— У вас голова не в порядке, сэр.
— Вот заладил! Какой же ты дурак! Говорю тебе, это капитан Блад! Я узнал его в тот момент, когда он попросил высадить его на Тортуге. Не будь я в полусне, я бы и раньше его узнал. Он сказал, что не хочет высаживаться в Порт-Ройяле. Ещё бы, ведь губернатор Ямайки — полковник Бишоп! Теперь ты понял наконец?
С глупым видом, моргая глазами, Тим отпустил два-три крепких словечка.
— Так значит, вы узнали его?
— Можешь не сомневаться, что я не ошибся. Теперь иди и меняй курс. А потом запри этого парня. Если мы захватим его во сне, это избавит нас от беспокойства.
— Ну и ну, — покачал головой Тим и удалился в состоянии крайнего возбуждения, вызванного отнюдь не угрызениями совести. Донья Исабела, чей страх возрастал по мере того, как она все больше вникала в происходящее, внезапно вскочила на ноги.
— Постойте, постойте! Что вы намерены делать?
— Это тебя не касается, малютка, — сказал Ферфакс и повелительным взмахом руки отпустил Тима.
— Нет, касается. Я все поняла. Ты не можешь так поступить, Джордж.
— Почему не могу? Ведь мошенник наверняка сейчас спит, как убитый. Так что особого труда это не составит. Да, его ждёт весёленькое пробуждение. И Ферфакс разразился хохотом, только усилившим ужас девушки.
— Но Dios mio![133] Ты же не можешь предать человека, который спас тебе жизнь!
Ферфакс обернулся к девушке, устремив на неё насмешливый взгляд. Будучи закоренелым негодяем, он не сомневался, что имеет дело с обычной глупой сентиментальностью, которую ничего не стоит преодолеть. К тому же он был уверен в своём влиянии на Исабелу, чью невинность он принимал за простодушие.
— Пойми, девочка, это мой долг. Ведь этот Блад — вор, пират и убийца, от которого необходимо как можно скорее очистить море.
Но девушка ещё сильнее разволновалась.
— Может быть, он в самом деле пират. Об этом я ничего не знаю. Но я знаю, что он спас тебе жизнь и именно поэтому находится здесь.
— А вот это не правда, — возразил Ферфакс. — Блад находится здесь потому, что он воспользовался преимуществом моего положения.
Он прибыл на борт «Цапли», чтобы удрать с Мэйна от преследовавшего его правосудия. Ну, ничего. Завтра он обнаружит, что просчитался.
Побледнев, как смерть, девушка в отчаянии ломала руки, затем, придя в себя, она устремила на Ферфакса пронизывающий взгляд, и на её лице появилось выражение, не слишком ему понравившееся.
Вера в этого человека, которого она знала не так уж давно, иллюзии, которые она питала в отношении его, заставившие её бросить все, чтобы связать с ним свою судьбу, сильно поколебались при виде гнева, обуявшего его, когда он узнал о потере драгоценностей. Теперь же эти иллюзии готовы были рассыпаться в прах, так как те свойства, которые только что продемонстрировал её возлюбленный, наполнили её ужасом и отвращением.
Правда, она ещё пыталась противиться нахлынувшим на неё чувствам. Ведь если Джордж Ферфакс оправдает худшие её подозрения, какая же участь могла ожидать её, находящуюся целиком в его власти?
— Джордж, — спокойно заговорила донья Исабела, глубокое душевное волнение которой выдавала только высоко вздымавшаяся грудь. — Неважно, кто этот человек. Ты обязан ему жизнью. Не будь его, ты лежал бы сейчас мёртвым на той аллее в Ла-Аче. А ты хочешь решиться на такой позорный поступок.
— Позорный? Черт возьми! — И Ферфакс снова разразился отталкивающим пренебрежительным хохотом.
— Ты просто ничего не понимаешь. Долг каждого честного джентльмена выдать властям этого грязного пирата.
В чёрных глазах девушки, в упор устремлённых на него, появилось презрение.
— И ты ещё говоришь о честности! По-твоему, честно продать человека, который спас тебе жизнь, за пятьдесят тысяч? Тогда честен и Иуда, предавший Спасителя за тридцать сребренняков!
Сердито глада на девушку, Ферфакс, подобно всем негодяям, тотчас же нашёл аргумент, оправдывающий его поведение.
— Если тебе это не нравится, то можешь винить себя. Не потеряй ты своих драгоценностей, мне незачем было бы идти на это. Где ещё я возьму деньги, чтобы заплатить Тиму и его команде, закупить провизию на Ямайке и подготовить «Цаплю» к плаванию через океан?
— Так вот оно что! — В её голосе послышалась нотка горечи. — Значит, всему виной потеря моих драгоценностей? Que verguenza![134] — Рыдания сотрясли её. — Dios mio, que veltad! Ay de mi![135] — И девушка, несмотря на своё отчаяние, все ещё питавшая слабую надежду, схватила его за руку и взмолилась:
— Хорхито!..
Но мистер Ферфакс, как вы, должно быть, поняли, не отличался терпеливостью. Желая прекратить мольбы своей возлюбленной, он отшвырнул её с такой силой, что она ударилась о переборку. Его злобный нрав проявился во всей красе, чему немало способствовало то, что резкое движение вызвало новый приступ боли в раненом плече.
— Довольно скулить, девчонка! Черт бы тебя побрал, из-за тебя моя рана снова начнёт кровоточить. Какого дьявола ты суёшься в дела, в которых ничего не смыслишь? Неужели ты до встречи со мной не мала, что мужчины не любят, когда к ним без толку цепляются? — И он повелительно закончил свою тираду.
— Иди спать!
Так как девушка стояла неподвижно, побледневшая, испуганная и не верящая своим ушам, то Ферфакс, раздражённый молчаливым упрёком, светившийся в её взгляде, бешено заорал:
— Ты слышала, что я сказал? Иди в постель, черт побери! Ступай немедленно!
Девушка сразу же вышла, не произнеся ни слова, что пробудило в Ферфаксе подозрение. Словно забыв о своей ране, он осторожно слез с койки и, шатаясь, добрался до двери, успев увидеть донью Исабелу, проскользнувшую в каюту напротив, и услышать приглушённые рыдания, доносившиеся из-за закрытой двери.
Ферфакс презрительно скривил губы. Как бы то ни было, ей не пришло в голову выдать капитану Бладу его намерения. А даже, если бы это и случилось, то Тим с его шестью матросами легко бы справился с корсаром, вздумай он сопротивляться. Все же такая мысль могла появиться у девушки, и следовало предотвратить возможные последствия.
Ферфакс позвал Алькатраса, который дремал, растянувшись на кормовом рундуке. Разбуженный криком хозяина, стюард примчался на зов и получил от Ферфакса приказ не спать и следить за тем, чтобы донья Исабела не покидала своей каюты. В противном случае он должен был помешать ей силой.
После этого с помощью Алькатраса Ферфакс вновь улёгся на койку. Крен на правый борт убедил его, что корабль лёг на соответствующий курс, и Ферфакс, считая своё будущее обеспеченным, заснул глубоким сном смертельно уставшего человека.
— Вот заладил! Какой же ты дурак! Говорю тебе, это капитан Блад! Я узнал его в тот момент, когда он попросил высадить его на Тортуге. Не будь я в полусне, я бы и раньше его узнал. Он сказал, что не хочет высаживаться в Порт-Ройяле. Ещё бы, ведь губернатор Ямайки — полковник Бишоп! Теперь ты понял наконец?
С глупым видом, моргая глазами, Тим отпустил два-три крепких словечка.
— Так значит, вы узнали его?
— Можешь не сомневаться, что я не ошибся. Теперь иди и меняй курс. А потом запри этого парня. Если мы захватим его во сне, это избавит нас от беспокойства.
— Ну и ну, — покачал головой Тим и удалился в состоянии крайнего возбуждения, вызванного отнюдь не угрызениями совести. Донья Исабела, чей страх возрастал по мере того, как она все больше вникала в происходящее, внезапно вскочила на ноги.
— Постойте, постойте! Что вы намерены делать?
— Это тебя не касается, малютка, — сказал Ферфакс и повелительным взмахом руки отпустил Тима.
— Нет, касается. Я все поняла. Ты не можешь так поступить, Джордж.
— Почему не могу? Ведь мошенник наверняка сейчас спит, как убитый. Так что особого труда это не составит. Да, его ждёт весёленькое пробуждение. И Ферфакс разразился хохотом, только усилившим ужас девушки.
— Но Dios mio![133] Ты же не можешь предать человека, который спас тебе жизнь!
Ферфакс обернулся к девушке, устремив на неё насмешливый взгляд. Будучи закоренелым негодяем, он не сомневался, что имеет дело с обычной глупой сентиментальностью, которую ничего не стоит преодолеть. К тому же он был уверен в своём влиянии на Исабелу, чью невинность он принимал за простодушие.
— Пойми, девочка, это мой долг. Ведь этот Блад — вор, пират и убийца, от которого необходимо как можно скорее очистить море.
Но девушка ещё сильнее разволновалась.
— Может быть, он в самом деле пират. Об этом я ничего не знаю. Но я знаю, что он спас тебе жизнь и именно поэтому находится здесь.
— А вот это не правда, — возразил Ферфакс. — Блад находится здесь потому, что он воспользовался преимуществом моего положения.
Он прибыл на борт «Цапли», чтобы удрать с Мэйна от преследовавшего его правосудия. Ну, ничего. Завтра он обнаружит, что просчитался.
Побледнев, как смерть, девушка в отчаянии ломала руки, затем, придя в себя, она устремила на Ферфакса пронизывающий взгляд, и на её лице появилось выражение, не слишком ему понравившееся.
Вера в этого человека, которого она знала не так уж давно, иллюзии, которые она питала в отношении его, заставившие её бросить все, чтобы связать с ним свою судьбу, сильно поколебались при виде гнева, обуявшего его, когда он узнал о потере драгоценностей. Теперь же эти иллюзии готовы были рассыпаться в прах, так как те свойства, которые только что продемонстрировал её возлюбленный, наполнили её ужасом и отвращением.
Правда, она ещё пыталась противиться нахлынувшим на неё чувствам. Ведь если Джордж Ферфакс оправдает худшие её подозрения, какая же участь могла ожидать её, находящуюся целиком в его власти?
— Джордж, — спокойно заговорила донья Исабела, глубокое душевное волнение которой выдавала только высоко вздымавшаяся грудь. — Неважно, кто этот человек. Ты обязан ему жизнью. Не будь его, ты лежал бы сейчас мёртвым на той аллее в Ла-Аче. А ты хочешь решиться на такой позорный поступок.
— Позорный? Черт возьми! — И Ферфакс снова разразился отталкивающим пренебрежительным хохотом.
— Ты просто ничего не понимаешь. Долг каждого честного джентльмена выдать властям этого грязного пирата.
В чёрных глазах девушки, в упор устремлённых на него, появилось презрение.
— И ты ещё говоришь о честности! По-твоему, честно продать человека, который спас тебе жизнь, за пятьдесят тысяч? Тогда честен и Иуда, предавший Спасителя за тридцать сребренняков!
Сердито глада на девушку, Ферфакс, подобно всем негодяям, тотчас же нашёл аргумент, оправдывающий его поведение.
— Если тебе это не нравится, то можешь винить себя. Не потеряй ты своих драгоценностей, мне незачем было бы идти на это. Где ещё я возьму деньги, чтобы заплатить Тиму и его команде, закупить провизию на Ямайке и подготовить «Цаплю» к плаванию через океан?
— Так вот оно что! — В её голосе послышалась нотка горечи. — Значит, всему виной потеря моих драгоценностей? Que verguenza![134] — Рыдания сотрясли её. — Dios mio, que veltad! Ay de mi![135] — И девушка, несмотря на своё отчаяние, все ещё питавшая слабую надежду, схватила его за руку и взмолилась:
— Хорхито!..
Но мистер Ферфакс, как вы, должно быть, поняли, не отличался терпеливостью. Желая прекратить мольбы своей возлюбленной, он отшвырнул её с такой силой, что она ударилась о переборку. Его злобный нрав проявился во всей красе, чему немало способствовало то, что резкое движение вызвало новый приступ боли в раненом плече.
— Довольно скулить, девчонка! Черт бы тебя побрал, из-за тебя моя рана снова начнёт кровоточить. Какого дьявола ты суёшься в дела, в которых ничего не смыслишь? Неужели ты до встречи со мной не мала, что мужчины не любят, когда к ним без толку цепляются? — И он повелительно закончил свою тираду.
— Иди спать!
Так как девушка стояла неподвижно, побледневшая, испуганная и не верящая своим ушам, то Ферфакс, раздражённый молчаливым упрёком, светившийся в её взгляде, бешено заорал:
— Ты слышала, что я сказал? Иди в постель, черт побери! Ступай немедленно!
Девушка сразу же вышла, не произнеся ни слова, что пробудило в Ферфаксе подозрение. Словно забыв о своей ране, он осторожно слез с койки и, шатаясь, добрался до двери, успев увидеть донью Исабелу, проскользнувшую в каюту напротив, и услышать приглушённые рыдания, доносившиеся из-за закрытой двери.
Ферфакс презрительно скривил губы. Как бы то ни было, ей не пришло в голову выдать капитану Бладу его намерения. А даже, если бы это и случилось, то Тим с его шестью матросами легко бы справился с корсаром, вздумай он сопротивляться. Все же такая мысль могла появиться у девушки, и следовало предотвратить возможные последствия.
Ферфакс позвал Алькатраса, который дремал, растянувшись на кормовом рундуке. Разбуженный криком хозяина, стюард примчался на зов и получил от Ферфакса приказ не спать и следить за тем, чтобы донья Исабела не покидала своей каюты. В противном случае он должен был помешать ей силой.
После этого с помощью Алькатраса Ферфакс вновь улёгся на койку. Крен на правый борт убедил его, что корабль лёг на соответствующий курс, и Ферфакс, считая своё будущее обеспеченным, заснул глубоким сном смертельно уставшего человека.
Глава 4
Крен на правый борт, так успокоивший мистера Джорджа Ферфакса, в то же время весьма озадачил капитана Блада, который ещё не спал.
Скинув камзол и башмаки, он улёгся на койку, подвешенную для него в узкой душной каюте, тщетно призывая сон. Его тревожили мысли, и причём не только о себе. Никакие невзгоды и разочарования, которые пришлось пережить Бладу, не были в состояния уничтожить чувствительность его натуры — история юной леди из рода Сотомайор причиняла ему немало огорчений.
В результате сегодняшних события девушка оказалась во власти человека, который был не только негодяем, но и чёрствым эгоистом, к тому же не блиставшим умом. Капитан Блад задумался над горестями и страданиями, столь часто приходящимися на долю невинных девушек, которые попадаются на удочку субъектов, пленяющих их своей показной страстью и фанфаронской доблестью.
Донья Исабела казалась корсару голубем в когтях ястреба, и он бы многое дал, чтобы освободить её, прежде чем её разорвут на куски. Но в своём увлечении девушка едва ли обрадовалась бы избавлению, а даже если бы она прислушалась к голосу разума, то Блад все равно не смог бы предложить ей помощь, как бы сильно он этого не хотел.
Вздохнув, он попытался отогнать от себя эти печальные мысли, но они преследовали его до тех пор, пока внезапный крен судна на правый борт не направил его размышления по другому руслу. Неужели ветер мог так резко поменять направления? Во всяком случае, этому факту нельзя было дать никакого другого разумного объяснения. Тем не менее Блад решил выяснить причину. Соскочив с койки, он ощупью нашёл свой камзол и туфли, надел их и направился на шкафут.
Несколько матросов, сидя на корточках, что-то тихо напевали, на корме у штурвала стоял рулевой. Но Блад не обратился с вопросом ни к кому из них.
Ясное звёздное небо быстро сообщило ему нужную информацию. Полярная звезда находилась на траверзе правого борта. Таким образом, Блад понял, что судно сделало поворот оверштаг.
Всегда относившийся с недоверием к тому, что на первый взгляд не имело смысла, Блад вскарабкался на корму в поисках Тима. Завидя его силуэт на фоне света двух высоких кормовых фонарей, он быстро зашагал к нему.
Неожиданное появление капитана Блада привело шкипера в замешательство.
Как раз в этот момент он задал себе вопрос, сколько времени требуется их пассажиру для того, чтобы заснуть и, таким образом, дать им возможность связать его на койке без лишних хлопот. Придя в себя, Тим весело приветствовал капитана.
— Прекрасная ночь, сэр.
Блад предпочёл двигаться к цели окольным путём.
— Я вижу, ветер переменился, — заметил он.
— Ага, — быстро ответил шкипер. — Совершенно неожиданно подул с юга.
— Это помешает нам зайти в Порт-Ройял.
— Если ветер продержится. Но, может быть, он переменится снова.
— Возможно, — сказал Блад. — Будем надеяться на это.
Опершись на поручни, они молча смотрели на тёмную воду и белую полосу, оставшуюся за бортом корабля.
— У мореплавателей странная жизнь, Тим, — философски заметил Блад. Она целиком зависит от ветра, который несёт нас то в одном, то в другом направлении, иногда помогая нам, иногда мешая, а иногда и вовсе уничтожая. Я полагаю, вы любите жизнь, Тим?
— Что за вопрос! Конечно люблю.
— И, подобно всем нам, испытываете страх перед смертью?
— Разрази меня гром! Вы говорите, как священник.
— Возможно. Видите ли, мне представился удобный случай напомнить вам, что вы смертны, Тим. Все мы иногда забываем об этом и подвергаем себя совершенно ненужным и притом смертельным опасностям. Например, таким, какая угрожает вам в данный момент, Тим.
— Что-что? — Тим оторвал локти от поручней.
— Не двигайтесь, — любезно предложил Блад. Его рука скользнула под камзол, и оттуда какой-то твёрдый цилиндрический предмет прижался к рёбрам шкипера.
— Я держу палец на спусковом крючке, Тим, и, если вы будете дёргаться, я ещё чего доброго нажму на него. Поэтому будьте любезны положить локти на поручни, покуда мы будем беседовать. Вам нечего бояться. Я не намерен вредить вам, разумеется, если вы будете благоразумны, на что я искренне надеюсь. Теперь скажите мне, почему мы повернули в сторону Мэйна?
Тим едва не задохнулся от удивления и страха — главным образом от страха, так как теперь он точно знал с кем имеет дело. На лбу его выступил холодный пот.
— Повернули в сторону Мэйна? — запинаясь, пробормотал он.
— Вот именно. Почему вы сделали поворот оверштаг? И почему вы солгали мне насчёт южного ветра? Вы думали, что я настолько неопытный моряк, что такой ясной ночью не смогу отличить север от юга? Должен заметить, что вы просто болван. Но если у вас не хватит ума бросить ваши выдумки, то больше вам уже никому не придётся врать. Итак, я спрашиваю у вас снова — почему мы повернули назад к Мэйну? Только не говорите мне, что вы решили выдать Ферфакса.
Последовала пауза, во время которой слышалось тяжёлое дыхание Тима. Он боялся лгать, но ещё больше боялся сказать правду.
— А кого же ещё? — буркнул он.
— Тим, Тим! Вы снова лжёте, несмотря на моё предупреждение. К тому же ваша ложь меня не обманывает. Если бы вы намеревались выдать Ферфакса, то вы бы направились в Ла-Ача, а если бы вы направились в Ла-Ача, то никогда бы не шли западным курсом, разве только вы круглый дурак, а я надеюсь, что это не совсем так. Я избавлю вас от необходимости продолжать ваше враньё, ибо, клянусь Богом, при следующей лжи я вас отправлю на тот свет. Вы знаете, кто я такой? Только говорите правду!
— Знаю, капитан. Но…
— Тогда помолчите и не совершайте самоубийства очередным обманом, тем более что в этом нет нужды. Все остальное мне отлично известно. Вы, разумеется, идёте в Картахену, где найдёте рынок для вашего товара и покупателя в лице маркиза Риконете. Если эта идея пришла в голову вам, то я могу вам простить, ибо вы мне ничем не обязаны и нет причины, которая могла бы вам помешать заработать пятьдесят тысяч, продав меня испанцам. Ну, так это ваша выдумка?
Со всей искренностью, на которую он был способен, Тим призвал небеса в свидетели, что он только подчинился приказанию Ферфакса, придумавшего в одиночку этот гнусный план. Он продолжал бурно протестовать до тех пор, пока Блад не прекратил поток его красноречия, обильно сдобренный богохульствами.
— Да, да, я вам верю. Очевидно, Ферфакс узнал меня, когда я просил его высадить меня на Тортуге. Это было весьма неосторожно с моей стороны. Но, черт бы его побрал, ведь я спас его жалкую жизнь, и мне казалось, что самый отъявленный негодяй во всем Карибском море поколебался бы, прежде чем… Ну, ладно, это не имеет значения. Скажите мне только, какая доля этих испачканных кровью денег была обещана вам, Тим?
— Он пообещал мне пять тысяч, — виновато проговорил Тим.
— Тысяча чертей! И это все? Немного же вы получили бы от этой сделки.
И сколько же времени вы собирались жить, наслаждаясь этими деньгами? Или, может быть, вы вовсе об этом не думали? Тогда подумайте теперь, Тим, а, возможно, у вас хватит ума понять, что как только источник вашего заработка станет известен, то мои корсары разыщут вас даже на дне морском. О таких вещах следует задуматься, когда становишься компаньоном отпетого мерзавца.
Лучше бы вам сделать ставку на меня, приятель. Если вам необходимы пять тысяч, то вы можете заработать их, выполняя моя приказания, покуда я нахожусь на борту этого брига. В таком случае вы получите ваши деньги на Тортуге, когда вам будет угодно, и притом не подвергая свою жизнь опасности.
Даю вам слово капитала Блада.
Тим не стал задумываться над ответом. Вместо угрозы неминуемой смерти ему предложили награду, не меньшую, чем та, которую обещал ему Ферфакс, и к тому же не сопряжённую с опасностями, на которые указал ему Блад.
— Призываю Бога в свидетели… — снова начал он, то Блад поспешно прервал его.
— Не теряйте времени на клятвы, так как я все равно в них не верю. Я верю только в золото, которое предлагают вам одной рукой, и в пистолет, который держу в другой. С этого момента я не спущу с вас глаз, Тим. Так что не обольщайтесь, когда я уберу пистолет от ваших рёбер. Он всегда заряжён и всегда наготове. Надеюсь, у вас при себе нет пистолета? — И чтобы убедиться, Блад обыскал левой рукой шкипера. — Отлично. Мы не станем снова делать поворот оверштаг, как вы, возможно, подумали, потому что мы по-прежнему пойдём к Мэйну, но не в Картахену, а в Ла-Ача. Поэтому вы сейчас вместе со мной подымитесь наверх и отдадите команде соответствующее распоряжение. Мы прошли уже достаточно далеко к западу и к утру уже сможем быть в Ла-Аче. Ну, пойдёмте.
Шкипер покорно последовал за Бладом и просвистел сбор. Когда команда сбежалась, он приказал идти против ветра. Вскоре снасти заскрипели, палуба выровнялась и затем накренилась на левый борт, и бриг двинулся на юго-запад.
Скинув камзол и башмаки, он улёгся на койку, подвешенную для него в узкой душной каюте, тщетно призывая сон. Его тревожили мысли, и причём не только о себе. Никакие невзгоды и разочарования, которые пришлось пережить Бладу, не были в состояния уничтожить чувствительность его натуры — история юной леди из рода Сотомайор причиняла ему немало огорчений.
В результате сегодняшних события девушка оказалась во власти человека, который был не только негодяем, но и чёрствым эгоистом, к тому же не блиставшим умом. Капитан Блад задумался над горестями и страданиями, столь часто приходящимися на долю невинных девушек, которые попадаются на удочку субъектов, пленяющих их своей показной страстью и фанфаронской доблестью.
Донья Исабела казалась корсару голубем в когтях ястреба, и он бы многое дал, чтобы освободить её, прежде чем её разорвут на куски. Но в своём увлечении девушка едва ли обрадовалась бы избавлению, а даже если бы она прислушалась к голосу разума, то Блад все равно не смог бы предложить ей помощь, как бы сильно он этого не хотел.
Вздохнув, он попытался отогнать от себя эти печальные мысли, но они преследовали его до тех пор, пока внезапный крен судна на правый борт не направил его размышления по другому руслу. Неужели ветер мог так резко поменять направления? Во всяком случае, этому факту нельзя было дать никакого другого разумного объяснения. Тем не менее Блад решил выяснить причину. Соскочив с койки, он ощупью нашёл свой камзол и туфли, надел их и направился на шкафут.
Несколько матросов, сидя на корточках, что-то тихо напевали, на корме у штурвала стоял рулевой. Но Блад не обратился с вопросом ни к кому из них.
Ясное звёздное небо быстро сообщило ему нужную информацию. Полярная звезда находилась на траверзе правого борта. Таким образом, Блад понял, что судно сделало поворот оверштаг.
Всегда относившийся с недоверием к тому, что на первый взгляд не имело смысла, Блад вскарабкался на корму в поисках Тима. Завидя его силуэт на фоне света двух высоких кормовых фонарей, он быстро зашагал к нему.
Неожиданное появление капитана Блада привело шкипера в замешательство.
Как раз в этот момент он задал себе вопрос, сколько времени требуется их пассажиру для того, чтобы заснуть и, таким образом, дать им возможность связать его на койке без лишних хлопот. Придя в себя, Тим весело приветствовал капитана.
— Прекрасная ночь, сэр.
Блад предпочёл двигаться к цели окольным путём.
— Я вижу, ветер переменился, — заметил он.
— Ага, — быстро ответил шкипер. — Совершенно неожиданно подул с юга.
— Это помешает нам зайти в Порт-Ройял.
— Если ветер продержится. Но, может быть, он переменится снова.
— Возможно, — сказал Блад. — Будем надеяться на это.
Опершись на поручни, они молча смотрели на тёмную воду и белую полосу, оставшуюся за бортом корабля.
— У мореплавателей странная жизнь, Тим, — философски заметил Блад. Она целиком зависит от ветра, который несёт нас то в одном, то в другом направлении, иногда помогая нам, иногда мешая, а иногда и вовсе уничтожая. Я полагаю, вы любите жизнь, Тим?
— Что за вопрос! Конечно люблю.
— И, подобно всем нам, испытываете страх перед смертью?
— Разрази меня гром! Вы говорите, как священник.
— Возможно. Видите ли, мне представился удобный случай напомнить вам, что вы смертны, Тим. Все мы иногда забываем об этом и подвергаем себя совершенно ненужным и притом смертельным опасностям. Например, таким, какая угрожает вам в данный момент, Тим.
— Что-что? — Тим оторвал локти от поручней.
— Не двигайтесь, — любезно предложил Блад. Его рука скользнула под камзол, и оттуда какой-то твёрдый цилиндрический предмет прижался к рёбрам шкипера.
— Я держу палец на спусковом крючке, Тим, и, если вы будете дёргаться, я ещё чего доброго нажму на него. Поэтому будьте любезны положить локти на поручни, покуда мы будем беседовать. Вам нечего бояться. Я не намерен вредить вам, разумеется, если вы будете благоразумны, на что я искренне надеюсь. Теперь скажите мне, почему мы повернули в сторону Мэйна?
Тим едва не задохнулся от удивления и страха — главным образом от страха, так как теперь он точно знал с кем имеет дело. На лбу его выступил холодный пот.
— Повернули в сторону Мэйна? — запинаясь, пробормотал он.
— Вот именно. Почему вы сделали поворот оверштаг? И почему вы солгали мне насчёт южного ветра? Вы думали, что я настолько неопытный моряк, что такой ясной ночью не смогу отличить север от юга? Должен заметить, что вы просто болван. Но если у вас не хватит ума бросить ваши выдумки, то больше вам уже никому не придётся врать. Итак, я спрашиваю у вас снова — почему мы повернули назад к Мэйну? Только не говорите мне, что вы решили выдать Ферфакса.
Последовала пауза, во время которой слышалось тяжёлое дыхание Тима. Он боялся лгать, но ещё больше боялся сказать правду.
— А кого же ещё? — буркнул он.
— Тим, Тим! Вы снова лжёте, несмотря на моё предупреждение. К тому же ваша ложь меня не обманывает. Если бы вы намеревались выдать Ферфакса, то вы бы направились в Ла-Ача, а если бы вы направились в Ла-Ача, то никогда бы не шли западным курсом, разве только вы круглый дурак, а я надеюсь, что это не совсем так. Я избавлю вас от необходимости продолжать ваше враньё, ибо, клянусь Богом, при следующей лжи я вас отправлю на тот свет. Вы знаете, кто я такой? Только говорите правду!
— Знаю, капитан. Но…
— Тогда помолчите и не совершайте самоубийства очередным обманом, тем более что в этом нет нужды. Все остальное мне отлично известно. Вы, разумеется, идёте в Картахену, где найдёте рынок для вашего товара и покупателя в лице маркиза Риконете. Если эта идея пришла в голову вам, то я могу вам простить, ибо вы мне ничем не обязаны и нет причины, которая могла бы вам помешать заработать пятьдесят тысяч, продав меня испанцам. Ну, так это ваша выдумка?
Со всей искренностью, на которую он был способен, Тим призвал небеса в свидетели, что он только подчинился приказанию Ферфакса, придумавшего в одиночку этот гнусный план. Он продолжал бурно протестовать до тех пор, пока Блад не прекратил поток его красноречия, обильно сдобренный богохульствами.
— Да, да, я вам верю. Очевидно, Ферфакс узнал меня, когда я просил его высадить меня на Тортуге. Это было весьма неосторожно с моей стороны. Но, черт бы его побрал, ведь я спас его жалкую жизнь, и мне казалось, что самый отъявленный негодяй во всем Карибском море поколебался бы, прежде чем… Ну, ладно, это не имеет значения. Скажите мне только, какая доля этих испачканных кровью денег была обещана вам, Тим?
— Он пообещал мне пять тысяч, — виновато проговорил Тим.
— Тысяча чертей! И это все? Немного же вы получили бы от этой сделки.
И сколько же времени вы собирались жить, наслаждаясь этими деньгами? Или, может быть, вы вовсе об этом не думали? Тогда подумайте теперь, Тим, а, возможно, у вас хватит ума понять, что как только источник вашего заработка станет известен, то мои корсары разыщут вас даже на дне морском. О таких вещах следует задуматься, когда становишься компаньоном отпетого мерзавца.
Лучше бы вам сделать ставку на меня, приятель. Если вам необходимы пять тысяч, то вы можете заработать их, выполняя моя приказания, покуда я нахожусь на борту этого брига. В таком случае вы получите ваши деньги на Тортуге, когда вам будет угодно, и притом не подвергая свою жизнь опасности.
Даю вам слово капитала Блада.
Тим не стал задумываться над ответом. Вместо угрозы неминуемой смерти ему предложили награду, не меньшую, чем та, которую обещал ему Ферфакс, и к тому же не сопряжённую с опасностями, на которые указал ему Блад.
— Призываю Бога в свидетели… — снова начал он, то Блад поспешно прервал его.
— Не теряйте времени на клятвы, так как я все равно в них не верю. Я верю только в золото, которое предлагают вам одной рукой, и в пистолет, который держу в другой. С этого момента я не спущу с вас глаз, Тим. Так что не обольщайтесь, когда я уберу пистолет от ваших рёбер. Он всегда заряжён и всегда наготове. Надеюсь, у вас при себе нет пистолета? — И чтобы убедиться, Блад обыскал левой рукой шкипера. — Отлично. Мы не станем снова делать поворот оверштаг, как вы, возможно, подумали, потому что мы по-прежнему пойдём к Мэйну, но не в Картахену, а в Ла-Ача. Поэтому вы сейчас вместе со мной подымитесь наверх и отдадите команде соответствующее распоряжение. Мы прошли уже достаточно далеко к западу и к утру уже сможем быть в Ла-Аче. Ну, пойдёмте.
Шкипер покорно последовал за Бладом и просвистел сбор. Когда команда сбежалась, он приказал идти против ветра. Вскоре снасти заскрипели, палуба выровнялась и затем накренилась на левый борт, и бриг двинулся на юго-запад.
Глава 5
Всю ясную июньскую ночь капитан Блад и шкипер «Цапли» провели да корме брига, сидя, стоя или шагая взад-вперёд. Иногда зычный голос Тима выкрикивал распоряжения, исходившие, разумеется, от капитана Блада.
Тим не давал повода для беспокойства. Очевидно, создавшаяся ситуация как нельзя лучше удовлетворяла этого плута, а предстоящее объяснение с Ферфаксом его не особенно беспокоило.
Почти все время оба хранили молчание. Но когда над морем забрезжил рассвет, Тим отважился задать мучивший его вопрос.
— Чтоб мне утонуть, если я понимаю, почему вы снова хотите вернуться в Ла-Ача! Мне казалось, что вы удираете оттуда. Иначе зачем вам было оставаться на борту, когда мы подняли якорь?
Блад грустно улыбнулся.
— Пожалуй, вам следует это знать. Тогда вы сможете дать исчерпывающие объяснения мистеру Ферфаксу, если кое-что останется для него непонятным.
Может быть, вам это покажется маловероятным, но в моем характере осталось немало рыцарского — очевидно, от прошлых лучших дней. Фактически из-за этой черты я и стал тем, кем являюсь сейчас. Пожалуйста, не думайте, что я возвращаюсь в Ла-Ача, чтобы выдать Ферфакса семейству Сотомайор. Судьба этого негодяя меня не интересует, а мстительность никогда не являлась свойством моей натуры.
Я беспокоюсь только за эту юную идальгу. Только из-за неё мы возвращаемся назад, потому что я теперь очень хорошо понял, что из себя представляет мерзавец, которому она в недобрый час доверила свою судьбу. Я хочу вернуть девушку её семье, слава Богу, целой и невредимой. Едва ли я могу рассчитывать на её немедленную благодарность. Но, когда она будет обладать большим жизненным опытом, то, возможно, помянет меня добрым словом, поняв, из какого ада я её вытащил.
Однако эта тирада была выше понимания Тима, в чем он торжественно поклялся. Кроме того, ему показалось, что намерения Блада чреваты потерей обещанных ему пяти тысяч.
— Но если вы бежали из Ла-Ача, то пребывание там грозит вам опасностью.
— Никакая опасность не может помешать мне сделать то, что я задумал.
Это убедило Тима, что рыцарские качества, которыми похвалялся Блад, являются тёмным пятном на фоне его прочих свойств, немало пригодившихся бы любому мошеннику.
Маячившая впереди полоска рассвета осветила очертания береговой линии.
Но когда они добрались до входа в гавань Рио-де-ла-Ача, уже пробило семь склянок, а солнце стояло высоко на траверзе левого борта.
Когда корабль подыскивал место для стоянки на якоре, уставший от всех волнений Тим услышал распоряжение Блада, следовавшего за ним, как тень:
— Прикажите отдать якорь.
Шкипер повиновался. Послышался скрип кабестана, и «Цапля» бросила якорь на расстоянии четверти мили от мола.
— Вызовите всех на шкафут.
Когда все шесть человек, составлявшие экипаж брига, очутились на шкафуте, последовала очередная инструкция Блада.
— Прикажите им открыть люк.
Приказ тотчас же был выполнен.
— Теперь прикажите им спуститься в трюм. Скажите, что туда будут укладывать груз.
Это распоряжение удивило матросов, но они беспрекословно повиновались.
Как только последний из них исчез в темноте, Блад вновь обратился к шкиперу.
— Теперь будьте любезны присоединиться к ним, Тим.
Это переполнило чашу терпения шкипера.
— Ну, знаете, капитан!
— Немедленно спускайтесь вниз, — повторил Блад.
Почувствовав во властном тоне и в холодном блеске синих глаз корсара смертельную угрозу, Тим прекратил сопротивление и покорно полез в трюм.
Следовавший за ним капитан Блад с трудом подтащил к люку тяжёлую деревянную крышку и прикрыл ею отверстие, не обращая внимания на доносившиеся снизу негодующие вопли.
Эти звуки пробудили мистера Ферфакса от глубокого сна, а донью Исабелу от тяжёлого забытья.
Мистер Ферфакс, сразу же поняв, что они стали на якорь, и с удивлением подумав, что он, может быть, проспал целые сутки, слез с койки и, шатаясь, заковылял к иллюминатору. Однако иллюминатор был обращён в сторону открытого моря, поэтому ему удалось увидеть только зеленую, покрытую рябью воду и несколько лодок. Следовательно, они находились в гавани. Но в какой гавани?
Было невозможно, чтобы они уже добрались до Картахены. Но, если это не Картахена, то куда же их черт принёс?
Ферфакс все ещё задавал себе этот вопрос, когда его внимание привлекли звуки, доносившиеся из каюты напротив. Он услышал протестующий голос Алькатраса.
— Капитан приказал не выпускать вас из каюты, мэм.
Донья Исабела, увидевшая из своего иллюминатора, выходящего на другой борт брига, мол Рио-де-ла-Ача, не понимая, как они тут очутились, бросилась из каюты, объятая страхом, но у входа её задержал решительный негр, воспрепятствовавший её бегству и повергший её в отчаяние.
— Пожалуйста, Алькатрас! Пожалуйста, — вырвав из волос вплетённые туда жемчужины, девушка протянула их стюарду.
— Я отдам тебе их, Алькатрас, если ты позволишь мне пройти.
Не задумываясь над тем, что она сделает, если доберётся до палубы, донья Исабела была готова отдать все, что у неё оставалось, чтобы вырваться из каюты.
Глаза негра заблестели от жадности. Но страх перед Ферфаксом, который мог проснуться и подслушать их разговор, оказался сильнее алчности. Он закрыл глаза и покачал головой.
— Приказ капитана, мэм, — повторил он.
Озираясь вокруг, подобно затравленному зверю, ищущему путь к спасению, девушка внезапно увидела пару пистолетов, лежавших на буфете у передней переборки каюты. Этого оказалось достаточным. Быстро подбежав к буфету, она схватила пистолеты и направила их в лицо Алькатраса, забыв о жемчужинах, покатившихся по полу.
— Прочь с дороги, Алькатрас!
Взвизгнув от страха, негр отскочил в сторону, и девушка беспрепятственно выбежала на палубу.
Там капитан Блад заканчивал свои приготовления. Он успокоился, увидев голландский корабль, который двигался против ветра, возвращаясь в Кюрасао, чтобы забрать Блада из Ла-Ача.
Но прежде чем сесть на борт голландского корабля, Блад должен был доставить бежавшую идальгу на берег, хотела она того или нет, не останавливаясь даже перед применением силы. Высвободив намотанный на тумбу буксирный канат, он подтянул баркас к трапу и направился на корму в поисках леди, для которой и предназначался баркас. Внезапно дверь из коридора с силой отворилась, и перед изумлённым капитаном очутилась донья Исабела с двумя пистолетами.
Направив на него оружие, она обратилась к нему с той же фразой, что и к Алькатрасу:
— Прочь с дороги!
Капитану Бладу неоднократно приходилось стоять под дулом пистолета, и каждый раз он переносил это со стоическим спокойствием. Но позже он сознавался, что при виде двух пистолетов в дрожащих женских руках, его охватила паника. Мгновенно повиновавшись приказу, он быстро отскочил в сторону и прижался к переборке.
Блад был готов к тому, что девушка будет сопротивляться его намерениям, но он никак не ожидал, что это сопротивление выразится в такой угрожающей форме. Удивление на момент выбило его из колеи. Придя в себя, он попытался противопоставить своё непоколебимое спокойствие паническому страху юной леди с пистолетами.
— Где Тим? — неторопливо осведомилась она. — Мне нужен Тим. Я должна сейчас же сойти на берег!
Блад облегчённо вздохнул.
— Слава Богу! Значит, вы образумились? Или, может быть, вы не знаете, где мы находимся?
— О, конечно, знаю! — Внезапно донья Исабела умолкла, уставившись расширенными от ужаса глазами на человека, которому её возлюбленный уготовил такую страшную участь. — Но, вы… — запинаясь, продолжала она. — Вам грозит величайшая опасность, сеньор!
— Ещё бы, мадам. Ведь вы размахиваете у меня перед носом заряженными пистолетами. Уберите их, ради Бога, а то ещё произойдёт несчастный случай.
— Девушка повиновалась, и он взял её за руку. — Отправимся на берег вместе. Своим желанием вы избавили меня от многих огорчений, так как я хотел высадить вас на берег независимо от ваших намерений.
Но донья Исабела попыталась вырвать руку.
— Вы говорите, что хотите высадить меня на берег? — удивлённо переспросила она.
— А зачем же ещё, по-вашему, я привёз вас назад в Ла-Ача? Ибо вы вернулась сюда сегодня благодаря моим стараниям. Говорят, что утро вечера мудрёнее, но я никак не предполагал, что этим утром нам в голову придёт такая великолепная мысль. — И он нетерпеливо потянул девушку за руку.
— Вы привезли меня назад? Вы? Капитан Блад?
В наступившей затем паузе Блад выпустил её руку. Его глаза прищурились.
— Так вы знаете это? Очевидно, мерзавец сказал вам, кто я такой, когда решил предать меня?
— Поэтому я и хочу сойти на берег! — воскликнула девушка. — Поэтому я благодарю Бога за то, что вы вернулись в Ла-Ача.
— Понятно. — Но его глаза оставались серьёзными. — А когда я высажу вас на берег, я могу положиться на то, что вы придержите язык до тех пор, покуда я снова выйду в море?
В её глазах мелькнул гнев.
— Вы оскорбляете меня, сеньор, — сказала она, надменно выпятив подбородок. — Неужели вы думаете, что я могу предать вас?
— Не думаю. Но всегда лучше быть уверенным.
— Я же говорила вам вчера вечером, как высоко я ценю вашу услугу.
— Говорили. И, видит Бог, сегодня утром у вас есть причина думать обо мне ещё лучше. Ну, пошли.
Он проводил её через палубу мимо люка, откуда все ещё доносились негодующие вопли шкипера и матросов, и они спустились по трапу в баркас.
Им повезло, что они не замешкались, так как Блад ещё не успел отчалить, как с борта корабля на них уставились две физиономии — одна чёрная, а другая мертвенно бледная, искажённая бешеной злобой. Мистер Ферфакс с помощью Алькатраса добрался до палубы как раз в тот момент, когда Блад и девушка сели в баркас.
— Доброе утор, Хорхито! — приветствовал его Блад. — Донья Исабела отправляется на берег вместе со мной. Но её брат и все Сотомайоры скоро очутятся у борта вашего брига, и очень может быть, они захватят с собой алькальда. Они исправят ошибку, которую я совершил вчера вечером, спасая вашу грязную жизнь.
— О, только не это! Я не хочу этого! — взмолилась донья Исабела.
Блад засмеялся, взявшись за весла.
— Вы думаете, что он будет этого дожидаться7 Уверяю вас, он постарается как можно скорее выпустить экипаж из трюма и выйти в море. Черт его знает, куда он направится теперь, но, безусловно, не в Картахену. Я решил плыть сюда, так как понял, что это не человек, который достоин быть вашим мужем, сеньорита, и решил вернуть вас вашей семье.
— Это заставило и меня желать возвращения, — промолвила девушка, её глаза стали печальными. — Всю ночь я молилась о чуде, и небо услышало мою молитву. Вы совершили это чудо. — Она посмотрела на Блада, и на её живом маленьком личике отразилось удивление. — Я до сих пор не знаю, как вам это удалось.
Отложив на минуту весла, Блад выпрямился. Его худое мужественное лицо озарила весёлая улыбка.
— Ведь я капитан Блад!
Но прежде, чем они добрались до мола, настойчивость доньи Исабелы вынудила Блада дать более подробные объяснения. Красивые мягкие глаза девушки наполнились слезами.
Блад провёл лодку сквозь лес мелких судёнышек к омываемой морем лестнице мола и, спрыгнув на берег, протянул девушке руку, помогая ей выйти из баркаса.
— Вы извините меня, если я не стану здесь задерживаться, — сказал он, все ещё удерживая её руку в своей.
— Да, да. Идите, и да хранит вас Бог! — Не отпуская его руки, донья Исабела наклонилась ближе. — Вчера вечером я думала, что вы были посланы небом, чтобы спасти… этого человека. Сегодня я знаю: Бог послал вас, чтобы спасти меня, и я всегда буду помнить это.
Эта фраза доставила капитану Бладу немалое удовольствие и удержалась в его памяти, о чем мы можем судить по ответу на приветствие хозяина голландского брига. Ибо с похвальным благоразумием он отказал себе в удовольствии выслушать такие же благодарности от членов семейства Сотомайор, памятуя о присутствии в Ла-Ача дона Франсиско де Вильямарга, и поскорее отплыл, не давая себе отдыха, покуда баркас не ударился о выпуклый корпус корабля пунктуального голландца.
Классенс, хозяин брига, приветствовал его, стоя на полуюте.
— Вы рано поднялись, сэр, — заметил румяный улыбающийся голландец.
— Как полагается посланнику неба, — последовал загадочный ответ, в котором мейнхеер Классенс долгое время тщетно пытался отыскать скрытый смысл.
Они как раз поднимали якорь, когда «Цапля» прошла мимо них под всеми парусами, словно настоящая цапля, спасающаяся от ястреба. И единственным моментом во всем этом приключении, о котором сожалел капитан Блад, было то, что ей удалось ускользнуть.
Тим не давал повода для беспокойства. Очевидно, создавшаяся ситуация как нельзя лучше удовлетворяла этого плута, а предстоящее объяснение с Ферфаксом его не особенно беспокоило.
Почти все время оба хранили молчание. Но когда над морем забрезжил рассвет, Тим отважился задать мучивший его вопрос.
— Чтоб мне утонуть, если я понимаю, почему вы снова хотите вернуться в Ла-Ача! Мне казалось, что вы удираете оттуда. Иначе зачем вам было оставаться на борту, когда мы подняли якорь?
Блад грустно улыбнулся.
— Пожалуй, вам следует это знать. Тогда вы сможете дать исчерпывающие объяснения мистеру Ферфаксу, если кое-что останется для него непонятным.
Может быть, вам это покажется маловероятным, но в моем характере осталось немало рыцарского — очевидно, от прошлых лучших дней. Фактически из-за этой черты я и стал тем, кем являюсь сейчас. Пожалуйста, не думайте, что я возвращаюсь в Ла-Ача, чтобы выдать Ферфакса семейству Сотомайор. Судьба этого негодяя меня не интересует, а мстительность никогда не являлась свойством моей натуры.
Я беспокоюсь только за эту юную идальгу. Только из-за неё мы возвращаемся назад, потому что я теперь очень хорошо понял, что из себя представляет мерзавец, которому она в недобрый час доверила свою судьбу. Я хочу вернуть девушку её семье, слава Богу, целой и невредимой. Едва ли я могу рассчитывать на её немедленную благодарность. Но, когда она будет обладать большим жизненным опытом, то, возможно, помянет меня добрым словом, поняв, из какого ада я её вытащил.
Однако эта тирада была выше понимания Тима, в чем он торжественно поклялся. Кроме того, ему показалось, что намерения Блада чреваты потерей обещанных ему пяти тысяч.
— Но если вы бежали из Ла-Ача, то пребывание там грозит вам опасностью.
— Никакая опасность не может помешать мне сделать то, что я задумал.
Это убедило Тима, что рыцарские качества, которыми похвалялся Блад, являются тёмным пятном на фоне его прочих свойств, немало пригодившихся бы любому мошеннику.
Маячившая впереди полоска рассвета осветила очертания береговой линии.
Но когда они добрались до входа в гавань Рио-де-ла-Ача, уже пробило семь склянок, а солнце стояло высоко на траверзе левого борта.
Когда корабль подыскивал место для стоянки на якоре, уставший от всех волнений Тим услышал распоряжение Блада, следовавшего за ним, как тень:
— Прикажите отдать якорь.
Шкипер повиновался. Послышался скрип кабестана, и «Цапля» бросила якорь на расстоянии четверти мили от мола.
— Вызовите всех на шкафут.
Когда все шесть человек, составлявшие экипаж брига, очутились на шкафуте, последовала очередная инструкция Блада.
— Прикажите им открыть люк.
Приказ тотчас же был выполнен.
— Теперь прикажите им спуститься в трюм. Скажите, что туда будут укладывать груз.
Это распоряжение удивило матросов, но они беспрекословно повиновались.
Как только последний из них исчез в темноте, Блад вновь обратился к шкиперу.
— Теперь будьте любезны присоединиться к ним, Тим.
Это переполнило чашу терпения шкипера.
— Ну, знаете, капитан!
— Немедленно спускайтесь вниз, — повторил Блад.
Почувствовав во властном тоне и в холодном блеске синих глаз корсара смертельную угрозу, Тим прекратил сопротивление и покорно полез в трюм.
Следовавший за ним капитан Блад с трудом подтащил к люку тяжёлую деревянную крышку и прикрыл ею отверстие, не обращая внимания на доносившиеся снизу негодующие вопли.
Эти звуки пробудили мистера Ферфакса от глубокого сна, а донью Исабелу от тяжёлого забытья.
Мистер Ферфакс, сразу же поняв, что они стали на якорь, и с удивлением подумав, что он, может быть, проспал целые сутки, слез с койки и, шатаясь, заковылял к иллюминатору. Однако иллюминатор был обращён в сторону открытого моря, поэтому ему удалось увидеть только зеленую, покрытую рябью воду и несколько лодок. Следовательно, они находились в гавани. Но в какой гавани?
Было невозможно, чтобы они уже добрались до Картахены. Но, если это не Картахена, то куда же их черт принёс?
Ферфакс все ещё задавал себе этот вопрос, когда его внимание привлекли звуки, доносившиеся из каюты напротив. Он услышал протестующий голос Алькатраса.
— Капитан приказал не выпускать вас из каюты, мэм.
Донья Исабела, увидевшая из своего иллюминатора, выходящего на другой борт брига, мол Рио-де-ла-Ача, не понимая, как они тут очутились, бросилась из каюты, объятая страхом, но у входа её задержал решительный негр, воспрепятствовавший её бегству и повергший её в отчаяние.
— Пожалуйста, Алькатрас! Пожалуйста, — вырвав из волос вплетённые туда жемчужины, девушка протянула их стюарду.
— Я отдам тебе их, Алькатрас, если ты позволишь мне пройти.
Не задумываясь над тем, что она сделает, если доберётся до палубы, донья Исабела была готова отдать все, что у неё оставалось, чтобы вырваться из каюты.
Глаза негра заблестели от жадности. Но страх перед Ферфаксом, который мог проснуться и подслушать их разговор, оказался сильнее алчности. Он закрыл глаза и покачал головой.
— Приказ капитана, мэм, — повторил он.
Озираясь вокруг, подобно затравленному зверю, ищущему путь к спасению, девушка внезапно увидела пару пистолетов, лежавших на буфете у передней переборки каюты. Этого оказалось достаточным. Быстро подбежав к буфету, она схватила пистолеты и направила их в лицо Алькатраса, забыв о жемчужинах, покатившихся по полу.
— Прочь с дороги, Алькатрас!
Взвизгнув от страха, негр отскочил в сторону, и девушка беспрепятственно выбежала на палубу.
Там капитан Блад заканчивал свои приготовления. Он успокоился, увидев голландский корабль, который двигался против ветра, возвращаясь в Кюрасао, чтобы забрать Блада из Ла-Ача.
Но прежде чем сесть на борт голландского корабля, Блад должен был доставить бежавшую идальгу на берег, хотела она того или нет, не останавливаясь даже перед применением силы. Высвободив намотанный на тумбу буксирный канат, он подтянул баркас к трапу и направился на корму в поисках леди, для которой и предназначался баркас. Внезапно дверь из коридора с силой отворилась, и перед изумлённым капитаном очутилась донья Исабела с двумя пистолетами.
Направив на него оружие, она обратилась к нему с той же фразой, что и к Алькатрасу:
— Прочь с дороги!
Капитану Бладу неоднократно приходилось стоять под дулом пистолета, и каждый раз он переносил это со стоическим спокойствием. Но позже он сознавался, что при виде двух пистолетов в дрожащих женских руках, его охватила паника. Мгновенно повиновавшись приказу, он быстро отскочил в сторону и прижался к переборке.
Блад был готов к тому, что девушка будет сопротивляться его намерениям, но он никак не ожидал, что это сопротивление выразится в такой угрожающей форме. Удивление на момент выбило его из колеи. Придя в себя, он попытался противопоставить своё непоколебимое спокойствие паническому страху юной леди с пистолетами.
— Где Тим? — неторопливо осведомилась она. — Мне нужен Тим. Я должна сейчас же сойти на берег!
Блад облегчённо вздохнул.
— Слава Богу! Значит, вы образумились? Или, может быть, вы не знаете, где мы находимся?
— О, конечно, знаю! — Внезапно донья Исабела умолкла, уставившись расширенными от ужаса глазами на человека, которому её возлюбленный уготовил такую страшную участь. — Но, вы… — запинаясь, продолжала она. — Вам грозит величайшая опасность, сеньор!
— Ещё бы, мадам. Ведь вы размахиваете у меня перед носом заряженными пистолетами. Уберите их, ради Бога, а то ещё произойдёт несчастный случай.
— Девушка повиновалась, и он взял её за руку. — Отправимся на берег вместе. Своим желанием вы избавили меня от многих огорчений, так как я хотел высадить вас на берег независимо от ваших намерений.
Но донья Исабела попыталась вырвать руку.
— Вы говорите, что хотите высадить меня на берег? — удивлённо переспросила она.
— А зачем же ещё, по-вашему, я привёз вас назад в Ла-Ача? Ибо вы вернулась сюда сегодня благодаря моим стараниям. Говорят, что утро вечера мудрёнее, но я никак не предполагал, что этим утром нам в голову придёт такая великолепная мысль. — И он нетерпеливо потянул девушку за руку.
— Вы привезли меня назад? Вы? Капитан Блад?
В наступившей затем паузе Блад выпустил её руку. Его глаза прищурились.
— Так вы знаете это? Очевидно, мерзавец сказал вам, кто я такой, когда решил предать меня?
— Поэтому я и хочу сойти на берег! — воскликнула девушка. — Поэтому я благодарю Бога за то, что вы вернулись в Ла-Ача.
— Понятно. — Но его глаза оставались серьёзными. — А когда я высажу вас на берег, я могу положиться на то, что вы придержите язык до тех пор, покуда я снова выйду в море?
В её глазах мелькнул гнев.
— Вы оскорбляете меня, сеньор, — сказала она, надменно выпятив подбородок. — Неужели вы думаете, что я могу предать вас?
— Не думаю. Но всегда лучше быть уверенным.
— Я же говорила вам вчера вечером, как высоко я ценю вашу услугу.
— Говорили. И, видит Бог, сегодня утром у вас есть причина думать обо мне ещё лучше. Ну, пошли.
Он проводил её через палубу мимо люка, откуда все ещё доносились негодующие вопли шкипера и матросов, и они спустились по трапу в баркас.
Им повезло, что они не замешкались, так как Блад ещё не успел отчалить, как с борта корабля на них уставились две физиономии — одна чёрная, а другая мертвенно бледная, искажённая бешеной злобой. Мистер Ферфакс с помощью Алькатраса добрался до палубы как раз в тот момент, когда Блад и девушка сели в баркас.
— Доброе утор, Хорхито! — приветствовал его Блад. — Донья Исабела отправляется на берег вместе со мной. Но её брат и все Сотомайоры скоро очутятся у борта вашего брига, и очень может быть, они захватят с собой алькальда. Они исправят ошибку, которую я совершил вчера вечером, спасая вашу грязную жизнь.
— О, только не это! Я не хочу этого! — взмолилась донья Исабела.
Блад засмеялся, взявшись за весла.
— Вы думаете, что он будет этого дожидаться7 Уверяю вас, он постарается как можно скорее выпустить экипаж из трюма и выйти в море. Черт его знает, куда он направится теперь, но, безусловно, не в Картахену. Я решил плыть сюда, так как понял, что это не человек, который достоин быть вашим мужем, сеньорита, и решил вернуть вас вашей семье.
— Это заставило и меня желать возвращения, — промолвила девушка, её глаза стали печальными. — Всю ночь я молилась о чуде, и небо услышало мою молитву. Вы совершили это чудо. — Она посмотрела на Блада, и на её живом маленьком личике отразилось удивление. — Я до сих пор не знаю, как вам это удалось.
Отложив на минуту весла, Блад выпрямился. Его худое мужественное лицо озарила весёлая улыбка.
— Ведь я капитан Блад!
Но прежде, чем они добрались до мола, настойчивость доньи Исабелы вынудила Блада дать более подробные объяснения. Красивые мягкие глаза девушки наполнились слезами.
Блад провёл лодку сквозь лес мелких судёнышек к омываемой морем лестнице мола и, спрыгнув на берег, протянул девушке руку, помогая ей выйти из баркаса.
— Вы извините меня, если я не стану здесь задерживаться, — сказал он, все ещё удерживая её руку в своей.
— Да, да. Идите, и да хранит вас Бог! — Не отпуская его руки, донья Исабела наклонилась ближе. — Вчера вечером я думала, что вы были посланы небом, чтобы спасти… этого человека. Сегодня я знаю: Бог послал вас, чтобы спасти меня, и я всегда буду помнить это.
Эта фраза доставила капитану Бладу немалое удовольствие и удержалась в его памяти, о чем мы можем судить по ответу на приветствие хозяина голландского брига. Ибо с похвальным благоразумием он отказал себе в удовольствии выслушать такие же благодарности от членов семейства Сотомайор, памятуя о присутствии в Ла-Ача дона Франсиско де Вильямарга, и поскорее отплыл, не давая себе отдыха, покуда баркас не ударился о выпуклый корпус корабля пунктуального голландца.
Классенс, хозяин брига, приветствовал его, стоя на полуюте.
— Вы рано поднялись, сэр, — заметил румяный улыбающийся голландец.
— Как полагается посланнику неба, — последовал загадочный ответ, в котором мейнхеер Классенс долгое время тщетно пытался отыскать скрытый смысл.
Они как раз поднимали якорь, когда «Цапля» прошла мимо них под всеми парусами, словно настоящая цапля, спасающаяся от ястреба. И единственным моментом во всем этом приключении, о котором сожалел капитан Блад, было то, что ей удалось ускользнуть.