Страница:
— Спасибо, Никита, очень выручил. А адреса квартиры Караюшкусов у тебя случайно нет?
— Вообще-то есть, но я же сказал, они живут в Штатах. И даже если бы они были здесь, якшаться с людьми такого полета настоятельно не рекомендую.
Но адрес я у него все же выклянчила, толком не понимая, зачем он мне вообще сдался. Разумеется, единственная дочь Караюшкуса и есть та малышка, которую бросила в роддоме Оксана Киселева. Но что это мне дает? Почему-то не верится, что семья магната может иметь какое-то отношение к убийству медсестры.
К концу недели, как нам и было обещано, следствие по делу Киселевой забуксовало. Вернее сказать, даже не забуксовало, а пошло холостым ходом. Всплыло заключение патологоанатома о том, что женщина была задушена в промежутке между восемнадцатью и восемнадцатью пятнадцатью, хотя ранее эксперты точное время смерти назвать затруднялись. Теперь получалось, что Серебров-старший, замеченный входящим в квартиру после половины седьмого, действительно наткнулся на свежий труп. Конечно, у любого здравомыслящего прокурора в зале суда могут возникнуть веские сомнения относительно того, что время смерти могло быть определено с такой филигранной точностью. Но, с другой стороны, кто ж собирается доводить дело до суда?
При повторной экспертизе отпечатков пальцев, обнаруженных на месте преступления, специалисты в один голос заявили, что следы смазаны и идентифицировать их владельца со стопроцентной гарантией не представляется возможным.
Меня даже не стали вызывать на допрос, как я ожидала. А наш адвокат заверил, что волноваться нет никаких причин. Через пару месяцев дело попадет на дальнюю полку в ожидании какого-нибудь подходящего подозреваемого, который, по всей видимости, не найдется никогда.
Антонина получила, наконец, на руки беспроцентный кредит на мебель. Папа же, узнав о залоге ее квартиры, добавил лично от себя две тысячи долларов в качестве безвозмездной премии. Но даже сумму кредита, подозреваю, секретарше не придется расхлебывать в одиночестве. Во всяком случае, из моего коттеджа она съехала, а мебель, насколько мне известно, купить еще не успела. А так как жить в пустой квартире вряд ли возможно, догадываюсь, что погашать ссуду она будет из семейного бюджета совместно с Оглоедовым.
В общем, жизнь потихоньку стала налаживаться, за исключением налоговой проверки, которая обещала затянуться надолго. Неужто все-таки происки депутата Иевлева?
В пятницу вечером, завершив трудовую неделю, я решила наведаться в квартиру Караюшкусов, предварительно отпустив водителя, которому позарез нужно было попасть на родительское собрание в школу. Его сынок-первоклассник на неделе озорничал, и теперь учительница мечтала подержаться за горло родителя.
Конечно, на дверях квартиры меня наверняка ожидает заржавевшая замочная скважина, но зато у консьержа (не сомневаюсь, что таковой имеется в элитном доме) я смогу узнать, когда хозяева наведывались домой в последний раз. Вдруг их визит на родину совпадет с убийством Киселевой? Впрочем, при желании старушку можно было заказать и из-за океана…
И чего я, спрашивается, туда прусь? Что у меня есть на этих Караюшкусов? Зачем им убивать родную мать некогда удочеренной девочки? Хотя мое сознание активно сопротивлялось, подсознание точно знало ответ: мне просто необходима хоть малейшая зацепка, дабы убедить саму себя в том, что Серебров-старший не имеет отношения к убийству женщины.
Вход в подъезд вместо престарелого консьержа сторожил бравый молодец в военной форме и с кобурой на поясе. Я сообщила ему свою фамилию — на этот раз настоящую, опасаясь, что телевизионное удостоверение не сможет разговорить служивого. Затем я назвала номер интересующей меня квартиры. Охранник потребовал документы и только после тщательного изучения моего водительского удостоверения потянулся к телефонной трубке.
— Лия Карловна, тут к вам пришли. — После чего он сделал жест рукой, позволяя мне пройти.
Значит, в квартире Караюшкусов кто-то живет, и, судя по имени-отчеству, эта женщина тоже из Прибалтики. Что, интересно, я ей скажу? Поднимаясь на лифте, я сочинила корявое объяснение своему визиту. Лия Карловна оказалась весьма приятной пожилой дамой, приходящейся Йозесу Караюшкусу родной теткой. Она прежде всего предложила мне кофе, а уже после справилась о причине моего прихода. Стараясь сильно не завираться, я наплела, что в детстве была дружна с Ани, потом надолго уехала из города, а теперь вернулась и решила повидать старую приятельницу.
Лия Карловна обрадовалась такому повороту событий и принялась взахлеб выбалтывать подробности биографии своей внучатой племянницы. Ани давно живет в США, пять лет назад вышла замуж за молодого и перспективного продюсера, у них трехлетняя дочь. Живут в Лос-Анджелесе, и не где-нибудь, а в особняке на Беверли-Хиллз. В Россию в последний раз наведывалась еще до рождения девочки, а родители посещали отчизну чуть менее года назад.
Извинившись, хозяйка ненадолго отлучилась и вернулась, вручив мне листок. На нем был записан адрес Ани в Лос-Анджелесе и телефонный номер. Лия Карловна заверила, что та рада будет услышать подружку детства хотя бы по телефону.
Поблагодарив ее за кофе и вложив листок с адресом в свой ежедневник, я откланялась, ругая себя за то, что наглейшим образом ввела в заблуждение милейшую женщину.
По дороге домой я предавалась размышлениям. Ани точно не имела повода убивать родную мать из-за глупой детской обиды. Более того, она ее не убивать должна, а памятник старушке поставить при жизни размером со статую Свободы. Что ожидало девочку, останься она с Киселевой? Прозябание в хрущобе на нищенскую зарплату матери-медсестры, обноски от соседских ребятишек, шоколадные конфеты по большим праздникам. А потом дрянное образование, муж-водопроводчик, оборванные дети… Даже если предположить, что жизнь Ани сложилась бы более удачно, вилла на Беверли-Хиллз и муж продюсер не светили ей ни при каких раскладах. Так что девочке, можно сказать, крупно повезло, и беспутная родная мамаша ее просто облагодетельствовала. Хотя ее умершего братика счастливым никак не назовешь. Возможно, при любящем материнском сердце и надлежащем медицинском уходе у малыша был бы хоть какой-то шанс выжить.
Но все равно дети Киселевой к ее смерти не причастны. Другое дело Йозес Караюшкус. Вдруг Оксана Тихоновна написала письмо в Лос-Анджелес?.. Предположим, туда тоже послала фотографии… Нет, к черту! Зачем я себя обманываю? Откуда смертельно больная женщина могла узнать американский адрес магната? Мне ведь самой пришлось для этого совершить массу телодвижений.
Папа, папа!.. Ну ведь не из-за этого дурацкого моста ты прикончил больную тетку! И мост в любом случае никак не объясняет присланные мне и Верещагину фотографии.
С трассы я свернула на привычную бетонку через лес и, пытаясь отвлечь себя от дурных мыслей, принялась созерцать густые зеленые заросли по обе стороны дороги. В зеркальце заднего вида неожиданно мелькнул черный внедорожник. В моей душе зародилось какое-то смутное беспокойство. Приличных машин у соседей по коттеджному поселку много, но джип только один и темно-зеленый. Чужие машины по этой дороге практически не ездят. Я притопила педаль, но машина сзади тоже увеличила скорость. Еще газку… Внедорожник не собирался отрываться. Шансы уйти на «Мазде» от такого танка у меня примерно такие же, как отправить в нокаут одного из братьев Кличко. Беспокойство завладело мною в полную силу, когда стало ясно, что номера джипа забрызганы грязью, а стекла тонированы.
Дорога сделала очередной поворот, и сразу за ним меня тряхнуло: черный монстр слегка приложил «Мазду» в задний бампер. Второй удар был значительно сильнее, и я едва удержала руль. Бетонка, как назло, начала петлять, а по обе ее стороны потянулся крутой кювет.
Внедорожник предпринял попытку обогнуть меня слева, намереваясь вытолкнуть «Мазду» с дороги. Пришлось вилять, загораживая ему проезд.
Если сейчас резко затормозить, то можно быстро развернуться и попробовать дотянуть до трассы. Но бетонка узкая, в один заход нипочем не развернусь, а второго шанса точно не будет: джип раздавит в лепешку задним ходом.
Я вдавила «гашетку» настолько, насколько это вообще возможно на таких виражах, каждую секунду опасаясь потерять управление. У меня лишь одно вялое преимущество перед преследователем: мне хорошо известен каждый изгиб дороги, каждая ямка, каждая крохотная трещинка… За рулем джипа — явно не самоубийца, скорость старается держать, но поворотов боится. Нужно еще с километр продержаться: там бетонка ровнее и обочина совсем пологая. А оттуда уже и до поселка рукой подать, за шлагбаум на охраняемую территорию он точно не сунется.
Что, к дьяволу, вообще происходит? Водила черной махины почему-то имеет ко мне большие претензии. Это же не какое-нибудь запугивание, а это самое что ни на есть взаправдашнее покушение! Если бы не знакомая дорога, то на скорости в сто пятьдесят я бы давно слетела в кювет и там размазалась бы по зеленым насаждениям. Да что дорога… Если бы водитель Пашка не загремел недавно в больницу и я не восстановила бы навыки вождения…
Бетонка сделала последний крутой вираж и выровнялась. Но не успела я перевести дыхание и хоть немного увеличить скорость, как получила мощный удар в заднее крыло. От толчка руки слетели с руля, раздался оглушительный треск, и все погрузилось в пустоту.
— Аня! Аня! — зашелестел ветер где-то далеко-далеко. — Аня! — Что-то стало шлепаться мне на лицо, и потом стало мокро.
Я попробовала приоткрыть глаза, но сразу же плотно слепила веки, ослепнув от света. В ушах продолжало мерзко трещать, а тела у меня как будто и вовсе не было.
— Да открывай же ты глаза наконец! — Что-то снова принялось шлепаться мне на щеки.
Я повторила попытку прийти в чувство и тут же с негодованием обнаружила над собой склонившегося Генералова, отвешивающего мне сочные оплеухи. От праведного гнева ко мне разом вернулось не только сознание, но и возможность издавать членораздельные звуки.
— Прекрати! — выкрикнула я. — Немедленно прекрати меня бить!
— Ну, слава богу, очнулась, кажется. — Он перестал меня хлестать и вместо этого вылил мне на лицо остатки минералки из пластиковой бутылки.
— Ты?!. Ты зачем, мразь, столкнул меня с дороги?
— Какая дорога? Кто кого столкнул? Спятила совсем? — взвился главный редактор. — Никуда я тебя не сталкивал. Ехал мимо, смотрю, твоя машина на обочине…
— Ехал, говоришь, мимо?! — Я попыталась вскочить, но прыти в конечностях еще не наблюдалось, поэтому мое бренное тело продолжало валяться в вязком придорожном песке. — И машина у тебя — не черный джип?! И проезжал ты мимо случайно?! И с дороги ты меня не спихивал, а просто зацепил случайно бампером! — извиваясь на песке, продолжала я злобно разоряться.
— Да нет, дура, у меня никакого черного джипа. Вон мой бежевый «Ниссан» стоит. — Он показал в сторону, и, повернув голову, я действительно увидела на обочине светлый «Ниссан».
— Куда, интересно, по этой дороге можно мимо проезжать?
— Так к тебе и ехал. А тут твоя «Мазда» разбитая, и ты внутри в полной отключке. Но это, думаю, от подушки безопасности. Колеса увязли в песке, и машина села на брюхо. Передок лишь слегка достал дерево. Сильного удара не было.
— Почему это ты по длинной дороге ехал, а не по короткой — через село? — Самые жуткие подозрения продолжали грызть меня изнутри.
— А что, есть другая дорога? Но мы ведь здесь проезжали, когда я тебя домой завозил. Ну, помнишь, тогда твоего отца менты повязали. И с Оглоедовым мы этим же путем в город возвращались…
— Скажи, а черного внедорожника ты здесь поблизости не видел? — немного успокоившись, поинтересовалась я.
— Нет. Да я по сторонам и не смотрел вовсе. Как увидел разбитую машину, так сразу к ней бросился. А в машине ты. Я растерялся, вытянул тебя наружу. Схватился за мобильник, а в нем одни хрипы.
— Тут слабая зона покрытия.
— Так вот, в мобильнике хрипы, мимо никто не проезжает, тебя боюсь в свой салон загружать — вдруг имеются внутренние повреждения… Короче, помощи ждать неоткуда, вот я и стал тебя в чувство приводить собственными силами. Ты как? Хотя, судя по тому, как бойко ты барахтаешься в песке, внутренних повреждений и переломов нет.
В этот момент мне и вправду уже почти удалось подняться.
— Лучше бы помог, — проворчала я недовольно. Генералов подхватил меня под руки, как страусенка, и облокотил об машину.
— Острая боль есть?
— Есть.
— Где?
— В щеках. Нечего было хлестать меня со всей дури. И лоб болит над правой бровью.
— Там ссадина от подушки безопасности. И на скуле еще одна есть. Поехали в больницу.
— Нетушки, — запротестовала я. — Вдруг этот джип где-то на дороге поджидает. На твоем «Ниссане» шансов у нас ничуть не больше, чем на моей «Мазде».
— Да что этот водитель, полный кретин, что ли? — удивился Генералов. — Если человек смотался с места ДТП, не оказав помощи пострадавшему, то он улепетывает прочь со скоростью света. Чего ему поджидать?
— Это не обычное ДТП. Водитель преследовал меня и затем намеренно столкнул с дороги.
— Не фантазируй! Зачем ему это? Какой-то козел просто не рассчитал мощность, слегка тебя зацепил, а потом перепутался и унесся прочь.
— Ага, и мощность он не рассчитал три раза подряд, дважды приложившись в мой бампер и последний раз в крыло. И гнал он меня, как зайца, на предельной скорости тоже совершенно нечаянно!
Генералов деловито оглядел задок «Мазды».
— Какие есть предположения? — озадачился он, оценив характер повреждений.
— Никаких. Но меня точно пытались убить. Если б я метров пятьдесят до пологой песчаной обочины не дотянула, то ты бы сейчас соскребал мои внутренности с придорожных деревьев. — На этой фразе меня передернуло. — Поехали ко мне. До охраняемого поселка тут около километра, вряд ли этот сумасшедший сунулся в ту сторону. А там телефон, вызовем милицию.
— Ладно, вызовем ментов и «Скорую». — Он помог мне добраться до «Ниссана» и, привалив мое аморфное тело к капоту, отправился запирать «Мазду».
Справившись с этим делом, главный редактор направился было назад, когда я, собрав последние силы, распахнула пассажирскую дверь его автомобиля.
— Осторожно там!.. — выкрикнул он, но договорить не успел. Я уже уронила себя на переднее сиденье. В тот же момент тысяча пчел впилась в мое мягкое место, и я заорала благим матом.
Генералов в два прыжка оказался рядом и, приподняв меня, вытащил из-под моего зада охапку роз.
— Что это было, твою…?! — с трудом выдавила я, размазывая по лицу хлынувшие градом слезы.
— Цветы-ы-ы, — протянул он, виновато теребя в руках смятый веник.
Выхватив букет и снова уколовшись, я с силой зашвырнула его в придорожные кусты, выстроив при этом витиеватую фразу, не подлежащую никакой цензуре.
Спустя полчаса после описанных выше событий Лариска с Иваном нагрянули ко мне в гости, забыв, как обычно, предупредить о своем приезде. И ладно бы они только приехали без звонка. Увидев распахнутую дверь коттеджа, влюбленная парочка даже не удосужилась подергать веревочку колокольчика и потому нарисовалась в моей гостиной совершенно неожиданно. Что ж, сами втихую зашли — сами и виноваты!
Ясным взорам моих друзей предстала следующая мизансцена. Я лежу на диване животом вниз с задранной до головы юбкой. Совершенно незнакомый мужчина склонился надо мной и старательно вырисовывает на моей попе зеленые точки, стыдливо огибая тонкие перешейки стрингов. В зубах у него зажат пинцет — с его помощью Генералов уже извлек из моей пятой точки не меньше десятка обломившихся шипов. Заслышав какое-то лишнее шевеление в гостиной, я повернула голову, то есть продемонстрировала вновь прибывшим собственную физиономию во всей красе. При виде ссадин, распухших щек и размазанной по лицу туши Иван, истолковав ситуацию по-своему, в мгновение ока ухватил в руки массивный металлический торшер и застыл вместе с ним в позе свирепого Чингачгука. Главный редактор, тоже успевший заметить появление непрошеных гостей, всерьез обеспокоился за свое здоровье: все же полутораметровый торшер — это не крохотный прикроватный светильник — и потому громко зашипел мне на ухо:
— Объясни им все немедленно! А то не ровен час еще зашибет…
И мне пришлось спешно рассказывать друзьям страшную историю про аварию, вернее, про покушение на мою жизнь.
— Ну, ссадины от подушки безопасности, это я понимаю, — задумчиво бормотал Иван, возвращая торшер на его законное место, — а что с твоей… — здесь он замялся, подбирая литературный синоним для моей многострадальной попы.
— Что с твоей задницей приключилось? — подсказала ему Лариска, не обремененная светскими условностями. — Ты что, на ежа села?
— На розы, — принялась жаловаться я. — Представляете, этот пошляк, — я кивнула в сторону Генералова, — вез мне букет роз и положил его на переднее сиденье. А я после инцидента с джипом была в ступоре и поэтому случайно уселась на этот колючий веник. Скажу честно, еж был бы лучше — область поражения куда меньше.
— Это точно, у ежа габариты много меньше, чем у букета, — поддакнул главный редактор. — Но должен заметить, возможно, я и пошляк некоторыми местами, но еще не докатился до такой жизни, чтобы презентовать розы такой необузданной особе. Цветы мне требовались по другому поводу. У меня, между прочим, намечалось свидание с девушкой.
— Это не с той ли самой зазнобой, что ты выставил из квартиры на прошлой неделе, когда мне понадобился компьютер? — с издевкой уточнила я.
— А хоть бы и с ней, — проворчал он. — Тебе-то что за дело?
— Значит, ты сегодня ехал ко мне в гости, чтобы посоветоваться относительно выбора цветов для подружки? — продолжала издеваться я.
— Ага, конечно, посоветоваться хотел. С твоим изысканным вкусом… — принялся в ответ язвить Генералов. — Ты свои волосы сама перекрашивала или надоумил кто? Выглядишь, как торговка с базара. Почем, кстати, сегодня семечки?
— Спасибо! Умеешь подбодрить добрым словом раненого товарища. — Поджав губы, я сползла с дивана и одернула юбку.
— Тамбовский волк тебе товарищ. Я из-за тебя, кстати, свидание продинамил. И даже не могу предупредить любимую: у нее мобильный в ремонте.
— Извините, пожалуйста. Опять я вам всю личную жизнь обломала!..
— Хватит препираться! — не выдержав, встряла Лариска. — Со своей подружкой потом объяснишься. Вы «Скорую» вызвали?
— Пытались, — ответила я, — но по городскому 03 нам сказали, что мой коттеджный поселок — это не их территория. А по телефону областной неотложки сообщили, что обе их машины уехали на групповое ДТП. Предложили добираться до больницы своим ходом. А при необходимости пообещали прислать труповозку.
— Сволочи! — с чувством высказался Иван. — Чего ж вы в больницу не поехали?
— Как же, попробовал бы ты с такой «мадам сижу» принять сидячее положение, — возмутилась я его непонятливости. — А других серьезных травм у меня все равно никаких нет, да и сейчас должна приехать милиция.
— Уверена? — недоверчиво хмыкнула Лариска. — У них есть свободные машины? Еще приедут сюда верхом на бронетранспортере. Весь поселок переполошат…
Но подруга не угадала: менты прибыли на пошарпанных «Жигулях» первой модели. И практически тут же выяснилось, что приехали они зря. В компетенции Госавтоинспекции находятся дорожные аварии, а преднамеренными наездами ее сотрудники не занимаются. Надо подавать заявление либо в областную прокуратуру, либо в МВД.
Но я все-таки настояла на том, чтобы гаишники выехали на место происшествия и запротоколировали случившееся. Вместе с ними на лесную дорогу были командированы и Генералов с Иваном, получившие от меня указание любым способом притянуть мою многострадальную «Мазду» в гараж.
Пока мужчины отсутствовали, я успела немного привести себя в порядок и принять душ. Лариска за это же время соорудила на скорую руку ужин.
Вернулись наши посланцы грязные и злые. Грязные, потому что машину из песка пришлось выволакивать практически на руках, а злые на доблестную милицию, от которой вместо помощи одна головная боль. Протокол, правда, гаишники составили, но буквально каждое слово им надиктовал Генералов. Своими силами у них какая-то абракадабра получалась.
По этому поводу оба красавца без ложной скромности залезли в мой бар и нарыли там большую бутылку виски, заявив, что пятьдесят капель хорошему водителю не помеха. Мне же, по их мнению, вообще требовалась изрядная порция антистресса. Когда разлили по четвертой, стало ясно, что по домам никто сегодня не разъедется. А на меня после принятого «антистресса» навалилась жуткая слабость, и, пожелав всем спокойной ночи, я убралась в свою спальню.
Проснувшись утром, я столкнулась с возмутительным явлением. Если с дурной привычкой Бандита забираться в мою постель я уже успела примириться, то терпеть на своей кровати главного редактора вовсе не собиралась. Мало того, оба паразита, кажется, спелись. Во всяком случае, кот и Генералов дрыхли в обнимку, и на обеих мордах читалось редкое умиротворение. Что ж, дорогие, хватит вам тогда и одного пинка на двоих!
Принудительно разбуженная парочка выразила коллективное неудовольствие.
«И чего тебе не спится в такую рань?!» — выдал свое мнение Бандит отрывистым урчанием, после чего обхватил передними лапами генераловское предплечье и сладко потянулся.
— Проснулась? — сонно осведомился главный редактор. — Будь человеком, дай поспать еще часок.
Он облобызал довольного кота и переложил лохматую тушку себе на грудь.
— А ну выметайтесь оба из моей постели! — вознегодовала я. — Разлеглись тут, морды бесстыжие!
— Мы не просто так разлеглись, — отозвался главный редактор. — Мы с Бандитом тебя охраняем. Просто так на людей не покушаются, вдруг бы кто-нибудь ночью в окно влез?
— Всегда считала, что охранники не спят, как суслики!
— Трезвые не спят, а с твоим Иваном и его интернациональными тостами…
— Иван — не мой, а Ларискин!
— Да на здоровье твоей Лариске! Спи давай! Вон всего только начало восьмого. — Генералов отвернулся к окну, увлекая за собой разомлевшего Бандита.
А мне осталось лишь скрипеть зубами от злости. Мало того, что никто в этом доме меня не любит, так еще никто и не уважает. Даже подлый котяра откровенно имеет свою временную хозяйку. Спать мне совсем расхотелось, поэтому я сползла с постели и направилась в ванную.
— Водички принеси, — полетело мне вслед.
Ишь, водички ему, охранничек хренов! Жаль, Иван вчера торшером не пришиб.
В ванной комнате я сняла ночнушку и оценила себя в зеркале. Мое отражение радовать меня не собиралось. На груди еще не зажили бандитские царапины, попу покрывает точечная художественная роспись зеленкой… А лицо! Две крупные ссадины — это еще полбеды, но от ретивых пощечин вокруг глаз проступили синюшные ореолы. На работу в понедельник я точно не попадаю. И не только в понедельник. Дай бог прийти в норму к концу недели.
Что, интересно, сказать родителям? С папиным сердцем и мамиными нервами знать о покушении совсем не обязательно. А поскольку никакой серьезной хроники для больничного у меня не имеется, придется грузить родителей вирусной инфекцией. Хоть бы не нагрянули проведывать страдалицу.
Приняв душ, я спустилась вниз и оценивающим взглядом окинула остатки вчерашнего банкета. Судя по тому, что возле дивана, кроме пустой бутылки виски, валяется пустая тара от водки, шампанского и пива, проснется компания не скоро и в паскудном настроении.
Кажется, мой охранничек водички просил. Неудивительно, что после вчерашних посиделок у него трубы горят. Но тут мне вспомнились застольные таланты Ивана, и я прониклась к главному редактору глубоким состраданием. Накопав в холодильнике минералку, я вернулась в спальню. Легкий толчок в спину привел Генералова в чувство, и он блаженно присосался к прохладной бутылке. Когда пожар в его организме немного поутих, я полюбопытствовала:
— Так каким, собственно, ветром тебя занесло вчера на лесную дорогу?
— Я к тебе ехал. По делу…
— По какому?
— Ну, во-первых, вчера в «Деловых новостях» вышла статья про мост. Ничего конкретного, но, возможно, тебе будет интересно. А во-вторых, на твой почтовый ящик пару дней назад сообщение пришло.
Я думал, ты его с любого другого компьютера прочитаешь, но письмо осталось болтаться нечитаным.
— А зачем это ты в мою почту залазил? — напористо наехала я.
— Случайно получилось, но письмо я не открывал, честное пионерское. Сбросил его на дискету и решил тебе привезти. Я бы, конечно, мог просто позвонить, но ты своего телефона не оставила.
— И хорошо, что не оставила…
— Вообще-то есть, но я же сказал, они живут в Штатах. И даже если бы они были здесь, якшаться с людьми такого полета настоятельно не рекомендую.
Но адрес я у него все же выклянчила, толком не понимая, зачем он мне вообще сдался. Разумеется, единственная дочь Караюшкуса и есть та малышка, которую бросила в роддоме Оксана Киселева. Но что это мне дает? Почему-то не верится, что семья магната может иметь какое-то отношение к убийству медсестры.
К концу недели, как нам и было обещано, следствие по делу Киселевой забуксовало. Вернее сказать, даже не забуксовало, а пошло холостым ходом. Всплыло заключение патологоанатома о том, что женщина была задушена в промежутке между восемнадцатью и восемнадцатью пятнадцатью, хотя ранее эксперты точное время смерти назвать затруднялись. Теперь получалось, что Серебров-старший, замеченный входящим в квартиру после половины седьмого, действительно наткнулся на свежий труп. Конечно, у любого здравомыслящего прокурора в зале суда могут возникнуть веские сомнения относительно того, что время смерти могло быть определено с такой филигранной точностью. Но, с другой стороны, кто ж собирается доводить дело до суда?
При повторной экспертизе отпечатков пальцев, обнаруженных на месте преступления, специалисты в один голос заявили, что следы смазаны и идентифицировать их владельца со стопроцентной гарантией не представляется возможным.
Меня даже не стали вызывать на допрос, как я ожидала. А наш адвокат заверил, что волноваться нет никаких причин. Через пару месяцев дело попадет на дальнюю полку в ожидании какого-нибудь подходящего подозреваемого, который, по всей видимости, не найдется никогда.
Антонина получила, наконец, на руки беспроцентный кредит на мебель. Папа же, узнав о залоге ее квартиры, добавил лично от себя две тысячи долларов в качестве безвозмездной премии. Но даже сумму кредита, подозреваю, секретарше не придется расхлебывать в одиночестве. Во всяком случае, из моего коттеджа она съехала, а мебель, насколько мне известно, купить еще не успела. А так как жить в пустой квартире вряд ли возможно, догадываюсь, что погашать ссуду она будет из семейного бюджета совместно с Оглоедовым.
В общем, жизнь потихоньку стала налаживаться, за исключением налоговой проверки, которая обещала затянуться надолго. Неужто все-таки происки депутата Иевлева?
В пятницу вечером, завершив трудовую неделю, я решила наведаться в квартиру Караюшкусов, предварительно отпустив водителя, которому позарез нужно было попасть на родительское собрание в школу. Его сынок-первоклассник на неделе озорничал, и теперь учительница мечтала подержаться за горло родителя.
Конечно, на дверях квартиры меня наверняка ожидает заржавевшая замочная скважина, но зато у консьержа (не сомневаюсь, что таковой имеется в элитном доме) я смогу узнать, когда хозяева наведывались домой в последний раз. Вдруг их визит на родину совпадет с убийством Киселевой? Впрочем, при желании старушку можно было заказать и из-за океана…
И чего я, спрашивается, туда прусь? Что у меня есть на этих Караюшкусов? Зачем им убивать родную мать некогда удочеренной девочки? Хотя мое сознание активно сопротивлялось, подсознание точно знало ответ: мне просто необходима хоть малейшая зацепка, дабы убедить саму себя в том, что Серебров-старший не имеет отношения к убийству женщины.
Вход в подъезд вместо престарелого консьержа сторожил бравый молодец в военной форме и с кобурой на поясе. Я сообщила ему свою фамилию — на этот раз настоящую, опасаясь, что телевизионное удостоверение не сможет разговорить служивого. Затем я назвала номер интересующей меня квартиры. Охранник потребовал документы и только после тщательного изучения моего водительского удостоверения потянулся к телефонной трубке.
— Лия Карловна, тут к вам пришли. — После чего он сделал жест рукой, позволяя мне пройти.
Значит, в квартире Караюшкусов кто-то живет, и, судя по имени-отчеству, эта женщина тоже из Прибалтики. Что, интересно, я ей скажу? Поднимаясь на лифте, я сочинила корявое объяснение своему визиту. Лия Карловна оказалась весьма приятной пожилой дамой, приходящейся Йозесу Караюшкусу родной теткой. Она прежде всего предложила мне кофе, а уже после справилась о причине моего прихода. Стараясь сильно не завираться, я наплела, что в детстве была дружна с Ани, потом надолго уехала из города, а теперь вернулась и решила повидать старую приятельницу.
Лия Карловна обрадовалась такому повороту событий и принялась взахлеб выбалтывать подробности биографии своей внучатой племянницы. Ани давно живет в США, пять лет назад вышла замуж за молодого и перспективного продюсера, у них трехлетняя дочь. Живут в Лос-Анджелесе, и не где-нибудь, а в особняке на Беверли-Хиллз. В Россию в последний раз наведывалась еще до рождения девочки, а родители посещали отчизну чуть менее года назад.
Извинившись, хозяйка ненадолго отлучилась и вернулась, вручив мне листок. На нем был записан адрес Ани в Лос-Анджелесе и телефонный номер. Лия Карловна заверила, что та рада будет услышать подружку детства хотя бы по телефону.
Поблагодарив ее за кофе и вложив листок с адресом в свой ежедневник, я откланялась, ругая себя за то, что наглейшим образом ввела в заблуждение милейшую женщину.
По дороге домой я предавалась размышлениям. Ани точно не имела повода убивать родную мать из-за глупой детской обиды. Более того, она ее не убивать должна, а памятник старушке поставить при жизни размером со статую Свободы. Что ожидало девочку, останься она с Киселевой? Прозябание в хрущобе на нищенскую зарплату матери-медсестры, обноски от соседских ребятишек, шоколадные конфеты по большим праздникам. А потом дрянное образование, муж-водопроводчик, оборванные дети… Даже если предположить, что жизнь Ани сложилась бы более удачно, вилла на Беверли-Хиллз и муж продюсер не светили ей ни при каких раскладах. Так что девочке, можно сказать, крупно повезло, и беспутная родная мамаша ее просто облагодетельствовала. Хотя ее умершего братика счастливым никак не назовешь. Возможно, при любящем материнском сердце и надлежащем медицинском уходе у малыша был бы хоть какой-то шанс выжить.
Но все равно дети Киселевой к ее смерти не причастны. Другое дело Йозес Караюшкус. Вдруг Оксана Тихоновна написала письмо в Лос-Анджелес?.. Предположим, туда тоже послала фотографии… Нет, к черту! Зачем я себя обманываю? Откуда смертельно больная женщина могла узнать американский адрес магната? Мне ведь самой пришлось для этого совершить массу телодвижений.
Папа, папа!.. Ну ведь не из-за этого дурацкого моста ты прикончил больную тетку! И мост в любом случае никак не объясняет присланные мне и Верещагину фотографии.
С трассы я свернула на привычную бетонку через лес и, пытаясь отвлечь себя от дурных мыслей, принялась созерцать густые зеленые заросли по обе стороны дороги. В зеркальце заднего вида неожиданно мелькнул черный внедорожник. В моей душе зародилось какое-то смутное беспокойство. Приличных машин у соседей по коттеджному поселку много, но джип только один и темно-зеленый. Чужие машины по этой дороге практически не ездят. Я притопила педаль, но машина сзади тоже увеличила скорость. Еще газку… Внедорожник не собирался отрываться. Шансы уйти на «Мазде» от такого танка у меня примерно такие же, как отправить в нокаут одного из братьев Кличко. Беспокойство завладело мною в полную силу, когда стало ясно, что номера джипа забрызганы грязью, а стекла тонированы.
Дорога сделала очередной поворот, и сразу за ним меня тряхнуло: черный монстр слегка приложил «Мазду» в задний бампер. Второй удар был значительно сильнее, и я едва удержала руль. Бетонка, как назло, начала петлять, а по обе ее стороны потянулся крутой кювет.
Внедорожник предпринял попытку обогнуть меня слева, намереваясь вытолкнуть «Мазду» с дороги. Пришлось вилять, загораживая ему проезд.
Если сейчас резко затормозить, то можно быстро развернуться и попробовать дотянуть до трассы. Но бетонка узкая, в один заход нипочем не развернусь, а второго шанса точно не будет: джип раздавит в лепешку задним ходом.
Я вдавила «гашетку» настолько, насколько это вообще возможно на таких виражах, каждую секунду опасаясь потерять управление. У меня лишь одно вялое преимущество перед преследователем: мне хорошо известен каждый изгиб дороги, каждая ямка, каждая крохотная трещинка… За рулем джипа — явно не самоубийца, скорость старается держать, но поворотов боится. Нужно еще с километр продержаться: там бетонка ровнее и обочина совсем пологая. А оттуда уже и до поселка рукой подать, за шлагбаум на охраняемую территорию он точно не сунется.
Что, к дьяволу, вообще происходит? Водила черной махины почему-то имеет ко мне большие претензии. Это же не какое-нибудь запугивание, а это самое что ни на есть взаправдашнее покушение! Если бы не знакомая дорога, то на скорости в сто пятьдесят я бы давно слетела в кювет и там размазалась бы по зеленым насаждениям. Да что дорога… Если бы водитель Пашка не загремел недавно в больницу и я не восстановила бы навыки вождения…
Бетонка сделала последний крутой вираж и выровнялась. Но не успела я перевести дыхание и хоть немного увеличить скорость, как получила мощный удар в заднее крыло. От толчка руки слетели с руля, раздался оглушительный треск, и все погрузилось в пустоту.
— Аня! Аня! — зашелестел ветер где-то далеко-далеко. — Аня! — Что-то стало шлепаться мне на лицо, и потом стало мокро.
Я попробовала приоткрыть глаза, но сразу же плотно слепила веки, ослепнув от света. В ушах продолжало мерзко трещать, а тела у меня как будто и вовсе не было.
— Да открывай же ты глаза наконец! — Что-то снова принялось шлепаться мне на щеки.
Я повторила попытку прийти в чувство и тут же с негодованием обнаружила над собой склонившегося Генералова, отвешивающего мне сочные оплеухи. От праведного гнева ко мне разом вернулось не только сознание, но и возможность издавать членораздельные звуки.
— Прекрати! — выкрикнула я. — Немедленно прекрати меня бить!
— Ну, слава богу, очнулась, кажется. — Он перестал меня хлестать и вместо этого вылил мне на лицо остатки минералки из пластиковой бутылки.
— Ты?!. Ты зачем, мразь, столкнул меня с дороги?
— Какая дорога? Кто кого столкнул? Спятила совсем? — взвился главный редактор. — Никуда я тебя не сталкивал. Ехал мимо, смотрю, твоя машина на обочине…
— Ехал, говоришь, мимо?! — Я попыталась вскочить, но прыти в конечностях еще не наблюдалось, поэтому мое бренное тело продолжало валяться в вязком придорожном песке. — И машина у тебя — не черный джип?! И проезжал ты мимо случайно?! И с дороги ты меня не спихивал, а просто зацепил случайно бампером! — извиваясь на песке, продолжала я злобно разоряться.
— Да нет, дура, у меня никакого черного джипа. Вон мой бежевый «Ниссан» стоит. — Он показал в сторону, и, повернув голову, я действительно увидела на обочине светлый «Ниссан».
— Куда, интересно, по этой дороге можно мимо проезжать?
— Так к тебе и ехал. А тут твоя «Мазда» разбитая, и ты внутри в полной отключке. Но это, думаю, от подушки безопасности. Колеса увязли в песке, и машина села на брюхо. Передок лишь слегка достал дерево. Сильного удара не было.
— Почему это ты по длинной дороге ехал, а не по короткой — через село? — Самые жуткие подозрения продолжали грызть меня изнутри.
— А что, есть другая дорога? Но мы ведь здесь проезжали, когда я тебя домой завозил. Ну, помнишь, тогда твоего отца менты повязали. И с Оглоедовым мы этим же путем в город возвращались…
— Скажи, а черного внедорожника ты здесь поблизости не видел? — немного успокоившись, поинтересовалась я.
— Нет. Да я по сторонам и не смотрел вовсе. Как увидел разбитую машину, так сразу к ней бросился. А в машине ты. Я растерялся, вытянул тебя наружу. Схватился за мобильник, а в нем одни хрипы.
— Тут слабая зона покрытия.
— Так вот, в мобильнике хрипы, мимо никто не проезжает, тебя боюсь в свой салон загружать — вдруг имеются внутренние повреждения… Короче, помощи ждать неоткуда, вот я и стал тебя в чувство приводить собственными силами. Ты как? Хотя, судя по тому, как бойко ты барахтаешься в песке, внутренних повреждений и переломов нет.
В этот момент мне и вправду уже почти удалось подняться.
— Лучше бы помог, — проворчала я недовольно. Генералов подхватил меня под руки, как страусенка, и облокотил об машину.
— Острая боль есть?
— Есть.
— Где?
— В щеках. Нечего было хлестать меня со всей дури. И лоб болит над правой бровью.
— Там ссадина от подушки безопасности. И на скуле еще одна есть. Поехали в больницу.
— Нетушки, — запротестовала я. — Вдруг этот джип где-то на дороге поджидает. На твоем «Ниссане» шансов у нас ничуть не больше, чем на моей «Мазде».
— Да что этот водитель, полный кретин, что ли? — удивился Генералов. — Если человек смотался с места ДТП, не оказав помощи пострадавшему, то он улепетывает прочь со скоростью света. Чего ему поджидать?
— Это не обычное ДТП. Водитель преследовал меня и затем намеренно столкнул с дороги.
— Не фантазируй! Зачем ему это? Какой-то козел просто не рассчитал мощность, слегка тебя зацепил, а потом перепутался и унесся прочь.
— Ага, и мощность он не рассчитал три раза подряд, дважды приложившись в мой бампер и последний раз в крыло. И гнал он меня, как зайца, на предельной скорости тоже совершенно нечаянно!
Генералов деловито оглядел задок «Мазды».
— Какие есть предположения? — озадачился он, оценив характер повреждений.
— Никаких. Но меня точно пытались убить. Если б я метров пятьдесят до пологой песчаной обочины не дотянула, то ты бы сейчас соскребал мои внутренности с придорожных деревьев. — На этой фразе меня передернуло. — Поехали ко мне. До охраняемого поселка тут около километра, вряд ли этот сумасшедший сунулся в ту сторону. А там телефон, вызовем милицию.
— Ладно, вызовем ментов и «Скорую». — Он помог мне добраться до «Ниссана» и, привалив мое аморфное тело к капоту, отправился запирать «Мазду».
Справившись с этим делом, главный редактор направился было назад, когда я, собрав последние силы, распахнула пассажирскую дверь его автомобиля.
— Осторожно там!.. — выкрикнул он, но договорить не успел. Я уже уронила себя на переднее сиденье. В тот же момент тысяча пчел впилась в мое мягкое место, и я заорала благим матом.
Генералов в два прыжка оказался рядом и, приподняв меня, вытащил из-под моего зада охапку роз.
— Что это было, твою…?! — с трудом выдавила я, размазывая по лицу хлынувшие градом слезы.
— Цветы-ы-ы, — протянул он, виновато теребя в руках смятый веник.
Выхватив букет и снова уколовшись, я с силой зашвырнула его в придорожные кусты, выстроив при этом витиеватую фразу, не подлежащую никакой цензуре.
Спустя полчаса после описанных выше событий Лариска с Иваном нагрянули ко мне в гости, забыв, как обычно, предупредить о своем приезде. И ладно бы они только приехали без звонка. Увидев распахнутую дверь коттеджа, влюбленная парочка даже не удосужилась подергать веревочку колокольчика и потому нарисовалась в моей гостиной совершенно неожиданно. Что ж, сами втихую зашли — сами и виноваты!
Ясным взорам моих друзей предстала следующая мизансцена. Я лежу на диване животом вниз с задранной до головы юбкой. Совершенно незнакомый мужчина склонился надо мной и старательно вырисовывает на моей попе зеленые точки, стыдливо огибая тонкие перешейки стрингов. В зубах у него зажат пинцет — с его помощью Генералов уже извлек из моей пятой точки не меньше десятка обломившихся шипов. Заслышав какое-то лишнее шевеление в гостиной, я повернула голову, то есть продемонстрировала вновь прибывшим собственную физиономию во всей красе. При виде ссадин, распухших щек и размазанной по лицу туши Иван, истолковав ситуацию по-своему, в мгновение ока ухватил в руки массивный металлический торшер и застыл вместе с ним в позе свирепого Чингачгука. Главный редактор, тоже успевший заметить появление непрошеных гостей, всерьез обеспокоился за свое здоровье: все же полутораметровый торшер — это не крохотный прикроватный светильник — и потому громко зашипел мне на ухо:
— Объясни им все немедленно! А то не ровен час еще зашибет…
И мне пришлось спешно рассказывать друзьям страшную историю про аварию, вернее, про покушение на мою жизнь.
— Ну, ссадины от подушки безопасности, это я понимаю, — задумчиво бормотал Иван, возвращая торшер на его законное место, — а что с твоей… — здесь он замялся, подбирая литературный синоним для моей многострадальной попы.
— Что с твоей задницей приключилось? — подсказала ему Лариска, не обремененная светскими условностями. — Ты что, на ежа села?
— На розы, — принялась жаловаться я. — Представляете, этот пошляк, — я кивнула в сторону Генералова, — вез мне букет роз и положил его на переднее сиденье. А я после инцидента с джипом была в ступоре и поэтому случайно уселась на этот колючий веник. Скажу честно, еж был бы лучше — область поражения куда меньше.
— Это точно, у ежа габариты много меньше, чем у букета, — поддакнул главный редактор. — Но должен заметить, возможно, я и пошляк некоторыми местами, но еще не докатился до такой жизни, чтобы презентовать розы такой необузданной особе. Цветы мне требовались по другому поводу. У меня, между прочим, намечалось свидание с девушкой.
— Это не с той ли самой зазнобой, что ты выставил из квартиры на прошлой неделе, когда мне понадобился компьютер? — с издевкой уточнила я.
— А хоть бы и с ней, — проворчал он. — Тебе-то что за дело?
— Значит, ты сегодня ехал ко мне в гости, чтобы посоветоваться относительно выбора цветов для подружки? — продолжала издеваться я.
— Ага, конечно, посоветоваться хотел. С твоим изысканным вкусом… — принялся в ответ язвить Генералов. — Ты свои волосы сама перекрашивала или надоумил кто? Выглядишь, как торговка с базара. Почем, кстати, сегодня семечки?
— Спасибо! Умеешь подбодрить добрым словом раненого товарища. — Поджав губы, я сползла с дивана и одернула юбку.
— Тамбовский волк тебе товарищ. Я из-за тебя, кстати, свидание продинамил. И даже не могу предупредить любимую: у нее мобильный в ремонте.
— Извините, пожалуйста. Опять я вам всю личную жизнь обломала!..
— Хватит препираться! — не выдержав, встряла Лариска. — Со своей подружкой потом объяснишься. Вы «Скорую» вызвали?
— Пытались, — ответила я, — но по городскому 03 нам сказали, что мой коттеджный поселок — это не их территория. А по телефону областной неотложки сообщили, что обе их машины уехали на групповое ДТП. Предложили добираться до больницы своим ходом. А при необходимости пообещали прислать труповозку.
— Сволочи! — с чувством высказался Иван. — Чего ж вы в больницу не поехали?
— Как же, попробовал бы ты с такой «мадам сижу» принять сидячее положение, — возмутилась я его непонятливости. — А других серьезных травм у меня все равно никаких нет, да и сейчас должна приехать милиция.
— Уверена? — недоверчиво хмыкнула Лариска. — У них есть свободные машины? Еще приедут сюда верхом на бронетранспортере. Весь поселок переполошат…
Но подруга не угадала: менты прибыли на пошарпанных «Жигулях» первой модели. И практически тут же выяснилось, что приехали они зря. В компетенции Госавтоинспекции находятся дорожные аварии, а преднамеренными наездами ее сотрудники не занимаются. Надо подавать заявление либо в областную прокуратуру, либо в МВД.
Но я все-таки настояла на том, чтобы гаишники выехали на место происшествия и запротоколировали случившееся. Вместе с ними на лесную дорогу были командированы и Генералов с Иваном, получившие от меня указание любым способом притянуть мою многострадальную «Мазду» в гараж.
Пока мужчины отсутствовали, я успела немного привести себя в порядок и принять душ. Лариска за это же время соорудила на скорую руку ужин.
Вернулись наши посланцы грязные и злые. Грязные, потому что машину из песка пришлось выволакивать практически на руках, а злые на доблестную милицию, от которой вместо помощи одна головная боль. Протокол, правда, гаишники составили, но буквально каждое слово им надиктовал Генералов. Своими силами у них какая-то абракадабра получалась.
По этому поводу оба красавца без ложной скромности залезли в мой бар и нарыли там большую бутылку виски, заявив, что пятьдесят капель хорошему водителю не помеха. Мне же, по их мнению, вообще требовалась изрядная порция антистресса. Когда разлили по четвертой, стало ясно, что по домам никто сегодня не разъедется. А на меня после принятого «антистресса» навалилась жуткая слабость, и, пожелав всем спокойной ночи, я убралась в свою спальню.
Проснувшись утром, я столкнулась с возмутительным явлением. Если с дурной привычкой Бандита забираться в мою постель я уже успела примириться, то терпеть на своей кровати главного редактора вовсе не собиралась. Мало того, оба паразита, кажется, спелись. Во всяком случае, кот и Генералов дрыхли в обнимку, и на обеих мордах читалось редкое умиротворение. Что ж, дорогие, хватит вам тогда и одного пинка на двоих!
Принудительно разбуженная парочка выразила коллективное неудовольствие.
«И чего тебе не спится в такую рань?!» — выдал свое мнение Бандит отрывистым урчанием, после чего обхватил передними лапами генераловское предплечье и сладко потянулся.
— Проснулась? — сонно осведомился главный редактор. — Будь человеком, дай поспать еще часок.
Он облобызал довольного кота и переложил лохматую тушку себе на грудь.
— А ну выметайтесь оба из моей постели! — вознегодовала я. — Разлеглись тут, морды бесстыжие!
— Мы не просто так разлеглись, — отозвался главный редактор. — Мы с Бандитом тебя охраняем. Просто так на людей не покушаются, вдруг бы кто-нибудь ночью в окно влез?
— Всегда считала, что охранники не спят, как суслики!
— Трезвые не спят, а с твоим Иваном и его интернациональными тостами…
— Иван — не мой, а Ларискин!
— Да на здоровье твоей Лариске! Спи давай! Вон всего только начало восьмого. — Генералов отвернулся к окну, увлекая за собой разомлевшего Бандита.
А мне осталось лишь скрипеть зубами от злости. Мало того, что никто в этом доме меня не любит, так еще никто и не уважает. Даже подлый котяра откровенно имеет свою временную хозяйку. Спать мне совсем расхотелось, поэтому я сползла с постели и направилась в ванную.
— Водички принеси, — полетело мне вслед.
Ишь, водички ему, охранничек хренов! Жаль, Иван вчера торшером не пришиб.
В ванной комнате я сняла ночнушку и оценила себя в зеркале. Мое отражение радовать меня не собиралось. На груди еще не зажили бандитские царапины, попу покрывает точечная художественная роспись зеленкой… А лицо! Две крупные ссадины — это еще полбеды, но от ретивых пощечин вокруг глаз проступили синюшные ореолы. На работу в понедельник я точно не попадаю. И не только в понедельник. Дай бог прийти в норму к концу недели.
Что, интересно, сказать родителям? С папиным сердцем и мамиными нервами знать о покушении совсем не обязательно. А поскольку никакой серьезной хроники для больничного у меня не имеется, придется грузить родителей вирусной инфекцией. Хоть бы не нагрянули проведывать страдалицу.
Приняв душ, я спустилась вниз и оценивающим взглядом окинула остатки вчерашнего банкета. Судя по тому, что возле дивана, кроме пустой бутылки виски, валяется пустая тара от водки, шампанского и пива, проснется компания не скоро и в паскудном настроении.
Кажется, мой охранничек водички просил. Неудивительно, что после вчерашних посиделок у него трубы горят. Но тут мне вспомнились застольные таланты Ивана, и я прониклась к главному редактору глубоким состраданием. Накопав в холодильнике минералку, я вернулась в спальню. Легкий толчок в спину привел Генералова в чувство, и он блаженно присосался к прохладной бутылке. Когда пожар в его организме немного поутих, я полюбопытствовала:
— Так каким, собственно, ветром тебя занесло вчера на лесную дорогу?
— Я к тебе ехал. По делу…
— По какому?
— Ну, во-первых, вчера в «Деловых новостях» вышла статья про мост. Ничего конкретного, но, возможно, тебе будет интересно. А во-вторых, на твой почтовый ящик пару дней назад сообщение пришло.
Я думал, ты его с любого другого компьютера прочитаешь, но письмо осталось болтаться нечитаным.
— А зачем это ты в мою почту залазил? — напористо наехала я.
— Случайно получилось, но письмо я не открывал, честное пионерское. Сбросил его на дискету и решил тебе привезти. Я бы, конечно, мог просто позвонить, но ты своего телефона не оставила.
— И хорошо, что не оставила…