«Знаменитая советская кинозвезда Любовь Орлова перелетела в Германию (каким образом – не сообщалось. – Ю. С.) Здесь она получила все, о чем только могла мечтать в Советском Союзе: виллу с бассейном, собственный дом в центре Берлина. Ее навестил сам фюрер и подарил «звезде» личный самолет».
Мать уверяла меня, семилетнего, что одну такую листовку она держала в руках и, не поверив тому, что в ней написано, разорвала. (Думаю, просто опасаясь, что позднее, когда вернутся наши, эту листовку у нее обнаружат.)
Как бы то ни было, фантазия народа разыгралась тогда не на шутку! Некоторые наиболее «осведомленные» говорили о том, что Орлова уже снимается в придуманном фашистами продолжении александровского «Цирка». Где американка Диксон, оставшаяся когда-то по своей неосведомленности и слепой любви к красавцу Мартынову в Советском Союзе, вскоре поняла, какую роковую ошибку она совершила. И бросив русским то, что больше всего ее тяготило, черного ребенка, бежит в великую Германию и здесь находит истинное счастье…
– Вот стерва! – поражались на Орлову те, кто этому верил. – И чего ей здесь не хватало!
И тут же вспоминали знаменитый кадр из «Цирка», выражающий двуликий облик героини и, как теперь казалось, самой актрисы. Будто угадывали, что теперь напридумают об этом досужие критики:
«Природные белокурые (на самом деле не «природные», а перекрашенные из русых. – Ю. С.) волосы Орловой выдают изначальную принадлежность ее героини к миру светлых образов и чувств, то есть к миру советскому. Поэтому знаменитый кадр, в котором актриса с умышлено приспущенным черным париком, наполовину светлая – наполовину темная, как ничто лучше выдает двойственность ее чувств».
Вот как проницательны были бабы оккупированных немцами районов!
– Все они, «актрысы», такие! – презрительно меняли другие «и» на «ы».
И, между прочим, они недалеко ушли от «барского» выговора самой актрисы – в «Весне», например, она четко выговаривает: «рЫжиссер».
Самое забавное, что в то время, когда немцы снимали якобы с Орловой «антисоветское» продолжение «Цирка», сам Александров подумывал об его антифашистском продолжении… в оккупированной немцами Калуге. Где губернатором служит тот же… злодей Кнейшиц. В руки которого попадает поехавшая на фронт бригада советских циркачей во главе с Марион Диксон, теперь, наверное, Машей Мартыновой. И сгинуть бы ей и ее товарищам в лапах сводящего счеты Кнейшица, если бы в последний момент не появился во главе десантников всемогущий Мартынов, не освободил циркачей и расправился, хоть и опять не до конца (с прицелом на дальнейшее, уже после войны, продолжение этой эпопеи) с Кнейшицем…
Вот и вопрос: кого первого осенила идея военного продолжения «Цирка» его автора или тех, кто распустил слух об Орловой-перебежчице…
Что касается самого слуха, то большинство, конечно, не верило. Слишком уж он был чудовищным. Но надо сказать, что актриса, не появившаяся за четыре года войны в новой роли («Боевой киносборник» в 41-м мало кто смотрел, «Одна семья», снятая в Баку, вообще не вышла на экран) давала к его появлению некоторые основания…
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
Мать уверяла меня, семилетнего, что одну такую листовку она держала в руках и, не поверив тому, что в ней написано, разорвала. (Думаю, просто опасаясь, что позднее, когда вернутся наши, эту листовку у нее обнаружат.)
Как бы то ни было, фантазия народа разыгралась тогда не на шутку! Некоторые наиболее «осведомленные» говорили о том, что Орлова уже снимается в придуманном фашистами продолжении александровского «Цирка». Где американка Диксон, оставшаяся когда-то по своей неосведомленности и слепой любви к красавцу Мартынову в Советском Союзе, вскоре поняла, какую роковую ошибку она совершила. И бросив русским то, что больше всего ее тяготило, черного ребенка, бежит в великую Германию и здесь находит истинное счастье…
– Вот стерва! – поражались на Орлову те, кто этому верил. – И чего ей здесь не хватало!
И тут же вспоминали знаменитый кадр из «Цирка», выражающий двуликий облик героини и, как теперь казалось, самой актрисы. Будто угадывали, что теперь напридумают об этом досужие критики:
«Природные белокурые (на самом деле не «природные», а перекрашенные из русых. – Ю. С.) волосы Орловой выдают изначальную принадлежность ее героини к миру светлых образов и чувств, то есть к миру советскому. Поэтому знаменитый кадр, в котором актриса с умышлено приспущенным черным париком, наполовину светлая – наполовину темная, как ничто лучше выдает двойственность ее чувств».
Вот как проницательны были бабы оккупированных немцами районов!
– Все они, «актрысы», такие! – презрительно меняли другие «и» на «ы».
И, между прочим, они недалеко ушли от «барского» выговора самой актрисы – в «Весне», например, она четко выговаривает: «рЫжиссер».
Самое забавное, что в то время, когда немцы снимали якобы с Орловой «антисоветское» продолжение «Цирка», сам Александров подумывал об его антифашистском продолжении… в оккупированной немцами Калуге. Где губернатором служит тот же… злодей Кнейшиц. В руки которого попадает поехавшая на фронт бригада советских циркачей во главе с Марион Диксон, теперь, наверное, Машей Мартыновой. И сгинуть бы ей и ее товарищам в лапах сводящего счеты Кнейшица, если бы в последний момент не появился во главе десантников всемогущий Мартынов, не освободил циркачей и расправился, хоть и опять не до конца (с прицелом на дальнейшее, уже после войны, продолжение этой эпопеи) с Кнейшицем…
Вот и вопрос: кого первого осенила идея военного продолжения «Цирка» его автора или тех, кто распустил слух об Орловой-перебежчице…
Что касается самого слуха, то большинство, конечно, не верило. Слишком уж он был чудовищным. Но надо сказать, что актриса, не появившаяся за четыре года войны в новой роли («Боевой киносборник» в 41-м мало кто смотрел, «Одна семья», снятая в Баку, вообще не вышла на экран) давала к его появлению некоторые основания…
39
А этому рассказу можно верить, можно – нет.
…Будто во время войны Орлова выступала в госпитале, где лежали тяжело раненые. Почти все без рук, без ног. И задорной «Молодежной» из «Волги-Волги», которой актриса пыталась хоть как-то «встряхнуть» раненых, они аплодировали… костылями.
Воодушевленная даже такими «деревянными» аплодисментами, актриса переводит песню в танец и «наступает» с ним на аккомпанирующего ей гармониста, единственного в палате раненого с руками и ногами.
Однако тот никак почему-то не реагирует на «вызов» актрисы. Она продолжает приглашать гармониста и вдруг, по его замершему взгляду, понимает, что ее аккомпаниатор слеп и не может составить ей «компанию». Собрав последние силы, актриса закончила выступление, но, выйдя из палаты, разрыдалась…
История действительно душераздирающая. Но чтобы вот так, без собственного аккомпаниатора, под гармошку знающего почему-то ее репертуар одного из раненых?..
Но даже если такое и возможно, смущает опубликованное уже после ее кончины на 93-м году интервью с актрисой Е. Мельниковой, игравшей Райку, партнершу Орловой в «Цирке». В котором она рассказывает, что играла перед ранеными с Г. Милляром «Предложение» А. Чехова. Но вместо аплодисментов услышала какой-то стук. И чуть не плача выбежала из палаты.
– Что с вами, деточка? – спросила медсестра.
– Они не хлопают… – разревелась «Райка».
– Что вы! – успокоила ее сестра. – Они вам аплодируют… костылями. У них ведь ампутированы руки…
Такое вот трагическое «совпадение» у обоих героинь веселого «Цирка».
…Будто во время войны Орлова выступала в госпитале, где лежали тяжело раненые. Почти все без рук, без ног. И задорной «Молодежной» из «Волги-Волги», которой актриса пыталась хоть как-то «встряхнуть» раненых, они аплодировали… костылями.
Воодушевленная даже такими «деревянными» аплодисментами, актриса переводит песню в танец и «наступает» с ним на аккомпанирующего ей гармониста, единственного в палате раненого с руками и ногами.
Однако тот никак почему-то не реагирует на «вызов» актрисы. Она продолжает приглашать гармониста и вдруг, по его замершему взгляду, понимает, что ее аккомпаниатор слеп и не может составить ей «компанию». Собрав последние силы, актриса закончила выступление, но, выйдя из палаты, разрыдалась…
История действительно душераздирающая. Но чтобы вот так, без собственного аккомпаниатора, под гармошку знающего почему-то ее репертуар одного из раненых?..
Но даже если такое и возможно, смущает опубликованное уже после ее кончины на 93-м году интервью с актрисой Е. Мельниковой, игравшей Райку, партнершу Орловой в «Цирке». В котором она рассказывает, что играла перед ранеными с Г. Милляром «Предложение» А. Чехова. Но вместо аплодисментов услышала какой-то стук. И чуть не плача выбежала из палаты.
– Что с вами, деточка? – спросила медсестра.
– Они не хлопают… – разревелась «Райка».
– Что вы! – успокоила ее сестра. – Они вам аплодируют… костылями. У них ведь ампутированы руки…
Такое вот трагическое «совпадение» у обоих героинь веселого «Цирка».
40
Вернувшись с Орловой из поездки на Венецианский фестиваль в 1947 году и превратив ту, с заездом по обратной дороге в Париж, в целое послевоенное европейское турне, Александров делился в прессе богатыми зарубежными впечатлениями. Писал о них в «Правде», «Крокодиле», даже в журнале «Вокруг света».
…Где рассказал о посещении Орловой знаменитых, под Венецией, стекольных заводов в Мурано и Бурано. Не успела там актриса заикнуться, что в Советском Союзе нечто подобное процветает в городе Гусь-Хрустальный Владимирской области, не успел переводчик перевести ее слова, как одни из венецианских стеклодувов тут же, на глазах изумленной советской «звезды», выдул стеклянного «гуся» и преподнес ей в память о том месте у нее на Родине, где работают его уникальные коллеги.
Все так: и «гусь» был, и хранился в орловской коллекции зарубежных сувениров. Но чтобы так быстро?!..
…Где рассказал о посещении Орловой знаменитых, под Венецией, стекольных заводов в Мурано и Бурано. Не успела там актриса заикнуться, что в Советском Союзе нечто подобное процветает в городе Гусь-Хрустальный Владимирской области, не успел переводчик перевести ее слова, как одни из венецианских стеклодувов тут же, на глазах изумленной советской «звезды», выдул стеклянного «гуся» и преподнес ей в память о том месте у нее на Родине, где работают его уникальные коллеги.
Все так: и «гусь» был, и хранился в орловской коллекции зарубежных сувениров. Но чтобы так быстро?!..
41
Говорили, что когда С. Эйзенштейна спросили, в чем главная разница между ним и Г. Александровым, он, как всегда и в шутку и всерьез, ответил:
– Когда мы вернулись из Америки, я привез десять чемоданов книг, а Александров – десять чемоданов костюмов.
(Фото, где Эйзенштейн снят на везущем его на Родину пароходе с горой из десяти «книжных» чемоданов, сохранилось.)
Конечно, это шутка, хотя и с долей истины. Однако находились и такие, которые воспринимали слова александровского шефа буквально и к десяти чемоданам режиссерских костюмов добавляли красный американский «бьюик», который он, якобы как В. Маяковский «рено» из Парижа, тоже притащил из-за океана. И потом, сойдясь с Орловой, раскатывал с ней в этом «бьюике» по Москве. Ее так и прозвали – «девушка в красной машине», хотя «девушке» шел уже четвертый десяток…
Но был ли «бьюик» александровской собственностью? Вспоминая о «Цирке», режиссер пишет о нем, но не как о личной машине, а как о весьма экзотичном реквизите, принадлежавшем якобы фильму. И когда по неосторожности красавец-бьюик обо что-то стукнули, шутник В. Володин, игравший директора цирка, ходил вокруг и приговаривал:
– Ах, ах, разбили стекло, американское, небьющееся!..
Так что чем был красный «бьюик» – александровской собственностью, студийным реквизитом или собственностью режиссера, которой за неимением в Москве подобного пользовались напрокат, – неизвестно.
– Когда мы вернулись из Америки, я привез десять чемоданов книг, а Александров – десять чемоданов костюмов.
(Фото, где Эйзенштейн снят на везущем его на Родину пароходе с горой из десяти «книжных» чемоданов, сохранилось.)
Конечно, это шутка, хотя и с долей истины. Однако находились и такие, которые воспринимали слова александровского шефа буквально и к десяти чемоданам режиссерских костюмов добавляли красный американский «бьюик», который он, якобы как В. Маяковский «рено» из Парижа, тоже притащил из-за океана. И потом, сойдясь с Орловой, раскатывал с ней в этом «бьюике» по Москве. Ее так и прозвали – «девушка в красной машине», хотя «девушке» шел уже четвертый десяток…
Но был ли «бьюик» александровской собственностью? Вспоминая о «Цирке», режиссер пишет о нем, но не как о личной машине, а как о весьма экзотичном реквизите, принадлежавшем якобы фильму. И когда по неосторожности красавец-бьюик обо что-то стукнули, шутник В. Володин, игравший директора цирка, ходил вокруг и приговаривал:
– Ах, ах, разбили стекло, американское, небьющееся!..
Так что чем был красный «бьюик» – александровской собственностью, студийным реквизитом или собственностью режиссера, которой за неимением в Москве подобного пользовались напрокат, – неизвестно.
42
В том же, наделавшем столько шума «Блефе во имя триумфа» Ф. Медведев, поленившись дойти до Новодевичьего кладбища и навестить могилы тех, про которых наплел столько небылиц, пишет о том, что последняя жена Александрова, бывшая до этого его невесткой, так ненавидела не пускавшую будто ее на порог Л. Орлову, что когда помер и Александров, она в слепой ненависти к его предыдущей жене «раскидала» их могилы по разным углам Новодевичьего.
Зато И. Изгарышев в «АИФ», проливший, как ему кажется, некоторый свет на причину нелюбви Орловой к жене александровского сына, озвучивает «внуковские» слухи о том, что Галя была «по совместительству» и любовницей отца, и внук режиссера, Григорий Васильевич Александров-младший, является одновременно и его сыном.
Но постоянный «аифовский» автор точен, в отличие от Ф. Медведева, хотя бы в одном: могилы актрисы и режиссера не в разных концах кладбища, а в одном месте, напротив друг друга – через тропинку. Так что хотела этого невестка-жена Александрова или нет, но в этом есть какой-то тайный смысл: скромные, высеченные на могильных плитах барельефы режиссера и актрисы как бы вглядываются друг в друга через кладбищенскую дорожку…
Зато И. Изгарышев в «АИФ», проливший, как ему кажется, некоторый свет на причину нелюбви Орловой к жене александровского сына, озвучивает «внуковские» слухи о том, что Галя была «по совместительству» и любовницей отца, и внук режиссера, Григорий Васильевич Александров-младший, является одновременно и его сыном.
Но постоянный «аифовский» автор точен, в отличие от Ф. Медведева, хотя бы в одном: могилы актрисы и режиссера не в разных концах кладбища, а в одном месте, напротив друг друга – через тропинку. Так что хотела этого невестка-жена Александрова или нет, но в этом есть какой-то тайный смысл: скромные, высеченные на могильных плитах барельефы режиссера и актрисы как бы вглядываются друг в друга через кладбищенскую дорожку…
43
Бывает, что каждая из характеристик, данная человеку его благодарными или не очень потомками, по-своему верна, даже остроумна. Но, сложенные вместе, – особенно если их великое множество, – они делают образ того, кого характеризуют, чем-то уж совсем непохожим на оригинал.
С Л. Орловой это случилось как ни с каким другим, даже самым прославленным советским артистом. Из современных – за последние 10-15 лет характеристик, даже формул, выведенных по поводу ее личности и творчества, можно сложить многостраничный список. Приведем десяток первых, пришедших на память:
1. «Орлова – это Марлен Дитрих + советская власть».
2. «Домработница с Красной площади».
3. «Сказка о самой себе».
4. «Приключения Золушки в стране большевиков».
5. «Примадонна сталинского экрана».
6. «Гранд-дама сталинского экрана».
7. «Всенародная Золушка».
8. «Невенчанная первая леди великого государства».
9. «Астральная жена Сталина».
10. «Мона Лиза советской эпохи».
Забавно, что «Мона Лиза» великого Леонардо является знаковым изображением, этаким экслибрисом серии «Женщина-миф», в которой в издательстве «Москва-Олимп-Смоленск-Русич» вышла книга Щеглова об Орловой «Любовь и Маска».
И еще характерный нюанс: ровно половина этих характеристик связывает артистку с образом вождя всех народов. И это тоже звучит небылью, если поверить тому же Щеглову и его рассказу об истинном отношении актрисы к «этому мерзавцу» Сталину.
С Л. Орловой это случилось как ни с каким другим, даже самым прославленным советским артистом. Из современных – за последние 10-15 лет характеристик, даже формул, выведенных по поводу ее личности и творчества, можно сложить многостраничный список. Приведем десяток первых, пришедших на память:
1. «Орлова – это Марлен Дитрих + советская власть».
2. «Домработница с Красной площади».
3. «Сказка о самой себе».
4. «Приключения Золушки в стране большевиков».
5. «Примадонна сталинского экрана».
6. «Гранд-дама сталинского экрана».
7. «Всенародная Золушка».
8. «Невенчанная первая леди великого государства».
9. «Астральная жена Сталина».
10. «Мона Лиза советской эпохи».
Забавно, что «Мона Лиза» великого Леонардо является знаковым изображением, этаким экслибрисом серии «Женщина-миф», в которой в издательстве «Москва-Олимп-Смоленск-Русич» вышла книга Щеглова об Орловой «Любовь и Маска».
И еще характерный нюанс: ровно половина этих характеристик связывает артистку с образом вождя всех народов. И это тоже звучит небылью, если поверить тому же Щеглову и его рассказу об истинном отношении актрисы к «этому мерзавцу» Сталину.
44
Самое интересное, что о многих небылицах, которые рассказывал о супруге Александров, она и понятия не имела. Большинство из них были, правда, совершенно безобидны. Так что если бы Орлова и узнала о них, она ничуть бы не обиделась на супруга.
….Вот при первой же встрече с назначенным на его фильм «Человек человеку» вторым режиссером А. Бобровским Александров говорит ему:
– Кстати, Любовь Петровна просила передать вам свой привет!
«Я опешил, – признается Бобровский в воспоминаниях, которые мы уже цитировали. – Мне? Привет? Не издевается ли мэтр?
Я смотрел ему в глаза и ничего не мог в них прочесть, кроме честности и преданности. Честности ко мне и преданности Любовь Петровне».
И А. Бобровского, впоследствии известного режиссера, автора «Возвращения «Святого Луки» и других остросюжетных фильмов, можно понять. Ко времени разговора с Александровым он успел лишь дважды побывать «вторым», опять же режиссером, на картинах такого же, курсом раньше, герасимовца С. Самсонова: «Попрыгунья» и «За витриной универмага». Так что «приветы», которые «звезда» передавала «второму режиссеру», никак не укладывались в его скромном сознании. Тем более что на фильм ее мужа он опять, в третий уже раз, был приглашен «вторым» и до собственной карьеры и будущей известности ему еще далеко. Особенно Бобровского поразило дальнейшее:
«А маэстро еще добавил:
– Любовь Петровне очень нравятся ваши фильмы.
Теперь на меня уже валился потолок.
– Да? Гм… Спасибо… большое…
Александров испытующе смотрел на меня, в его глазах читалось: «Ну, молодой человек, видите, как мы вас ценим!» И мне даже казалось, как его левый глаз таинственно подмигнул мне. Я глупо улыбнулся:
– Передайте, пожалуйста, Любови Петровне поклон от меня.
– Непременно. Она будет очень рада!»
….Вот при первой же встрече с назначенным на его фильм «Человек человеку» вторым режиссером А. Бобровским Александров говорит ему:
– Кстати, Любовь Петровна просила передать вам свой привет!
«Я опешил, – признается Бобровский в воспоминаниях, которые мы уже цитировали. – Мне? Привет? Не издевается ли мэтр?
Я смотрел ему в глаза и ничего не мог в них прочесть, кроме честности и преданности. Честности ко мне и преданности Любовь Петровне».
И А. Бобровского, впоследствии известного режиссера, автора «Возвращения «Святого Луки» и других остросюжетных фильмов, можно понять. Ко времени разговора с Александровым он успел лишь дважды побывать «вторым», опять же режиссером, на картинах такого же, курсом раньше, герасимовца С. Самсонова: «Попрыгунья» и «За витриной универмага». Так что «приветы», которые «звезда» передавала «второму режиссеру», никак не укладывались в его скромном сознании. Тем более что на фильм ее мужа он опять, в третий уже раз, был приглашен «вторым» и до собственной карьеры и будущей известности ему еще далеко. Особенно Бобровского поразило дальнейшее:
«А маэстро еще добавил:
– Любовь Петровне очень нравятся ваши фильмы.
Теперь на меня уже валился потолок.
– Да? Гм… Спасибо… большое…
Александров испытующе смотрел на меня, в его глазах читалось: «Ну, молодой человек, видите, как мы вас ценим!» И мне даже казалось, как его левый глаз таинственно подмигнул мне. Я глупо улыбнулся:
– Передайте, пожалуйста, Любови Петровне поклон от меня.
– Непременно. Она будет очень рада!»
45
Никакому «поклону» от наверняка неизвестного ей Бобровского Орлова «рада» не была. Просто потому, что он ей не передавался. Но даже если бы она узнала, что сама передавала Бобровскому «привет» и тем более что она «любит» его несуществующие пока фильмы, вряд ли такая безобидная неправда обидела бы актрису. В конце концов, если Александрову это нужно, чтобы сходу, с первой же встречи, расположить к себе молодого сотрудника, Бог с ним, пусть передает ее «приветы», даже «поклоны» хоть своему осветителю…
Но вот если бы Любовь Петровна спустя некоторое время узнала, что только непогодой удалось Александрову оправдать назначенный и отмененный в далеком Ангарске ее концерт, она бы не на шутку рассердилась. Ее концертная деятельность ограничивалась, как правило, европейской частью Союза, максимум Западной Сибирью и Казахстаном.
И ни о каком концерте, во всяком случае встрече с ее почитателями, объявленной в сентябре 1957 года в далеком Предбайкалье, она понятия не имела. А дело, как описывает тот же А. Бобровский, происходило так.
«В Ангарске понадобилась массовка в 3000 человек, смотрящая якобы концерт едущих через Сибирь участников Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве. Чтобы ее собрать, договорились с начальником местного клуба устроить в воскресенье на центральной площади концерт местной самодеятельности и привлечь народ.
– Замечательно, – одобрил эту идею Александров. – Когда будете объявлять по радио, скажите еще, что перед ангарчанами выступит Любовь Петровна.
– Разве она приезжает?
– Нет, нет. Но все равно скажите, и народу набежит побольше.
– Но народу, если от «набежит», нужно будет еще объяснить.
– Это я беру на себя, – весело улыбнулся «шеф».
…А в утро съемки полил проливной дождь. Когда Александрову заикнулись насчет того, что придется отменить съемку, он безмятежно улыбнулся.
– Не волнуйтесь. Сейчас который час?
– Уже половина одиннадцатого.
– Могу вас успокоить: без четверти двенадцать дождь прекратится, а в час дня польет снова. Но у нас будет достаточно времени, чтобы все снять.
Мы с оператором С. Вронским даже не улыбнулись на его шутку и вышли.
– Я вижу, наш Александров большой шутник! – только теперь рассмеялся оператор.
…К началу съемки Александров пришел на площадь и обратился к собравшейся, несмотря на дождь, массовке:
– Дорогие друзья! К моему великому сожалению, вынужден сообщить вам, что Любовь Петровна не может сегодня выступить перед вами. Ей помешала нелетная, как вы сами видите, погода. Она, как и мы, ждет солнышка в аэропорту. Но она специально позвонила, чтобы сказать, что всех вас очень любит и шлет вам свой пламенный привет.
Толпа загудела, отчаянно зааплодировала, раздались счастливые возгласы:
– Передайте ей тоже привет от нас!
– Как она себя чувствует?
– Чувствует она себя отлично, настроение замечательное, мечтает побывать у вас в гостях. Ваш привет ее сильно обрадует…
И тут, к нашему удивлению, небо стало светлеть, и дождь заметно стих. Вронский посмотрел на меня, я на него, оба мы взглянули на часы: было без десяти минут двенадцать! Ровно в 12 дождь вообще прекратился. И в течение часа съемка прошла безукоризненно: танцоры выступали на «бис», публика была в восторге, а в десять минут второго снова полил дождь. Съемка кончилась. Успели снять все.
Александров победоносно улыбнулся в нашу сторону. Мы были полностью посрамлены».
Вряд ли Александров поведал об этой лихой ангарской мистификации супруге. Ибо одно дело – передача ее «привета» неизвестному ей Бобровскому, а другое – тысячам жителей Ангарска, которые искренно поверили в ее приезд и под проливным дождем собрались на встречу с актрисой. И в ее вынужденную – благо полил дождь! – отмену. А если бы спасительный дождь не полил, как бы тогда выкручивался ее хитроумный муженек? Он бы, конечно, нашел выход из любого положения… Но она терпеть таких «всенародных» обманов не могла и, если бы Александров все-таки рассказал ей об Ангарске, наверняка отчитала бы режиссера и попросила впредь таких манипуляций с ее добрым именем не производить. Не хватало ей потерять его только из-за того, что где-то в Ангарске массовки «набежало» в два, даже в три раза больше. Уж чем-чем, а своим добрым именем в народе актриса дорожила…
Но вот если бы Любовь Петровна спустя некоторое время узнала, что только непогодой удалось Александрову оправдать назначенный и отмененный в далеком Ангарске ее концерт, она бы не на шутку рассердилась. Ее концертная деятельность ограничивалась, как правило, европейской частью Союза, максимум Западной Сибирью и Казахстаном.
И ни о каком концерте, во всяком случае встрече с ее почитателями, объявленной в сентябре 1957 года в далеком Предбайкалье, она понятия не имела. А дело, как описывает тот же А. Бобровский, происходило так.
«В Ангарске понадобилась массовка в 3000 человек, смотрящая якобы концерт едущих через Сибирь участников Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве. Чтобы ее собрать, договорились с начальником местного клуба устроить в воскресенье на центральной площади концерт местной самодеятельности и привлечь народ.
– Замечательно, – одобрил эту идею Александров. – Когда будете объявлять по радио, скажите еще, что перед ангарчанами выступит Любовь Петровна.
– Разве она приезжает?
– Нет, нет. Но все равно скажите, и народу набежит побольше.
– Но народу, если от «набежит», нужно будет еще объяснить.
– Это я беру на себя, – весело улыбнулся «шеф».
…А в утро съемки полил проливной дождь. Когда Александрову заикнулись насчет того, что придется отменить съемку, он безмятежно улыбнулся.
– Не волнуйтесь. Сейчас который час?
– Уже половина одиннадцатого.
– Могу вас успокоить: без четверти двенадцать дождь прекратится, а в час дня польет снова. Но у нас будет достаточно времени, чтобы все снять.
Мы с оператором С. Вронским даже не улыбнулись на его шутку и вышли.
– Я вижу, наш Александров большой шутник! – только теперь рассмеялся оператор.
…К началу съемки Александров пришел на площадь и обратился к собравшейся, несмотря на дождь, массовке:
– Дорогие друзья! К моему великому сожалению, вынужден сообщить вам, что Любовь Петровна не может сегодня выступить перед вами. Ей помешала нелетная, как вы сами видите, погода. Она, как и мы, ждет солнышка в аэропорту. Но она специально позвонила, чтобы сказать, что всех вас очень любит и шлет вам свой пламенный привет.
Толпа загудела, отчаянно зааплодировала, раздались счастливые возгласы:
– Передайте ей тоже привет от нас!
– Как она себя чувствует?
– Чувствует она себя отлично, настроение замечательное, мечтает побывать у вас в гостях. Ваш привет ее сильно обрадует…
И тут, к нашему удивлению, небо стало светлеть, и дождь заметно стих. Вронский посмотрел на меня, я на него, оба мы взглянули на часы: было без десяти минут двенадцать! Ровно в 12 дождь вообще прекратился. И в течение часа съемка прошла безукоризненно: танцоры выступали на «бис», публика была в восторге, а в десять минут второго снова полил дождь. Съемка кончилась. Успели снять все.
Александров победоносно улыбнулся в нашу сторону. Мы были полностью посрамлены».
Вряд ли Александров поведал об этой лихой ангарской мистификации супруге. Ибо одно дело – передача ее «привета» неизвестному ей Бобровскому, а другое – тысячам жителей Ангарска, которые искренно поверили в ее приезд и под проливным дождем собрались на встречу с актрисой. И в ее вынужденную – благо полил дождь! – отмену. А если бы спасительный дождь не полил, как бы тогда выкручивался ее хитроумный муженек? Он бы, конечно, нашел выход из любого положения… Но она терпеть таких «всенародных» обманов не могла и, если бы Александров все-таки рассказал ей об Ангарске, наверняка отчитала бы режиссера и попросила впредь таких манипуляций с ее добрым именем не производить. Не хватало ей потерять его только из-за того, что где-то в Ангарске массовки «набежало» в два, даже в три раза больше. Уж чем-чем, а своим добрым именем в народе актриса дорожила…
46
В Тбилиси вышедшую после концерта Орлову ждала огромная «грузинская» толпа. Кое-как, с помощью окруживших ее с обеих сторон администратора и аккомпаниатора, актриса добралась до машины и, только забравшись в нее, почувствовала себя в относительной безопасности.
Но тут случилось самое неприятное. Машина никак, несмотря на все усилия донельзя сконфуженного водителя, не заводилась. А толпа, окружавшая машину, радовалась тому, что ей выпал шанс провести с Орловой лишнее время.
– О господи! – взмолилась актриса. – Как же долго это продлится!
И когда администратор уже вылез из машины, чтобы идти звонить о ее замене, та же толпа, которая так пугала актрису, спросила его, в какую именно гостиницу ее нужно доставить. Администратор, не очень понимая, что имеется в виду, ответил.
– Садитесь! – сказали ему. – Через час будете на месте.
«Почему через час? – подумал администратор. – Ведь до гостиницы четверть часа езды…»
Тем не менее его почти запихнули в машину, а шоферу велели «только крутить».
И навалившись на машину в несколько сотен рук, толпа покатила ее в нужном направлении. А всем находившимся в ней – Орловой, двум ее спутникам и шоферу – ничего не оставалось, как подчиниться.
Улицы в Тбилиси – не ленинградские проспекты, и на пути в гостиницу оказалось несколько довольно крутых подъемов. Но тут на подмогу толпе энтузиастов бросались поставленные в известность о знаменитой пассажирке машины встречные.
Как бы то ни было, но машину с Орловой и ее спутниками экспрессивные тбилисцы докатили якобы до гостиницы даже на несколько минут раньше, чем обещали…
Но тут случилось самое неприятное. Машина никак, несмотря на все усилия донельзя сконфуженного водителя, не заводилась. А толпа, окружавшая машину, радовалась тому, что ей выпал шанс провести с Орловой лишнее время.
– О господи! – взмолилась актриса. – Как же долго это продлится!
И когда администратор уже вылез из машины, чтобы идти звонить о ее замене, та же толпа, которая так пугала актрису, спросила его, в какую именно гостиницу ее нужно доставить. Администратор, не очень понимая, что имеется в виду, ответил.
– Садитесь! – сказали ему. – Через час будете на месте.
«Почему через час? – подумал администратор. – Ведь до гостиницы четверть часа езды…»
Тем не менее его почти запихнули в машину, а шоферу велели «только крутить».
И навалившись на машину в несколько сотен рук, толпа покатила ее в нужном направлении. А всем находившимся в ней – Орловой, двум ее спутникам и шоферу – ничего не оставалось, как подчиниться.
Улицы в Тбилиси – не ленинградские проспекты, и на пути в гостиницу оказалось несколько довольно крутых подъемов. Но тут на подмогу толпе энтузиастов бросались поставленные в известность о знаменитой пассажирке машины встречные.
Как бы то ни было, но машину с Орловой и ее спутниками экспрессивные тбилисцы докатили якобы до гостиницы даже на несколько минут раньше, чем обещали…
47
Чем только не становились «Веселые ребята», вернее, название этого фильма. И «эскадрилья» из двух истребителей «ЛА-5», построенная на средства джаза Л. Утесова, была названа «Веселыми ребятами» (прямо на фюзеляжах обоих ястребков красовалось название фильма!) Кстати, они нанесли врагу немалый ущерб, сбив, по одним подсчетам, 21 самолет, по другим – 19.
И острая, еще до «перестройки», телепередача, быстренько, кстати, прикрытая начальством, «Веселые ребята». И вокально-инструментальный ансамбль под управлением П. Слободкина, в котором опять же начинала А. Пугачева и который оркестровал давшую старт рождению следующей после Л. Орловой советской «звезды» песню «Арлекино».
Наконец, в 60-х годах в Москве, на улице Горького, кажется, существовало довольно долго кафе «Веселые ребята».
Ни Орлову, ни Александрова на его открытие не пригласили – может, они отсутствовали в Москве. Но актриса, говорят, не удержалась и в один прекрасный вечер зашла в кафе имени своего фильма.
Причем сделала это инкогнито, напялив парик и огромные черные очки. Никто, конечно, не узнал народной артистки СССР, и публика продолжала плясать под модные тогда ритмы.
И якобы неожиданно сидевшая за угловым столиком и попивавшая кофе немолодая женщина вошла в общий круг танцующих и стала одна, без партнера, отплясывать, ничем не уступая тогдашней – 60-х годов – «тусовке». Сначала на нее не обращали внимания: ну, развлекается «старушка», и бог с ней. Но потом, когда «старушка» стала выделывать фортеля, которые примитивно топтавшейся на месте молодежи и не снились, танцующие, освободив для нее место в центре, стали наблюдать, что вытворяет неожиданная гостья.
Однако «старушка» вовремя заметила этот маневр и тоже остановилась. К ней подошел администратор «Веселых ребят», поблагодарил за доставленное удовольствие и попросил представиться.
– Это лишнее, – сказала будто пожилая танцорка и, поблагодарив за гостеприимство, так и неузнанная, покинула кафе «Веселые ребята».
Ее исчезновения, как и прихода, никто не заметил – все опять сомкнули ряды в танце. Только сидевший так же – один – пожилой мужчина подошел к администратору.
– Вы меня извините, но, по-моему, эта дама была не кто иная, как Любовь Орлова.
– Почему вы так решили? – побоялся поверить в это администратор.
– В каком-то смысле я ее коллега. Так что уж поверьте моему актерскому чутью.
– Что же вы раньше не сказали! – застонал администратор, и с его якобы слов эта история стала известна…
И острая, еще до «перестройки», телепередача, быстренько, кстати, прикрытая начальством, «Веселые ребята». И вокально-инструментальный ансамбль под управлением П. Слободкина, в котором опять же начинала А. Пугачева и который оркестровал давшую старт рождению следующей после Л. Орловой советской «звезды» песню «Арлекино».
Наконец, в 60-х годах в Москве, на улице Горького, кажется, существовало довольно долго кафе «Веселые ребята».
Ни Орлову, ни Александрова на его открытие не пригласили – может, они отсутствовали в Москве. Но актриса, говорят, не удержалась и в один прекрасный вечер зашла в кафе имени своего фильма.
Причем сделала это инкогнито, напялив парик и огромные черные очки. Никто, конечно, не узнал народной артистки СССР, и публика продолжала плясать под модные тогда ритмы.
И якобы неожиданно сидевшая за угловым столиком и попивавшая кофе немолодая женщина вошла в общий круг танцующих и стала одна, без партнера, отплясывать, ничем не уступая тогдашней – 60-х годов – «тусовке». Сначала на нее не обращали внимания: ну, развлекается «старушка», и бог с ней. Но потом, когда «старушка» стала выделывать фортеля, которые примитивно топтавшейся на месте молодежи и не снились, танцующие, освободив для нее место в центре, стали наблюдать, что вытворяет неожиданная гостья.
Однако «старушка» вовремя заметила этот маневр и тоже остановилась. К ней подошел администратор «Веселых ребят», поблагодарил за доставленное удовольствие и попросил представиться.
– Это лишнее, – сказала будто пожилая танцорка и, поблагодарив за гостеприимство, так и неузнанная, покинула кафе «Веселые ребята».
Ее исчезновения, как и прихода, никто не заметил – все опять сомкнули ряды в танце. Только сидевший так же – один – пожилой мужчина подошел к администратору.
– Вы меня извините, но, по-моему, эта дама была не кто иная, как Любовь Орлова.
– Почему вы так решили? – побоялся поверить в это администратор.
– В каком-то смысле я ее коллега. Так что уж поверьте моему актерскому чутью.
– Что же вы раньше не сказали! – застонал администратор, и с его якобы слов эта история стала известна…
48
Гомерический смех вызывала в «Веселых ребятах» утесовская благоглупость по поводу того, что же Венере Милосской (статуя которой то и дело падала ему на руки, потому что ее дергала привязанная корова во дворе) 8-го марта делать: рук-то нет, голосовать нечем?
Спустя 25 лет, когда Александров вздумал переозвучить фильм, эта благоглупость оказалась единственной, по которой прошлась цензура. И Утесов, уже голосом дублировавшего его В. Трошина, говорил:
– Что же такой женщине на ферме делать: рук-то нет, коров доить нечем.
А тогда, в 34-м, ржали именно из-за глупости шутки: 8 марта Международный женский день, в который никто никого не выбирал и ни за что не голосовал. Просто, как это повелось, в годы «развитого социализма» собирались в Большом театре. И уже позднее, когда существовал уже и Кремлевский Дворец съездов, в Большом – там не так официально, «по-женски» уютно. Избирали президиум во главе с Политбюро и зачитывали минут на 40 («больше, я думаю, не надо», как говорил Огурцов в «Карнавальной ночи») доклад о роли женщины в построении коммунизма.
Обычно докладчицами выступали высокопоставленные правительственные или «общественные» дамы – Е. Фурцева, В. Николаева-Терешкова и др.
А однажды в роли такой восьмимартовской докладчицы выступила Л. Орлова и довольно выразительно прочла написанный и, естественно, тщательно отредактированный текст. Александров, внимавший каждому ее слову, говорил потом, что «Любочка снова, как 30 лет назад в «Веселых ребятах», покорила Большой театр». И будто доклад ее попросил сделать лично Леонид Ильич. Судя по тому, как тот во главе вставшего президиума приветствовал докладчицу, актриса оправдала доверие генсека…
Я сам был на том торжестве и тоже стоя приветствовал обожаемую актрису и докладчицу. Но до сих пор не очень верю в то, что подвиг ее на это «лично Леонид Ильич»…
Спустя 25 лет, когда Александров вздумал переозвучить фильм, эта благоглупость оказалась единственной, по которой прошлась цензура. И Утесов, уже голосом дублировавшего его В. Трошина, говорил:
– Что же такой женщине на ферме делать: рук-то нет, коров доить нечем.
А тогда, в 34-м, ржали именно из-за глупости шутки: 8 марта Международный женский день, в который никто никого не выбирал и ни за что не голосовал. Просто, как это повелось, в годы «развитого социализма» собирались в Большом театре. И уже позднее, когда существовал уже и Кремлевский Дворец съездов, в Большом – там не так официально, «по-женски» уютно. Избирали президиум во главе с Политбюро и зачитывали минут на 40 («больше, я думаю, не надо», как говорил Огурцов в «Карнавальной ночи») доклад о роли женщины в построении коммунизма.
Обычно докладчицами выступали высокопоставленные правительственные или «общественные» дамы – Е. Фурцева, В. Николаева-Терешкова и др.
А однажды в роли такой восьмимартовской докладчицы выступила Л. Орлова и довольно выразительно прочла написанный и, естественно, тщательно отредактированный текст. Александров, внимавший каждому ее слову, говорил потом, что «Любочка снова, как 30 лет назад в «Веселых ребятах», покорила Большой театр». И будто доклад ее попросил сделать лично Леонид Ильич. Судя по тому, как тот во главе вставшего президиума приветствовал докладчицу, актриса оправдала доверие генсека…
Я сам был на том торжестве и тоже стоя приветствовал обожаемую актрису и докладчицу. Но до сих пор не очень верю в то, что подвиг ее на это «лично Леонид Ильич»…
49
Не очень до сих пор верится и в то, что, прежде чем играть почтальона по прозвищу Стрелка в «Волге-Волге», Орлова, как она рассказывала, а за ней все, кто об этом писал, «вживаясь в образ», разносила почту по домам москвичей.
Это что же: приходила в почтовое отделение, просила снабдить ее какой-то партией корреспонденции и шла по квартирам? И это делала всегда преследуемая толпой поклонников Любовь Орлова, которая, не боясь быть узнанной (не в парике же она ходила и не в черных очках!), сама заявлялась к этим поклонникам в гости. Ведь, узнав ее, вряд ли кто-нибудь отпускал знаменитую «почтальоншу» просто так, без того чтобы не затащить в дом или хотя бы тут же, у порога, не выразить ей свои восторги.
А главное, зачем ей это было нужно – изучение нехитрого почтальонского дела? Понятно, в следующей картине, когда перед тем, как непосредственно в кадре изображать труд текстильщицы, актрисе пришлось пройти курс обучения этому. Но в «Волге-Волге» почтальон Стрелка никакой почтовой деятельностью не занимается, разве что вручает единственную, так вдохновившую и одновременно огорчившую Бывалова телеграмму о вызове его в Москву для показа художественной самодеятельности. Не ходила же она несколько дней по домам москвичей, чтобы понять, как именно, какой рукой, «по-почтальонски», вручить телеграмму Бывалову?
«Усы» из соломы у Стрелки актрисе подсказал снимок сельской почтальонши, шагающей в поле среди колосьев.
Единственная покоряюще-правдивая деталь во всем этом – «усы», которые делает себе Стрелка, прежде чем плясать перед Бываловым, и которые пришли на ум актрисе, когда она увидела в одном из журналов снимок сельской почтальонши, шагающей в поле, среди колосьев.
В общем, насколько документально точен, почти запротоколирован (да это и на экране видно!) курс ткацкого обучения актрисы, настолько сомнительно прохождение ею почтальонского «техминимума».
Это что же: приходила в почтовое отделение, просила снабдить ее какой-то партией корреспонденции и шла по квартирам? И это делала всегда преследуемая толпой поклонников Любовь Орлова, которая, не боясь быть узнанной (не в парике же она ходила и не в черных очках!), сама заявлялась к этим поклонникам в гости. Ведь, узнав ее, вряд ли кто-нибудь отпускал знаменитую «почтальоншу» просто так, без того чтобы не затащить в дом или хотя бы тут же, у порога, не выразить ей свои восторги.
А главное, зачем ей это было нужно – изучение нехитрого почтальонского дела? Понятно, в следующей картине, когда перед тем, как непосредственно в кадре изображать труд текстильщицы, актрисе пришлось пройти курс обучения этому. Но в «Волге-Волге» почтальон Стрелка никакой почтовой деятельностью не занимается, разве что вручает единственную, так вдохновившую и одновременно огорчившую Бывалова телеграмму о вызове его в Москву для показа художественной самодеятельности. Не ходила же она несколько дней по домам москвичей, чтобы понять, как именно, какой рукой, «по-почтальонски», вручить телеграмму Бывалову?
«Усы» из соломы у Стрелки актрисе подсказал снимок сельской почтальонши, шагающей в поле среди колосьев.
Единственная покоряюще-правдивая деталь во всем этом – «усы», которые делает себе Стрелка, прежде чем плясать перед Бываловым, и которые пришли на ум актрисе, когда она увидела в одном из журналов снимок сельской почтальонши, шагающей в поле, среди колосьев.
В общем, насколько документально точен, почти запротоколирован (да это и на экране видно!) курс ткацкого обучения актрисы, настолько сомнительно прохождение ею почтальонского «техминимума».
50
Если верить одной из баек профессора эстетики А. Борева (их сбором он параллельно со своей научной деятельностью занимался всю жизнь), то дело было так.
После просмотра «Весны» Сталин, благодушествуя, сказал:
– Вы не возражаете, товарищ Александров, если товарищ Жданов сыграет нам что-нибудь из вашей картины, а мы с Любовью Петровной потанцуем?
«Товарищ Александров», конечно, не возражал. А. Жданов что-то сносно, на слух, заиграл из «Весны», а Сталин далеко не так «сносно» повел Орлову в танце.
В то, что действительно музицирующий Жданов мог на слух подобрать что-то из мелодий только что увиденного фильма, можно поверить, хотя и с трудом. Но чтобы представить танцующего в свои 68 лет Сталина – для этого надо иметь слишком большое воображение…
И потом – что именно мог танцевать вождь (даже если бы умел!) из александровского фильма? Не «Марш» же на слова С. Михалкова, который служит ее лейтмотивом, и не «Журчат ручьи», под который даже опытному танцору трудно подобрать ритм. Остается только знаменитая «Заздравная», под которую обычно вальсировали гости в начале праздничных телевизионных «Огоньков». Но даже вальсирующего под «Заздравную чашу» вождя представить трудно…
После просмотра «Весны» Сталин, благодушествуя, сказал:
– Вы не возражаете, товарищ Александров, если товарищ Жданов сыграет нам что-нибудь из вашей картины, а мы с Любовью Петровной потанцуем?
«Товарищ Александров», конечно, не возражал. А. Жданов что-то сносно, на слух, заиграл из «Весны», а Сталин далеко не так «сносно» повел Орлову в танце.
В то, что действительно музицирующий Жданов мог на слух подобрать что-то из мелодий только что увиденного фильма, можно поверить, хотя и с трудом. Но чтобы представить танцующего в свои 68 лет Сталина – для этого надо иметь слишком большое воображение…
И потом – что именно мог танцевать вождь (даже если бы умел!) из александровского фильма? Не «Марш» же на слова С. Михалкова, который служит ее лейтмотивом, и не «Журчат ручьи», под который даже опытному танцору трудно подобрать ритм. Остается только знаменитая «Заздравная», под которую обычно вальсировали гости в начале праздничных телевизионных «Огоньков». Но даже вальсирующего под «Заздравную чашу» вождя представить трудно…