Страница:
— Я!.. Я!.. Чур, я первый! — загалдели дети и убежали на опушку, только хрустнули ветки у них под ногами.
— Деточки, я же для вас! — крикнул он запоздало.
Перед его носом ползали насекомые, похожие на земных муравьев. Ему стало немножечко грустно. «Где там сейчас моя Марина? — подумал он, продолжая висеть на стволе. — И я не имею права ее искать, пока не построю хотя бы навес, а потом и дом для глупых ребятишек».
Кое-как он вскарабкался на нижнюю ветвь и начал ее ломать. Ветвь заскрипела, но дальше этого дело не пошло. Тогда он стал раскачивать ее… На его лицо упала тень. Он уже слишком долго возился, и туча тем временем добралась до опушки.
— Ребята, собирайте ветви! — воззвал он с дерева.
Только одна малышка принесла веточку и, положив ее у подножия дерева, убежала, очень довольная собой.
Он рухнул на траву вместе с ветвью, которая уже была бесполезной. Туча накрыла поляну и стала выжиматься, будто мокрая тряпка. На опушку хлынули потоки холодной воды.
— Ой, мокро!.. Ай-яй-яй!.. — закричали дети и бросились к Петеньке в поисках защиты.
Они пищали на разные голоса, жались к нему. Петенька старался укрыть их своими руками, но из тучи так и хлестало рекой. Вода текла по листьям, по ветвям на головы, плечи, за шиворот, потом струилась по телу к ногам, и от нее не было спасу.
Петенька поднимал вверх глаза, отфыркиваясь от воды, но туча стояла над опушкой, точно нашла себе самое подходящее место. И однажды ему почудилось лицо Барбара, выглянувшее из-за ее верхней кромки.
«Не может быть! Просто он мне примерещился», — подумал Петенька убежденно.
В конце концов туча истощилась и высохла, стала похожа на обычный брезент. Тогда ее просто сдуло ветерком, унесло куда-то за лес, и было видно, как она там упала. Л над опушкой засияло прежнее солнце. И тут выяснилось, что ливень шел только над теми деревьями, под которыми прятались люди. Опушка осталась нетронутой.
— Дети, всем сушиться! Всем на солнышко! — И Петенька выгнал из леса детей, точно неразумных цыплят.
На опушке было сухо и тепло, дети быстро пришли в себя и зашумели.
— Это все из-за вас! — заявил мальчик с лошадкой, когда Петенька спешил его и стянул с мальчика мокрые штанишки. — Если бы не вы, мы бы и не знали, что такое дождь.
— Господи, да это же атмосферное явление! Я здесь ни при чем. Просто день у вас еще только начался, и вам еще многое незнакомо. Ах, ребята, ребята! Кто знает, что караулит вас впереди. Может, ударят морозы, — опечалился Петенька. — Вам бы в детский садик. Вот бы вам куда.
Но его уже не слушали. Повеселевшие детишки принялись за свое, будто и не было тучи и дождя. Петенька бродил между ними, приговаривая:
— Ну что мне с вами делать, деточки, если наступит зима? Будь здесь Марина, она-то уж нашла бы к вам подход. Но никто не знает, где теперь Марина. И самое грустное то, что вы даже не представляете, что такое зима.
На опушке что-то произошло, дети шушукались, поглядывая на него. Потом от самой многочисленной группы отделился мальчик с мячом, подошел к Петеньке и, прикидываясь не очень заинтересованным, промолвил:
— Дядя-ученый, смотрите — птичка летает… Во, села… Случайно, вы не скажете, а что такое зима? Это, наверное, какая-нибудь невкусная еда, правда?
Петенька покачал головой:
— Лучше есть манную кашу, чем зимовать, не имея теплой квартиры. Вот что значит зима.
— Понятно, — сказал «посол».
Он пошел назад с той же нарочитой беззаботностью, но, сделав два-три шага, не выдержал и пустился бегом. Тотчас вокруг него сгрудилась вся детвора. Он передал Петенькины слова, и дети заахали.
Посовещавшись о чем-то, они толпой повалили к Петеньке. Впереди скакал мальчик на деревянном коне. У него был очень решительный вид.
— Мы просим вас: больше ни слова, — произнес мальчик, заложив правую руку за борт курточки. — До сих пор нам так уж игралось, так игралось, но после вашего появления обрушился этот скверный и холодный дождь и все мы промокли. Пожалуйста, не перебивайте, — сказал он, заметив у Петеньки желание возразить. — Вы, может, неплохой человек и все это у вас выходит нечаянно, но, видно, стоит вам помянуть что-нибудь противное, и оно тут как тут.
— Ребята, вы живете только первый день, и многое еще вам неизвестно, — пояснил Петенька, невольно улыбаясь детской наивности. — Скоро и У вас появится голод. А это очень плохая штука, когда нечего есть. И поэтому мы не должны стоять сложа руки.
— Он продолжает говорить… Все говорит и говорит, — встревожились в толпе детей.
— Вот видите, вы гнете и гнете свое. Все говорите, говорите, — упрекнул его мальчик на лошадке. — Уж лучше вам уйти. Тогда вернутся прежние добрые времена и мы снова сможем играть беззаботно.
— Я не могу бросить вас одних, — сказал Петенька. — И останусь с вами, хотя меня ждут очень важные дела. Но никуда не денешься, видно, их придется отложить.
— Ага, а я что говорил! Вот! А вы не верили, — послышался ехидный голосок.
— Не уйдете подобру-поздорову, мы устроим кучу малу. Правда-правда, вот увидите сами. Считаю: раз!.. — начал мальчик.
— Дети, ведите себя как следует, — заторопился Петенька.
— Два!
— Дети, не делайте глупости!
— Три!
— Разумнее слушаться старших, дети! — взмолился Петенька.
— Не слушайте его! Ни в коем случае. Делайте все наоборот! — раздался знакомый голос.
Петенька поднял голову и увидел кораблик, похожий на две тарелки, когда одна накрыта другой. Из приоткрытых створок, точно моллюск, выглядывал Барбар.
— А вот и я, Петенька! Разве я мог вас надолго оставить? Такая уж у меня работа: за вами за всеми следить и мешать по мере возможности! — крикнул Барбар, вредно улыбаясь,
— Они уже, небось, освободили Марину? — спросил Петенька почти уверенно.
— А вы думаете, это просто? Э-э, это не так-то легко делается.
— Тогда отпустите ее немедля! — потребовал Петенька и даже топнул ногой.
— Так не пойдет! Вы должны освободить ее своими руками. Где это видано, чтобы злодей выпустил жертву по собственной воле? Так что шевелите мозгами, жених! Хотя у вас ничего не выйдет,
— Выйдет! — возразил Петенька. — Но сейчас мне не до этого! Сами видите, сколько у меня детей.
Барбар было захохотал, но что-то увидел на горизонте, и смех его пресекся. Он нырнул в свой корабль, и створки со стуком сошлись. Кораблик помчался вверх, словно его подкинули ладонью.
— Так где же Марина? — вопросил Петенька напоследок.
Створки приоткрылись на этот раз на мгновение, наружу высунулся Барбар и крикнул:
— Я бы и сам хотел это знать! Адью!
— Эй, мы уже досчитали до трех, — напомнил мальчик. — Но поскольку вас отвлекли, считаю еще раз… Три!
— Нет-нет. ребятки, даже не просите, — замахал Петенька руками.
— Ну тогда мы начинаем кучу малу. Куча мала!
— Ура! Куча мала! — подхватили остальные детишки, полезли на шею, на плечи Петеньке и быстро облепили его.
— Куча мала! — пищали дети, штурмуя Петеньку.
— Ребятки, ребятки, так нельзя, — бормотал Петенька, раскачиваясь. — Без дяди вам придется уж совсем нелегко… У дяди все же есть какой-то опыт…
— Куча мала! Куча мала!
Он зашатался и, падая, увидел, как высокое небо пересек звездолет с надписью «Савраска» и исчез где-то за лесом.
Петенька рухнул на траву, и над ним тотчас же вырос живой, веселый, шевелящийся холм.
— Ура! Он упал! Мы его повалили!.. — ликовали дети, барахтаясь.
Тогда Петенька решил показать характер и припугнул:
— Кажется, я сейчас встану и поставлю всех в угол, сорванцы вы этакие!
— А вот и не встанете! Ага! Ни за что не встать вам теперь! — засмеялись дети. — Можете пробовать хоть сто раз.
И Петенька обнаружил, что тело его опутано скакалками и сам он не способен пошевелить даже рукой.
Дети ухватились за путы и поволокли Петеньку по траве.
— Ах, ребятки, ребятки! Самое нелепое то, что я на самом деле вам нужен позарез. Только вы еще не понимаете этого.
— Ну и пусть, — от-вечали ему. — Зато, больше не будет ни отвратительного дождя, ни зимы, и мы будем резвиться, как прежде.
Они оставили Петеньку связанным в лесу, а сами побежали играть на опушку.
— Развяжите меня, иначе я так и помру! — крикнул им Петенька вслед.
— Нет, он все-таки смешной! — произнес кто-то из детишек, и они побежали к себе на опушку.
Петеньке стало очень обидно: он так старался для этих людей. «У нас получилось как у взрос-лых. Они, наверно, взрослые дети, как же я не догадался сразу. Ведь может такое быть — взрослые дети. Они взрослые потому, что родились давно, и дети потому, что совсем не растут. И если время не стронуть с места, эти взрослые так и останутся детьми, — сказал себе Петенька и разволновался. — Но почему же планетка не вращается вокруг своей оси? Что ей мешает? Я должен выяснить, в чем дело! Действовать и действовать, так бы сказал и командир, и мой дружище Саня. Вперед, штурман, вперед! Хорошо, что планета круглая».
Петенька раскачал себя и покатился под уклон, потому что планета в самом деле была круглая. Катись себе и катись, только не застрянь в кустах или между деревьями. Но Петенька ловко лавировал и мчался все дальше и дальше, временами распугивая зверьков, похожих на зайцев. Постепенно его обострившийся слух уловил далекий звук, похожий на рокот мотора. Где-то проверяли мотор; он то мерно тарахтел, то начинал реветь, увеличивая обороты, — такое было впечатление.
«Ого, да здесь на планете есть еще кто-то, кроме нас», — подумал Петенька и покатился на звук, то и дело меняя направление. Он выкатился на зеленый роскошный лужок и осмотрелся.
Посреди ромашек стоял, остывая, его старый знакомый — звездолет «Савраска». Рядом спал, раскинув руки и сжимая свой знаменитый меч, сам рыцарь Джон. Его-то мощный храп и принял Петенька за работу мотора. Храп вдруг резко оборвался.
— А? Кто здесь? — спросил чуткий рыцарь, приподнявшись на локтях. — Это вы. благородный штурман? Ясно, вам не терпится довести до конца поединок, и вот вы сами нашли меня. Я вас прекрасно понимаю и готов хоть сию минуту удовлетворить ваше законное желание. Тем более, что я ваш должник, — произнес рыцарь Джон, поднимаясь. — Однако вы несколько необычно подготовились к поединку. Черт побери, я дрался в тысяче турниров, но такого еще не видел. Должно быть, вы очень искусный боец, если намерены сражаться со связанными руками и ногами. Но, смею вас заверить, сэр Петенька, я никогда не принимал от соперника поблажек, сражался только на равных условиях. Поэтому я тоже опутаю себя по рукам и ногам, и, хотя, признаться, не представляю, чем держать оружие, мы все же начнем честный поединок. Только дай Бог найти кусок хорошей веревки.
И рыцарь Джон полез в звездолет за веревкой.
— Минуточку! — воскликнул Петенька, лежа на боку.
— По правде говоря, я до сих пор не представляю, чем держать оружие, хотя думаю об этом все время, — сказал рыцарь Джон, выглянув из люка. — Но вы уж за меня не беспокойтесь, выкручусь как-нибудь. У меня, знаете, большой турнирный опыт.
— Минуточку, сэр Джон, — повторил Петенька. — Признаться, на этот раз некогда мне. Дело в том, что я должен немедленно спасти целую страну детишек, и у меня сейчас просто нет свободной секунды.
— Спасти целую страну, говорите? Вы меня страшно заинтересовали. Даже не представляете как, — сказал рыцарь Джон, спускаясь на землю.
— Только развяжите меня, пожалуйста.
— Разумеется, разумеется. Мы переносим поединок, и вам такая позиция, понятно, уже ни к чему.
Рыцарь Джон обнажил свой острый меч и перерезал скакалки. Петенька размял онемевшие мышцы, затем он и рыцарь уселись на траву, и Петенька посвятил рыцаря Джона в свое последнее приключение.
— И самое загадочное то, что время здесь почему-то остановилось, и, если его не двинуть вперед, бедные местные жители останутся детьми навечно, — закончил Петенька, стараясь не плакать от жалости.
— М-да, — только и молвил посуровевший рыцарь Джон, поглаживая в раздумье рукоять боевого меча.
Они помолчали озабоченно. Потом рыцарь Джон положил по-дружески на Петенькино колено свою ладонь в стальной перчатке.
— Признаться. Петенька, я человек полуграмотный, читаю и то по складам, — произнес рыцарь Джон задушевно. — Все было недосуг за подвигами-то. Поединок там, поединок сям. Турниры за турнирами. Тысячи турниров! Миллионы! Но скажите, Петенька, а не может ли какой-нибудь злодей — ну, положим, колдун или циклоп — задержать вращение планеты с помощью черной магии, скажем, или нечистой силы? Вам-то в двадцать первом веке видней.
— Это ваша гипотеза? У вас есть научные факты? — встрепенулся Петенька, опять превращаясь в молодого и талантливого ученого.
— Я не знаю, что такое гипотеза. Но если вам угодно так называть это происшествие, шут с вами, называйте! Я уж вам сказал, не силен в науках. В наше время больше ценилась грубая физическая сила. Мое дело — вам рассказать, а вы соображайте сами, что тут и к чему, — произнес рыцарь Джон.
И теперь уже он поведал о своем последнем приключении.
ГЛАВА 19
— Все ясно: восьмиглавый диплодок, — догадался Петенька.
— Диплодок так диплодок! Мы в свои средние века называли такую тварь драконом, — заметил рыцарь Джон вскользь. — На чем я остановился? Ах да, и эта животина галопом на меня без всяких раздумий. Не трудно представить, как бы вы поступили на моем месте. Я повел себя точно так же: по шее мечом.
— Я бы сделал наоборот, — сказал Петенька виновато.
— То есть как наоборот? — удивился рыцарь Джон.
— Я бы на вашем месте передал его в зоопарк,
— М-да, я это сделал потом, а вначале отсек ему голову, — озадаченно пробормотал рыцарь Джон. И затем оживился: — Но на ее месте, сами понимаете, выросла другая. Словом, банальная история.
— Мгновенная регенерация, — обрадовался Петенька.
— Слишком замысловато, у нас это считали обычными колдовскими трюками. В общем, повторили мы с драконом такую штуку с каждой его головой, а потом я сгреб его за хвост и отправил в презент университету в Кембридже Разумеется, от имени прекрасной Аалы.
— Это присказка? — догадался Петенька.
— Совершенно верно, — кивнул рыцарь Джон. — Может, и несколько затянуто, но следовало, сэр Петенька, вам как-то дать понять, что, повергнув дракона, я отправился соснуть часок-другой на этой спокойной с виду планетке. Словом, все соответствовало жанру истинно рыцарского романа, который мне читала бабушка перед сном. — Тут рыцарь Джон перевел дыхание и продолжал: — Итак, отправив трофей с оказией, я решил присмотреть местечко для отдыха. Постоялые дворы, знаете, уже надоели изрядно. Как представишь опять бочки с амонтильядо, что должно осушить, и массу хвастунов, что нужно каждый раз проучивать… Это, конечно, не стоит особых трудов, но как представишь себе такое… бррр! Хочется тишины и покоя, чтобы, валяясь в траве и созерцая звезды, можно было подумать о даме своего сердца.
Облетел я с полдюжины планет и высмотрел эту. на которой мы сейчас беседуем с вами. Ничего себе, прикидываю, планетка: и травка, и воздух хороши, и вроде не шумно. У меня, конечно, нет вашего инструментария, но я уж вижу на глаз. Входим с «Савраской» в верхние слои атмосферы, и тут, представьте, натыкаюсь на весьма подозрительного человека. Клянусь вратами Константинополя, что этот человек затеял что-то недоброе. Увидел он моего «Савраску» и припустил на своей летающей тарелке. Ну сами посудите, сэр Петенька, станет ли человек с чистой совестью избегать общества благородного рыцаря? И физиономия его уж как-то неприятно знакома. Будто он мне насолил когда-то.
«Куда же вы?» — кричу.
«Некогда, некогда. Работы — во!» — на лету отвечает и показывает на горло, и физиономия его в самом деле измотанная, и лоб рукой вытирает.
Ну, если так, думаю, значит, на этой планетке что-то неладно. Совершаю вокруг планеты оборот-другой, и точно. Спускаюсь над полюсом… Понимаете, сэр Петенька, я не очень сведущ в современной технике, но так сразу и подумал: «Эээ…»
— Так вот в чем дело! Где это место?! — перебил Петенька, вскакивая на ноги.
— Знаете что? Это ведь подвиг, да еще какой: помочь целой стране, пусть даже детской, — сказал рыцарь Джон; глаза его загорелись. — Может, вы будете столь любезны и уступите это право мне? — осведомился он, бледнея от волнения.
— Это было бы бесчестным с моей стороны. Вроде бы я переложил ответственность на чужие плечи, — возразил Петенька, стараясь не обидеть рыцаря. — Но если вы хотите, я могу вас взять с собой в качестве равноправного товарища.
— Я вас понимаю! Ну что ж, сражаться рядом с вами, плечом к плечу, тоже великая честь, — с чувством произнес рыцарь Джон.
Он запер «Савраску» на ключ, и соратники отправились в поход. Рыцарь ступал широко, слегка громыхая стальными доспехами. Петенька семенил сбоку, стараясь приноровиться к шагам своего нового товарища.
— Еще бы нам пару лошадок, — рассуждал рыцарь Джон, придерживая на плече свое длиннющее копье, похожее на оглоблю. — Поход без доброго коня, благородный штурман, теряет свой аромат. Вот доберемся мы сейчас до поля брани, и что же? Придется нам с вами бежать на своих Двоих, с копьями наперевес. Знаете, сэр Петень-ка, я неплохой вояка, что и говорить, но зрелище это вряд ли будет красивым. От долгой езды верхом мои ноги стали кривыми, и получится, будто бы я, победитель графа Шлафрока, как бы бегу раскорячив ноги, — закончил рыцарь с легкой грустью Друзьям все время приходилось подниматься в гору, так как они шли вверх по планете, к самому ее полюсу. Вначале они шествовали лесом, похожим на смешанный лес Европы. Потом он сменился тайгой, похожей на обычную тайгу.
Когда тайга поредела, рыцарь Джон остановился и спросил:
— Вы ничего не слышите?
Петенька остановился, напрягая слух. Сквозь шелест деревьев до него донесся плеск воды.
Рыцарь Джон кивнул многозначительно, сорат-ники ускорили шаг, миновали остаток тайги, и перед ними открылся полюс, покрытый альпийскими лугами. Из центра полюса торчала ось, покрытая ржавчиной, а возле ее основания копошился человек. Он поливал ось водой из шланга, приговаривая:
— Ржавей, милая, ржавей! Не давай вертеться планете!
Поодаль стоял звездолет, сложенный из двух тарелок. Между звездолетом и осью была натянута веревка, на которой сушился объемистый брезентовый мешок. В нем Петенька узнал недавнюю тучу.
Диверсант находился к ним спиной, но голос его был невероятно знакомым.
— Милостивый государь! — произнес рыцарь Джон голосом, который раскатился над полюсом наподобие грома.
Диверсант моментально спрыгнул в другое полушарие, даже не оглянувшись.
Друзья перевалили через полюс и увидели Барбара, присевшего на корточки. Барбар смотрел перед собой и поэтому не знал, что его уже обнаружили. Он строил хитрые рожи, хихикал, потирая руки, ужасно довольный тем, что спрятался так ловко.
— Эй, Барбар! — окликнул его Петенька Барбар вздрогнул и поднял голову. По лицу его разлилось такое разочарование, что Петеньке, буквально на секунду, стало жалко Барбара.
— Все! Все! Больше не буду, — выпалил Барбар, поднимая руки. — Побезобразничал — и хватит.
— И все-таки ваше лицо мне очень знакомо, — повторил рыцарь Джон то, что сказал еще тогда, на «Искателе».
— Разумеется. Мы встречались перед вашим поединком. Когда вы чуть не сразились с Петенькой, — сказал Барбар, выглядывая между поднятых рук, точно из рамы
— Это знакомство не в счет Должно быть, мы встречались раньше Такое у меня ощущение, — возразил рыцарь Джон, морща лоб.
— Это мне многие говорят почему-то, — ответил Барбар и повернул голову в сторону Петеньки. — Ну, так верите мне или не верите?
— Мы вам поверим, Барбар, а вы нас потом обманете опять, — грустно сказал Петенька.
— В ваших словах есть резон, — охотно согласился Барбар. — Я действительно неисправимый. Но сейчас у меня перерыв, и я с некоторых пор на время оставил свои проделки. Потом вы сами поймете почему. Клянусь вам честью!
— Ай-яй-яй, Барбар, в рыцари-то вы и не годитесь, — покачал головой рыцарь Джон.
— Это почему же? Потому что мой папа был рядовым сапожником? — обиделся Барбар.
— Тут происхождение вовсе ни при чем. Рыцарем может считаться каждый человек. Только для этого он должен быть по-настоящему благородным. Но разве может благородный человек взять да и остановить вращение планеты? А бедные дети не могут до сих пор стать настоящими взрослыми.
— О них-то я и не подумал. И вспомнил только, увидев вас! — закричал Барбар, оправдываясь. — Так и подумал: ну, если они явились, значит, я что-то натворил и они кого-то спасают. И тут вспомнил о детях. Ах как нехорошо получилось! Ведь я хотел подложить свинью только вам, Петенька. Дай-ка, думаю, остановлю ему время. Пусть он опоздает. А вы думаете, легко ходить в моей шкуре? Каждому успей устроить пакость. Полюбуйтесь: одни уже кости и кожа. Вот что осталось от бедняги Барбара.
Барбар потрогал свои похудевшие щеки, пробежал пальцем по ребрам, точно по струнам, и прозвучала печальная мелодия. А глаза у него запали и смотрели на Петеньку и рыцаря Джона с укором.
— Ладно уж, — пробормотал Петенька сконфуженно. — Давайте поможем детской стране. Не будем терять время, истории дорог каждый час. Попробуем что-нибудь придумать сообща.
— А что, если смазать ось сливочным маслом? — пробормотал рыцарь Джон, внимательно изучая ось. — Помнится, мы так поступали с дверьми нашего родового замка. То есть у нас была всего одна дверь, но она так ужасно скрипела, что все наше фамильное сливочное масло уходило на смазку петель. Правда, это было тысячу лет назад.
— И тем не менее эта идея любопытна до сих пор! — воскликнул Петенька.
— А масло, пожалуй, найдется у меня, — сказал Барбар с готовностью.
Он сбегал в свой звездолет и принес два килограмма сливочного масла.
— Сам съесть мог, но видите — жертвую, — пояснил Барбар, облизываясь. — Уж исправлять свои ошибки так исправлять.
— Ах, Барбар, Барбар! И как же вы это не подумали о детишках? — говорил Петенька, засучив рукава и смазывая ось масленой тряпочкой.
— Увлекся, Петенька, увлекся. Ослепило вдохновение. Ведь я в своем роде тоже артист, — отвечал Барбар, помогая Петеньке и рыцарю Джону.
Повозившись, они очистили ржавчину и смазали ось калорийным сливочным маслом. Потом они подтолкнули планету ногами, и шар заскрипел и завертелся вокруг своей оси. С каждым оборотом он вертелся все быстрей и быстрей…
И вот уже наступили долгожданные сумерки, а за ними опустилась ночь. Потом рассвело, и дни замелькали за днями. Уставшие труженики развели костер, и только теперь Петенька позволил себе заняться своим личным делом.
— Я сказал вам сущую правду, Петенька, — ответил Барбар, глядя в огонь. — Мне и в самом деле теперь неизвестно, где Марина. Вот почему я сейчас не у дел.
Костер трещал, стреляя угольками. В чайнике, собираясь закипеть, тихонько посвистывала вода.
— И все случилось из-за того, что мы решили не удирать далеко и принялись оставлять там и сям следы, чтобы потом было интересно спасаться от погони. Мы ушли с головой в это занятие и не заметили, как нас застали врасплох с той стороны, откуда мы уже совсем не ждали, — сказал Барбар и помолчал, собираясь с мыслями.
ГЛАВА 20
— Дело в том, что в газетах появилось объявление: «Ужасно ловкие и хитрые люди ищут интересные интриги и заговоры». Как вы поняли, это объявление принадлежало нам. Потому что мы и есть ужасно ловкие и хитрые, — сказал второй толстяк.
— Деточки, я же для вас! — крикнул он запоздало.
Перед его носом ползали насекомые, похожие на земных муравьев. Ему стало немножечко грустно. «Где там сейчас моя Марина? — подумал он, продолжая висеть на стволе. — И я не имею права ее искать, пока не построю хотя бы навес, а потом и дом для глупых ребятишек».
Кое-как он вскарабкался на нижнюю ветвь и начал ее ломать. Ветвь заскрипела, но дальше этого дело не пошло. Тогда он стал раскачивать ее… На его лицо упала тень. Он уже слишком долго возился, и туча тем временем добралась до опушки.
— Ребята, собирайте ветви! — воззвал он с дерева.
Только одна малышка принесла веточку и, положив ее у подножия дерева, убежала, очень довольная собой.
Он рухнул на траву вместе с ветвью, которая уже была бесполезной. Туча накрыла поляну и стала выжиматься, будто мокрая тряпка. На опушку хлынули потоки холодной воды.
— Ой, мокро!.. Ай-яй-яй!.. — закричали дети и бросились к Петеньке в поисках защиты.
Они пищали на разные голоса, жались к нему. Петенька старался укрыть их своими руками, но из тучи так и хлестало рекой. Вода текла по листьям, по ветвям на головы, плечи, за шиворот, потом струилась по телу к ногам, и от нее не было спасу.
Петенька поднимал вверх глаза, отфыркиваясь от воды, но туча стояла над опушкой, точно нашла себе самое подходящее место. И однажды ему почудилось лицо Барбара, выглянувшее из-за ее верхней кромки.
«Не может быть! Просто он мне примерещился», — подумал Петенька убежденно.
В конце концов туча истощилась и высохла, стала похожа на обычный брезент. Тогда ее просто сдуло ветерком, унесло куда-то за лес, и было видно, как она там упала. Л над опушкой засияло прежнее солнце. И тут выяснилось, что ливень шел только над теми деревьями, под которыми прятались люди. Опушка осталась нетронутой.
— Дети, всем сушиться! Всем на солнышко! — И Петенька выгнал из леса детей, точно неразумных цыплят.
На опушке было сухо и тепло, дети быстро пришли в себя и зашумели.
— Это все из-за вас! — заявил мальчик с лошадкой, когда Петенька спешил его и стянул с мальчика мокрые штанишки. — Если бы не вы, мы бы и не знали, что такое дождь.
— Господи, да это же атмосферное явление! Я здесь ни при чем. Просто день у вас еще только начался, и вам еще многое незнакомо. Ах, ребята, ребята! Кто знает, что караулит вас впереди. Может, ударят морозы, — опечалился Петенька. — Вам бы в детский садик. Вот бы вам куда.
Но его уже не слушали. Повеселевшие детишки принялись за свое, будто и не было тучи и дождя. Петенька бродил между ними, приговаривая:
— Ну что мне с вами делать, деточки, если наступит зима? Будь здесь Марина, она-то уж нашла бы к вам подход. Но никто не знает, где теперь Марина. И самое грустное то, что вы даже не представляете, что такое зима.
На опушке что-то произошло, дети шушукались, поглядывая на него. Потом от самой многочисленной группы отделился мальчик с мячом, подошел к Петеньке и, прикидываясь не очень заинтересованным, промолвил:
— Дядя-ученый, смотрите — птичка летает… Во, села… Случайно, вы не скажете, а что такое зима? Это, наверное, какая-нибудь невкусная еда, правда?
Петенька покачал головой:
— Лучше есть манную кашу, чем зимовать, не имея теплой квартиры. Вот что значит зима.
— Понятно, — сказал «посол».
Он пошел назад с той же нарочитой беззаботностью, но, сделав два-три шага, не выдержал и пустился бегом. Тотчас вокруг него сгрудилась вся детвора. Он передал Петенькины слова, и дети заахали.
Посовещавшись о чем-то, они толпой повалили к Петеньке. Впереди скакал мальчик на деревянном коне. У него был очень решительный вид.
— Мы просим вас: больше ни слова, — произнес мальчик, заложив правую руку за борт курточки. — До сих пор нам так уж игралось, так игралось, но после вашего появления обрушился этот скверный и холодный дождь и все мы промокли. Пожалуйста, не перебивайте, — сказал он, заметив у Петеньки желание возразить. — Вы, может, неплохой человек и все это у вас выходит нечаянно, но, видно, стоит вам помянуть что-нибудь противное, и оно тут как тут.
— Ребята, вы живете только первый день, и многое еще вам неизвестно, — пояснил Петенька, невольно улыбаясь детской наивности. — Скоро и У вас появится голод. А это очень плохая штука, когда нечего есть. И поэтому мы не должны стоять сложа руки.
— Он продолжает говорить… Все говорит и говорит, — встревожились в толпе детей.
— Вот видите, вы гнете и гнете свое. Все говорите, говорите, — упрекнул его мальчик на лошадке. — Уж лучше вам уйти. Тогда вернутся прежние добрые времена и мы снова сможем играть беззаботно.
— Я не могу бросить вас одних, — сказал Петенька. — И останусь с вами, хотя меня ждут очень важные дела. Но никуда не денешься, видно, их придется отложить.
— Ага, а я что говорил! Вот! А вы не верили, — послышался ехидный голосок.
— Не уйдете подобру-поздорову, мы устроим кучу малу. Правда-правда, вот увидите сами. Считаю: раз!.. — начал мальчик.
— Дети, ведите себя как следует, — заторопился Петенька.
— Два!
— Дети, не делайте глупости!
— Три!
— Разумнее слушаться старших, дети! — взмолился Петенька.
— Не слушайте его! Ни в коем случае. Делайте все наоборот! — раздался знакомый голос.
Петенька поднял голову и увидел кораблик, похожий на две тарелки, когда одна накрыта другой. Из приоткрытых створок, точно моллюск, выглядывал Барбар.
— А вот и я, Петенька! Разве я мог вас надолго оставить? Такая уж у меня работа: за вами за всеми следить и мешать по мере возможности! — крикнул Барбар, вредно улыбаясь,
— Они уже, небось, освободили Марину? — спросил Петенька почти уверенно.
— А вы думаете, это просто? Э-э, это не так-то легко делается.
— Тогда отпустите ее немедля! — потребовал Петенька и даже топнул ногой.
— Так не пойдет! Вы должны освободить ее своими руками. Где это видано, чтобы злодей выпустил жертву по собственной воле? Так что шевелите мозгами, жених! Хотя у вас ничего не выйдет,
— Выйдет! — возразил Петенька. — Но сейчас мне не до этого! Сами видите, сколько у меня детей.
Барбар было захохотал, но что-то увидел на горизонте, и смех его пресекся. Он нырнул в свой корабль, и створки со стуком сошлись. Кораблик помчался вверх, словно его подкинули ладонью.
— Так где же Марина? — вопросил Петенька напоследок.
Створки приоткрылись на этот раз на мгновение, наружу высунулся Барбар и крикнул:
— Я бы и сам хотел это знать! Адью!
— Эй, мы уже досчитали до трех, — напомнил мальчик. — Но поскольку вас отвлекли, считаю еще раз… Три!
— Нет-нет. ребятки, даже не просите, — замахал Петенька руками.
— Ну тогда мы начинаем кучу малу. Куча мала!
— Ура! Куча мала! — подхватили остальные детишки, полезли на шею, на плечи Петеньке и быстро облепили его.
— Куча мала! — пищали дети, штурмуя Петеньку.
— Ребятки, ребятки, так нельзя, — бормотал Петенька, раскачиваясь. — Без дяди вам придется уж совсем нелегко… У дяди все же есть какой-то опыт…
— Куча мала! Куча мала!
Он зашатался и, падая, увидел, как высокое небо пересек звездолет с надписью «Савраска» и исчез где-то за лесом.
Петенька рухнул на траву, и над ним тотчас же вырос живой, веселый, шевелящийся холм.
— Ура! Он упал! Мы его повалили!.. — ликовали дети, барахтаясь.
Тогда Петенька решил показать характер и припугнул:
— Кажется, я сейчас встану и поставлю всех в угол, сорванцы вы этакие!
— А вот и не встанете! Ага! Ни за что не встать вам теперь! — засмеялись дети. — Можете пробовать хоть сто раз.
И Петенька обнаружил, что тело его опутано скакалками и сам он не способен пошевелить даже рукой.
Дети ухватились за путы и поволокли Петеньку по траве.
— Ах, ребятки, ребятки! Самое нелепое то, что я на самом деле вам нужен позарез. Только вы еще не понимаете этого.
— Ну и пусть, — от-вечали ему. — Зато, больше не будет ни отвратительного дождя, ни зимы, и мы будем резвиться, как прежде.
Они оставили Петеньку связанным в лесу, а сами побежали играть на опушку.
— Развяжите меня, иначе я так и помру! — крикнул им Петенька вслед.
— Нет, он все-таки смешной! — произнес кто-то из детишек, и они побежали к себе на опушку.
Петеньке стало очень обидно: он так старался для этих людей. «У нас получилось как у взрос-лых. Они, наверно, взрослые дети, как же я не догадался сразу. Ведь может такое быть — взрослые дети. Они взрослые потому, что родились давно, и дети потому, что совсем не растут. И если время не стронуть с места, эти взрослые так и останутся детьми, — сказал себе Петенька и разволновался. — Но почему же планетка не вращается вокруг своей оси? Что ей мешает? Я должен выяснить, в чем дело! Действовать и действовать, так бы сказал и командир, и мой дружище Саня. Вперед, штурман, вперед! Хорошо, что планета круглая».
Петенька раскачал себя и покатился под уклон, потому что планета в самом деле была круглая. Катись себе и катись, только не застрянь в кустах или между деревьями. Но Петенька ловко лавировал и мчался все дальше и дальше, временами распугивая зверьков, похожих на зайцев. Постепенно его обострившийся слух уловил далекий звук, похожий на рокот мотора. Где-то проверяли мотор; он то мерно тарахтел, то начинал реветь, увеличивая обороты, — такое было впечатление.
«Ого, да здесь на планете есть еще кто-то, кроме нас», — подумал Петенька и покатился на звук, то и дело меняя направление. Он выкатился на зеленый роскошный лужок и осмотрелся.
Посреди ромашек стоял, остывая, его старый знакомый — звездолет «Савраска». Рядом спал, раскинув руки и сжимая свой знаменитый меч, сам рыцарь Джон. Его-то мощный храп и принял Петенька за работу мотора. Храп вдруг резко оборвался.
— А? Кто здесь? — спросил чуткий рыцарь, приподнявшись на локтях. — Это вы. благородный штурман? Ясно, вам не терпится довести до конца поединок, и вот вы сами нашли меня. Я вас прекрасно понимаю и готов хоть сию минуту удовлетворить ваше законное желание. Тем более, что я ваш должник, — произнес рыцарь Джон, поднимаясь. — Однако вы несколько необычно подготовились к поединку. Черт побери, я дрался в тысяче турниров, но такого еще не видел. Должно быть, вы очень искусный боец, если намерены сражаться со связанными руками и ногами. Но, смею вас заверить, сэр Петенька, я никогда не принимал от соперника поблажек, сражался только на равных условиях. Поэтому я тоже опутаю себя по рукам и ногам, и, хотя, признаться, не представляю, чем держать оружие, мы все же начнем честный поединок. Только дай Бог найти кусок хорошей веревки.
И рыцарь Джон полез в звездолет за веревкой.
— Минуточку! — воскликнул Петенька, лежа на боку.
— По правде говоря, я до сих пор не представляю, чем держать оружие, хотя думаю об этом все время, — сказал рыцарь Джон, выглянув из люка. — Но вы уж за меня не беспокойтесь, выкручусь как-нибудь. У меня, знаете, большой турнирный опыт.
— Минуточку, сэр Джон, — повторил Петенька. — Признаться, на этот раз некогда мне. Дело в том, что я должен немедленно спасти целую страну детишек, и у меня сейчас просто нет свободной секунды.
— Спасти целую страну, говорите? Вы меня страшно заинтересовали. Даже не представляете как, — сказал рыцарь Джон, спускаясь на землю.
— Только развяжите меня, пожалуйста.
— Разумеется, разумеется. Мы переносим поединок, и вам такая позиция, понятно, уже ни к чему.
Рыцарь Джон обнажил свой острый меч и перерезал скакалки. Петенька размял онемевшие мышцы, затем он и рыцарь уселись на траву, и Петенька посвятил рыцаря Джона в свое последнее приключение.
— И самое загадочное то, что время здесь почему-то остановилось, и, если его не двинуть вперед, бедные местные жители останутся детьми навечно, — закончил Петенька, стараясь не плакать от жалости.
— М-да, — только и молвил посуровевший рыцарь Джон, поглаживая в раздумье рукоять боевого меча.
Они помолчали озабоченно. Потом рыцарь Джон положил по-дружески на Петенькино колено свою ладонь в стальной перчатке.
— Признаться. Петенька, я человек полуграмотный, читаю и то по складам, — произнес рыцарь Джон задушевно. — Все было недосуг за подвигами-то. Поединок там, поединок сям. Турниры за турнирами. Тысячи турниров! Миллионы! Но скажите, Петенька, а не может ли какой-нибудь злодей — ну, положим, колдун или циклоп — задержать вращение планеты с помощью черной магии, скажем, или нечистой силы? Вам-то в двадцать первом веке видней.
— Это ваша гипотеза? У вас есть научные факты? — встрепенулся Петенька, опять превращаясь в молодого и талантливого ученого.
— Я не знаю, что такое гипотеза. Но если вам угодно так называть это происшествие, шут с вами, называйте! Я уж вам сказал, не силен в науках. В наше время больше ценилась грубая физическая сила. Мое дело — вам рассказать, а вы соображайте сами, что тут и к чему, — произнес рыцарь Джон.
И теперь уже он поведал о своем последнем приключении.
ГЛАВА 19
в которой Барбар принимается вновь за свои проделки
— Вы уж извините, сэр Петенька, начать мне придется непременно с одного из своих многочисленных подвигов. Я имею в виду единоборство с драконом, ибо мы перед ним и расстались, и известие о моей победе в честь совер… прекрасной Аалы, — тактично поправился рыцарь Джон, потому что время для поединка еще не наступило, — словом, известие о новой победе в честь прекрасной Аалы еще не долетело до вашего, благородный штурман, уха. Я не хвастун, но, черт побери, если ты совершил подвиг, почему бы лишний раз не помянуть об этом? — так начал рыцарь Джон, встав на ноги и выпрямляясь во весь свой величественный рост. — Ну-с, подлетаю к звезде Фомальгаут — обители, значит, дракона — на патрульном, как вы помните, звездолете, и тут командир говорит: «Послушайте, сэр Джон, может, вам не стоит соваться сюда? Все-таки адское давление и температура точно в котле. По совести говоря, никто сюда еще не опускался, и сущест-вование дракона всего лишь предсказано теоретически, и, может, его там вовсе нет. Зря я втравил вас в эту историю. Жалко мне вас стало: таскаетесь по Вселенной, а драконов все нет и нет. Может, не стоит, сэр Джон? Бог с ним, с драконом, а?» «Да вы что? — говорю. — Такой представился случай. Даже ребятам короля Артура так дьявольски не везло Привет прекрасной Аале!» Пересаживаюсь в «Савраску». «Но-о», — говорю. А давление на Фомальгауте так и норовит меня расплющить. Жара раскалила доспехи. Ух ты! «Черта с два. говорю, меня не сотрешь, если уж я наконец добрался до живого дракона». И айда с мечом по Фомальгауту. Отыскал я этого предсказанного дракона в местном лесу. Не лес, а сплошные головешки. И между ними дракон с осмью головами.— Все ясно: восьмиглавый диплодок, — догадался Петенька.
— Диплодок так диплодок! Мы в свои средние века называли такую тварь драконом, — заметил рыцарь Джон вскользь. — На чем я остановился? Ах да, и эта животина галопом на меня без всяких раздумий. Не трудно представить, как бы вы поступили на моем месте. Я повел себя точно так же: по шее мечом.
— Я бы сделал наоборот, — сказал Петенька виновато.
— То есть как наоборот? — удивился рыцарь Джон.
— Я бы на вашем месте передал его в зоопарк,
— М-да, я это сделал потом, а вначале отсек ему голову, — озадаченно пробормотал рыцарь Джон. И затем оживился: — Но на ее месте, сами понимаете, выросла другая. Словом, банальная история.
— Мгновенная регенерация, — обрадовался Петенька.
— Слишком замысловато, у нас это считали обычными колдовскими трюками. В общем, повторили мы с драконом такую штуку с каждой его головой, а потом я сгреб его за хвост и отправил в презент университету в Кембридже Разумеется, от имени прекрасной Аалы.
— Это присказка? — догадался Петенька.
— Совершенно верно, — кивнул рыцарь Джон. — Может, и несколько затянуто, но следовало, сэр Петенька, вам как-то дать понять, что, повергнув дракона, я отправился соснуть часок-другой на этой спокойной с виду планетке. Словом, все соответствовало жанру истинно рыцарского романа, который мне читала бабушка перед сном. — Тут рыцарь Джон перевел дыхание и продолжал: — Итак, отправив трофей с оказией, я решил присмотреть местечко для отдыха. Постоялые дворы, знаете, уже надоели изрядно. Как представишь опять бочки с амонтильядо, что должно осушить, и массу хвастунов, что нужно каждый раз проучивать… Это, конечно, не стоит особых трудов, но как представишь себе такое… бррр! Хочется тишины и покоя, чтобы, валяясь в траве и созерцая звезды, можно было подумать о даме своего сердца.
Облетел я с полдюжины планет и высмотрел эту. на которой мы сейчас беседуем с вами. Ничего себе, прикидываю, планетка: и травка, и воздух хороши, и вроде не шумно. У меня, конечно, нет вашего инструментария, но я уж вижу на глаз. Входим с «Савраской» в верхние слои атмосферы, и тут, представьте, натыкаюсь на весьма подозрительного человека. Клянусь вратами Константинополя, что этот человек затеял что-то недоброе. Увидел он моего «Савраску» и припустил на своей летающей тарелке. Ну сами посудите, сэр Петенька, станет ли человек с чистой совестью избегать общества благородного рыцаря? И физиономия его уж как-то неприятно знакома. Будто он мне насолил когда-то.
«Куда же вы?» — кричу.
«Некогда, некогда. Работы — во!» — на лету отвечает и показывает на горло, и физиономия его в самом деле измотанная, и лоб рукой вытирает.
Ну, если так, думаю, значит, на этой планетке что-то неладно. Совершаю вокруг планеты оборот-другой, и точно. Спускаюсь над полюсом… Понимаете, сэр Петенька, я не очень сведущ в современной технике, но так сразу и подумал: «Эээ…»
— Так вот в чем дело! Где это место?! — перебил Петенька, вскакивая на ноги.
— Знаете что? Это ведь подвиг, да еще какой: помочь целой стране, пусть даже детской, — сказал рыцарь Джон; глаза его загорелись. — Может, вы будете столь любезны и уступите это право мне? — осведомился он, бледнея от волнения.
— Это было бы бесчестным с моей стороны. Вроде бы я переложил ответственность на чужие плечи, — возразил Петенька, стараясь не обидеть рыцаря. — Но если вы хотите, я могу вас взять с собой в качестве равноправного товарища.
— Я вас понимаю! Ну что ж, сражаться рядом с вами, плечом к плечу, тоже великая честь, — с чувством произнес рыцарь Джон.
Он запер «Савраску» на ключ, и соратники отправились в поход. Рыцарь ступал широко, слегка громыхая стальными доспехами. Петенька семенил сбоку, стараясь приноровиться к шагам своего нового товарища.
— Еще бы нам пару лошадок, — рассуждал рыцарь Джон, придерживая на плече свое длиннющее копье, похожее на оглоблю. — Поход без доброго коня, благородный штурман, теряет свой аромат. Вот доберемся мы сейчас до поля брани, и что же? Придется нам с вами бежать на своих Двоих, с копьями наперевес. Знаете, сэр Петень-ка, я неплохой вояка, что и говорить, но зрелище это вряд ли будет красивым. От долгой езды верхом мои ноги стали кривыми, и получится, будто бы я, победитель графа Шлафрока, как бы бегу раскорячив ноги, — закончил рыцарь с легкой грустью Друзьям все время приходилось подниматься в гору, так как они шли вверх по планете, к самому ее полюсу. Вначале они шествовали лесом, похожим на смешанный лес Европы. Потом он сменился тайгой, похожей на обычную тайгу.
Когда тайга поредела, рыцарь Джон остановился и спросил:
— Вы ничего не слышите?
Петенька остановился, напрягая слух. Сквозь шелест деревьев до него донесся плеск воды.
Рыцарь Джон кивнул многозначительно, сорат-ники ускорили шаг, миновали остаток тайги, и перед ними открылся полюс, покрытый альпийскими лугами. Из центра полюса торчала ось, покрытая ржавчиной, а возле ее основания копошился человек. Он поливал ось водой из шланга, приговаривая:
— Ржавей, милая, ржавей! Не давай вертеться планете!
Поодаль стоял звездолет, сложенный из двух тарелок. Между звездолетом и осью была натянута веревка, на которой сушился объемистый брезентовый мешок. В нем Петенька узнал недавнюю тучу.
Диверсант находился к ним спиной, но голос его был невероятно знакомым.
— Милостивый государь! — произнес рыцарь Джон голосом, который раскатился над полюсом наподобие грома.
Диверсант моментально спрыгнул в другое полушарие, даже не оглянувшись.
Друзья перевалили через полюс и увидели Барбара, присевшего на корточки. Барбар смотрел перед собой и поэтому не знал, что его уже обнаружили. Он строил хитрые рожи, хихикал, потирая руки, ужасно довольный тем, что спрятался так ловко.
— Эй, Барбар! — окликнул его Петенька Барбар вздрогнул и поднял голову. По лицу его разлилось такое разочарование, что Петеньке, буквально на секунду, стало жалко Барбара.
— Все! Все! Больше не буду, — выпалил Барбар, поднимая руки. — Побезобразничал — и хватит.
— И все-таки ваше лицо мне очень знакомо, — повторил рыцарь Джон то, что сказал еще тогда, на «Искателе».
— Разумеется. Мы встречались перед вашим поединком. Когда вы чуть не сразились с Петенькой, — сказал Барбар, выглядывая между поднятых рук, точно из рамы
— Это знакомство не в счет Должно быть, мы встречались раньше Такое у меня ощущение, — возразил рыцарь Джон, морща лоб.
— Это мне многие говорят почему-то, — ответил Барбар и повернул голову в сторону Петеньки. — Ну, так верите мне или не верите?
— Мы вам поверим, Барбар, а вы нас потом обманете опять, — грустно сказал Петенька.
— В ваших словах есть резон, — охотно согласился Барбар. — Я действительно неисправимый. Но сейчас у меня перерыв, и я с некоторых пор на время оставил свои проделки. Потом вы сами поймете почему. Клянусь вам честью!
— Ай-яй-яй, Барбар, в рыцари-то вы и не годитесь, — покачал головой рыцарь Джон.
— Это почему же? Потому что мой папа был рядовым сапожником? — обиделся Барбар.
— Тут происхождение вовсе ни при чем. Рыцарем может считаться каждый человек. Только для этого он должен быть по-настоящему благородным. Но разве может благородный человек взять да и остановить вращение планеты? А бедные дети не могут до сих пор стать настоящими взрослыми.
— О них-то я и не подумал. И вспомнил только, увидев вас! — закричал Барбар, оправдываясь. — Так и подумал: ну, если они явились, значит, я что-то натворил и они кого-то спасают. И тут вспомнил о детях. Ах как нехорошо получилось! Ведь я хотел подложить свинью только вам, Петенька. Дай-ка, думаю, остановлю ему время. Пусть он опоздает. А вы думаете, легко ходить в моей шкуре? Каждому успей устроить пакость. Полюбуйтесь: одни уже кости и кожа. Вот что осталось от бедняги Барбара.
Барбар потрогал свои похудевшие щеки, пробежал пальцем по ребрам, точно по струнам, и прозвучала печальная мелодия. А глаза у него запали и смотрели на Петеньку и рыцаря Джона с укором.
— Ладно уж, — пробормотал Петенька сконфуженно. — Давайте поможем детской стране. Не будем терять время, истории дорог каждый час. Попробуем что-нибудь придумать сообща.
— А что, если смазать ось сливочным маслом? — пробормотал рыцарь Джон, внимательно изучая ось. — Помнится, мы так поступали с дверьми нашего родового замка. То есть у нас была всего одна дверь, но она так ужасно скрипела, что все наше фамильное сливочное масло уходило на смазку петель. Правда, это было тысячу лет назад.
— И тем не менее эта идея любопытна до сих пор! — воскликнул Петенька.
— А масло, пожалуй, найдется у меня, — сказал Барбар с готовностью.
Он сбегал в свой звездолет и принес два килограмма сливочного масла.
— Сам съесть мог, но видите — жертвую, — пояснил Барбар, облизываясь. — Уж исправлять свои ошибки так исправлять.
— Ах, Барбар, Барбар! И как же вы это не подумали о детишках? — говорил Петенька, засучив рукава и смазывая ось масленой тряпочкой.
— Увлекся, Петенька, увлекся. Ослепило вдохновение. Ведь я в своем роде тоже артист, — отвечал Барбар, помогая Петеньке и рыцарю Джону.
Повозившись, они очистили ржавчину и смазали ось калорийным сливочным маслом. Потом они подтолкнули планету ногами, и шар заскрипел и завертелся вокруг своей оси. С каждым оборотом он вертелся все быстрей и быстрей…
И вот уже наступили долгожданные сумерки, а за ними опустилась ночь. Потом рассвело, и дни замелькали за днями. Уставшие труженики развели костер, и только теперь Петенька позволил себе заняться своим личным делом.
— Я сказал вам сущую правду, Петенька, — ответил Барбар, глядя в огонь. — Мне и в самом деле теперь неизвестно, где Марина. Вот почему я сейчас не у дел.
Костер трещал, стреляя угольками. В чайнике, собираясь закипеть, тихонько посвистывала вода.
— И все случилось из-за того, что мы решили не удирать далеко и принялись оставлять там и сям следы, чтобы потом было интересно спасаться от погони. Мы ушли с головой в это занятие и не заметили, как нас застали врасплох с той стороны, откуда мы уже совсем не ждали, — сказал Барбар и помолчал, собираясь с мыслями.
ГЛАВА 20
в которой растут ряды освободителей Марины
— Выходит, нас бессовестно надули? А мы-то считали Барбара несчастным молодым человеком и решили помочь, — сказал один из толстяков.— Дело в том, что в газетах появилось объявление: «Ужасно ловкие и хитрые люди ищут интересные интриги и заговоры». Как вы поняли, это объявление принадлежало нам. Потому что мы и есть ужасно ловкие и хитрые, — сказал второй толстяк.