македонцев.
На рассвете, когда встревоженные афиняне собрались на собрание, известный оратор и демагог Демосфен предложил отправить послов в Фивы и склонить их к совместной борьбе против захватчиков. Обращаться к другим союзникам уже не было времени. Афиняне согласились и отрядили послом самого Демосфена. Своим красноречием он вскоре склонил беотий-цев к союзу, и таким образом два самых могучих греческих государства соединились для совместных действий. Афиняне поставили во главе своего войска Харита и Ли-сикла, приказав им со всеми силами следовать в Беотию. Все бывшие тогда в Аттике молодые люди с удивительной охотой добровольно пошли на войну.
Оба войска соединились под Херонеями. Филипп сначала надеялся склонить беотийцев на свою сторону и отправил к ним послом Пифона, известного своим красноречием. Однако в народном собрании Пифон был побежден Демосфеном, и беотийцы в этот тяжелый час остались верны Элладе. Понимая, что ему теперь придется иметь дело с самой доблестной армией, какую только могла выставить Эллада, Филипп решил не спешить с началом сражения и дождался подхода следовавших за македонцами вспомогательных отрядов. Всего он имел до 30 000 пехоты и 2000 конницы. Сочтя свои силы достаточными, царь велел начать сражение. Александру, своему сыну, он поручил командование над одним из флангов.
Когда началось сражение, обе стороны бились с большим ожесточением, и долгое время не ясно было, кто одолеет. Наконец Александр прорвал вражеский строй и обратил своих противников в бегство. Это было началом полной победы македонцев (Диодор: 16; 53-84).
После Херонейской победы Филипп весьма хитроумно затаил в душе радость по поводу победы. В этот день он даже не принес обычных в таких случаях жертв, не смеялся во время пира, не допускал во время трапезы никаких игр; не было ни венков, ни благовоний, и, насколько это зависело от него, он держал себя после победы так, что никто не чувствовал в нем победителя. Не царем Греции он велел называть себя, а ее вождем. Он так умело скрыл свою радость перед лицом отчаянья своих врагов, что ни его приближенные не заметили, чтобы он чрезмерно радовался, ни побежденные не увидели в нем злорадства. Афинянам, которые выказали особую враждебность по отношению к нему, он без выкупа возвратил пленных и передал тела убитых для погребения. Кроме того, Филипп послал в Афины своего сына Александра для заключения мира о дружбе. С фиванцев Филипп напротив взял выкуп не только за пленных, но даже за право похоронить павших. Самым видным гражданам он велел отрубить головы, других отправил в изгнание, а имущество всех их забрал себе. Из числа бывших изгнанников он назначил 300 судьями и правителями государства. После этого, приведя в порядок дела в Греции, Филипп приказал созвать в Коринфе представителей всех государств для того, чтобы установить определенный порядок при сложившемся положении вещей (в 337 г. до Р.Х.).
Здесь Филипп определил условия мира для всей Эллады сообразно с заслугами отдельных государств и образовал из всех их общий совет. Одни только лакедемоняне отнеслись с презрением к его установлениям, считая не миром, а рабством тот мир, который дарован победителем. Затем определена была численность вспомогательных отрядов, которые должны были выставить отдельные государства либо в помощь царю в случае нападения на него, либо для использования их под его командой в случае, если он сам объявит войну кому-нибудь. И не было сомнения, что эти приготовления направлены против персидского государства. В начале весны Филипп послал вперед в Азию, подвластную персам, трех полководцев: Пармениона, Аминту и Аттала, сестру которого он взял себе в жены после того, как развелся с матерью Александра Олимпиадой, заподозрив ее в прелюбодеянии (Юстин: 9; 4-5).
Филипп сам готовился выступить в поход, но задержался в Македонии, справляя свадьбу своей дочери Клеопатры, которую он выдал за Александра I Эпирскго, брата Олимпиады. Гости на это торжество были приглашены со всей Греции. По окончании пира начались игры и состязания. Филипп вышел к гостям, одетый во все белое, словно божество. Охрану свою он намеренно оставил в отдалении, чтобы показать грекам, какое он имеет к ним доверие.
Среди пажей Филиппа был некто Павсаний, происходивший из рода Орестидов. За свою красоту он сделался царским любовником. Однажды на пиру Аттал, напоив Павсания, стал смеяться над ним, как над непотребной женщиной. Павсаний, глубоко уязвленный его смехом, пожаловался Филиппу. Но царь оставил его жалобы без внимания, так как Аттал был человек знатный и к тому же хороший полководец Он наградил Павсания, сделав его своим телохранителем. Так он думал исцелить его от обиды. Но Павсаний имел мрачное и непримиримое сердце. Царскую милость он воспринял как оскорбление и решил отомстить. Во время игр, когда Филипп остался без охраны, Павсаний подошел к нему, скрывая под одеждой короткий меч, и поразил царя в бок. Совершив это убийство, Павсаний хотел скрыться на коне, но был схвачен Пердиккой и убит (Диодор: 16; 91).
После выяснения причин убийства многие полагали, что Павсаний был подослан Олимпиадой, да и сам Александр не был, по-видимому, в неведении насчет замышлявшегося убийства, ибо Олимпиада не менее страдала от того, что ее отвергли, чем Павсаний от своего позора. Александр же опасался встретить соперника в лице брата, рожденного мачехой. Думали, что Александр и Олимпиада в своем одобрении толкнули Павсания на такое страшное злодеяние. Говорили, что в ночь похорон Филиппа Олимпиада возложила венок на голову висевшего на кресте Павсания. Спустя немного дней она сожгла снятый с креста труп убийцы над останками своего мужа и приказала насыпать холм на том же месте. Она позаботилась и о том, чтобы ежегодно приносить умершему жертвы. Затем Олимпиада принудила Клеопатру, из-за которой Филипп развелся с ней, повеситься, сперва умертвив в объятиях матери ее дочь. Наконец, она посвятила Аполлону меч, которым был заколот царь. Все это она сделала настолько открыто, как будто боялась, что преступление, совершенное ею, будет приписано не ей.
Филипп умер сорока семи лет, процарствовав двадцать пять лет. От танцовщицы из Лариссы у него был сын Арридей — будущий Филипп III (Юстин: 9; 7-8).
ФИЛИПП III АРРИДЕЙ
Царь Македонии в 324-317 гт до Р.Х. Сын Филиппа II Ж.: Эвридика, дочь Амииты, внучка Пердикки III.
Плутарх сообщает, что Арридей был прижит Филиппом II от распутницы Филинны. Когда он еще был ребенком, у него проявлялись добрые и благородные черты характера, но его испортила Олимпиада: от ее лекарств он повредился в рассудке (Плутарх: «Александр»; 77).
Тем не менее, несмотря на свое слабоумие, Арридей был после смерти Александра провозглашен царем. По свидетельству Юстина, это произошло следующим образом. По кончине Александра его друзья-диадохи сошлись в вавилонском дворце, чтобы договориться о новом порядке управления. Пер-дикка предложил ожидать родов Роксаны, которая была уже на девятом месяце беременности и вот-вот должна была родить от Александра. Если бы она родила мальчика, то его и следовало поставить в наследники отцу. Мелеагр возразил на это, что не следует оттягивать решения и дожидаться гадательного исхода родов Роксаны. «Нечего ждать, что родятся какие-то цари, — сказал он, — надо использовать уже родившихся». Если они хотят мальчика, то в Пергаме уже есть сын Александра по имени Геракл, рожденный Барсиноей. Если же они предпочитают юношу, то в лагере находится Арридей, брат Александра, человек добродушный, которого весьма охотно примут все не только за его собственные качества, но и за то, что он сын Филиппа. Кроме того, Роксана по происхождению персиянка, и не подобает, чтобы македонцы брали себе царей, у которых в жилах течет кровь тех, чьи царства они разрушили. Этого и сам Александр не хотел. Наконец, умирая, он даже не упомянул о Роксане. Это мнение, впрочем, не встретило одобрения. Так Птолемей отказывался признать царем Арридея не только из-за постыдного занятия его матери, но также из-за серьезной болезни, которой тот страдал. Он опасался того, что Арридей будет только называться царем, а править будет другой. Птолемей предлагал выбрать царя из тех, кто благодаря своим высоким достоинствам стоял ближе всего к царю, кто правил областями и кому поручалось ведение войн.
Победило мнение Пердикки, и к нему присоединились все остальные. Итак, было решено ждать родов Роксаны и, если родится мальчик, дать ему в опекуны Леоната, Пердикку, Кратера и Антипатра. Немедленно все дали клятву повиноваться этим опекунам.
Всадники присоединились к этому решению, но пехотинцы вознегодовали, так как им не предложили участвовать в совещании; они провозгласили царем Арридея, выбрали из своей среды телохранителей и приказали ему именоваться по отцу Филиппом. Когда об этом было сообщено всадникам, они послали к пехотинцам, чтобы их успокоить, двух диадохов — Мелеагра и Аттала. Те, стараясь усилить свое влияние путем лести рядовой солдатне, не выполнили своего поручения и присоединились к пехотинцам. Мятеж тотчас разросся, приобретя главарей и советников. Вооруженные пехотинцы ворвались во дворец, чтобы уничтожить всех диадохов. Узнав об этом, всадники в страхе выступили из города, расположились лагерем и в свою очередь стали запугивать пехоту. Но и взаимная вражда между главными полководцами не прекращалась Аттал послал убийц к главе противной партии Пердикке. Однако убийцы не осмелились на него напасть: Пердикка был вооружен, держал себя вызывающе и выказал такую твердость духа, что по собственной воле вышел к пехотинцам, созвал их на сходку и разъяснил им, какое преступление они затеяли. Пусть они подумают, говорил он, против кого они подняли оружие; ведь это не персы, а македонцы, не враги, а сограждане, многие из них даже их родственники, и во всяком случае, их соратники, сотоварищи по лагерю и опасностям. Какое восхитительное зрелище для их врагов! Как они будут радоваться тому, что те, чье оружие нанесло им горестное поражение, теперь убивают друг друга и своей кровью совершают надгробные жертвоприношения теням ими же убитых врагов.
Когда Пердикка произнес эту речь с исключительным своим красноречием, он до такой степени тронул пехотинцев, что они, одобрив его предложения, единогласно избрали его в вожди. Затем и со всадниками было достигнуто соглашение, и они пошли на то, чтобы признать царем Арридея. Часть державы была предназначена и сыну Александра, если он родится (Юстин: 13; 2-4).
Но очевидно, что избрав себе такого царя, диадохи с самого начала не собирались считаться с ним. Разъехавшись по своим сатрапиям, они стали готовиться к войне друг с другом. Война эта началась через несколько лет. Первоначально Арридей находился в полной власти Пердикки, который фактически управлял страной. В 321 г. до Р.Х. Пердикка погиб в Египте, и верх взяла противная ему партия. Птолемей назначил попечителем царя Пифона. Но на пути в Македонию Пифон отказался от этой должности из-за постоянных противодействий жены царя, Эвридики. Македонцы выбрали попечителем Антипатра. Арридея доставили в Македонию, где он оказался в полной власти Эвридики. Все интриги ее сводились к тому, чтобы не допустить к власти мать Александра Олимпиаду, которая еще при жизни своего сына удалилась на родину в Эпир и фактически правила там. Пока жив был Антипатр, он своей тяжелой рукой смирял властолюбие обеих женщин, но после его смерти страсти закипели с удвоенной силой. Полисперхонт, назначенный преемником Антипатра в Македонии и регентом, соединил свои силы с Эакидом, царем Эпира, и вместе с Олимпиадой выступил против Эвридики. В 317 г. до Р.Х. они осадили царицу в Эбиях. Едва враги подступили к городу, македонцы схватили Филиппа и выдали его Олимпиаде. Чуть позже, в Амфиполе была захвачена и Эв-ридика. Царя и царицу заключили в тесной камере, куда все необходимое подавалось через маленькое окошко. Впрочем, Олимпиада не собиралась томить их длительным заключением. Не дожидаясь, пока македонцы проникнутся жалостью к своему низложенному царю, она велела нескольким верным фракийцам заколоть Филиппа, а Эвридику принудила покончить жизнь самоубийством (Диодор: 18-19).
Плутарх сообщает, что Арридей был прижит Филиппом II от распутницы Филинны. Когда он еще был ребенком, у него проявлялись добрые и благородные черты характера, но его испортила Олимпиада: от ее лекарств он повредился в рассудке (Плутарх: «Александр»; 77).
Тем не менее, несмотря на свое слабоумие, Арридей был после смерти Александра провозглашен царем. По свидетельству Юстина, это произошло следующим образом. По кончине Александра его друзья-диадохи сошлись в вавилонском дворце, чтобы договориться о новом порядке управления. Пер-дикка предложил ожидать родов Роксаны, которая была уже на девятом месяце беременности и вот-вот должна была родить от Александра. Если бы она родила мальчика, то его и следовало поставить в наследники отцу. Мелеагр возразил на это, что не следует оттягивать решения и дожидаться гадательного исхода родов Роксаны. «Нечего ждать, что родятся какие-то цари, — сказал он, — надо использовать уже родившихся». Если они хотят мальчика, то в Пергаме уже есть сын Александра по имени Геракл, рожденный Барсиноей. Если же они предпочитают юношу, то в лагере находится Арридей, брат Александра, человек добродушный, которого весьма охотно примут все не только за его собственные качества, но и за то, что он сын Филиппа. Кроме того, Роксана по происхождению персиянка, и не подобает, чтобы македонцы брали себе царей, у которых в жилах течет кровь тех, чьи царства они разрушили. Этого и сам Александр не хотел. Наконец, умирая, он даже не упомянул о Роксане. Это мнение, впрочем, не встретило одобрения. Так Птолемей отказывался признать царем Арридея не только из-за постыдного занятия его матери, но также из-за серьезной болезни, которой тот страдал. Он опасался того, что Арридей будет только называться царем, а править будет другой. Птолемей предлагал выбрать царя из тех, кто благодаря своим высоким достоинствам стоял ближе всего к царю, кто правил областями и кому поручалось ведение войн.
Победило мнение Пердикки, и к нему присоединились все остальные. Итак, было решено ждать родов Роксаны и, если родится мальчик, дать ему в опекуны Леоната, Пердикку, Кратера и Антипатра. Немедленно все дали клятву повиноваться этим опекунам.
Всадники присоединились к этому решению, но пехотинцы вознегодовали, так как им не предложили участвовать в совещании; они провозгласили царем Арридея, выбрали из своей среды телохранителей и приказали ему именоваться по отцу Филиппом. Когда об этом было сообщено всадникам, они послали к пехотинцам, чтобы их успокоить, двух диадохов — Мелеагра и Аттала. Те, стараясь усилить свое влияние путем лести рядовой солдатне, не выполнили своего поручения и присоединились к пехотинцам. Мятеж тотчас разросся, приобретя главарей и советников. Вооруженные пехотинцы ворвались во дворец, чтобы уничтожить всех диадохов. Узнав об этом, всадники в страхе выступили из города, расположились лагерем и в свою очередь стали запугивать пехоту. Но и взаимная вражда между главными полководцами не прекращалась Аттал послал убийц к главе противной партии Пердикке. Однако убийцы не осмелились на него напасть: Пердикка был вооружен, держал себя вызывающе и выказал такую твердость духа, что по собственной воле вышел к пехотинцам, созвал их на сходку и разъяснил им, какое преступление они затеяли. Пусть они подумают, говорил он, против кого они подняли оружие; ведь это не персы, а македонцы, не враги, а сограждане, многие из них даже их родственники, и во всяком случае, их соратники, сотоварищи по лагерю и опасностям. Какое восхитительное зрелище для их врагов! Как они будут радоваться тому, что те, чье оружие нанесло им горестное поражение, теперь убивают друг друга и своей кровью совершают надгробные жертвоприношения теням ими же убитых врагов.
Когда Пердикка произнес эту речь с исключительным своим красноречием, он до такой степени тронул пехотинцев, что они, одобрив его предложения, единогласно избрали его в вожди. Затем и со всадниками было достигнуто соглашение, и они пошли на то, чтобы признать царем Арридея. Часть державы была предназначена и сыну Александра, если он родится (Юстин: 13; 2-4).
Но очевидно, что избрав себе такого царя, диадохи с самого начала не собирались считаться с ним. Разъехавшись по своим сатрапиям, они стали готовиться к войне друг с другом. Война эта началась через несколько лет. Первоначально Арридей находился в полной власти Пердикки, который фактически управлял страной. В 321 г. до Р.Х. Пердикка погиб в Египте, и верх взяла противная ему партия. Птолемей назначил попечителем царя Пифона. Но на пути в Македонию Пифон отказался от этой должности из-за постоянных противодействий жены царя, Эвридики. Македонцы выбрали попечителем Антипатра. Арридея доставили в Македонию, где он оказался в полной власти Эвридики. Все интриги ее сводились к тому, чтобы не допустить к власти мать Александра Олимпиаду, которая еще при жизни своего сына удалилась на родину в Эпир и фактически правила там. Пока жив был Антипатр, он своей тяжелой рукой смирял властолюбие обеих женщин, но после его смерти страсти закипели с удвоенной силой. Полисперхонт, назначенный преемником Антипатра в Македонии и регентом, соединил свои силы с Эакидом, царем Эпира, и вместе с Олимпиадой выступил против Эвридики. В 317 г. до Р.Х. они осадили царицу в Эбиях. Едва враги подступили к городу, македонцы схватили Филиппа и выдали его Олимпиаде. Чуть позже, в Амфиполе была захвачена и Эв-ридика. Царя и царицу заключили в тесной камере, куда все необходимое подавалось через маленькое окошко. Впрочем, Олимпиада не собиралась томить их длительным заключением. Не дожидаясь, пока македонцы проникнутся жалостью к своему низложенному царю, она велела нескольким верным фракийцам заколоть Филиппа, а Эвридику принудила покончить жизнь самоубийством (Диодор: 18-19).
ФИЛИПП IV
Царь Македонии в 297-294 гг. до Р.Х. Сын Кассандра.
Согласно Павсанию, Филипп умер от чахотки (Павсаний: 9; 7; 3).
Согласно Павсанию, Филипп умер от чахотки (Павсаний: 9; 7; 3).
ФИЛИПП V
Царь Македонии в 221 — 179 гг. до Р.Х. Сын Деметрия П. Род. ок. 238 г. до Р.Х. Умер 179 г. до Р.Х.
Детство Филиппа прошло под опекой отчима — Антигона III. Вместе с государством царевич наследовал и его политику. Добившись немалых успехов в Греции благодаря помощи главы ахейского союза Арата, Антигон наказал Филиппу неуклонно следовать советам Арата и только через него вести переговоры с городами и приобретать знакомства среди ахейцев. И Арат так крепко забрал царевича в свои руки и так сумел его направить, что тот рернулся домой полным любви к своему наставнику и честолюбивого интереса к делам Греции. После смерти Антигона, этолийцы, презирая легкомыслие ахейцев, которые, привыкнув ждать спасения из чужих рук и прятаться под защиту македонского оружия, предавались праздности и бездействию, начали тревожить Пелопоннес (221 г. до Р.Х.). При Кафиях они разбили Арата, и тот, как и прежде, поспешил прибегнуть к помощи македонского царя (Плутарх: «Арат», 46-47).
Филипп быстро прибыл в Пелопоннес. В Коринфе он нашел явившихся от союзных государств представителей и в совете с ними обсуждал, какие меры следовало принять против этолийцев. Единогласно решено было объявить им войну. После этого Филипп возвратился в Македонию и всю зиму деятельно собирал там войска.
В 219 г. до Р.Х. Филипп через Фессалию вступил в Эпир, соединился с эпиротами, захватил Амбра-кий, переправился через Амбра-кийский залив и взял приступом этолийские Фойтии. После этого никто не отваживался выступить против македонцев в открытом бою, и Филипп беспрепятственно опустошил всю Этолию. Он уже собирался переправиться в Пелопоннес, чтобы напасть на входивших в этолийский союз элейцев, но явились вестники из Македонии и сообщили, что дарданы стягивают войска и делают большие военные приготовления для нападения на страну. Филипп немедленно вернулся в Македонию. Воспользовавшись этим, этолийцы напали на эпиротов и предали их страну страшному разорению. Сожжено было и знаменитое Додонское святилище. Все думали, что Филипп не начнет уже в этом году войны, но, едва пришла зима, он с небольшим войском через Фессалию, Эвбею, Беотию и Мегариду вошел в Пелопоннес. Ничего не подозревавшие элейцы собрались тем временем вторгнуться в Сикионию, но на перевале Апелавра наткнулись на Филиппа. Множество элейцев было перебито, другие взяты в плен, бегством спаслось не более сотни. Все это казалось пелопоннес-цам чем-то необыкновенным: в одно и то же время они получили вести о прибытии царя и о его победе!
Филипп же направился в Аркадию, причем много раз испытывал по пути снежные метели и лишения на перевале через Олигирт. Ахейцы во главе с Аратом-млад-шим дожидались его у Кафий. Соединившись вместе, оба войска подошли к Псофиду. Этот город, господствующий над Элидой, считался неприступным. С трех сторон он был прикрыт бурными реками, а с четвертой — высокой горой. Тем не менее Филипп, понимая, как важно для него обладание этой твердыней, велел готовиться к штурму. Македонцы переправились через реку и с ходу овладели стенами. Защитники бежали в акрополь, но сдались через несколько дней. Филипп передал город ахейцам и пошел на Ласион. Им он тоже овладел с ходу. После этого элейцы не решались уже выходить навстречу, и македонцы беспрепятственно грабили страну. Эпида с древности отличалась богатством и многолюдством, так что добыча была очень велика. Между тем сколь грозен был царь с врагами, столь же любезен оставался он с союзниками, так что пользовался доброй славой не у одних только ахейцев, но и у всех пелопоннесцев. В это время ему в равной степени были присущи проницательность, память и радушие. К этому присоединялись царственная наружность и такой же характер, и, что всего важнее, военная доблесть и отвага. Некоторые города элейцев он взял приступом, другие сами открыли перед ним ворота. Так что еще до исхода зимы вся Трифилия признала его власть (Полибий: 4, 25, 29, 61,63-72, 74, 77,80).
Весной 218 г. до Р.Х. Филипп, посовещавшись с друзьями, решил распространить войну на море. Не откладывая дела, царь энергично принялся собирать корабли ахейцев и свои в Лехей, а своих фалангистов обучал гребле. Когда флот и сухопутное войско были готовы, Филипп высадился на земле пале-ян. Все свои усилия на этот раз он сосредоточил на овладении Кефал-ленией, так как, имея этот остров, он мог господствовать над северо-западными берегами Пелопоннеса, главным образом над областью элейцев, а также над Эпиром, Этолией и Акарнанией, Но поскольку город кефалян был хорошо укреплен и овладеть им сразу не удалось, Филипп решил вновь перенести войну в Этолию и прежде всего взял Фермы. Всю местность он подверг жестокому разорению, не пощадив даже храмы богов. Из Этолии царь на кораблях отправился в Коринф и, высадившись здесь, быстрым маршем пошел на Лаконику. Лакедемоняне, предполагавшие, что македонцы все лето проведут в Этолии, были вне себя от ужаса, ибо события застигли их врасплох. Тем не менее царь Ликург II приготовился к битве на холмах вблизи Менелайона. Позиция казалась достаточно неприступной, но Филипп с пелтас-тами и иллирийцами смело ударил на врага и выбил его с высот. Лакедемоняне укрылись в крепостях и со стен наблюдали за тем, как македонцы разоряют их страну. Так и не выманив их в поле, Филипп отступил в Коринф.
Между тем этолийцы, измученные войной, спешили заключить мир, так как расчеты их не оправдывались ходом событий: они надеялись найти в Филиппе неопытного мальчика, а на самом деле нашли в нем совершеннолетнего мужа как в замыслах, так и в исполнении их. Но сам Филипп считал, что время для мира еще не пришло. С наступлением зимы царь вернулся в Македонию. Весной 217 г. до Р.Х. он выступил против дарданцев и взял Билазоры, город весьма удобно расположенный на пути из Дардании в Македонию, так что благодаря этому подвигу он почти окончательно оградил себя от опасностей со стороны дарданцев. Вслед за тем он отправился в Фтиотиду и попытался с ходу взять Мелитеи. Когда попытка не удалась, Филипп направился к Фтиотийским Фивам, также принадлежавшим этолийцам. На этот раз осада проводилась с чрезвычайным упорством. Придвинув к городу осадные машины, македонцы разрушили часть стены, после чего фиванцы сдались. Таким образом Филипп обезопасил от набегов этолийцев Магнессию и Фессалию. Всех прежних жителей он продал в рабство и поселил здесь македонцев. Из Фив город был переименован в Филипполь.
Детство Филиппа прошло под опекой отчима — Антигона III. Вместе с государством царевич наследовал и его политику. Добившись немалых успехов в Греции благодаря помощи главы ахейского союза Арата, Антигон наказал Филиппу неуклонно следовать советам Арата и только через него вести переговоры с городами и приобретать знакомства среди ахейцев. И Арат так крепко забрал царевича в свои руки и так сумел его направить, что тот рернулся домой полным любви к своему наставнику и честолюбивого интереса к делам Греции. После смерти Антигона, этолийцы, презирая легкомыслие ахейцев, которые, привыкнув ждать спасения из чужих рук и прятаться под защиту македонского оружия, предавались праздности и бездействию, начали тревожить Пелопоннес (221 г. до Р.Х.). При Кафиях они разбили Арата, и тот, как и прежде, поспешил прибегнуть к помощи македонского царя (Плутарх: «Арат», 46-47).
Филипп быстро прибыл в Пелопоннес. В Коринфе он нашел явившихся от союзных государств представителей и в совете с ними обсуждал, какие меры следовало принять против этолийцев. Единогласно решено было объявить им войну. После этого Филипп возвратился в Македонию и всю зиму деятельно собирал там войска.
В 219 г. до Р.Х. Филипп через Фессалию вступил в Эпир, соединился с эпиротами, захватил Амбра-кий, переправился через Амбра-кийский залив и взял приступом этолийские Фойтии. После этого никто не отваживался выступить против македонцев в открытом бою, и Филипп беспрепятственно опустошил всю Этолию. Он уже собирался переправиться в Пелопоннес, чтобы напасть на входивших в этолийский союз элейцев, но явились вестники из Македонии и сообщили, что дарданы стягивают войска и делают большие военные приготовления для нападения на страну. Филипп немедленно вернулся в Македонию. Воспользовавшись этим, этолийцы напали на эпиротов и предали их страну страшному разорению. Сожжено было и знаменитое Додонское святилище. Все думали, что Филипп не начнет уже в этом году войны, но, едва пришла зима, он с небольшим войском через Фессалию, Эвбею, Беотию и Мегариду вошел в Пелопоннес. Ничего не подозревавшие элейцы собрались тем временем вторгнуться в Сикионию, но на перевале Апелавра наткнулись на Филиппа. Множество элейцев было перебито, другие взяты в плен, бегством спаслось не более сотни. Все это казалось пелопоннес-цам чем-то необыкновенным: в одно и то же время они получили вести о прибытии царя и о его победе!
Филипп же направился в Аркадию, причем много раз испытывал по пути снежные метели и лишения на перевале через Олигирт. Ахейцы во главе с Аратом-млад-шим дожидались его у Кафий. Соединившись вместе, оба войска подошли к Псофиду. Этот город, господствующий над Элидой, считался неприступным. С трех сторон он был прикрыт бурными реками, а с четвертой — высокой горой. Тем не менее Филипп, понимая, как важно для него обладание этой твердыней, велел готовиться к штурму. Македонцы переправились через реку и с ходу овладели стенами. Защитники бежали в акрополь, но сдались через несколько дней. Филипп передал город ахейцам и пошел на Ласион. Им он тоже овладел с ходу. После этого элейцы не решались уже выходить навстречу, и македонцы беспрепятственно грабили страну. Эпида с древности отличалась богатством и многолюдством, так что добыча была очень велика. Между тем сколь грозен был царь с врагами, столь же любезен оставался он с союзниками, так что пользовался доброй славой не у одних только ахейцев, но и у всех пелопоннесцев. В это время ему в равной степени были присущи проницательность, память и радушие. К этому присоединялись царственная наружность и такой же характер, и, что всего важнее, военная доблесть и отвага. Некоторые города элейцев он взял приступом, другие сами открыли перед ним ворота. Так что еще до исхода зимы вся Трифилия признала его власть (Полибий: 4, 25, 29, 61,63-72, 74, 77,80).
Весной 218 г. до Р.Х. Филипп, посовещавшись с друзьями, решил распространить войну на море. Не откладывая дела, царь энергично принялся собирать корабли ахейцев и свои в Лехей, а своих фалангистов обучал гребле. Когда флот и сухопутное войско были готовы, Филипп высадился на земле пале-ян. Все свои усилия на этот раз он сосредоточил на овладении Кефал-ленией, так как, имея этот остров, он мог господствовать над северо-западными берегами Пелопоннеса, главным образом над областью элейцев, а также над Эпиром, Этолией и Акарнанией, Но поскольку город кефалян был хорошо укреплен и овладеть им сразу не удалось, Филипп решил вновь перенести войну в Этолию и прежде всего взял Фермы. Всю местность он подверг жестокому разорению, не пощадив даже храмы богов. Из Этолии царь на кораблях отправился в Коринф и, высадившись здесь, быстрым маршем пошел на Лаконику. Лакедемоняне, предполагавшие, что македонцы все лето проведут в Этолии, были вне себя от ужаса, ибо события застигли их врасплох. Тем не менее царь Ликург II приготовился к битве на холмах вблизи Менелайона. Позиция казалась достаточно неприступной, но Филипп с пелтас-тами и иллирийцами смело ударил на врага и выбил его с высот. Лакедемоняне укрылись в крепостях и со стен наблюдали за тем, как македонцы разоряют их страну. Так и не выманив их в поле, Филипп отступил в Коринф.
Между тем этолийцы, измученные войной, спешили заключить мир, так как расчеты их не оправдывались ходом событий: они надеялись найти в Филиппе неопытного мальчика, а на самом деле нашли в нем совершеннолетнего мужа как в замыслах, так и в исполнении их. Но сам Филипп считал, что время для мира еще не пришло. С наступлением зимы царь вернулся в Македонию. Весной 217 г. до Р.Х. он выступил против дарданцев и взял Билазоры, город весьма удобно расположенный на пути из Дардании в Македонию, так что благодаря этому подвигу он почти окончательно оградил себя от опасностей со стороны дарданцев. Вслед за тем он отправился в Фтиотиду и попытался с ходу взять Мелитеи. Когда попытка не удалась, Филипп направился к Фтиотийским Фивам, также принадлежавшим этолийцам. На этот раз осада проводилась с чрезвычайным упорством. Придвинув к городу осадные машины, македонцы разрушили часть стены, после чего фиванцы сдались. Таким образом Филипп обезопасил от набегов этолийцев Магнессию и Фессалию. Всех прежних жителей он продал в рабство и поселил здесь македонцев. Из Фив город был переименован в Филипполь.