Сахарова Татьяна. Добрая фея с острыми зубками

   — Налей-ка ей коньяку, пусть стресс снимет, — предложила Лариска, и я было направилась к бару, но Антонина сквозь слезы запротестовала:
   — Не надо коньяку, я спиртное не пью. Мне от него плохо делается. У меня где-то в сумочке есть успокоительное…
   — Те самые оранжевые капсулы, что сестра из-за границы привезла? — задала я наводящий вопрос.
   — Да, те самые.
   — Тогда уж лучше выпей коньяку. Хуже уж точно не будет. — В памяти всплыла живописная картинка моего дивного утреннего пробуждения в чужой квартире.
   — У меня есть идея! — воскликнул Иван. — Есть прекрасный способ снятия женского стресса.
   — Это плохая идея! — немедленно отреагировала Лариска. — Антонина у нас — девушка порядочная.
   — Да ну тебя. — отмахнулся он. — Что за мысли у тебя в голове? Мы сейчас поедем к моей маме.
   — Конечно, — разразилась я здоровым скептицизмом, — только полезных советов нам сегодня недоставало.
   — Приземленные вы субстанции! Моя мама — хозяйка салона красоты. Искусство рук — и никакого мошенничества. За пару часов вас превратят в богинь.
   — Из нас что, сделают мраморные статуи? — съязвила подруга, которая и так считает себя богиней.
   — Мрамор не обещаю, но я могу заказать специально для тебя маску из белой глины на всю поверхность тела и даже самолично помогу высушить ее феном. — В темных глазах Ивана заплясали лукавые чертики. — Так мне звонить маме?
   — Звони, — велела я. Как всегда, все ответственные решения приходится принимать мне. — Да, забыла спросить, вы попали к ветеринару? Как здоровье Бандита?
   — Кот здоров, как бык, — стала докладывать Лариска. — Ему полтора-два года. В нем семь с половиной килограммов живого веса. Он — полноценный мужик, то есть я имею в виду, что его не кастрировали. Блох и клещей нет. Анализ на глисты он сдавать отказался, так что тебе придется завезти его гов… то есть пардон, экскременты в клинику в понедельник. — Последняя фраза доставила ей море удовольствия, но и я не лыком шита и тут же, применив стратегию пинг-понга, отбросила подачу:
   — Боюсь, дорогая, что у нас с Антониной в понедельник напряженный график, как, впрочем, и в любой другой рабочий день. А поскольку ты у нас свободный художник, то, надеюсь, забота о здоровье несчастного животного тебя не слишком обременит.
   — В понедельник я записана к парикмахеру, — попробовала отмазаться подруга.
   — Мы же сейчас едем в салон красоты. Там тебя и подстригут, — напомнил ее ухажер, прыснув в кулак. — Получается, понедельник у тебя совершенно свободен.
   — Ладно, — сжалилась я над Лариской, — я уже купила таблетки от глистов. Скормим их Бандиту для профилактики, и дело с концом.
   Насчет салона красоты Иван попал в самую точку. Я даже не могла себе представить, какое удовольствие могут доставить простейшие косметические процедуры. Проблемы, свалившиеся на мою голову, разом перестали казаться катастрофой.
   Что с того, что вчера убили совершенно незнакомую мне женщину? Только в нашем городе каждый день случается несколько убийств. А сколько их совершается каждый день в масштабах страны? Еще остаются войны, терроризм и межнациональная вражда… Если оплакивать все безвинно загубленные души, то придется рыдать без остановки все двадцать четыре часа в сутки.
   Что такого в том, что папа оказался вчера на Пролетарке? Серебров-старший, возможно, разрабатывает очередную грандиозную бизнес-идею и по этой причине находился в том районе. Пока дело не сдвинулось с мертвой точки, он не желает ставить меня в известность и поэтому наплел околесицу про деда-гомеопата. Очень даже может быть.
   Царапины на груди? Так это много лучше, чем даже растянутая связка Ивана, по крайней мере, они практически не болят. А наглого котяру я куда-нибудь пристрою еще до конца следующей недели.
   Правда, Оглоедов загремел в больницу… Ну, ведь он почти не пострадал и, судя по зверскому аппетиту, находится в отличной форме. Надеюсь, скоро появится на работе.
   Какие еще у меня накопились проблемы? Генка? Так пусть подавится своими елочками вместе с сиренью и жасмином. В конце концов, Лариска имеет неплохой художественный вкус. Под ее чутким руководством любая фирма по ландшафтному дизайну превратит мой участок в оазис за считаные дни.
   Что еще плохого? Убитая горем Антонина? Тоже мне трагедия! Оформлю ей в компании беспроцентный кредит. Купит мебель лучше прежней, заживет припеваючи.
   Придется пережить лишь тот факт, что я никогда не узнаю, почему та женщина хотела со мной встретиться и где она взяла мои детские фотографии. Но, думаю, мое врожденное любопытство как-нибудь переживет подобный удар. Все, решено: не стану даже перезванивать Никите Когтеву! Не желаю ничего знать ни об убитой, ни о ее родственниках, ни о причинах ее интереса к моей персоне.
   Когда с моей прической было покончено, я выбралась в холл салона, где располагалась барная стойка. Лариска и Иван уже ворковали там. Причем наш полуабхазский друг уже успел накидаться коньяком, поэтому, наплевав на свою многострадальную ногу, пытался организовать моей подруге массаж предплечий.
   — Кто тут у нас подрабатывает массажистом? Почем сеанс? — Я взгромоздилась на высокий барный табурет.
   — О-пань-ки… — Поддатый Иван придирчиво оценил результат стараний специалистов салона красоты и выдал заключение:
   — И кому я, такая красивая, достанусь?
   — И никому, — в тон ему подыграла я. — А Антонина?
   — С ней еще работают. — Лариска, с накрученными локонами, потянула из трубочки сок — что ж, она у нас сегодня за рулем. Без всяких угрызений совести я заказала «Кампари» со льдом и апельсиновым соком.
   — Устроим кутеж? — Ивану в настоящий момент море явно было совсем по колено.
   — Ни фига, — грымнула я на него. — Дождемся Антонину и по домам. У нас котяра голодный… И вообще, мой организм нуждается в усиленном отдыхе.
   — Как прикажете, гражданин начальник, — дурашливо козырнул Иван. Он уже уяснил, кто в нашей компашке за главного, и, кажется, примирился с этим фактом целиком и полностью.
   Не прошло и десяти минут, как в холл вплыла моя секретарша. То есть о том, что это именно Антонина, я догадалась только по ее офисной одежде, которую она со вчера так и не имела возможности поменять. В остальном же перед нашими глазами предстала шикарная особа, с копной густых каштановых волос и выразительными чертами лица. Небрежная челка удачно скрыла чрезмерно высокий лоб девушки, придававший ранее всему облику несусветную долговязость. Подумать только, еще неделю назад я мысленно величала ее не иначе как костлявой каланчей или тощей дылдой. Да что я, ее собственный муж, если не ошибаюсь, обозвал девушку напоследок кобылой. Теперь, благодаря высокому росту и худосочной фигуре, мою секретаршу вполне можно принять за профессиональную манекенщицу, демонстрирующую коллекцию строгой деловой одежды.
   Ну, все, прощай теперь деловой настрой в моей компании! Ничуть не сомневаюсь, что с этого момента весь коллектив, состоящий практически полностью из мужчин, начнет безо всякой надобности ошиваться в моей приемной, чтобы потом самозабвенно обсуждать в курилке метаморфозы, случившиеся с секретаршей.
   Поблагодарив маму Ивана, мы направились к нашей «Ниве». По пути какой-то молодой парень, засмотревшись на Антонину, едва не угодил в открытый канализационный люк, несмотря на то что дыра в асфальте была со всех сторон обставлена предупреждающими знаками.
 
   Утром меня бессовестно разбудил телефонный звонок. Стряхнув сонного Бандита с простыни, я выползла из постели и в сомнамбулическом состоянии поплелась в гостиную. Заспанная Антонина уже успела снять трубку.
   — Анна Дмитриевна, тут Когтев на проводе. Говорить будете?
   Черт, я же обещала себе, что не буду с ним разговаривать. Не желаю ничего знать про убитую.
   — Скажи ему, что я еще сплю.
   Секретарша положила трубку и отправилась на кухню. Котяра вмиг прошустрил следом за ней, а я вернулась в спальню в надежде досмотреть последние сны. Но поспать мне не дали. Снова зазвонил телефон. Кому еще в девять часов утра вздумалось меня беспокоить? Все близкие отлично знают, что в выходные я раньше одиннадцати не встаю.
   Антонина просунула голову в мою комнату.
   — Там некто Верещагин Валентин Сергеевич, говорит, что народный депутат… нашего автономного округа… Вас спрашивает.
   — Верещагин?.. Это такой слащавый борец с коррупцией и преступностью? — Я припомнила физиономию нардепа, изредка мелькавшую на кабельном телевидении и в прессе. Но лично мы с ним никогда не знакомились и даже нигде случайно не пересекались. — Что ему нужно?
   — Он не сказал. Только представился и попросил вас к телефону.
   Я проследовала в гостиную и взяла трубку.
   — Анна Дмитриевна Сереброва? — спросил приятный, чуть хрипловатый баритон.
   — Да, я вас слушаю.
   — Извините, что беспокою вас дома. Но дело не терпит отлагательств. Я с шести утра на ногах, и, признаюсь, пришлось изрядно потрудиться, чтобы добыть ваш домашний телефон.
   Что заставило птицу такого полета интересоваться моей скромной персоной?
   — Чем могу быть полезна?
   — Вы уже видели сегодняшний номер «Народной трибуны»?
   — Честно говоря, вы подняли меня с постели.
   — Простите. Дело касается убийства и пожара на Салютной. У вас есть в доме факс?
   — Да, — пролепетала я, пытаясь сообразить, откуда ветер дует. — Не кладите трубку.
   Я поднялась в кабинет и нажала кнопку старта на факсимильном аппарате. Когда листок с текстом оказался у меня в руках, в трубке снова послышался голос Верещагина:
   — Анна Дмитриевна, познакомьтесь со статьей, а я перезвоню вам через полчаса.
   Раздались гудки.
   Я недоуменно уставилась на присланную мне небольшую заметку.
 
   «В прошлую пятницу на улице Салютной произошло убийство одинокой женщины. Гражданка К, была задушена, а ее квартиру подожгли. На месте преступления свидетели видели мужчину, личность которого удалось установить по номеру автомобиля. Им оказался помощник и правая рука депутата автономии Вячеслав С. Его местонахождение пока установить не удалось. У правоохранительных органов есть веские подозрения, что он скрывается намеренно.
   Интересен тот факт, что труп К, был обнаружен представителями крупной инвестиционной компании. И хотя милиция рассматривает версию обычного бытового убийства, у журналистов нашей газеты возникает резонный вопрос: что делали в одно и то же время руководящие сотрудники инвестиционной компании и помощник народного депутата в ничем не примечательном доме по улице Салютной? Простое совпадение или тайное вече?
   Ни для кого не секрет, что краевой совет в настоящий момент рассматривает проект строительства нового моста, который соединит правобережную и левобережную части столицы. Существующие три моста сегодня уже не справляются с растущим автомобильным потоком. Тем более что город давно превратился в один из ведущих транспортных узлов России. За проезд по новому путепроводу планируется взимать плату, которая позволит окупить затраты на строительство. Финансирование проекта будет осуществляться частично за счет бюджета автономии, а частично за счет частных инвестиционных ресурсов.
   В данный момент один из комитетов краевого совета проводит диагностику инвестиционных компаний на предмет их участия в проекте. Интересно то, что комитет возглавляет именно тот народный избранник, помощником которого и является подозреваемый Вячеслав С. Нашим журналистам такое обстоятельство показалось весьма примечательным.
   Возможно, тайную встречу депутата на Салютной с потенциальными инвесторами сорвали не случайно? Несчастную женщину убили намеренно, чтобы запугать стороны, пытавшиеся вступить в сговор?
   Журналисты нашего издания обещают вам, уважаемые читатели, провести собственное расследование по этому факту и довести до вашего ведома его результаты».
 
   Полный идиотизм! Какой мост?! Какие инвестиционные ресурсы?! Ну, может наша компания привлечь пять-шесть миллионов в твердоконвертируемой валюте, но ведь это же слезы для такого проекта! Такой кусок нам не по зубам…
   Антонина заглянула в кабинет:
   — Анна Дмитриевна, завтрак готов. Что случилось? У вас такое лицо…
   Я молча протянула ей факс. Она быстро пробежала глазами заметку и изумленно повела бровями:
   — Форменная глупость. Какой придурок связал эти события?
   — Может, и глупость, — призадумалась я и принялась рассуждать вслух:
   — Женщина, которая мне звонила, очень настаивала на встрече. Что, если меня специально заманили по этому адресу? Не исключено, что помощник депутата Верещагина тоже был навязчиво туда приглашен. Если бы мы с Оглоедовым не опоздали минут на десять, то наверняка столкнулись бы с этим Вячеславом С, прямо возле тепленького трупа.
   — Ужас какой, — прошептала секретарша. — Что же делать?
   — Ничего. Если кого-то и хотели подставить, то, скорее всего, не меня, а помощника депутата. Я не такая крупная рыбка. Но, конечно, неприятно. Репутация нашей компании вряд ли повысится, если вокруг развернется газетная шумиха. Мы можем потерять клиентов.
   Нехотя я открыла записную книжку и набрала телефон Когтева.
   — Привет, это Сереброва. Извини, что вчера не перезвонила. Поздно вернулась.
   — Нет проблем. Я все разведал, как ты просила. Записывай. Убитая — Киселева Оксана Тихоновна. Пенсионерка. Пятьдесят девять лет. В прошлом медсестра роддома. Проживала в квартире одна. Родственников не имеет, так как воспитывалась в детдоме, а с мужем развелась еще в молодости. Детей нет. Сожителей, по мнению соседей, в последние пару десятков лет не имела. Смерть наступила в результате удушения между шестью и семью часами вечера. Точнее установить нельзя, поскольку из-за пожара в квартире была высокая температура. В легких дыма не обнаружено, то есть пожар устроили уже после убийства. Вскрытие показало, что у Киселевой был рак легких четвертой стадии. Ей оставался месяц, максимум полтора-два… Без морфия для снятия болей она уже не могла обходиться. Кстати, — добавил от себя Никита, — по моему мнению, убийца оказал Киселевой услугу: ее ожидала мучительная смерть. Я бы давно легализовал эвтаназию.
   — У бедной женщины могло быть другое мнение по этому поводу, — возразила я.
   — Слушай дальше! Мужчина, выгуливавший вечером овчарку, запомнил три цифры номера, а также модель «Форда», на котором уехал предполагаемый преступник. Личность уже установили. Держись, а то закачаешься, это…
   — Помощник и правая рука депутата краевого совета Верещагина, — закончила я фразу.
   — А ты откуда знаешь? — не смог скрыть удивления Когте в.
   — В газете прочитала. «Народная трибуна».
   — Ни хрена себе журналюги! — восхитился он. — Если б наша милиция работала с такой оперативностью, то Преступность вымерла бы еще в мезозое.
   — Вот и меня их оперативность настораживает. Не знаю насчет преступности в мезозое, но «вымерла» пока одинокая смертельно больная женщина. Кому нужно было ее убивать? Что ты еще накопал?
   — Этот самый помощник депутата Вячеслав Савицкий, по всей вероятности, ударился в бега. Во всяком случае, дома он два дня не ночевал, и родственники ничего о его месте пребывания не знают. Опергруппа вчера в приватном порядке связалась по телефону с Верещагиным, но он своего помощника уже сутки не видел. В официальный розыск Савицкий пока не объявлен, но дело идет к этому. Вот, собственно, и вся информация на данный момент.
   — Спасибо тебе, Никита, ты очень меня выручил, — проговорила я.
   — «Спасибо» не отделаешься. В качестве благодарности рассчитываю на романтический ужин в ресторане, — заискивающе прочирикал он.
   — Заметано, — буркнула я. — Только попозже. Когда все это немного утрясется.
   — Жду с нетерпением!
   Часы на стене показывали двадцать минут десятого. То есть до звонка депутата у меня минут десять. Самое время позавтракать.
   Пока мы ели, Антонина познакомилась с информацией, которую продиктовал мне Когтев.
   — Неужели милиция всерьез подозревает в убийстве помощника депутата? — спросила она, отгоняя Бандита, который, примостившись на свободном стуле, пытался зацепить лапой кусок колбасы в ее тарелке.
   — У них двое свидетелей. Я и тот пацан. И еще мужик с овчаркой запомнил номер машины. Других подозреваемых нет. — Теперь на котяру пришлось цыкнуть мне, поскольку тот нацелился на мою тарелку. — А Верещагин, сдается мне, изрядно напуган. С чего бы это?
   — Рыльце, видать, в пушку, — заметила секретарша. — Чего ему от вас-то надо?
   В этот момент зазвонил телефон, и я кинулась в гостиную узнать, что же от меня понадобилось депутату.
   — Прочитали заметку? — озабоченно осведомился баритон.
   — Прочитала. Только это бред сивой кобылы. Я и мой юрист оказались в том подъезде совершенно случайно, просто дом перепутали.
   — Я догадываюсь. Мой помощник тоже был там по чистой случайности. Но кому-то хочется представить все иначе. Мы можем встретиться?
   — Зачем?
   — Обмозгуем ситуацию. Только лучше где-нибудь подальше от посторонних глаз.
   Как же, нашел дуру! В пятницу у меня уже было веселенькое рандеву с убитой. Кто вообще докажет, что я говорю сейчас с депутатом Верещагиным, а не с каким-нибудь матерым аферистом? А если это действительно он? Что, если его помощник замешан в убийстве? Лишний свидетель им ни к чему. Нет свидетеля — нет проблемы. А малолетний пацаненок на суде не в счет.
   — Если хотите, приезжайте ко мне за город. Тут место тихое, а от посторонних глаз бетонный забор спасает. Только не надо целый взвод охраны с собой везти, а то такой эскорт уж точно привлечет внимание соседей.
   — Я приеду один, на такси.
   — Пишите адрес.
   — Не надо. Я уже знаю. Буду через час.
   Скажите-ка, какая осведомленность! Знает он. Надеюсь, после его визита мой коттеджик не взлетит на воздух.
   — Антонина! — позвала я и, когда девушка появилась в гостиной, сообщила ей:
   — Верещагин едет сюда. Кто знает, что у него на уме. Звони Лариске, пусть подтянутся сюда с Иваном, как будто случайно.
   Мы также решили, что на время визита секретарше лучше побыть моей горничной. Разговор с ним пойдет тет-а-тет, а прислуга без проблем может околачиваться поблизости.
   На всякий пожарный я достала из укромного уголка газовый баллончик и пристроила его между подушками дивана. Береженого, как говорится…
   Но мои опасения оказались напрасны. Верещагин Валентин Сергеевич появился собственной персоной. Он приехал один и на какое-то время замешкался во дворе, недоуменно разглядывая пустые котлованы и перепаханный гусеницами газон. «Непременно начнет знакомство с глупого вопроса», — подумала я и не ошиблась.
   — Что это у вас во дворе творится? — С этими словами нардеп переступил порог.
   — Решила устроить перепланировку, — пространно пояснила я. — Проходите, пожалуйста.
   Валентин Сергеевич устало опустился в предложенное кресло. Надо признать, что в жизни он выглядел немного интереснее, чем на телеэкране. На вид ему года тридцать три — тридцать четыре. Не высок — Антонина, например, выше его на треть головы. Но рост с лихвой компенсируется спортивным телосложением и весьма симпатичным лицом. Двухдневная щетина, джинсы и белая льняная рубаха довершают образ породистого племенного жеребца. Если б я увидела его в толпе, то ни за что не признала бы в нем политика, вещающего с трибуны о бюрократическом произволе и коррупции власти.
   Интересно, женат ли депутат? Кажется, обручального кольца на пальце нет. Впрочем, это еще совершенно ничего не значит. Надо будет потрясти в понедельник наш отдел информации. Пусть соберут на него полное досье. Хотя о чем это я, собственно, думаю? Человек приехал по делу, а я тут его спортивное телосложение к своей кровати примеряю. Но, с другой стороны, что в этом плохого? Я свободная женщина: хочу примеряю — хочу выгоняю…
   — Давайте обойдемся без отчеств, — предложил между тем Верещагин, пока Антонина ставила на столик возле него чашку с кофе. — Волею судеб мы с вами оказались в одной лодке, и выплывать придется вместе.
   — А я тонуть-то пока и не собираюсь, — заметила я тоном светского безразличия.
   — Расскажите мне, как вы очутились на Салютной.
   Я спела известную песенку про сбежавшего супруга своей секретарши, который вывез из дому ценные вещи и отсиживается теперь у своих родителей в доме по соседству. Закончив свое повествование, я потребовала от депутата объяснений по поводу его помощника Савицкого.
   — Боюсь, что меня кто-то хочет бортануть по-крупному, — начал рассказывать он. — Дело в том, что это я должен был поехать на встречу в эту самую сгоревшую квартиру.
   — Да ну? — Я сделала вид, что страшно удивилась, хотя, по правде говоря, что-то подобное уже приходило мне в голову. — И с кем, Валентин, вы должны были там встретиться?
   — Не знаю. На мой домашний телефон позвонила какая-то женщина. Вы догадываетесь, наверное, что домашний телефон краевого депутата раздобыть не так-то просто? Так вот, женщина позвонила и стала настаивать на встрече. Умоляла, даже плакала, говорила, что очень больна. Кстати, у убитой, по заключению патологоанатома, и вправду, был рак.
   — И вы просто так, с бухты-барахты, согласились к ней приехать? — У меня закрались весомые подозрения, что, кроме телефонного звонка, было что-то еще. Фотографии, например, как у меня, или что-нибудь другое…
   — Согласился, но только чтобы она от меня отстала. Я сам и не собирался туда ехать. Послал Савицкого разузнать, что к чему. Когда тот нажал на звонок, никто не открыл. Он нечаянно коснулся двери, и та приотворилась. Вячеслав зашел. Пожар в квартире еще не сильно разгорелся, но женщина уже была безнадежно мертва. Он испугался и убежал. К несчастью, вы и мальчишка успели заметить его самого и его машину.
   — Выходит, вы соврали оперативникам, что ничего не слышали про своего помощника? — по глупости ляпнула я и только затем сообразила, что мне не должно быть известно о его приватном разговоре с милицией.
   — Откуда вы знаете? — тут же насторожился Верещагин.
   — Я же не спрашиваю, откуда у вас мой адрес. Мы с моим юристом тоже не каждый день находим трупы на пожаре. Вот и пришлось навести справки.
   — Понятно. Я решил, что Савицкому лучше где-нибудь отсидеться, пока не найдут настоящего убийцу.
   — А если его совсем не найдут?
   — Поймите, — стал возбужденно оправдываться он, — тогда, в пятницу, мы запаниковали. Что бы рассказал Вячеслав милиции? Приехал на встречу с незнакомкой вместо Верещагина, нашел ее тело в горящей квартире, ни имени, ни фамилии пострадавшей не знает… А я, между прочим, — публичный человек, у меня выборы через четыре месяца… Труп наверняка появился не случайно. Именно я должен был на него наткнуться и попасть под перекрестный огонь журналистов. Представьте-ка на секунду мой бредовый лепет перед объективами! Но я не поехал на встречу. Зато подвернулись вы, Анна, со своим юристом, и скандал можно было обтяпать куда более изящный. Вы же сами читали: строительство моста, частные инвесторы, тайное вече… Журналисты — шкуры продажные — еще и не такое насочиняют.
   — Все их домыслы бездоказательны, — заявила я.
   — А кому нужны доказательства? Выльют ушат грязи, потопчут ногами, а у меня, как я уже сказал, выборы. И в вашем бизнесе, думаю, приличная репутация тоже дорогого стоит, и я…
   Договорить народный депутат не успел, Бандит, невесть как оказавшийся поблизости, прыгнул к нему на колени. Естественно, кофе, который Верещагин намеревался отхлебнуть из чашки, тут же растекся грязным пятном по его белой льняной рубашке.
   — Твою м… — невольно вырвалось у него, однако, спохватившись, он сконфузился:
   — Простите, Анна. С языка слетело.
   — Это вы простите. Антонина, — окликнула я, — изолируй безобразника.
   Девушка подхватила кота под мышку и утащила на кухню. Вернувшись, она скомандовала депутату:
   — Снимайте рубашку. Я сейчас мигом застираю.
   — Да что вы… Не нужно, — еще сильнее сконфузился он.
   — А домой как вы поедете? — не собиралась сдаваться секретарша.
   — И вправду, — поддержала ее я, — снимайте скорее, на улице жара стоит, за полчаса все высохнет.
   Понимая, что нас двоих ему не переспорить, Верещагин послушно стащил рубаху, и Антонина отправилась с ней в ванную.
   — Возвращаясь к нашему разговору, должен признаться, что приехал просить у вас помощи, — продолжил гость.
   — Помощи?
   — Понимаете, у меня связаны руки. Я не могу проявлять активный интерес к расследованию этого дела. Да что говорить, я даже не могу потолковать по душам с соседями убитой. Уже завтра газетчики пронюхают. К тому же эта треклятая статья про мост. Вы же догадываетесь, наверное, что есть определенные люди, чьи интересы я представляю в краевом совете?
   — Правда? — съязвила я. — Всегда считала, что депутаты — это народные избранники. А вы, оказывается, боитесь, что крутые хозяева заподозрят вас в двойной игре.
   — Вам палец в рот не клади, до локтя руку отхватите.
   — До плеча, — уточнила я. — Работа у меня такая.
   — Да ну?! Просто не женщина, а акула бизнеса какая-то, — усмехнулся Валентин.
   — Какая из меня акула? Я — не акула, я — всего лишь щука. Малюсенькая такая вредненькая щучка.