Сальваторе Роберт. Воин

* * *

   Через несколько недель зима уступила место весне, а отношения Дзирта и Монтолио перешли в дружбу. Общий язык местности не слишком отличался от языка гоблинов: интонации в нем были другими, а слова почти такими же, и Дзирт быстро усваивал уроки, даже сумел научиться читать и писать. Монтолио оказался отличным наставником. К концу третьей недели он разговаривал с Дзиртом исключительно на общем языке и нетерпеливо хмурился каждый раз, когда дров пользовался наречием гоблинов для уточнения смысла своих речей.
   Для Дзирта это было веселое время, время легкой жизни и совместных развлечений. Монтолио собрал обширную коллекцию книг, и дров погрузился в мир фантазии и приключений, увлекся сказаниями о драконах и о древних битвах. Все сомнения, которые он испытывал раньше, давно развеялись, как развеялось и его недоверие к Монтолио. Жилище в роще вечнозеленых деревьев, безусловно, было дворцом, а старик оказался самым гостеприимным хозяином, какого Дзирт когда-либо встречал.
   В течение первых недель гость узнал у Монтолио множество других вещей, усвоил практические уроки, которые могли пригодиться ему в дальнейшей жизни.
   Бывший следопыт подтвердил догадки Дзирта о смене времен года и научил предсказывать погоду, наблюдая за животными, небом и ветром.
   Как и ожидал Монтолио, этому Дзирт тоже научился очень быстро. Старик никогда не поверил бы в это, если бы не наблюдал своими глазами. В груди необычного дрова, обладавшего повадками наземного эльфа, билось сердце настоящего следопыта.
   Однажды Монтолио задал вопрос, который мучил его с того самого дня, когда он узнал, что Дзирт и Ревун живут в одной пещере.
   – Как тебе удалось успокоить медведя? Дзирт не знал, что и ответить: он и сам не понял, что произошло, когда они впервые встретились с медведем.
   – Точно так же, как тебе удалось успокоить Гвенвивар, – наконец предположил дров.
   Улыбка Монтолио подсказала Дзирту, что старик понимает все лучше него.
   – Сердце следопыта, – прошептал Монтолио, отвернувшись.
   Превосходный слух позволил Дзирту расслышать это замечание, так, впрочем, до конца и не понятое.
   Дни стали длиннее, а уроки Дзирта – еще насыщеннее. Теперь Монтолио больше внимания уделял окружающей жизни, животным и растениям. Он показал Дзирту, как собирать дары природы и как понимать чувства животного, просто наблюдая за его движениями. Вскоре дрову пришлось пройти первое испытание, когда он, собирая ягоды с кустов и отведя в сторону ветки, обнаружил вход в маленькую нору, из которой выскочила разъяренная барсучиха.
   Ух-Ух, летавший над головой Дзирта, издал целый поток тревожных криков, призывающих Монтолио, и первым побуждением следопыта было отправиться на помощь другу-дрову. Барсуки слыли самыми злобными существами в этой местности, возможно, даже хуже орков, они приходили в ярость быстрее самого медведя Ревуна и всегда были готовы наброситься на любого противника, независимо от его величины. Однако Монтолио не двинулся с места и продолжал слушать уханье филина, рассказывавшего ему о происходящем.
   Первым делом рука Дзирта инстинктивно ухватилась за кинжал. Барсучиха встала на задние лапы и обнажила острые зубы и когти, шипя и выплевывая тысячи сварливых жалоб.
   Дзирт подался назад и даже спрятал кинжал в ножны. Внезапно он увидел всю сцену глазами барсучихи и понял, что она чувствует себя в ужасной опасности.
   Ему вдруг откуда-то стало ясно, что барсучиха выбрала эту нору, чтобы вырастить здесь своих детенышей, которые вскоре должны появиться на свет.
   Барсучиху озадачила неторопливость движений дрова. На таком позднем сроке беременности будущая мамаша не хотела драться, и когда Дзирт осторожно сдвинул ветки кустарника, чтобы замаскировать вход в нору, барсучиха опустилась на все четыре лапы, понюхала воздух, чтобы запомнить запах темного эльфа, и вернулась в нору.
   Обернувшись, Дзирт обнаружил Монтолио, который улыбался и хлопал в ладоши.

* * *

   – Даже следопыту было бы трудно успокоить рассерженного барсука, объяснил старик.
   – Эта барсучиха ждет детенышей, – ответил дров, – и драться она хотела еще меньше, чем я.
   – Откуда ты это узнал? – спросил Монтолио, хотя и не сомневался в правильности ощущений своего подопечного.
   Дзирт открыл было рот и вдруг понял, что ему нечего ответить. Он снова оглянулся на ягодный кустарник, а затем беспомощно взглянул на Монтолио, который громко рассмеялся и вернулся к своей работе. Он, столько лет служивший богине Миликки, Госпоже Леса, знал о том, что случилось, лучше самого Дзирта.
   – Знаешь, барсучиха могла бы разорвать тебя, – насмешливо сказал следопыт, когда дров поравнялся с ним.
   – Она была беременна, – напомнил ему Дзирт, – и вообще не такая уж крупная, Монтолио ехидно засмеялся:
   – Не такая уж крупная? Можешь мне поверить, дружок, что лучше подраться с Ревуном, чем с мамашей-барсучихой!
   Дзирт лишь пожал плечами, не в состоянии спорить с более опытным человеком.
   – Ты действительно веришь, что этот жалкий ножичек мог защитить тебя от нее? – спросил Монтолио, намереваясь перевести разговор в другое русло.
   Дзирт посмотрел на кинжал, тот самый, который он отобрал у квиклинга. Ему снова было нечего возразить: ножичек действительно выглядел невзрачно. Он рассмеялся и сказал:
   – Боюсь, это все, что у меня есть.
   – Посмотрим, что тут можно сделать, – пообещал следопыт и больше к этому не возвращался. Несмотря на все свое спокойствие и уверенность, Монтолио отлично знал, какие опасности подстерегают в этом диком горном краю.
   Следопыт уже безоговорочно доверял Дзирту.

* * *

   Незадолго до заката Монтолио разбудил Дзирта и повел его к могучему дереву на северном краю рощи. У. корней дерева была большая нора, почти пещера, хитроумно замаскированная кустарником и одеялом, окрашенным под цвет ствола.
   Когда Монтолио откинул одеяло в сторону, Дзирт понял, зачем такие предосторожности.
   – Оружейная? – в изумлении спросил дров.
   – Тебе нравятся кривые сабли, – ответил Монтолио, вспомнив оружие, которое Дзирт сломал в бою с каменным великаном. – У меня есть одна недурственная.
   Он прополз внутрь, некоторое время рылся там и возвратился с отличным клинком. Когда следопыт вышел оттуда, Дзирт, в свою очередь, забрался в нору, чтобы осмотреть замечательную выставку оружия. Монтолио собрал самое разнообразное оружие: маленькие, богато разукрашенные кинжалы, огромные старинные топоры, легкие и тяжелые самострелы. Все предметы были тщательно и любовно начищены. Прислоненные к внутренней поверхности ствола дерева, устремлялись остриями вверх разнообразные копья, среди которых оказался рансер с металлическим древком и десятифутовая пика с удлиненной остроконечной головкой и двумя зазубринами поменьше, расположенными по бокам возле кончика.
   – Что ты предпочтешь, щит или, может быть, кинжал? – спросил Монтолио, когда дров, что-то бормоча про себя от восторга, выбрался из норы. – Бери что хочешь, кроме доспехов с изображением когтистого филина. Эти щит, меч и шлем принадлежат мне.
   Дзирт немного помешкал, попытавшись представить себе слепого следопыта, снаряженного таким образом для рукопашного боя.
   – Меч, – сказал он наконец, – или еще одну саблю, если она у тебя есть.
   Монтолио с любопытством взглянул на него.
   – Два длинных клинка для боя? – заметил он. – Мне кажется, ты в них просто запутаешься.
   – Среди дровов этот боевой стиль весьма распространен, – сказал Дзирт.
   Монтолио пожал плечами, не сомневаясь в искренности его слов, и снова полез в нору.
   – Боюсь, что это не оружие, а одна видимость, – сказал он, держа в руках украшенный орнаментом клинок. – Можешь взять ее, если хочешь, или бери меч, у меня их много.
   Дзирт взял саблю и взвесил ее в руке. Она показалась ему слишком легкой и слишком хрупкой. Однако дров решил, что этот изогнутый клинок гораздо лучше подойдет к другой его сабле, чем прямой и громоздкий меч.
   – Я буду заботиться о них не хуже, чем ты сам, – пообещал Дзирт, понимая, сколь ценный подарок сделал ему этот человек, и добавил, зная, какие слова хочет услышать от него Монтолио:
   – И я воспользуюсь ими, только когда буду вынужден сделать это.
   – Тогда молись, чтобы они тебе никогда не понадобились, Дзирт До'Урден, ответил Монтолио. – Я видел мир и видел войну, и я говорю тебе, что предпочитаю первое! А теперь идем, друг. Я хочу показать тебе еще так много!
   Дзирт в последний раз посмотрел на сабли, сунул их в ножны на поясе и пошел следом за Монтолио.
   Лето быстро приближалось, и учитель с учеником, между которыми установились отличные дружеские отношения, пребывали в приподнятом настроении, предвкушая будущие полезные уроки и чудесные события.

* * *

   Их радость померкла бы, если бы они знали, что некий король орков, разгневанный потерей десяти солдат, двух воргов и ценного союзника-великана, обшаривал своими желтыми, налитыми кровью глазами всю местность в поисках Дзирта. Великий орк желал наконец узнать, убрался ли дров обратно в Подземье, присоединился ли к какой-нибудь группе, вроде одного из небольших отрядов эльфов, известных в этой местности, или спелся с этим проклятым слепым следопытом Монтолио.
   Если дров все еще был здесь, Граул собирался найти его. Даже само присутствие дрова представляло риск для вождя орков, а он никогда не рисковал.

Глава 14
Проверка

   – Ну ладно, я ждал достаточно долго! – твердо сказал Монтолио однажды вечером и второй раз встряхнул дрова.
   – Ждал? – спросил Дзирт, протирая заспанные глаза.
   – Ты воин или маг? – продолжал Монтолио. – А может быть, и то и другое?
   Один из тех, кто одарен многими талантами? Наземные эльфы славятся этим.
   Дзирт смутился.
   – Никакой я не маг, – сказал он со смехом.
   – Скрытничаешь, да? – проворчал Монтолио, хотя хитрая улыбка, не исчезавшая с его губ, смягчала его угрюмый вид. Он загородил собой выход из норы, служившей Дзирту спальней, и с нарочитой важностью скрестил на груди руки, – Так не пойдет. Я взял тебя к себе, и если ты волшебник, я должен об этом знать!
   – Почему ты это говоришь? – спросил удивленный дров. – Откуда ты….
   – Мне сказал Ух-Ух! – выпалил Монтолио, и Дзирт смутился еще больше. – В бою, когда мы встретились в первый раз, – объяснил старик, – ты затемнил пространство вокруг себя и нескольких орков. И нечего увиливать, маг. Ух-Ух сказал мне!
   – Это не было заклинанием, – попытался возразить Дзирт, – а я не маг.
   – Ах, не заклинание? – отозвался Монтолио. – Значит, особый прием? Ладно, покажи мне его!
   – Это не прием, – ответил Дзирт, – а способность. Любой дров, даже имеющий самое низкое положение в обществе, умеет создавать шары темноты. И это не так уж сложно.
   Монтолио некоторое время обдумывал услышанное. До того, как Дзирт появился в его жизни, он мало знал о темных эльфах.
   – Какими еще «способностями» ты обладаешь?
   – Могу зажечь волшебный огонь, – ответил Дзирт. – Это вереница….
   – Я знаю об этом заклинании, – прервал его Монтолио. – Лесные жрецы часто им пользуются. Его тоже может выполнить каждый дров?
   – Не знаю, – честно сказал Дзирт. – А кроме этого, я умею…. умел подниматься в воздух. Только благородные дровы владеют таким искусством. Но боюсь, что я потерял свою силу или скоро потеряю ее. С тех пор, как я вышел на поверхность, эта способность начала изменять мне. Впрочем, пивафви, сапоги и изготовленные дровами сабли тоже подвели меня.
   – А ну, попробуй подняться, – предложил Монтолио.
   Дзирт долго собирался с силами. Он почувствовал, что становится легче, и наконец поднялся над землей. Однако стоило ему оторваться от почвы, как вес снова вернулся к нему, и он опять оказался на ногах. Ему удалось подняться не более чем на три дюйма.
   – Впечатляюще, – пробормотал Монтолио.
   Дзирт лишь рассмеялся и тряхнул белой гривой.
   – Теперь я могу продолжать спать? – спросил он, поворачиваясь к своей постели.
   У Монтолио имелись другие соображения. Ему удалось лучше узнать своего товарища, определить границы способностей Дзирта – волшебства и иных возможностей. В голове следопыта созрел новый план, и он намеревался привести его в действие до заката солнца.
   – Подожди, – велел он Дзирту. – Отдохнешь попозже, после заката. А сейчас мне нужен ты и твои «способности». Ты можешь вызвать шар темноты или тебе требуется некоторое время, чтобы заклинание подействовало?
   – Всего несколько секунд, – ответил Дзирт.
   – Тогда бери свои доспехи и оружие, – сказал Монтолио, – и иди за мной.
   Поторопись. Я не хочу терять преимущества дневного света.
   Дзирт пожал плечами, оделся и последовал за следопытом к северному краю рощи, малоиспользуемой части лесного комплекса.
   Монтолио опустился на колени и потянул Дзирта за собой, показывая ему маленькую норку на склоне поросшего травой холма.
   – Здесь решил поселиться дикий кабан, – обяснил старый следопыт. – Я не хочу причинять ему вред, но боюсь, что подойду слишком близко и столкнусь с этим зверем. А дикие кабаны – самые непредсказуемые из всех животных.
   Он замолчал. Молчание длилось так долго, что Дзирт спросил себя: неужели Монтолио просто ждет появления кабана?
   – А теперь действуй, – приказал следопыт.
   Дзирт недоверчиво посмотрел на него, думая, что Монтолио хочет, чтобы он полез прямо в нору и повстречался с их незваным и непредсказуемым гостем.
   – Давай же, – продолжал следопыт. – Будь так добр, вызови свой темный шар прямо перед норой.
   Наконец до Дзирта дошло. Услышав вздох облегчения, Монтолио прикусил губу, чтобы удержаться от смеха. Через мгновение все пространство перед травянистым холмом скрылось в темноте. Монтолио сделал другу знак подождать и ринулся вперед.
   Дзирт напрягся, наблюдая и слушая. Внезапно послышались пронзительные визгливые вопли, а затем Монтолио вскрикнул от боли. Дзирт прыгнул вперед и стремительно бросился в атаку, чуть не споткнувшись о распростертое тело своего друга.
   Старый следопыт стонал и корчился, не откликаясь на тихие призывы дрова.
   Кабана поблизости не было слышно, и Дзирт наклонился, чтобы узнать, что произошло, но тут же отпрянул, когда Монтолио изогнулся, хватаясь за грудь.
   – Монтолио, – выдохнул Дзирт, испугавшись, что старик серьезно ранен. Он склонился над его лицом и тотчас же поспешно выпрямился, когда щит Монтолио ударил его в висок. – Это же я, Дзирт! – закричал дров, растирая появившийся синяк. Он услышал, как. Монтолио одним прыжком оказался перед ним, а потом услышал звон выхватываемого из ножен меча.
   – Конечно, это ты! – хихикнул Монтолио.
   – А где кабан?
   – Кабан? – эхом отозвался Монтолио. – Нет никакого кабана, глупый дров, и никогда не было.
   Здесь противники – мы. Настало время повеселиться!
   Только теперь Дзирт окончательно понял замысел старика. Монтолио подговорил его использовать волшебный шар темноты, чтобы лишить его преимущества, даваемого зрением. Старый следопыт хотел сражаться на равных.
   – Деремся плоской стороной клинка! – ответил Дзирт, горя желанием сыграть в эту игру.
   Как он любил подобные проверки мастерства в Мензоберранзане, когда их устраивал Закнафейн!
   – Ради спасения твоей жизни! – с утробным смехом ответил Монтолио.
   Следопыт описал мечом дугу, и сабля дрова отвела этот безобидный выпад.
   Дзирт ответил двумя быстрыми короткими ударами, направленными прямо в цель, но прием, сразивший множество врагов, произвел лишь два гулких звука, которые издал искусно подставленный щит Монтолио. Определив местоположение Дзирта, следопыт рванулся вперед, держа щит перед собой.
   Дров покачнулся назад, но ему удалось отскочить в сторону. Меч Монтолио опять появился сбоку, и Дзирт блокировал удар. Старик по-прежнему напирал на него щитом, однако Дзирт выдерживал натиск, как следует уперевшись пятками в землю.
   Тогда опытный старый следопыт рывком поднял щит, таким образом лишая Дзирта одного из его клинков и доброй толики равновесия, а затем меч просвистел возле самого живота дрова.
   Каким-то чудом Дзирт почувствовал атаку. Он на носках отпрыгнул назад, втянул живот и выпятил крестец. К своему отчаянию, он все-таки почувствовал, с каким напором меч пронесся мимо него.
   Перейдя в наступление, он применил несколько хитроумных и сложных испытанных приемов, уверенный, что это поможет положить конец стычке. Однако Монтолио предвидел каждую уловку, и все усилия Дзирта вознаграждались лишь знакомым звоном сабли о щит. Затем настала очередь следопыта наступать, и он значительно потеснил своего противника. Дров не был новичком в драке вслепую, но Монтолио каждый день и каждый час своей жизни жил вслепую и действовал с такой, же непринужденностью и точностью, как большинство людей с отличным зрением.
   Вскоре Дзирт понял, что, пока они находятся внутри шара, ему не победить.
   Он решил вывести следопыта за пределы сферы заклинания, но внезапно темнота рассеялась сама собой. Подумав, что игра окончена, Дзирт сделал несколько шагов назад, нащупывая ногами выпирающий корень дерева.
   Некоторое время Монтолио с любопытством следил за противником, отмечая перемену в ходе сражения, а потом стремительно ринулся вперед, низко пригнувшись.
   Дзирт посчитал, что поступит очень умно, если перепрыгнет через следопыта, перекатится на ноги за его спиной и подойдет к нему откуда-нибудь сбоку, пока сбитый с толку и потерявший ориентацию человек будет вертеться вокруг себя.
   Однако ожидания Дзирта не оправдались. Щит Монтолио врезался в лицо прыгнувшего вверх дрова, и Дзирт со стоном грузно повалился на землю. К тому времени, когда он справился с головокружением, Монтолио уже удобно устроился на его спине, держа меч у его шеи.
   – Как тебе удалось. – выдавил из себя Дзирт.
   Голос Монтолио прозвучал необычно резко:
   – Ты недооценил меня, дров. Ты думал, что я слеп и беспомощен. Никогда так больше не делай!
   В какую-то долю секунды Дзирту показалось, что Монтолио хочет убить его, так велик был гнев следопыта. Он понял, что своим снисходительным поведением обидел старика, и осознал, что Монтолио Де Бруши, такой уверенный и умелый, намерен сам нести свой крест. В первый раз с тех пор, как они встретились со следопытом, Дзирт задумался над тем, какое страдание причинила этому человеку потеря зрения. Что же еще, спросил себя Дзирт, потерял Монтолио?
   – Все очень просто, – сказал Монтолио, немного помолчав. Его голос снова смягчился. – Я просто пригнулся пониже.
   – Это, конечно, просто, если ты чувствуешь, что чары темноты рассеялись, ответил Дзирт, размышляя над тем, насколько в действительности беспомощен Монтолио. – Я ни за что не смог бы осуществить маневр с прыжком, если бы мои глаза не направляли меня. Так как же слепой человек смог узнать, что мое заклинание уже не действует?
   – Ты сам мне сказал! – возразил Монтолио, даже не пытаясь слезть со спины Дзирта. – Своим поведением! Я вдруг услышал шорох твоих шагов, слишком легких для человека, передвигающегося в полном мраке. А твой вздох, дров! Этот вздох выдавал твое облегчение, ведь к тому моменту ты уже понял, что без помощи зрения тебе меня не одолеть.
   С этими словами он освободил наконец Дзирта, однако дров так и остался лежать ничком, размышляя над тем, что ему открылось. Он понял, как мало знал о своем товарище и как многое из того, что касалось Монтолио, он считал само собой разумеющимся.
   – А теперь пошли, – сказал Монтолио. – Первый урок этой ночи окончен. Это был полезный урок, но нам предстоит еще многое успеть.
   – Ты же сказал, что я смогу поспать, – напомнил ему Дзирт.
   – Не думал, что ты такой доверчивый, – тотчас же ответил Монтолио и ухмыльнулся.

* * *

   Пока Дзирт усердно впитывал все те уроки, которые Монтолио преподавал ему этой ночью и в последующие дни, старый следопыт, в свою очередь, собирал сведения о дрове. В основном их занятия касались настоящего времени: Монтолио знакомил Дзирта с окружающим миром и учил, как выжить в нем. Но неминуемо и тот и другой, в особенности Дзирт, возвращались к воспоминаниям о прошлом. Это превратилось в своего рода игру: кто-то из двоих рассказывал о каком-нибудь давнем событии, больше для того, чтобы поразить товарища, чем с целью извлечь из этого пользу. Память Монтолио хранила множество историй о годах, которые он провел в дороге, о славных битвах против гоблинов, а также о шутливых розыгрышах, которые устраивали друг другу обычно серьезные следопыты. Дзирт оставался немного замкнутым, когда дело касалось его прошлого, однако его рассказы о Мензоберранзане, о царящих в Академии злобе и коварстве, а также о диких войнах между семьями превосходили все, что мог вообразить Монтолио.
   Но как бы ни были замечательны истории дрова, Монтолио знал, что Дзирт сдерживает себя, потому что на его плечах тяжким грузом лежит вина. Поначалу следопыт не делал попыток давить на друга. Он был терпелив и удовлетворялся тем, что они с Дзиртом исповедуют одинаковые принципы и (что стало ему ясно после того, как он убедился в решительном улучшении способностей Дзирта как следопыта) одинаково смотрят на мир.
   Однажды ночью, при серебристом свете луны, Дзирт и Монтолио удобно устроились на деревянных креслах, которые следопыт разместил высоко среди ветвей большого вечнозеленого дерева. Яркое сияние убывающей луны, которая то и дело пряталась за быстро несущиеся разорванные облака, завораживало дрова.
   Монтолио, на коленях которого уютно разлеглась Гвенвивар, конечно, не мог видеть луну, но испытывал не меньшее наслаждение от свежего ночного воздуха. Он задумчиво теребил густой мех на мощной шее Гвенвивар и слушал разнообразные звуки, доносимые ветерком, – болтовню тысяч существ, которых дров даже не замечал, несмотря на свой более чуткий слух. Монтолио время от времени посмеивался, особенно когда услышал, как полевая мышка пронзительно верещит на филина (возможно, Ух-Уха) за то, что он прервал ее трапезу, заставив спрятаться в норку.
   Глядя на Гвенвивар и следопыта, нашедших общий язык, Дзирт ощутил острую боль, которую причиняли ему дружба и чувство вины.
   – Может быть, мне не следовало сюда приходить, – прошептал он, снова обращая задумчивый взгляд к луне.
   – Почему? – тихо спросил Монтолио. – Тебе не нравится моя еда?
   Дзирт повернулся к нему с мрачным видом, но был обезоружен улыбкой старика.
   – Я имею в виду поверхность, – объяснил дров, засмеявшись помимо воли. Иногда мне кажется, что мой выбор эгоистичен.
   – Когда нужно выжить, обычно так и бываем – ответил Монтолио. – Были случаи, когда я и сам чувствовал то же самое. Однажды мне пришлось вонзить свой меч в сердце человека. Жестокость мира вызывает страшные угрызения совести, но, к счастью, это страдание проходит, и, уж конечно, о нем не следует помнить во время битвы.
   – Как бы я хотел, чтобы оно прошло, – заметил Дзирт, обращаясь скорее к самому себе или к луне, нежели к Монтолио.
   Это замечание поразило старика. Чем ближе становились они с Дзиртом, тем сильнее следопыт чувствовал какую-то тяжесть, обременявшую его друга. По меркам эльфов дров был еще молод, но он уже обладал жизненным опытом и мастерством воина, превосходя в этом многих профессиональных бойцов. Безусловно, кое-что из того, что унаследовал Дзирт от своего темного мира, было неприемлемым на поверхности. Однако, по мнению Монтолио, Дзирту удалось бы преодолеть недоверие и предубеждение и прожить долгую благополучную жизнь, благодаря многочисленным талантам. Что же такое, размышлял Монтолио, мучает этого эльфа? Дзирт страдал чаще, чем улыбался, и наказывал себя больше, чем стоило.
   – Истинно ли твое страдание? – спросил Монтолио. – Видишь ли, большей частью страдания вовсе не таковы. Чаще всего самовнушенные терзания основаны на ложном восприятии. Мы (во всяком случае, те, кто искренни) всегда судим себя по более суровым законам, чем нас судили бы другие. Наверное, это проклятие, а может быть, и благо, это уж как посмотреть. – Он устремил свой невидящий взгляд в сторону Дзирта. – Воспринимай это как благо, друг мой, как некий внутренний голос, который заставляет тебя стремиться к недосягаемым высотам.
   – Бесполезное благо, – обронил Дзирт.
   – Только если ты не задумываешься над тем, каких успехов благодаря этому добиваешься, – быстро ответил Монтолио, словно предвидел слова дрова. – Тот, кто стремится к меньшему, достигает меньшего. И в этом нет сомнений. Я думаю, лучше попытаться ухватить звезды с небес, чем сидеть и переживать, зная, что до этих звезд не дотянуться. – Он послал Дзирту свою обычную лукавую улыбку. – По крайней мере, тот, кто тянется, хорошо разомнется, как следует оглядится и даже, может быть, получит в награду за свои усилия низко висящее яблоко!
   – Или низко летящую стрелу, выпущенную каким-нибудь невидимым врагом, угрюмо заметил Дзирт.
   Монтолио опустил голову, бессильный против непреодолимого пессимизма Дзирта. Видя, как мучается благородный дров, он и сам испытывал глубокое страдание.
   – Такое, конечно, тоже может случиться, – сказал Монтолио чуть резче, чем хотел, – но потеря жизни важна только для тех, кто рискует жить! Так что пусть та низко летящая стрела попадет в какого-нибудь дрожащего труса, вот что я тебе скажу. Его смерть не станет трагедией!